Страница:
Землей, где язычество дольше всего в Европе сохранялось как нормальная, а не преследуемая «законом» часть жизни, является восточная Прибалтика [25]. Именно по этой причине на страницах этой книги мы часто будем обращаться к языческой Традиции Литвы, в «живом виде» сохранившей многое из того, что было некогда частью общего достояния Европы. Здесь же мы вспомнили о Прибалтике затем, чтобы на живом примере проиллюстрировать то, что было сказано выше.
На территории современной Литвы и окружающих ее земель – там, где некогда лежали обширные земли балтов, – часто можно встретить небольшие святилища весьма характерного облика. Некоторые из них почитаемы до сих пор (иногда – под видом христианских священных мест), некоторые – давно забыты, и тогда набрести на них можно лишь случайно, в окрестностях бывших балтских поселений или хуторов. Очень простые по форме и очень глубокие по магическому «содержанию», они представляют собой древнее священное дерево (как правило, дуб) и лежащий под ним священный камень. Это – очень древняя форма простейших европейских святилищ, широко распространенная в Прибалтике [26]; однако и многие большие святилища создавались по той же схеме: ведь схема эта – не что иное, как отображение мифологического описания Центра Мира.
Сохранился датируемый 1704 годом рассказ ксендза Вильгельма Мартиния, в котором тот описывает балтский обряд на таком святилище. Приведем его здесь [27]:
В центре Вселенной
Врата Иного Мира
Нижний Мир
Бог, стоящий за Камнем
Глава 2
Мы рассмотрели общее значение священного камня в структуре святилища. Но реальные древние святилища всегда были связаны с природой, с особенностями места, в котором они находились. И естественно, эти особенности ландшафта придавали специфику и святилищу в целом, и сакральным функциям самого камня. В этой главе мы поговорим об этом подробнее, но прежде нам придется сделать небольшой экскурс в геомантику – ту область сакральной географии, которая как раз и занимается сакральным (магическим) значением ландшафта.
На территории современной Литвы и окружающих ее земель – там, где некогда лежали обширные земли балтов, – часто можно встретить небольшие святилища весьма характерного облика. Некоторые из них почитаемы до сих пор (иногда – под видом христианских священных мест), некоторые – давно забыты, и тогда набрести на них можно лишь случайно, в окрестностях бывших балтских поселений или хуторов. Очень простые по форме и очень глубокие по магическому «содержанию», они представляют собой древнее священное дерево (как правило, дуб) и лежащий под ним священный камень. Это – очень древняя форма простейших европейских святилищ, широко распространенная в Прибалтике [26]; однако и многие большие святилища создавались по той же схеме: ведь схема эта – не что иное, как отображение мифологического описания Центра Мира.
1.1. Классическая для балтских народов «сакральная пара» – Дерево и Камень. Восточная Пруссия (Калининградская область), съемка 2002 года. Справа – сам камень с вырезанным на нем (магическим?) символом
Одно из таких святилищ было обнаружено и описано нами в ходе Самбийской экспедиции 2002 года в западной части Калининградской области РФ (см. рис. 1.1.).Сохранился датируемый 1704 годом рассказ ксендза Вильгельма Мартиния, в котором тот описывает балтский обряд на таком святилище. Приведем его здесь [27]:
На Жямайтийской стороне разросся дуб, и в пяти шагах от него лежал весьма большой камень. Недалеко от камня была воткнута длинная жердь не менее 8 саженей с большой охапкой злаков и трав, а на камне растянута козлиная шкура. У камня, на котором был ковш, наполненный какой-то жидкостью, стоял старый мужчина. Вскоре подошла пожилая красиво одетая женщина с большим кувшином. Старый мужчина взял кувшин, отлил немножко в ковш и стал молиться. Когда кончилась молитва, молодежь, твердо взявшись за руки, стали танцевать вокруг дуба и жерди. Их танец окончился, когда жрец (Waidelut) продолжил молитву, держа чашу в руке. Окончив молитву, он выпил чашу до дна и прикоснулся к жерди. Тогда к ней сбежались все собравшиеся, вырвали жердь из земли и тыкали ею охапку злаков и трав. Козью шкуру взял жрец за свою работу, а злаки очень бережно раздал собравшимся. Потом все сели вокруг дуба и камня, говорил жрец. Все сидели, опустив головы. Они благодарили своего бога, дающего им пищу, напитки и кров. Потом стали есть и пить, и это длилось до третьего дня.
В центре Вселенной
Описывая традиционное святилище как imago mundi, а его осевой столб (дерево) – как axis mundi [28], Мирча Элиаде приводит замечательный пример из области этнографии: в племени квакиутли (Британская Колумбия) юноши, проходящие обряды возрастной инициации в священном месте, восклицают: «Я нахожусь в Центре Мира» [29]. С этой функцией святилища – «переносить» человека в Центр Мира связано одно из очень распространенных названий «заметных камней» России: Конь-Камень.
Один из наиболее известных священных камней, носящих такое имя, находится у реки Красивая Меча (бассейн верхнего Дона) близ села Козье. Пожалуй, можно сказать, что это – один из самых впечатляющих мегалитических памятников центральной России. На высоком крутом берегу реки (перепад высот составляет здесь более 70 метров) на трех каменных опорах установлен огромный – более 20 тонн весом – камень, который в народе и зовется «Каменным Конем».
Первое упоминание этого памятника относится еще к XV веку: о нем говорится в описании путешествия в Кафу русского посла А. Голохвастова в 1499 году («Клалися в судно на Мече у Каменнаго коня»). В XIX веке о Камне писали И.П. Сахаров, А.Н. Афанасьев, Н.И. Троицкий. У местных жителей с ним связывается немало преданий и поверий; в частности, Афанасьев приводит следующую легенду [30]:
По предположению И.Д. Маланина, первоначально носил имя «Конь-Камень» и знаменитый Камень-Гром, находившийся некогда неподалеку от побережья Лахтинского залива близ Петербурга и легший в середине XVIII века по слову Екатерины II в основание Медного всадника [32]. Любопытно, что этот огромный (весом около полутора тысяч тонн) камень, несомненно, почитавшийся прежде местным населением, определенным образом связан с Конь-Камнем на острове Коневец. По упомянутому уже церковному преданию, когда инок Арсений освящал коневецкий священный камень, боги, жившие в нем, поднялись в воздух в виде черных воронов, улетели с острова и поселились на выборгском берегу, в Лахте…
На самом же деле объективных оснований связывать название «Конь-Камень» с конем как животным нет никаких. Даже в тех случаях, когда с камнем действительно связано то или иное предание, упоминающее коня (например, о том, что камень – это окаменевший конь), это предание, скорее всего, представляет собой лишь народную попытку объяснить ставшее непонятным названием, которое в древности имело совсем иной, более сакрально значимый, смысл.
В славянских языках широко распространена основа кон/кън, которую мы видим в таких словах как кон (т. е. «круг», начало и завершение чего-либо), конец, исконный, закон, покон (т. е. «начало», «установление» – в «Русской Правде»). (Более того, данная основа имеет характер общеиндоевропейский; так, например, мы встречаем ее в санскрите: kun – «конец», «кончать».) Как мы видим, в славянских языках основа кон передает понятие начала и конца, коловращения, которые в контексте сакральной Традиции прямо связаны с представлением о Центре Мира, т. е. о точке, из которой развернулся Мир и вокруг которой совершается его коловращение. К этому можно добавить, что в раннесредневековом русском языке слово «кон» имело мягкое окончание – конь (а не конъ) [35]; именно поэтому архаичное русское слово искони (т. е. «с самого начала») звучит именно так, как звучит, а не в варианте искона, как оно звучало бы, будь оно образовано от слова конъ. От той же основы c добавлением глагольного форманта – ес [36] образовано славянское слово князь (кънязь, кънесъ), изначально означавшее «тот, кто в центре» или «тот, кто есть закон» [37].
Таким образом, славянское название (а точнее – понятие) «Конь-Камень» возвращает нас к представлению о священном камне как о камне, лежащем в Центре Мира, т. е., фактически является синонимом к слову «Алатырь», причем синонимом, вероятно, более древним.
Один из наиболее известных священных камней, носящих такое имя, находится у реки Красивая Меча (бассейн верхнего Дона) близ села Козье. Пожалуй, можно сказать, что это – один из самых впечатляющих мегалитических памятников центральной России. На высоком крутом берегу реки (перепад высот составляет здесь более 70 метров) на трех каменных опорах установлен огромный – более 20 тонн весом – камень, который в народе и зовется «Каменным Конем».
Первое упоминание этого памятника относится еще к XV веку: о нем говорится в описании путешествия в Кафу русского посла А. Голохвастова в 1499 году («Клалися в судно на Мече у Каменнаго коня»). В XIX веке о Камне писали И.П. Сахаров, А.Н. Афанасьев, Н.И. Троицкий. У местных жителей с ним связывается немало преданий и поверий; в частности, Афанасьев приводит следующую легенду [30]:
«На берегу Красивой Мечи, близ села Козьего, есть огромный гранитный камень. Крестьяне называют его Конь-Камнем и рассказывают о нем следующее предание: в незапамятную старину явился на берегу Красивой Мечи витязь-великан, в блестящей одежде, на белом коне. В тоскливом раздумье смотрел он на реку и потом бросился в воду, а одинокий конь его тут же окаменел.Еще в XIX веке Камень сохранял, хотя бы отчасти, свои функции святилища. Тот же Афанасьев указывает, например, что во времена «скотского мора» вокруг Камня совершалось опахивание, чтобы остановить бедствие. «Во время скотского падежа – коровьей смерти, – пишет И.П. Сахаров [31], – в старые годы поселяне отправляли около Конь-Камня известный обряд опахивания. У них исстари существует поверье, что коровья смерть является под видом старухи, губит коров и ночью сидит на этом камне».
По ночам камень оживает, принимает образ коня, скачет по окрестным холмам и громко ржет».
1.2. Общий вид комплекса, связанного с Конь-Камнем на берегу р. Красивая Меча. Видны две (из трех) каменные опоры-«ноги», на которых установлен основной каменный блок. Общая высота сооружения около 3 метров. Фото Е. Тропота
1.3. Нижняя часть красивомеченского Конь-Камня. Вверху – основной блок; слева внизу – один из блоков-опор. Фото А.Г.
Другой известный пример – это священный камень, находящийся на о-ве Коневец у северо-восточного побережья Ладоги. В свое время на острове находилось связанное с Конь-Камнем святилище (именно от камня остров и получил свое имя); жертвоприношения у камня продолжались вплоть до самого конца XIV века, когда на острове обосновался валаамский инок Арсений, основавший, как водится, на месте святилища монастырь, получивший со временем большую известность. Камень не был уничтожен, как то нередко бывало на Руси; вероятно, у монастыря просто не нашлось возможности это сделать: камень действительно огромен, высота его от поверхности почвы превышает 5 метров. Как сообщает церковное предание, Арсений «приступил к камню с молитвой», окропил его святой водой и водрузил на его вершине крест, дабы пресечь совершение языческих обрядов. Позднее место креста заняла небольшая часовня, которая не раз разрушалась, но несколько лет назад была вновь восстановлена.По предположению И.Д. Маланина, первоначально носил имя «Конь-Камень» и знаменитый Камень-Гром, находившийся некогда неподалеку от побережья Лахтинского залива близ Петербурга и легший в середине XVIII века по слову Екатерины II в основание Медного всадника [32]. Любопытно, что этот огромный (весом около полутора тысяч тонн) камень, несомненно, почитавшийся прежде местным населением, определенным образом связан с Конь-Камнем на острове Коневец. По упомянутому уже церковному преданию, когда инок Арсений освящал коневецкий священный камень, боги, жившие в нем, поднялись в воздух в виде черных воронов, улетели с острова и поселились на выборгском берегу, в Лахте…
1.4. Конъ-Камень на о-ве Коневец в северо-восточной Ладоге. Съемка 2000 года
1.5. Камень-Гром в Лахтннском лесу. Гравюра Я. Шлея по рисунку Ю. Фепьтена
Количество известных на территории России священных камней, носящих это имя, нельзя назвать очень большим, и все-таки оно достаточно велико, чтобы сделать вывод о некоей особой его значимости (к слову, один из Конь-Камней находится в Москве, на территории Музея-заповедника Коломенское). Некоторые авторы предпочитают понимать это имя буквально и связывают его происхождение с преданиями, которыми может быть окружен камень, или с другими столь же очевидными причинами. Так, например, А.А. Левин склонен видеть на фасе красивомеченского Конь-Камня выбитое изображение лошади [33] (которое сам я не обнаружил при непосредственном обследовании камня), а А.Н. Афанасьев связывает название священного камня на о-ве Коневец с тем, что духи камня охраняли лошадей, выпасаемых местными крестьянами на острове [34]. Однако такой подход не объясняет ни распространенности имени «Конь-Камень», ни того, что этим именем называются, как правило, большие и очень известные камни, с которыми, вероятно, были связаны в древности святилища очень высокого «ранга».На самом же деле объективных оснований связывать название «Конь-Камень» с конем как животным нет никаких. Даже в тех случаях, когда с камнем действительно связано то или иное предание, упоминающее коня (например, о том, что камень – это окаменевший конь), это предание, скорее всего, представляет собой лишь народную попытку объяснить ставшее непонятным названием, которое в древности имело совсем иной, более сакрально значимый, смысл.
В славянских языках широко распространена основа кон/кън, которую мы видим в таких словах как кон (т. е. «круг», начало и завершение чего-либо), конец, исконный, закон, покон (т. е. «начало», «установление» – в «Русской Правде»). (Более того, данная основа имеет характер общеиндоевропейский; так, например, мы встречаем ее в санскрите: kun – «конец», «кончать».) Как мы видим, в славянских языках основа кон передает понятие начала и конца, коловращения, которые в контексте сакральной Традиции прямо связаны с представлением о Центре Мира, т. е. о точке, из которой развернулся Мир и вокруг которой совершается его коловращение. К этому можно добавить, что в раннесредневековом русском языке слово «кон» имело мягкое окончание – конь (а не конъ) [35]; именно поэтому архаичное русское слово искони (т. е. «с самого начала») звучит именно так, как звучит, а не в варианте искона, как оно звучало бы, будь оно образовано от слова конъ. От той же основы c добавлением глагольного форманта – ес [36] образовано славянское слово князь (кънязь, кънесъ), изначально означавшее «тот, кто в центре» или «тот, кто есть закон» [37].
Таким образом, славянское название (а точнее – понятие) «Конь-Камень» возвращает нас к представлению о священном камне как о камне, лежащем в Центре Мира, т. е., фактически является синонимом к слову «Алатырь», причем синонимом, вероятно, более древним.
Врата Иного Мира
Итак, установка (или освящение) священного камня размещает святилище в символическом Центре Мира и устанавливает связь с Центром Мира вселенским. Однако помимо этого у священного камня есть и другие специфические функции, отличающие его от других магических «инструментов» сакрализации пространства (например, от столба или дерева). Ключ к пониманию этой специфики, которую не всегда можно отследить на прямом этнографическом материале, дает нам фольклор, причем не только предания об известных почитаемых камнях, но и волшебные сказки.
Мысль о том, что наделенные особыми волшебными качествами камни, фигурирующие во многих европейских сказках, являются фольклорным отражением реальных священных камней, высказывалась не раз. Так, например, А.А. Александров в одной из своих работ указывает: «По существу, сведения о культовых камнях в сказках и реально существующие культовые камни являются отражением одного и того же мифологического образа мышления. При этом сходство между ними часто доходит до тождества» [38]. Это означает, что, проанализировав связанные с особыми камнями сказочные сюжеты, мы сможем и функции культовых камней древних святилищ.
Одним из самых интересных и часто повторяющихся таких сюжетов является сюжет, в котором камень закрывает «проход» в Иной Мир или просто оказывается вратами в него. Сказочные сюжеты этого типа были тщательно отобраны и исследованы тем же А.А. Александровым; дабы избежать повторения, я позволю себе просто процитировать его посвященную культовым камням в волшебных сказках статью [39]:
Две эти идеи – идея перехода в Иной Мир и идея Центра Мира – в Традиции не просто взаимосвязаны, но фактически являются продолжением друг друга. Мне уже доводилось писать об этой проблеме [40] и констатировать, что в мифологическом сознании переход в Иной Мир может быть произведен только через Центр Мира, где сходятся все дороги и где лежит начальный священный камень…
Мысль о том, что наделенные особыми волшебными качествами камни, фигурирующие во многих европейских сказках, являются фольклорным отражением реальных священных камней, высказывалась не раз. Так, например, А.А. Александров в одной из своих работ указывает: «По существу, сведения о культовых камнях в сказках и реально существующие культовые камни являются отражением одного и того же мифологического образа мышления. При этом сходство между ними часто доходит до тождества» [38]. Это означает, что, проанализировав связанные с особыми камнями сказочные сюжеты, мы сможем и функции культовых камней древних святилищ.
Одним из самых интересных и часто повторяющихся таких сюжетов является сюжет, в котором камень закрывает «проход» в Иной Мир или просто оказывается вратами в него. Сказочные сюжеты этого типа были тщательно отобраны и исследованы тем же А.А. Александровым; дабы избежать повторения, я позволю себе просто процитировать его посвященную культовым камням в волшебных сказках статью [39]:
«В двух сказках упоминается Баба-Яга, которая живет в подземном царстве, вход в это царство закрывает камень.Здесь следует вспомнить и знакомый с детства образ камня, стоящего на перекрестке дорог: «направо пойдешь…» За внешней функцией «дорожного указателя» этот образ скрывает нечто значительно более глубокое, и именно потому моменты встречи героя с таким камнем всегда наполнены в сказке или былине определенной торжественностью, даже пафосом. Сам по себе архетип перекрестка имеет в Традиции двойственное значение: с одной стороны, это место, где сходятся дороги и идущему открывается выбор, куда идти. На психолого-мифологическом уровне это означает, что перекресток – это место, откуда можно попасть в иной мир – в мир, лежащий за границей привычного и за гранью выбора. С другой стороны, перекресток как архетип семантически связан с понятием Центра…
[…]
Еще один сказочный камень загораживал доброму молодцу вход в тридесятое царство. Тут с шеи его соскочила змея, которую он нес, ударилась о сырую землю и сделалась по-прежнему красной девицей, которая повела его под камень подземным ходом в царство подземной стороны.
[…]
Смотрит латышский пастух на большой камень близ розового куста и видит, что камень приподнимается и из-под него выходит красавица-девица, которая затем там же и скрывается. Под камнем оказывается другой мир, где растут деревья с серебряными, золотыми и алмазными листьями».
Две эти идеи – идея перехода в Иной Мир и идея Центра Мира – в Традиции не просто взаимосвязаны, но фактически являются продолжением друг друга. Мне уже доводилось писать об этой проблеме [40] и констатировать, что в мифологическом сознании переход в Иной Мир может быть произведен только через Центр Мира, где сходятся все дороги и где лежит начальный священный камень…
Нижний Мир
Идея Иного Мира, Мира-по-ту-сторону, прочно связана в индоевропейском мифологическом мышлении с идеей Нижнего Мира, т. е. мира мертвых. Иногда два этих понятия-образа просто сливаются (как, например, в русской традиции); иногда – образуют своего рода дуальную пару, описывающую две стороны чего-то единого. Именно так обстоит дело, например, в валлийской ветви кельтской традиции, где элементами этой пары являются Аннун (предначальная Бездна, мир мертвых) и Аваллон (священный остров бессмертных).
Эта же дуальность, эта же взаимосвязь «мира за гранью» и «мира мертвых» прослеживается и в европейском почитании священных камней. Так, например, литовский исследователь Л. Василевичюс неоднократно подчеркивает традиционное для балтов ассоциирование почитаемых камней с предками и описывает жертвоприношения на камнях-чашечниках как жертвы предкам [41]. Д.К. Зеленин указывал на связь камня и мертвого в русской традиции: «В Нижегородском уезде у головы умирающего помещали сосуд с водой, полотенце и камень, в Калужской губернии на 40 день после смерти клали прикрытый полотном камень… Не исключена возможность, что камень считается вместилищем души умершего, которая, покинув тело, ищет себе место, как птица гнездо». В храме Марса, находившемся неподалеку от Рима, хранился, согласно некоторым источникам, Lapis Manalis, «Камень Предков». Как ни странно это может звучать для далекого от истории религий человека, но именно к этим представлениям о связи души умершего и камня восходит, вероятно, и традиция установления надгробных и поминальных камней.
С Нижним Миром связывается в Традиции и особое «нижнее», «подземное» плодородие, противопоставляемое плодородию солнечному, небесному так же, как огонь небесный (например, молния) противопоставляется огню подземному. Это также находит отражение в специфике связанных со священными камнями обрядов и верований, часто связанных с плодородием и/или целительством.
Наконец, еще одна архетипическая функция, четко ассоциируемая в Традиции с Нижним Миром – это магия. Связь священного камня-алтаря с магией очевидна, – и об этом мы уже немало говорили выше…
Эта же дуальность, эта же взаимосвязь «мира за гранью» и «мира мертвых» прослеживается и в европейском почитании священных камней. Так, например, литовский исследователь Л. Василевичюс неоднократно подчеркивает традиционное для балтов ассоциирование почитаемых камней с предками и описывает жертвоприношения на камнях-чашечниках как жертвы предкам [41]. Д.К. Зеленин указывал на связь камня и мертвого в русской традиции: «В Нижегородском уезде у головы умирающего помещали сосуд с водой, полотенце и камень, в Калужской губернии на 40 день после смерти клали прикрытый полотном камень… Не исключена возможность, что камень считается вместилищем души умершего, которая, покинув тело, ищет себе место, как птица гнездо». В храме Марса, находившемся неподалеку от Рима, хранился, согласно некоторым источникам, Lapis Manalis, «Камень Предков». Как ни странно это может звучать для далекого от истории религий человека, но именно к этим представлениям о связи души умершего и камня восходит, вероятно, и традиция установления надгробных и поминальных камней.
С Нижним Миром связывается в Традиции и особое «нижнее», «подземное» плодородие, противопоставляемое плодородию солнечному, небесному так же, как огонь небесный (например, молния) противопоставляется огню подземному. Это также находит отражение в специфике связанных со священными камнями обрядов и верований, часто связанных с плодородием и/или целительством.
1.6. Один из скандинавских рунических камней. Гравюра XIX века
Целебными свойствами практически по всей Европе наделяется росная или дождевая вода, собирающаяся в углублениях почитаемых камней. Однако многие такие камни в целом считаются приносящими исцеление или дарующими плодовитость женщинам. Таков, например, известный Девий камень в Коломенском (ныне на территории Москвы), к которому еще и в наше время приходят женщины, желающие исцелиться от тяжелой болезни или забеременеть: считается, что для этого нужно посидеть на камне, а уходя, оставить на нем конфету, монету, цветок или какую-либо другую небольшую жертву. Таков Киндяковский камень на севере Московской области, исцеляющий детей от неизлечимых болезней, для чего необходимо обмыть и напоить их водой, «скаченной» с камня (подробнее речь о Киндяковском камне пойдет в следующей главе). Целебными и, главное, плодородными свойствами обладает знаменитый Синий Камень на берегу Плещеева озера в Ярославской области. В Литве близ деревни Нерушелю некогда находился напоминающий по форме женский торс камень, который помогал забеременеть бездетным женщинам. В той же Литве имеется несколько камней с именем Мокас, которые считаются воплощениями ушедших в Иной Мир предков; литовские женщины верили, что та, которая хочет родить ребенка-витязя (лит. Витис), должна оставить на таком камне рубашку [42]. Перечисление таких примеров можно продолжать очень долго.Наконец, еще одна архетипическая функция, четко ассоциируемая в Традиции с Нижним Миром – это магия. Связь священного камня-алтаря с магией очевидна, – и об этом мы уже немало говорили выше…
Бог, стоящий за Камнем
В целом, совершенно естественно, что камень как архетип связан именно с Нижним Миром – ведь он сам происходит из земли и, более того, является как бы ее квинтэссенцией: вспомним скандинавское предание о том, что «камни – это кости земли». И все же такое объяснение имеет характер скорее «феноменологический», в то время как традиционное мышление мифологично и подо всем существующим подразумевает определенную мифологическую подоснову.
Так почему же все-таки камню свойственны именно те сакральные функции, что были перечислены?
Камень всегда более, чем другие элементы сакрального пространства, связан с магией и с обретением магических возможностей. Священный камень очень часто связан с плодородием, рождением детей или целительством. И, наконец, камень практически всегда ассоциируется с силами смерти.
Магия, произрождение, смерть. Сложно по этому набору сакральных функций не узнать того индоевропейского бога, который стоит за архетипом священного камня. Князь Павших, Владыка князей и магов – бог смерти, мудрости и магии [43] – славянский Велес, скандинавский Один и т. д. – вот образ, который стоит за символом священного камня.
В Балтославянских землях взаимосвязь священных камней с этим богом (рус. Велес, лит. Вяльняс и т. д.) не только следует из единства сакральных функций, но и прямо прослеживается на этнографическо-фольклорном материале. Так, например, связь почитаемых камней с Велесом в русских сказках подробно рассматривает А. Александров [44]. Академик Б.А. Рыбаков приводил очень любопытный пример посвящения почитаемого камня Бабе-Яге – женской ипостаси Велеса: «Огромный камень, связанный с редким культом Бабы-Яги, стоял над древним Берендеевым озером. Этому камню приносились в жертву ягоды и грибы» [45].
В Восточной Прибалтике эта связь еще более очевидна; Л. Василявичюс в своей книге о священных камнях пишет: «Почти половина всех следов на камнях в Литве связана с легендами о Вяльнясе. В литовском языке слова Вяльняс/Велинас (Чёрт, Велес), Велинес (ноябрь, месяц духов), велионис (покойник), веяс (ветер), велява (знамя) объединяет основа веле – „дух“, „душа“. Вяльняс/Велинас был невидимым проводником душ в Анапилис (потусторонний мир)». И, далее: «Древние мифологические представления и характер обрядов указывают на связь культовых камней с божеством подземного мира мертвых Велесом или балтийским Веленом (Вяльнясом). Вяльняс прячется от стрел Перкунаса под камнем. Вход во дворец Вяльняса завален огромным камнем». Обзор аналогичных латышских представлений приводит С.И. Рыжакова [46].
Теперь же вернемся к Алатырю как архетипу священного камня и, одновременно, «матери» всех камней. Связь Велеса/Вяльняса со священными камнями, совершенно очевидная на уровне этнографическом, корнями своими должна уходить именно в уровень мифологический, в уровень пра-образов, архетипов. Неоднократно подчеркивался исследователями тот факт, что образ Велеса «вытекает» из древнейшего образа Черного Бога, соучастника творения нашего мира и левого компонента архаической диалектической пары Черный-Белый Боги [47]. Именно на этом, предельно глубинном уровне, и следует искать основу связи священных камней с Велесом/Вяльнясом и, соответственно, основание тех функций, которые свойственны священному камню в традиционной культуре. И эту основу увидеть совсем несложно, если мысленно вернуться к «эпохе» созидания нашего мира – так, как это видели наши далекие предки.
В славянской мифологии (а также финской, угорской, тюркской и др.) существует известный миф о том, что твердь нашего мира была создана Двумя Богами из комка земли (варианты: камня, горсти песка), поднятого Черным Богом со дна предначального океана, Мировой Бездны. Этот единственный начальный камушек или комок земли и стал «всем камням мати», ибо он и породил все прочие камни и землю в целом…
Священный Алатырь – вот что поднял со дна Мировой Бездны Черный Бог в первые дни творения. Отпечаток его руки навсегда остался на поверхности Алатыря, а значит – и на поверхности всех священных камней, в таком изобилии покрывающих земли Севера.
Так почему же все-таки камню свойственны именно те сакральные функции, что были перечислены?
Камень всегда более, чем другие элементы сакрального пространства, связан с магией и с обретением магических возможностей. Священный камень очень часто связан с плодородием, рождением детей или целительством. И, наконец, камень практически всегда ассоциируется с силами смерти.
Магия, произрождение, смерть. Сложно по этому набору сакральных функций не узнать того индоевропейского бога, который стоит за архетипом священного камня. Князь Павших, Владыка князей и магов – бог смерти, мудрости и магии [43] – славянский Велес, скандинавский Один и т. д. – вот образ, который стоит за символом священного камня.
В Балтославянских землях взаимосвязь священных камней с этим богом (рус. Велес, лит. Вяльняс и т. д.) не только следует из единства сакральных функций, но и прямо прослеживается на этнографическо-фольклорном материале. Так, например, связь почитаемых камней с Велесом в русских сказках подробно рассматривает А. Александров [44]. Академик Б.А. Рыбаков приводил очень любопытный пример посвящения почитаемого камня Бабе-Яге – женской ипостаси Велеса: «Огромный камень, связанный с редким культом Бабы-Яги, стоял над древним Берендеевым озером. Этому камню приносились в жертву ягоды и грибы» [45].
В Восточной Прибалтике эта связь еще более очевидна; Л. Василявичюс в своей книге о священных камнях пишет: «Почти половина всех следов на камнях в Литве связана с легендами о Вяльнясе. В литовском языке слова Вяльняс/Велинас (Чёрт, Велес), Велинес (ноябрь, месяц духов), велионис (покойник), веяс (ветер), велява (знамя) объединяет основа веле – „дух“, „душа“. Вяльняс/Велинас был невидимым проводником душ в Анапилис (потусторонний мир)». И, далее: «Древние мифологические представления и характер обрядов указывают на связь культовых камней с божеством подземного мира мертвых Велесом или балтийским Веленом (Вяльнясом). Вяльняс прячется от стрел Перкунаса под камнем. Вход во дворец Вяльняса завален огромным камнем». Обзор аналогичных латышских представлений приводит С.И. Рыжакова [46].
Теперь же вернемся к Алатырю как архетипу священного камня и, одновременно, «матери» всех камней. Связь Велеса/Вяльняса со священными камнями, совершенно очевидная на уровне этнографическом, корнями своими должна уходить именно в уровень мифологический, в уровень пра-образов, архетипов. Неоднократно подчеркивался исследователями тот факт, что образ Велеса «вытекает» из древнейшего образа Черного Бога, соучастника творения нашего мира и левого компонента архаической диалектической пары Черный-Белый Боги [47]. Именно на этом, предельно глубинном уровне, и следует искать основу связи священных камней с Велесом/Вяльнясом и, соответственно, основание тех функций, которые свойственны священному камню в традиционной культуре. И эту основу увидеть совсем несложно, если мысленно вернуться к «эпохе» созидания нашего мира – так, как это видели наши далекие предки.
В славянской мифологии (а также финской, угорской, тюркской и др.) существует известный миф о том, что твердь нашего мира была создана Двумя Богами из комка земли (варианты: камня, горсти песка), поднятого Черным Богом со дна предначального океана, Мировой Бездны. Этот единственный начальный камушек или комок земли и стал «всем камням мати», ибо он и породил все прочие камни и землю в целом…
Священный Алатырь – вот что поднял со дна Мировой Бездны Черный Бог в первые дни творения. Отпечаток его руки навсегда остался на поверхности Алатыря, а значит – и на поверхности всех священных камней, в таком изобилии покрывающих земли Севера.
Глава 2
Камни Вершин и Камни Истоков
Суть же скверные молбища их: лес и камение и реки и блата, источники и горы и холмы, солнце и месяц и звезды…
Архиепископ новгородский Макарий, в год 1534
Мы рассмотрели общее значение священного камня в структуре святилища. Но реальные древние святилища всегда были связаны с природой, с особенностями места, в котором они находились. И естественно, эти особенности ландшафта придавали специфику и святилищу в целом, и сакральным функциям самого камня. В этой главе мы поговорим об этом подробнее, но прежде нам придется сделать небольшой экскурс в геомантику – ту область сакральной географии, которая как раз и занимается сакральным (магическим) значением ландшафта.