Страница:
– Пить меньше надо, – рассмеялся Глеб. – Тогда и наростов не будет. Пробочных.
– А, пробки! – обрадовался Федул, – точно! Это мы вчера с Модестом корриду изображали, он мне их и нацепил, чтоб я его не поранил... Все, пьянству – бой! Да чтоб я еще хоть когда-нибудь вермута выпил, брр... – Гном попытался было содрать с рогов «наросты», но, убедившись, что пластиковые укупорки держатся намертво (видать, приклеились сладким вином), махнул рукой и, пробормотав: «После сниму», направился к мраморному столу. Где и остановился, пораженный увиденным.
– Оба-на! – возмущенно завопил гном, – это ж какие мерзавцы на стол бутылок понакидали и магошары вином залили?.. Ах, да! Вопрос снимается как несостоятельный, – Федул, ругаясь, протер шары влажной рубахой, скинул бутылки на пол и, проделав над хрустальными сферами несколько сложных пассов, вызвал знакомый Глебу нематериальный экран.
В этот раз никаких фривольных изображений с сопутствующим «Дас ист фантастиш!» на экране, к сожалению, не наблюдалось. А, то, что появилось внутри туманного квадрата, Глеба ничуть не обрадовало.
Над голыми полями и асфальтовой трассой синело чистое, утреннее небо: солнце у горизонта пылало как свежий, только что наколдованный фаерболл. Кусты вдоль трассы зеленели мелкими листиками, издали похожие на ядовитые хлорные облачка; дорожка, ведущая от трассы к башне-Слону, алела вымытыми кирпичами – ночью, по всей видимости, прошел дождь.
А неподалеку от башни, грамотно заняв огневые позиции – то есть укрывшись за двумя армейскими грузовиками – виднелись бойцы в камуфляжной полевой форме. Нацеленные на входную дверь стволы автоматов энтузиазма ни у Глеба, ни у Федула не вызвали.
Двое в камуфляжках, без оружия, но с кувалдами, сосредоточенно лупили в стальную плиту тяжелыми молотами: то ли хотели ее выбить, то ли, за неимением дверного звонка, пытались достучатся до находящихся в башне. Позади молотобойцев стоял, подбоченясь, еще один камуфляжный тип военной наружности – судя по начальственной позе, командир – с ведьминским шлемом в руке.
– Вот так гости, – гном недоумевающе почесал в затылке. – Знатные, туды их, и долгожданные... Какой черт их сюда принес? – он, сосредоточась, поводил над шарами ладошкой и тут же к изображению добавился звук: удары кувалдами теперь были слышны не только снизу, с первого этажа, но и с экрана.
– Я двустороннюю связь включил, – шепотом пояснил Федул Глебу, – сейчас общаться будем... Эй, вы кто такие и чего вам здесь надо? – рявкнул гном в экран. Громкость оказалась выведена на максимум: молотобойцы уронили кувалды и присели, озираясь по сторонам; командир невольно попятился, но тут же, взяв себя в руки, рявкнул ответно:
– Имперская военная полиция! Требую немедленно отрыть дверь и сдаться!
– С какого фига? – вежливо поинтересовался Федул, делая звук чуть потише. – Я – эльф добропорядочный и законопослушный, никаких вольностей себе не позволяю. И вообще занят регламентными работами на стратегически важном объекте! Прошу не мешать и свалить вон, во избежание неприятностей. Хау, я все сказал!
– Нам известно, – надрывно прокричал командир, – что в здании скрывается трое магиков-террористов, нарушивших запрет на применение сверхмощных маговоздействий в обычниковой части города! Вот подтверждение тому, что вся троица в башне, – он поднял вверх белый мотоциклетный шлем. – А также мы знаем об имеющемся у одного из магиков чрезвычайно опасном колдовском оружии. Потому требую немедленной выдачи государственных преступников в добровольном порядке, иначе ко всем находящимся в башне будут применены жесткие меры! Вплоть до расстрела без суда и следствия.
– Понятно. В дверь больше не ломитесь, мы должны обдумать ваше требование. – Федул выключил звук, нервно поскреб в бородке. – Это нас дядя Вано сдал, больше некому. Настучал про меня с бабаем и про твой, Глеб, серебряный кинжал... опять же, я при нем, при дяде Вано, сдуру сказал, куда мы едем. Эх, никому верить нельзя, даже тому, кому жизнь спасли!.. Хитник, чего делать-то будем? Ой как сдаваться не хочется, но шутки с имперской военной полицией... мнэ-э... могут для нас закончиться плохо. Очень плохо! Башню они, конечно, не вскроют, куда там, но если с их подачи против нас ополчатся все имперские спецслужбы, то мало никому не покажется. Особенно нам.
– Глеб, скажи Федулу, пусть даст увеличение, – внезапно потребовал Хитник. – Хочу морды штурмовиков получше разглядеть. Есть у меня некоторые сомнения-подозрения, – какие именно, мастер-хак уточнять не стал. Глеб передал гному пожелание Хитника: Федул пожал плечами, мол, не вижу смысла, но требование брателлы-хака выполнил.
На экране один за другим проплывали лица бойцов имперской военной полиции – колдовские шары давали отличное изображение, прямо таки портретное. Хоть фотографии делай, для стенда «Наши отличники боевой и политической подготовки».
– Эвона как, – вдруг удивленно сказали позади Глеба, – а я ж некоторых ребяток-то знаю! – парень оглянулся: вовремя очнувшийся бабай, нежно прижимая к груди невесть где и как сохраненную двухлитровку пива, тыкал указательным пальцем в экран:
– Вон тот, и тот... и этот, и те двое... и который с ведьминским шлемом, – они ж за последние месяцы много раз в моем парке бывали! Как обшмонают ангела Нифонта, так после обыска сразу в пивную – рядом ведь, удобно... Кажись, они из приспешников мага Савелия. Да, точно! Я их разговоры подслушивал, потому и в курсе.
– Я тоже человек восемь опознал, – голос у Хитника был напряженный, злой. – Боевики из «Творцов идей». Случалось видеть, когда с «творцами» сотрудничал, а зрительная память у меня отменная, – Глеб озвучил сказанное мастером-хаком и уже от себя прокомментировал очевидное:
– А ведь нихрена это не военная полиция! Жулики, блин, обманщики. Бандиты с автоматами... Думаю, они через нас хотят на голову Хитника выйти – типа использовать дураков, авось знают где она! Использовать да и порешить после, за ненужностью.
– Именно, – согласился Федул. – Разводят нас, гады, как лохов. Шиш им, а не сдаваться!
– Будем прорываться с боем? – глотнув пивка, обрадовался Модест. – Эт-можно, эт-хорошо! Люблю, однако, с бодуна в толковой драке поразмяться, очень оно здоровье восстанавливает, даже лучше, чем пиво. Мне бы только оглоблю потяжелей... Федул, у тебя есть оглобля?
– Тю на тебя, – отмахнулся гном, – придумал, затейник, с оглоблей на автоматы переть! Нет, мы сейчас бегом-бегом собираем все самое ценное, то есть оставшееся вино с закусью, и сваливаем отсюда нафиг.
– А что, в башне есть запасной выход? – с надеждой спросил Глеб. – Надеюсь, нам не придется делать подкоп из сортира на первом этаже. Да?
– Не придется, – подтвердил Федул, успокаивающе похлопывая Глеба по пояснице. – Мы весело, с песнями и ветерком, прямо из башни рванем на мотоцикле в Ничейные Земли! Проход я организую поближе к Музейной Тюрьме... хотя как получится, так и получится. Не до конкретной точности, брателло, – гном полез под стол, за брошенными туда вчера кульками-сумками.
Глеб вздохнул, подобрал возле опрокинутой вешалки свою куртку, кепку, и пошел помогать бабаю собирать «самое ценное».
Глава 10
– А, пробки! – обрадовался Федул, – точно! Это мы вчера с Модестом корриду изображали, он мне их и нацепил, чтоб я его не поранил... Все, пьянству – бой! Да чтоб я еще хоть когда-нибудь вермута выпил, брр... – Гном попытался было содрать с рогов «наросты», но, убедившись, что пластиковые укупорки держатся намертво (видать, приклеились сладким вином), махнул рукой и, пробормотав: «После сниму», направился к мраморному столу. Где и остановился, пораженный увиденным.
– Оба-на! – возмущенно завопил гном, – это ж какие мерзавцы на стол бутылок понакидали и магошары вином залили?.. Ах, да! Вопрос снимается как несостоятельный, – Федул, ругаясь, протер шары влажной рубахой, скинул бутылки на пол и, проделав над хрустальными сферами несколько сложных пассов, вызвал знакомый Глебу нематериальный экран.
В этот раз никаких фривольных изображений с сопутствующим «Дас ист фантастиш!» на экране, к сожалению, не наблюдалось. А, то, что появилось внутри туманного квадрата, Глеба ничуть не обрадовало.
Над голыми полями и асфальтовой трассой синело чистое, утреннее небо: солнце у горизонта пылало как свежий, только что наколдованный фаерболл. Кусты вдоль трассы зеленели мелкими листиками, издали похожие на ядовитые хлорные облачка; дорожка, ведущая от трассы к башне-Слону, алела вымытыми кирпичами – ночью, по всей видимости, прошел дождь.
А неподалеку от башни, грамотно заняв огневые позиции – то есть укрывшись за двумя армейскими грузовиками – виднелись бойцы в камуфляжной полевой форме. Нацеленные на входную дверь стволы автоматов энтузиазма ни у Глеба, ни у Федула не вызвали.
Двое в камуфляжках, без оружия, но с кувалдами, сосредоточенно лупили в стальную плиту тяжелыми молотами: то ли хотели ее выбить, то ли, за неимением дверного звонка, пытались достучатся до находящихся в башне. Позади молотобойцев стоял, подбоченясь, еще один камуфляжный тип военной наружности – судя по начальственной позе, командир – с ведьминским шлемом в руке.
– Вот так гости, – гном недоумевающе почесал в затылке. – Знатные, туды их, и долгожданные... Какой черт их сюда принес? – он, сосредоточась, поводил над шарами ладошкой и тут же к изображению добавился звук: удары кувалдами теперь были слышны не только снизу, с первого этажа, но и с экрана.
– Я двустороннюю связь включил, – шепотом пояснил Федул Глебу, – сейчас общаться будем... Эй, вы кто такие и чего вам здесь надо? – рявкнул гном в экран. Громкость оказалась выведена на максимум: молотобойцы уронили кувалды и присели, озираясь по сторонам; командир невольно попятился, но тут же, взяв себя в руки, рявкнул ответно:
– Имперская военная полиция! Требую немедленно отрыть дверь и сдаться!
– С какого фига? – вежливо поинтересовался Федул, делая звук чуть потише. – Я – эльф добропорядочный и законопослушный, никаких вольностей себе не позволяю. И вообще занят регламентными работами на стратегически важном объекте! Прошу не мешать и свалить вон, во избежание неприятностей. Хау, я все сказал!
– Нам известно, – надрывно прокричал командир, – что в здании скрывается трое магиков-террористов, нарушивших запрет на применение сверхмощных маговоздействий в обычниковой части города! Вот подтверждение тому, что вся троица в башне, – он поднял вверх белый мотоциклетный шлем. – А также мы знаем об имеющемся у одного из магиков чрезвычайно опасном колдовском оружии. Потому требую немедленной выдачи государственных преступников в добровольном порядке, иначе ко всем находящимся в башне будут применены жесткие меры! Вплоть до расстрела без суда и следствия.
– Понятно. В дверь больше не ломитесь, мы должны обдумать ваше требование. – Федул выключил звук, нервно поскреб в бородке. – Это нас дядя Вано сдал, больше некому. Настучал про меня с бабаем и про твой, Глеб, серебряный кинжал... опять же, я при нем, при дяде Вано, сдуру сказал, куда мы едем. Эх, никому верить нельзя, даже тому, кому жизнь спасли!.. Хитник, чего делать-то будем? Ой как сдаваться не хочется, но шутки с имперской военной полицией... мнэ-э... могут для нас закончиться плохо. Очень плохо! Башню они, конечно, не вскроют, куда там, но если с их подачи против нас ополчатся все имперские спецслужбы, то мало никому не покажется. Особенно нам.
– Глеб, скажи Федулу, пусть даст увеличение, – внезапно потребовал Хитник. – Хочу морды штурмовиков получше разглядеть. Есть у меня некоторые сомнения-подозрения, – какие именно, мастер-хак уточнять не стал. Глеб передал гному пожелание Хитника: Федул пожал плечами, мол, не вижу смысла, но требование брателлы-хака выполнил.
На экране один за другим проплывали лица бойцов имперской военной полиции – колдовские шары давали отличное изображение, прямо таки портретное. Хоть фотографии делай, для стенда «Наши отличники боевой и политической подготовки».
– Эвона как, – вдруг удивленно сказали позади Глеба, – а я ж некоторых ребяток-то знаю! – парень оглянулся: вовремя очнувшийся бабай, нежно прижимая к груди невесть где и как сохраненную двухлитровку пива, тыкал указательным пальцем в экран:
– Вон тот, и тот... и этот, и те двое... и который с ведьминским шлемом, – они ж за последние месяцы много раз в моем парке бывали! Как обшмонают ангела Нифонта, так после обыска сразу в пивную – рядом ведь, удобно... Кажись, они из приспешников мага Савелия. Да, точно! Я их разговоры подслушивал, потому и в курсе.
– Я тоже человек восемь опознал, – голос у Хитника был напряженный, злой. – Боевики из «Творцов идей». Случалось видеть, когда с «творцами» сотрудничал, а зрительная память у меня отменная, – Глеб озвучил сказанное мастером-хаком и уже от себя прокомментировал очевидное:
– А ведь нихрена это не военная полиция! Жулики, блин, обманщики. Бандиты с автоматами... Думаю, они через нас хотят на голову Хитника выйти – типа использовать дураков, авось знают где она! Использовать да и порешить после, за ненужностью.
– Именно, – согласился Федул. – Разводят нас, гады, как лохов. Шиш им, а не сдаваться!
– Будем прорываться с боем? – глотнув пивка, обрадовался Модест. – Эт-можно, эт-хорошо! Люблю, однако, с бодуна в толковой драке поразмяться, очень оно здоровье восстанавливает, даже лучше, чем пиво. Мне бы только оглоблю потяжелей... Федул, у тебя есть оглобля?
– Тю на тебя, – отмахнулся гном, – придумал, затейник, с оглоблей на автоматы переть! Нет, мы сейчас бегом-бегом собираем все самое ценное, то есть оставшееся вино с закусью, и сваливаем отсюда нафиг.
– А что, в башне есть запасной выход? – с надеждой спросил Глеб. – Надеюсь, нам не придется делать подкоп из сортира на первом этаже. Да?
– Не придется, – подтвердил Федул, успокаивающе похлопывая Глеба по пояснице. – Мы весело, с песнями и ветерком, прямо из башни рванем на мотоцикле в Ничейные Земли! Проход я организую поближе к Музейной Тюрьме... хотя как получится, так и получится. Не до конкретной точности, брателло, – гном полез под стол, за брошенными туда вчера кульками-сумками.
Глеб вздохнул, подобрал возле опрокинутой вешалки свою куртку, кепку, и пошел помогать бабаю собирать «самое ценное».
Глава 10
Утерянный холодильник обнаружился на первом этаже.
Уж как бабай с гномом ухитрились скинуть его с винтовой лестницы, Глеб так и не понял – по всем законам архитектуры холодильный шкаф должен был застрять еще на первом лестничном повороте, наглухо ту лестницу заблокировав. Как надежная баррикада против штурмующих второй этаж врагов.
Сейчас холодильник лежал на опрокинутом мотоцикле, с настежь распахнутой дверцей, мокрый от растаявшего в морозилке льда и с не разбившейся бутылкой вина внутри. Больше в холодильном шкафу ничего не обнаружилось.
– Ишь ты, четвертая нашлась, – радостно прогудел бабай, укладывая бутылку в сумку со снедью, – экие мы рачительные и запасливые оказались!
– Холодильник-то зачем выбросили? – спросил Глеб, ногой захлопывая дверцу.
– Шут его знает, – честно признался бабай, снимая покореженный шкаф с мотоцикла и припирая им входную дверь, – захотелось выкинуть, вот и выкинули. А про охлажденную бутылочку и забыли... Удачно получилось, право слово!
– Понятно, – Глеб подошел к стальной плите, приложил ухо, прислушался: за дверью было тихо – бойцы из «военной полиции» ждали окончательного решения гнома, взявшего короткий тайм-аут на размышление. Как оказалось, ждали не зря: громкий, усиленный магическими шарами глас Федула прогрохотал с башенной высоты:
– Мы сдаемся! Выйдем через пятнадцать минут. И еще – я убедительно прошу гражданина военного начальника ни в коем случае не надевать шлем, тот самый, что вы нашли. Тот, что у вас в руке.
– Это почему же? – мгновенно отозвался командир, Глеб узнал его по голосу. – В чем дело?
– В том, что это прибор ментального управления входной дверью, – с запинкой, нехотя ответил гном. – Я его случайно обронил, впопыхах... Если дверь откроется до завершения регламентного заклинания, то может разладится вся тонкая настройка магошаров! А вот через четверть часа мы...
– Да плевать я хотел на твои магошары и на их настройку, – оборвал монолог Федула ретивый командир, – ребята, готовьтесь, сейчас дверь откроется!
– Нет, только не это! – в ужасе возопил за стальной плитой громовой глас и стало тихо: вредный гном отключил двустороннюю связь.
В тот же миг у стены, аккурат между дверью и кирпичной будочкой, возник квадратный проем – достаточно большой, чтобы в него мог въехать мотоцикл с пассажирами. Внутри проема клубился сине-фиолетовый, похожий на грозовую тучу плотный туман; в тумане отчетливо посверкивали то ли серебряные паутинки, то ли высоковольтные разряды.
– Нам что, в эту мутотень лезть? – насторожился бабай. – Того и гляди, прибьет всех насмерть и чего потом делать? – однако поставил мотоцикл на колеса, уселся на водительское место и, хоть не с первого раза, но завел двигатель. После сокрушительного холодильникового удара машина выглядела неважно: один рулевой рог крепко повело в сторону, на бензобаке образовалась глубокая вмятина и отвалился багажник; в гуле работающего двигателя явственно прослушивались неуместные постукивания и тонкий, заунывный скрежет.
– Не мотоцикл, а катастрофа на бензиновом ходу, – с сожалением покачал головой Модест. – Убьемся, как есть убьемся, – и повесил сумку с вином-закуской на руль.
По лестнице, едва ли не в припрыжку, спустился чем-то донельзя довольный Федул и, потирая ладони, радостно возвестил:
– Ха, камуфляжный дурень купился как миленький! Нахлобучил шлем и ждет, когда дверь откроется. Вот же кретин, гы-гы!
– Зачем ты его эдак, а? – бабай застегнул свою зековскую фуфайку на все пуговицы, приглашающе похлопал ладонью по сиденью позади себя. – Лучше бы прибил громобойно через шары, все ж позору меньше. Почетная смерть от колдовских сил, похороны по высшему разряду, то да се... Хотя, конечно, брать грех на душу не желательно.
– Обойдется без почетностей, – ухмыльнулся гном. – Не все ж мне одному рогатостью маяться, – и тут за дверью раздался отчаянный, приглушенный толстым металлом вопль, словно кому-то выдернули зуб без обязательной местной анестезии.
– О, сработало, – захихикал гном.
– За свою жизнь я слышал подобный крик всего лишь дважды, – задумчиво поделился Хитник с Глебом. – Один раз когда хакнутый мной банковский колдун вдруг осознал, что произошло с его маго-кассой. Мда-а...
– А второй? – Глеб уселся позади Федула, ухватился за ватные модестовы бока.
– Когда мне принесли годовую налоговую декларацию с подсчетом всех моих официальных и, самое кошмарное, неофициальных заработков, – мрачно ответил Хитник. – Вместе со списком сделанных мной за год дорогостоящих покупок... Кричал, разумеется, я.
Кстати, потому-то с тех пор у меня во всех окнах и установлены поляризованные бронестекла. А в рабочей комнате так вообще фанерой заколочено! Чтобы, значит, никто не мог за мной подглядывать-контролировать, – мастер-хак сердито закряхтел, терзаемый яркими воспоминаниями.
– Огонь! – яростно проревели за дверью и по стальной плите забарабанили автоматные пули. – Отставить! Гранаты! Использовать противотанковые гранаты! Приготовить минный фугас!
– Упс, – хлопотливо молвил гном, – сейчас здесь станет очень шумно, пора сваливать. Бабай, скоренько жми на газ! – Мотоцикл взревел и неожиданным козлиным скачком прыгнул в сине-фиолетовый туман; у Глеба захватило дух и он невольно зажмурился. А когда открыл глаза, то оказалось, что реальность изменилась. Причем настолько, что Глеб поначалу засомневался – а реальна ли та реальность? Может, он до сих пор лежит в никаком состоянии на топчане у Федула... или валяется у стальной двери, оглушенный фугасным взрывом?
Мотоцикл, тарахтя и постреливая сизыми выхлопами из пробитого глушителя, ехал по широкой бетонной дороге. Слева от нее синело море, тихое, ровное – синело, тая вдалеке в белесой дымке: горизонта у моря не наблюдалось. Справа поднимался крутой холм, густо поросший зеленым кустарником до самой вершины – вершина тоже пропадала в мутной пелене – и тянулся тот холм вдоль дороги далеко-далеко, в конце концов исчезая в призрачно-белом мареве.
Небо над головой мотоциклистов яркостью красок не поражало: все та же белесая дымка, похожая на разбавленное молоко; где-то там, за дымкой, висело не видимое с земли солнце. Небесная пелена давала рассеянный бестеневой свет – казалось, что мотоцикл едет в громадном, стильно оформленном туннеле с бесчисленным количеством матовых светильников на потолке.
Было жарко; встречный ветер пах морскими водорослями, цветами и горячим бетоном. Судя по всему, в Ничейных Землях стояла самая что ни на есть летняя пора, июль, в крайнем случае начало августа.
Глеб оглянулся проверить, что случилось с колдовским проходом, не лезут ли в него разудалые бойцы «военной полиции» под предводительством свежерогатого командира – а ну как сумели раскупорить башню противотанковыми гранатами? Магия магией, но и фугасы с гранатами тоже вещь не слабая...
Никакого прохода из башни-Слона в Ничейные Земли не было. Позади мотоцикла тянулась пустынная лента дороги, повторяя изгибы берегового рельефа и теряясь вдали все в том же дивном мареве.
– Кранты! – в ужасе воскликнул Глеб, едва не грохнувшись с мотоцикла от полноты чувств, – все пропало! Мы не сможем вернуться назад! – Гном тоже оглянулся, сказал: «Пфе, какая ерунда» и ткнул Модеста кулаком в спину, мол, езжай, не отвлекайся на всякие глупые выкрики. Впрочем, Модест и не собирался отвлекаться – он был занят управлением покалеченного мотоцикла: ехать с погнутым рулем на приличной скорости задача не из легких, не каждому водителю по силам! Разве что бабаям с их упорством и философским отношением к жизни.
– Выберемся, не боись, – с минутной задержкой отреагировал Модест на панические выкрики Глеба, – Федул умный, чего-нибудь да придумает. В крайнем случае обустроимся где получше, заведем хозяйство с коровой и самогонным аппаратом... Ха, все будет хорошо!
– Утешил, спасибо, – язвительно поблагодарил Глеб. – Отличная перспектива! Лучше не придумаешь.
– А то, – рассеянно согласился Модест: сарказма в ответе парня он не расслышал. – Ээ... слушай, Федул, а где мы, собственно, оказались? – Глеб только сейчас сообразил, что Модест абсолютно не в курсе о цели экспедиции. Ну не рассказали ему, забыли. Не до того было.
– А мы, Модестушка, сейчас по Ничейным Землям едем, – любезно пояснил гном, – может, слыхал о таких? Едем в поисках Музейной Тюрьмы, которую собираемся ограбить. Там, видишь ли, хранится голова моего друга и брателлы мастера-хака по имени Хитник. Вот ту голову нам и надо выкрасть, чтобы приставить к телу и оживить брателлу Хитника. Который сейчас обитает духовно в сознании брателлы Глеба.
– Ага, – сказал бабай, – эвона как... Чего?!! – Модест скинул газ и затормозил. – Погодь-погодь, ты, часом, не шутишь? – бабай, неудобно развернувшись, в ужасе уставился на Федула. – Ничейные Земли, тюремная зона Империи... я слышал, как ты упоминал о них, но совсем не думал, что мы туда двинем.
– Ну, извини, – виновато развел ручками гном, – за ночной выпивкой и бандюковским нападением на башню как-то не довелось поговорить о деле. Не случилось! А что, – вкрадчиво поинтересовался Федул, – ты бы согласился поехать?
– Никогда! – твердо ответил бабай, – я с ума пока не сошел.
– Вот видишь, – усмехнулся гном. – А теперь ты тут и тебя ждут всякие занятные приключения. И, между прочим, хорошая оплата по окончанию дела – уверен, Хитник жмотничать не станет! – а денежки, подозреваю, тебе край как нужны.
– Нужны, – остывая, буркнул Модест. – Но не таким же окаянным способом заработанные... А если я здесь погибну, э? Да кому ж тогда те деньги потребуются – мне, погибшему, они до лампочки станут!
– Только не надо упаднических настроений, не надо, – бодро заявил Федул, – ты лучше бери пример с Глеба, вот уж кому достается: у него в голове сидит мастер-хак с кучей заархивированных колдунов, за которыми охотятся ученики и сообщники мага Савелия вместе с боевиками «Творцов идей»! И ничего, не страдает человек, а смотрит в жизненную даль с присущим ему оптимизмом.
– Скорее, с присущим ему пофигизмом и наплевательством, – рассмеялся мастер-хак; но реплику его никто, кроме Глеба, не услышал.
– Эх, поведешься с тобой, обязательно в какую-нибудь гадскую историю вляпаешься, – с горечью произнес Модест, снял войлочную шапку, утер ею лицо и невпопад пожаловался:
– Жарко, елы-палы. Что ли, выбросить теплую одежду? – он размахнулся было швырнуть «буденовку» в кусты, но Федул вовремя поймал его за руку – вскочил с ногами на сиденье и поймал.
– Не вздумай, – предостерег опытный гном. – Это здесь лето, а на каком другом участке Ничейных Земель запросто может оказаться зима! Они ж, участки, совершенно произвольно состыкованы, не по территориальному признаку, а по магическому, лично мне непонятному.
– А тебе откуда известно? – полюбопытствовал Глеб. – Сдается мне, Федул, ты знаешь о Ничейных Землях куда как больше, чем нам говоришь.
– Еще бы мне не знать, – фыркнул гном, садясь на место. – Ты забыл на кого я работаю? Разумеется я беседовал с теми, кто с моей помощью возвращался из Ничейных Земель! Типа, познавательно – вдруг сам туда загремишь?
– Понятно, – Глеб похлопал Федула по спине, – значит, помогал преступникам удирать на волю? Способствовал колдовскому переходу из тюремной зоны в свободную, да? Круто, ничего не скажешь.
– Я думаю, что беседа на эту тему вредна и неуместна, – проворчал бабай, трогая с места. – По мне чем меньше знаешь, тем спокойней живешь. Ты, Федул, одно скажи: как мы из Ничейных Земель выбираться будем, когда дело сделаем?
– Уж как-нибудь, – уклончиво ответил гном. – Но не через мое переходное окно, факт! Я его напрочь заблокировал, во избежание погони. Мало того, включил магошары на стирание всей имеющейся в них частной информации – раз Савелий и «творцы» решили попасть в башню, то рано или поздно все равно влезут... Зачем же им оставлять ценную инфу о том, что и когда происходило в Слоне? Вовсе оно не нужно.
– Молодец, – одобрил услышанное Хитник. – Разумное решение. Меня только одно удручает – то, что наш раздолбай Федул не предусмотрел отходных вариантов из Ничейных Земель... Впрочем, если бы он их предусмотрел, это был бы уже не Федул, – мастер-хак саркастически рассмеялся. – В общем, нам не остается ничего иного, как влезть в Музейную Тюрьму и действовать дальше по обстоятельствам. Главное, как говорил Наполеон, ввязаться в бой, а там видно будет!
– То ж Наполеон, – закручинился Глеб. – И вспомни, чем его бои в конце концов закончились...
Мотоцикл ехал, часто постреливая глушителем; бабай, занятый управлением, смотрел только на ближний участок дороги, под переднее колесо – не приведи случай на крупный камень налететь, всмятку разобьются! Тем более без защитных шлемов, тут одними синяками и шишками не отделаться.
Гном вертел головой по сторонам, разглядывая то море и редких чаек над ним, то холм с кустарниками – вслух размышляя о том, какая растительность преобладает в этих местах и растут ли в Ничейных Землях ячмень с хмелем? И варят ли местные аборигены пиво? Вопрос этот для Федула был не праздный, можно сказать наиглавнейший и животрепещущий: перед поездкой Модест выдул все оставшееся пиво, а похмеляться вермутом у гнома душа не лежала.
Потому заставу – с островерхой зеленой будкой возле холма и перекрывшим дорогу черно-белым шлагбаумом – первым заметил Глеб. Застава, вынырнув из молочного тумана, быстро приближалась: еще немного, и мотоцикл протаранил бы полосатый шлагбаум со всеми последующими аварийными неприятностями.
– Модест, тпру! – испуганно заорал Глеб, – дави тормоз! – Бабай от неожиданности и надавил, со всей дури... Что-что, а тормоза у мотоцикла работали исправно. Даже чересчур исправно: двухколесную машину повело юзом, она налетела на холм, выкинув седоков в упругие кусты, упала на бок и, вращаясь, унеслась на песчаный пляж – далеко, почти к самой воде. Следом за покалеченным мотоциклом протянулся длинный мокрый след, в воздухе резко запахло бензином; чуть погодя мотоцикл загорелся. А еще секунд через десять гулко бабахнул взорвавшийся бензобак.
– Кажется, откатались, – вставая и отряхивая от листьев грязную куртку, мрачно заметил Глеб. – Все живы-здоровы? Раненых, убитых нету? – он нашел свою поцарапанную в падении кожаную кепку, поднял и натянул ее чуть ли не на нос – отчего немедленно стал похож на побитого бдительными гражданами шпиона.
– Вроде нету, – гном, покряхтывая, выбрался из кустов на дорогу, обтер пятерней бородку от мусора, охлопал от пыли черный свитер, джинсы, после огляделся, и вдруг, вспомнив важное, запаниковал:
– Сумка! Где сумка с вином? Ежели бутылки расколотились, то сейчас будут и раненые, и убитые! Я за себя не ручаюсь.
– Здесь сумарь, рядом лежит, – подал голос бабай, выныривая из зарослей и поднимаясь в полный рост. – Целехонький! Честное слово, вот так, поневоле, поверишь в чудеса, – Модест продемонстрировал сумку в поднятой руке. – Стакан только разбился, да хрен с ним, – бабай, топча лаптями зеленые насаждения и побрякивая спасенными бутылками, вышел на бетонную полосу.
– Хм. А разве магия и чудеса не одно и тоже? – потирая ушибленное плечо, удивился Глеб. – Как можно не верить в то, с чем сталкиваешься каждый день?
– Э, нет, – учительским тоном изрек Хитник. – Магия, любознательный ты наш, это то, что творится сознательно, направленно. А чудеса – то, что происходит само по себе, ни от кого не зависяще! Причем бывают чудеса как полезные, так и вредные. Скажем, нынешнее – чрезвычайно полезное... для Федула, – уточнил мастер-хак.
– Тогда, получается, твое освобождение из лепреконовской тюрьмы тоже можно назвать чудом? – поразмыслив, спросил Глеб.
– Наверное, – неуверенно ответил Хитник. – А что?
– Да уж больно вредное оно оказалось. Для меня, – ехидно сказал парень; мастер-хак насмешливо хмыкнул. И сказал:
– Кстати о чудесах: глянь-ка, какое чудо-юдо торчит за шлагбаумом! Вот уж действительно удивительное рядом...
Только сейчас Глеб обратил внимание на то, что нынче они не одни – за полосатым брусом, на фоне перекрывшего дорогу белого тумана, уперев железные руки в железные бока стоял и смотрел на помятую троицу то ли рыцарь, то ли робот, поди разберись кто именно. Потому что ростом наблюдатель был выше немаленького бабая почти на голову; начищенные шлем с опущенным забралом, панцирь, рукава и перчатки посверкивали в рассеянном небесном свете холодным льдистым сиянием. На поясе железного наблюдателя висел меч в потертых ножнах, а ниже пояса, там где заканчивалась броня, красовалась металлическая «юбочка» из подвижных пластин. Из-под «юбочки» виднелись добротные кожаные штаны с упрятанными в голенища мягких сапог штанинами.
– Нет, не робот, – облегченно сказал сам себе Глеб. – Роботы в штанах и сапогах не ходят, не их стиль. Эгей, товарищ начальник, вы кто, пограничник? – парень бесстрашно подошел к шлагбауму, однако не настолько близко, чтобы в случае чего получить по голове твердым кулаком. Как подсказывал Глебу жизненный опыт, от здоровяков размером со шкаф-купе, тем более одетых в железное, благоразумнее держаться несколько на расстоянии. И быть готовым в любой момент задать стрекача.
– Граничник, – согласно покачнулся шлем; низкий голос «товарища начальника» напоминал пароходный гудок, работающий на малой, экономной мощности – что могло случиться, рявкни железный здоровяк во всю глотку, Глеб и думать не хотел. Оглохнуть, верно, не оглохнешь, но небольшую контузию наверняка получишь.
– Меня зовут Глеб, – представился парень, – а это Федул и Модест, – он указал на подошедших к нему друзей. – Эльф, так сказать, и бабай. Мы – мирные путешественники.
– Именно путешественники! – задрав голову пронзительно завопил гном, словно граничник находился на десятом этаже высотной многоэтажки или страдал хроническим тугоухием, – именно мирные, не подумайте чего другого!
Уж как бабай с гномом ухитрились скинуть его с винтовой лестницы, Глеб так и не понял – по всем законам архитектуры холодильный шкаф должен был застрять еще на первом лестничном повороте, наглухо ту лестницу заблокировав. Как надежная баррикада против штурмующих второй этаж врагов.
Сейчас холодильник лежал на опрокинутом мотоцикле, с настежь распахнутой дверцей, мокрый от растаявшего в морозилке льда и с не разбившейся бутылкой вина внутри. Больше в холодильном шкафу ничего не обнаружилось.
– Ишь ты, четвертая нашлась, – радостно прогудел бабай, укладывая бутылку в сумку со снедью, – экие мы рачительные и запасливые оказались!
– Холодильник-то зачем выбросили? – спросил Глеб, ногой захлопывая дверцу.
– Шут его знает, – честно признался бабай, снимая покореженный шкаф с мотоцикла и припирая им входную дверь, – захотелось выкинуть, вот и выкинули. А про охлажденную бутылочку и забыли... Удачно получилось, право слово!
– Понятно, – Глеб подошел к стальной плите, приложил ухо, прислушался: за дверью было тихо – бойцы из «военной полиции» ждали окончательного решения гнома, взявшего короткий тайм-аут на размышление. Как оказалось, ждали не зря: громкий, усиленный магическими шарами глас Федула прогрохотал с башенной высоты:
– Мы сдаемся! Выйдем через пятнадцать минут. И еще – я убедительно прошу гражданина военного начальника ни в коем случае не надевать шлем, тот самый, что вы нашли. Тот, что у вас в руке.
– Это почему же? – мгновенно отозвался командир, Глеб узнал его по голосу. – В чем дело?
– В том, что это прибор ментального управления входной дверью, – с запинкой, нехотя ответил гном. – Я его случайно обронил, впопыхах... Если дверь откроется до завершения регламентного заклинания, то может разладится вся тонкая настройка магошаров! А вот через четверть часа мы...
– Да плевать я хотел на твои магошары и на их настройку, – оборвал монолог Федула ретивый командир, – ребята, готовьтесь, сейчас дверь откроется!
– Нет, только не это! – в ужасе возопил за стальной плитой громовой глас и стало тихо: вредный гном отключил двустороннюю связь.
В тот же миг у стены, аккурат между дверью и кирпичной будочкой, возник квадратный проем – достаточно большой, чтобы в него мог въехать мотоцикл с пассажирами. Внутри проема клубился сине-фиолетовый, похожий на грозовую тучу плотный туман; в тумане отчетливо посверкивали то ли серебряные паутинки, то ли высоковольтные разряды.
– Нам что, в эту мутотень лезть? – насторожился бабай. – Того и гляди, прибьет всех насмерть и чего потом делать? – однако поставил мотоцикл на колеса, уселся на водительское место и, хоть не с первого раза, но завел двигатель. После сокрушительного холодильникового удара машина выглядела неважно: один рулевой рог крепко повело в сторону, на бензобаке образовалась глубокая вмятина и отвалился багажник; в гуле работающего двигателя явственно прослушивались неуместные постукивания и тонкий, заунывный скрежет.
– Не мотоцикл, а катастрофа на бензиновом ходу, – с сожалением покачал головой Модест. – Убьемся, как есть убьемся, – и повесил сумку с вином-закуской на руль.
По лестнице, едва ли не в припрыжку, спустился чем-то донельзя довольный Федул и, потирая ладони, радостно возвестил:
– Ха, камуфляжный дурень купился как миленький! Нахлобучил шлем и ждет, когда дверь откроется. Вот же кретин, гы-гы!
– Зачем ты его эдак, а? – бабай застегнул свою зековскую фуфайку на все пуговицы, приглашающе похлопал ладонью по сиденью позади себя. – Лучше бы прибил громобойно через шары, все ж позору меньше. Почетная смерть от колдовских сил, похороны по высшему разряду, то да се... Хотя, конечно, брать грех на душу не желательно.
– Обойдется без почетностей, – ухмыльнулся гном. – Не все ж мне одному рогатостью маяться, – и тут за дверью раздался отчаянный, приглушенный толстым металлом вопль, словно кому-то выдернули зуб без обязательной местной анестезии.
– О, сработало, – захихикал гном.
– За свою жизнь я слышал подобный крик всего лишь дважды, – задумчиво поделился Хитник с Глебом. – Один раз когда хакнутый мной банковский колдун вдруг осознал, что произошло с его маго-кассой. Мда-а...
– А второй? – Глеб уселся позади Федула, ухватился за ватные модестовы бока.
– Когда мне принесли годовую налоговую декларацию с подсчетом всех моих официальных и, самое кошмарное, неофициальных заработков, – мрачно ответил Хитник. – Вместе со списком сделанных мной за год дорогостоящих покупок... Кричал, разумеется, я.
Кстати, потому-то с тех пор у меня во всех окнах и установлены поляризованные бронестекла. А в рабочей комнате так вообще фанерой заколочено! Чтобы, значит, никто не мог за мной подглядывать-контролировать, – мастер-хак сердито закряхтел, терзаемый яркими воспоминаниями.
– Огонь! – яростно проревели за дверью и по стальной плите забарабанили автоматные пули. – Отставить! Гранаты! Использовать противотанковые гранаты! Приготовить минный фугас!
– Упс, – хлопотливо молвил гном, – сейчас здесь станет очень шумно, пора сваливать. Бабай, скоренько жми на газ! – Мотоцикл взревел и неожиданным козлиным скачком прыгнул в сине-фиолетовый туман; у Глеба захватило дух и он невольно зажмурился. А когда открыл глаза, то оказалось, что реальность изменилась. Причем настолько, что Глеб поначалу засомневался – а реальна ли та реальность? Может, он до сих пор лежит в никаком состоянии на топчане у Федула... или валяется у стальной двери, оглушенный фугасным взрывом?
Мотоцикл, тарахтя и постреливая сизыми выхлопами из пробитого глушителя, ехал по широкой бетонной дороге. Слева от нее синело море, тихое, ровное – синело, тая вдалеке в белесой дымке: горизонта у моря не наблюдалось. Справа поднимался крутой холм, густо поросший зеленым кустарником до самой вершины – вершина тоже пропадала в мутной пелене – и тянулся тот холм вдоль дороги далеко-далеко, в конце концов исчезая в призрачно-белом мареве.
Небо над головой мотоциклистов яркостью красок не поражало: все та же белесая дымка, похожая на разбавленное молоко; где-то там, за дымкой, висело не видимое с земли солнце. Небесная пелена давала рассеянный бестеневой свет – казалось, что мотоцикл едет в громадном, стильно оформленном туннеле с бесчисленным количеством матовых светильников на потолке.
Было жарко; встречный ветер пах морскими водорослями, цветами и горячим бетоном. Судя по всему, в Ничейных Землях стояла самая что ни на есть летняя пора, июль, в крайнем случае начало августа.
Глеб оглянулся проверить, что случилось с колдовским проходом, не лезут ли в него разудалые бойцы «военной полиции» под предводительством свежерогатого командира – а ну как сумели раскупорить башню противотанковыми гранатами? Магия магией, но и фугасы с гранатами тоже вещь не слабая...
Никакого прохода из башни-Слона в Ничейные Земли не было. Позади мотоцикла тянулась пустынная лента дороги, повторяя изгибы берегового рельефа и теряясь вдали все в том же дивном мареве.
– Кранты! – в ужасе воскликнул Глеб, едва не грохнувшись с мотоцикла от полноты чувств, – все пропало! Мы не сможем вернуться назад! – Гном тоже оглянулся, сказал: «Пфе, какая ерунда» и ткнул Модеста кулаком в спину, мол, езжай, не отвлекайся на всякие глупые выкрики. Впрочем, Модест и не собирался отвлекаться – он был занят управлением покалеченного мотоцикла: ехать с погнутым рулем на приличной скорости задача не из легких, не каждому водителю по силам! Разве что бабаям с их упорством и философским отношением к жизни.
– Выберемся, не боись, – с минутной задержкой отреагировал Модест на панические выкрики Глеба, – Федул умный, чего-нибудь да придумает. В крайнем случае обустроимся где получше, заведем хозяйство с коровой и самогонным аппаратом... Ха, все будет хорошо!
– Утешил, спасибо, – язвительно поблагодарил Глеб. – Отличная перспектива! Лучше не придумаешь.
– А то, – рассеянно согласился Модест: сарказма в ответе парня он не расслышал. – Ээ... слушай, Федул, а где мы, собственно, оказались? – Глеб только сейчас сообразил, что Модест абсолютно не в курсе о цели экспедиции. Ну не рассказали ему, забыли. Не до того было.
– А мы, Модестушка, сейчас по Ничейным Землям едем, – любезно пояснил гном, – может, слыхал о таких? Едем в поисках Музейной Тюрьмы, которую собираемся ограбить. Там, видишь ли, хранится голова моего друга и брателлы мастера-хака по имени Хитник. Вот ту голову нам и надо выкрасть, чтобы приставить к телу и оживить брателлу Хитника. Который сейчас обитает духовно в сознании брателлы Глеба.
– Ага, – сказал бабай, – эвона как... Чего?!! – Модест скинул газ и затормозил. – Погодь-погодь, ты, часом, не шутишь? – бабай, неудобно развернувшись, в ужасе уставился на Федула. – Ничейные Земли, тюремная зона Империи... я слышал, как ты упоминал о них, но совсем не думал, что мы туда двинем.
– Ну, извини, – виновато развел ручками гном, – за ночной выпивкой и бандюковским нападением на башню как-то не довелось поговорить о деле. Не случилось! А что, – вкрадчиво поинтересовался Федул, – ты бы согласился поехать?
– Никогда! – твердо ответил бабай, – я с ума пока не сошел.
– Вот видишь, – усмехнулся гном. – А теперь ты тут и тебя ждут всякие занятные приключения. И, между прочим, хорошая оплата по окончанию дела – уверен, Хитник жмотничать не станет! – а денежки, подозреваю, тебе край как нужны.
– Нужны, – остывая, буркнул Модест. – Но не таким же окаянным способом заработанные... А если я здесь погибну, э? Да кому ж тогда те деньги потребуются – мне, погибшему, они до лампочки станут!
– Только не надо упаднических настроений, не надо, – бодро заявил Федул, – ты лучше бери пример с Глеба, вот уж кому достается: у него в голове сидит мастер-хак с кучей заархивированных колдунов, за которыми охотятся ученики и сообщники мага Савелия вместе с боевиками «Творцов идей»! И ничего, не страдает человек, а смотрит в жизненную даль с присущим ему оптимизмом.
– Скорее, с присущим ему пофигизмом и наплевательством, – рассмеялся мастер-хак; но реплику его никто, кроме Глеба, не услышал.
– Эх, поведешься с тобой, обязательно в какую-нибудь гадскую историю вляпаешься, – с горечью произнес Модест, снял войлочную шапку, утер ею лицо и невпопад пожаловался:
– Жарко, елы-палы. Что ли, выбросить теплую одежду? – он размахнулся было швырнуть «буденовку» в кусты, но Федул вовремя поймал его за руку – вскочил с ногами на сиденье и поймал.
– Не вздумай, – предостерег опытный гном. – Это здесь лето, а на каком другом участке Ничейных Земель запросто может оказаться зима! Они ж, участки, совершенно произвольно состыкованы, не по территориальному признаку, а по магическому, лично мне непонятному.
– А тебе откуда известно? – полюбопытствовал Глеб. – Сдается мне, Федул, ты знаешь о Ничейных Землях куда как больше, чем нам говоришь.
– Еще бы мне не знать, – фыркнул гном, садясь на место. – Ты забыл на кого я работаю? Разумеется я беседовал с теми, кто с моей помощью возвращался из Ничейных Земель! Типа, познавательно – вдруг сам туда загремишь?
– Понятно, – Глеб похлопал Федула по спине, – значит, помогал преступникам удирать на волю? Способствовал колдовскому переходу из тюремной зоны в свободную, да? Круто, ничего не скажешь.
– Я думаю, что беседа на эту тему вредна и неуместна, – проворчал бабай, трогая с места. – По мне чем меньше знаешь, тем спокойней живешь. Ты, Федул, одно скажи: как мы из Ничейных Земель выбираться будем, когда дело сделаем?
– Уж как-нибудь, – уклончиво ответил гном. – Но не через мое переходное окно, факт! Я его напрочь заблокировал, во избежание погони. Мало того, включил магошары на стирание всей имеющейся в них частной информации – раз Савелий и «творцы» решили попасть в башню, то рано или поздно все равно влезут... Зачем же им оставлять ценную инфу о том, что и когда происходило в Слоне? Вовсе оно не нужно.
– Молодец, – одобрил услышанное Хитник. – Разумное решение. Меня только одно удручает – то, что наш раздолбай Федул не предусмотрел отходных вариантов из Ничейных Земель... Впрочем, если бы он их предусмотрел, это был бы уже не Федул, – мастер-хак саркастически рассмеялся. – В общем, нам не остается ничего иного, как влезть в Музейную Тюрьму и действовать дальше по обстоятельствам. Главное, как говорил Наполеон, ввязаться в бой, а там видно будет!
– То ж Наполеон, – закручинился Глеб. – И вспомни, чем его бои в конце концов закончились...
Мотоцикл ехал, часто постреливая глушителем; бабай, занятый управлением, смотрел только на ближний участок дороги, под переднее колесо – не приведи случай на крупный камень налететь, всмятку разобьются! Тем более без защитных шлемов, тут одними синяками и шишками не отделаться.
Гном вертел головой по сторонам, разглядывая то море и редких чаек над ним, то холм с кустарниками – вслух размышляя о том, какая растительность преобладает в этих местах и растут ли в Ничейных Землях ячмень с хмелем? И варят ли местные аборигены пиво? Вопрос этот для Федула был не праздный, можно сказать наиглавнейший и животрепещущий: перед поездкой Модест выдул все оставшееся пиво, а похмеляться вермутом у гнома душа не лежала.
Потому заставу – с островерхой зеленой будкой возле холма и перекрывшим дорогу черно-белым шлагбаумом – первым заметил Глеб. Застава, вынырнув из молочного тумана, быстро приближалась: еще немного, и мотоцикл протаранил бы полосатый шлагбаум со всеми последующими аварийными неприятностями.
– Модест, тпру! – испуганно заорал Глеб, – дави тормоз! – Бабай от неожиданности и надавил, со всей дури... Что-что, а тормоза у мотоцикла работали исправно. Даже чересчур исправно: двухколесную машину повело юзом, она налетела на холм, выкинув седоков в упругие кусты, упала на бок и, вращаясь, унеслась на песчаный пляж – далеко, почти к самой воде. Следом за покалеченным мотоциклом протянулся длинный мокрый след, в воздухе резко запахло бензином; чуть погодя мотоцикл загорелся. А еще секунд через десять гулко бабахнул взорвавшийся бензобак.
– Кажется, откатались, – вставая и отряхивая от листьев грязную куртку, мрачно заметил Глеб. – Все живы-здоровы? Раненых, убитых нету? – он нашел свою поцарапанную в падении кожаную кепку, поднял и натянул ее чуть ли не на нос – отчего немедленно стал похож на побитого бдительными гражданами шпиона.
– Вроде нету, – гном, покряхтывая, выбрался из кустов на дорогу, обтер пятерней бородку от мусора, охлопал от пыли черный свитер, джинсы, после огляделся, и вдруг, вспомнив важное, запаниковал:
– Сумка! Где сумка с вином? Ежели бутылки расколотились, то сейчас будут и раненые, и убитые! Я за себя не ручаюсь.
– Здесь сумарь, рядом лежит, – подал голос бабай, выныривая из зарослей и поднимаясь в полный рост. – Целехонький! Честное слово, вот так, поневоле, поверишь в чудеса, – Модест продемонстрировал сумку в поднятой руке. – Стакан только разбился, да хрен с ним, – бабай, топча лаптями зеленые насаждения и побрякивая спасенными бутылками, вышел на бетонную полосу.
– Хм. А разве магия и чудеса не одно и тоже? – потирая ушибленное плечо, удивился Глеб. – Как можно не верить в то, с чем сталкиваешься каждый день?
– Э, нет, – учительским тоном изрек Хитник. – Магия, любознательный ты наш, это то, что творится сознательно, направленно. А чудеса – то, что происходит само по себе, ни от кого не зависяще! Причем бывают чудеса как полезные, так и вредные. Скажем, нынешнее – чрезвычайно полезное... для Федула, – уточнил мастер-хак.
– Тогда, получается, твое освобождение из лепреконовской тюрьмы тоже можно назвать чудом? – поразмыслив, спросил Глеб.
– Наверное, – неуверенно ответил Хитник. – А что?
– Да уж больно вредное оно оказалось. Для меня, – ехидно сказал парень; мастер-хак насмешливо хмыкнул. И сказал:
– Кстати о чудесах: глянь-ка, какое чудо-юдо торчит за шлагбаумом! Вот уж действительно удивительное рядом...
Только сейчас Глеб обратил внимание на то, что нынче они не одни – за полосатым брусом, на фоне перекрывшего дорогу белого тумана, уперев железные руки в железные бока стоял и смотрел на помятую троицу то ли рыцарь, то ли робот, поди разберись кто именно. Потому что ростом наблюдатель был выше немаленького бабая почти на голову; начищенные шлем с опущенным забралом, панцирь, рукава и перчатки посверкивали в рассеянном небесном свете холодным льдистым сиянием. На поясе железного наблюдателя висел меч в потертых ножнах, а ниже пояса, там где заканчивалась броня, красовалась металлическая «юбочка» из подвижных пластин. Из-под «юбочки» виднелись добротные кожаные штаны с упрятанными в голенища мягких сапог штанинами.
– Нет, не робот, – облегченно сказал сам себе Глеб. – Роботы в штанах и сапогах не ходят, не их стиль. Эгей, товарищ начальник, вы кто, пограничник? – парень бесстрашно подошел к шлагбауму, однако не настолько близко, чтобы в случае чего получить по голове твердым кулаком. Как подсказывал Глебу жизненный опыт, от здоровяков размером со шкаф-купе, тем более одетых в железное, благоразумнее держаться несколько на расстоянии. И быть готовым в любой момент задать стрекача.
– Граничник, – согласно покачнулся шлем; низкий голос «товарища начальника» напоминал пароходный гудок, работающий на малой, экономной мощности – что могло случиться, рявкни железный здоровяк во всю глотку, Глеб и думать не хотел. Оглохнуть, верно, не оглохнешь, но небольшую контузию наверняка получишь.
– Меня зовут Глеб, – представился парень, – а это Федул и Модест, – он указал на подошедших к нему друзей. – Эльф, так сказать, и бабай. Мы – мирные путешественники.
– Именно путешественники! – задрав голову пронзительно завопил гном, словно граничник находился на десятом этаже высотной многоэтажки или страдал хроническим тугоухием, – именно мирные, не подумайте чего другого!