Алексин Алексей. В стране вечных каникул

   - Почему же? - ответил Валерик. - Ты ведь давно хотел поиграть в хоккей. И не как-нибудь, а в сборной команде. Вот ребята и доставили тебе удовольствие. Как говорят, исполнение желаний!
   Я видел, как прыгала от счастья команда второго корпуса.
   "Ну ничего, недолго вам прыгать! - думал я, повторяя про себя номер "Стола заказов". - Вот сейчас приду домой, наберу две двойки - и ни одна шайба больше никогда не залетит ко мне в ворота!.."
   Мишка Парфенов предложил мне:
   - Хочешь сыграть на бильярде? Сейчас как раз моя очередь. Я тебе уступаю!
   - Нет... я уже наигрался...
   Дед-Мороз продолжал действовать: развлечения наступали на меня со всех сторон.
   Даже Мишка Парфенов, довольно-таки жадный и завистливый паренек, который и на пять минут не давал никому поносить на руке свой знаменитый "будильник", - даже Мишка уступал мне сейчас очередь.
   - Слушай, Мишка, а учительница заметила, что меня сегодня не было в школе? - спросил я тихо, предварительно оглядевшись по сторонам. - Или не заметила?
   - Ну как же! Заметила!.. И знаешь, что нам сказала?
   - Что я прогуливаю!
   - Нет...
   - А что же?
   - Она сказала, что ты отсутствуешь по вполне уважительной причине!
   - По уважительной?
   - Ну да. Она сказала, что ты проходишь какой-то "курс лечения".
   - Как? Как?!
   - Курс лечения! Что-то она, наверно, перепутала.
   Мишкино сообщение так поразило меня, что я сразу пошел в красный уголок переодеваться. "Почему курс лечения? - недоумевал я. - Какой же такой курс лечения? А может быть, Дед-Мороз внушил ей, что я тяжело болен?"
   Я стянул с себя свитер с цифрой "1" на груди, накинул на плечи пальто и задумчиво поплелся домой.
   Уже в парадном, на лестнице, меня догнал Мишка Парфенов:
   - Ты забыл, Петя... там, в красном уголке...
   И он вновь нагрузил меня тремя моими пакетами и жестяной коробкой.
   - Хочешь шоколадку? - ласково спросил я у Мишки.
   - Что ты, Петя! Тебе самому не хватит!
   Дед-Мороз был на страже моих интересов! И я уверенно зашагал по лестнице, радостно размышляя: "Все ребята сейчас пойдут делать уроки, а я буду делать что захочу: мои каникулы продолжаются! Позвоню вот сейчас Снегурочке!.." И позвонил.
   - "Стоя заказов"! - ответила мне Снегурочка.
   - Я бы очень хотел стать лучшим вратарем у нас во дворе...
   - Принимаем заказы только на развлечения. Игре в футбол не обучаем!
   - А в хоккей?
   - И в хоккей тоже.
   - А справки вы даете?
   - Какие?
   - Я бы вот очень хотел узнать... Почему наша учительница сказала, что я прохожу курс лечения?
   - Твоя бывшая учительница просто оговорилась...
   "Бывшая? - удивился я. - Ах, да! Я же навек распрощался со школой!.."
   - Она хотела сказать: курс развлечения, - продолжала Снегурочка, - а случайно сказала: курс лечения. Вот и все. Заявок на развлечения нету?
   - Нету... - ответил я. И повесил трубку.
   То, что я не хотел развлекаться, видимо, огорчило моего покровителя Деда-Мороза, и он решил доставить мне удовольствие сам, по собственной инициативе, чтобы я позабыл о своих хоккейных неприятностях.
   Правда, преподнесен был подарок волшебника в несколько необычной форме, - папа торжественно усадил меня на диван и сказал:
   - Слушай! Мама сообщит тебе от нашего общего имени нечто очень и очень важное.
   - Безобразие! - начала мама. - Ты не съел еще всех пряников и конфет?! Чтобы навести порядок в этом деле, мы решили, что я не буду отныне готовить завтраки, обеды и ужины: нельзя отвлекать тебя от основной пищи! - Она указала на мои пакеты. - Нельзя портить тебе аппетит! Мы с папой будем питаться в столовой или в кафе, которое у нас на первом этаже. А для тебя мы разработали особое меню. Я отпечатала его у себя на работе на пишущей машинке...
   Слушай внимательно! На завтрак у тебя теперь будут мятные пряники с кофе. Обед будет, конечно, из трех блюд: на первое - пастила, на второе - тульские пряники, а на третье - медальки из шоколада. На ужин - медовые пряники с чаем!.. И не вздумай нарушить или хоть чутьчуть изменить это меню! Слышишь, Петр?
   И тут я понял, что ни один волшебник на всем белом свете не сможет сделать так, чтобы я повелевал своими родителями, - всегда и всюду они будут командовать мной.
   "Но пусть их команды и повеления всегда будут такими, как сейчас", мечтал я.
   Все шло прекрасно! "Буду есть что захочу! - торжествовал я. - Буду ходить куда захочу!" На радостях мне вдруг очень захотелось пойти в цирк, и я снова набрал две двойки.
   - Заказ принят! - ответила внучка Деда-Мороза. - Номер заказа: один дробь семь. Приняла и оформила Снегурочка.
   СЕГОДНЯ В ЦИРК МЫ ПРИШЛИ НЕ ЗРЯ!..
   Я уже привык поздно вставать. Сквозь сон я слышал, как мама упрекала папу:
   - Топаешь своими ножищами! А он не должен слышать, что мы так рано поднимаемся: нельзя подавать ему дурных примеров!
   Папа снимал ботинки и ходил по комнате в носках и на цыпочках.
   Будильник в нашем доме по приказу мамы онемел и просто молча показывал время, как самые обыкновенные безголосые часы.
   Но в то утро мама сама разбудила меня.
   - Петр, - шепотом сказала мама, - ты окончательно не просыпайся: тебе еще спать да спать! Но я не могу уйти на работу, не предупредив тебя о том, что в цирке бывает несколько представлений в день... Если понравится, можешь остаться и на второе и на третье.
   Когда Дед-Мороз успел сообщить маме, что я собираюсь в цирк? И почему она не спрашивает, на какие деньги я туда пойду? И не волнуется, как я туда доберусь, хотя цирк находится совсем в другом конце города?
   Никто, конечно, не смог бы ответить мне на эти вопросы. Да и вообще, когда дело касается сказки, лишних вопросов лучше не задавать.
   Днем, выйдя на улицу, я не успел даже подумать, на чем бы мне добраться до цирка... Я не успел об этом подумать, потому что прямо к подъезду подкатил тот самый пустой троллейбус с дощечкой "В ремонт!" на заднем стекле.
   В нашем доме, на третьем этаже, жил один большой начальник, директор завода. За ним каждый день приезжала машина, которую в доме называли "персональной". Это слово почему-то произносили негромко, вполголоса. Тот легковой автомобиль марки "эмка", высокий и прямой, точно карета с мотором, сейчас не пустили бы на центральные улицы нашего города, как не пустили бы какую-нибудь старую телегу. Но в то время "эмка" казалась мне роскошным автомобилем. Иногда большой начальник катал ребят в своей персональной машине: взрослых людей в ней, кроме шофера, помещалось не больше четырех, а нас, ребят, набивалось по семь или даже по восемь человек. Ну, а в моем персональном троллейбусе могли бы уместиться десятки пассажиров, но ехал я в нем один-одинешенек.
   Мне очень хотелось, чтобы ребята или хотя бы взрослые соседи увидели, как я сажусь в свой персональный троллейбус. Но уж так всегда получается: если хочешь, чтоб тебя увидели, то как раз в эту минуту рядом никого не оказывается. Только один незнакомый пешеход сказал другому:
   - Посмотри-ка, здесь теперь сделали остановку троллейбуса!
   Я повернулся и гордо сообщил:
   - Здесь нет остановки. Это за мной приехали!..
   И поднялся по ступенькам навстречу той же самой приветливой кондукторше.
   Как и в первый раз, кондукторша стала предлагать мне:
   - А не пересядешь ли ты лучше вперед, поближе к водителю? Там меньше трясет. А не перейдешь ли ты лучше на другую сторону? Там солнце не бьет в глаза. А может быть, ты хочешь посидеть на моем, на кондукторском месте?
   Я уже не стеснялся доброй кондукторши. К тому же путь был более долгим, чем в первый раз, и я успел прогуляться по всему троллейбусу: посидел возле кабины шофера, и на кондукторском месте, спиной к окну, и под белой табличкой "Для пассажиров с детьми и инвалидов". А троллейбус катил вперся без всяких остановок, и даже светофоры светили ему всюду своим самым нижним, зеленым, глазом: наверно, Дед-Мороз считал, что на моем пути к развлечениям не должно быть никаких препятствий!
   Никаких!..
   - До скорой встречи, - прощаясь, сказала кондукторша.
   "Ага, значит, она приедет сюда за мной после представления", - сообразил я. Спрыгнул на тротуар, побежал к цирку, и тут услышал за спиной голос какого-то гражданина:
   - Когда это здесь пустили троллейбус?
   - Не знаю, - ответил другой. - Должно быть, поставили столбы, провели провода и пустили.
   - В том-то и дело, что никаких проводов нету! Посмотрите-ка вверх! Посмотрите!
   На тротуаре уже собрались любопытные. Я вместе с ними задрал голову вверх: никаких проводов действительно не было.
   - А теперь взгляните туда, взгляните! - не успокаивался все тот же гражданин.
   Я вместе с другими повернулся в ту сторону, куда он изумленно тыкал пальцем, и увидел вдали свой персональный троллейбус, длинные "усы" которого свободно болтались, словно плясали в воздухе над крышей.
   - Никогда не видел ничего подобного, - протирая глаза, сказал какой-то старичок. - Чтобы троллейбус ездил без проводов, как автобус...
   - И не грузовой троллейбус (тот и без проводов может на одном моторе), а самый обыкновенный, пассажирский... Не-во-о-бра-зи-мо! - медленно произнес гражданин в шляпе. И надел на нос очки, чтобы получше разглядеть это чудо.
   "И не то еще увидите, если я захочу вас удивить! Стоит только мне зайти хотя бы вон в ту автоматную будку, набрать две двойки и попросить Деда-Мороза..." - с этими мыслями, счастливый и гордый, я покинул прохожих, не привыкших вот так запросто, прямо на тротуаре, встречаться со сказкой.
   По вечерам здание цирка выглядело наряднее, чем в дневное время: вечером фамилии акробатов, укротителей и клоунов были написаны разноцветными огнями. А сейчас, днем, кое-какие фамилии даже трудно было разобрать: утром на буквах налипли снежинки, а потом потеплело - и буквы вытянулись, потекли вниз. Но я все же сумел прочитать, что в представлении участвует знаменитый клоун-богатырь.
   Остальные фамилии я прочитать не успел, потому что на меня наскочила какая-то дама, державшая за руку маленькую девочку:
   - У тебя нет лишнего билета?
   - У меня нету... - ответил я.
   Маленькая девочка, которая совсем уже приготовилась попасть в цирк (я видел это по ее празднично заплетенным косичкам), скривила губы, еле-еле удерживаясь от плача. И меня тоже стала тревожить мысль: "Как же пройти мимо контролеров туда, где скоро загремит музыка, и забегают по арене светящиеся круги, и будет показывать свои номера знаменитый клоун-богатырь? Тут ведь не Докмераб, не столищ Страны Вечных Каникул. И дядя Гоша не встречает меня у входа..."
   Так думал я, потихоньку, боязливо приближаясь к тому месту, где широкий поток зрителей словно бы входил в искусственный шлюз - в узкий проход, по обеим сторонам которого стояли контролерши в форменных костюмах с серебряными полосками на рукавах. Неужели Дед-Мороз забыл обо мне?..
   Когда до опасного шлюза оставалось всего несколько шагов, я услышал осторожный шепот:
   - Вниз, направо, вторая дверь... Не оглядывайся! Мы с тобой не знакомы!
   Выбравшись из общего потока, я все-таки обернулся и увидел того человека, который шепнул мне на ухо: "вниз, направо, вторая дверь..." Он тоже был в форменном костюме с серебряной полоской на рукаве и, стало быть, тоже работал в цирке. Но ведь он, значит, мог бы просто так, без билета пропустить меня в зал! И почему я не должен смотреть в его сторону? Почему должен подчеркивать, что мы не знакомы?
   "Вниз, направо, вторая дверь!" - повторил я про себя. Вниз?.. Может быть, Дед-Мороз хочет, чтобы я проник в здание цирка подземным ходом? Но на той самой второй двери справа не было напитано "Подземный ход", а было написано "Служебный вход".
   Я вошел... И ко мне сразу кинулось трое или четверо людей в форменных костюмах с серебряными полосками.
   - Никто не видел, как ты сюда зашел? Никто не слышал, как тебя сюда послали?
   - Никто, - ответил я. - А что такого особенного, если б кто-нибудь и услышал?
   - Это невозможно! - раздался громовой голос. - Тогда бы все погибло.
   - Что погибло? - тихо спросил я, отступая назад перед огромным человеком в ярком и нелепом клоунском костюме. - Что бы тогда погибло?
   - Тогда бы весь мой номер сегодня в зале помер!
   Эти стихи почему-то очень напомнили мне стихи дяди Гоши.
   - Нет, никто ничего не видел, - тихо сообщил я.
   - Тогда все будет гладко: ведь ты - моя "подсадка"!
   Дядя Гоша декламировал только во время представлений, а этот знаменитый клоун-богатырь (конечно же, это был он!) все время разговаривал в рифму. "Наверно, не все люди, которые пишут и даже говорят стихами, называются поэтами", - неожиданно подумал я.
   У клоуна-богатыря было свирепое лицо: насупленные брови, огненно-красные щеки, которые напоминали две раскрашенные тыквы, глаза состояли из одних только круглых черных зрачков, а белков совсем не было. Но это была маска. А под ней, мне казалось, должно было скрываться лицо, очень похожее на лицо массовика дяди Гоши - вечно ликующее, неизвестно чему улыбающееся. И лысина, наверно, была такая же блестящая, словно отполированная, хотя над маской торчала мохнатая и густая щетка чьих-то чужих волос.
   Да, будет все в порядке:
   Ведь в зале - три "подсадки"!
   Заметив, что я ничего не могу понять, клоун подтвердил:
   Да, все должно быть гладко:
   Ведь ты - моя "подсадка"!
   - Кто, Я?
   - "Подсадка"! Одна, как говорится, из трех. Значит, он иногда все-таки переходил на прозу.
   - И куда я должен подсаживаться?
   Не в поезд, конечно, ведь здесь не вокзал!
   А просто как зритель в наш зрительный зал!
   Ты тихо подсядешь у всех на виду На пятое место в десятом ряду!
   Я молчал.
   - Опять не понимаешь? Это, вероятно, из-за стихов, - прогремел над самым моим ухом клоун-богатырь. - Давай поговорим, как нормальные люди.
   - Очень хорошо! - обрадовался я.
   - Главное - секретность, или, как говорится, конспирация. Никто не должен знать, что ты - моя "подсадка". Соображаешь?
   Я по-прежнему соображал довольно туго.
   - Слушай дальше! Ты тихонечко, чтобы никто, как говорится, ничего не заметил, выйдешь отсюда в фойе. Походишь туда-сюда, как самый обыкновенный зритель. Даже можешь купить мороженое: обыкновенные зрители всегда едят мороженое. А потом, когда прозвенит третий звонок, войдешь вместе со всеми, в общей, как говорится, массе, в зал и сядешь на пятое место в десятом ряду. Сиди и жди, когда я начну выступать. Мой, как говорится, коронный номер: поднятие тяжестей. Чтобы доказать, что мои тяжести очень тяжелые, я вызову трех самых, как говорится, обыкновенных зрителей из зала на арену. Первым будешь ты!
   Только не вздумай поднять мои тяжести...
   - Я не смогу, - тихо сказал я.
   Клоун-богатырь перешел на шепот. Но и от его шепота подрагивал графин на столе:
   - Ты вполне сможешь поднять мои тяжести, потому что они очень легкие. Но ты должен делать вид, что их невозможно не только поднять, но даже, как говорится, сдвинуть с места. Соображаешь?
   - Как говорится, ага... - ответил я, невольно подражая богатырю, который поднимал легкие тяжести. - Только одно мне не совсем понятно.
   - Что именно?
   - На какие деньги я куплю мороженое?
   Клоун загремел своим богатырским хохотом. Он хохотал очень долго. Но лицо его при этом ничуть не менялось: оно по-прежнему было свирепым, потому что это было не лицо, а маска.
   - Кто, как говорится, получает на орехи, а кто - на мороженое!
   Клоун протянул мне деньги. "Какой добрый, благородный богатырь! - подумал я. - Совсем как в легендах или былинах!.." Значит, именно с его богатырской помощью.
   Дед-Мороз решил бесплатно провести меня в цирк, да еще и угостить мороженым! Мороженое я любил не меньше, чем пастилу, шоколад и пряники.
   Ни на одном стуле, ни в одном зрительном зале мне не было так приятно сидеть, как на пятом месте в десятом ряду.
   Ведь я был не просто зрителем - я был участником представления, но тайным участником, и никто вокруг об этом не знал.
   Сперва на арену вышита четыре медведя. Тяжелые и с виду неповоротливые, они ловко вскакивали на ходу в мотоциклетные коляски, объезжали арену на самокатах и даже разгуливали на передних лапах, задрав задние вверх. Я не хлопал, не визжал от восторга, как мои соседи, сидевшие в десятом ряду, - я все время пристально вглядывался в медведей и думал: а может быть, это не настоящие звери? Если тяжести могут быть легкими, то и медведи могут быть не медведями. Может, какие-нибудь артисты залезли в бурые шкуры и нацепили медвежьи маски?
   Медведи свободно расхаживали по арене... А тигры не пользовались таким доверием: они были в клетках. Но там, за стальными прутьями, они выделывали такие номера, что я опять стал сомневаться: может быть, это вовсе не тигры? Катаются на шарах, прыгают сквозь горящие обручи. Гораздо ловчее, чем я сквозь обручи дяди Гоши... Вот если бы меня послали проверить: настоящие они или не настоящие? Я представил себе, как дрессировщик провозглашает на весь цирк: "Сейчас обыкновенный зритель, сидящий на пятом месте в десятом ряду, проверит моих зверей. Если он выйдет обратно из клетки, значит, звери не настоящие, а если не выйдет - значит, все в порядке". От одной этой мысли все мои сомнения сразу рассеялись: нет, конечно, тигры не нуждаются ни в какой проверке! Я готов был подтвердить это прямо со своего места в десятом ряду, даже не подходя к клеткам.
   Когда чего-нибудь ждешь, время тянется томительномедленно. Я не замечал, какой интересной и разнообразной была цирковая программа, потому что с нетерпением ждал выхода на арену знаменитого клоуна.
   И вот наконец на арене загремели стихи: Сегодня в цирк вы пришли не зря: Увидите клоуна-богатыря!
   Вслед за клоуном появились две тележки с такими гирями, что казалось, упади они - и на манеже образуются глубокие воронки. Люди в форменных костюмах с серебряными полосками на рукавах везли тележки медленно, тяжело отдуваясь, то и дело останавливаясь для отдыха.
   - Мои помощники, или, как говорится, ассистенты! - сообщил клоун. И стал заниматься гимнастикой, готовясь к поднятию тяжестей. Он вытягивал руки - и мускулы его вздымались, как крутые пригорки на ровной дороге. "Наверно, клоун пошутил, что тяжести легкие", - подумал я, видя, как естественно выбиваются из сил, надрываются и вытирают пот со лба ассистенты, катившие по арене повозки с гирями.
   Никто на всей планете
   Не сдвинет гири эти!
   Никто не сможет в мире
   Поднять такие гири!
   Громогласно объявив об этом, клоун обвел застывшим свирепым взглядом ряды зрителей и в рифму спросил:
   Может быть, вы не верите?
   Может быть, вы проверите!
   Сразу вверх потянулись руки.
   - Возьмем с каждой трибуны первых попавшихся зрителей, - объявил клоун-богатырь.
   - Ребенок! Он, ясное дело, не поднимет! - запротестовал кто-то в зале.
   - Вес моих гирь испытают представители разных поколений! - объявил клоун-богатырь. - Как говорится, и старые и малые!..
   И тут же ему на глаза "случайно" попался я...
   Я был в десятом ряду, но очутился внизу на арене так быстро, будто сидел в первом. Однако, очутившись там, внизу, я вдруг понял, как это страшно - выступать перед зрителями. Сотни глаз со всех сторон уставились на меня и на гири. И все ждали... Только обычно от человека, стоящего на арене, рядом с гирями, ждут, чтобы он их поднял, а от меня ждали, чтобы я не сумел их поднять. Все было наоборот.
   Я смотрел на клоуна, как на самого настоящего богатыря и героя: он расхаживал по арене совершенно спокойно, будто вокруг не было никаких зрителей и никто с трибун на него не глазел. А у меня тряслись коленки, и я со страху чуть было не поднял гири, которые были такими легкими, что, казалось, прямо-таки прилипали к моим ладоням и тянулись за ними вверх. Но я вовремя опомнился, напряг все свои силы и сумел не поднять! Я даже не сдвинул их с места. Потом я, подражая ассистентам клоуна-богатыря, стал вытирать пот со лба. Пот у меня действительно выступил...
   - Что, не под силу? - над самым моим ухом прогремел голос.
   - Не под силу, - растерянно ответил я.
   - Устами младенца, как говорится, истина глаголет! - торжественно провозгласил клоун. - Теперь вызовем первых попавшихся зрителей с другой трибуны. Начали мы с ребенка, а сейчас вызовем мужчину. Да покрепче, поздоровее!
   Я вернулся на свое пятое место в десятом ряду. Представление продолжалось... А мне хотелось, чтобы оно уже кончилось: не терпелось поскорее вернуться домой и позвонить Деду-Морозу. У меня была к нему одна очень важная просьба!..
   ЭТО НАШ ПЕТЯ!
   Я снова набрал две двойки. И снова мне ответил знакомый Снегурочкин голос:
   - "Стол заказов" слушает!
   - Это я... Петя-каникуляр!
   - Оформить заказ на выполнение желаний?
   - Да, пожалуйста. Если не трудно...
   - Такая наша работа.
   - Я бы очень хотел, чтоб все мои друзья очутились в цирке на дневном представлении!
   - Обслуживаем только каникуляров! - строго ответил "Стол заказов".
   - Но ведь меня это очень развлечет. Мне доставит огромное удовольствие, прямо-таки наслаждение, если все мои приятели окажутся в цирке!
   - Обратись непосредственно к Деду-Морозу. Может быть, он разрешит... в порядке исключения. Соединяю!
   Я начал повторять свою просьбу, но Дед-Мороз перебил меня:
   - О, не затрудняй себя: я слышал ваш разговор по отводной трубке. Вообще-то говоря, Снегурочка абсолютно права: по правилам я должен развлекать только каникуляров. У сказки ведь тоже есть свои законы. Если, знаешь ли, волшебники начнут делать все, что им взбредет в голову, они такое натворят на белом свете... Но в порядке исключения, так уж и быть, пойду тебе навстречу: организую для всех твоих приятелей культпоход в цирк.
   - Завтра? - обрадовался я.
   - Нет, не завтра, а в ближайшее воскресенье.
   - Почему-у? Мне бы очень хотелось...
   Дед-Мороз опять перебил меня:
   - Я дисциплинированный волшебник и не могу отрывать ребят от занятий. И от всяких общественных дел. Особенно сейчас, когда они в школе готовятся ко дню открытия...
   - Что это они там собираются открывать? - лениво перебил я волшебника.
   - Вот видишь, я нечаянно нарушил законы сказки: каникуляру нельзя даже рассказывать о том, что делается в школе. Ни о каких занятиях, ни о каких делах! Он должен только отдыхать и развлекаться. Так что больше я ничего не расскажу. А просьбу твою насчет цирка выполню.
   И сразу же в трубке раздался голос дед-морозовской внучки:
   - Заказ принят! Номер заказа: два дробь семь. Приняла и оформила Снегурочка.
   Я уже говорил о том, что мне в ту далекую пору очень нравились выходные дни.
   Но, пожалуй, никогда еще я не ждал воскресенья с таким нетерпением, как после разговора с Дедом-Морозом. Ведь на дневном воскресном представлении в цирке должна была осуществиться одна моя необыкновенная затея! Необыкновенная!..
   "Будет так... - размышлял я. - Выкатят огромные гири, выйдет клоун-богатырь, а потом уж спущусь на арену и я. Спущусь тихо и скромно, будто первый раз в жизни...
   Все наши ребята будут смотреть на меня. И даже Валерик замрет от изумления. "Устами младенца, как говорится, истина глаголет! - воскликнет клоун. И обратится ко мне:
   - Под силу ли тебе, мальчик, поднять эти гири?" А я возьму и подниму их вверх! Трудно даже представить себе, что тут начнется! Все решат, что я великий силач! Ведь остальные "подсадки" не будут подводить клоуна и не смогут поднять гири. А я смогу! Ах, если мой план осуществится! Тогда все ребята сразу и на веки веков забудут о моем позоре на хоккейном поле! Забудут обо всех моих неудачах!.. Обо всех!"
   И вот наступил долгожданный день.
   Со своего пятого места в десятом ряду я видел, как на противоположной трибуне расхаживают мои друзьяприятели. Но они меня не замечали: должно быть, ДедМороз нарочно сделал так, чтобы они не смотрели в мою сторону. А я не спускал глаз с Валерика. Он, конечно, сидел рядом с Жоркой и Мишкой-будильником. Он даже положил руку Жорке на плечо. И мне было как-то неприятно на это смотреть...
   Девчонка, сидевшая позади них, стала объяснять, что ей из-за длиннющего Жоркиного роста ничего не видно. Тогда Жора немного отодвинулся от Валерика, чтобы девчонка могла смотреть в просвет между ними. И рука Валерика соскользнула с Жориного плеча. Мне стало легче. Может быть, это Дед-Мороз нарочно посадил сзади такую маленькую девчонку?
   "Ну ничего, Валерик, - думал я. - Скоро, буквально через каких-нибудь полчаса, ты поймешь, кто больше заслуживает уважения: я или твои новые приятели!"
   Мне казалось, что увертюра, которую исполнял оркестр, стала гораздо длиннее, чем была, что медведи катались на самокатах гораздо дольше, чем в первый раз, и что укротитель в клетке гораздо медленнее готовил своих тигров к прыжкам сквозь горящие обручи.
   - Сколько можно смотреть на этих зверей! - тихонько ворчал я. - Зоопарк здесь, что ли? Сколько можно слушать эту музыку! Концерт здесь, что ли?
   - Все-то тебе не нравится, - рассердилась женщина, сидевшая рядом. Вышел бы сам на арену да и выступал!
   Она и представить себе не могла, что я через несколько минут действительно появлюсь на арене.
   И вот наконец раздалось: Сегодня в цирк вы пришли не зря: Увидите клоуна-богатыря!
   "Не знаю, как другие, а уж я-то, по крайней мере, пришел не зря. Это точно!" - говорил я сам себе, аплодируя клоуну. И все ему хлопали. Даже Валерик, который не любил выражать восторгов, и тот неторопливо, както по-своему, не сгибая пальцев, аплодировал циркачу-геркулесу. Ассистенты, отдуваясь на каждом шагу, опять приволокли гигантские гири.
   Никто на всей планете
   Не сдвинет гири эти!
   Может быть, вы не верите?
   Может быть, вы проверите?
   Весь ряд, в котором сидели мои приятели, первым задрал руки вверх. Только один Валерик не рвался проверить клоуна... Жорина ручища тянулась ввысь, как семафор. Но хоть она была длиннее всех, клоун-богатырь ее не заметил. Взгляд его опять совершенно "случайно" наткнулся на мою руку.