Андрей Платонов
Безручка
Жил в деревне старый крестьянин, а при нем жена и детей двое – сын да еще дочь. Прожил крестьянин свой век и помер. А за ним и старуха собралась помирать, настала ее пора. Позвала она к себе детей своих, сына с дочерью. Дочь была у нее старшая, а сын младший.
Вот наказывает мать сыну, говорит ему:
– Слушайся во всем свою сестру, как меня слушался, будет она тебе теперь вместо матери.
Вздохнула мать в последний раз – жалко ей было с детьми навек разлучаться – и померла.
После смерти родителей брат и сестра стали жить, как мать им велела. Брат слушался сестру, а сестра любила брата и заботилась о нем.
Долго ли, мало ли жили они без родителей, раз сестра и говорит своему брату:
– Трудно мне одной в хозяйстве справляться, а тебе жениться пора; женись, хозяйка в доме будет.
А брат не хотел жениться.
– И ты хозяйка, – говорит он сестре. – Зачем нам другая?
– А я ей в помощь буду, – сестра говорит. – Вдвоем-то с нею нам работать сподручней.
Хоть и не хотел брат жениться, да не посмел ослушаться старшей сестры, потому что почитал ее, как родную мать.
Оженился брат и стал жить с женою хорошо. А сестру свою он любил и почитал, как прежде было, и во всем слушался ее.
Жена его сперва послушно жила и терпела сестру мужа, свою золовку. А золовка и вовсе ей угождала.
Да только не по нраву стало братней жене, что она не первая в доме и своей золовке ровня. Вот уедет хозяин молодой поле пахать, либо в город на торг, либо в лес, а вернется ко двору – и дома у него неладно. Жена ему на сестру жалуется: и делать сестра его ничего не умеет, и сердцем она злая, и горшок новый разбила…
Молчит муж и думает: «Ты со двора, а на двор беда. Эко дело лихое!»
Однако нельзя мужику без отлучки жить.
Поехал брат опять со двора, а на двор новая беда.
Вернулся он, жена ему и говорит:
– Дело твое, а сестра твоя нас по миру пустит: гляди-ко, в хлеву коровушка наша Жданка сдохла ввечеру. Сестра твоя, ненавистная такая, скормила ей чего-то, корова и пала.
А того не сказала жена, что она сама скормила корове вредной травы, лишь бы сестру мужа сжить со двора.
Брат и говорит сестре:
– Сгубила ты корову, сестрица. Знать, сызнова надо скотину наживать.
Хоть и невинна была сестра, да, чтобы брат на жену не подумал, взяла вину на себя.
– Оплошала я, братец, – говорит, – а больше того не случится.
– Ну, ин так, – брат говорит. – Благослови меня, сестрица, поеду я в лес, на работу, копейку в дом наживать. Гляди в хозяйстве-то, чтоб ладно было. Жена родит, ребенка прими…
Уехал он в лес, и долго его в доме не было. Жена без него и сына-младенца родила, а сестра приняла младенца и полюбила его. Да недолго жил младенец на свете: заспала его мать по нечаянности, и он умер.
В ту пору воротился брат из лесу. Видит он – горе в его доме. Жена плачет, причитает и говорит ему:
– Это сестра твоя, золовка моя, змея подколодная, удушила она сыночка нашего; теперь она и меня со свету сживет.
Услышал брат слова жены и лютым стал. Кликнул он сестру:
– Я думал, ты заместо матери мне. Ведь я ни хлеба, ни одежды тебе не жалел и не ослушался тебя ни в чем… А ты сына у меня единородного отняла! А был бы у меня сын, было бы мне утешение и надежда на старость. Да и тебя он кормил бы, когда не станет у тебя силы работать. А ты убила его!
И он сказал еще:
– Не увидишь ты завтра белого света!
Сестра хотела вымолвить слово в ответ, да брат от лютости и от горя своего не стал ее слушать и глядел на нее, как чужой, словно не зная ее.
Поутру рано брат разбудил сестру.
– Собирайся, – говорит, – поедем мы с тобой со двора.
– Рано еще, братец, – говорит сестра, – на небе сумеречно.
А брат ее не слышит и приказывает:
– Собирайся, – говорит, – и платье надень лучшее.
– Братец, а нынче и празднику нету, – молвит в ответ сестра.
А брат не слышит вовсе и коней запрягает.
Повез он ее в лес и вот остановил коней. А по времени было еще рано, чуть свет.
Тут в лесу пень стоял. Брат велел сестре, чтобы она стала на колени да голову свою положила на пень.
Сестра положила на пень свои руки, а потом склонила на них и голову.
– Прости меня, братец, – вымолвила она и хотела ему еще сказать, что ни в чем она не повинна: может быть, он теперь услышит ее.
Да брат уж высоко топором замахнулся, некогда ему было слушать сестру.
В то время вдруг воскликнула на ветке малая птичка, и голос ее был звучен и весел. Сестра услышала птичку и подняла голову, желая послушать ее, а руки ее лежали на пне.
Брат ударил топором и отсек обе руки по локти. Не мог простить он за сына, и мать бы родную не простил.
– Ступай, – говорит, – куда глаза твои глядят, ступай от меня скорее… Хотел я тебе голову отсечь, да, знать, судьба тебе жить.
Глянул брат на сестру и заплакал. «Отчего такое, – думает. – От счастья бывает одно счастье, а от беды – две беды? Нету сына у меня теперь, и сестры нету».
Тронул он лошадей и уехал, а сестра его осталась одна в лесу. Встала она с земли и пошла, безрукая, куда глаза глядят. Идет она по лесу, видит – тропинки все травой заросли давно, и куда они ведут – неведомо; а вскоре и заросших тропинок не стало. Заблудилась сестра, платьем обносилась блуждаючи и обессилела не евши.
Дни проходят, и ночи минуют, а сестра все идет, куда глаза ее глядят. Без рук ей непривычно, и скучает она по брату. Идет сестра и плачет:
Вот наказывает мать сыну, говорит ему:
– Слушайся во всем свою сестру, как меня слушался, будет она тебе теперь вместо матери.
Вздохнула мать в последний раз – жалко ей было с детьми навек разлучаться – и померла.
После смерти родителей брат и сестра стали жить, как мать им велела. Брат слушался сестру, а сестра любила брата и заботилась о нем.
Долго ли, мало ли жили они без родителей, раз сестра и говорит своему брату:
– Трудно мне одной в хозяйстве справляться, а тебе жениться пора; женись, хозяйка в доме будет.
А брат не хотел жениться.
– И ты хозяйка, – говорит он сестре. – Зачем нам другая?
– А я ей в помощь буду, – сестра говорит. – Вдвоем-то с нею нам работать сподручней.
Хоть и не хотел брат жениться, да не посмел ослушаться старшей сестры, потому что почитал ее, как родную мать.
Оженился брат и стал жить с женою хорошо. А сестру свою он любил и почитал, как прежде было, и во всем слушался ее.
Жена его сперва послушно жила и терпела сестру мужа, свою золовку. А золовка и вовсе ей угождала.
Да только не по нраву стало братней жене, что она не первая в доме и своей золовке ровня. Вот уедет хозяин молодой поле пахать, либо в город на торг, либо в лес, а вернется ко двору – и дома у него неладно. Жена ему на сестру жалуется: и делать сестра его ничего не умеет, и сердцем она злая, и горшок новый разбила…
Молчит муж и думает: «Ты со двора, а на двор беда. Эко дело лихое!»
Однако нельзя мужику без отлучки жить.
Поехал брат опять со двора, а на двор новая беда.
Вернулся он, жена ему и говорит:
– Дело твое, а сестра твоя нас по миру пустит: гляди-ко, в хлеву коровушка наша Жданка сдохла ввечеру. Сестра твоя, ненавистная такая, скормила ей чего-то, корова и пала.
А того не сказала жена, что она сама скормила корове вредной травы, лишь бы сестру мужа сжить со двора.
Брат и говорит сестре:
– Сгубила ты корову, сестрица. Знать, сызнова надо скотину наживать.
Хоть и невинна была сестра, да, чтобы брат на жену не подумал, взяла вину на себя.
– Оплошала я, братец, – говорит, – а больше того не случится.
– Ну, ин так, – брат говорит. – Благослови меня, сестрица, поеду я в лес, на работу, копейку в дом наживать. Гляди в хозяйстве-то, чтоб ладно было. Жена родит, ребенка прими…
Уехал он в лес, и долго его в доме не было. Жена без него и сына-младенца родила, а сестра приняла младенца и полюбила его. Да недолго жил младенец на свете: заспала его мать по нечаянности, и он умер.
В ту пору воротился брат из лесу. Видит он – горе в его доме. Жена плачет, причитает и говорит ему:
– Это сестра твоя, золовка моя, змея подколодная, удушила она сыночка нашего; теперь она и меня со свету сживет.
Услышал брат слова жены и лютым стал. Кликнул он сестру:
– Я думал, ты заместо матери мне. Ведь я ни хлеба, ни одежды тебе не жалел и не ослушался тебя ни в чем… А ты сына у меня единородного отняла! А был бы у меня сын, было бы мне утешение и надежда на старость. Да и тебя он кормил бы, когда не станет у тебя силы работать. А ты убила его!
И он сказал еще:
– Не увидишь ты завтра белого света!
Сестра хотела вымолвить слово в ответ, да брат от лютости и от горя своего не стал ее слушать и глядел на нее, как чужой, словно не зная ее.
Поутру рано брат разбудил сестру.
– Собирайся, – говорит, – поедем мы с тобой со двора.
– Рано еще, братец, – говорит сестра, – на небе сумеречно.
А брат ее не слышит и приказывает:
– Собирайся, – говорит, – и платье надень лучшее.
– Братец, а нынче и празднику нету, – молвит в ответ сестра.
А брат не слышит вовсе и коней запрягает.
Повез он ее в лес и вот остановил коней. А по времени было еще рано, чуть свет.
Тут в лесу пень стоял. Брат велел сестре, чтобы она стала на колени да голову свою положила на пень.
Сестра положила на пень свои руки, а потом склонила на них и голову.
– Прости меня, братец, – вымолвила она и хотела ему еще сказать, что ни в чем она не повинна: может быть, он теперь услышит ее.
Да брат уж высоко топором замахнулся, некогда ему было слушать сестру.
В то время вдруг воскликнула на ветке малая птичка, и голос ее был звучен и весел. Сестра услышала птичку и подняла голову, желая послушать ее, а руки ее лежали на пне.
Брат ударил топором и отсек обе руки по локти. Не мог простить он за сына, и мать бы родную не простил.
– Ступай, – говорит, – куда глаза твои глядят, ступай от меня скорее… Хотел я тебе голову отсечь, да, знать, судьба тебе жить.
Глянул брат на сестру и заплакал. «Отчего такое, – думает. – От счастья бывает одно счастье, а от беды – две беды? Нету сына у меня теперь, и сестры нету».
Тронул он лошадей и уехал, а сестра его осталась одна в лесу. Встала она с земли и пошла, безрукая, куда глаза глядят. Идет она по лесу, видит – тропинки все травой заросли давно, и куда они ведут – неведомо; а вскоре и заросших тропинок не стало. Заблудилась сестра, платьем обносилась блуждаючи и обессилела не евши.
Дни проходят, и ночи минуют, а сестра все идет, куда глаза ее глядят. Без рук ей непривычно, и скучает она по брату. Идет сестра и плачет:
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента