Баркер Клайв. Абарат: Первая книга часов

      — Грязюк? Кто такие грязюки?
      — Полуодушевленные существа, которых он притащил с собой. Самая кровожадная разновидность заплаточников.
      Кэнди хотела было попросить у Джимоти его бинокль, чтобы как следует разглядеть грязюк, но тут над островом прогремел хорошо знакомый голос. Все они успели уже позабыть про его обладателя.
      — Не нервничай, Живорез, и ничего не бойся! Их только трое. И несколько кошек в придачу.
      Это, разумеется, надрывался Захолуст.
      Кэнди бросила взгляд на домик. Каспар успел забраться внутрь купола, который обладал свойствами увеличительного стекла, отчего фигура Захолуста совершенно преобразилась, словно в кривом зеркале: голова казалась неправдоподобно огромной, а тельце — крошечным. Ну ни дать ни взять зародыш в костюме цвета банановой кожуры.
      — Хватай их, Живорез! — верещал Каспар, колотя багровыми кулаками по стенкам купола. — Оружия при них нету, я точно знаю! Убей тыл крыса! Он мой беглый раб' А этой всыпь по первое число! Чтоб на всю жизнь запомнила!
      — Ну до чего ж я его ненавижу! — выдохнула Кэнди.
      — Боюсь, он еще не самый плохой, — мрачно отозвался Джимоти.
      — Например?
      — Да возьми хоть того же Отто Крест-Накрест Перечислять его кровавые преступления можно до тех самых пор, пока над Островом Простофиль не взойдет солнце.
 

      Кэнди облизнула пересохшие губы и перевела взгляд на глиф. К огромной ее досаде, он как ни в чем не бывало продолжал самосовершенствоваться. Шалопуто смотрел на него не мигая, словно пытался усилием воли заставить аппарат поторопиться.
      — Но как же вы-то здесь останетесь, Джимоти? — с беспокойством спросила Кэнди. — Что с вами будет, когда мы улетим?
      — Мне ничего не грозит, — заверил ее Джимоти. — Живорез не посмеет меня тронуть. Он хорошо понимает, что есть границы, которые даже ему не дозволено преступать.
      — Вы в этом уверены?
      — Абсолютно, — кивнул Джимоти. — Обо мне не беспокойтесь, думайте о себе. О милосердный А'зо! Он идет сюда, к нам!
      Кэнди обернулась и снова посмотрела в сторону холма.
      Живорез и его банда грязюк выбрались из глифов и спускались по пологому склону, уверенные, стараниями Захолуста, что опасаться им нечего. С плеч Живореза свисал короткий пурпурный плащ с кроваво-красной оторочкой, цвет лица у него был желтушный, на щеках даже со столь значительного расстояния без труда можно было разглядеть татуировку в виде переплетенных линий. Все семеро грязюк, которые следовали за ним по пятам, были ростом куда выше его. Как и все представители племени заплаточников, они были сшиты из лоскутов кожи и ткани, но головы их походили не на человеческие, как у прочих собратий, а на лишенные плоти черепа обитателей преисподней — ведьм, дьяволов, вампиров — с загнутыми к затылкам рогами, длинными хищными клювами и острыми зубами. Все слуги Живореза были вооружены клинками сложной формы, причем трое грязюк сжимали по мечу в каждой руке. Зрелище было впечатляющим и жутким.
 

      — Долго еще? — с надеждой спросила Кэнди у неподвижного Шалопуто.
      — Не знаю, — пожал плечами тылкрыс и с нескрываемой гордостью прибавил: — Это ведь мой первый глиф. — Он наконец оторвался от созерцания своего творения и обратил взгляд к холму. — Знаешь, мы, наверное, могли бы уже в него забраться, но боюсь, он возьмет да и развалится в воздухе, а мы попадаем вниз.
      В это самое мгновение до них донесся голос Живореза:
      — Кэнди Квокенбуш! Ты арестована по приказу Кристофера Тлена.
      Джимоти сжал плечо Кэнди своей крепкой лапой.
      — Еще не все потеряно. Мои подданные дадут бой этой банде, чтобы хоть немного их задержать. — Он коротко кивнул в сторону глифа. — Счастливого пути, леди. Я от души надеюсь, что мы еще встретимся и что встреча эта произойдет при менее... тревожных обстоятельствах. Прощай, Шалопуто. Счастлив был с тобой познакомиться, поверь!
      Он было повернулся и зашагал прочь, но тотчас же поспешно возвратился, чтобы прибавить:
      — Если паче чаяния ты попадешь к ним в руки, Кэнди, — теперь или после, — не бойся за свою жизнь. Я отчего-то уверен, что Тлен не собирается тебя убивать. У него насчет тебя другие планы.
      И он быстро, не дожидаясь ответа, покинул Кэнди и Шалопуто. Нельзя было терять ни секунды. Живорез находился уже не далее как в тридцати шагах.
      — Братья и сестры! — воскликнул Джимоти. — Сюда! Ко мне!
      Повинуясь его призыву, кошки тарри поднялись из высокой травы. Сперва их было всего около дюжины, потом, словно по волшебству, откуда ни возьмись появилось еще не меньше двух-трех десятков.
      Джимоти Тарри расположил своих воинов непосредственно на пути Живореза.
      Крест-Накрест остановился, поднял вверх руку, и его грязюки застыли как вкопанные.
      — Джимоти Тарри! — криво усмехнулся Отто. — Приятный сюрприз, нечего сказать! Вот уж не ожидал встретить здесь твой сброд из Стременя. Надеялся, что кто-нибудь успел всех вас переловить и усыпить, чтобы покончить с вашим жалким прозябанием.
      Если оскорбления Живореза и задели Джимоти, то он ничем этого не выказал и ничего не ответил-. Просто сдвинул брови и веско, с расстановкой произнес:
      — Ты не смеешь покушаться на ее свободу, Живорез. Заруби это себе на носу. Ни к какому Тлену она с тобой не полетит. Я этого не допущу. Понятно?
      Они обращаются друг к другу, как смертельные враги, подумала Кэнди. Как будто между ними пролегли долгие века кровавой распри.
      — Она нелегально проникла на архипелаг, Тарри, — возразил Отто. — И к тому же виновна в краже ценного имущества. Повелитель Полуночи распорядился, чтобы она была доставлена в его покои.
      — Ты меня, похоже, не понял, Живорез, — невозмутимо ответил Джимоти. — Девочка никуда с тобой не полетит.
      — Нет, это ты у нас из непонятливых, зверушка! Она нарушила закон.И подлежит аресту.
      — По чьему же это приказу, интересно знать?
      — Лорда Тлена.
      — Остров Простофиль не входит во владения Тлена, Крест-Накрест. И ты об этом знаешь не хуже меня. Его законы здесь не действуют. Так что отправляйся назад подобру-поздорову и скажи ему... да что хочешь скажи. Что она ускользнула у тебя из-под самого носа и была такова.
      — Держи карман! — хмыкнул Живорез. — Он желает ее получить, и он ее получит. Прочь с дороги, а не то мне придется маленько тебя проучить!
      — Воины тарри! — воззвал Джимоти. — Вперед! Взять грязюк!
      Животные не нуждались в дальнейших приказаниях. Они скользнули по траве, как рыжие молнии в черную полоску, и набросились на грязюк, цепляясь острыми когтями за их шкуры, взбираясь на плечи и царапая толстые шеи и прикрытые шлемами головы. Заплаточники вступили в бой в глубоком молчании. Они блестяще владели своим оружием: несколько самых отважных тарри в считанные секунды были убиты или тяжело ранены острыми клинками. Они свалились на траву, истекая кровью. Зрелище было ужасным. При мысли о том, что все это происходит по ее вине, Кэнди едва не расплакалась. Ей было безумно жаль славных воинов в полосатых шубках.
      — Надо их остановить, — сказала она Шалопуто. — Мне этого не вынести. Пойду и сдамся Живорезу.
      — В этом нет нужды, — возразил он. — Смотри!
      И он указал на глиф. Процесс самосоздания наконец завершился. Летательный аппарат был полностью готов к полету. На это указывал легкий пар, поднимавшийся над его сверкающим корпусом, как над свежевыпеченной булочкой. Кэнди через силу улыбнулась.
      — Пошли же! — поторопил ее Шалопуто. — Забирайся внутрь.
      Стоило Кэнди опуститься на сиденье глифа, как она приставила ладони ко рту и крикнула:
      — Джимоти! Отзовите своих тарри! Отступайте! Мы в безопасности!
      Джимоти оглянулся на этот крик и тотчас же отдал команду своему войску. Неустрашимые тарри, оказав достойный отпор врагам и заплатив за это немалую цену, с честью покинули поле боя.
      Препятствий на пути Живореза к глифу больше не осталось.
      Он двинулся вперед, печатая шаг и тыча указательным пальцем в сторону Кэнди.
      — Ни с места, девчонка!
      — Быстрей, леди! — простонал Шалопуто. — Говори заклинание!
      — Какое заклинание?
      — Ах да! «Нио кетика». Это означает: «Делай, что я велю».
      — И что тогда должно случиться?
      — Он выполнит твой приказ. Надеюсь.
      — Ты у меня в руках, девчонка! — рычал Крест-Накрест. — Попалась!
      Живорез был не более чем в десяти шагах от Кэнди и Шалопуто, но одна из грязюк, с головой как у невероятно уродливой хищной птицы, опередила его. Она явно желала помешать глифу взлететь и унести на себе законную добычу ее господина. К счастью для Кэнди и Шалопуто, грязюка успела потерять свое оружие в пылу сражения с тарри. Но зато лапы ее остались при ней! Они были устрашающе огромными, с длинными и острыми когтями, отливавшими стальным блеском в свете звезд.
      Глиф не шелохнулся.
      — Нио кетика, — громче прежнего повторила Кэнди. — Нио кетика! НИО КЕТИКА!
      Грязюка приблизилась к ним на расстояние прыжка. Вот она оттолкнулась от земли, подбросив сильное тело в воздух...
      По корпусу глифа внезапно пробежала дрожь. Внутри у него что-то зашелестело. Звук был похож на судорожный вдох астматика.
      Кэнди с ужасом увидела в дюйме от своей коленки страшные когти. Она подтянула ногу к туловищу, и в ту же секунду глиф, повинуясь ее команде, вздрогнул и стал плавно подниматься ввысь. Но заплаточница не собиралась сдаваться. Она железной хваткой уцепилась за борт летающей машины и вместе с ней и всем ее экипажем оторвалась от земли. С каждой секундой глиф увеличивал скорость и стремительно набирал высоту. Двадцать футов, тридцать, сорок. Грязюка и не подумала спрыгнуть наземь, пока еще это было возможно. Она держалась за борт обеими сильными лапами и при этом отчаянно раскачивала мощное туловище взад-вперед в попытке опрокинуть глиф и вытряхнуть наружу Кэнди и Шалопуто.
      — Она нас, того и гляди, перевернет, — сказала Кэнди, хватаясь за передний и боковой поручни.
      Шалопуто сжал ее свободную руку.
      — Я не дам тебе упасть.
      От этого его обещания, как бы мужественно оно ни звучало, толку было немного. Грязюка принялась резко вращать своим тяжелым туловищем, глиф так и заплясал в воздухе. Положение Кэнди и Шалопуто стало критическим. Еще несколько секунд — и они вывалились бы наружу и рухнули вниз, на землю, с огромной высоты.
      — Надо ее сбросить, — сказала Кэнди.
      — Что ты предлагаешь?
      — Прежде всего я попытаюсь сбить с нее этот шлем. Она висит с моей стороны, так что тебе придется меня держать.
      С этими словами Кэнди перегнулась через борт и схватилась обеими руками за чудовищный металлический клюв. Грязюка не могла отбиваться — обеими лапами она намертво вцепилась в борт глифа, продолжая вращательные движения и резкие броски туловища из стороны в сторону, отчего глиф выписывал в воздухе немыслимые пируэты. Полет этот напоминал одновременно катание на американских горках и на карусели.
      — Тяни! — крикнул Шалопуто.
      — Не получается у меня! — со слезами досады воскликнула Кэнди. — Надо свеситься пониже.
      — Я буду очень крепко тебя держать, — пообещал Шалопуто.
      Кэнди перегнулась через борт раскачивавшегося глифа, насколько это было возможно, чтобы только не вывалиться наружу. Теперь большая часть ее тела оказалась в воздухе. А тем временем глиф все набирал высоту, и ветер относил его в сторону от того места, где был сотворен волшебный аппарат. Внизу можно было разглядеть дом Захолуста, к которому они медленно приближались.
      Колдун, вероятно, следил за подъемом глифа с самого начала. Иначе с чего бы на его уродливо искаженном лице, прижатом к стеклянному куполу, застыла гримаса недоумения, смешанного со злостью?
      Но Кэнди не было дела до Захолуста. Проигнорировав его дикий взгляд, она склонилась к голове грязюки. Шлем твари, с острым наконечником на клюве, был унизан по всей поверхности многочисленными шипами и выступами, которые больно ранили кожу ладоней Кэнди. Но она изо всех сил тянула шлем на себя, превозмогая боль. Ведь от этого зависела жизнь — ее и Шалопуто. Грязюка, по-видимому, понимала, какая опасность ей грозит, и, рассудив, что если уж погибать, то предпочтительнее при этом угробить глиф и его пассажиров, стала мотать головой и еще отчаяннее вращать туловищем. Но жажда разрушений, которая возобладала в этом полуодушевленном существе над инстинктом самосохранения, оказалась Кэнди на руку. Стоило грязюке отвести хищный клюв влево, как Кэнди со всей силой, на какую была способна, потянула шлем вправо, а когда тварь дернула голову вправо, Кэнди рванула ее клюв влево.
      В конце концов в тот момент, когда глиф завис на порядочной высоте непосредственно над домом Каспара, из-под шлема чудовищной заплаточницы послышались какие-то чавкающие звуки. Затем раздался треск, за которым последовало негромкое шипение.
      Кэнди резко рванула шлем на себя, и неожиданно он с чмокающим звуком — как если бы кто-то с силой вытащил ногу из болотной жижи — отделился от головы грязюки и очутился у нее в руках. Он был такой тяжелый, что Кэнди тотчас же разжала ладони и предоставила ему упасть на землю. Шлем кувыркался в воздухе, стремительно снижаясь, пока не стукнулся о выпуклый стеклянный купол домика Каспара.
      Теперь Кэнди очутилась лицом к лицу с грязюкой. Голова хищной заплаточницы точь-в-точь повторяла формы шлема: тот же острый клюв, те же отведенные назад рога. И даже цветом физиономия ее походила на металлический шлем — серо-коричневая, она отливала каким-то тусклым блеском при свете вечерних звезд.
      — Грязь, — недоуменно пробормотала Кэнди, — она слеплена из грязи.
      — Что? — прокричал сверху Шалопуто, стараясь перекрыть шум ветра.
      — Она вылеплена из грязи! — сообщила ему Кэнди. Пока они обменивались репликами, голова грязюки стала быстро терять форму. Комья и брызги грязи отделялись от нее один за другим и падали вниз, на купол.
      Только теперь заплаточница прекратила свои попытки опрокинуть глиф. Тело ее, состоявшее целиком из густой грязи, вдруг обмякло. Голова полностью развалилась, и купол Каспарова домика оказался весь в грязевых брызгах. Сверху это выглядело так, словно некая гигантская птица, пролетая над ним, опорожнила весь свой вместительный кишечник.
      У безголовой грязюки больше не осталось сил сопротивляться Кэнди, которая, воспользовавшись этим, принялась отрывать от борта глифа один за другим когтистые пальцы. В конце концов ей удалось разжать последний из них. Заплаточница рухнула вниз, истекая грязью. Кэнди испустила торжествующий вопль.
      Каспар, не отрывавший глаз от этой сцены, слишком поздно понял, что гигантское туловище грязюки с невероятной скоростью несется прямиком на его купол. С перекошенным от ужаса, багровым лицом он бросился к лестнице, чтобы спуститься вниз. Но было поздно. Только что казавшийся Кэнди и Шалопуто (которые глядели на него сверху, сквозь запачканный купол) неправдоподобно огромным, Каспар Захолуст, стоило невероятно тяжелому туловищу грязюки вдребезги разбить стекло, предстал перед ними таким, каким был в действительности, — нелепым карликом в бананово-желтом костюме.
      И даже голос его, когда он заверещал от ужаса, с высоты казался не громче комариного писка.
      Кэнди наблюдала, как туловище грязюки, рухнув на покрытый плиткой пол, разлетелось в стороны миллионом брызг, словно перезрелый арбуз. Разумеется, внутри твари не было ничего, кроме грязи. Никакой анатомии. Ни костей, ни мышц, ни сердца, ни легких, ни печени. Захолуст, с головы до ног покрытый жидкой грязью, все еще не оставил попыток спастись из купола бегством. Но ему не удалось даже добежать до лестницы. Поскользнувшись в зловонном месиве, он не удержал равновесия и растянулся на спине во весь свой карликовый рост. Большее унижение для колдуна и вообразить было трудно.
      Последним, что успела увидеть Кэнди, прежде чем домик остался позади, стали его безуспешные попытки подняться на ноги. Словно клоун в немом кино, Каспар без конца приподнимался и снова падал. Грязь покрывала теперь не только одежду Захолуста, но и всю его злобную физиономию.
      Кэнди звонко расхохоталась. Ветер пронес звуки ее смеха над Островом Простофиль.
      Джимоти Тарри, склонившийся в высокой траве над одной из своих умиравших сестер, которой он воздавал последние почести, услышал этот торжествующий смех и, несмотря на то что сердце его разрывалось от скорби по погибшим в поединке с грязюками пятерым тарри, слабо улыбнулся.
      Смех Кэнди долетел и до слуха Отто Живореза, который как раз посылал своих уцелевших грязюк в погоню за ней и Шалопуто на мощных глифах. На поле боя остались трое его заплаточниц, с голов которых кошкам тарри удалось сбросить шлемы. Три гигантских обезглавленных тела все еще продолжали истекать вонючей грязью. Отто организовывал эту погоню только потому, что не привык так легко сдаваться. Надо же было предпринять хоть что-то. На самом деле он почти не надеялся на успех этого предприятия, зная, что грязюкам скорее всего не удастся нагнать и уничтожить девчонку и раба, улетевших на крошечном глифе. Грязюки при всей их отваге не отличались сообразительностью и нуждались в четких приказах и постоянном надзоре. Иначе они мгновенно забывали, что от них требуется, и начинали беспорядочно метаться. Вероятнее всего, облака над островом благополучно скроют беглецов, и заплаточницы вскоре забудут, зачем они поднялись в небо, и станут описывать круг за кругом, пока глифы не истощат свои волшебные силы и не рухнут вниз.
      Но как бы там ни было, Живорез не мог себе позволить лично возглавить погоню. Девчонка являлась лишь частью добычи. Куда важнее было завладеть Ключом и доставить его Тлену. Посему Живорезу следовало немедля посетить Каспара и забрать у него Ключ. А девчонка все равно никуда не денется. Рано или поздно он ее поймает. Слишком уж она приметна, чтобы долго от него скрываться. Есть что-то необычное в ее взгляде, во всей манере держаться. По этим приметам он без труда ее отыщет, когда придет срок.
      Он легко взбежал на холм, толкнул незапертую дверь домика и громким голосом позвал колдуна. Поскольку Каспар не торопился с ответом, нетерпеливый Отто прошел через гостиную к лестничной площадке и стал подниматься в купол. Он заметил повсюду осколки стекла и представлял себе, какое зрелище ждет его наверху. Но вид, в каком предстал перед ним хозяин домика, явился для него полной неожиданностью. Каспар стоял посреди круглой площадки под разбитым куполом в нижнем белье, носках и запачканных грязью ботинках и пялился в усеянное звездами небо. Его одежда мокрой и грязной кучей валялась на полу.
      В неглиже вид у него был еще более отталкивающим, чем в бананово-желтом одеянии.
      — Ключ, — произнес Живорез.
      — Да-да, — кивнул Каспар и, подбежав к груде тряпья на полу, стал судорожно шарить по всем карманам пиджака и брюк. — Он у меня где-то тут.
      — Ты будешь вознагражден, — пообещал Отто.
      — Очень, очень на это рассчитываю, — отозвался Каспар, протягивая ему Ключ.
      От взора Живореза не укрылось, что все его коротенькое тело сотрясала дрожь.
      — Что это с тобой?
      — Ох, и не говори! — плаксиво ответил Захолуст. — Помимо всего, что ты и сам видишь, — он описал рукой круг, указывая на разбитый купол, осколки и комья грязи, которыми был завален пол, — меня еще кое-что сильно тревожит. Девчонка.
      — С чего бы это?
      — Ее появление в Абарате не случайно. Ты хоть это-то понимаешь?
      — Ну-у, может, так оно и есть. Хотя навряд ли. Да тебе-то что ж за дело?
      — Слишком легко ей это удалось.
      — Что именно?
      — Привыкнуть к нашей жизни. Приспособиться. В прежние времена, когда гавань еще существовала...
      — Но тебя тогда и на свете не было, Каспар.
      — Конечно, не было. Но я ведь умею читать, Отто. Представь себе, авторы всех книг о тех временах сходятся в одном: приезжим из Иноземья требовался немалый срок — дни, недели, а то и месяцы, чтобы пообвыкнуть к жизни на Абарате. А если не дать им времени приспособиться, они запросто сходили с ума. Их куцее воображение не могло вместить того, с чем они здесь сталкивались на каждом шагу.
      — Ну да. Ясное дело, — с ухмылкой кивнул Отто. — Слабаки они.
      — Ничего-то ты не понял, Отто, как всегда. Я ведь о девчонке тебе толкую. Об этой Кэнди Квокенбуш. Вот ей все оказалось нипочем. Даже колдовать не побоялась, как будто с этим родилась. С этим родилась, Живорез! О чем это нам говорит?
      — Да откуда мне знать! — раздраженно бросил Отто.
      — Ну я тогда скажу тебе, о чем это говорит мне.
      — Ну?
      — Она здесь бывала прежде.
      — Хм. Вот пусть Лорд Тлен над этим голову и ломает. Я ему доложу.
      И Живорез устало махнул рукой, показывая собеседнику, что эта тема его нисколько не занимает.
      — Тогда давай решим насчет меня, — предложил Каспар.
      — Насчет тебя?
      — Ведь это я отыскал Ключ. И девчонку.
      — А после ты же ее и упустил. Не справился с этакой малявкой.
      — Позволь, разве это была моя вина? Спроси за нее со своих безмозглых грязюк! Они-то запросто могли ее сцапать. В любом случае, ты всего две минуты назад пообещал, что я буду вознагражден.
      — Так то было прежде, чем Ключ очутился у меня в руках.
      У Захолуста задергались губы.
      — Ты...
      — Ну-ну, Каспар! Не кипятись. Признай свою ошибку. Ты взял на себя ответственность за девчонку и упустил ее.
      — Но что я мог поделать? Она настроила моего раба против меня. Он сломал мой посох.
      — Не ожидал от тебя такой беспечности! — Отто покачал головой. — С чего бы это тебе вздумалось доверить рабу свой посох?
      От Каспара не ускользнула нотка сарказма в голосе Отто.
      — У них было численное превосходство! — заскулил он.
      — Ты имеешь в виду, что девчонка и тылкрыс превзошли тебя числом?
      Захолуст поджал губы и, ткнув толстым пальцем в сторону Живореза, процедил:
      — Я знаю, к чему ты клонишь, Отто.
      — И к чему же? — с насмешкой отозвался Живорез.
      — Ты хочешь повернуть все так, чтобы лавры достались тебе, а вина пала на меня!
      — Мысль, достойная такого сверхподозрительного типа, как ты, — пожал плечами Отто.
      — Но именно так ты и собираешься поступить, правда? — не отступал Захолуст.
      — Очень возможно, — осклабился Живорез. — Но не станешь же ты утверждать, что поступил бы иначе, если б мы вдруг поменялись ролями?
      Захолусту нечего было на это сказать. Испустив протяжный вздох, он заканючил:
      — Ну ты хоть расскажи Тлену, как я здесь страдаю. Мы ведь когда-то были друзьями, Отто. Сделай же для меня хоть что-нибудь. Пожалуйста.
      — Боюсь, Повелитель Полуночи слишком практичен, чтобы заниматься твоими проблемами теперь, когда он уже получил от тебя все, что ты мог ему дать. Забудь о нем. У него есть дела поважней.
      — Но это же несправедливо!
      — А жизнь вообще несправедлива, Каспар. Тебе ли об этом не знать? У тебя был раб. Он служил тебе верой и правдой долгих... сколько?
      — Двенадцать лет.
      — И что, ты был к нему справедлив? Разумеется, нет. Ты его колотил, когда бывал не в духе, и от этого у тебя на душе становилось легче. А когда тебе делалось лучше, ты снова его лупил.
      — Думаешь, умнее всех, да, Живорез? — всхлипнул Каспар. В глазах у него от бессильной ярости закипали слезы. — Но послушай меня! Настанут и для тебя скверные деньки, уж поверь! Если ты мне не поможешь выследить и укокошить эту девчонку, она доведет тебя до такой беды... — Он выразительно кивнул на осколки и грязь, покрывавшие пол, и на разбитый купол. — Все это только начало, вот увидишь.
      Живорез направился к лестнице.
      — Любишь корчить из себя пророка, верно? Еще со школьных времен.
      Захолуст ухватился за эти слова как за последнюю надежду.
      — О, школа! Отто, помнишь, как мы с тобой дружили в те годы?
      — В самом деле? — Живорез вопросительно изогнул брови.
      Но при очередном взгляде на жалкую, поникшую фигуру Каспара что-то, какая-то искра сочувствия вспыхнула в глубине его души.
      — Ладно, так и быть. Попытаюсь что-нибудь для тебя сделать. Но обещать ничего не могу. Времена нынче тяжелые. Паршивые, смутные времена, Каспар.
      — Так это ж ведь к лучшему! Ловкому и небоязливому человеку самое что ни на есть раздолье!
      — И кого же из нас ты считаешь ловким и небоязливым? — расхохотался Отто. — Того, кто остался в одних подштанниках, да и те заляпаны грязью, или другого, который заполучил Ключ для своего господина? Ладно, не куксись, Захолуст, — бросил Отто на ходу, спустившись до половины лестницы. — Надейся и уповай, что придет и для тебя час торжества, когда ты отомстишь всем своим врагам.
      — Мне теперь только и остается, что ждать этого часа, — шмыгнул носом Захолуст.
      — Покидая тебя, Каспар, от души желаю, чтобы ты поскорей его дождался. А если мне удастся вызволить тебя с этого острова...