Темнота летала над всем островом. Ураганный ветер поднимал песок и кидал его в глаза маленькому крючковатому человечку с рыжим клоком волос на покрытом пятнами черепе. Янгус падал на колени у кромки воды, и волны беспощадно швыряли холодные водоросли и острые раковины на берег. Человечек слепо возил кривыми пальцами по сырому песку, тщетно стараясь найти там нечто.
Но когда властвуют стихии людям не дано утихомирить их. И они вынуждены всякий раз повиноваться. Небо разломила надвое огненная стрела молнии, края на миг вспыхнули и озарились пылающим пламенем. Грянул гром. Вершины гор качнулись и, казалось, Вселенная сейчас перевернется. Янгус закрыл голову руками боясь справедливой кары Тарибоса. Ведь он до сих пор не исполнил волю своего Магистра. И все еще жив?
Быть может, повелитель просто не знает? Волна наотмашь ударила Янгуса, захлестнув его с головой. Соль обжигала лицо. Но человек терпел. Это удел всех низших. И он низок.
Но ему довелось быть в услужении самого великого Тарибоса!
Тарибоса!
Он снова принялся искать. Эффесса велела пойти на побережье и покуда буря не утихнет он должен был найти булавку для Великого Магистра. Или пощады ему не будет. Янгус не боялся ничего. Он не мог знать страха. Тот никогда не посещал Его душу. Ничто не заставляло ее сморщиться как медуза под жалящими, беспощадными лучами полуденного солнца. Но гнев Тарибоса был столь страшен, что даже подумав о нем, можно было лишиться сознанья или лишить себя жизни, дабы провидение не направило бы на тебя его перст. Рок и возмездие меркли пред его наказаниями. Он становится безжалостен и слеп, когда его воля кем-то не исполнена.
Страшные видения плыли пред очами Янгуса. Но вдруг он вскрикнул от острой боли пронзившей его правую руку.
Опустив свой взор на ладонь, где боль была острой и почти нестерпимой, он узрел, что вся она залита горячей алой кровью. и что-то ярко блеснуло синим огнем подле него.
? Нашел! Нашел! Вива Эффесса! благо тебе! Я нашел!
От поднялся с колен схватил когтистыми пальцами за острие то, что сверкнуло секунду назад отразив в себе буйство молний в поднебесье. Неловко, тяжело бежал Янгус по мокрому песку, впитавшему слезы дождя и соль прилива. Наступая на ракушки и разбивая ноги в кровь, он нес Тарибосу то, за чем послала его Эффесса в столь страшную непогоду.
Янгус наконец преодолел полосу прилива и скрылся в пещере с темными сводами. Его крадущиеся шаги были еле слышны и лишь нелепая фигура была заметна в дрожащем свете смоляных факелов. Шум ветра, рокот моря едва доносились до грота, будто не сама стихия, а лишь ее призраки блуждали по острову, затерявшемуся в свирепых волнах северного моря.
Слуга как раз пересекал длинный зал, направляясь к тронному помосту, как раздался суровый глас Магистра:
? Янгус! Надеюсь, ты принес мне то, что было потеряно Эффессой на бреге? Не осмелишься же ты появиться здесь прежде, чем исполнишь волю мою?
? О да, Магистр! Я паду у ног святейших ваших. Я нашел сие драгоценное украшение с благородными каменьями цвета печального неба. И принес его вам так скоро, как только мог.
Изможденные щеки его пылали, было видно, что буря не щадя плоти ставила на ней свои отметины. И яд медуз, и полосы зеленых водорослей, и мелкие иглы песка ? все оставили свои следы на слабом теле этого человека.
? Ты заслужил награду, Янгус. Сегодня я хочу отдать ее тебе. Проси того, в чем лишь нуждаешься. Иначе, гнев, ты знаешь мой...
? О нет, Магистр, но я о нем наслышан. Могу ли просить отсрочки для исполнения желанья моего. Мне это очень надобно, Магистр, поверьте.
? Я знаю, ты не лжешь. Ты, Янгус, трус. Но не подлец. Я склонен верить тебе. Пока склонен.
? Благодарю, Магистр, ? скрюченный человечек склонился до самого пола, выражая свое почтение Великому.
? Довольно поклонов, ? Тарибос небрежно махнул рукой, позолоченной перстнями с драгоценными каменьями, ? иди...
Янгус также согнувшись, не поворачиваясь спиной к Магистру попятился к выходу из тронного зала.
Восседавший на троне обратился в женщине с черными, как смоль волосами и пронзительным взглядом темных глаз. Она не смотрела на Магистра, но «внутренним» зрением чувствовала все: как сидит повелитель, куда он смотрит, чем заняты его мысли.
? О Магистр, не стоит пускать печаль в свое сердце, это удел Хранителей и низших. Тем же кто не был создан, а творил сам, не должно омрачать свой лик печатью мрака.
? Эффесса, ты знаешь, что мысли мои спутало сейчас?
? О да, Магистр, тот юноша, что назван был как Юриус. Его сердце велико, он смел до безрассудства и отчаян. Альфредо умен. Он благоволит ему. Ведь без Юриуса цепь не будет полной. Нам нужно взять его к себе. И ваше покровительство, о Магистр, будет ему наградой. А разрушение, которое впоследствии случится, непременно будет великим, таким, какое не будет незамеченным и волны его достигнут и Хранителей.
? Ты гладко, верно молвишь. Но кто знает, будет ли Юриус приспешником нашим. Его мысли светлы, Эффесса. И он же сам нам может помешать. Скажи, ему быть нужно дальше насылать испытания? Пройдет ли он их? Будет среди нас?
Эффесса задумчиво взяла булавку в руки. И глаза ее сверкнули зеленым огнем.
? Ты знаешь, Тарибос, в ней кроется невиданная сила. О такой не каждый смертный может и подумать. Не каждый, кто бессмертие в себе содержит о подобной может знать. Ей завладеть бы многие хотели, но это только нам двоим дано.
Найти бы душу Януша...
? О, Эффесса, это совсем не сложно. Он так и следует за злом, которое и сотворил. И будет следовать за ним вечно. Он жалок и ничтожен. Оставь его лучше в царстве теней.
? Ну что ж, тебе послушна я. И об испытаниях для Юриуса подумать я успела. Верни булавку. Это подтолкнет его. Или же сломит.
Эффесса подошла к озеру в пещере. Заглянула в него и, будто отпрянув, повернулась к Тарибосу.
? Магистр, пора!
? Пора, ты полагаешь?
Магистр встал и тяжелой поступью подошел к озеру. Взяв из рук Эффессы булавку он опустил ее в воды озера. Зеленые камни посветлели, словно изнутри в них проникла искра и обожгла их ледяные кристаллы. Булавка потонула в водах бездонного озера.
Фигуры направились к выходу из зала. Их шаг был неспешен и величествен. Лишь только они появились на каменном бреге, как ветер и волны утихли, будто никогда стихия не обрушивалась на этот остров. Белые барашки бежали по морю и рассыпались жемчужными каплями о прибрежные камни. Закат полыхал на янтарном небосводе и раскаленная звезда медленно утопала в соленых волнах северного моря.
Я во все глаза смотрел на Антона а он на меня.
? Чего это куртка колется, что ли? ? с недоумением спросил он.
? Не знаю, может быть что-то в кармане...
Он расстегнул застежку-молнию кармана на плече. Красильников что называется выпадал в осадок от вещей с карманами, хотя носил их не очень часто. Он запустил туда руку и снова вскрикнул:
? Колется!
А потом достал булавку. Для галстука. Ту самую, которую я нашел в музее. Мне это показалось настолько нереальным, что в начале я даже не решался взять ее. Как будто это не булавка, а ее приведение, если, конечно, у булавок приведения бывают. У этой, судя по всему не было, потому что когда я все-таки взял ее, она не исчезла.
Мы молчали. Я боялся, что просто наброшусь на Красильникова и он, видимо, тоже боялся именно этого. Оно и понятно: мы обыскались ее, я защищал Антона от нападок антиквара, а булавка се это время была у него и он не моргнув глазом соврал мне, своему лучшему другу... Соврал, что не брал ее, когда булавка осталась лежать на столе. А сам... Про стыд и про совесть, наверное, он забыл. Или просто не знает, что есть такие понятия.
? Откуда она у тебя? ? я задал, должно быть, самый глупый вопрос.
? Не знаю...
? Не ври!
? Я правда не знаю...
Вид, конечно у него был растерянный. Еще бы, что называется, пойман с поличным.
? Зато я теперь хорошо знаю, что значит твоя правда.
Я отвернулся от Красильникова, потому что не хотел его ни видеть, ни слышать. Мое отношение к нему круто изменилось в тот момент, когда он вытащил из кармана мою находку. Теперь, мне так казалось, я видел истинное лицо Антона. И оно мне не нравилось. Даже вызывало отвращение. Если бы он хоть что-то сказал мне сейчас, то я точно бы не выдержал и ударил его.
Обязательно ударил бы. Потому что так легче всего выместить на обидчике все, что чувствуешь.
Постучали в дверь. Красильников хотел открыть.
? Не подходи! Я сам.
Макс. Вот человек, всегда появляется там, где его меньше всего хотят видеть. Надоедливый до жути.
? Чего тебе? ? спросил я стоя в проходе, не пуская его в комнату.
? Ничего.
? А зачем тогда стучал? Развлекаешься?
? Вы опять, что ли, поругались?
? Во-первых, это не твое дело, а во-вторых, тебе задали вопрос, на который нудно ответить.
? Ну ладно, Длинный, пусти...
Он не успел договорить, как я толкнул его в плечо и макс отлетел к противоположной стенке. Красильников схватил меня за шиворот и оттащил от двери.
? Чего ты к нему лезешь. Если опять начинается, ругайся со мной, чего ты ко всем подряд пристаешь!
За свое крайне неуместное нравоучение он тут же получил по шее.
Макс вошел и толкнул меня сзади, я не ожидал и свалился на пол. Тут началась настоящая драка, причем численный перевес был на стороне Макса и Красильникова. Они меня далеко не по голове гладили, но я тоже ударов не пропускал и им прилично доставалось. К тому же рука у меня тяжелая. Пока мы силой восстанавливали справедливость в номер вошла Ева, благо дверь была открыта. Она как полагается выпучила глаза, сделав их как два блюдца и видимо не желая выполнять функции арбитра решила нашу драку прекратить.
Спустя пару минут ей это может быть и удалось, но на шум явилась Лидия Васильевна и мы поняли, что сейчас нам придется несладко.
? Немедленно прекратите это! ? раздался глас справедливости, принадлежащий нашей классной даме. ? Почему вы постоянно что-то затеваете? Красильников! Гислер! Смирнов!
Мы перестали и как по волшебству выстроились перед Стрижевой. Красные злые физиономии были далеко не эталонами красоты, судя по тому как захихикала дура-Кирсанова стоя перед открытой дверью.
? Оля, иди в свой номер, ? Лидия Васильевна лишила ее возможности поглазеть и в дальнейшем посплетничать.
Состороив нам препротивную рожу (и кто ее красавицей назвал?) Кирсанова удалилась.
? Ну, что мне с вами делать, господа хорошие? ? поинтересовалась Стрижева строго глядя на нас. ? Неужели, мне для нужно для каждого из вас найти надсмотрщика? Кто виноват на сей раз?
Мы упорно молчали. Потом макс исподлобья посмотрел на меня, как будто взвешивал, получит он еще или нет.
? Это Гислер, ? наконец решился он.
Ну как же! Наш маменькин сынок все расскажет, лишь бы его по попе не отхлопали. Интересно, а Красильников подтвердит?
Ведь я его буквально утром, что называется за уши вытаскивал, пока Генрих Модестович на него нападал.
? Юра, это правда? ? Лидия Васильевна буквально сверлила меня взглядом.
? У нас никогда не получалось ладить со Смирновым.
? Значит, ты признаешь, что виноват?
? Нет, мы мы оба виноваты, если честно. Или даже все втроем. Только это наше дело, можно мы сами разберемся, ? попросил я.
? Если так будет продолжаться, то думаю, что в Псков ваша троица вернется в гипсе, а мне придется объясняться с вашими родителями. Вы все наказаны.
Когда Стрижева выходила из комнаты было видно, что она очень расстроена. У меня на душе скребся, наверное, десяток кошек.
Так стыдно. И препаршиво чувствовал себя. Ребятам тоже, должно быть стыдно. Даже Максу. Ева все также молча стояла между шкафом и дверью. Только смотрела на нас огромными глазами.
? Ну вы даете, ? наконец протянула она.
? Мне нужно с тобой поговорить, ? сказал я Еве, чувствуя, что это именно мое и не чье больше право.
? Мне тоже!
Однако, Красильников оказался вторым и я знал, что приложу все усилия для того, чтобы разговор у них не состоялся.
? Идем, ? я потянул Еву за руку.
? Куда?
? Идем, там видно будет.
? Юра, подожди, так не честно! ? Антон преградил нам путь, встав у двери.
? Не тебе об этом говорить. Пусти, иначе драка повторится.
А я этого, откровенно говоря, не хочу.
? Да что у вас тут произошло? Вы можете мне нормально объяснить?
? Да, я все тебе расскажу, только давай уйдем отсюда.
? Ева, подожди, мы должны поговорить вместе.
Макс сидел на кровати и с величайшим любопытством смотрел на нас троих. Наконец Антон не выдержал и зыркнув на Смирнова попросил:
? Макс, выйди, пожалуйста! Буквально на пару минут. Потом вернешься.
? Никуда я не пойду, вы меня потом не пустите или сами подеретесь. И вообще, я наказан, а значит не имею права никуда выходить.
? Слушай, ты уже вывел из себя Гислера и если сейчас меня достанешь, то получишь в два раза больше, чем пятнадцать минут назад. Все понятно?
Макс очумело посмотрел на нас и пулей выскочил в коридор.
«Все-таки он сообразительный» ? подумал я.
Мы с Евой стояли у двери, так, словно в любой момент могли уйти и оставить Красильникова одного. Он, наверное, отлично понимал это. Я нарочно молчал. Пусть сам рассказывает как было. Только сверлил его взглядом. И почему-то хотелось унизить его. Как он меня у антиквара. И тут вспомнил, что мне нужно идти к Генриху Модестовичу. Я схватил Еву за руку и потащил за собой. Антон даже опомниться не успел, как мы бежали по коридору. Попавшийся навстречу Макс отскочил в сторону, иначе я опять бы толкнул его. Он оторопел посмотрел нам вслед и зашел в комнату к девчонкам. Красильников выскочил за нами и хотел догнать, но мы опережали его на два пролета лестницы, а дверь он, скорее всего, не запер, поэтому Антону пришлось вернуться.
Я и Журавлева выбежали из гостиницы чуть не столкнувшись в фойе с Женькой Салиным. У него было назначено свидание с Евой, но буквально летела за мной, а шаги у меня, соответственно росту не маленькие. Крикнув, что его в сорок шестом номере ждет Ксенька, Ева помахала ему рукой и мы завернули за угол. Салин слишком долго раздумывает что нужно делать, а чего все-таки не стоит, поэтому он и не побежал за нами. И слава Богу, потому что только его мне сейчас не хватало.
Пробежав еще два квартала мы, наконец, остановились и перешли на нормальный шаг. Такая встряска явно пошла мне на пользу, забыл я про тренировки напрасно. А теперь физическая нагрузка почти вернула мне душевное равновесие. Когда Ева восстановила дыхание и пришла в себя после пробежки она остановилась и спросила: ? скажешь ты мне или нет, что все-таки случилось?
? Случилось то, что должно было случиться, ? спокойно сказал я и протянул ей на ладони ту самую булавку, из-за которой поезда в Ярославль проходила шиворот навыворот.
? Булавка? ? казалось, что журавлева не верит собственным глазам. ? Где вы ее нашли?
? В кармане у Красильникова.
? Как она туда попала?
? Думаю, что самым естественным образом ? ее туда положил.
? Антон?! ? Ева все еще не понимала, что я поймал нашего экс-друга на месте преступления.
? Конечно, Антон. Или ты думаешь, что Генрих Модестович подложил ее в карман его куртки.
Мы пошли в сторону лавки и я дорогой рассказал Журавлевой, как нашел то, что мы считали безвозвратно потерянным. Так и выяснилось почему мы подрались с Красильниковым и Максом.
Ева только удивлялась. Даже ни одного слова не могла сказать. Потом, конечно, выдала:
? А ты точно уверен, что это Антон? Ведь сам же защищал его. Говорил, что он просто не мог этого сделать. И что ты даже рад исчезновению булавки...
? Говорил. Я это прекрасно помню. Но я же не знал тогда, что булавка лежит у него в кармане. Тогда я думал бы по-другому.
Пока делились соображениями по поводу того, что же теперь делать с «находкой дубль два», как мы ее назвали, оказались прямо у антикварной лавки. Постучав тяжелым молотком, мы стали ждать, когда же появится Генрих Модестович. Спустя пять минут деревянная дверь открылась и на пороге стоял наш знакомый с воем пиджаке со старинным гербом.
? А молодые люди, ? он сразу же нас узнал, ? здравствуйте-здравствуйте! Проходите. С чем вы пожаловали?
? Мы нашли булавку, ? с ходу объяснил я, ? как вы и предполагали, она была у Антона, ? добавил я, опережая вопрос антиквара.
? Надо же, какой же это брат, если он украл ее у своего же брата, ? тихонько возмущался старикашка.
Луч света скользнул по его лицу, блеснув на стеле монокля.
? Антон мне не брат... ? был вынужден признаться я.
? Ну, юноша, я в этом и не сомневался. А теперь, вы быть может, расскажете мне истинную историю появления этого украшения у вас?
? Да, мне это не сложно, но я хотел бы, чтобы вы никому об этом больше не рассказывали, ? робко попросил я.
? О да, в этом вы можете быть уверены. Я ? джентельмен и привык держать свое слово.
Дальше я со всеми возможными подробностями рассказал Генриху Модестовичу о том, как была найдена эта булавка. Он долго допытывался, что-то сверял, в который раз рассматривал булавку, смотрел что-то по каталогам.
? Ну что ж, если вам интересно, а я думаю, что это именно так, могу раскрыть, вернее приоткрыть вам завесу тайны, которая несомненно существует и окутывает мраком вашу, Юра, находку.
Он так сложно говорил, что я понял только смысл, а это главное. Он что-то выяснил и хочет рассказать.
? Конечно, нам интересно! ? выпалили мы с Евой.
И вот что он нам рассказал. Где-то в Восточной Европе она была изготовлена. Достаточно давно. В каталогах она упоминается примерно с начала девятнадцатого века. Вот это да! Я такого даже не ожидал. Она несомненно очень дорогая.
Последним ей владел какой-то барон в Западной Германии, который разорился и был выужден заложить эту булавку в ломбарде. Затем она перекочевала в Австрию. Оттуда в Венгрию и была куплена в Будапеште каким-то сумасшедшим немцем из Петербурга, который был казнен за зверства, учиненные им над своими подданными. Потом из-за этой булавки передрались или что-то вроде этого два сына слабоумного немца. один был застрелен, а второй тоже тронулся.
? Вот это жуть... ? прошептала Ева. Я полностью был согласен.
? А теперь самое интересное, молодые люди, я смог узнать какой польский род владел ею. Это князья Чарторыжские. Ну что же? пожалуй, я сказал вам все6 что мог.
? Генрих Модестович, вы хотели купить булавку? ? спросил я, потому что был твердо уверен, что ее нужно продать и решил воспользоваться предложением антиквара.
Старичок лукаво улыбнулся, отвел глаза и вынул монокль. Было видно, что он не торопится с ответом и о чем-то напряженно думает. ева теребила меня за рукав, показывая какие-то знаки, но я не понял ничего из того6 что она мне хотела показать.
? Знаете, Юра, я пожалуй откажусь от своего предложения.
Поскольку я не могу купить у вас булавку по некоторым причинам, которые мне хотелось бы сохранить в тайне, я вынужден вам просто отказать. Но, думаю, что при желании вы и ваша спутница сможете без лишних трудов найти достойного покупателя. Надеюсь, что не очень сильно расстроил вас.
Так, значит, делать тут больше нечего. И так старикашка очень нам помог, столько всего рассказал об этой булавке.
Надо же, оказывается, какая у нее занятная история. Теперь осталось только попрощаться и можно возвращаться в гостиницу, а то Лидия Васильевна ругаться будет. Хотя, мне-то что? Я ? человек взрослый и самостоятельный, так что классная дама мной не должна командовать.
Мы с Евой попрощались, поблагодарили Генриха Модестовича, тот попросил разрешения сфотографировать булавку. Я не был против ? пусть. Он разложил ее на синем, а потом на кроваво-красном бархате и сделал несколько снимков старым фотоаппаратом. Я думал, что такие только в кино бывают и они все не работают, а этот фотографировал, да еще как!
Ева направляла свет лампы на булавку, я держал коробку с проводами, а антиквар фотографировал. Это было недолго, минут пятнадцать. Затем он собрал все свои вещички, которые достал для съемки, пожелал нам счастливого пути и приглашал приходить еще, если отыщем что-нибудь интересное, а главное
? старинное. Мы, конечно же, пообещали, что так оно и будет и с этим распрощались.
Мы вышли из лавки тогда, когда сиреневые сумерки, словно чернила, кто-то разлил по небу Ярославля. И было как-то непривычно, потому что такое небо бывает только у нас. Как будто они, ярославцы, украли кусочек. Но вот звезды были удивительно высоко и совсем не хотели падать. Мы пристально смотрели на них и идти приходилось с запрокинутой головой, пока не затекала шея. Так, почти молча, мы дошли до гостиницы. Звезды оставались на месте, ни одна не упала, словно тут никто не загадывает на них желания.
? Знаешь, ? вдруг сказала Ева, ? мне кажется, что ты должен выбросить эту булавку. Она плохая. Помнишь, сколько сумасшедших ею владело?
? Ну и что? Мне она нравится. На самом дле. В Ярославле мне не особо хорошо было. Пусть хоть какая-то память останется со знаком плюс. Тебе не кажется, что это небо похоже на наше?
? Да, цветом. Только у нас пахнет водой. Ты все равно думаешь, что это Антон ее тогда взял? Мне почему-то не верится в это.
? А вот я даже не сомневаюсь. Через два дня мы уезжаем. Я очень хочу домой.
? Ребята, ну сколько можно? Вас все ищут! Вы понимаете, что нельзя вот так пропадать? Гислер, ты сядешь под ключ. И до отъезда не будешь выходить из номера. А от тебя, Журавлева, я подобного не ожидала. Даже если вы и ушли вместе, неужели нельзя было предупредить? Если бы не Женя, то мы бы просто вызвали милицию. И, наверное, я так и сделаю.
Стрижева разразилась такой тирадой, какую я не и не думал от нее когда-нибудь услышать. Женька и Антон стояли и смотрели на нас, как на экспонатов воскового музея. Макс чего-то говорил Кирсановой, а та дала ему подзатыльник. Наверное, по одному из евкиных астропрогнозов у него плохой день. От всех по шее получает.
Мы пошли по лестнице пешком. Все равно этаж третий. Это так, для развлечения на лифте кататься. Теперь просто хотелось уйти ото всех. Надоели. И особенно Красильников. Он, скорее всего, рассказал Стрижевой, что мы с Журавлевой ушли. Или Женька. То же мне, Ромэо!
Все разошлись по комнатам. Я сидел в совершенно пустом номере. Макс и Антон ушли к Пашке. Ну и ладно, мне же лучше.
Как выяснилось, они, вернее Салин, все рассказали Лидии Васильевне и она уже собиралась бежать к антиквару, но мы как раз пришли. Вовремя. Еще только там разбирательств не хватало.
Я сидел один и рассматривал булавку. В комнату постучали.
? Чего?.. ? неопределенно откликнулся я, надеясь, что пришедший попросту уйдет.
? К тебе можно? ? в комнату просунула голову Кузнецова.
? Смотря зачем?
? Просто Антон, нам, как бы, все рассказал. Мне, это, ну посмотреть очень хочется, можно? ? Ксенька вечно путалась в словах и читала умные книжки, чтобы говорить лучше.
? Вам красильников действительно все рассказал? И то, что булавка пропала, а потом нашлась у него в кармане. Про это он тоже рассказал? ? со злорадством спросил я. Мне очень хотелось унизить Антона.
? Не-ет, но, как-то, знаешь, говорил, что она... исчезала что ли. Но как, вернее где, не сказал. И еще он говорил, что ты, только не думай, что я, то есть мы тоже так думаем...
? Так чего же вы думаете? ? не выдержал и перебил я Кузнецову.
? Ну, что ты, орешь на всех...
? Я на тебя ору? ? я хитро посмотрел на нее. Она всегда меня смешила, так, понаблюдать за ней интересно.
? Нет, ? она опустила глаза на значок с Дэвидом Духовны и улыбнулась.
Я понял, что смутил ее. Почему-то мне страшно нравилось, чувствовать себя хозяином положения. Она стеснялась и как будто теряла часть себя. А я эту часть брал. Интересно, словно ты владеешь человеком.
? Ты посмотреть булавку хотела? Я покажу, но с одним условием. Вернее мне нужно, чтобы ты кое-что прояснила.
Договорились?
? Да... ? односложные ответы шли ей больше.
Но мне ужасно нравилось, как она подбирает слова и жестикулирует при этом. Мама говорит, что итальянцы разговаривают руками. Кузнецова, наверное, была каким-нибудь экспрессивным итальянцем в прошлой жизни.
? Объясни мне такую вещь, ? попросил я, ? например, я кое-что нашел, а эту штуку у меня потом выкрали. С точки зрения закона это наказуемо?
? Да, в зависимости от того, что за вещь и как ее украли.
Грабеж, там, воровство. Это, ну как тебе объяснить, по-разному оценивается. только как ты собираешься доказать, что Антон у тебя ее украл.
? А ты не дура... ? протянул я.
? Как бы, да...
Мы еще немного поболтали с Ксенькой, она рассказала мне очередную серию «Секретных материалов», как успела посидеть в чате на официальном сайте, про музыку кое-что, она тоже «HIM» любит. Так что я неплохо провел время и отвлекся от Красильникова. Это было очень кстати, потому что если бы он попался мне под горячую руку, то я бы снова дал ему по шее.
В комнату вошла Стрижева.
? А где мальчики?
? Сидят у Синева, наверное. Я не знаю.
Она вышла, не закрыв двери и постучала в соседний номер. Я слышал, что открыл Красильников. Лидия Васильевна спросила почему он и Макс не идут спать в свою комнату. Антон что-то промямлил и через пару минут они уже сидели рядом со мной.
? Ну что? Доволен? ? спросил я у Красильникова.
? Чем доволен? ? он сделал вид, что ничего не понял.
? Все рассказал, да? А про то, что я нашел у тебя в куртке украденную булавку ты просто забыл сообщить всему классу.
Конечно, вдруг они подумают, что Антошка не такой хороший мальчик, как о нем привыкли думать. Так испортить репутацию!
А этот Гислер, наверное, сумасшедший, раз наговаривает на этого пай-мальчика...
? Замолчи!
? А что, я говорю неправду?
? Я н знаю, как у меня оказалась эта булавка. И ты это знаешь.
? Да, только я знаю гораздо больше, чем ты думаешь. Я знаю КАК оказалась у тебя в куртке эта самая булавка, ? тут я протянул свое сокровище на ладони, ? ее кто-то туда положил. Хочешь скажу кто? Красильников Антон.
И тут Антон схватил меня за руку, отобрал заколку и выкинул ее в открытое окно.
? Ах ты!.. ? у меня больше не нашлось слов и мы с ним снова сцепились.
Смирнов вскочил и побежал за классной дамой. Через минуту она была в нашем номере и растаскивала нас с Красильниковым.
Поскольку у нее было множество тренировок, то Лидия васильевна без труда сделала это. Она буквально кипела. Я тоже. Это же невероятно! Он взял и выкинул булавку, которая стоит кучу денег. Я взахлеб рассказал о том, что произошло Стрижевой. Она поразилась тому, что мы ? друзья так повздорили из-за этой находки, пусть даже и дорогой. Но то, что Антон так легко отобрал ее у меня и выкинул, почти добило ее. Я сказал, что спросил у Кузнецовой и она подтвердила мое право обратиться в милицию или куда-нибудь еще, если заколка будет утеряна.
? Неужели ты намерен обращаться в милицию? ? ужаснулась наша классная дама.
? Если он сейчас не пойдет ее искать, а главное, если он не вернет мне ее в течение пятнадцати минут, то я просто не вижу другого выхода, ? сказал я совершенно спокойно, хотя был готов взорваться внутри.
Антон покраснел до самых ушей. Он вскочил и выбежал из комнаты, потом его шаги были слышны на лестнице, значит, побежал искать.
? Юра, расскажи мне, что произошло между вами? Почему вы постоянно ругаетесь? Ведь раньше такого никогда не было. вас всегда ставили в пример. Даже в баскетбольной секции вы вместе играете.
? Мы были друзьями. Пока я терпел Антона. Это же он всегда был пай-мальчиком, отличником. Я всегда был на втором плане.
Хулиган. И директриса всегда его в пример ставит...
? Так ты что же, завидуешь ему? ? поразилась Лидия Васильевна. ? Ты ? Юра Гислер ? надежда баскетбола кому-то завидуешь?
Меня как хлыстом ударило. Я завидую? Да никогда! К тому же Красильникову. Это он должен завидовать мне. Потому что я притащил его в нашу секцию. Я везде таскал его за собой, когда он только приехал из Волгограда.
? Никому я не завидую! Просто мне надоело, что Красильников везде лезет вперед, всегда меня отталкивает, оттесняет на второй план, как будто я хуже. Неужели я не прав?
? Думаю, что нет. Антон очень тепло к тебе относится. я в этом просто уверена. А то, что произошло между вами, я уверена, всего-навсего недоразумение.
* * *
Лидия Васильевна выглянула в окно. Она смотрела как Красильников ищет булавку, которую отобрал и выкинул.
? Ты не хочешь помочь своему другу? ? поинтересовалась она.
? Он мне больше не друг.
? Юра, ну так же нельзя! Давай закроем комнату и спустимся, чтобы поискать твою булавку. Нельзя просто так сидеть.
Особенно, если эта вещь так дорога тебе.
Лидия Васильевна буквально вытянула меня из комнаты и заставила пойти на поиски булавки. Мы спустились, обошли крыло комплекса и увидели Красильникова, который ползал в траве. Судя по всему безрезультатно. Я опустился на колени недалеко от него и принялся обыскивать клумбу. Стрижева делала тоже, что и мы с Антоном.
Мне вдруг стало его жалко. Жалко и все. Наверное, у меня и правда нервы, как мама говорит. Я почти успокоился и тут укололся чем-то. Ну все, так колоться могла только моя булавка. Я это хорошо помнил по игре в стрит-болл, когда мы играли с одноклассниками Женьки. И действительно: стоило мне только раздвинуть траву руками, как моя находка блеснула в темноте. Мне почему-то показалось, что эта булавка всегда должна быть со мной. Как будто эти камушки давали мне силу или подзарядку. Не могу точно объяснить, я же не Ева, которая в этих штуках понимает. Ведь булавка пропадала, ее крал у меня Антон, выкидывал в окно и вот она снова лежит у меня на ладони.
? Лидия Васильевна! Я нашел! ? почти выкрикнул я с нескрываемым торжеством в голосе.
Потом посмотрел на Красильникова. И как он мог вызывать у меня жалость? Это мне даже не свойственно. Жалеть кого-нибудь. Захотелось показать ее Еве. Пусть порадуется вместе со мной, что булавка вновь у меня.
Стрижева и Красильников одновременно поднялись с земли, с той лишь разницей, что Антон тут же отвернулся, только бы не смотреть на меня. Ну я и не очень-то расстроился. Можно подумать, что он мне нужен.
? Можно я зайду к Журавлевой? ? попросил я у классной дамы.
? Если только ненадолго. Ты же знаешь, что на завтра у нас большая программа, а через день мы возвращаемся. Всем надо выспаться.
? Конечно, я буду недолго. Спокойной ночи! ? сказал я, обращаясь только к Стрижевой, как будто Антона рядом не было, словно он сквозь землю провалился. И даже если бы так и случилось, я бы, может, и не расстроился.
Журавлева не спала. Они чего обсуждали с Ксенькой и Ольгой.
Ольга тоже на гаданиях «повернута», но все-таки не так, как Ева.
? Я нашел булавку! ? с порога объявил я.
? А она чего опять пропадала? ? не поняла Ева.
? Да нет, не то, чтобы пропадала, ее Красильников в окно выбросил.
? Он с ума сошел, наверное, ? предположила Ксенька.
?Пойдем, ? Журавлева потащила меня из комнаты. ? Не хочу ничего там рассказывать. Я почти уверена, что тебе нужно выкинуть эту мерзкую булавку. Она плохая.
? Ты понимаешь, чего говоришь?! Она же кучу денег стоит! и вообще, теперь это мой талисман. Она, если хочешь знать, мне подзарядку дает.
? Знаю я про эту подзарядку. На ней негативная энергетика.
Помнишь, сколько сумасшедший ей владело? А камни, между прочим, все это запоминают. Уж я-то понимаю в этом. Тебя ждут крупные неприятности, если ты оставишь эту гадость у себя.
? Ну начинается! ? я уж жалел, что пришел к Журавлевой.
Думал, что она порадуется, а вместо этого слышу нравоучение и бред, по поводу своей находки. ? Я пойду спать. Идешь завтра на выставку?
? Я-то пойду. А вот ты вряд ли. Если не выкинешь булавку.
Юрка, ну пожалуйста! Я бы не стала просто так приставать к тебе. На самом деле! Ну хочешь, я при тебе разложу карты?
? Ладно, развлекусь перед сном, ? позевывая сказал я.
Мы вернулись в комнату. Ксенька сидела и грызла ногти.
Значит, нервничала. Это весь класс знает ? если Кузнецова грызет ногти, значит, что-то будет.
? Представляете! Завтра в кино «Секретные материалы»! ? выпалила она, ? Не сериал, а фильм! А мы не попадаем. Он начинается в восемь. Я спрашивала у Стрижевой, но она не пускает! Что делать?
? Бриться на голо и объявлять сидячую голодовку, ? посоветовал ей я.
? Ну и дурак!
? Ну и дура! ? я даже успел язык показать, как в детстве.
? Хватит ругаться! ? Ева уже выходила из себя. ? Чего ты всем гадости говоришь? Это невыносимо. С Антоном ругаешься, даже до драк дело доходит!
Я вышел из их номера, все-таки девчонки невероятно вредный и даже глупый народ! Это я приставал к Кузнецовой? Да я ей просто ответил чего надо делать. А они распсиховались.
Ненормальные. И Ева какая-то другая стала, ведь раньше ей булавка нравилась.
В комнате все спали. Все ? это Макс и Антон. Или делали вид, что спали. Темно. Я нашарил выключатель. Номер залил яркий желтый свет по цвету абажура. Красильников сел на кровати. Макс, как разведчик высунул нос из-под покрывала и с некоторой опаской смотрел на меня.
? Чего? ? в этот вопрос я постарался вложить все свое недружелюбие.
? Ничего. Зачем включил верхний свет? Ночника тебе мало? ? с той же интонацией спросил Антон.
? Ну допустим.
? Опять подеретесь? ? подал голос замаскировавшийся Макс.
? Только давайте на этот раз без меня. Я лучше заранее в коридор выйду.
? Лежи, где лежишь. И шевелиться не вздумай.
? Не приставай к нему.
? Вечный заступник всех страждущих и несчастных ? Красильников Антон! ? я театрально склонился перед ним.
Так хотелось, чтобы он встал и опять начали драку. На ночь.
Вместо тренировок.
? Я не хочу с тобой с тобой ругаться. Уже достаточно. И драться тоже не буду. Ты, Гислер, за эти пару дней так изменился, что если бы ты был таким с самого начала, я с тобой и не поздоровался бы. Я, вообще, поражаюсь, как человек из нормального парня может превратиться в полное ничтожество. С тобой же никто не разговаривает уже. Если только Ева. Но и эта долго не продержится.
? Заткнись! Тебя никто не спрашивает что и как. И держи свои дюже умные мысли при себе. Их у тебя, между прочим, не так много.
После слов Красильникова мне стало как-то неуютно. Я, конечно, знал, что он говорит мне это чтобы разозлить и что в этом нет ни слова правды. Но то, что Ева может перестать со мной общаться, почему-то беспокоило. Может, она и не слишком умная, но лучше остальных. Хотя, вдруг, Красильников что-нибудь наговорил ей про меня? Скорее всего, так оно и есть. И за это он получит. Прямо сейчас.
Я подошел и двинул ему по шее. Он оттолкнул меня. Но так, чтобы я не упал.
? Я сказал, что не буду с тобой драться!
? Значит, драться не будешь, а Еве на меня наговаривать будешь? ? я опять подошел к нему, чтобы ударить.
? Ты параноик, что ли?
Он меня буквально доконал. Я выскочил из номера, побежал по коридору, потом по площади. Было совершенно все равно куда бежать. Пусть Антону достанется от Стрижевой. Ведь теперь виноват только он. Он меня довел. Значит, она на него ругаться будет. А я потеряюсь в городе. И попробуйте меня найти! Я сжимал в руке булавку. Она периодически тихонько колола меня, но это было неважно. Абсолютно безразлично. Я бежал и бежал. Было ощущение, что теперь всем достанется по заслугам.
Красильников и Смирнов не знали куда я так помчался. Им, наверное, даже интересно не было. Где-то в часа два ночи они опомнились, что время много, а меня нет. Пошли будить ребят и Лидию Васильевну. Она женщина с потрясающей выдержкой.
Нашла администратора, оставила дежурных в гостинице, вызвала милицию. Поиски развернулись грандиозные. Я почему-то вспомнил приключения Гекльбери Финна, когда он круче, чем в боевике инсценировал собственную смерть и все его потом искали. Я понимал, что уже не ребенок, но хотелось сделать чего-нибудь в этом духе.
Когда я остановился, чтобы перевести дух и огляделся, то понял, что стою у того самого музея, где нашел эту булавку.
«Вот это да!» ? подумал я, ? «И как это ноги меня сюда принесли! Я сел на холодные степени. Время было начало третьего. У меня часы со светящимся корпусом, поэтому всегда видно сколько время. „Наверное, пора возвращаться“ ? решил я. повеселился и хватит. Красильникову уже досталось. Так что можно идти и любоваться на плоды розыскной деятельности.
Я не сомневался, что меня ищут, но масштабы, которые предстали предо мной позже просто поразили меня.
Я не спеша шел по дороге. Машин почти не было, как будто этот город в одночасье затих, вымер, потух. Луна светила в спину и от этого аж мурашки бежали по коже, до того было жутко.
Еле-еле я находил те улицы и переулки, которыми бежал.
Наконец, увидел знакомые дома, магазинчики, а потом и очертания гостиницы.
Я вошел в вестибюль и увидел, что Лидия Васильевна сидит на одном из диванов и разговаривает с мужчиной в форме. Она посмотрела на меня, я ? на нее, скорее всего это произошло случайно, а может, Стрижева автоматически поворачивала когда кто-то входил. Не договорив слова, наша классная дама подбежала ко мне.
? Куда же ты делся, Юра?! Мы всю гостиницу подняли, тебя милиция ищет! Разве так можно исчезать? Просто невероятно, чтобы взрослый человек был таким безответственным!
Я стоял молча, потому что бессмысленно что-то говорить сейчас, когда нервы у нее на пределе. Если оправдываться, то еще больше вероятности получить по шее. Разумеется, что этого не хочется. Я же не дурак.
Красильников вышел из гостиничного кафетерия с бутылкой «Pepsi» и посмотрел на меня злыми покрасневшими глазами.
Взгляд у него был тяжелый и весьма красноречивый, пожалуй словами он бы не смог сказать мне всего того, что сейчас обо мне думает. А вот глазами у него это отлично получалось. Я ухмыльнулся так, чтобы это видел только он. Сделал это специально, чтобы еще сильнее довести его, буквально добить.
? Юра! Гислер! ? это подошла Журавлева.
Я даже не сразу ее заметил, потому что был полностью поглощен нашим с Антоном поединком глаз.
? Куда ты делся? Мы так переживали! Лидия Васильевна из Макса с Антоном все как клещами вытаскивала. Они ничего не говорят. Только то, что ты как сумасшедший выскочил из номера и куда-то убежал.
? Они, значит, сказали, что я сумасшедший?
? Ну не то, чтобы уж совсем... ? протянула Ева, ? просто Антон так выразился.
Стрижева разговаривала с милиционером, который что-то передавал по рации. Нам навстречу шел администратор. Вот это головомойка мне сейчас предстоит. Надо что-то срочно придумывать.
? Лидия Васильевна, можно я пойду к себе в номер? ? спросил я.
? Нет, Гислер, последние дни ты вытрепал мне столько нервов, что я не в силах, просто так отпустить тебя. В начале ты объяснишь Виктору Алексеевичу куда и зачем ты убежал. Мне надоело решать ваши с Красильниковым проблемы.
Это очень неприятно. И хотя до отъезда осталось совсем немного времени, я надеюсь, что ты хоть в чем-то успеешь исправиться.
? Я постараюсь.
Высокий мужчина с лукавыми, но в данный момент достаточно сердитыми, глазами не скрывая своего ожидания смотрел на меня. Я понял, что это тот самый Виктор Алексеевич, с которым мне и предстоит объясняться. По-моему, это не доставит мне большого удовольствия. Но и ему тоже. Буду говорить о том, что Макс и Антон довели меня своими нападками, поэтому я и убежал и про слабые нервы, на всякий случай тоже надо будет сказать.
? Так это вы Юрий Гислер, который не дает спокойно спать одноклассникам и классному руководителю, а заодно и десятку милиционеров? Я бы хотел, чтобы вы мне все сейчас рассказали: почему ушли, куда ушли и что вы там делали.
Насчет времени можете не переживать, его у нас много.
Я принялся рассказывать все, как запланировал. Конечно, нужно было хотя бы в общих чертах придерживаться того, что было на самом деле, а то мне бы никто не поверил, но все-таки заострить внимание на каких-то выгодных мне подробностях я смог.
Короче, свалить вину на Красильникова и чуть-чуть на Смирнова у меня получилось. Пусть не точно так, хотелось, но все же. Виктор Алексеевич все, что я ему рассказал занес в толстую тетрадь.
? Ну что же? Теперь вы свободны. Давайте договоримся, что в ваш следующий приезд в наш город подобных инцидентов больше не будет.
Разумеется, что я торжественно пообещал ему это. Мог бы даже какую-нибудь клятву произнести, если бы ему это понадобилось. Но, что называется, удалось отделаться малой кровью. Сам не рассчитывал, что все так легко обойдется. А вот Красильникову придется попотеть, объясняя с какой целью он выкинул в окно булавку, которую несколько часов назад я нашел у него в кармане.
Я поднялся к себе в номер. Антон сидел на кровати. Скорее всего ждал меня. Говорить с ним особо не хотелось. Если только настроение испортить. Это было сделать довольно просто. Всего-навсего рассказать про разговор с Виктором Алекссевичем. И бессонная ночь моему экс-другу обеспечена.
? Я думал ты просто бесишься, а ты и впрямь ненормальный, ? начал он.
? Посмотрим, что с тобой будет, ? таинственно ответил я ему.
? Юрка, что с тобой?
? Со мной все отлично, а вот что происходит с тобой, я не знаю. И еще я не знаю, что будет после твоего разговора со следователем или дежурным. Точно не известно, кто он такой, но я думаю, что это и не нужно.
? Что ты ему сказал меня не очень-то волнует, хотя интересно, конечно. Гораздо любопытнее что произошло с тобой после того, как нашел эту булавку. Изменился до неузнаваемости. И еще тебе придется рассказывать где ты мотался мальчишкам, которых подняли для того, чтобы они тебя искали. А люди, между прочим, хотели спать.
? Ну и что?
? Ты просто непробиваемый. Тебе говоришь, но как об стенку горох. Можешь ты нормально человека выслушать? Пойдем, чего-нибудь на зуб положим и поговорим. Скажи, что тебя во мне не устраивает...
? Совсем немногое: то, что ты всегда лезешь вперед меня, завидуешь мне, украл у меня ценную вещь, тебе нельзя доверять, ты стараешься меня подставить и еще кое-что.
? Не много ли? ? Красильников смотрел на меня как-то снисходительно и заинтересованно одновременно. Это злило.
Буквально выворачивало наизнанку.
? Отвали...
Я начал стелить себе постель. Антон выводил как никогда.
Хотелось драки. И доказать, что я ? лучше. Чтобы это поняли не только те, кто вокруг, но и он сам в первую очередь. Он еще чего-то недолго бурчал себе под нос, но адресовалось это все, судя по всему, мне. Я его, разумеется, не слушал. И без того умников хватает. На всякий случай положил булавку под подушку. Мало ли что придет ему в голову. Если Красиников украл ее один раз, то еще может. Лучше не рисковать.
Заснул я быстро. Как будто провалился. Сон был липкий и даже мешал. Мне не очень-то часто что-то сниться, но в этот раз сновидение меня буквально поразило. Как в домашнем кинотеатре ? смотришь и действуешь одновременно. Хотя действий как таковых не видно.
Я долго бежал по какой-то топкой местности. Или это от дождя земля стала похожа на болото. Я падал через каждые два-три шага. В грязь. Говорят, что грязь к чему-то плохому сниться.
Передо мной, как в сказке возник старый полуразрушенный замок. Страшный до жути. Про такой, наверное, Кинг бы написал. Я бегал по нему искал кого-то, меня пугали крысы, мерзкие, жирные. Но самыми сильными были ощущения холода, сырости и какого-то животного страха, который сидел внутри меня. Везде. В руках, ногах, голове. В каждой клетке моего организма. И вошел в одну из комнат. Дверь сразу не поддалась, но я так настойчиво ломился в нее, что она все-таки открылась. Сам не понял как это произошло. На меня вылетели летучие мыши. Наверное, я даже закричал. А потом увидел страшного старика, который протягивал мне булавку.
Худой, изможденный, как скелет он медленно шел ко мне.
Я схватил булавку и побежал прочь. Никогда не думал, что могут такие страсти присниться. Утро было серым. Занавески из светло-синих превратились в мрачно-сизые. За окном лил дождь. Голова буквально раскалывалась от боли. Хотелось не просто выпить таблетку анальгина, а проглотить аптечку целиком.
Таблеток с собой не было. Нужно идти к той сумасшедшей медсестре, которая тут же предложит панацею ? клизму. Это в ее стиле ? болит голова, а лечит ? пятую точку. Чего делать?
Проснулся Макс.
? Ты чего ночью кричал? И не спали из-за тебя...
? Сон мерзкий снился. Можно подумать, что у тебя такого никогда не бывает, ? пробурчал я.
В проеме двери появилась голова Журавлевой.
? Уже встали? Юрка, мне очень нужно с тобой поговорить.
Спустись вниз, ладно?
? Через три минуты буду, ? сказал я и пошел одеваться.
? Иди-иди, может она хоть что-нибудь тебе докажет, ? напутствовал меня проснувшийся Красильников.
Я бежал по лестнице и вдруг булавка кольнула меня в кармане.
Не с того, не с сего, а ведь она лежала в пенале. Тут я сам не знаю, как это произошло, подскользнулся и упал. Нога хрустнула. Я не мог подняться. Ярость буквально захлестнула меня. Если бы этот Красильников не сказал мне гадостей в след, то я не упал бы. А так, неизвестно ? может я еще и ногу сломал.
Я сидел на ступенях и ждал, когда кто-нибудь пойдет вниз или наверх, чтобы мне помогли подняться. Не важно куда идти: вниз или наверх. Послышались чьи-то шаги. Спускался как на зло Антон. Говорить ему ничего не хотелось. Просто надо было, чтобы он также как я упал с лестницы. Все должны получать по заслугам.
? Чего сидишь? ? спросил он проходя мимо.
? Жду, когда ты отсюда свалишься, ? со злобой проговорил я.
? Никому и никогда не желай зла. Это, обычно, плохо заканчивается.
Я снова остался в одиночестве. Еще раз попытался встать ? ничего не получается. Больно и обидно. А Красильников сейчас или мороженое лопает, или Еве про меня гадости говорит.
Опять шаги на лестнице. Сейчас кто-то поднимается снизу.
Ева? Она самая!
? Ты чего? Я тебя сижу жду, а тебя все нет и нет. Потом пришел Красильников и сказал, что ты сидишь на лестнице и глаза у тебя очумелые. Пойдем отсюда, мне сегодня сон плохой приснился, что ты с лестницы упал. И вообще, я же гадала на картах, там тоже одни гадости.
Я сидел ошарашенный. Такого же просто быть не может. Откуда Ева могла узнать такое? Гадания гаданиями, но кто сказал, что все они непременно должны сбываться? По-моему, как раз наоборот: реальность и предсказания никогда не совпадают.
? Ну что? Пойдем? Можно подняться в комнату и попросить Макса выйти. Он не особо вредный, просто ты последнее время к нему цепляешься... Чего сидишь?
Я тихонько попытался встать. Опять ничего не получалось.
Боль была такой сильной, что аж искры из глаз сыпались. Ева поняла, что я хочу встать, но не могу. Почему-то не хотелось ей ничего объяснять. Я сделал еще одну попытку. Еле-еле получилось встать на правую ногу. Левая же жутко болела там, где стопа. Неужели я ее сломал?
? Юра, что случилось? ? Журавлева внимательно всматривалась в мое лицо, настолько, что даже глаза стали темнее.
? Не знаю точно, но скорее всего я вывихнул ногу. Не могу идти. Я поэтому к тебе и не спустился.
? Я же предупреждала тебя! А ты как всегда не верил. Все из-за этой булавки. Ты думаешь, почему антиквар у тебя ее не купил?
? Причем тут булавка? Я просто бежал по лестнице, споткнулся и упал. Вывихнул ногу. Может сломал. Я не знаю, но сейчас предпочел бы обойтись без нотаций. За последние дни я столько их наслушался, что тошно уже.
Может, мне, конечно, не стоило так на Еву напускаться, но она сама была виновата. Зачем поучать человека, когда ему и так не сладко? Неужели это так тяжело понять?
? Тебе нужна моя помощь? ? обижено спросила она.
? Да, нужна, если только ты перестанешь меня поучать как Красильников. Почему все думают, что я тупой, как индюк?
? Никто так не думает. Просто тебе хотят реально помочь, а ты как ненормальный от помощи отказываешься. Я вряд ли смогу тебя одна поднять, так что подожди, пока я схожу за Синевым.
Он должен тебе помочь, ты, наверное, только с ним еще не успел поругаться...
Она побежала наверх. Я опять остался один на лестнице. Такое чувство, что я тут жить останусь.
Синев пришел не один. С ним еще были Лидия Васильевна, Макс и Кузнецова. Ксенька моментально вспомнила, что Журавлева предсказала мое падение с лестницы. Все так и ахнули, а Ева как будто обзавелась нимбом. На нее теперь смотрели как на придворного звездочета. Пашка и Макс взяли меня, что называется, под белы рученьки и поволокли наверх, в номер. Я ковылял одной ногой, вторая начинала опухать и нестерпимо болела.
У все этой гадости, которая со мной произошла, была все-таки одна положительная сторона: все забыли о моем ночном походе и никто больше не ругался на меня. Это было приятно. Ольга и Ксенька даже мороженое мне принесли из кафетерия. Пашка сказал, что не пойдет с классом, а останется со мной. Ева придерживалась того же мнения. К тому же она хотела заставить меня избавиться от этой булавки. Поэтому позволить себе прогулку, сейчас для Журавлевой было недопустимо.
? Теперь, Гислер, я в относительном спокойствии за тебя.
Сейчас придет врач, разберется, что с твоей ногой, наложит гипс и ты уже никуда не денешься до самого возвращения в Псков, ? Лидия Васильевна, казалось, успокаивала не только меня, но и себя.
В дверь постучали и я с ужасом увидел, что в комнату входит та самая «гестапо» для которой мы не пожалели пургена. Белые крашенные волосы тыбором стояли у нее на голове, глаза, как на маскараде были широко обведены, наверное, фломастером. Я в этом плохо понимаю, надо у Кирсановой спросить.
? Здравствуйте, ? проговорила «гестапо» ни к кому, в принципе не обращаясь, словно здоровалась сама с собой, ? как твой желудок?
Я понял, что нужно спасать свой юный организм, пока он не загублен окончательно. А еще одной встречи с этой мымрой он явно не перенесет.
? У меня болит нога, а не желудок. Если вам не сложно, наложите мне, пожалуйста, гипс и больше ничего не нужно.
? Я сама решу что тебе нужно, а что нет. ? «гестапо» посмотрела на меня с такой ненавистью, что я моментально понял: она хочет поставить мне клизму!
Мы преперались еще достаточно долго, но Лидия Васильевна вступилась за меня.
? Осмотрите, наконец, мальчику ногу. Неужели это так сложно? И я настаиваю на том, чтобы вы больше ничего не предпринимали.
В номер вошел Красильников и предложил весьма дельную вещь.
Даже странно, что его умные мысли посещают. А может, кто-нибудь в коридоре подсказал.
? Лучше позвонить в травмпункт. У них машины специально оборудованные. Могут сразу сделать снимок. Вдруг у него простое растяжение, а никакой не перелом.
Я понял, что спасен. Лидия Васильевна сразу же поблагодарила «гестапо», сказав, что в ее услугах мы больше не нуждаемся.
Мерзкая тетка удалилась и я почувствовал себя почти счастливым. Я всегда врачей терпеть не мог. Ничего хорошего от них не бывает. В этом я уверен на все сто процентов.
Доктор из травмпункта приехал быстро. Он уволок меня в прямом смысле в напичканную всякими штуковинами машину и сообщил мне что нога у меня не сломана. Я уже обрадовался, как он рассказал, что хорошего тут ничего нет, потому что треснула косточка. Маленькая, но как оказалось, очень моей ноге нужная. И гипс мне все равно наложили. Сказали, что на две недели минимум. А дальше опять надо будет делать снимок и потом уже решать. Я чуть с уме не сошел от расстройства.
Что я буду делать без тренировок две недели? Я же совсем форму потеряю! Мой баскетбол!
На что дядька совершенно равнодушно сказал: «Вам, молодой человек, возможно, придется наслаждаться этой игрой исключительно в качестве болельщика.» Этого не может быть, потому, что этого просто не может быть. У меня же нет ничего, кроме баскетбола, что я буду делать?
Пашка и Красильников сидели рядом. Синев старался поддержать меня, но как-то без особого энтузиазма. А Антон просто молчал. Мне даже показалось, что его лице была улыбка.
Мерзкая. Как будто он знал, что врач мне именно так скажет: «тебе больше нельзя играть.» Точно знал. И поэтому и предложил позвонить в травмпункт. Не по доброте же душевной Красильников обо мне заботиться будет. Хотелось хоть как-то ему отомстить. Может пойти в милицию и рассказать о том, что он пытался у меня ее украсть? Вот если бы Ева безоговорочно была на моей стороне...
Я лежал гостинице весь день. Единственным развлечением был телевизор. Смотрел MTV и было не так тоскливо. Журавлева все время давила на мозги тем, что мне надо выбросить булавку.
Она несчастья приносит. Мало ли что она говорит. Кому-то приносит, а кому-то нет. Те сумасшедшие владельцы всего лишь исключение, а не правило. В этом я был уверен.
? Юрка, ну ты подумай, после того, как ты нашел ту злосчастную заколку что-нибудь хорошее с тобой случилось?
Нет! И ты сам знаешь, что нет. Со всеми ругаешься, стал таким взрывным, что ведро плутония с тобой и рядом не валялось. А раньше был в центре внимания всего класса. И как играл! Леня на тебя буквально молился! А если бы он видел, как вы здесь сыграли, он просто разочаровался бы в тебе.
? Это все?
? Нет, не все. Я просто хочу, чтобы ты понял, как изменился. Неужели ты не видишь разницы или сам так плохо знаешь себя?
? Мне все равно, но булавку я никогда не выброшу. Это мой талисман.
К увещеваниям Журавлевой присоединился Пашка:
? Ну зачем тебе это надо? Говорят тебе ? плохая вещь. Не понятно что ли? Выбрось!
? Вот привязались! И никуда от вас не уйдешь... ? с досадой процедил я.
Вечером пришли ребята. Наши каникулы в Ярославле подходили к концу. Сегодня перед сном все должны были запаковать вещи.
Завтра уезжаем. Я почему-то чувствовал себя очень уставшим.
Лежал и думал: «Что хорошего мне дал этот город? Да ничего!
Я поругался с лучшим другом, который оказался далеко не лучшим. Перессорился почти со всем классом. Вляпался в кучу переделок. Испортил отношения с классным руководителем. Ева считает меня дураком, хотя сама вряд ли умнее. И только булавка была единственным хорошим. Такое будет долго вспоминаться.»
Спал я неважно. всю ночь крутился и мне снился тот же самый сон, который так напугал меня в прошлую ночь. было так же страшно. Невероятно, что сны могут с такой точностью повторяться. Только теперь я видел еще и то, чего не было прошлой ночью. Старик дал мне мою булавку и шамкал беззубым ртом, как будто о чем-то предупреждая меня. Он показывал на свои немощные руки и ноги и снова и снова пытался что-то сказать. Было жутко. Я хотел проснуться, как в детстве: когда сниться что-то страшное ? просыпаешься, плохой сон уходит, а ты засыпаешь вновь. Но в этот раз так не получалось. Сон просто не отпускал меня, связывал по рукам и ногам и я чувствовал себя абсолютно беспомощным. Потом вдруг появился Антон. Он шел за мной попятам. Я думал, что Красильников хочет отобрать булавку, но вместо этого он вытащил меня из болота, в которое я упал. А потом, как наваждение: оказалось, что это вовсе не Красильников, а его здоровый кот Уголь. Во сне котяра был больше, чем я сам. Он говорил скрипучим женским голосом, что-то нашептывал мне в самое ухо. И растворился, как дым. Больше всего мне запомнились кот и старик.
Проснулся я взмокший и измученный. как будто не спал всю ночь, а делал тяжелую физическую работу. Слава Богу, что эта долгая-предолгая ночь закончилась.
С самого утра пришел Салин. Я сидел в номере один. Мне принесли завтрак. Все остальные ели в столовой. Журавлева на меня обиделась. А я слишком гордый, чтобы извиняться, к тому же реальной причины для обиды у нее не было.
? А мне уже сказали, что ты теперь на инвалидном положении.
Я пришел попрощаться. Здорово, что мы тогда на озере познакомились.
? Я тоже этому рад.
? И вы такие неугомонные, что с вами не соскучишься.
Никогда не думал, что за пару дней столько всего может произойти. Может, приедешь и будущим летом?
? Не знаю, ? честно признался я. ? Знаешь, Жень, мне показалось, что твой город не любит меня. Ну ничего хорошего за столько времени... Сам удивляюсь, как такое вообще может быть.
? Да не переживай ты! Отличный же парень. Наш Алексеев до сих пор тебя вспоминает. Говорит, что никто так здорово не играет. Он бы еще хотел попробовать, может отыграет...
Я сразу вспомнил про то, что вернуться в игру мне теперь будет очень сложно. Обидно до слез, но никому об этом н скажешь. Приходится терпеть.
? Да, думаю, если мне еще хотя бы раз получится приехать в Ярославль, то мы обязательно с ним сыграем. А еще лучше приезжайте сами. Не пожалеете. У нас тоже есть, что посмотреть.
? Да я знаю. Мне ваш город очень понравился. И ты ? отличный парень. Только я думал, что вы с Антоном друзья ? водой не разольешь. К кому же теперь мне приезжать: к тебе или к нему?
? К кому захочешь. Только теперь Красильников мой экс-друг.
В это время как на зло появился предмет наших разговоров ? Антон.
? Женька! Привет! Здорово, что пришел. Я уж думал, что ты до отъезда так и не покажешься к нам.
? Такого просто быть не могло. Я спрашивал у Юры, когда вы еще приедете. Может, как-нибудь летом. Даже вдвоем.
Позвоните или напишите. У вас же есть мой e-box, я вас встречу...
? Ну вместе мы точно не приедем, ? вставил я.
? Как знать... ? многозначительно сказал Женька.
Он помог мне сложить сумку и спуститься вниз. Весь наш класс стоял перед дверями гостиницы и ждал автобуса. наверное, всегда такие смешанные чувства, когда уезжаешь и возвращаешься домой. Все-таки в Ярославле было здорово, неожиданно для самого себя открыл я. И дело даже не в булавке. Просто уехать куда-нибудь с одноклассниками действительно хорошо. Столько впечатлений.
Меня посадили первого. То ли как инвалида, то ли как человека, от которого неизвестно чего можно ожидать. Я уселся около окна и смотрел на Женьку. Было так жалко, что он остается здесь. У друзей из разных городов есть один большой минус: с ними слишком часто приходится расставаться.
Наконец, разместились все, сложили сумки, чемоданы, посчитали ноги и разделили на два. Это для того, чтобы узнать все ли на месте. Четыре ноги оказались лишними: одна пара принадлежала шоферу, а вторая Женьке. Он решил проводить нас до вокзала. Лидия Васильевна смеялась: «А потом ты в поезд сядешь, а билета нет. Что мы будем с тобой делать?»
Но Салин все-таки не сел с нами в поезд, а жаль. Лето было в самом разгаре: мы ели черешни и клубнику. Здорово! В дороге все всегда вкуснее кажется. Хотя, пирожков, которыми нас обложили бабушки в начале пути, существенно не хватало.
Всю дорогу, как и последние дни в Ярославле Ева обрабатывала меня по поводу булавки.
? Гислер, ты же умный парень! Почему не понимаешь, что эта твоя булавка ничего хорошего тебе не дает. Вот закопай ее где-нибудь и посмотришь, что все сразу изменится к лучшему.
Может, и к игре вернешься?
Давить на больное было нечестным со стороны Журавлевой. Я разозлился и покрутил пальцем у виска:
? Ты сама понимаешь, что говоришь? Эта булавка стоит бешеные деньги! А ты советуешь ее закопать?! А потом вместе с Красильниковым вы откопаете ее и отнесете ювелиру... Я не дурак, чтобы на это попасться.
? Сам ты дурак! Она мне не нужна, потому что приносит несчастья. И я бы никогда не взяла ничего из твоих или чьих бы то ни было вещей, ? обиделась Ева.
? Может, и не взяла бы..., ? я буквально чувствовал6 что сейчас мы поругаемся.
Так и получилось. Она ушла после этого разговора и так и не появилась больше до конца пути. На перроне меня встречали родители. У мамы чуть обморок не случился, когда она увидела гипс. Лидия Васильевна подошла к ней, чтобы все объяснить. Я точно знал, что это будет очень нелегко сделать. У мамы нервы. А когда у нее нервы, она ничего, ну или почти ничего не воспринимает. только нервничает, полностью отдаваясь этому процессу. Мы с папой уже привыкли.
? Ну что, герой, Боец невидимого фронта, рассказывай, где получил свое ранение? ? папа хлопал меня по плечу. Он всегда так со мной, когда мы долго не видимся.
? Бежал по лестнице, ? сознался я. ? За мороженым.
? А что, если бы ты не бежал, оно бы растаяло? ? папа никогда меня особо не ругает. Мы с ним к конструктивным решениям проблем привыкли.
? Врач считает, что особых поводов для волнения нет, ? сказала Лидия Васильевна, ? все документы, которые он выдал, мы привезли. Они у Юры.
? Но это же перелом? И, наверное, открытый?! ? на мамином лице было столько ужаса и тревоги, что многие стали на нас оглядываться: не началась ли где третья мировая война или, может, всемирный потоп надвигается.
? Нет, Светлана Николаевна, никакого перелома нет. У Юры треснула косточка. Это все тяжело, неприятно. Но, можно сказать, что он счастливо отделался...
? Да, спасибо, Лидия Алексеевна. Без вас он бы шею свернул точно.
? Валерий, да как ты можешь так говорить. Нужно скорее домой ехать. Он же еле стоит. И сразу вызвать врача.
Я понял, что мама крепко взяла меня в оборот. От врачей в Пскове я не отверчусь, а по утрам мне обеспечена витаминная и до мерзости скользкая овсянка. Мамуля еще объявит, что от нее кости моментально срастаются.
Ребята прощались друг с другом, обещая созвониться, обменяться проявленными фотопленками, показать отпечатанные снимки и так далее.
? Гислер, когда можно будет видео посмотреть? ? спросила Кирсанова.
? То же мне ? звезда экрана! Тебе в последнюю очередь! ? крикнул я Ольге через плечо.
Ева посмотрела н меня, но ничего не сказала. За Антоном приехал отец, взял у него чемоданы. потом предложил подвести Журавлеву с матерью. Перрон пустел. Я чувствовал себя таким измотанным и одиноким, что было только одно средство, помогающее от серости и тоски. Это рыжий мяч на площадке и «Заповедник гоблинов» Саймака. Я перечитывал эту книжку тысячи раз, но она никогда не надоедала.
? Пойдем, ? наконец сказал папа и взял маму под руку, одновременно спасая Лидию Васильевну от ее дальнейших расспросов.
И только сделав шаг, я понял, что придется обходиться одним Саймаком. Еще долго мне не придется стучать своим мячом.
Дома было чудесно. Мама испекла к моему возвращению торт.
Она никогда сладости не покупала, потому что сама пекла и готовила лучше любого повара. Ну все это не считая овсянки.
Просто я не Шерлок Холмс. Хотя папа по утрам называет маму «наш Бэрримор». Мы поужинали. Ели дольше обычного раз в пять, потому что мамочка пытала меня по поводу ноги, а папа по поводу Ярославля. Я рассказывал все вместе, получалось не очень понятно, но лучше так, чем совсем никак.
? По-моему, ? сказал отец, ? ты стал агрессивнее...
? Не цепляйся к нему, у него и так нога болит!
? Нога ? это еще далеко не повод, резко разговаривать с родителями. А почему это Антон ничего тебе не скал, когда уезжал? ? продолжал донимать меня отец.
? Не захотел, значит. Откуда я знаю?
За столом больше сидеть не хотелось. И надо было ему про Красильникова спрашивать? Не мог без этого обойтись. Внутри меня все вскипало. Я взял книжку, открыл ее. Максвел сидел один одинешенек и не знал что ему делать. У меня такая же ситуация. Но он мог пойти к своим друзьям, а у меня их не было. Совсем.
Стало одиноко и неуютно. Саймак не помогал. Я взял СD с игрушками. Старыми. Хотелось насладиться прошлыми подвигами.
Но как я не лупил по клавишам, у меня ничего не получалось.
Ну вот совсем ничего. Это же просто невероятно! Все из рук валится.
Раздался стук в дверь. Я всегда настаивал, чтобы ко мне вначале стучали и только после моего разрешения входили. Я не успел ничего ответить, как на пороге появилась мама. Это вывело меня из себя окончательно. Ну нигде нет покоя: ни в Ярославле, ни дома. Отовсюду меня достают!
? Чего?
? Юра, расскажи мне как все получилось? Может тебя кто-то толкнул?
? Да никто меня не толкал. Я уже все рассказал. Больше говорить нечего, ? мамина дотошность буквально терзала меня.
? В понедельник с утра мы пойдем к врачу. если больно идти, то можно вызвать на дом. Но поскольку папа отвезет нас в любом случае, то я считаю, что стационар нам необходимо посетить.
? Единственное, что меня волнует в этой ноге, это запрет, наложенный на тренировки. А так, пусть, хоть никогда не срастается!
? Юра, как ты можешь такое говорить? Мы же волнуемся!
? Вы за себя волнуетесь, а не за меня, ? сказал я со злобой и обреченностью.
Мама чуть не плакала. Опять ее нервы. а потом пойдет и скажет отцу, что это я ее довел. Она же сама виновата.
? Ты действительно изменился! Отец был прав. Я только надеюсь, что это связано с ногой и тренировками. Иначе, я просто не узнаю тебя, сын.
Я отвернулся к стене. Это не их дело. И почему все лезут ко мне с советами? Надоело! Я достал из кармана булавку.
Теперь я всегда носил ее с собой. Как талисман на удачу. Она мне теперь очень нужна.
Утром я проснулся от телефонного звонка. Звонила Кузнецова.
Она спросила как моя нога. Это, наверное, только из вежливости. Потом поинтересовалась когда можно посмотреть видео кассету. Вот это настоящая причина ее звонка. Я пообещал, что в течении часа перекину на большую кассету, а потом пусть приходит и забирает. Но тиражировать запись строго на строго запретил.
Она появилась ровно через час со своим рыжим спаниелем. я отдал ей запись.
? Целый день дома сидишь?
? Сижу, а что? ? мне было все равно что делать.
? Пойдем с Даной погуляем, ? помахала она поводком. ? Я тебе фотографии покажу. Сейчас забрала их по дороге.
Я был, в принципе, не против. Какая разница что делать.
Пошел в комнату, чтобы выпрыгнуть из домашних джинсов с многочисленными вентиляциями на коленях, а также выше и ниже них в более цивилизованные. А то бабульки на улице шарахаться будут. Или подумают, что меня этот саблезубый спаниель подрал.
Ксенька и Дана ждали меня на пороге. Я почему-то не счел нужным их дальше приглашать. А то еще мама чаем поить заставит. Когда я вышел, псина жевала папин тапочек, поэтому я даже не пожалел, что оказался негостеприимным.
? Пойдем?
? Пойдем! Только реши сначала где он будет нашу обувь доедать, ? сказал я как раз в тот момент, когда мама вышла из зала.
Кузнецова густо залилась краской и начала стегать прожорливую собаку, попутно извиняясь перед мамой. Мама уверила ее, что ничего в этом страшного нет, пусть Ксенька еще приходит.
? Только собаку перед этим покорми, ? посоветовал ей я и Кузнецова снова стала пунцовой.
Мы вышли из квартиры. Ксенька тут же набросилась на меня: и как я могу ставить ее в такое неловкое положение перед своими родителями, и как мне не стыдно, мы же одноклассники!
А я говорю: «Я-то тут причем? Это же твоя собака тапки ела!
И краснеть тоже он должна была.» Но Ксенька не успокаивалась. Сказала, что никогда не даст мне кассеты смотреть. А чего смотреть? У нее De/Vision один и еще что-то в этом роде.
Мы полугуляли-полупереругвались. Я потихоньку ковылял, а собака сновала у ног, принюхивалась к моим кроссовкам, пытаясь запутать меня и свалить. Навстречу шла Журавлева.
судя по всему она даже не хотела подходить к нам, потому что только помахала рукой и пошл дальше. Мне было обидно. Но первым я бы никогда не подошел и не позвал ее. Выручила та же Ксенька: она помахала Еве в ответ и позвала ее. Журавлева раздумывала. Ксенька достала из кармана комбинезона фото и помахала ими. Журавлева сдалась. Хотя шла к нам как будто нехотя.
? Привет!
? Привет!
? Как твоя нога?
? Не особо, но лучше, чем совсем без нее.
? Юрка уже переписал мне видео, ? похвасталась Кузнецова.
? Отлично, ? Ева оставалась какой-то равнодушной, ? ну и что? Хорошая запись?
Я понимал, что разговор не клеился и поэтому молчал. Я не массовик-затейник, поэтому беседу поддерживать далеко не моя обязанность. Мы посмотрели фотографии. Ева пообещала поменяться с Ксенькой пленками и решить, кто будет печатать снимки для Лидии Васильевны.
? Давайте я, заодно занесу их в школу. По-моему, она послезавтра там будет. А мне все равно к Лене надо.
Так мы и решили.
? Я домой пойду, ? сказала Кузнецова. ? По второй программе кино с Дэвидом Духовны будет.
? И сколько раз ты его уже видела? ? поинтересовался я.
? Всего четыре, ? ехидно ответила она.
? Ну-у, это мало, ? протянул я, ? ты ж его наизусть выучит не успела...
Она поняла, что в словесную перепалку со мной лучше не вступать и сказав «Пока!» удалилась вместе со своей собакой.
? Так и не передумал по поводу булавки? ? спросила Ева внимательно глядя мне в глаза.
Я достал из кармана свою драгоценную находку и показал ее Журавлевой.
? Это мой талисман.
? Как хочешь, но только не говори, что я тебя не предупреждала...
Мы разошлись и настроение, которое вроде бы начало подниматься окончательно упало и реанимировать его не было никакой возможности. В этом я был совершенно уверен.
Остаток дня я провалялся с Саймаком. Он все-таки меня понимает. И я его. Классно, когда находишь своего писателя.
Время от времени я доставал булавку и любовался ею. Красивая все же вещица. а мне предлагают от нее избавиться. Полоумные все они, что ли?
Ночь пришла как-то совершенно неожиданно. как будто долго стояла за углом и посматривала на меня из-за занавесок, а потом вдруг вышла. Я этого никак не ждал. И даже поймал себя на том6 что начинаю бояться ночи и вообще темноты. Хотя в детстве такого никогда не было. Я весь искрутился на кровати. простынь свилась в веревку и опутала меня. Нога ныла. Не болела, а ныла. Как у стариков. И тут я вспомнил про сон. В прошлую ночь он мне опять снился, но не так, как было в Ярославле. Смутно. Или может быть я устал. И сейчас он не давал мне покоя, как только закрою глаза ? передо мной вырастает этот старик. И чего-то шепчет. Никогда не смогу понять чего же именно. И так жутко от этого, что в летнюю жару мурашки по коже бегут и хочется забраться под одеяло.
Я встал. Доковылял до кухни. Увидел свое отражение в стекле двери. И чуть не закричал от ужаса, и тогда точно бы перебудил весь дом. Я стоял худой, ну не виноват я в этом, комплекцию не выбирают, и мне показалось, что я очень маленького роста. Как тот старик во сне. Жутко. У соседей за стеной завыла собака. Этого только еще не хватало. «К покойнику воет» ? подумал я вспоминая россказни прабабки.
Потихоньку огляделся. Открыл холодильник, налил сок. Жарко.
Одного стакана не хватило, налил еще. И тут что-то со скрипом поехало, а потом раздался звон.
Я думал сердце просто выскочит из груди, а сам я так и рухну у этого открытого холодильника. У меня, далеко не слабонервного парня чуть истерика не началась. А потом начал душить хохот.
Я тихо сидел на полу и смеялся над самим собой. Это же часы с боем. Я отвык от них, пока был в Ярославле. Там вначале гиря опускается, а потом они по времени бьют.
Уже совершенно спокойно я вернулся к себе в комнату. Если бы не нога, то чувствовал бы себя просто замечательно.
Расправил простынь, выключил ночник и задрых. Именно задрых.
Так, наверное, древние богатыри спали, и от их храпа поднимались крыши у изб.
Мама меня будила долго. Но тут мог подействовать только один способ, им она и воспользовалась: намочила холодной водой махровое полотенце и накрыла меня им. Эффект моментальный. Я вскочил, как ошпаренный.
Мы быстро позавтракали. Мама очень торопилась отправить меня на растерзание врачу. Я понял, что от этой экзекуции мне действительно не избавиться. А может это и к лучшему.
Так и получилось. В кабинете добрый бородатый дядька профессор Джамалутинов, светило травматологии, потеребил свою бородку, сложил руки в карманы белого халата, который ему удивительно подходил, как будто он в нем родился снял мне гипс, сделал снимки, тщательно изучил мою искалеченную конечность и обрадовал тем, что в новом гипсе долго ходить не придется. А самое главное ? я смогу играть. Это было самой замечательной новостью. За которую в последствии я чуть не поколечил профессора сам.
Он так и сказал:
? Ну-ну, молодой человек, вы будете играть! Конечно, будете!.. Только на балалайке или синтезаторе. Этот музыкальный инструмент, кажется, сейчас у молодежи в почете?
? Я же баскетболист!
? В NBA уже играешь? У меня внук смотрит эту передачу. Занимательная.
? Пока не играю, но обязательно буду.
? Ну, голубчик, я же шучу! Конечно, ты сможешь вернуться к тренировкам и к игре. Но только постепенно.
С тем мы и распрощались. я пообещал ходить на физиопроцедуры, после того, как мне снимут гипс. Однако, это старикашка с чудной фамилией и просто диким чувством юмора вызывал во мне не только положительные эмоции.
Папа очень обрадовался. В том числе и тому, что я смогу играть. Для него это тоже важно. Мы ехали очень довольные.
Завезли маму на работу. Она долго не уходила и велела мне как следует есть, а то кости не срастутся. Я торжественно пообещал, сказал, что буду подобен татаромонгольскому нашествию в холодильнике. Мы все вместе посмеялись. Было хорошо.
Отец тоже очень торопился, потому спросил:
? Может я не буду доставлять тебя к подъезду? Квартал сам дойдешь? А то я на совещание опоздаю...
? Да конечно!
Так и получилось. Я не был против. Хотел размяться. Надо пока что больше ходить, потом перейду на бег и буду как новенький. Леня даже не узнает. Наверное, после любой, и самой незначительной травмы, сложно в игру возвращаться. Но я старался не думать о плохом.
Как раз тогда, когда я проходил мимо дома Красильникова, вспомнил, что оставил у него свой диск с играми. Делать ему такой подарок не хотелось. Лучше Пашке отдам. Низко, в некоторой степени, но сейчас мне до ужаса войны хотелось. А Антон ? идеальная кандидатура для этого. Поэтому я чуть-чуть поборолся с совестью, отмел в сторону все сомнения и направился к нему. Мне оставалось перейти через дорогу, как я увидел его на противоположной стороне.
Дальше все получилось и быстро и медленно одновременно. Как будто сразу смотришь и замедленное и скоростное воспроизведение. Машина вывернула из-за поворота, на стекле блестнул солнечный луч, а я почему-то оказался совсем близко. Наверное, друзья правы, когда держат меня за руку у дороги ? я никогда на светофор не смотрю. Тормоза взвизгнули. Резко и неприятно ударив по ушам. теперь подо мной была горячая плоскость асфальта. Ныл живот. Словно кто-то резко пихнул меня. Не понятно было лежал я или сидел.
Потом меня поднимали чьи-то руки. И еще нависло красное лицо Антона.
Я открыл рот, но не нашелся, что сказать, поэтому закрыл его. Они, Красильников и еще какой-то мужик, может, водитель, видно решили, что я хочу пить. Эти двое подняли меня, значит, я лежал, и потащили через дорогу.
? Это-мой-друг. Я-живу-в-этом-доме. Давайте-его-ко-мне, ? скороговоркой проговорил Антон.
Я уже лежал на диване. Все что осталось в памяти: визг тормозов и вздохи дежурящих у подъезда бабулек.
? Слава Богу, ты цел!.. ? сказал Антон, когда ощупал меня с ног до головы. ? Неужели так тяжело перед собой смотреть?
? Я пить хочу, ? выдавил из себя я.
? Сейчас принесу...
? И есть, ? я скатился с его кровати, собираясь двинуться в сторону кухни.
? Думаешь, дойдешь? ? скептически оглядел меня спаситель.
? Если ты поможешь... то, думаю, что да...
Красильников придерживал меня поперек туловища. Мы шли по его старому дому на кухню, чтобы положить чего-нибудь на зуб. «Наверное, сардельки и кофе» ? думал я, заранее потягивая носом воздух. Черный котяра проскользнул мимо нас.
? Даже не здоровается, ? пожаловался я Антону.
? Да он сейчас вернется и целую серенаду тебе споет, ? успокоил меня друг.
* * *
Уголь побежал в комнату своего нового хозяина. С пола мягко запрыгнул на высокую кровать. Прошелся по ней к чему-то принюхиваясь. Потянулся, помассировал мягкими лапками синий клетчатый плед. Глаза кота заблестели, как прожекторы. Он осторожно подошел к булавке, сверкнувшей на кровати. Лизнул ее. Подвинул носом. Булавка упала. Кот спрыгнул следом за ней. Обошел кругом. Взял зубами, как хорошо выдрессированный пес и понес из комнаты.
Уголь перебежал из одного коридора в другой под аркой.
Комната его прежней хозяйки была темной и даже мрачной.
Густые ветви старой яблони, как будто нарочно не пускали озорные солнечные лучи сюда. Кот бесшумно бежал, чувствуя, что он один является истинным хозяином этого дома.
Большой старинный шифоньер, стоявший в нише комнаты, соответствовал всей ее обстановке. Массивные двери выглядели очень тяжелыми. Уголь потерся мордой о бабкино добро, как будто отдавая дань своей хозяйке. Зашел за угол шифоньера, скользнул за стену и исчез с булавкой.
Потайная дверь за шкафом имела небольшое отверстие, вполне достаточное для того, чтобы такой жирный котяра мог протиснуться в него. Уголь сбежал по каменным ступеням, на которых причудливо переплеталось прошлое и настоящее. В подземельной лаборатории кружились запахи неразгаданных тайн, удивительных событий.
* * *
Мы с Антоном пили чай на кухне и ждали, когда же сварятся сардельки. Красильников обещал потом поджарить их с грибами.
Говорит, что очень вкусно. Я такого никогда не ел, но почему-то не сомневался и уже пускал слюнки.
? Ты точно нормально себя чувствуешь? Машина даже не задела тебя, а ты как подкошенный свалился под нее сам. Я вначале подумал, что Гислер как обычно дурачится. В последнее время ты только этим и занимаешься...
? Да, мне хорошо. Не знаю почему, но хорошо. Так когда ты меня накормишь?
? Ну, если есть просишь, то жить будешь, ? сказал антон и улыбнулся. ? Чего с твоей булавкой? Не передумал?
Я полез в карман. Странно, но там ничего не было. Проверил остальные, перетряхнул джинсы, рубашку, даже носки наизнанку выворачивал. Бесполезно. Как будто испарилась.
У входной двери послышалось царапанье. Красильников побежал открывать, может, Николай Борисович пришел. Но оказалось, что это Уголь. Жирный, как Булгаковский Бегемот он подошел к своему другу ? холодильнику и начал усиленно о него тереться. Потом, видимо, понял, что Антон кормить его не собирается и запрыгнул ко мне на колени. Знал, что я к нему питаю слабость и обязательно чего-нибудь вкусненького дам.
? Так где же булавка? ? отвлекаясь от своих прямых обязанностей, поинтересовался повар.
? Мяу! ? подал голос Уголь и довольно заурчал.
? Да ладно, мне без нее на самом деле спокойнее как-то.
Корми нас лучше, а то мы уже отощали с Угольком.
Наш обед плавно перешел в ужин, потому что я так и остался сидеть у Антона до девяти часов вечера. Нам снова было так же классно, как и тогда, когда мы впервые познакомились. А потом Красильников предложил спуститься в подвальную комнату, дверь в которую задвинута бабкиным шкафом. Я с величайшим энтузиазмом, не свойственным человеку, недавно спасенному из-под колес автотранстпорта, согласился. Правда отодвигать шкаф пришлось Антону, сейчас из меня помощник был совершенно некудышний.
В подземелье странно пахло. Мы с фонариком начали спускаться по каменным ступеням, кое-где они были стерты. И вдруг в темноте что-то ярко блеснуло. «Крыса!» ? подумал я и в тот же момент раздался душераздирающий вопль антоновского кота. И как он только сюда пробрался? Ведь мы же его на кухне закрывали. Вот чертенок!
? Пойдем отсюда, ? предложил я.
? Пойдем... Ты у меня игру оставил, я там еще пару уровней вскрыл. Хочешь, покажу?
? Конечно!