Страница:
– Все время вверх, господин.
Керболай снова согнулся в поклоне, а когда разогнулся, в руке его оказался короткий широкий нож. В темноте никто его не заметил.
Вверх вел узкий и темный ход, не освещенный факелами. Отряду пришлось вытянуться в цепочку. Так получилось, что первым оказался Ритул, за ним Тонга, потом повар, а уж следом отряд удров. По обе стороны коридора располагались двери кладовок. Повар тихо выдохнул и хладнокровно воткнул нож точно под левую лопатку Тонги. Свободной рукой он успел закрыть бедолаге рот. Обмякшее тело он тут же подхватил и пихнул в открытую дверь кладовки. Тонга не успел даже вскрикнуть, а повар почти не сбился с ноги. Теперь он был спокоен: чем бы ни закончился заговор, второй ключ из его рук не уйдет. А Тонгу, если и хватятся сейчас, то разыскивать не станут – каждая секунда дорога. А потом его смерть можно будет свалить на какого-нибудь ретивого и чрезмерно верного раба.
Внизу лежала Акра, погруженная в сон. Его город: вольный, сумасбродный, хитрый как жрец, льстивый как сановник и холодно-бесстрашный как воин. Акра, которая ни во что не ставила своего правителя и, кланяясь до земли при встрече его торжественной кавалькады, прятала в глазах – усмешку, в кошельке – монеты, утаенные от чиновников, а за пазухой увесистую гирьку на цепочке.
Сейчас она спала. Казалось, ничто не может нарушить безмятежный покой фруктовых садов, террасами спускавшихся вниз, темный сон богатых дворцов и тяжелую дрему узких улочек, где даже еверу было тесно. Спал базар. Спал порт. Спали корабли, мерно покачиваясь в сонной волне. Спало огромное, черное, как антрацит, ласковое море – колыбель кораблей и их безмолвная могила.
Правитель улыбнулся. Он как никто другой знал, как обманчив этот внешний покой, как иллюзорна безмятежность города. Где-то там, в его недрах, недоступных взгляду, кипела жизнь, заключались торговые сделки, давались и нарушались клятвы, точилось оружие и свершалась месть.
Сонный город – сказал бы сторонний наблюдатель.
Бессонный город – говорил правитель Акры, знавший, что жизнь в его владениях не замирает ни на миг, и подданные его спят (если вообще спят) только вполглаза и по очереди.
Сзади послышался шорох. Не оборачиваясь, Даний посторонился. Легкий, едва уловимый аромат розового масла ласково обнял правителя и шелковые русые волосы щекотнули шею.
Женщина встала рядом, прижалась к его плечу, устремив взгляд на темную Акру и огромный купол небес над ней. Чернота его была матовой, словно подернутой легчайшей дымкой, а крупные бело-золотые звезды горели, как лампы. Ночь была такой ясной, что Даний без труда различал тонкие лучи света, протянувшиеся от одной звезды к другой, и эти лучи казались ему струнами, на которых боги играют музыку, недоступную уху смертного. Когда к ним прикасаются нежные пальцы Возлюбленной, Аннунт, Афродиты или светоносного Ахура-Мазды, на земле расцветает Золотой век. Ее омывают ласковые дожди, и она родит столько хлеба, что колос под его тяжестью сгибается пополам, а море одаривает серебристой рыбой и, не взяв обычной суровой дани жизнями моряков, возвращает домой корабли в целости и с товаром. А когда к небесным струнам тянутся пальцы Сетха, над землей и водой носятся ураганы и штормы, мужчины вынимают из ножен оружие, а женщины достают из сундуков скорбные белые покрывала.
– О чем ты думаешь? – тихо спросила Франгиз, лаская плечо правителя тонкими пальцами.
– О тебе, – солгал он, потому что не хотел выдавать ей своих тревожных мыслей.
– Это неправда, – Франгиз, как всегда, легко читала в его сердце, – ты любовался своим городом. Как ты можешь им любоваться?!
– А разве он не прекрасен?
– Он… отвратителен! – Дыхание женщины стало частым, в голосе зазвенели гнев и страх. – Он похож на притаившегося зверя, который только и ждет, когда ты отвернешься. Он жаден, как слуги Хальбы, и беспощаден, как жрецы Сетха. Он никогда не покорится тебе, повелитель, даже если ты зальешь его улицы кровью. Твои подданные будут смотреть в землю, но в их глазах будет все, кроме покорности. Их нельзя купить, потому что они богаче тебя. Их нельзя запугать, потому что они умны и не поверят угрозам. Этот город никогда не станет твоим или чьим-либо еще, потому что он слишком хитер – хитер, как его рыжий бог. Хитер и опасен!
– Ну да, – с улыбкой кивнул Даний, соглашаясь с каждым словом женщины, – а разве это не здорово?
Он обнял дрожащую Франгиз. С черного неба стремительно скатилась звезда и, прочертив огненный след, исчезла где-то в горах.
– Недобрый знак, – прошептала Франгиз. – У меня на родине считают, что когда падает звезда, кто-то умирает.
– А у меня на родине говорят, что если упала звезда – родился герой или поэт. И боги послали ему огненную душу.
Тихо, совсем неслышно открылась дверь.
Кто мог осмелиться их потревожить в этот час?
Даний обернулся без гнева, скорее с досадой.
Спальню правителя быстро занимали вооруженные люди. Данию показалось – около десятка, и все – незнакомцы. Это явно была не дворцовая охрана, охранники Дания не носили во внутренних покоях шлемы и кольчуги. И из оружия им полагались тонкие легкие сабли. Но тусклый свет почти выгоревших ламп высветил прямые и длинные северные мечи.
– Кто вы? – повелительно спросил правитель. – Что вам здесь нужно?
– Ты Даний? – спросил предводитель, высокий русоволосый человек с манерами солдата и высокомерным взглядом вельможи.
– Кто вы? – повторил Даний.
– Слуги Тени, – очень спокойно ответил воин, – Тени Орла.
Внезапно тишину разрезал тонкий пронзительный крик Франгиз:
– Стража! Ко мне! Измена!
Голос женщины взлетел к высокому потолку и заметался под гулкими сводами, множась отголосками эха. Но тишина была ему единственным ответом.
Воины молчали и были абсолютно спокойны, словно… хозяева.
Даний похолодел. На мгновение все его существо охватила паника, ему захотелось ущипнуть себя за руку, чтобы рассеялся этот кошмар. Внешне это проявилось лишь в том, что он несколько раз быстро сморгнул.
– Вы – захватчики, – уверенно определил он.
– Это как посмотреть, – ответил предводитель северных воинов. – Тот, кто привел нас сюда, считает захватчиком тебя… и всех остальных правителей Акры со времен Бальда.
– Вам приказано меня убить? – спросил Даний, не вступая в спор по закону о престолонаследии. – Тогда не откажите в последней просьбе: пусть женщина уйдет к себе.
Даний встретился взглядом с русоволосым воином, и во взгляде правителя в тот миг было столько спокойствия и достоинства, что тот не выдержал и отвел глаза.
– Много чести, – буркнул он, и, не оборачиваясь, приказал своим людям: – Связать, запереть в каком-нибудь подвале. Приставить охрану.
Выполняя его приказ, Дания скрутили так, что рассудок на миг притупился от боли, но он сдержался.
– Молодец, – одобрительно крякнул воин, – не повезло тебе, парень. Но ты не унывай. Судьба переменчива. Взгляни на меня. – Даний поднял глаза, и наемник беззлобно подмигнул правителю. – Два раза был повешен…
Мужчины, как всегда занятые борьбой друг с другом, позабыли о Франгиз. А она с самого детства была на диво легконога…
Она осторожно отступила в темноту, страшась лишь одного: что споткнется, и эти каменнолицые высокомерные люди помешают ей осуществить свое намерение. Франгиз медленно, почти не дыша, сделала несколько шагов к балкону, коснулась стены, нашарила рукой перила… Господь Единый, не оставь меня! Женщина зажмурилась и рывком перекинула через перила свое легкое тело.
Короткий крик-стон…
Ритул метнулся к окну. Стены дворца оплетал густой дикий плющ, прижатый падением тела, но как ни вглядывался удр, больше ничего нельзя было рассмотреть в темноте. Он вернулся, стараясь не встречаться взглядом со связанным.
– Жена правителя, – произнес он тихо и веско. – Кто еще не умеет умирать – учитесь.
Дверь, ведущая из спальни правителя в коридор, вдруг вздрогнула и почти прогнулась от мощного удара. Было похоже, что кто-то ударился в нее всем телом… крупным телом.
– Кто?! – недовольно рыкнул Ритул.
– Тень, – прохрипели в ответ. Удр откинул засов, и в спальню свалился воин из его отряда. Он был белым от ужаса – Ритул заметил это даже в темноте. Похоже, по дворцу правителя бегал оживший мертвяк. Или парочка вервольфов – что еще могло напугать наемника, который ел с меча с девяти лет и как-то в далеком южном походе на спор помочился на здоровенного спящего удава… Правой рукой воин зажимал рваную рану в боку. Сквозь пальцы сочилась темная кровь и тяжелыми густыми каплями падала на пол.
– Что случилось? – спросил Ритул. – Разве кто-нибудь из стражи остался на ногах?
Воин что-то прохрипел. Ритул наклонился, пытаясь разобрать невнятный шепот умиравшего.
– Не стража… Собаки. Кто-то впустил собак… – В уголках белых губ запузырилась кровь. – Они огромны, Ритул…
Даний вскинул подбородок и с вызовом взглянул на удра:
– Их здесь ровно пять десятков, – тихо, без выражения произнес он, – и каждый пес натаскан на двуногую дичь.
Ритул встряхнул раненого.
– Где остальные?
Тот мотнул головой. Смертный туман уже окутывал гаснущий мозг, и голос Ритула пробился к сознанию с трудом.
– Остальные… – костенеющим языком пробормотал он, – Трейд и я… и еще раб… повар… Других…
– Говори!!!
– Не отбиться… Они тоже воины… Слишком… хорошие… Сейчас будут здесь! – С этими словами наемника покинули последние остатки жизни, и он тяжело обвис на руках у Ритула.
Ритул стремительно подошел к двери и выглянул в коридор. В мрачном свете факелов он увидел картину, которой суждено было преследовать его до конца жизни.
Пол был залит кровью его воина. Стояла жуткая тишина. И вдруг ее нарушил негромкий звук: стук когтей по каменным ступеням… бессчетного множества когтей.
Чудовище вынырнуло из бокового прохода и беззвучно ринулось к Ритулу, на него. Оно было действительно огромным, раза в полтора превосходило всех виденных Ритулом собак. Удр не успел рассмотреть чудовище, он увидел лишь громадные широкие лапы, ошейник с торчащими железными шипами и круглые холодные глаза убийцы.
За первым чудовищем в коридор вымахнуло второе, и Ритул понял, что псы взяли след и сейчас соберутся здесь. Все пятьдесят… или сколько их там осталось после схватки с его отборными людьми, уничтоженными этими тварями почти полностью… Сколько? Да какая разница?! И одного больше чем достаточно!
Ритул едва успел захлопнуть двери и наложить засов. Он инстинктивно прижал створки спиной и… чуть не отлетел на середину комнаты. На дверь обрушился удар такой силы, что массивные кованые петли шевельнулись в стене.
Ритул обернулся к связанному правителю:
– Прикажи этим демонам убраться! Иначе я выкину им твою голову.
Даний даже не попытался скрыть усмешки:
– Приказать я могу что угодно, но псы не послушают меня. Они – идеальные воины и знают лишь один приказ – убивать. Убивать чужаков. Они охраняют не меня, а свою землю, удр. Чтобы выйти отсюда, тебе придется убить их всех. Потому что они не отступят.
За дверью слышалось ворчание, лязг железных шипов о камни стен, сдавленный рык.
– Не думаю, что они сообразят выбить дверь, – предположил воин Ритула, тот самый, два раза повешенный. Он был бледен. – Тень Орла собирался войти в порт еще до рассвета. Нам нужно всего лишь продержаться до восхода солнца.
Он не успел договорить – дверь вздрогнула от нового мощного удара. Впрочем, он был слабее первого. Псы Дания были идеальными воинами, но двери отпирать не умели.
– Ну и кого там несет, такого нетерпеливого?
– Открой, хозяин!
Этот хриплый голос был Танкару знаком. Даже слишком хорошо знаком. Он хотел бы знать его хуже. Как и каждый вольный торговец в благословенной Акре.
– Хозяин! Я теряю терпенье! – Теперь в голосе явственно послышался гнев, и Танкар отодвинул тяжелый засов. Вызывать недовольство этого человека он ни в коем случае не собирался.
– Запирай, – приказал Рифат, начальник городской стражи, едва оказался внутри, в тесноватом и не слишком уютном жилище Танкара. Он был один. Контрабандист глядел на Рифата во все глаза: впервые он видел своего врага без свиты. Зрелище было незабываемое! Но самым удивительным казалось не это. Господин Рифат был, как всегда, спокоен и холодно смел, но выглядел, как… Танкар совершенно точно знал, как кто именно. Он и сам бывал в шкуре загнанного зверя.
– Открой подвал, – так же отрывисто произнес ночной гость.
– Об чем говорит господин, нет у меня никакого подвала, – привычно взвыл Танкар, – сколько здесь живу и ни разу не слышал за подвал…
– У тебя есть подвал, – перебил Рифат, – и скажи спасибо, что я ни разу туда не заглядывал. Но сейчас мне придется заглянуть в твой подвал, а ты мне его откроешь.
Жизнь вольного торговца полна непредвиденных случайностей, и тот, кто однажды ступил на эту тропу, либо сводит скорое и короткое знакомство с палачом, либо учится думать быстро.
Танкар окинул гостя внимательным взглядом, пошарил на полке за спиной, достал запечатанный кувшин. Показал глазами на низкую скамью.
В масляной плошке дрожал и едва теплился крошечный огонек. Света было как раз достаточно, чтобы не разлить вино мимо чашек.
Рифат осторожно взял ладонями грубую глиняную посуду, прикоснулся губами к угощению и в удивлении приподнял левую бровь:
– Однако! Несчастный торговец, которого чиновники обобрали до нитки… Такое вино правитель пьет лишь по праздникам.
– А у меня сегодня как раз праздник, – криво усмехнулся Танкар. О том, что он тоже правитель, торговец не упомянул, это было не слишком вежливо. К тому же, Рифат знал это и так. – Таких гостей вольные торговцы принимают нечасто, больше мои ребята у тебя гостят.
Он допил вино, аккуратно поставил чашку, подождал, пока Рифат сделает то же самое, и невозмутимо спросил… даже, скорее, потребовал:
– Теперь рассказывай, от кого спасся и куда бежишь!
– Это важно?
– Как сказать, – контрабандист хмыкнул. – Если ты направляешься в Афр – это одно дело, если в Персию – другое, а если на север, то совсем третье. Так куда ты бежишь, Рифат?
– Не знаю, – честно ответил тот и, не спрашивая хозяина, налил себе вторую чашку. – Я уже ничего не знаю, Танкар. Спрятаться хотел. Ищут меня… В подвале-то небось китайский шелк или греческие вина? – спросил он, осушив чашу.
Танкар усмехнулся.
– Пусто там. Как в долбленой тыкве. Какой я себе убыток сделал, Рифат, то если такой убыток бедному еверу во сне приснится, так он проснется седой во всех местах, где волосы растут.
В темных глазах Рифата мелькнула страшная догадка. Он потянулся к сабле.
– И снова-таки не то, – отозвался Танкар, не двигаясь с места. – Ты умный, Рифат. Я тоже думаю головой, а не тем местом, которым сижу. А сейчас брось свою железку, настрой свои уши и подумай об такую вещь: утром торговцы берут товар, а верный человек говорит, шобы к вечеру товара не было. Ответь мне, Рифат, если у тебя на плечах то, шо я на них вижу, как купить утром и продать вечером и не сделать себе убыток? И если ты хоть чуть-чуть понимаешь за коммерцию, ты мне скажешь: таки никак!
– Кто тебе велел избавиться от товара? – спросил Рифат, цепко ухватив главное в потоке обычных еверских причитаний.
– Ты умный, – Танкар пожал плечами и спокойно выдержал острый взгляд ночного гостя.
– Фасих?
Евер промолчал.
Через некоторое время он спросил, спокойно, словно речь шла о пустяках:
– Скажи, Рифат, чья теперь Акра?
– Когда я спустил на них собак, то еще не знал этого, – заговорил Рифат, глядя в одну точку на темной стене. В голосе его послышалась усталость. – Вечером, после смены караула, я спустился вниз, чтобы поужинать. Но появился человек и сказал, что есть новости о продавцах снов. – При этих словах Танкар брезгливо поморщился. Сообщество, обитавшее уровнем ниже вольных торговцев и романтически именующее себя «продавцами снов», он и его товарищ звали проще – «помойники». Но перебивать Рифата он не стал, слишком важные вещи он рассказывал. – Это был интересный разговор, – Рифат усмехнулся, – если бы не то, что произошло потом, цены бы не было такому разговору. Во дворец я вернулся поздно и чтобы никого не беспокоить прошел через задний двор. У ворот меня никто не встретил. Никто не спросил пароль. Ты меня понимаешь, Танкар? Все возможно в нашей благословенной Акре, но чтобы во дворце правителя стражи спали на посту?!!
– А они спали? – почти не удивился евер.
– Они были без сознания. Я обнаружил их в траве у ворот. Ни тот, ни другой не были пьяны, но разбудить их не удалось. Внутренняя охрана у дверей тоже спала. Весь дворец был погружен в странный сон, схожий с оцепенением. А потом возникли люди. Они появились не с улицы, откуда я их ждал, а изнутри, и это случилось так внезапно, что я едва успел отступить в тень. Я не смог сосчитать, сколько их было. Наверное, я видел не всех… Около десятка прошли мимо меня, двигаясь осторожно и тихо. Это были воины в полном вооружении. И перед тем, как пройти дальше, один из неизвестных на мгновение остановился, склонился над стражниками и перерезал им горло… Клянусь Танатом, я был не просто испуган, я был в ужасе. Он перерезал горло спящему так невозмутимо и аккуратно, словно выполнил хорошо знакомую, уже порядком надоевшую, но необходимую работу. И тогда я понял, что дворец захвачен, и все, что я смогу сделать, это погибнуть, защищая правителя. – Рифат поморщился. – Ты можешь меня презирать, Танкар, но я решил, что это не выход.
Я бежал, воспользовавшись ночью и тишиной. Но перед тем как исчезнуть, я отправил по следу чужаков сторожевых псов Дания. Надеюсь, они хоть немного потрепали их ряды. Впрочем, это несущественно. Сколько бы чужаков не было в полночь, сейчас их намного больше. Пробираясь по темным улицам, я увидел кусочек порта и девять стоящих на рейде кораблей…
Голос ночного гостя изменился. До этого он был усталым, безумно встревоженным, даже отчаявшимся… но ровным. Сейчас в нем прозвучала ненависть.
– Это были не просто корабли, – догадался Танкар.
– Я отдал бы правую руку, чтобы никогда не видеть в Акре таких парусов, – кивнул Рифат.
– И кто пришел на этих кораблях?
– Ты умный, – вяло передразнил Рифат, – думай.
Евер не думал ни мгновения:
– Тень Орла, – уверенно назвал он, – наследники бежавшего Кинра. – В ответ на удивленный взгляд Рифата он пояснил: – Давно не посылаю людей в северные земли. Они там пропадают… Так-то… Ты хорошо сделал, шо пришел до меня.
– А мне больше некуда идти, – ответил Рифат, глядя в глаза Танкара пристально и спокойно. – Если ты выдашь меня, Тень Орла будет тебе благодарен больше, чем ты думаешь. Если же нет… я буду благодарен тебе, Танкар. И в размере моей благодарности ты не ошибешься.
Евер помолчал, словно что-то прикидывая про себя. На самом деле он давно все решил. В тот самый момент, когда увидел глаза Рифата – темные от отчаяния и пережитого ужаса. Он встал, взял масляную плошку с трепещущим огоньком.
– Умный человек бережет не только старого друга, но и старого врага, – сказал он, – честный человек помнит свои долги. Ты однажды укрыл меня от Орла. Я спрячу тебя от Тени. Иди за мной, Рифат, и, если сможешь, ничему не удивляйся.
Танкар откинул вышитую занавеску, прошел вперед и оказался в узком коридоре. Начальник стражи проследовал за ним. Коридор оказался намного длиннее, чем предполагал Рифат, глядя снаружи на жилище Танкара, но, как оказалось, этот коридор был лишь одним из многих. Они поднялись на несколько ступеней вверх, и там была уже не занавеска, а массивная дверь, впрочем, без засова, и контрабандист открыл ее, лишь махнув рукой.
Крохотный огонек почти не рассеивал мрак. Рифат лишь очень смутно различал спину идущего впереди Танкара и был озабочен лишь тем, чтобы не споткнуться. Они снова спустились вниз, на этот раз лестница была длиннее и круче, и оказались в помещении, похожем на земляной погреб… Но и это оказалось еще не все. Рифат помнил совет Танкара ничему не удивляться, но последовать ему не мог при всем желании. Коридоры, переходы, лестницы, низкие и узкие лазы, деревянные и каменные двери, которые, казалось, никогда не закончатся, и только спустя время Рифат с огромным изумлением осознал, что они вовсе не ищут «подвал» Танкара. Они уже давно миновали все тайные «кладовки» контрабандистов и углубились в лабиринты нижней Акры, таинственного «города под городом». Рифат знал о его существовании, но он и предполагать не смел, что когда-нибудь спустится сюда сам. И не с отрядом городской стражи, а один, в положении гонимого зверя, и единственной защитой ему станут те люди, на которых он охотился по долгу службы.
Акра просыпалась рано. Восход еще только успел тронуть покатые крыши дворцов и зажечь перламутровые колонны мягким ровным светом, а в городе уже хлопали ставни, открывались двери, перекрикивались друг с другом через улицу хлопотливые хозяйки, слуги и сами хозяева, из тех, кто победнее. Они скребли, мыли и чистили маленькие лавчонки и лавки побольше, и вскоре по улицам застучали копытца осликов и заскрипели повозки, развозившие фрукты и свежую зелень. Акра пока еще не знала, что над дворцам правителя Дания взошел кровавый рассвет и вся жизнь города теперь пойдет по другому, а прошлые беды и несчастья покажутся милыми шутками судьбы по сравнению с той безысходностью, в которую погрузит беспечный солнечный город упавшая на него тень орла.
Ритул занимался делом, к которому у него не было ни малейшей охоты. Впрочем, так было почти всегда, и удр к этому привык. Тень Орла выделил три десятка рабов, чтобы, как выразился этот маленький, умный и злой человек, «очистить дворец». И с самого утра рабы-мужчины и женщины с тупо-покорными лицами сначала копали посреди фруктового сада огромную яму, а потом стаскивали туда вперемешку людей и собак.
Здоровенные зверюги с мощной грудью и большими, с палец толщиной, кривоватыми клыками даже мертвые внушали Ритулу мистический страх. Он не поверил в басню об их происхождении, которой охотно поделился местный повар, но сейчас был вынужден признать, что эта жутковатая история не лишена смысла. Псов изрубили в кровавую кашу, но челюсти их были каменно сжаты и из пастей злобных демонов торчали лоскуты одежды, куски человеческой плоти и даже клочки железных кольчуг. Собачьих трупов было ровно пять десятков – Ритул сам их пересчитал два раза (первый раз получилось сорок девять), уж больно велик был его страх встретить в коридорах дворца жуткую тварь. Он отдал было приказ отделить всем мертвым псам головы, но давать сабли рабам – дураков не было, а наемники Ритула желания поработать мясниками на такой жаре не проявили. То есть, чтобы выполнить задуманное, Ритулу пришлось бы обезглавить все пять десятков собачьих туш собственноручно… И он, скрепя сердце, отменил приказ.
Погибших в схватке с собаками воинов Тени Орла скидывали в ту же яму. Оставшиеся в живых ворчали неодобрительно, но Ритул отговорился тем, что лишь исполняет прямое указание Тени.
Правду говоря, одного человека ему хотелось похоронить если не со всеми должными почестями, то хотя бы без надругательства, и он без устали рассылал рабов, грозя спустить кнутом шкуру со спины… но тела Франгиз, жены правителя, так и не нашли.
Человек спускался вниз. Лестница была старой, ступени крошились под ногами, обутыми в тяжелые кожаные сапоги, на плечах его лежал плащ настолько чистого белого цвета, что в подземелье от него становилось светлее. Впереди шел полуголый раб, втянувший от страха голову в плечи. Подсвечивая Тени факелом, он прислушивался к тяжелым шагам сзади, не решаясь обернуться. Темный взгляд его нового хозяина отчего-то ужасал раба. Лестница кончилась. Раб воткнул факел в железное кольцо в стене и замер, глядя в пол. Господин прошел мимо, не заметив или не сочтя нужным заметить раба, и тот перевел дух.
Господину не пришлось пригибаться, чтобы не задеть низкую притолоку, он был на целую голову ниже любого взрослого мужчины, а Ритулу не доставал до плеча. Но это не мешало Тени Орла высоко держать голову.
Он не стал спускаться к пленнику, а остановился на пороге, чтобы смотреть на высокого Дания сверху вниз. Тот поднял голову. Некоторое время они смотрели друг на друга в молчании, словно стараясь понять, что за человек его враг, можно ли с ним говорить, в чем его сила и слабость. Тень Орла закончил свои наблюдения первым. И то сказать, он торопился, десятки важных государственных дел ждали его за порогом, а Данию спешить было абсолютно некуда. Он уже, что называется, приплыл.
– Теперь в Акре правлю я, – произнес Тень, не торжествуя и не злобствуя, просто называя факт.
– Тень Орла? – улыбнулся Даний. Немного было веселья в этой улыбке, но она все равно задела низкорослого захватчика.
Керболай снова согнулся в поклоне, а когда разогнулся, в руке его оказался короткий широкий нож. В темноте никто его не заметил.
Вверх вел узкий и темный ход, не освещенный факелами. Отряду пришлось вытянуться в цепочку. Так получилось, что первым оказался Ритул, за ним Тонга, потом повар, а уж следом отряд удров. По обе стороны коридора располагались двери кладовок. Повар тихо выдохнул и хладнокровно воткнул нож точно под левую лопатку Тонги. Свободной рукой он успел закрыть бедолаге рот. Обмякшее тело он тут же подхватил и пихнул в открытую дверь кладовки. Тонга не успел даже вскрикнуть, а повар почти не сбился с ноги. Теперь он был спокоен: чем бы ни закончился заговор, второй ключ из его рук не уйдет. А Тонгу, если и хватятся сейчас, то разыскивать не станут – каждая секунда дорога. А потом его смерть можно будет свалить на какого-нибудь ретивого и чрезмерно верного раба.
* * *
Спальня правителя Акры, просторная комната с наружной башенкой-балконом в западной части дама, была погружена во мрак, лишь две масляные лампы у широкой постели с откинутым балдахином рассеивали темноту. Правитель в длинной свободной рубахе, босой вышел на балкон и легким движением руки отодвинул прозрачный занавес.Внизу лежала Акра, погруженная в сон. Его город: вольный, сумасбродный, хитрый как жрец, льстивый как сановник и холодно-бесстрашный как воин. Акра, которая ни во что не ставила своего правителя и, кланяясь до земли при встрече его торжественной кавалькады, прятала в глазах – усмешку, в кошельке – монеты, утаенные от чиновников, а за пазухой увесистую гирьку на цепочке.
Сейчас она спала. Казалось, ничто не может нарушить безмятежный покой фруктовых садов, террасами спускавшихся вниз, темный сон богатых дворцов и тяжелую дрему узких улочек, где даже еверу было тесно. Спал базар. Спал порт. Спали корабли, мерно покачиваясь в сонной волне. Спало огромное, черное, как антрацит, ласковое море – колыбель кораблей и их безмолвная могила.
Правитель улыбнулся. Он как никто другой знал, как обманчив этот внешний покой, как иллюзорна безмятежность города. Где-то там, в его недрах, недоступных взгляду, кипела жизнь, заключались торговые сделки, давались и нарушались клятвы, точилось оружие и свершалась месть.
Сонный город – сказал бы сторонний наблюдатель.
Бессонный город – говорил правитель Акры, знавший, что жизнь в его владениях не замирает ни на миг, и подданные его спят (если вообще спят) только вполглаза и по очереди.
Сзади послышался шорох. Не оборачиваясь, Даний посторонился. Легкий, едва уловимый аромат розового масла ласково обнял правителя и шелковые русые волосы щекотнули шею.
Женщина встала рядом, прижалась к его плечу, устремив взгляд на темную Акру и огромный купол небес над ней. Чернота его была матовой, словно подернутой легчайшей дымкой, а крупные бело-золотые звезды горели, как лампы. Ночь была такой ясной, что Даний без труда различал тонкие лучи света, протянувшиеся от одной звезды к другой, и эти лучи казались ему струнами, на которых боги играют музыку, недоступную уху смертного. Когда к ним прикасаются нежные пальцы Возлюбленной, Аннунт, Афродиты или светоносного Ахура-Мазды, на земле расцветает Золотой век. Ее омывают ласковые дожди, и она родит столько хлеба, что колос под его тяжестью сгибается пополам, а море одаривает серебристой рыбой и, не взяв обычной суровой дани жизнями моряков, возвращает домой корабли в целости и с товаром. А когда к небесным струнам тянутся пальцы Сетха, над землей и водой носятся ураганы и штормы, мужчины вынимают из ножен оружие, а женщины достают из сундуков скорбные белые покрывала.
– О чем ты думаешь? – тихо спросила Франгиз, лаская плечо правителя тонкими пальцами.
– О тебе, – солгал он, потому что не хотел выдавать ей своих тревожных мыслей.
– Это неправда, – Франгиз, как всегда, легко читала в его сердце, – ты любовался своим городом. Как ты можешь им любоваться?!
– А разве он не прекрасен?
– Он… отвратителен! – Дыхание женщины стало частым, в голосе зазвенели гнев и страх. – Он похож на притаившегося зверя, который только и ждет, когда ты отвернешься. Он жаден, как слуги Хальбы, и беспощаден, как жрецы Сетха. Он никогда не покорится тебе, повелитель, даже если ты зальешь его улицы кровью. Твои подданные будут смотреть в землю, но в их глазах будет все, кроме покорности. Их нельзя купить, потому что они богаче тебя. Их нельзя запугать, потому что они умны и не поверят угрозам. Этот город никогда не станет твоим или чьим-либо еще, потому что он слишком хитер – хитер, как его рыжий бог. Хитер и опасен!
– Ну да, – с улыбкой кивнул Даний, соглашаясь с каждым словом женщины, – а разве это не здорово?
Он обнял дрожащую Франгиз. С черного неба стремительно скатилась звезда и, прочертив огненный след, исчезла где-то в горах.
– Недобрый знак, – прошептала Франгиз. – У меня на родине считают, что когда падает звезда, кто-то умирает.
– А у меня на родине говорят, что если упала звезда – родился герой или поэт. И боги послали ему огненную душу.
Тихо, совсем неслышно открылась дверь.
Кто мог осмелиться их потревожить в этот час?
Даний обернулся без гнева, скорее с досадой.
Спальню правителя быстро занимали вооруженные люди. Данию показалось – около десятка, и все – незнакомцы. Это явно была не дворцовая охрана, охранники Дания не носили во внутренних покоях шлемы и кольчуги. И из оружия им полагались тонкие легкие сабли. Но тусклый свет почти выгоревших ламп высветил прямые и длинные северные мечи.
– Кто вы? – повелительно спросил правитель. – Что вам здесь нужно?
– Ты Даний? – спросил предводитель, высокий русоволосый человек с манерами солдата и высокомерным взглядом вельможи.
– Кто вы? – повторил Даний.
– Слуги Тени, – очень спокойно ответил воин, – Тени Орла.
Внезапно тишину разрезал тонкий пронзительный крик Франгиз:
– Стража! Ко мне! Измена!
Голос женщины взлетел к высокому потолку и заметался под гулкими сводами, множась отголосками эха. Но тишина была ему единственным ответом.
Воины молчали и были абсолютно спокойны, словно… хозяева.
Даний похолодел. На мгновение все его существо охватила паника, ему захотелось ущипнуть себя за руку, чтобы рассеялся этот кошмар. Внешне это проявилось лишь в том, что он несколько раз быстро сморгнул.
– Вы – захватчики, – уверенно определил он.
– Это как посмотреть, – ответил предводитель северных воинов. – Тот, кто привел нас сюда, считает захватчиком тебя… и всех остальных правителей Акры со времен Бальда.
– Вам приказано меня убить? – спросил Даний, не вступая в спор по закону о престолонаследии. – Тогда не откажите в последней просьбе: пусть женщина уйдет к себе.
Даний встретился взглядом с русоволосым воином, и во взгляде правителя в тот миг было столько спокойствия и достоинства, что тот не выдержал и отвел глаза.
– Много чести, – буркнул он, и, не оборачиваясь, приказал своим людям: – Связать, запереть в каком-нибудь подвале. Приставить охрану.
Выполняя его приказ, Дания скрутили так, что рассудок на миг притупился от боли, но он сдержался.
– Молодец, – одобрительно крякнул воин, – не повезло тебе, парень. Но ты не унывай. Судьба переменчива. Взгляни на меня. – Даний поднял глаза, и наемник беззлобно подмигнул правителю. – Два раза был повешен…
Мужчины, как всегда занятые борьбой друг с другом, позабыли о Франгиз. А она с самого детства была на диво легконога…
Она осторожно отступила в темноту, страшась лишь одного: что споткнется, и эти каменнолицые высокомерные люди помешают ей осуществить свое намерение. Франгиз медленно, почти не дыша, сделала несколько шагов к балкону, коснулась стены, нашарила рукой перила… Господь Единый, не оставь меня! Женщина зажмурилась и рывком перекинула через перила свое легкое тело.
Короткий крик-стон…
Ритул метнулся к окну. Стены дворца оплетал густой дикий плющ, прижатый падением тела, но как ни вглядывался удр, больше ничего нельзя было рассмотреть в темноте. Он вернулся, стараясь не встречаться взглядом со связанным.
– Жена правителя, – произнес он тихо и веско. – Кто еще не умеет умирать – учитесь.
Дверь, ведущая из спальни правителя в коридор, вдруг вздрогнула и почти прогнулась от мощного удара. Было похоже, что кто-то ударился в нее всем телом… крупным телом.
– Кто?! – недовольно рыкнул Ритул.
– Тень, – прохрипели в ответ. Удр откинул засов, и в спальню свалился воин из его отряда. Он был белым от ужаса – Ритул заметил это даже в темноте. Похоже, по дворцу правителя бегал оживший мертвяк. Или парочка вервольфов – что еще могло напугать наемника, который ел с меча с девяти лет и как-то в далеком южном походе на спор помочился на здоровенного спящего удава… Правой рукой воин зажимал рваную рану в боку. Сквозь пальцы сочилась темная кровь и тяжелыми густыми каплями падала на пол.
– Что случилось? – спросил Ритул. – Разве кто-нибудь из стражи остался на ногах?
Воин что-то прохрипел. Ритул наклонился, пытаясь разобрать невнятный шепот умиравшего.
– Не стража… Собаки. Кто-то впустил собак… – В уголках белых губ запузырилась кровь. – Они огромны, Ритул…
Даний вскинул подбородок и с вызовом взглянул на удра:
– Их здесь ровно пять десятков, – тихо, без выражения произнес он, – и каждый пес натаскан на двуногую дичь.
Ритул встряхнул раненого.
– Где остальные?
Тот мотнул головой. Смертный туман уже окутывал гаснущий мозг, и голос Ритула пробился к сознанию с трудом.
– Остальные… – костенеющим языком пробормотал он, – Трейд и я… и еще раб… повар… Других…
– Говори!!!
– Не отбиться… Они тоже воины… Слишком… хорошие… Сейчас будут здесь! – С этими словами наемника покинули последние остатки жизни, и он тяжело обвис на руках у Ритула.
Ритул стремительно подошел к двери и выглянул в коридор. В мрачном свете факелов он увидел картину, которой суждено было преследовать его до конца жизни.
Пол был залит кровью его воина. Стояла жуткая тишина. И вдруг ее нарушил негромкий звук: стук когтей по каменным ступеням… бессчетного множества когтей.
Чудовище вынырнуло из бокового прохода и беззвучно ринулось к Ритулу, на него. Оно было действительно огромным, раза в полтора превосходило всех виденных Ритулом собак. Удр не успел рассмотреть чудовище, он увидел лишь громадные широкие лапы, ошейник с торчащими железными шипами и круглые холодные глаза убийцы.
За первым чудовищем в коридор вымахнуло второе, и Ритул понял, что псы взяли след и сейчас соберутся здесь. Все пятьдесят… или сколько их там осталось после схватки с его отборными людьми, уничтоженными этими тварями почти полностью… Сколько? Да какая разница?! И одного больше чем достаточно!
Ритул едва успел захлопнуть двери и наложить засов. Он инстинктивно прижал створки спиной и… чуть не отлетел на середину комнаты. На дверь обрушился удар такой силы, что массивные кованые петли шевельнулись в стене.
Ритул обернулся к связанному правителю:
– Прикажи этим демонам убраться! Иначе я выкину им твою голову.
Даний даже не попытался скрыть усмешки:
– Приказать я могу что угодно, но псы не послушают меня. Они – идеальные воины и знают лишь один приказ – убивать. Убивать чужаков. Они охраняют не меня, а свою землю, удр. Чтобы выйти отсюда, тебе придется убить их всех. Потому что они не отступят.
За дверью слышалось ворчание, лязг железных шипов о камни стен, сдавленный рык.
– Не думаю, что они сообразят выбить дверь, – предположил воин Ритула, тот самый, два раза повешенный. Он был бледен. – Тень Орла собирался войти в порт еще до рассвета. Нам нужно всего лишь продержаться до восхода солнца.
Он не успел договорить – дверь вздрогнула от нового мощного удара. Впрочем, он был слабее первого. Псы Дания были идеальными воинами, но двери отпирать не умели.
* * *
Танкар проснулся среди ночи от того, что в дверь тихо, но очень настойчиво стучали. Помянув Таната и Сетха, он слез с постели, прошлепал к двери босиком и недовольно буркнул:– Ну и кого там несет, такого нетерпеливого?
– Открой, хозяин!
Этот хриплый голос был Танкару знаком. Даже слишком хорошо знаком. Он хотел бы знать его хуже. Как и каждый вольный торговец в благословенной Акре.
– Хозяин! Я теряю терпенье! – Теперь в голосе явственно послышался гнев, и Танкар отодвинул тяжелый засов. Вызывать недовольство этого человека он ни в коем случае не собирался.
– Запирай, – приказал Рифат, начальник городской стражи, едва оказался внутри, в тесноватом и не слишком уютном жилище Танкара. Он был один. Контрабандист глядел на Рифата во все глаза: впервые он видел своего врага без свиты. Зрелище было незабываемое! Но самым удивительным казалось не это. Господин Рифат был, как всегда, спокоен и холодно смел, но выглядел, как… Танкар совершенно точно знал, как кто именно. Он и сам бывал в шкуре загнанного зверя.
– Открой подвал, – так же отрывисто произнес ночной гость.
– Об чем говорит господин, нет у меня никакого подвала, – привычно взвыл Танкар, – сколько здесь живу и ни разу не слышал за подвал…
– У тебя есть подвал, – перебил Рифат, – и скажи спасибо, что я ни разу туда не заглядывал. Но сейчас мне придется заглянуть в твой подвал, а ты мне его откроешь.
Жизнь вольного торговца полна непредвиденных случайностей, и тот, кто однажды ступил на эту тропу, либо сводит скорое и короткое знакомство с палачом, либо учится думать быстро.
Танкар окинул гостя внимательным взглядом, пошарил на полке за спиной, достал запечатанный кувшин. Показал глазами на низкую скамью.
В масляной плошке дрожал и едва теплился крошечный огонек. Света было как раз достаточно, чтобы не разлить вино мимо чашек.
Рифат осторожно взял ладонями грубую глиняную посуду, прикоснулся губами к угощению и в удивлении приподнял левую бровь:
– Однако! Несчастный торговец, которого чиновники обобрали до нитки… Такое вино правитель пьет лишь по праздникам.
– А у меня сегодня как раз праздник, – криво усмехнулся Танкар. О том, что он тоже правитель, торговец не упомянул, это было не слишком вежливо. К тому же, Рифат знал это и так. – Таких гостей вольные торговцы принимают нечасто, больше мои ребята у тебя гостят.
Он допил вино, аккуратно поставил чашку, подождал, пока Рифат сделает то же самое, и невозмутимо спросил… даже, скорее, потребовал:
– Теперь рассказывай, от кого спасся и куда бежишь!
– Это важно?
– Как сказать, – контрабандист хмыкнул. – Если ты направляешься в Афр – это одно дело, если в Персию – другое, а если на север, то совсем третье. Так куда ты бежишь, Рифат?
– Не знаю, – честно ответил тот и, не спрашивая хозяина, налил себе вторую чашку. – Я уже ничего не знаю, Танкар. Спрятаться хотел. Ищут меня… В подвале-то небось китайский шелк или греческие вина? – спросил он, осушив чашу.
Танкар усмехнулся.
– Пусто там. Как в долбленой тыкве. Какой я себе убыток сделал, Рифат, то если такой убыток бедному еверу во сне приснится, так он проснется седой во всех местах, где волосы растут.
В темных глазах Рифата мелькнула страшная догадка. Он потянулся к сабле.
– И снова-таки не то, – отозвался Танкар, не двигаясь с места. – Ты умный, Рифат. Я тоже думаю головой, а не тем местом, которым сижу. А сейчас брось свою железку, настрой свои уши и подумай об такую вещь: утром торговцы берут товар, а верный человек говорит, шобы к вечеру товара не было. Ответь мне, Рифат, если у тебя на плечах то, шо я на них вижу, как купить утром и продать вечером и не сделать себе убыток? И если ты хоть чуть-чуть понимаешь за коммерцию, ты мне скажешь: таки никак!
– Кто тебе велел избавиться от товара? – спросил Рифат, цепко ухватив главное в потоке обычных еверских причитаний.
– Ты умный, – Танкар пожал плечами и спокойно выдержал острый взгляд ночного гостя.
– Фасих?
Евер промолчал.
Через некоторое время он спросил, спокойно, словно речь шла о пустяках:
– Скажи, Рифат, чья теперь Акра?
– Когда я спустил на них собак, то еще не знал этого, – заговорил Рифат, глядя в одну точку на темной стене. В голосе его послышалась усталость. – Вечером, после смены караула, я спустился вниз, чтобы поужинать. Но появился человек и сказал, что есть новости о продавцах снов. – При этих словах Танкар брезгливо поморщился. Сообщество, обитавшее уровнем ниже вольных торговцев и романтически именующее себя «продавцами снов», он и его товарищ звали проще – «помойники». Но перебивать Рифата он не стал, слишком важные вещи он рассказывал. – Это был интересный разговор, – Рифат усмехнулся, – если бы не то, что произошло потом, цены бы не было такому разговору. Во дворец я вернулся поздно и чтобы никого не беспокоить прошел через задний двор. У ворот меня никто не встретил. Никто не спросил пароль. Ты меня понимаешь, Танкар? Все возможно в нашей благословенной Акре, но чтобы во дворце правителя стражи спали на посту?!!
– А они спали? – почти не удивился евер.
– Они были без сознания. Я обнаружил их в траве у ворот. Ни тот, ни другой не были пьяны, но разбудить их не удалось. Внутренняя охрана у дверей тоже спала. Весь дворец был погружен в странный сон, схожий с оцепенением. А потом возникли люди. Они появились не с улицы, откуда я их ждал, а изнутри, и это случилось так внезапно, что я едва успел отступить в тень. Я не смог сосчитать, сколько их было. Наверное, я видел не всех… Около десятка прошли мимо меня, двигаясь осторожно и тихо. Это были воины в полном вооружении. И перед тем, как пройти дальше, один из неизвестных на мгновение остановился, склонился над стражниками и перерезал им горло… Клянусь Танатом, я был не просто испуган, я был в ужасе. Он перерезал горло спящему так невозмутимо и аккуратно, словно выполнил хорошо знакомую, уже порядком надоевшую, но необходимую работу. И тогда я понял, что дворец захвачен, и все, что я смогу сделать, это погибнуть, защищая правителя. – Рифат поморщился. – Ты можешь меня презирать, Танкар, но я решил, что это не выход.
Я бежал, воспользовавшись ночью и тишиной. Но перед тем как исчезнуть, я отправил по следу чужаков сторожевых псов Дания. Надеюсь, они хоть немного потрепали их ряды. Впрочем, это несущественно. Сколько бы чужаков не было в полночь, сейчас их намного больше. Пробираясь по темным улицам, я увидел кусочек порта и девять стоящих на рейде кораблей…
Голос ночного гостя изменился. До этого он был усталым, безумно встревоженным, даже отчаявшимся… но ровным. Сейчас в нем прозвучала ненависть.
– Это были не просто корабли, – догадался Танкар.
– Я отдал бы правую руку, чтобы никогда не видеть в Акре таких парусов, – кивнул Рифат.
– И кто пришел на этих кораблях?
– Ты умный, – вяло передразнил Рифат, – думай.
Евер не думал ни мгновения:
– Тень Орла, – уверенно назвал он, – наследники бежавшего Кинра. – В ответ на удивленный взгляд Рифата он пояснил: – Давно не посылаю людей в северные земли. Они там пропадают… Так-то… Ты хорошо сделал, шо пришел до меня.
– А мне больше некуда идти, – ответил Рифат, глядя в глаза Танкара пристально и спокойно. – Если ты выдашь меня, Тень Орла будет тебе благодарен больше, чем ты думаешь. Если же нет… я буду благодарен тебе, Танкар. И в размере моей благодарности ты не ошибешься.
Евер помолчал, словно что-то прикидывая про себя. На самом деле он давно все решил. В тот самый момент, когда увидел глаза Рифата – темные от отчаяния и пережитого ужаса. Он встал, взял масляную плошку с трепещущим огоньком.
– Умный человек бережет не только старого друга, но и старого врага, – сказал он, – честный человек помнит свои долги. Ты однажды укрыл меня от Орла. Я спрячу тебя от Тени. Иди за мной, Рифат, и, если сможешь, ничему не удивляйся.
Танкар откинул вышитую занавеску, прошел вперед и оказался в узком коридоре. Начальник стражи проследовал за ним. Коридор оказался намного длиннее, чем предполагал Рифат, глядя снаружи на жилище Танкара, но, как оказалось, этот коридор был лишь одним из многих. Они поднялись на несколько ступеней вверх, и там была уже не занавеска, а массивная дверь, впрочем, без засова, и контрабандист открыл ее, лишь махнув рукой.
Крохотный огонек почти не рассеивал мрак. Рифат лишь очень смутно различал спину идущего впереди Танкара и был озабочен лишь тем, чтобы не споткнуться. Они снова спустились вниз, на этот раз лестница была длиннее и круче, и оказались в помещении, похожем на земляной погреб… Но и это оказалось еще не все. Рифат помнил совет Танкара ничему не удивляться, но последовать ему не мог при всем желании. Коридоры, переходы, лестницы, низкие и узкие лазы, деревянные и каменные двери, которые, казалось, никогда не закончатся, и только спустя время Рифат с огромным изумлением осознал, что они вовсе не ищут «подвал» Танкара. Они уже давно миновали все тайные «кладовки» контрабандистов и углубились в лабиринты нижней Акры, таинственного «города под городом». Рифат знал о его существовании, но он и предполагать не смел, что когда-нибудь спустится сюда сам. И не с отрядом городской стражи, а один, в положении гонимого зверя, и единственной защитой ему станут те люди, на которых он охотился по долгу службы.
Акра просыпалась рано. Восход еще только успел тронуть покатые крыши дворцов и зажечь перламутровые колонны мягким ровным светом, а в городе уже хлопали ставни, открывались двери, перекрикивались друг с другом через улицу хлопотливые хозяйки, слуги и сами хозяева, из тех, кто победнее. Они скребли, мыли и чистили маленькие лавчонки и лавки побольше, и вскоре по улицам застучали копытца осликов и заскрипели повозки, развозившие фрукты и свежую зелень. Акра пока еще не знала, что над дворцам правителя Дания взошел кровавый рассвет и вся жизнь города теперь пойдет по другому, а прошлые беды и несчастья покажутся милыми шутками судьбы по сравнению с той безысходностью, в которую погрузит беспечный солнечный город упавшая на него тень орла.
Ритул занимался делом, к которому у него не было ни малейшей охоты. Впрочем, так было почти всегда, и удр к этому привык. Тень Орла выделил три десятка рабов, чтобы, как выразился этот маленький, умный и злой человек, «очистить дворец». И с самого утра рабы-мужчины и женщины с тупо-покорными лицами сначала копали посреди фруктового сада огромную яму, а потом стаскивали туда вперемешку людей и собак.
Здоровенные зверюги с мощной грудью и большими, с палец толщиной, кривоватыми клыками даже мертвые внушали Ритулу мистический страх. Он не поверил в басню об их происхождении, которой охотно поделился местный повар, но сейчас был вынужден признать, что эта жутковатая история не лишена смысла. Псов изрубили в кровавую кашу, но челюсти их были каменно сжаты и из пастей злобных демонов торчали лоскуты одежды, куски человеческой плоти и даже клочки железных кольчуг. Собачьих трупов было ровно пять десятков – Ритул сам их пересчитал два раза (первый раз получилось сорок девять), уж больно велик был его страх встретить в коридорах дворца жуткую тварь. Он отдал было приказ отделить всем мертвым псам головы, но давать сабли рабам – дураков не было, а наемники Ритула желания поработать мясниками на такой жаре не проявили. То есть, чтобы выполнить задуманное, Ритулу пришлось бы обезглавить все пять десятков собачьих туш собственноручно… И он, скрепя сердце, отменил приказ.
Погибших в схватке с собаками воинов Тени Орла скидывали в ту же яму. Оставшиеся в живых ворчали неодобрительно, но Ритул отговорился тем, что лишь исполняет прямое указание Тени.
Правду говоря, одного человека ему хотелось похоронить если не со всеми должными почестями, то хотя бы без надругательства, и он без устали рассылал рабов, грозя спустить кнутом шкуру со спины… но тела Франгиз, жены правителя, так и не нашли.
Человек спускался вниз. Лестница была старой, ступени крошились под ногами, обутыми в тяжелые кожаные сапоги, на плечах его лежал плащ настолько чистого белого цвета, что в подземелье от него становилось светлее. Впереди шел полуголый раб, втянувший от страха голову в плечи. Подсвечивая Тени факелом, он прислушивался к тяжелым шагам сзади, не решаясь обернуться. Темный взгляд его нового хозяина отчего-то ужасал раба. Лестница кончилась. Раб воткнул факел в железное кольцо в стене и замер, глядя в пол. Господин прошел мимо, не заметив или не сочтя нужным заметить раба, и тот перевел дух.
Господину не пришлось пригибаться, чтобы не задеть низкую притолоку, он был на целую голову ниже любого взрослого мужчины, а Ритулу не доставал до плеча. Но это не мешало Тени Орла высоко держать голову.
Он не стал спускаться к пленнику, а остановился на пороге, чтобы смотреть на высокого Дания сверху вниз. Тот поднял голову. Некоторое время они смотрели друг на друга в молчании, словно стараясь понять, что за человек его враг, можно ли с ним говорить, в чем его сила и слабость. Тень Орла закончил свои наблюдения первым. И то сказать, он торопился, десятки важных государственных дел ждали его за порогом, а Данию спешить было абсолютно некуда. Он уже, что называется, приплыл.
– Теперь в Акре правлю я, – произнес Тень, не торжествуя и не злобствуя, просто называя факт.
– Тень Орла? – улыбнулся Даний. Немного было веселья в этой улыбке, но она все равно задела низкорослого захватчика.