Страница:
– Сожрут – это как, фигурально выражаясь, или?.. – полюбопытствовал неугомонный Федул.
– Сначала фигурально, – мрачно буркнул Модест, – а потом «или». У старейших с молодыми неудачниками разговор короткий, мясной. Чтоб другим ученикам неповадно было.
– Звери, натурально звери, – неподдельно возмутился Глеб. И, не подумав, тут же брякнул от полноты чувств: – Модест, а пошли с нами!
– Пошли, – даже не спрашивая, куда и зачем, немедленно согласился бабай.
– Больно ты скорый, – недовольно проворчал мастер-хак, – не спросясь у меня бабая в команду взял! Впрочем, парень он пусть и недалекий, но силушкой не обижен. Да и с Федулом дружен, что о многом говорит... Ладно, я не против.
– Замечательно, – обрадовался Глеб. – Отлично!
– Чего ж тут замечательного, – возразил гном, не слышавший сказанного Хитником, – на дворе поздний вечер, холодно, транспорт через пень-колоду ходит, и вообще – брателлы, где ночевать будем?
– У меня нельзя, – Глеб вспомнил разгромленную орками квартиру. – У Хитника тоже не желательно, охрана неладное заподозрит: чего это вдруг племянник зачастил дядину квартиру убирать? Вместе с развеселыми друзьями... В гостиницу, что ли, попробовать?
– Ни у меня, ни у Модеста паспортов не припасено, – резонно заметил Федул, – какая, к черту, гостиница! Нда-а... видимо, придется нам ехать в одно тайное место, куда лет пятьдесят не ступала нога человека... Я там иногда живу, – видя недоумение Глеба, пояснил гном. – Вернее, работаю.
– Ха! А твоя нога, получается, ступала, – подначил Федула парень. – Где же логика, а?
– Есть логика, – отрезал гном. – Я ведь эльф, а не человек!
– Эге! Да неужто скрытник Федул решил наконец-то рассекретиться, – обрадовался Хитник. – Сколько лет с ним знаком, а до сих пор понятия не имею, где его рабочая берлога. Очень любопытно, очень!
– Одна беда, – что-то вспомнив, закручинился Федул, – добираться до того места страсть как далеко! Оно аж за городом, за магической его частью... пилить и пилить, с четырьмя пересадками и километров пять ножками. А ведь надо будет еще и харч прикупить, нельзя же на одном пиве почти сутки, у меня желудок вот-вот взбунтуется. То есть напрочь оголодает.
– А если на трофейном мотоцикле? – глянув на пару уцелевших машин, неожиданно предложил Модест. – Я водить умею, не сомневайтесь. Быстро домчимся, с ветерком! Мне только пояснить надо, куда именно ехать.
– Молодец! – обрадовался гном, – умница! Давай, заводи таратайку, к Слону поедем. Знаешь, где это? – бабай согласно кивнул. – Эх, жаль второй мотоцикл угнать нельзя... или можно? Глеб, ты как насчет поводить машинку?
– Никак, – парень развел руками. – Не приходилось. На велосипеде катался, когда в поселке жил, а на мотоцикл денег не нашлось. Буржуйская по цене вещь!
– Ну и ладно, – не огорчился Федул, – кто найдет, того и цацка. По коням! – Модест, вырвав из ближайшего мотоцикла коричневый флаг, уселся на машину верхом: бабай пару раз подпрыгнул на сидении, проверяя амортизаторы, уверенно завел двигатель и приглашающе махнул рукой. Мол, поехали, чего время зря тратить.
– Прямо так, без шлемов? – озаботился гном, – непорядок! – Федул поискал взглядом, увидел поодаль утерянный ведьмой белый шлем и, резво сбегав туда-обратно, нахлобучил его себе на голову. Отчего сразу стал похож на безумную лягушку из известного видеоклипа.
– Личная безопасность – прежде всего, – важно изрек Федул, устраиваясь за спиной бабая. – Глеб, залезай, чего ждешь! Все равно шлемов больше нет, можешь не искать. Я последний забрал.
– Тебе никто не говорил, что ты – эгоист? – с усмешкой спросил парень, усаживаясь позади гнома. – Причем махровый. Прям таки продвинутый!
– Хе-хе, а я этого никогда и не скрывал, – парировал Федул. – Вперед! – он ткнул в спину Модеста твердым кулачком: мотор взревел, мотоцикл рванул с места и запетлял по тропинке, выезжая к трассе.
– Эй-эй! – завопил пришедший в себя дядя Вано, – а мэнэ что делать, а? Будка нэту, кружэк нэту, фонтан-шмонтан с бэсплатным пывом, пей кто хочэт и бэз денег! Вах, разорэние, убыток, – и в сердцах шмякнул кепкой о землю. Но его надрывный крик уже никто не услышал.
Мотоцикл с глухим ревом мчался по вечернему городу. Модест избегал центральных улиц – мало того, что многие из них были закрыты для проезда частного транспорта, так еще по праздничному времени усиленно патрулировались гаишниками. Которые всенепременно обратили бы свое милицейское внимание на троицу, нагло нарушающую правила дорожного движения: втроем на мотоцикле, причем двое без шлемов! А копни чуть поглубже – ни паспортов (кроме как у Глеба), ни водительского удостоверения, ни документов на мотоцикл. Да и вид у водителя весьма криминальный: нестриженый, в лаптях и тюремной фуфайке, на дорогущем транспортном средстве... Угон, однозначно!
Потому Модест скорость не превышал, по шумным улицам не ехал – выбирал всяческие объездные улочки-переулочки – и вел себя словно образцово-дисциплинированный водитель. То есть как новичок, только что получивший права. А на возмущенные заявления Федула, мол, где обещанное «с ветерком» отвечал односложно, не поворачивая головы: «Выедем в магическую часть города, тогда ужо!»
Приказав бабаю остановиться у случайного продуктового магазина, Федул отобрал у Глеба последние деньги и вместе с Модестом ушел на закупку продуктов; вернулись они быстро, донельзя чем-то довольные и с набитыми кульками-сумками, в которых подозрительно позвякивало. Что именно там позвякивало, Глеб выяснять не стал – ясен пень, не минералка! И даже не лимонад.
Покинув обычниковую часть города, Модест, как и обещал, наддал скорости: вырулив на незнакомую Глебу широкую улицу – неожиданно пустынную и без привычных светофоров на перекрестках – мотоцикл понесся словно в гонке на выживание, по принципу «кто до финиша целым доехал, тот и молодец!» То ли здесь, у магиков, не действовали правила дорожного движения, то ли всем на них было наплевать. Впрочем, Глеб быстро понял, что к чему, стоило лишь глянуть вверх: основное движение происходило там, в вышине.
В ночном небе, посверкивая сигнальными огоньками и светя фарами, двигался безостановочный транспортный поток. Снизу, да еще на скорости, трудно было различить какие именно летающие устройства неслись над тихой бессветофорной улицей; неподвижно зависший чуть в сторонке от потока ярко-желтый цилиндр имел на дне абсолютно понятную огненную надпись «ГАИ», ну прям все как у людей! Как у обычников.
Глеб ткнул гнома в спину рукой, указал на цилиндр – Федул посмотрел, ухмыльнулся и крикнул в ответ, перекрывая шум ветра:
– Дежурная гасилка активных изменений! За рулем-то сплошь одни колдуны-ворожеи, и все спешат, нервничают. Как нажелают друг дружке невесть чего сгоряча, как наколдуют! Сам понимаешь, очень трудно управлять помелом или какой другой леталкой в козлином обличии... гы-гы, это в лучшем случае – в козлином! Тут-то гасилка и нужна, она заколдованного назад размагичивает. За денюжки, естественно. – Посчитав ответ исчерпывающим, гном отвернулся от Глеба, оставив того в полном недоумении: а как же они, зачарованные, оплачивают ту услугу? В копыто ведь деньги не возьмешь... «Наверное, после расколдовки платят, по утвержденному тарифу», – решил Глеб и более в небо не смотрел. А с понятным интересом поглядывал по сторонам.
Тайная, магическая часть города (о которой Глеб несколько дней тому назад вообще ведать не ведал) не слишком отличалась от привычной, обычниковой. Те же многоэтажные дома с тротуарами, те же ярко освещенные витрины и рекламные видеоэкраны вдоль дороги... Только дома были разноцветные и заметно светились в темноте над бестеневыми уличными фонарями; тротуары, покрытые кафельной плиткой, вопросов не вызывали – но лишь до тех пор, пока Глеб не увидел как впереди, по правой стороне, по тротуару пошла крупная водяная рябь и оттуда, из кафельных волн, поднялся высокий перископ: огляделся внимательно и нырнул назад. В кафель.
– Да тротуары ли это? – громко спросил сам себя Глеб. – То-то прохожих почти не видно...
– Чего? – обернувшись, крикнул гном.
– Говорю, а нафига вам улицы? – крикнул в ответ Глеб, – все равно народ по небу летает!
– А грузовые поставки? – удивился гном. – А народные гуляния с демонстрациями? А массовые беспорядки, в конце концов, где устраивать? Нет, брателло, улицы – это важнейший элемент городской культуры! Опять же, крепко пьяных в воздух не пускают, а по улицам катайся сколько хочешь, на свой страх и риск, – Федул захлопнул забрало шлема, давая понять, что беседовать больше не намерен.
Видимо, пили здесь не так уж и сильно – встречного, а тем более попутного транспорта практически не было. Лишь иногда Глеб замечал стоявшие у тротуара блестящие, словно мокрые, машины-иномарки и, не часто, золотые и серебряные кареты с впряженными в них лошадьми. Или без лошадей, когда как. В основном транспорт кучковался возле многочисленных ресторанов-ресторанчиков с броскими вывесками, Глеб едва успевал читать диковинные названия: «Верные враги», «Филумана», «Шеллар и мистралиец», «Слимп», «елки-палки» – надо же, известная Глебу обычниковая фирма и тут прижилась!
Судя по тому, что посетители ресторанов прибыли на колесном наземном транспорте, останавливаться на затравочных ста граммах они не собирались. Глеб лишь порадовался тому, что их мотоциклетная экспедиция не попала под нетрезвый послересторанный разъезд.
Отдельно стоило бы сказать о рекламных видеоэкранах – ярких, объемных, цветастых – но Глеб на те экраны старался не смотреть. Даже зажмуривался, если они случайно попадали в поле его зрения. Началось это после того, как парень загляделся на рекламу, где бойкий джинн восхвалял некий энергетический напиток – обрадованный вниманием, джинн сорвался с экрана и преследовал Глеба почти три квартала, во всю долдоня рекламный текст. А в паузах, негромко, предлагал услуги эротической фирмы «Поцелуй Шахерезады»; отстал теле-джинн лишь когда Глеб показал ему кулак. С оттопыренным средним пальцем.
Мотоцикл ехал и ехал, не снижая скорости; минут через десять дома стали пониже, а дорога поуже – мотопутешественники выехали на окраину города. Наконец исчезли и дома: асфальтированная дорога уходила в черную даль, прореженную нечастыми фонарями. Вдали, над дорогой, висела половинная луна, желтая и яркая; в лунном свете асфальтовое покрытие напоминало спокойную речную гладь. Глеб, вспомнив тротуарный перископ, с тревогой поглядывал вперед: а вдруг они какую подземную лодку ненароком переедут? Неприятностей после не оберешься...
Однако дорога оставалась ровной и Глеб, переведя дух, перестал зря беспокоиться. В конце концов за рулем специалист, объедет. Или не объедет, а снесет колесом тот перископ к чертям собачьим – а и правильно, нечего выглядывать где не положено!
Вдалеке, по левую сторону, за растущими вдоль обочины кустами завиднелось нечто, отдаленно напоминающее то ли пожарную вышку, то ли непомерно громадную шахматную ладью. Федул откинул забрало шлема, приподнялся, что-то крикнул на ухо Модесту – тот кивнул – и мотоцикл, сбавив скорость, вскоре свернул на кирпичную дорожку, ведущую к той вышке-ладье.
– Вот он, Слон, – повернувшись к Глебу, мимоходом сообщил гном. – Здание гроссмейстерской конструкции... В общем, приехали.
– Какой же это «слон», – запротестовал парень, – что я, в шахматы не играл? Такие фигуры называются или «тура», или «ладья»... «Слон» – это вовсе другое! Типа «офицер», с остроконечной башкой. Который по диагонали ходит.
– Сам ты с остроконечной башкой, – развеселился Федул. – Это ж не я придумал, а народ! А народу пофиг всякие тонкости и уж коли назвали башню Слоном, значит она – Слон! Слезай с агрегата, в дом пойдем, – гном спрыгнул с остановившегося мотоцикла.
Башня-Слон возвышалась над Глебом словно нацеленный в небо ствол гигантской пушки. Сложенная из крупных, тщательно обработанных и подогнанных друг к дружке черных булыжников – ей-ей, бритвенное лезвие меж рядами не вставишь! – башня казалась неприступной. К тому же она была покрыта чем-то вроде стеклянной пленки, что определенно затрудняло возможный штурм зубчатой вершины.
Глеб задрал голову, поежился: блестящие под лунным светом зубцы вызывали мрачные средневековые ассоциации. Для полноты картины не хватало лишь торчащих между теми башенными зубцами кольев с нанизанными на них скелетами. И, конечно же, кружащей над башней стаи ворон – мрачных, ожидающих продолжения кровавого банкета.
Окна у башни отсутствовали. На стальной двери, высотой едва ли не с бабая Модеста, виднелась глубоко выгравированная надпись: «Магоустройство 459-78/34. Опасно для жизни! Посторонним вход строго воспрещен». Чуть ниже гравировки располагались два никелированных кругляша, далеко разнесенных друг от друга. А еще ниже – обязательные в таких случаях череп с двумя перекрещенными косточками. В отличие от букв, череп и кости оказались намалеваны белой краской, неумело и впопыхах. Кое как.
– Моя работа, – похвастался Федул, указывая пальцем на череп. – Классно, да?
– Кто позировал? – деловито поинтересовался Глеб. – Или это автопортрет?
– Уел, молодец, – хихикнул гном. – Бабай, загоняй мотоцикл внутрь, а то ведь не побоятся всякие гады, украдут. – Федул, не снимая мотоциклетного шлема, подошел к двери, приподнялся на цыпочки и приложил ладони к никелированным кругляшам. Внутри стальной плиты коротко звякнуло и массивная дверь уехала вверх, открыв неосвещенный вход в опасное для жизни магоустройство.
Тут у Глеба наконец сработало выпитое недавно пиво и он, буркнув: «Вы тут сами, я сейчас», трусцой убежал куда подальше за башню.
– Какое безобразие, – преувеличенно негодующе воскликнул Хитник, – отливать на стену самой аль-рох! Прям ничего святого у этих обычников, – мастер-хак беззлобно рассмеялся.
– Что за «аль-рох» такая? – Глебу сейчас было не до шуток.
– Аль-рох, собственно, и есть «башня» в переводе с арабского, – любезно пояснил Хитник. – Ты сейчас мочишься на один из древних аварийных магоконденсаторов... а, ну ты ведь не в курсе! Поясняю: в каждом городе есть штатный ретранслятор магоэнергии, самая высокая городская постройка. Нынче это телевышки – например, как в нашем городе. Или Эйфелева башня, как в Париже. Подача магоэнергии идет постоянно, но иногда все же случаются перебои, как же без них-то! И тогда штатный ретранслятор мгновенно переключается на аварийный источник, на магоконденсатор – подобные башни установлены возле каждого крупного населенного пункта. Так что никто того перебоя практически не замечает.
– А в некрупных населенных пунктах? – Глеб облегченно вздохнул, привел себя в порядок. – Там-то, уверен, замечают?
– Всенепременно, – чему-то развеселившись, подтвердил Хитник. – Трудно не заметить перебои с магоэнергией, когда летишь на высоте двухсот-трехсот метров, хе-хе! Впрочем, на этот случай во все летающие устройства обязательно вмонтированы маломощные аккумуляторы – чтоб не брякнуться на землю, а совершить нормальную посадку.
– Грамотно, – одобрил Глеб, неспешно направляясь обратно, в сторону входа в башню. – Слушай, а вообще – откуда ваша магоэнергия берется? Раз ее можно передавать через ретрансляторы, заряжать ею всякие аккумуляторы-батарейки – значит, она типа электрической. И, выходит, должна где-то и чем-то вырабатываться! Турбины всякие, генераторы... ручные динамо-машинки, в конце концов. Как у китайских механических фонариков.
– Это электричество «вырабатывается», – становясь серьезным возразил мастер-хак, – а создать магию при помощи техники не получится! Магия, понимаешь, есть взаимодействие космических сил с живой сутью воды... мм, как бы тебе попроще объяснить... Короче: она, магия, рождается только над большими водоемами. Над океанами, морями, озерами – и постепенно рассеивается по всей Земной Конструкции. Где ее собирают, концентрируют и распределяют. Особенно влияют на появление магических флюидов солнечные вспышки и последующие за тем магнитные бури: чем сильнее буря, тем больше порождается магии. Понял?
– Чего ж тут не понять, – хмыкнул Глеб. – У нормальных людей головные боли и повышенное давление, а для магиков натурально всенародный праздник! Халявная магия поперла, ага... Что? Какая, блин, еще Земная Конструкция?
– Тьфу ты, – огорчился Хитник, – сболтнул-таки. Я тебе после объясню, ладно?
– Нет, ты сейчас давай, – завелся Глеб. – Нечего от меня правду скрывать, какая б она не была! Я теперь уже ничему не удивлюсь, даже если узнаю, что Земля на самом деле – плоская! Или кубическая. Или вообще пирамидальная, в трубочку.
– Да круглая она, круглая, – примирительно сказал Хитник. – Шар, само собой. Только немного того... немного чуток побольше, чем принято считать у обычников.
– И насколько побольше? – недоверчиво спросил Глеб. – И почему?
– Ну, раза в полтора покрупнее будет, – прикинув в уме, доложил мастер-хак. – Просто многие ее участки крепко-накрепко зачарованы и наглухо спрятаны от вас, обычников. Ты не поверишь, но они, эти участки, хоть и разбросаны по всей планете, на самом деле магически соединены друг с дружкой и составляют громадный, ни на одной из ваших карт не обозначенный материк. Можно сказать, виртуальный, эх-хе...
Да ты сам подумай – надо ж нашей Империи где-то располагаться, не в воздухе же ей висеть! Или на дне какого океана... хотя там, по правде говоря, тоже многие из наших обитают, – признался Хитник. – Из жаберно-дышащих.
– Дела-а... – протянул Глеб, не зная как реагировать на услышанное.
– Мы, живущие в ваших городах, – помолчав, с горечью произнес Хитник, – являемся форпостом Империи, приграничными поселенцами... Неудачниками по нашим, магиковским меркам. Захудалые провинциалы без возможности проживания в центральных областях Империи, мда-а... Теоретически поселиться-то можно, никто не запрещает, а вот практически – нет. Слишком много бюрократических рогаток и ограничений.
Мы – буфер между колдовским и обычниковым миром.
– Значит вас, получается, на бессрочную ссылку определили? – невесело усмехнулся Глеб. – Типа в резервацию, к обычникам. В тюрьму.
– Э, нет, – горячо запротестовал Хитник, – вот не надо путать форпост и тюрьму, не надо! Тюрьмы, они в Ничейных Землях находятся – в маго-пространственных складках, соединяющих участки Империи, уж там всяческих отморозков сколько хочешь. Между прочим, магоконденсаторы – они ведь двойную функцию имеют: не только поддерживают местные ретрансляторы, но еще и закрывают входы-выходы в те Ничейные Земли, чтобы оттуда всякие уроды в наши миры не лезли!
– Наверное, страшное место, эти ваши Ничейные Земли, – мрачно предположил Глеб. – Жуткое.
– Да уж, – нерадостно подтвердил Хитник, – врагу не пожелаешь. Кстати, к твоему сведению, – мимоходом, как о чем-то несущественном, сообщил мастер-хак, – Музейная Тюрьма находится именно там, в Ничейных Землях. Куда мы завтра и направимся... Ей-ей, крайне удачно, что Федул имеет доступ к магоконденсатору, оно многое упрощает! Это лишь начальник Музейной Тюрьмы может запросто шастать где угодно и через любые заслоны, на то он и тюремный босс.
– Ох ты ж, – Глеб остановился, потер виски и пожаловался: – Знаешь, у меня от твоих крутых новостей что-то голова закружилась и внутри все подряд екать начало... – Отдышавшись, Глеб побрел дальше на подгибающихся ногах, то и дело обмирая при мысли о завтрашнем неизбежном походе. Походе в жуткие тюремные места, где много-много диких магиков-отморозков – в гиблые Ничейные Земли.
Наконец парень вышел ко входу в башню и замер, не веря своим глазам.
Зрелище, представшее перед Глебом, было воистину невероятным: возле неразгруженного мотоцикла, уткнувшись лицом в фуфаечный живот бабая, горько рыдал бесшабашный гном. А Модест, положив на голову Федула ладонь, бормотал нечто тихое, успокаивающее; в другой руке бабай держал белый мотоциклетный шлем.
– Что случилось? – Глеб кинулся к друзьям, – что?!
Вместо ответа Модест со вздохом подал Глебу ведьминский шлем, молвил угрюмо:
– Внутри посмотри, – и расстроенно захлюпал носом.
Глеб осторожно заглянул: в ярком лунном свете, четко выделяясь на белом матерчатом фоне, темнела выведенная маркером надпись: «Кто шлем сопрет, у того рога вырастут!»
– И что? – нервно сглотнув, спросил парень.
Модест убрал ладонь с головы Федула: из растрепанной шевелюры гнома торчали недлинные, как у молодого козла, рожки. Остренькие и блестящие, словно отполированные. Свежевыросшие.
– Глеб, только не смейся! – быстро предупредил Хитник, – только не сме... – и мастер-хак зашелся в безудержном, чуть ли не истерическом хохоте.
Глава 9
– Сначала фигурально, – мрачно буркнул Модест, – а потом «или». У старейших с молодыми неудачниками разговор короткий, мясной. Чтоб другим ученикам неповадно было.
– Звери, натурально звери, – неподдельно возмутился Глеб. И, не подумав, тут же брякнул от полноты чувств: – Модест, а пошли с нами!
– Пошли, – даже не спрашивая, куда и зачем, немедленно согласился бабай.
– Больно ты скорый, – недовольно проворчал мастер-хак, – не спросясь у меня бабая в команду взял! Впрочем, парень он пусть и недалекий, но силушкой не обижен. Да и с Федулом дружен, что о многом говорит... Ладно, я не против.
– Замечательно, – обрадовался Глеб. – Отлично!
– Чего ж тут замечательного, – возразил гном, не слышавший сказанного Хитником, – на дворе поздний вечер, холодно, транспорт через пень-колоду ходит, и вообще – брателлы, где ночевать будем?
– У меня нельзя, – Глеб вспомнил разгромленную орками квартиру. – У Хитника тоже не желательно, охрана неладное заподозрит: чего это вдруг племянник зачастил дядину квартиру убирать? Вместе с развеселыми друзьями... В гостиницу, что ли, попробовать?
– Ни у меня, ни у Модеста паспортов не припасено, – резонно заметил Федул, – какая, к черту, гостиница! Нда-а... видимо, придется нам ехать в одно тайное место, куда лет пятьдесят не ступала нога человека... Я там иногда живу, – видя недоумение Глеба, пояснил гном. – Вернее, работаю.
– Ха! А твоя нога, получается, ступала, – подначил Федула парень. – Где же логика, а?
– Есть логика, – отрезал гном. – Я ведь эльф, а не человек!
– Эге! Да неужто скрытник Федул решил наконец-то рассекретиться, – обрадовался Хитник. – Сколько лет с ним знаком, а до сих пор понятия не имею, где его рабочая берлога. Очень любопытно, очень!
– Одна беда, – что-то вспомнив, закручинился Федул, – добираться до того места страсть как далеко! Оно аж за городом, за магической его частью... пилить и пилить, с четырьмя пересадками и километров пять ножками. А ведь надо будет еще и харч прикупить, нельзя же на одном пиве почти сутки, у меня желудок вот-вот взбунтуется. То есть напрочь оголодает.
– А если на трофейном мотоцикле? – глянув на пару уцелевших машин, неожиданно предложил Модест. – Я водить умею, не сомневайтесь. Быстро домчимся, с ветерком! Мне только пояснить надо, куда именно ехать.
– Молодец! – обрадовался гном, – умница! Давай, заводи таратайку, к Слону поедем. Знаешь, где это? – бабай согласно кивнул. – Эх, жаль второй мотоцикл угнать нельзя... или можно? Глеб, ты как насчет поводить машинку?
– Никак, – парень развел руками. – Не приходилось. На велосипеде катался, когда в поселке жил, а на мотоцикл денег не нашлось. Буржуйская по цене вещь!
– Ну и ладно, – не огорчился Федул, – кто найдет, того и цацка. По коням! – Модест, вырвав из ближайшего мотоцикла коричневый флаг, уселся на машину верхом: бабай пару раз подпрыгнул на сидении, проверяя амортизаторы, уверенно завел двигатель и приглашающе махнул рукой. Мол, поехали, чего время зря тратить.
– Прямо так, без шлемов? – озаботился гном, – непорядок! – Федул поискал взглядом, увидел поодаль утерянный ведьмой белый шлем и, резво сбегав туда-обратно, нахлобучил его себе на голову. Отчего сразу стал похож на безумную лягушку из известного видеоклипа.
– Личная безопасность – прежде всего, – важно изрек Федул, устраиваясь за спиной бабая. – Глеб, залезай, чего ждешь! Все равно шлемов больше нет, можешь не искать. Я последний забрал.
– Тебе никто не говорил, что ты – эгоист? – с усмешкой спросил парень, усаживаясь позади гнома. – Причем махровый. Прям таки продвинутый!
– Хе-хе, а я этого никогда и не скрывал, – парировал Федул. – Вперед! – он ткнул в спину Модеста твердым кулачком: мотор взревел, мотоцикл рванул с места и запетлял по тропинке, выезжая к трассе.
– Эй-эй! – завопил пришедший в себя дядя Вано, – а мэнэ что делать, а? Будка нэту, кружэк нэту, фонтан-шмонтан с бэсплатным пывом, пей кто хочэт и бэз денег! Вах, разорэние, убыток, – и в сердцах шмякнул кепкой о землю. Но его надрывный крик уже никто не услышал.
Мотоцикл с глухим ревом мчался по вечернему городу. Модест избегал центральных улиц – мало того, что многие из них были закрыты для проезда частного транспорта, так еще по праздничному времени усиленно патрулировались гаишниками. Которые всенепременно обратили бы свое милицейское внимание на троицу, нагло нарушающую правила дорожного движения: втроем на мотоцикле, причем двое без шлемов! А копни чуть поглубже – ни паспортов (кроме как у Глеба), ни водительского удостоверения, ни документов на мотоцикл. Да и вид у водителя весьма криминальный: нестриженый, в лаптях и тюремной фуфайке, на дорогущем транспортном средстве... Угон, однозначно!
Потому Модест скорость не превышал, по шумным улицам не ехал – выбирал всяческие объездные улочки-переулочки – и вел себя словно образцово-дисциплинированный водитель. То есть как новичок, только что получивший права. А на возмущенные заявления Федула, мол, где обещанное «с ветерком» отвечал односложно, не поворачивая головы: «Выедем в магическую часть города, тогда ужо!»
Приказав бабаю остановиться у случайного продуктового магазина, Федул отобрал у Глеба последние деньги и вместе с Модестом ушел на закупку продуктов; вернулись они быстро, донельзя чем-то довольные и с набитыми кульками-сумками, в которых подозрительно позвякивало. Что именно там позвякивало, Глеб выяснять не стал – ясен пень, не минералка! И даже не лимонад.
Покинув обычниковую часть города, Модест, как и обещал, наддал скорости: вырулив на незнакомую Глебу широкую улицу – неожиданно пустынную и без привычных светофоров на перекрестках – мотоцикл понесся словно в гонке на выживание, по принципу «кто до финиша целым доехал, тот и молодец!» То ли здесь, у магиков, не действовали правила дорожного движения, то ли всем на них было наплевать. Впрочем, Глеб быстро понял, что к чему, стоило лишь глянуть вверх: основное движение происходило там, в вышине.
В ночном небе, посверкивая сигнальными огоньками и светя фарами, двигался безостановочный транспортный поток. Снизу, да еще на скорости, трудно было различить какие именно летающие устройства неслись над тихой бессветофорной улицей; неподвижно зависший чуть в сторонке от потока ярко-желтый цилиндр имел на дне абсолютно понятную огненную надпись «ГАИ», ну прям все как у людей! Как у обычников.
Глеб ткнул гнома в спину рукой, указал на цилиндр – Федул посмотрел, ухмыльнулся и крикнул в ответ, перекрывая шум ветра:
– Дежурная гасилка активных изменений! За рулем-то сплошь одни колдуны-ворожеи, и все спешат, нервничают. Как нажелают друг дружке невесть чего сгоряча, как наколдуют! Сам понимаешь, очень трудно управлять помелом или какой другой леталкой в козлином обличии... гы-гы, это в лучшем случае – в козлином! Тут-то гасилка и нужна, она заколдованного назад размагичивает. За денюжки, естественно. – Посчитав ответ исчерпывающим, гном отвернулся от Глеба, оставив того в полном недоумении: а как же они, зачарованные, оплачивают ту услугу? В копыто ведь деньги не возьмешь... «Наверное, после расколдовки платят, по утвержденному тарифу», – решил Глеб и более в небо не смотрел. А с понятным интересом поглядывал по сторонам.
Тайная, магическая часть города (о которой Глеб несколько дней тому назад вообще ведать не ведал) не слишком отличалась от привычной, обычниковой. Те же многоэтажные дома с тротуарами, те же ярко освещенные витрины и рекламные видеоэкраны вдоль дороги... Только дома были разноцветные и заметно светились в темноте над бестеневыми уличными фонарями; тротуары, покрытые кафельной плиткой, вопросов не вызывали – но лишь до тех пор, пока Глеб не увидел как впереди, по правой стороне, по тротуару пошла крупная водяная рябь и оттуда, из кафельных волн, поднялся высокий перископ: огляделся внимательно и нырнул назад. В кафель.
– Да тротуары ли это? – громко спросил сам себя Глеб. – То-то прохожих почти не видно...
– Чего? – обернувшись, крикнул гном.
– Говорю, а нафига вам улицы? – крикнул в ответ Глеб, – все равно народ по небу летает!
– А грузовые поставки? – удивился гном. – А народные гуляния с демонстрациями? А массовые беспорядки, в конце концов, где устраивать? Нет, брателло, улицы – это важнейший элемент городской культуры! Опять же, крепко пьяных в воздух не пускают, а по улицам катайся сколько хочешь, на свой страх и риск, – Федул захлопнул забрало шлема, давая понять, что беседовать больше не намерен.
Видимо, пили здесь не так уж и сильно – встречного, а тем более попутного транспорта практически не было. Лишь иногда Глеб замечал стоявшие у тротуара блестящие, словно мокрые, машины-иномарки и, не часто, золотые и серебряные кареты с впряженными в них лошадьми. Или без лошадей, когда как. В основном транспорт кучковался возле многочисленных ресторанов-ресторанчиков с броскими вывесками, Глеб едва успевал читать диковинные названия: «Верные враги», «Филумана», «Шеллар и мистралиец», «Слимп», «елки-палки» – надо же, известная Глебу обычниковая фирма и тут прижилась!
Судя по тому, что посетители ресторанов прибыли на колесном наземном транспорте, останавливаться на затравочных ста граммах они не собирались. Глеб лишь порадовался тому, что их мотоциклетная экспедиция не попала под нетрезвый послересторанный разъезд.
Отдельно стоило бы сказать о рекламных видеоэкранах – ярких, объемных, цветастых – но Глеб на те экраны старался не смотреть. Даже зажмуривался, если они случайно попадали в поле его зрения. Началось это после того, как парень загляделся на рекламу, где бойкий джинн восхвалял некий энергетический напиток – обрадованный вниманием, джинн сорвался с экрана и преследовал Глеба почти три квартала, во всю долдоня рекламный текст. А в паузах, негромко, предлагал услуги эротической фирмы «Поцелуй Шахерезады»; отстал теле-джинн лишь когда Глеб показал ему кулак. С оттопыренным средним пальцем.
Мотоцикл ехал и ехал, не снижая скорости; минут через десять дома стали пониже, а дорога поуже – мотопутешественники выехали на окраину города. Наконец исчезли и дома: асфальтированная дорога уходила в черную даль, прореженную нечастыми фонарями. Вдали, над дорогой, висела половинная луна, желтая и яркая; в лунном свете асфальтовое покрытие напоминало спокойную речную гладь. Глеб, вспомнив тротуарный перископ, с тревогой поглядывал вперед: а вдруг они какую подземную лодку ненароком переедут? Неприятностей после не оберешься...
Однако дорога оставалась ровной и Глеб, переведя дух, перестал зря беспокоиться. В конце концов за рулем специалист, объедет. Или не объедет, а снесет колесом тот перископ к чертям собачьим – а и правильно, нечего выглядывать где не положено!
Вдалеке, по левую сторону, за растущими вдоль обочины кустами завиднелось нечто, отдаленно напоминающее то ли пожарную вышку, то ли непомерно громадную шахматную ладью. Федул откинул забрало шлема, приподнялся, что-то крикнул на ухо Модесту – тот кивнул – и мотоцикл, сбавив скорость, вскоре свернул на кирпичную дорожку, ведущую к той вышке-ладье.
– Вот он, Слон, – повернувшись к Глебу, мимоходом сообщил гном. – Здание гроссмейстерской конструкции... В общем, приехали.
– Какой же это «слон», – запротестовал парень, – что я, в шахматы не играл? Такие фигуры называются или «тура», или «ладья»... «Слон» – это вовсе другое! Типа «офицер», с остроконечной башкой. Который по диагонали ходит.
– Сам ты с остроконечной башкой, – развеселился Федул. – Это ж не я придумал, а народ! А народу пофиг всякие тонкости и уж коли назвали башню Слоном, значит она – Слон! Слезай с агрегата, в дом пойдем, – гном спрыгнул с остановившегося мотоцикла.
Башня-Слон возвышалась над Глебом словно нацеленный в небо ствол гигантской пушки. Сложенная из крупных, тщательно обработанных и подогнанных друг к дружке черных булыжников – ей-ей, бритвенное лезвие меж рядами не вставишь! – башня казалась неприступной. К тому же она была покрыта чем-то вроде стеклянной пленки, что определенно затрудняло возможный штурм зубчатой вершины.
Глеб задрал голову, поежился: блестящие под лунным светом зубцы вызывали мрачные средневековые ассоциации. Для полноты картины не хватало лишь торчащих между теми башенными зубцами кольев с нанизанными на них скелетами. И, конечно же, кружащей над башней стаи ворон – мрачных, ожидающих продолжения кровавого банкета.
Окна у башни отсутствовали. На стальной двери, высотой едва ли не с бабая Модеста, виднелась глубоко выгравированная надпись: «Магоустройство 459-78/34. Опасно для жизни! Посторонним вход строго воспрещен». Чуть ниже гравировки располагались два никелированных кругляша, далеко разнесенных друг от друга. А еще ниже – обязательные в таких случаях череп с двумя перекрещенными косточками. В отличие от букв, череп и кости оказались намалеваны белой краской, неумело и впопыхах. Кое как.
– Моя работа, – похвастался Федул, указывая пальцем на череп. – Классно, да?
– Кто позировал? – деловито поинтересовался Глеб. – Или это автопортрет?
– Уел, молодец, – хихикнул гном. – Бабай, загоняй мотоцикл внутрь, а то ведь не побоятся всякие гады, украдут. – Федул, не снимая мотоциклетного шлема, подошел к двери, приподнялся на цыпочки и приложил ладони к никелированным кругляшам. Внутри стальной плиты коротко звякнуло и массивная дверь уехала вверх, открыв неосвещенный вход в опасное для жизни магоустройство.
Тут у Глеба наконец сработало выпитое недавно пиво и он, буркнув: «Вы тут сами, я сейчас», трусцой убежал куда подальше за башню.
– Какое безобразие, – преувеличенно негодующе воскликнул Хитник, – отливать на стену самой аль-рох! Прям ничего святого у этих обычников, – мастер-хак беззлобно рассмеялся.
– Что за «аль-рох» такая? – Глебу сейчас было не до шуток.
– Аль-рох, собственно, и есть «башня» в переводе с арабского, – любезно пояснил Хитник. – Ты сейчас мочишься на один из древних аварийных магоконденсаторов... а, ну ты ведь не в курсе! Поясняю: в каждом городе есть штатный ретранслятор магоэнергии, самая высокая городская постройка. Нынче это телевышки – например, как в нашем городе. Или Эйфелева башня, как в Париже. Подача магоэнергии идет постоянно, но иногда все же случаются перебои, как же без них-то! И тогда штатный ретранслятор мгновенно переключается на аварийный источник, на магоконденсатор – подобные башни установлены возле каждого крупного населенного пункта. Так что никто того перебоя практически не замечает.
– А в некрупных населенных пунктах? – Глеб облегченно вздохнул, привел себя в порядок. – Там-то, уверен, замечают?
– Всенепременно, – чему-то развеселившись, подтвердил Хитник. – Трудно не заметить перебои с магоэнергией, когда летишь на высоте двухсот-трехсот метров, хе-хе! Впрочем, на этот случай во все летающие устройства обязательно вмонтированы маломощные аккумуляторы – чтоб не брякнуться на землю, а совершить нормальную посадку.
– Грамотно, – одобрил Глеб, неспешно направляясь обратно, в сторону входа в башню. – Слушай, а вообще – откуда ваша магоэнергия берется? Раз ее можно передавать через ретрансляторы, заряжать ею всякие аккумуляторы-батарейки – значит, она типа электрической. И, выходит, должна где-то и чем-то вырабатываться! Турбины всякие, генераторы... ручные динамо-машинки, в конце концов. Как у китайских механических фонариков.
– Это электричество «вырабатывается», – становясь серьезным возразил мастер-хак, – а создать магию при помощи техники не получится! Магия, понимаешь, есть взаимодействие космических сил с живой сутью воды... мм, как бы тебе попроще объяснить... Короче: она, магия, рождается только над большими водоемами. Над океанами, морями, озерами – и постепенно рассеивается по всей Земной Конструкции. Где ее собирают, концентрируют и распределяют. Особенно влияют на появление магических флюидов солнечные вспышки и последующие за тем магнитные бури: чем сильнее буря, тем больше порождается магии. Понял?
– Чего ж тут не понять, – хмыкнул Глеб. – У нормальных людей головные боли и повышенное давление, а для магиков натурально всенародный праздник! Халявная магия поперла, ага... Что? Какая, блин, еще Земная Конструкция?
– Тьфу ты, – огорчился Хитник, – сболтнул-таки. Я тебе после объясню, ладно?
– Нет, ты сейчас давай, – завелся Глеб. – Нечего от меня правду скрывать, какая б она не была! Я теперь уже ничему не удивлюсь, даже если узнаю, что Земля на самом деле – плоская! Или кубическая. Или вообще пирамидальная, в трубочку.
– Да круглая она, круглая, – примирительно сказал Хитник. – Шар, само собой. Только немного того... немного чуток побольше, чем принято считать у обычников.
– И насколько побольше? – недоверчиво спросил Глеб. – И почему?
– Ну, раза в полтора покрупнее будет, – прикинув в уме, доложил мастер-хак. – Просто многие ее участки крепко-накрепко зачарованы и наглухо спрятаны от вас, обычников. Ты не поверишь, но они, эти участки, хоть и разбросаны по всей планете, на самом деле магически соединены друг с дружкой и составляют громадный, ни на одной из ваших карт не обозначенный материк. Можно сказать, виртуальный, эх-хе...
Да ты сам подумай – надо ж нашей Империи где-то располагаться, не в воздухе же ей висеть! Или на дне какого океана... хотя там, по правде говоря, тоже многие из наших обитают, – признался Хитник. – Из жаберно-дышащих.
– Дела-а... – протянул Глеб, не зная как реагировать на услышанное.
– Мы, живущие в ваших городах, – помолчав, с горечью произнес Хитник, – являемся форпостом Империи, приграничными поселенцами... Неудачниками по нашим, магиковским меркам. Захудалые провинциалы без возможности проживания в центральных областях Империи, мда-а... Теоретически поселиться-то можно, никто не запрещает, а вот практически – нет. Слишком много бюрократических рогаток и ограничений.
Мы – буфер между колдовским и обычниковым миром.
– Значит вас, получается, на бессрочную ссылку определили? – невесело усмехнулся Глеб. – Типа в резервацию, к обычникам. В тюрьму.
– Э, нет, – горячо запротестовал Хитник, – вот не надо путать форпост и тюрьму, не надо! Тюрьмы, они в Ничейных Землях находятся – в маго-пространственных складках, соединяющих участки Империи, уж там всяческих отморозков сколько хочешь. Между прочим, магоконденсаторы – они ведь двойную функцию имеют: не только поддерживают местные ретрансляторы, но еще и закрывают входы-выходы в те Ничейные Земли, чтобы оттуда всякие уроды в наши миры не лезли!
– Наверное, страшное место, эти ваши Ничейные Земли, – мрачно предположил Глеб. – Жуткое.
– Да уж, – нерадостно подтвердил Хитник, – врагу не пожелаешь. Кстати, к твоему сведению, – мимоходом, как о чем-то несущественном, сообщил мастер-хак, – Музейная Тюрьма находится именно там, в Ничейных Землях. Куда мы завтра и направимся... Ей-ей, крайне удачно, что Федул имеет доступ к магоконденсатору, оно многое упрощает! Это лишь начальник Музейной Тюрьмы может запросто шастать где угодно и через любые заслоны, на то он и тюремный босс.
– Ох ты ж, – Глеб остановился, потер виски и пожаловался: – Знаешь, у меня от твоих крутых новостей что-то голова закружилась и внутри все подряд екать начало... – Отдышавшись, Глеб побрел дальше на подгибающихся ногах, то и дело обмирая при мысли о завтрашнем неизбежном походе. Походе в жуткие тюремные места, где много-много диких магиков-отморозков – в гиблые Ничейные Земли.
Наконец парень вышел ко входу в башню и замер, не веря своим глазам.
Зрелище, представшее перед Глебом, было воистину невероятным: возле неразгруженного мотоцикла, уткнувшись лицом в фуфаечный живот бабая, горько рыдал бесшабашный гном. А Модест, положив на голову Федула ладонь, бормотал нечто тихое, успокаивающее; в другой руке бабай держал белый мотоциклетный шлем.
– Что случилось? – Глеб кинулся к друзьям, – что?!
Вместо ответа Модест со вздохом подал Глебу ведьминский шлем, молвил угрюмо:
– Внутри посмотри, – и расстроенно захлюпал носом.
Глеб осторожно заглянул: в ярком лунном свете, четко выделяясь на белом матерчатом фоне, темнела выведенная маркером надпись: «Кто шлем сопрет, у того рога вырастут!»
– И что? – нервно сглотнув, спросил парень.
Модест убрал ладонь с головы Федула: из растрепанной шевелюры гнома торчали недлинные, как у молодого козла, рожки. Остренькие и блестящие, словно отполированные. Свежевыросшие.
– Глеб, только не смейся! – быстро предупредил Хитник, – только не сме... – и мастер-хак зашелся в безудержном, чуть ли не истерическом хохоте.
Глава 9
Пока бабай успокаивал Федула, Глеб нашел и включил дежурное освещение внутри «Слона» (обычный выключатель и обычные лампочки накаливания – пыльные, в паутине, никакой магии!) Натужно покряхтывая, парень затолкал тяжелый мотоцикл в башню.
Изнутри «Слон» выглядел ничуть не наряднее, чем снаружи: каменные стены, но без блестящего покрытия, и железная винтовая лестница посреди круглого зала – высокая, уходящая в круглое же потолочное отверстие второго этажа. За лестницей, в глубине башни, притаилась кирпичная будочка с интернациональной эмблемой на дощатой двери – писающий в горшок мальчик.
Глеб разгрузил багажник мотоцикла, в тяжелых сумках пару раз призывно звякнуло. Гном немедля оторвался от плакательной фуфайки Модеста, утер рукавом слезы и произнес малость охрипшим голосом:
– Однако, в этом мире еще осталось кое-что, ради чего стоит жить! – С этими словами Федул, осторожно почесывая ногтями промеж рогов, направился к входу; Модест последовал за гномом, озабоченно покачивая головой. Проходя мимо брошенного на землю ведьминского шлема, бабай со злостью подфутболил его так, что колдовская вещь улетела едва ли не на трассу – шлем упал на подъездную кирпичную дорожку и остался лежать на ней, издали похожий на обглоданный великанский череп.
Федул дернул за рычаг возле дверного проема: стальная дверь бесшумно опустилась на место, отрезав троицу от холодной майской ночи.
– Пошли, что ли, – гном, страдальчески вздыхая, зашагал вверх по железным ступенькам; Глеб и Модест, подхватив кульки, бодро затопали вслед за рогатым провожатым.
Федул поднялся на второй этаж, исчез в темноте: чуть погодя оттуда раздался пронзительный вопль, что-то с грохотом упало и одновременно в потолочном отверстии вспыхнул желтый электрический свет. Бабай подтолкнул снизу Глеба плечом, мол, чего стоим, кого ждем? И Глеб, опомнясь, послушно взошел на этаж.
Помещение, в котором оказался парень, ничуть не походило на то, которое он заранее себе нафантазировал. Разумеется, Глеб ожидал увидеть нечто напоминающее зал управления атомной электростанцией: множество настенных приборов с подвижными стрелками, длинный и обязательно закругленный пульт с рычажками-ползунками, разноцветные сигнальными лампочки... телеэкраны над тем пультом, аварийные ревуны-сигнализаторы... в общем, ту самую мудреную обстановку, которую неоднократно наблюдал по телевизору. В мультсериале «Симпсоны».
Однако реальность здорово разочаровала Глеба, ничегошеньки-то интересного на втором этаже он и не обнаружил. Ну, пятиугольный мраморный стол посреди круглого зала; ну, три хрустальных шара в центре стола, в специальных углублениях, – вот и все, что могло иметь отношение к управлению магоконденсатором. Потому как остальное было для Глеба скучным и обыденным: пара настенных светильников под сводчатым потолком; за мраморным столом, у дальней стены, топчан с грудой одеял и армейской тумбочкой в изголовье. А неподалеку от тумбочки – картонный ящик, до половины забитый мусором и пустыми банками из-под пива.
По левую сторону от лестницы стояли обшарпанный холодильник и кухонная мойка с хромированным краном-гусаком. По правую – пара табуретов, возле которых валялась напольная вешалка со всяческим одежным хламом на ней.
Единственное, что по-настоящему удивило Глеба, так это то, что нигде не было видно Федула.
Глеб прошел к столу, не церемонясь положил на него сумки – стол он и есть стол, пусть даже колдовской – и, наказав бабаю организовать ужин, пошел искать гнома. Вернее, ставить на место вешалку – к тому времени груда одежек на полу зашевелилась и из-под нее, нехорошо ругаясь, выполз Федул.
– Рогами за шмотки зацепился, – вставая, прорычал гном. – Да кабы я знал, чем дело обернется, никогда и ни за что тот проклятый шлем не надел бы! Даже под страхом мотоциклетной аварии с черепно-мозговой катастрофой, – пнув напоследок вешалку грязной кроссовкой, Федул глянул в сторону колдовского стола, крикнул: «Вы чего там, совсем обалдели?!» и кинулся скидывать с него сумки. Благо Модест еще не успел начать сервировать ужин – как присосался к бутыли пива, так и замер, прикрыв от удовольствия глаза.
Федул вытащил из-под топчана складной столик, собрал его и, не доверяя более ни Глебу, ни Модесту, принялся самостоятельно распаковывать сумки. Как оказалось, прикупили гном и бабай много чего, в основном консервы – видимо, сказалась хаковская привычка питаться всухомятку – а также хлеб и солидный батон вареной колбасы. И, само собой, выпивку.
В этот раз пива было немного, всего две двухлитровки, причем одну уже заграбастал Модест. Зато присутствовал крепкий вермут, из самых дешевых: ароматизированный, в бутылках по ноль семь литра, который только алкоголики и покупают. Или безденежные искатели приключений.
Изнутри «Слон» выглядел ничуть не наряднее, чем снаружи: каменные стены, но без блестящего покрытия, и железная винтовая лестница посреди круглого зала – высокая, уходящая в круглое же потолочное отверстие второго этажа. За лестницей, в глубине башни, притаилась кирпичная будочка с интернациональной эмблемой на дощатой двери – писающий в горшок мальчик.
Глеб разгрузил багажник мотоцикла, в тяжелых сумках пару раз призывно звякнуло. Гном немедля оторвался от плакательной фуфайки Модеста, утер рукавом слезы и произнес малость охрипшим голосом:
– Однако, в этом мире еще осталось кое-что, ради чего стоит жить! – С этими словами Федул, осторожно почесывая ногтями промеж рогов, направился к входу; Модест последовал за гномом, озабоченно покачивая головой. Проходя мимо брошенного на землю ведьминского шлема, бабай со злостью подфутболил его так, что колдовская вещь улетела едва ли не на трассу – шлем упал на подъездную кирпичную дорожку и остался лежать на ней, издали похожий на обглоданный великанский череп.
Федул дернул за рычаг возле дверного проема: стальная дверь бесшумно опустилась на место, отрезав троицу от холодной майской ночи.
– Пошли, что ли, – гном, страдальчески вздыхая, зашагал вверх по железным ступенькам; Глеб и Модест, подхватив кульки, бодро затопали вслед за рогатым провожатым.
Федул поднялся на второй этаж, исчез в темноте: чуть погодя оттуда раздался пронзительный вопль, что-то с грохотом упало и одновременно в потолочном отверстии вспыхнул желтый электрический свет. Бабай подтолкнул снизу Глеба плечом, мол, чего стоим, кого ждем? И Глеб, опомнясь, послушно взошел на этаж.
Помещение, в котором оказался парень, ничуть не походило на то, которое он заранее себе нафантазировал. Разумеется, Глеб ожидал увидеть нечто напоминающее зал управления атомной электростанцией: множество настенных приборов с подвижными стрелками, длинный и обязательно закругленный пульт с рычажками-ползунками, разноцветные сигнальными лампочки... телеэкраны над тем пультом, аварийные ревуны-сигнализаторы... в общем, ту самую мудреную обстановку, которую неоднократно наблюдал по телевизору. В мультсериале «Симпсоны».
Однако реальность здорово разочаровала Глеба, ничегошеньки-то интересного на втором этаже он и не обнаружил. Ну, пятиугольный мраморный стол посреди круглого зала; ну, три хрустальных шара в центре стола, в специальных углублениях, – вот и все, что могло иметь отношение к управлению магоконденсатором. Потому как остальное было для Глеба скучным и обыденным: пара настенных светильников под сводчатым потолком; за мраморным столом, у дальней стены, топчан с грудой одеял и армейской тумбочкой в изголовье. А неподалеку от тумбочки – картонный ящик, до половины забитый мусором и пустыми банками из-под пива.
По левую сторону от лестницы стояли обшарпанный холодильник и кухонная мойка с хромированным краном-гусаком. По правую – пара табуретов, возле которых валялась напольная вешалка со всяческим одежным хламом на ней.
Единственное, что по-настоящему удивило Глеба, так это то, что нигде не было видно Федула.
Глеб прошел к столу, не церемонясь положил на него сумки – стол он и есть стол, пусть даже колдовской – и, наказав бабаю организовать ужин, пошел искать гнома. Вернее, ставить на место вешалку – к тому времени груда одежек на полу зашевелилась и из-под нее, нехорошо ругаясь, выполз Федул.
– Рогами за шмотки зацепился, – вставая, прорычал гном. – Да кабы я знал, чем дело обернется, никогда и ни за что тот проклятый шлем не надел бы! Даже под страхом мотоциклетной аварии с черепно-мозговой катастрофой, – пнув напоследок вешалку грязной кроссовкой, Федул глянул в сторону колдовского стола, крикнул: «Вы чего там, совсем обалдели?!» и кинулся скидывать с него сумки. Благо Модест еще не успел начать сервировать ужин – как присосался к бутыли пива, так и замер, прикрыв от удовольствия глаза.
Федул вытащил из-под топчана складной столик, собрал его и, не доверяя более ни Глебу, ни Модесту, принялся самостоятельно распаковывать сумки. Как оказалось, прикупили гном и бабай много чего, в основном консервы – видимо, сказалась хаковская привычка питаться всухомятку – а также хлеб и солидный батон вареной колбасы. И, само собой, выпивку.
В этот раз пива было немного, всего две двухлитровки, причем одну уже заграбастал Модест. Зато присутствовал крепкий вермут, из самых дешевых: ароматизированный, в бутылках по ноль семь литра, который только алкоголики и покупают. Или безденежные искатели приключений.