ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
БЕЗЫМЯННАЯ КРАСАВИЦА

Глава 1
РОЗОВОЕ НАСТРОЕНИЕ

   О том что, Глория Дюбуа влюбилась, наконец-то влюбилась, первым узнал полисмен, собиравшийся оштрафовать голубоглазую нарушительницу за превышение скорости.
   – Мисс, куда это вы так спешите?
   – Сэр, извините, но я влюбилась.
   Полисмен, хранивший в кармане у сердца фото обожаемой супруги с близняшками, улыбнулся, наверняка вспомнив свой любовный дебют.
   – Мисс, за это пока не штрафуют. – Полисмен лихо козырнул. – Но все же думайте за рулем о правилах дорожного движения, а не о грядущем счастье.
   – Постараюсь, сэр.
   Но, скрывшись за поворотом, автомобиль, начиненный страстью, вновь газанул, как на старте решающей гонки сезона.
   Вторым узнал о серьезной и настоящей влюбленности Глории Дюбуа охранник у турникета перед входом в Национальный парк роз.
   Аспирантка Луизианского университета, расположенного в столице штата Батон-Руже, раз в неделю обязательно приезжала в окрестности Шривпорта, до которого был всего час хорошей езды.
   В самом знаменитом американском саду, где на двадцати акрах были собраны тысячи сортов чудесных растений, старшим ландшафтоведом служила лучшая подруга Глории Тина Маквелл. Впрочем, Глория и без того посещала бы этот райский сад по возможности часто. Цветущий и благоухающий океан разнообразных кустарников и цветков манил туристов со всего света. И там действительно было на что посмотреть…
   Глория Дюбуа обогнала школьный автобус, везущий детишек на цветочную экскурсию…
   Да, не найти цветка, прекраснее розы. А ее подруга, Тина Маквелл, искренне считала себя лучшей из роз Национального парка. Эта пухленькая непоседа всегда любила солировать. Беспечные и веселые приятельские отношения рыжей болтушки-хохотушки Ти с черноволосой тихоней Гло начались еще с колледжа. Девчонки познакомились на хоровой спевке…
   Глория Дюбуа обогнала сияющий никелированным тюнингом внедорожник…
   Как давно это было… Исполнение на два голоса… Аплодисменты переполненного зала…
   Глория, приобретшая за двадцать пять лет жизни лишь одну-единственную подругу, как будто созданную для облегчения души, пустячных разговорчиков и прочих не относящихся к науке дел, повернула налево, как того требовал гигантский плакат, на котором была начертана схема Национального парка роз.
   Тина Маквелл могла чирикать о чем угодно – о рецептах яблочного пирога, о голливудских звездах, сезонных распродажах, тенденциях в моде, противозачаточных средствах, ну и, конечно, о своих многочисленных знакомых. О недавних похоронах, состоявшихся помолвках, несостоявшихся свадьбах, прошедших крещениях, минувших юбилеях… Словесный цунами, насыщенный сплетнями и догадками, а также информацией из глянцевых журналов, местных таблоидов и Интернета, по традиции заканчивался вместе с мороженым, шоколадом и соками. Впрочем, изредка подруги, вполне достойные счастья и благополучия, делились подробностями о своих неудачах на личном фронте.
   Похоже, у подавляющего большинства мужчин аллергия на девушек из научных кругов.
   Но и ландшафтовед с двумя дипломами, и аспирантка, отмеченная грантом, все же надеялись, что в каждом правиле имеется исключение.
   Глория едва не смяла передним бампером столб, увенчанный рекламой мыла, сдобренного розовой эссенцией.
   Надеялись – и не зря!
   Влюбившейся аспирантке казалось, что теперь-то наверняка ее сильное, едва контролируемое чувство не должно остаться безответным.
   Надо только дотерпеть до завтрашнего утра, до как бы случайного свидания, о котором никто еще не знает.
   Подрулив к стоянке автомобилей, почти не заполненной в этот будний день, Глория на миг поймала собственное черноволосое и голубоглазое отражение в зеркальце, приклеенном на панели между спидометром и тахометром, и, улыбнувшись сама себе, выдала знаменательную фразу:
   – Вау! Для всей Америки – обычный трудовой день, но только не для меня!
   Девушка, явно вступающая в новую, еще не изведанную полосу жизни, нашарила на заднем сиденье косметичку и еще разок перемигнулась с зеркальцем, которое лучилось то ли от благостного сентябрьского важного солнца, то ли от радости за голубоглазое отражение.
   Конечно, подружка Ти разнесет по всей округе весть о первой настоящей любви Глории, поглощенной до этого исключительно научными изысканиями… Но зачем скрывать этот неопровержимый факт? Что случилось, то случилось.
   Как обычно, Глория Дюбуа, миновав общий турникет, прямиком направилась к служебному входу.
   И как всегда, давний знакомый, толстяк Браун в сдвинутой на лысину фуражке с эмблемой в виде серебряной розы, дружески окликнул привлекательную особу.
   – Все хорошеешь, Гло! – Браун приласкал огромной ладонью кобуру и шутливо добавил: – Не хуже наших роз!
   – Куда мне до них!
   – Только не надо скромничать.
   Аспирантка уделила мгновение скучающему привратнику.
   – Сэр, кажется, ваша племянница поступила в наш университет?
   – О да, мисс.
   – И как она, уже адаптировалась в студенческой среде?
   – Трудно сказать. – Браун снова приласкал кобуру. – По-моему, там какие-то трения с однокурсницами.
   – Это понятно: вначале каждый норовит показать характер.
   – Боюсь, как бы она не бросила учебу.
   – Привыкнет.
   – Будем надеяться.
   Разговор явно затягивался, и Глория непринужденно прервала диалог вопросом, который явно намекал на то, что вечно занятой аспирантке надо спешить.
   – Где, интересно, сейчас Тина Маквелл?
   – Как всегда, в своей конуре. Но имей в виду: она сегодня не в духе.
   – С чего бы это?
   – Слышал, что новый проект по расширению и изменению структуры посадок не прошел утверждения в Совете попечителей.
   – А у меня для Тины потрясающий сюрприз.
   – Да я знаю все твои сюрпризы, Гло! – Польщенный вниманием умненькой и без снобистских замашек аспирантки, Браун, обожающий холодное светлое пиво и сушеных кальмаров, солидно поправил фуражку. – Опять состряпала из хромосом что-нибудь этакое?
   – Не из хромосом, а из генов. – Глория Дюбуа по привычке хотела было продолжить заумную лекцию о проблемах современных технологий селекции растений, но неожиданно сказала совершенно другое: – Вот черт, я, кажется, влюбилась!
   Браун, опешив от девичьего откровения, немного сконфузился.
   – Бывает.
   – Ну… я побежала.
   – Минутку, Гло.
   Браун – торжественно, как при утреннем подъеме флага, – взял под козырек.
   – Желаю крепкой семьи.
   – Спасибо.
   – Ну и, разумеется, детишек побольше…
   Глория Дюбуа хотела ответить, что не каждая влюбленность заканчивается бракосочетанием, но промолчала, надеясь на лучшее.
   И, как только она вступила в пределы цветочного буйства и роскошества, в волшебный мир, окутанный чарующими ароматами, все скучные мысли о будущем, все смутные подозрения и житейские гипотезы мгновенно испарились.
   Глория Дюбуа имела еще одну вескую причину для регулярных поездок в Национальный парк роз.
   У каждого сорта на табличке, кроме названия, указывался штат, из которого его доставили, а также титулы, награды и полное имя удачливого селекционера.
   Аспирантка, имеющая прямое отношение и к селекции роз, и к истории их разведения, только здесь в полной мере ощущала фамильную гордость.
   Каждый раз Глория Дюбуа заново вспоминала жуткие легенды и горестные были своего знаменитого рода…

Глава 2
ОЧАРОВАТЕЛЬНЫЕ ГУГЕНОТКИ

   С незапамятных времен Дюбуа из Гавра славились не рыцарскими подвигами, торговыми операциями и религиозным фанатизмом, а прекрасными женщинами… и изумительными розами, когда-то позаимствованными у англичан, мастеров садового дела. Красавицы Дюбуа еще в юном возрасте становились желанными супругами самых достойных людей. А искусство выращивания роз весьма быстро привело гаврское семейство в Париж, ко двору его величества короля.
   Глория задержалась у низкорослых кустов, усыпанных миниатюрными алыми цветками.
   Фамильный сорт – «Птит амур», тот самый, из королевского цветника. Людовики да Генрихи, охочие до постельных утех, дарили эти изящные и трогательные букеты новым фавориткам.
   Глория нагнулась к ближайшей розочке, только что распустившейся и еще не познавшей ни ласки осеннего светила, ни влажных поцелуев утренней росы, ни шалости дневного ветерка.
   – Представь, я влюбилась в карие глаза, – тихо-тихо прошептала аспирантка, верившая, что растения понимают не только заботу и внимание, но и слова, произнесенные как надо.
   В ответ юная розочка многозначительно расправила крайние лепестки, которые, казалось, страстно затрепетали.
   Поцеловав старинную гордость рода Дюбуа, Глория проследовала дальше – привычным, а сегодня необычайно волнительным маршрутом, который она в шутку называла эмигрантским, потому что извилистая дорожка из желтого кирпича вела к первой из французских роз, укоренившейся на американском континенте.
   Да, однажды парижская удача и преуспеяние закончились – по вине той самой, печально известной Варфоломеевской ночи.
   Глория посторонилась, вежливо пропуская группу экскурсантов, – судя по всему, из Японии, до зубов вооруженных фотоаппаратами и видеокамерами.
   Святому Варфоломею не везло ни при жизни, насыщенной подвижничеством, ни, тем более, после жуткой гибели. С несчастного проповедника, еще живого, язычники содрали всю кожу, а потом обезглавили. Конечно, именно по этой причине мученик стал покровителем кожевников и мясников. С тех пор на иконах этот добрейший и тишайший человек почти всегда изображался с соответствующими атрибутами: в одной руке – окровавленный нож, в другой – собственная кожа.
   Глория уступила дорожку жестикулирующим и громко говорящим итальянцам.
   Начитанной аспирантке сразу вспомнилась блистательная, озорная и печальная шутка великого Микеланджело Буонаротти. Расписывая Сикстинскую капеллу в самом Ватикане, дерзкий гений на фреске «Страшного суда» изобразил свое лицо. И не под видом кающегося грешника, а гораздо остроумней. Лицо ваятеля и живописца четко угадывалось в складках кожи, которую держал несчастный святой Варфоломей. Говорят, один из кардиналов разгадал секрет мастера, но ни у тогдашнего Папы, ни у его преемников не поднялась рука на исправление шедевра.
   Глория наконец прошла эмигрантский путь из желтого кирпича – от парижской розы «Птит амур» до квебекской, названной предками, обретшими новую родину, «Патри Нувель».
   И вот, как специально, в ночь св. Варфоломея фанатичные католики устроили заблудшим гугенотам массовую резню. К утру были зарезаны, пристрелены, заколоты тысячи людей, включая детей, стариков и женщин. Из почтенного рода Дюбуа в религиозной бойне уцелела лишь семнадцатилетняя Глория, с пятилетнего возраста помогавшая матушке ухаживать за розами.
   Юную цветочницу спас какой-то лихой красавец из карательного отряда. Глория больше никогда в жизни не встречала этого усатого вояку, опустившего аркебузу перед чистотой, невинностью и красотой. Пусть этому фанатику и убийце, смущенному ясным и умоляющим взглядом еще не познавшей любви девушки, этому грубому и неотесанному солдафону будет в аду немного комфортнее, чем его вошедшим в кровавый раж единоверцам…
   В общем, почти неделю продолжалась ужасная и безнаказанная резня. Глория Дюбуа все это время пряталась в королевском саду, в подземном тайнике, где хранились черенки элитных роз. После того как удовлетворенные мегалитрами супротивной крови благочестивые католики отправились замаливать грехи, несостоявшаяся жертва приняла судьбоносное решение. Отчаянная девушка, кое-как добравшись до Гавра, умудрилась прошмыгнуть на корабль, уплывающий в Новый Свет. Вынужденная переселенка оказалась не только отчаянной, но и предусмотрительной: увезла с жестокой и безжалостной родины не бриллианты чистой воды и не мощи святых, а черенки королевских роз. И правильно сделала. Как известно, в Западном полушарии – от мыса Горн до Берингова пролива – напрочь отсутствуют даже самые дикие и самые скромные из розочек.
   Аспирантка благоговейно замерла перед «Патри Нувель» – пышной, крепкой и основательной покорительницей Канады.
   Квебекская неофитка отличалась повышенной махровостью цветов, напоминавших багровыми оттенками о безвинно пролитой крови.
   – Представь, милая, у него темно-русые волосы, – прошептала Глория кусту, торжественно и гордо раскинувшему шипастые и непокорные стебли.
   Куст взволнованно породил освежающий ветер, насыщенный безупречным ароматом с ярко выраженным французским нюансом.
   Глория Дюбуа, ласково проведя пальцами по ближним листьям, жестким, упругим, трепещущим, отправилась дальше по кирпичной дорожке Национального парка и по генеалогическим тропам семейства Дюбуа.
   Выжившие после жестокой резни гугеноты упорно и мужественно осваивали дикий континент от Квебека, первой французской колонии, до Нового Орлеана, жемчужины заморских территорий. Прапрапрабабушки Глории всюду занимались розами, и только розами. И в Канаде – с индейцами, охотящимися за скальпами, и в Америке, изобилующей бизонами, койотами и скунсами, прекрасные женщины Дюбуа всегда достигали успехов и на поприще разведения роз, и в выборе надежного спутника жизни.
   Аспирантка приостановилась на мгновение перед великолепным ковром из покровных роз, которыми гордилась ее прапрапрабабушка, добравшаяся от суровых широт до южных.
   Лист к листу.
   Шип к шипу.
   Цветок к цветку.
   Этот ярко-желтый сорт, преобразующий любой, даже самый невзрачный ландшафт, назывался «Золотой резерв».
   Глория Дюбуа обошла по периметру сказочный ковер, успев восхищенно прошептать, что у незнакомца, встреченного ею в библиотеке и произведшего на нее неизгладимое впечатление, – черты настоящего мужчины, вполне достойного женщины из рода Дюбуа.
   Ведь рано или поздно аспирантке, гордящейся изумительными фамильными розами, должно было повезти с любовью, несмотря на… не совсем благоприятные предпосылки.
   Женщины рода Дюбуа не только упорно сохраняли девичью фамилию и пристрастие к розам.
   Женщины рода Дюбуа все как на подбор слыли первыми красавицами – жгучие брюнетки с ослепительно-голубыми глазами. С идеальными фигурами, не подверженными веяниям прихотливой моды. Самозабвенно отдающиеся лишь двум страстям – беззаветной любви и разведению роз… Мать Глории блистательно продолжила генетическую традицию.
   Но самой младшей из Дюбуа фатально не повезло.
   От красавиц прошлых времен Глории достались лишь шикарные иссиня-черные волосы и контрастирующие с ними ярко-голубые глаза.
   Все остальное нежеланное дитя студенческих забав унаследовало от плюгавого ученого, так и не записавшегося даже в номинальные папаши.
   Да, ее бесшабашная маман оказалась единственной из женщин Дюбуа, оставшейся без мужа. И дочь свою она частенько именовала не иначе как хромосомной нелепостью, сквозь которую удалось прорваться лишь двум генам славных Дюбуа…
   Так что с университетской скамьи Глории Дюбуа приходилось компенсировать недостаток врожденного шарма упорной тягой к благородным розам, самым престижным и уникальным творениям цветоводческого искусства.
   На данный момент аспирантка с голубыми до невероятности глазами по-прежнему фанатично и самозабвенно занималась розами, занималась одна-одинешенька на весь Луизианский университет. Остальных подвижников генной инженерии занимали сельскохозяйственные культуры – от кормового турнепса до пастбищного клевера.
   Глория, вздохнув, простилась с волшебным покровом и энергично зашагала к плетистым розам, когда-то освоившим берега полноводной Миссисипи. Издали они напоминали замерший водопад, обрамленный плакучими стеблями, украшенный цветами на фоне глянцевой листвы.
   Девушка вновь испытала гордость за пращуров.
   Торопливо сообщив плетистым розам о том, что завтра постарается непременно вновь увидеться с перспективным незнакомцем, Глория наконец вышла на финишную прямую.
   Ей осталось посетить самый последний фамильный сорт, выведенный бабушкой, тоже Глорией и тоже Дюбуа. Эта строгая и высокомерная жрица науки тем не менее дала своей темно-бордовой чайной розе вполне игривое и очаровательное имя – «Ночной поцелуй». Наверное, в память о бурном романе с дедушкой…
   Сказать по правде, перечень достижений селекционеров из рода Дюбуа был бы не полон без еще одного цветка, над которым долго и упорно трудилась мать будущей образцовой студентки и лучшей аспирантки кафедры ботаники Луизианского университета.
   Но в Национальном парке не нашлось места для розы под эпатирующим и экстравагантным названием «Анфан-террибль».

Глава 3
УЖАСНЫЙ РЕБЕНОК

   Бабушка Глория Дюбуа, знавшая толк в жизни, розах и мужчинах, называла единственную дочь, очередную Глорию Дюбуа, исключительно так – Анфан-террибль, что значит «ужасный ребенок».
   Маман и до сих пор оставалась инфантильной, вздорной и своенравной.
   Бабушка Глории уверяла, что из всех предшествующих Глорий Дюбуа это неуправляемое создание, признающее только свои желания и запросы, было самой прекрасной из Глорий и самой взбалмошной из Дюбуа.
   Впрочем, набор не самых лучших качеств не помешал красавице, пусть и не совсем правильно, исполнить все, что полагалось по семейной традиции.
   Безбашенная Глория Дюбуа умудрилась забеременеть задолго до получения диплома бакалавра.
   Благополучно сдав экзамен по родам недоношенной девочки, незадачливая студентка наверстывала отставание в другом университете, подальше от слишком впечатлительного нечаянного папаши, который увидел в малышке тотальную угрозу своему нобелевскому будущему.
   А девчушка, родившаяся с превеликими медицинскими проблемами, сначала весьма разочаровала и строгую бабушку, и мягкосердечного дедушку.
   Это позже черноволосая и голубоглазая малышка, молчаливая и задумчивая, превратилась в обожаемую наследницу, которой и достался тихий, уютный старинный дом, выстроенный еще до Гражданской войны, в старофранцузском стиле.
   Конечно, двухэтажный особняк за минувшие века обзавелся пятидесятиметровым бассейном, травяным кортом для тенниса и двумя гаражами.
   Конечно, родовое гнездо Дюбуа многое и утратило.
   Высокий кирпичный забор, когда-то отделявший белых владельцев от черных рабов. Обширный дощатый склад, в котором накапливался урожай хлопка. Глубокий колодец. Конюшню для сотни лошадей. Манеж для пони. Башню-арсенал с кремневыми ружьями, томагавками, мачете и кавалерийскими револьверами.
   Но вот розарий с прямыми потомками эмигрантов из Франции, вывезенных в Новый Свет после Варфоломеевской ночи, сохранился во всей красоте.
   Аспирантка, владеющая не только старинной усадьбой, но еще и плантацией, на которой добывалось бесценное розовое масло, задержалась у бабушкиного шедевра садовой эстетики «Ночной поцелуй». Великолепное цветочное буйство вполне отражало страстность, присущую истинным южанам Дюбуа.
   Глория решила на обратном пути непременно навестить бабушку, которая наверняка опять посвятила весь день ухаживанию за могилой дедушки, так и не дождавшегося рождения правнучки.
   Глория погрустнела.
   Славные предки, разумеется, больше всего не хотели, чтобы их милая, добрая и послушная внучка повторила ошибку своей непутевой родительницы, которая так и не вышла замуж, – то ли из принципа, то ли из-за нехватки свободного времени. Подарив миру очередную Глорию Дюбуа, мать-одиночка полностью отдалась выведению нового сорта розы, чрезвычайно шипастой, с грубыми листьями и махровыми лепестками, – сорта, который она нарекла так скандально и эпатажно: «Анфан-террибль».
   Впрочем, у особо тонких ценителей экстравагантных растений это своеобразное, цвета свежей крови создание до сих пор пользуется ажиотажной популярностью.
   Маман часто вспоминала, как применяла новые селекционные методы, приобретая их всеми доступными способами.
   Заливисто хохоча, прекрасная авантюристка рассказывала дочери, как соблазнила одного первооткрывателя, который был вынужден после недельной сексуальной оргии в мотеле взять ненасытную партнершу в соавторы.
   Но о той давней роковой вечеринке и о своей незапланированной беременности, случившейся в результате спонтанной близости с плюгавым ученым, спровоцированной кальвадосом, мать-одиночка вспоминала редко…
   Глория крепко зажмурилась, наслаждаясь терпким ароматом «Ночного поцелуя», ароматом, сулящим незабываемые мгновения настоящей любви, а не похмельную горечь нелепой связи.
   Да, ее мамуле, этому «ужасному ребенку» так и не довелось примерить подвенечный наряд.
   Глория почувствовала, как сквозь сжатые ресницы пробилась скорбная слезинка.
   «Ночной поцелуй» всегда провоцировал ее на излишнюю сентиментальность и глупую плаксивость.
   Глория осторожно промокнула глаза.
   Так что она имела возможность общаться только с представителями по материнской линии. Особенно усердно внучка посещала бабушку и дедушку в их родовой усадьбе, в которой и выросла, оставленная матерью на попечение стареющих родителей. Там было много интересных, пусть и немых, свидетелей прошлого. Любознательная девчушка знала досконально всех почивших тетушек и дядюшек, всех ушедших в мир иной кузин и кузенов, и тем более прапра… бабушек. Глядя на старые фотографии и дагерротипы, часами рассматривая старинные гравюры и рисунки, она завидовала прежней основательности, правильности, устоям, мечтала исправить ошибку матери и стать настоящей женой настоящего мужа.
   Глория вернула платок в карман.
   Да… Чтобы невеста была достойна жениха, а жених – невесты, чтобы чуть альковно шуршало подвенечное платье, чтобы раздавались искренние поздравления, чтобы шарики улетали в звездное небо и, конечно, чтобы новобрачный лично вручил счастливой избраннице уникальный свадебный букет из самых прекрасных роз…
   Глория никак не могла оторваться от одуряющего аромата «Ночного поцелуя» и воспоминаний, от которых саднило душу.
   Гранд-маман не раз пеняла бесшабашной дочке за вольное поведение и расхристанный характер. И послушная внучка, хотя и тосковала по редко появляющейся матери, вторила строгой воспитательнице, вторила до совершеннолетия и поступления в университет. Студенческие гулянки весьма часто портят девочкам не только репутацию.
   Глория снова достала платок.
   А ведь однажды историю с незапланированной беременностью едва не повторила и она сама…

Глава 4
ТРЕХОЧКОВЫЙ БРОСОК

   На втором курсе университета в жизни Глории Дюбуа произошло знаменательное событие: первое свидание и первый поцелуй.
   Нет – это не было даже влюбленностью, по крайней мере, с ее стороны. Просто голубоглазая студентка, постигающая основы естественных наук, подсознательно жаждала еще и внимания со стороны однокашников. При этом неопытная в любовных делах девушка идеализировала всех подряд. Впрочем, парни, даже самые разбитные, в упор не замечали черноволосую тихоню, заметно превосходившую их по успеваемости.
   Но однажды неугомонная Тина Маквелл все-таки свела робкую и застенчивую подругу с одним из своих приятелей Сэмом. Об этом двухметровом баскетболисте из университетской команды ходили самые невероятные слухи – коронкой центрового были дальние трехочковые броски и соблазненные девочки.
   Глория, конечно же, знала о сомнительной репутации Большого Сэма, но рассказы, нашпигованные скабрезными подробностями, одновременно отталкивали невинную студентку и будили любопытство, пугали и влекли к этому сильному, высокому парню с вечной улыбкой победителя на лице.
   Одинокими вечерами, после очередного матча Глория часто вспоминала Большого Сэма – его стремительные, резкие, сильные движения и снайперские броски, приводящие болельщиков в неописуемый экстаз.
   Но, хотя Глория Дюбуа не кичилась врожденной гордостью, все же строгое воспитание не позволяло ей сделать первый шаг навстречу Большому Сэму.
   Тем временем Тина Маквелл, входившая в группу поддержки университетской команды, сумела привлечь к себе внимание двухметровой звезды.
   Их скоротечный роман длился недолго – Тина потеряла девственность, но без побочных и нежелательных последствий, а Большой Сэм нацелился на очередную невинность.
   Тина в отместку решила проучить баскетбольного плейбоя и познакомила короля трехочковых бросков с подругой.
   Коварная Маквелл предвкушала тот яростный отпор, который должен был получить Большой Сэм от принципиальной недотроги.
   Глория узнала о коварном плане лучшей подруги гораздо позже, но даже не рассердилась на глупышку Ти. Наоборот, поблагодарила дерзкую подругу за хороший и своевременный урок.
   Первая же интимная встреча лишила скромную недотрогу всех иллюзий.
   Произошло это на вечерней тренировке.
   Команда разошлась, и лишь Большой Сэм задержался, словно бы для отработки фирменного броска. На самом же деле центровой ждал обещанного прихода новой поклонницы.
   Глория, тихонечко проникнув в зал, не решилась спуститься на площадку, а уселась на самом верхнем ряду.
   Впрочем, баскетболист наметанным глазом сразу заметил робкую зрительницу и с фирменной улыбкой предложил ей подавать ему мячи.