– Колдовская штучка, – Ворча поцокал языком, обнюхал волнистое лезвие, даже лизнул его, – очень, очень колдовская. Я по вкусу чувствую.
   – Дай сюда. – Боня протянул руку, схватил кинжал за рукоять и тут же с коротким криком боли швырнул его на пол. – Надо же, у него ручка раскаленная! – изумленно сообщил он, зажав обожженную ладонь под мышкой. – Тим, что за шуточки?
   Тимка подобрал кинжал, молча сунул его серебряной рукояткой под нос Боне.
   – Серебро, – прошептал Хозяйственный. – Надо же, да оно и впрямь для меня теперь опасно! А я, честно говоря, думал, что бабка Эйя пошутила насчет смертельной вредности серебра для оборотней. – Боня с вытянутым лицом осмотрел покалеченную руку: вся ладонь и пальцы были покрыты узкими полосками волдырей – там, где кожа прикоснулась к виткам серебра. Однако волдыри быстро исчезли, и через пять секунд ладонь у Хозяйственного вновь была как прежняя, только в сожженных местах кожа стала чуть темнее.
   – Придется мне взломщиком поработать, – Тим опустился на одно колено рядом с дверью, – только ты, Боня, подстрахуй меня, пожалуйста. Вдруг дверь вниз открывается? Так что держи меня покрепче на всякий случай, – Тимка подождал, пока Хозяйственный ухватил его за шиворот куртки, а потом примерился и осторожно сунул кинжальный клинок в замочную скважину. Фиолетовое лезвие вошло неожиданно легко, камень вокруг клинка мокро зашипел: тонкая струйка едкого дыма поднялась от плиты.
   – Хе! Похоже, твоя отмычка дверку не открывает, а попросту ее режет! – Ворча подался к Тимке, но глотнул вонючего дыма и отскочил назад, чихая и кашляя; Боня следил за кинжалом, не отводя глаз. Тим, видя что происходит с камнем, решил не ковыряться зря в замке, а просто вырезать его. Быстрым движением клинка он проплавил большой полукруг в полированном мраморе, отделив замок от самой двери.
   Синяя щербатая плита дрогнула и рухнула вниз, беззвучно повернувшись на петлях, а затем гулко ударилась о невидимую стену – тяжелое колокольное «бом-м-м!» заложило Тимке уши. Из мрака колодца потянуло холодным сквознячком.
   – Если колдуны не совсем глухие, то, боюсь, они теперь нас с нетерпением ждут. – Боня скривился и трижды плюнул через левое плечо. – Это для удачи, – смущенно пояснил он недоуменно уставившемуся на него Ворче, – суеверие такое. Понял?
   – Понял. – Ворча немедленно тоже поплевал через плечо. Потом подумал и на всякий случай пару раз высморкался. Тоже через плечо.
   – Чтобы удачливей было, – он подмигнул Боне.
   Хозяйственный не ответил – став на колени, он настороженно вглядывался в чернильную темноту колодца. Тимка достал фонарик, включил его и направил луч вниз: сразу под дверным косяком находилась неогороженная площадка, от которой начиналась лестница с широкими ступенями, винтом уходящая вдоль стены куда-то во мрак.
   – Идем, – шепнул Боня и спрыгнул на площадку. Он помог спуститься Тимке, подхватил Ворчу – тот попытался прыгнуть, как и Боня, но неудачно зацепился кафтаном за вырезанный замок и повис в воздухе, болтая ногами. Затем отряд гуськом двинулся вниз по ступеням: Хозяйственный шел впереди, освещая путь фонариком, Тимка шагал за ним след в след. Позади брел Ворча, недовольно бубня себе под нос что-то ругательное по поводу дурацких строителей неправильной башни, и заодно заранее сокрушался о пропущенном обеде.
   Темнота понемногу начала рассеиваться. Откуда-то снизу, из самой глубины колодца, лилось желтое, призрачно-лунное сияние, словно там, на дне, светила привычная земная луна – эдакое мощное подвальное полнолуние. Тимка мимоходом заглянул в освещенную лунным светом башенную шахту и с удивлением обнаружил, что вывернутая башня выглядит изнутри точь-в-точь как прибрежная башня-труба, та, где был замучен Указательный, неудачливый «палец»-похититель.
   На самом дне башни в окружении четырех заостренных колонн действительно желтела луна. Но очень странная луна, прямоугольная и ребристая. Эдакий лунный кубик.
   – Смотри, – Тим легонько похлопал Хозяйственного по рюкзаку, – там, на дне. Видишь? Эти морские негодяи ухитрились луну с неба спереть! И в кубик ее расплющили, представляешь? Вот гады.
   – Тс-с. – Боня прижал палец к губам, заглянул в колодец. Секунд десять он молча разглядывал необычный светильник, потом пожал плечами и беззвучно зашагал дальше вниз.
   Отряд шел по лестнице, минуя кольцевые ярусы. Тимка, попадая на очередной уровень-этаж, старался не смотреть по сторонам. Потому что он ради любопытства однажды все-таки взглянул – кажется, на девятом этаже, – что же там творится, на неосвещенном кольце яруса. И увидел такое, отчего ему захотелось немедленно с диким криком броситься назад, к далекой мраморной двери, и больше никогда-никогда не возвращаться в лунный башенный полумрак: по всему полу кольца-этажа лежали как попало еле видимые в темноте длинные черные предметы. И если только Тиму это не показалось, некоторые из них вяло шевелились, когда луч фонарика ненароком попадал на них. Чтобы чувствовать себя спокойней, Тимка теперь, едва только оказывался на следующем кольцевом этаже, старательно отводил глаза от темноты в сторону лунного света и мысленно уговаривал себя: «Спокойствие! Башня пуста, никаких колдунов в ней нет». Это помогало, но не очень. Только до следующего этажа. Поэтому Тим все время, на всякий случай, держал руку поблизости от кармана с пультом управления. Достать его он не решился – вдруг ненароком нажмет какую кнопку… Тогда, если колдуны действительно в башне, начнется такой трам-тарарам! Мало не покажется. А если они здесь и спят своим колдовским сном, то, возможно, все и обойдется. Возможно.
   Лестница наконец закончилась. Осторожно, ступая на одних носках, Боня направился к лунному кубу. Тимка, держа Ворчу за руку, последовал за ним. Вблизи куб оказался почти прозрачным – нутряной желтый свет вовсе не слепил глаза, и можно было вполне отчетливо разглядеть, что находится у него внутри; четыре высокие железные колонны поднимались из пола вдоль ребер куба, острые, как клыки вампира. Сами колонны сверху донизу были покрыты выпуклыми завитушками, сплетенными в тайные нечитаемые знаки.
   – Вот так-так, – отстраненно пробормотал Хозяйственный, склонив набок голову и разглядывая то, что Тимка поначалу принял было за случайную тень, за трещину внутри лунного монолита.
   Нелепо раскинув руки-рукава, изогнувшись немыслимым образом, весь перекрученный-переверченный, в центре куба вниз головой висел «палец». А именно – Средний. Тот, кого они искали. Словно мошка в янтаре, он застыл в той мучительной позе, в которой его и настигло неведомое колдовство.
   – Пытали, – одними губами прошептал Тим, – а когда надоело, замуровали. До следующих пыток.
   – Точно, – Боня слабо кивнул, – это вернее, чем в клетку сажать. Из клетки еще можно при случае удрать, а вот из такого кубика – никогда! Видно, с Указательным они на радостях сильно перестарались, так что со Средним решили быть поаккуратнее. Так сказать, пытать по чуть-чуть. Чтобы работа в радость была. Мер-рзавцы!
   Ворча подошел к кубу, для пробы похлопал ладошкой по его высокой, идеально ровной грани.
   – И чего теперь делать? – Карлик грустно посмотрел на Боню. – Ишь какая крепкая штуковина! Как та дверь, что Тим намедни ножиком порезал.
   – Верно, – Хозяйственный радостно прищелкнул пальцами, – волшебный кинжал! Тим, давай доставай свой знаменитый тесак. Сейчас мы его на лунном кубике опробуем. Давай– давай, – Боня мельком поглядел вверх, – пока колдуны не очухались.
   – Так ты их тоже видел? – Тим поежился. – Я думал, мне показалось.
   – Видел, – Хозяйственный мрачно усмехнулся, – но не буду же я сразу орать дурным голосом: «Ух ты! Гляньте – колдуны!» И вообще – раз они спят, то опасности для нас пока что нет. Я так думаю.
   – Ладно. – Тим достал кинжал и деловито снял ножны. Освобожденный волнистый клинок неожиданно вспыхнул ослепительным, яростным фиолетовым светом. Точно дуга мощной электросварки.
   – О, черт! – громко крикнул Боня, отшатываясь и закрывая глаза рукой. – Что такое? Тим, что происходит?
   Сверху, из темноты, донесся тяжелый громоподобный вздох. Как будто сотни ртов одновременно зевнули и разом выдохнули полусонное «А-ах!». Впрочем, так оно и было на самом деле – морские колдуны просыпались. Все. Одновременно.
   – Режь! – взвыл Ворча, суетливо притоптывая ногами и с ужасом глядя в темную шевелящуюся высоту. – Ой, попались мы! Ай, конец нам!
   – Держи, – Тим не глядя сунул в руку Боне пульт управления, – лупи колдунов, не давай им опомниться! Только не перепутай опять, где у пульта верх, а где низ.
   Кинжал слепил Тимку: закрыв глаза, Тим наотмашь, куда придется, полоснул клинком по боковине куба. Кинжал вначале вроде бы уперся во что-то упругое, неподатливое, но через миг преграда исчезла. Раздалось неприятное хлюпанье, точно Тимка проколол резиновый баллон с тягучим сиропом; фиолетовое сварочное сияние враз померкло. Тим открыл глаза: куб, дрожа всеми гранями, таял, истекал желтым фосфоресцирующим паром; лезвие кинжала погасло и стеклянно поблескивало в лунном зареве. Секунда-другая – и «палец» с сухим стуком безжизненно упал на пол.
   Многоголосый свирепый рев потряс стены башни – колдуны нелепыми скачками лавиной мчались по лестнице вниз, к наглым ненавистным пришельцам.
   – Получайте! – Боня с силой надавил на первую попавшуюся кнопку, веером мазнул невидимым лучом по черным высоким фигурам. Раздались редкие громкие хлопки – колдуны взрывались! Не все, но многие из них исчезали в облачках белых искр, расшвыривая воздушной волной соседей. Некоторые камнем падали в шахту, срываясь со ступеней – несколько колдунов нанизались на острые спицы колонн и страшно кричали, корчась в муках, другие остались лежать на полу, оглушенные или убитые ударом. Но основная масса рычащих монстров неумолимо приближалась. Уже были различимы огненные красные глаза под капюшонами; уже поплыл между колонн смрадный запах гнили и разложения, выдыхаемый колдунами; уже первый колдун спрыгнул с последней ступеньки на пол…
   – Все, все пропало! – Ворча, дрожа и закатывая глаза, упал на колени и с силой стукнул кулаками по плитам пола. – Не хочу умирать! Не желаю! Проклятые колдуны, проклятая вывернутая башня! Чтоб тебя и впрямь вывернуло наизнанку!
   Пол под ногами Тимки заходил ходуном. Хозяйственный, сбитый с ног подземными толчками, неловко упал набок, подмяв под себя карлика. Тим невольно опустился на четвереньки, но руки и ноги не держали его, расползались под резкими ударами. Мальчик лег на живот, перекатился на спину…
   Башня выворачивалась наизнанку. Тим, не веря своим глазам, видел, как мимо него, набирая скорость, проносятся вниз кольца-этажи: пол с распростертыми на нем людьми мчался вверх – Тимка словно лежал на крыше включенного скоростного лифта! Колдуны заметались в панике, налетая друг на друга, падая в неожиданно возникшую широкую щель между стенами и летящим ввысь полом башни; невероятный грохот и треск заглушали бессвязные крики гибнущих чудовищ. Боня подполз к Тимке, показал рукой наверх и что-то прокричал сквозь жуткий рев, Тим помотал головой – не понимаю! Тогда Хозяйственный сложил ладони домиком и опять показал вверх, энергично тыкая пальцем в далекий потолок с раскрытой плитой-дверью.
   Тимка похолодел. Ну конечно – крыша! Сейчас их попросту расплющит, размажет по потолку. Как пластилин под прессом. Тим рывком дотянулся до прижатого ворчиной ногой пульта, направил его окошком к крыше и лихорадочно стал давить на все кнопки. Бесполезно! Электронная палочка-выручалочка в этот раз не сработала. Да, наверное, и не могла – на строительные материалы, всякие кирпичи и железки, пультовый луч не действовал. К сожалению.
   Тим лежал на спине, как парализованный, не в силах пошевелиться – потолок быстро приближался, и нельзя было ни спрятаться от него, ни убежать.
   Железные колонны, о которых забыли и Тим, и Боня, четырьмя таранами ударили в каменный потолок, напрочь разворотив его и отбросив далеко в сторону мраморную дверь; со звоном полетели в кусты вывернутые из земли сигнальные плиты-колокольчики.
   Безвкусный, но свежий холодный ветер дунул на Тимку – над островом собиралась гроза; башня все росла и росла, как будто решила добраться до самых туч. Пол под мальчиком – вернее, новая башенная крыша – противно вибрировал, щекоча Тимке спину. Грохот вокруг постепенно стихал, замедлялась и скорость подъема, Тимка наконец смог встать на ноги. Держась за погнутую колонну, он огляделся.
   Вокруг башни простиралось море, неспокойное, в белых бурунчиках разгулявшихся волн. Тим заглянул за край крыши: башня действительно – и бесповоротно – вывернулась наизнанку, кольца этажей теперь опоясывали ее снаружи. По соединительной лестнице черными прыгучими тараканчиками медленно, но упорно скакали вверх чудом уцелевшие морские колдуны. Намерения их Тимке были ясны, и потому задерживаться на крыше больше не стоило. Тем более что вот-вот должна была начаться гроза и Тим прекрасно понимал, куда станут бить молнии – колонны, хотя и погнутые, должны были притянуть к себе все небесные электроразряды.
   – Боня! – Тимка наклонился над Хозяйственным, похлопал его по щекам. – Очнись! Надо улетать отсюда. Немедленно!
   Хозяйственный сел, помотал головой.
   – Хорошо покатались, – просипел он, с трудом поднимаясь, – славно. Будет о чем в старости внукам рассказать.
   – Если ты сейчас же не унесешь нас отсюда, – Тим показал Боне на близкие тучи, – то через пять минут у тебя не будет ни старости, ни внуков!
   – Ага, – Боня кряхтя стал раздеваться. – Мне в кого нынче превращаться? В птичку или во что другое?
   – В птичку, – ответил Тим и мило улыбнулся Хозяйственному.

Глава 5
Средний приходит в сознание

   Косой холодный дождь лупил Тимку по голове и плечам. Тим лишь отфыркивался от текущей по лицу воды – утереться не было никакой возможности, потому что руки у Тима были заняты. Левой он прижимал к себе Ворчу, правой – «пальца», Среднего. И карлик, и «палец» были без сознания: даже грозовой ливень не привел их в чувство.
   Боня-птица летел сквозь дождь куда глаза глядят, тяжело работая намокшими крыльями. Снизу, почти под птичьими лапами, бесились крутые волны, а сверху в невидимом небе постоянно рычало и урчало, точно в желудке голодного людоеда. Хорошо хоть ветер был попутный, дул в спину Тимке и не мешал лететь усталой птице! Где-то далеко позади осталась башня колдунов, но даже сейчас, вдалеке от нее, через пелену дождя можно было обнаружить ее по беспрерывным вспышкам молний. Молнии били в башню безостановочно, и Тимке даже на минутку стало немного жаль колдунов, которым сейчас наверняка приходилось весьма туго.
   Птица хрипло крикнула: «Гра-а!», привлекая внимание мальчика. Тим чуток привстал, глянул поверх птичьей головы: впереди были скалы. Волны бились о них, выплескивая к вершинам скал шипучие фонтаны грязной пены, низкий грохот ударов неприятно отдавался у Тимки в животе. Птица проскользнула над гранитными вершинами и полого пошла вниз, планируя к единственному подходящему для посадки месту – маленькому пятачку ровной поверхности среди отвесных скал.
   – Приехали, – Тимка потряс Ворчу за плечо, – подъем, выворачиватель башен! Просыпайся, очень тебя прошу.
   Ворча открыл глаза, бессмысленно уставился на Тимку:
   – Куда приехали? Зачем приехали?
   – Куда надо, туда и приехали. – Тим заботливо обтер карлику лицо рукавом, выжал воду из кепочки и нахлобучил ее на место. – Слезай, друг Ворча, с нашей самолетной птицы и помоги мне спустить на землю Среднего. Знаешь, я едва не надорвался, пока загружал тебя на Боню! И чего ты такой тяжелый? То ли дело наш спасенный – легче пуха. Совсем бестелесный. – Тимка приставил рупором ладони ко рту и крикнул сквозь дождевой шум:
   – Боня, давай трап! Мы выгружаемся.
   Птица расправила правое крыло, покато наклонила его вниз. Ворча, хватаясь за жесткое оперение, пополз по нему на землю ногами вперед.
   – Держи. – Тимка положил «пальца» на крыло, подтолкнул его рукою: Средний съехал по мокрому оперению, как по скользкому льду, Тимка скатился за ним следом. Птица покрутила головой, убедилась, что на спине у нее никого нет, и точным движением, далеко вытянув шею, клюнула браслет на лапе. Горячая вспышка света – и голый Хозяйственный, хлюпая ногами по лужам, кинулся под случайный каменный козырек, куда Тим с Ворчей отнесли Среднего и насквозь мокрый рюкзак.
   – Бр-р, – Боня, пританцовывая от холода, быстро одевался, – ну и погодка. Так ведь и простыть можно! И одежда, глянь-ка, сырая, – он с отвращением натянул на себя липкую куртку. – В птичьем виде мне и то теплее было!
   Тимка, не слушая возмущенного бормотания Хозяйственного, осматривал место, куда их загнала непогода. Каменный козырек служил навесом перед неглубокой, но сухой пещерой. Тимка зажег фонарик, осветил пещерку: ровный пол был посыпан толстым слоем песка, в дальнем углу, огороженный заборчиком из плоских камней, чернел золой очажок. Возле очага лежала груда дров вперемешку с сухой травой. Высокий потолок оказался закопчен дымом – в пещере когда-то жили, и жили довольно долго. Сейчас же пещера была пуста и необитаема: зола в очаге слежалась от времени в плотную корку; на песке не было видно никаких следов: ни человеческих, ни звериных.
   – Идите сюда! – Тим посигналил фонариком в сторону выхода. – Я первобытную стоянку нашел! Тут пещерные люди прежде жили, теперь мы пещерить будем.
   – Скорее первобытные морские колдуны здесь грязным волшебством занимались, – все еще сердитым голосом отозвался Боня, заходя в пещеру. – О, дрова! Эт-то хорошо, это просто здорово! Жаркий огонь и крепкий горячий чай, – Хозяйственный немедленно принялся раскладывать в очаге костер, – что еще надо усталому путнику, только что свалившемуся с грозового неба?! Разве что кресло-качалку с теплым пледом для серьезного, вдумчивого отдыха. Эх, Тим, – Боня пощелкал кресалом, выбил искру на пук травы и раздул огонек, – у меня во дворцовом кабинете знаешь какое кресло стоит, обалдеть можно какое! Глубокое, мягкое, те-епленькое. И само раскачивается…
   Тимка не дослушал про замечательное кресло – в пещеру с озабоченным видом заглянул Ворча и пальчиком поманил Тима к себе. Мальчик вышел под козырек.
   – Что случилось? – он посмотрел на Среднего. – Надо помочь занести, да?
   – Нет, – пожевав губами, мрачно сказал карлик, – беда у нас. Вот, – он распахнул рюкзак, – пощупай!
   Тим запустил руку в мешок – внутри было что-то вязкое, рассыпчато-скользкое.
   – Галеты, – рыдающим голосом промямлил Ворча, – все раскисли, до одной! И помрем мы теперь от голода, как пить дать помрем, – карлик вытер пальцем с глаза слезу.
   – Да ну тебя, – рассмеялся Тим, – нашел из-за чего убиваться. А пищевое заклинание на что? Наколдую еще галет и колбасы наколдую. Для тебя лично. Хочешь колбасы?
   – Хочу, – застенчиво кивнул карлик, – пять кружков. Полукопченой.
   – Тогда бери Среднего за ноги, а я возьму его за руки, – приказал Тим, – и в пещеру! Там тепло, там Хозяйственный костер жжет и сказки про любимую мебель рассказывает. Пошли!
   В пещере уютно горел костерок. Боня разделся, повтыкал в песок палки и развесил на них сушиться одежки, свои и Тима; Ворча же раздеваться отказался наотрез. Сказал, что, во-первых, стесняется, а во-вторых, опытные путешественники мокрую одежду завсегда сушат на себе. Мол, так оно быстрее и надежнее. В том смысле что никто его, ворчин то есть, личный кафтан не сопрет.
   Боня тут же озлился и полез к Ворче выяснять: кого он, собственно, имеет в виду – кафтаны воровать? Тимка слушал их перебранку вполуха, устраивая «пальца» поудобнее – накидал ему сухой травы вместо подстилки, под голову подложил чурбачок. Средний все еще был без сознания и Тимка очень надеялся, что именно – без сознания, а не мертвый: «палец» совершенно не дышал. Тим подозревал, что колдовские нежити не нуждаются в дыхании, а как в таком случае выяснить, жив Средний или нет, мальчик не знал. Одно обнадеживало – «палец» пока что не рассыпался, как Указательный в прибрежной башне.
   – Ладно, хватит ругаться, – громко сказал за спиной Тима Бонифаций, – это мы от голода сцепились. Надо поесть, тогда все добрее станут. Особенно некоторые карлики.
   – Верно, – сразу согласился Ворча, – эй, Тимка! Гони обещанную колбасу, а то наше голое величество скоро вконец озвереет безо всякого превращательного браслета.
   Тимка хихикнул, достал из кармана записную книжку: книжка имела плачевный вид, дождь изрядно намочил ее – некоторые заклинания вовсе расплылись фиолетовыми пятнами. К счастью, нужное заклинание осталось целым.
   Через час сытые, разморенные горячей едой Тим и Боня отвалились от скатерти, раскинутой прямо на песке. Ворча ехидно посмотрел на них, ухмыльнулся – тоже мне едоки! – и продолжил наворачивать салаты, котлеты, гарниры и супы. Все подряд.
   – Я, однако, до сих пор понять не могу, – Боня, наблюдая за Ворчей, сосредоточенно ковырял в зубах щепкой, – куда оно все в него влезает? Росту в нашем Ворче всего ничего, обжорного пуза тоже нет. Честное слово, загадка природы!
   – Я думаю, вся еда в нем сразу превращается в волшебную силу. – Тимка отрешенно сидел у стены, обхватив полный живот руками, и старался не двигаться. Чтобы не расплескаться. – Он ее, эту силу, в себе накапливает, про запас. Как только с ним чего смертельно опасное случается, он бац – и пускает силушку в ход. Пожар потушил? Потушил. Башню вывернул? Вывернул. Какие еще доказательства нужны?
   – Никаких, – сонно согласился Хозяйственный, – и мне теперь ясно, отчего в конце концов погибнет наш Ворча.
   Карлик оторвался от полуобглоданной курицы и с тревогой уставился на Боню.
   – Не от переедания, – Хозяйственный зевнул во весь рот, – и не от голода. Вот представь себе, Тим, что наш любезный Ворчий Ворчухович попал один-одинешенек на совершенно пустой необитаемый остров и изголодался там до одури, до полного помутнения сознания, до выпирания ребер сквозь ценный кафтан. И что он тогда делает, наш волшебный Ворчиссимус?
   – Что? – в один голос спросили Тим и Ворча.
   – Ну, если он мимоходом тушит лесной пожар проливным морем, а поганый башенный колодец выворачивает наизнанку – тоже мимоходом, то для утоления своего голода он организует град из миллиона пирожков с повидлом и ста тысяч любимых колбасок. И погибнет, раздавленный ими в лепешку! Мимоходом. – Боня закрыл глаза и тихонько захрапел.
   – Миллион пирожков! – благоговейно прошептал Ворча и от восторга уронил курицу на песок. – Сто тысяч колбас… Вот это идея! Вот это размах! – Карлик покачал головой и задумался. Видимо, пытался представить себе заманчиво прекрасную пирожково-колбасную гору. Так, в мечтах и фантазиях, он и уснул возле скатерти, нежно обнимая недоеденную курицу. Тим тоже недолго сопротивлялся усталости – скоро дружный храп эхом отдавался под сводами пещеры. Один только «палец» не храпел. Под его капюшоном, в колдовском мраке лица, все яснее и четче проступали серые пятна глаз.
   Тимка проснулся от далеких криков. Со сна ему показалось, что это Бонифаций ругает его за какой-то дурацкий поступок, громко ругает, почти кричит. Тим протер глаза, потянулся, зевнул. После прислушался: снаружи, возле пещеры, шел не то спор, не то драка. Тимка встал, проходя мимо очажка, подкинул дров в гаснущий костерчик, мельком глянул на Среднего – тот лежал без движения; Тим вышел на воздух.
   Гроза давно закончилась. По небу плыли непривычно белые облачка – редкое явление для этого изувеченного мира, где либо стояла тишь да сушь, либо бушевала буря с разрушительным молниеметанием. Воздух пах морем и послегрозовой свежестью – Тимка с удивлением отметил этот факт. Скалы глянцево поблескивали мокрыми боками; даже солнце, похоже, стало светить ярче и как-то желтее.
   – Раз-два, три-четыре! – Хозяйственный, в одних трусах, бодро приседал посреди чистого пятачка, резко выбрасывая перед собой руки. – Уши выше, ноги шире! Ворча, не филонить! Кончай колбасу лопать, лучше зарядкой как следует займись. Физкультура, между прочим, весьма полезна для организма, от нее мышцы крепнут и голова умнее становится!
   Ворча, прикусив колбасу, вяло махнул свободной ручкой, ковырнул ножкой гравий и, посчитав себя вполне окрепшим и поумневшим, с аппетитом стал доедать завтрак.
   – Эгей, Тим! – Боня резко встал, охнул и схватился за поясницу. – Как там наш… ох… Средний, очнулся? Ох…
   – Будешь так и дальше руками-ногами мотать, не то что спина заболит – сам на кусочки развалишься, – назидательно проворчал карлик, – оно и видно, как ты оздоровился от своей полезной физкультуры.
   Тимка открыл было рот, чтобы ответить Боне, но не успел – ответ пришел из-за тимкиной спины. Дребезжащий голос, неприятно присвистывая на шипящих согласных, донесся из темноты пещеры:
   – Я давно пришел в себя. Еще когда вы спали. Мне пришлось долго лежать без движения, нужно было восстановить силы, набраться энергии. У морских колдунов меня ведь не только пытали, но и морили голодом. Лунный кубик наказания, как его называют колдуны, почти не пропускал в себя волшебную силу природы. Но сейчас мне уже лучше. – Средний, сильно сутулясь и покачиваясь, медленно вышел из пещеры на свет и остановился, тяжело опираясь рукой о скалу.
   – Голодом морили! – ахнул Ворча. Он большими кусками, чуть не давясь, торопливо доел полкружка колбасы и только после этого вкрадчиво спросил у «пальца»: