Страница:
Этот процесс стал началом реорганизации правления. Был проведен большой "шум шыр" ("разжалован - назначен"), т. е. перераспределение должностей, придворных и провинциальных. Император Зэра-Яыкоб использовал представившийся ему случай, чтобы за один раз по всей стране лишить власти и влияния неугодных ему местных балаббатов, шумов, мэсафынтов и мэкуаннынтов, т. е. наиболее влиятельный слой знати. Желая обеспечить везде строгий контроль, он решил важнейшие посты отдать своим детям, и прежде всего дочерям, опасаясь наследников-мужчин, которым он доверил менее значительные функции.
Женщины в Эфиопии не раз оказывали существенное влияние на политические дела и играли важную роль в государстве, однако никогда не было в Эфиопии так много формально занятых женщинами придворных и государственных постов, как в правление Зэра-Яыкоба. Бырхан-Зэмэда, жена осужденного битуоддэда Амдэ-Мэскэля (Амдэ-Сэйтана), получила пост гыра битуоддэда, другая дочь императора, Мэдхын-Зэмэда, - пост кэнь битуоддэда. Во главе всех важнейших провинций вместо прежних родовых 1 правителей были назначены также его дочери. В провинции Амхара управляла Амэтэ-Мэших, в Тигре - Дыль-Сэмра, в Годжаме - Ацнаф-Сэмра, в Шоа - Ром-Гэнэйела, в Бэгемдыре - Цэбэле-Марьям (называвшаяся также Абале-Марьям), в Дамоте Мэдхын-Зэмэда, в Йифате - Амэтэ-Гийоргис, в Анготе - {100} Бахыр-Мэнгыса, в Гыддыме - Софья, в Гень - Ацнаф-Сэгэду, племянница императора. Другие должности также заняли дети правителя.
Однако этот довольно необычный шум шыр не дал императору ожидавшегося укрепления центральной власти. Очевидно, в своих тенденциях к единовластию принцы и принцессы крови мало отличались от местных крупных феодалов. Поэтому вскоре состоялся следующий шум шыр, еще более жестокий и кровавый, чем предыдущий. Его проведению помогали, вероятно, и монахи толка тоуахдо по причинам, неизвестным нам в настоящее время. Упоминавшиеся выше знаменитые доносчики того времени - Зэра-Цыйон, Тэаука-Бырхан и Гэбрэ-Крыстос - обвинили принцев крови в переходе в языческую веру и поддержке местных, искоренявшихся императором культов и магий, особенно в почитании богов Десак и Дино. Они предъявляли также "много других обвинений, которые были известны только царю; но открыто только то, что они поклонялись Десаку". Обвинение не осталось без внимания. На многолюдном публичном собрании императорские сыновья и дочери, принцы Теодрос, Гэлаудеуос, Амдэ-Цыйон и Зэра-Абрыхам, принцессы Дыль-Сэмра и Ацнаф-Сэмра и многие другие на глазах народа истекали кровью под ударами розог. Над перепуганной толпой, со страхом наблюдавшей муки императорских детей, раздался голос самого правителя: "Смотрите, что сделали мы детям нашим. Мы не пощадили их, ибо они погрешили против бога. И ныне скажите и выскажитесь, достаточно ли этих пыток или мы должны прибавить еще?" Среди собравшихся раздался плач: "Да не прибавляйте им никакого наказания, ибо они близки к смерти, господин наш, царь!" Некоторые из императорских детей умерли сразу же на месте казни, другие скончались позднее в мучениях. Одновременно с ними были подвергнуты смертельным пыткам еще многие неизвестные люди, также обвиненные доносчиками. А вскоре погибли в мучениях и сами эти доносчики. Имя Зэра-Цыйон (Семя Сиона) распространялось среди народа в унизительной и позорной форме Зэра-Сэйтан (Семя Сатаны). Что все это было крупной политической интригой ычэге Ындрыяса (Андрея), мы можем только предполагать по последним словам {101} умиравшего в мучениях Зэра-Цыйона-Сэйтана: "Смотрите, как пронзает меня огненным копьем абба Ындрыяс Дэбрэ-Либаносский!"
РЕФОРМЫ ГОСУДАРСТВЕННОЙ АДМИНИСТРАЦИИ
После неудачной попытки укрепить власть, опираясь на членов собственной семьи, император обратился к другому методу. Он состоял в смелой по тем временам мысли назначить на должности управляющих провинциями специально отобранных императором чиновников и присвоить им определенные титулы согласно исполнявшимся функциям. Таким образом, была сделана попытка отстранить от власти местные феодальные роды, управлявшие в силу традиционных прав целыми округами.
Пример судилища, которое император устроил даже над собственными детьми, служил убедительным предостережением каждому, кто попытался бы выступить против Зэра-Яыкоба. Вновь назначенные управляющие понимали, что в любой момент они могут утратить посты и титулы, присвоенные им волей их господина. Итак, в силу необходимости они были больше заинтересованы в сохранении верности Зэра-Яыкобу, чем в участии в заговорах против личности и воли железного императора. Правители провинций Дамот, Годжам, Бэгемдыр, Тигре, Ангот, Гень, Йифат, Шоа, Кыдда и Гыддым получили титул рак масэре, правитель Доуаро - титул аурари, управляющие Джыр, Гыббыр, Уодж - хегэно, управляющий провинции Амхара - цэхафе лам, а провинции Фэтэгар - аззаж. В результате этого последнего шум шыра все важнейшие должности в государстве были заняты людьми, верными императору и связанными с ним своими интересами. Но успех императорской политике обеспечили не только верные императору управляющие.
ОТРЯДЫ "ШОА"
Окончательный успех политике Зэра-Яыкоба обеспечили специальные воинские отряды "шоа". В предыдущем столетии название "шоа" (чоуа, цоуа) присваивалось придворным высокого происхождения, на которых {102} возлагались высшие обязанности при особе императора. С течением времени их функции изменились. Из "шоа" стали формироваться привилегированные отряды, посылавшиеся главным образом в пограничные районы терзаемого постоянными войнами государства. Полки "шоа" подчинялись только императору. Они получали во владение захваченные округа и освобождались от платежей в пользу управляющих провинций, давая дань только императору. Следовательно, они были заинтересованы как в сохранении верности императору, так и в завоевании и удержании пограничных областей для него. Император Зэра-Яыкоб еще более укрепил экономическое положение и авторитет "шоа". После подавления бунта находившихся в Доуаро отрядов "шоа", которые вошли в контакт с враждебными силами мусульман, император закрепил за каждой провинцией и округом соответствующий полк "шоа", оберегавший интересы императора и только ему подчинявшийся. Формирования "шоа" в каждом округе имели свои названия, так же как и те, наиболее доверенные, которые несли службу при дворе и являлись личной охраной императора. Представляется вероятным, что Зэра-Яыкоб, значительно увеличив численность, авторитет и привилегии "шоа", намеревался противопоставить эту группу децентралистским и сепаратистским силам в лице прежде всего традиционных феодальных родов, которых новая политика императора лишила части прежних привилегий. Так же как и в церковных вопросах, Зэра-Яыкоб, применяя принцип равновесия сил между отдельными группами светской знати, успешно проводил свою политику.
БАХЫР НЭГАШ. СЕВЕРНАЯ ПОЛИТИКА
Наряду с "шоа", значение которых выросло во всей стране, император Зэра-Яыкоб - в соответствии со своей, обращенной на север политической концепцией - поднял ранг и значение не только северного клира, но и управляющего приморскими территориями. Благодаря императорскому эдикту об изменении титула мэляке бахыр ("приморский наместник") на бахыр нэгаш ("царствую- {103}щий в приморье") возрос моральный вес этого управляющего. Также в соответствии с общим унификаторским принципом объем власти бахыр нэгаша по приказу императора был расширен, и ему стали подчиняться управляющие Шире, Сэрае и Бур. Согласно документам того времени, должность бахыр нэгаша решением императора превратилась в одну из важнейших в государстве. В таком поднятии ранга бахыр нэгаша таился зародыш позднейших конфликтов между господствовавшими в центре императорами и царствовавшими в приморье правителями, стремившимися к независимости.
В период 1434-1454 гг. император Зэра-Яыкоб сумел осуществить все свои политические планы. Он подчинил себе земли на севере вплоть до побережья, с одной стороны, благодаря вручению правителю этой области привилегий, несравненно превосходивших престиж и положение управляющих других провинций, с другой стороны - благодаря упрочению позиций тамошнего клира. Он объединил государство путем введения централизованной системы управления и отстранения от власти местных родов, стремившихся к сепаратизму. Он дал эфиопской церкви единую организацию и определил единую форму верования, одновременно укрепив с помощью церкви культурную и политическую общность подвластных ему народов. В то же время он закончил более чем вековую войну с мусульманскими султанатами, утвердив превосходство империи знаменитой победой над мусульманами в 1445 г. при Ыгуббе.
ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ В ДЭБРЭ БЫРХАНЕ
Последние четырнадцать лет своего правления Зэра-Яыкоб посвятил продолжению начатого дела, почти совсем не покидая основанной в 1454 г. резиденции в Дэбрэ-Бырхане. Эфиопские императоры не строили столиц в европейском понимании этого слова. Обычно они выбирали какую-то местность в качестве центрального пункта, а сами большую часть времени проводили в военных походах или в поездках по стране с целью контроля. Императорская резиденция представляла собой скорее лагерь, выстроенный по правилам местной архитектуры, чем го-{104}род - центр политической и культурной жизни государства. То, что Зэра-Яыкоб мог четырнадцать лет провести в основанной им резиденции, свидетельствует о стабилизации государства и настолько прочной его организации, что можно было обойтись без постоянного контроля правителей на местах.
Он избрал своим местопребыванием Дэбрэ-Бырхан, руководствуясь согласно легенде - "знамением божиим", озарившим огненным столбом эту гору. Отсюда же и название: Дэбрэ-Бырхан - "Гора Света". Там он повелел возвести частокол из стволов оливковых деревьев, с которых была ободрана кора, чтобы издалека они сверкали белизной. Эти стволы высотой в 20 локтей так тесно были поставлены друг к другу, что не оставалось малейшей щели. Частокол устанавливали только высокие придворные сановники, причем император запретил им облачаться в одежды, приличные их званиям и титулам, до тех пор, пока дело не было закончено. Внутри выстроили главную резиденцию императора, а на ее крыше установили огромный золотой крест, видный издалека. Императорская резиденция была огорожена еще одним частоколом и соединена с выстроенной ранее церковью Троицы, чтобы никто не мог видеть направлявшегося на обедню правителя. Лишь акабе сэат да несколько пажей во главе с блаттенгета сопровождали императора в его пути на богослужение.
Читая описания императорской резиденции и придворного церемониала, трудно освободиться от впечатления, что этот крупный правитель, сумевший диктовать свою волю всей стране, терроризировавший страну и державший всех в железных оковах страха, искоренявший все древние местные верования, сам был одержим паническим страхом перед земными и магическими силами, которым он объявил войну. Пажам из его ближайшего окружения не разрешалось стричь волосы, чтобы отрезанные локоны не попали в руки колдунов-магов, могущих с их помощью сглазить императора и его двор. Днем и ночью - чтобы отогнать злых духов - кружили по огражденным высокими частоколами дворам монахи, постоянно окропляя святой водой резиденцию, от сумерек до рассвета и с рассвета до сумерек распевая псалмы {105} и гимны, и особенно сочиненный самим правителем гимн "Бог царствует". Опасаясь колдовства, император приказал выкопать внутри ограды глубокую яму, которую все придворные обязаны были наполнять святой водой. Этой водой, обладавшей якобы чудодейственными свойствами, снимали чары, крестили и лечили болезни. Внизу, у подножия главной императорской резиденции, куда имел доступ только акабе сэат Амха-Ийесус, располагался ряд строений. В них размещались резиденции тех монахов из различных монастырей, кому император разрешил находиться рядом с его особой. Это были монахи из Дэбрэ-Либанос, Дэбрэ-Бизэн, Дэбрэ-Марьям в Гэральта и из многих других монастырей; все они не ели мяса и не пили напитков. Одни из них допускались к участию в ежедневном императорском богослужении, другие - только по праздничным дням. Далее размещались казармы отрядов "шоа" из разных округов страны, затем кухни и кладовые, сокровищница, в которой хранилась вся получаемая императором дань, и, наконец, конюшни и пастбища для императорских лошадей были также защищены частоколом, дабы никто не мог бросить на них дурного взгляда. Аллеей из сикомор был окружен двор, где вершились суды и экзекуции. Строго определены были места, где придворные принимали пищу в соответствии с их рангом. Кушанья императору на его стол подавала только одна из его жен - гыра бальтихат Фыре-Марьям, называвшаяся также Жан-Хайла. Это ей в дар Зэра-Яыкоб построил церковь Мэканэ-Марьям в Тэгулете. Фыре-Марьям подавала императору пищу, окруженная свитой высших сановников, среди которых находилась другая жена правителя - кэнь бальтихат Ылени (Елена), называвшаяся также Жан-Зала. Охрана постоянно несла караул во дворах, освещавшихся и ночью. Каждый из придворных знал, до какой границы в императорской резиденции позволено ему ходить. Посторонний человек мог войти в пределы резиденции только с разрешения императора, акабе сэата или начальника охраны. Каждого, кто приближался без разрешения, немедленно убивали.
Когда император отправлялся на обедню, блаттенгета уведомлял об этом соответствующие отряды "шоа", кото-{106}рые трубили в рога и трубы, выстроившись до самых дверей церкви вдоль частокола, за которым шел невидимый император с немногочисленной свитой. И тогда вокруг императорской резиденции становились на стражу вооруженные саблями и мечами монахи из Дэбрэ-Бизэн, а также отряд лучников "шоа" под названием "Молния в Адале". Во время богослужений все отряды "шоа" получали хлеб и спиртное в большом количестве. Тайной дорогой в обществе акабе сэата и нескольких пажей Зэра-Яыкоб возвращался с обедни, а когда он входил в свою резиденцию, блаттенгета подавал знак движением руки и шоанские отряды пускались в бешеную пляску под пронзительные звуки барабанов, рогов и труб. Потом опять по сигналу все стихало, и каждый возвращался на свое место. Так проходило время в резиденции Зэра-Яыкоба, в Дэбрэ-Бырхане. Здесь он написал "Книгу света" и "Книгу рождений", в которых рассмотрел различные верования эфиопского народа и определил принципы ортодоксальных догматов и церковной литургии. Возможно, им были написаны и другие книги, авторство которых спорно. В период его правления эфиопская литература обогатилась рядом произведений, главным образом религиозного характера.
Умер Зэра-Яыкоб в Дэбрэ-Бырхане 26 августа 1468г. Он умер, оставив в наследство сыну Эфиопию объединенную и организованную, правда только внешне примирившуюся с абсолютной властью императора. Первым шагом нового правителя было разрушение отцовского дела. {107}
Глава VII
ОСЛАБЛЕНИЕ ИМПЕРАТОРСКОЙ ВЛАСТИ
ИМПЕРАТОР БЭЫДЭ-МАРЬЯМ
26 августа 1468 г. в воскресенье в 3 часа дня вступил на престол Эфиопии Бэыдэ-Марьям - двадцатилетний сын Зэра-Яыкоба. На следующий день утром он объявил амнистию всем противникам централизаторской политики умершего императора. В тот же понедельник он восстановил в каждой провинции традиционные высшие должности и ликвидировал большую часть вновь учрежденных Зэра-Яыкобом. Вместо правителей, назначенных императором и беспрекословно подчинявшихся его воле, он торжественно короновал местных феодалов, независимость которых с таким трудом ликвидировал прежний император. Новый властитель предоставил каждой области и каждой этнической группе независимость во внутренних делах при условии уплаты ими соответствующей дани. Главной целью Зэра-Яыкоба было превращение Эфиопии в единое государство. Бэыдэ-Марьям, наоборот, предоставил свободу отдельным областям, признал местные обычаи, не навязывал единого управления. Ряду областных правителей новый император вернул старые титулы согласно местной традиции и разрешил носить корону, т. е. формально признал их самостоятельность. Правители бывшего султаната Йифат, подчиненного в 1445 г. империи, получили право употреблять перед своим титулом имя Уоласма, что явилось выражением уважения со стороны нового императора местной традиции и господствовавшего там издавна рода, обязанного платить дань лишь императору. Была ликвидирована должность правителя этой области, введенная Зэра-Яыкобом, - рак масэре. Сановники, управляющие в провинциях Амхара, Шоа, Дамот, стали носить при Бэыдэ-Марьяме титул цэхафе лам; в провинциях Ангот, Тигре и Кыдда - бахыр-{108}нэгаш; в провинциях Хадья, Гэнз, Доуаро гэрад; в Гыддым - акацэн; в Гень - ныгусэ; в Годжам - нэгаш.
Торжественно прошел состоявшийся в первый день правления императора Бэыдэ-Марьяма этот великий всеобщий шум шыр, в котором приняла участие вся светская и церковная знать Эфиопии. Сам император возлагал золотые короны на головы тех, кто совсем недавно был лишен своего значения и даже свободы, кто волей Зэра-Яыкоба был отстранен от политической жизни. Собственно, это именно они, разжалованные вельможи, возвели на трон нового правителя, представлявшего их удельно-родовые интересы. Вероятно, они же, не желая мириться с абсолютной властью Зэра-Яыкоба, организовали в последние годы его правления неудавшийся государственный переворот, за который заплатила своей жизнью Цыйон-Могэса, мать Бэыдэ-Марьяма. Зэра-Яыкоб раскрыл заговор и приказал засечь до смерти главную зачинщицу интриги - Цыйон-Могэса, одну из своих жен или наложниц. Подобная судьба должна была постигнуть и Бэыдэ-Марьяма, который спас свою жизнь и получил отцовское прощение только благодаря заступничеству ычэге Ындрыяса из Дэбрэ-Либаноса.
При предположении, что Бэыде-Марьям пришел к власти, опираясь на светскую знать как представитель удельного антиунификаторского направления внутренней политики, может показаться удивительным факт, что он сумел снискать и поддержку главы толка тоуахдо из Дэбрэ-Либанос, который при Зэра-Яыкобе имел такое большое политическое и экономическое значение. Однако не следует забывать, что тогда Зэра-Яыкоб уже приближался к концу своего правления. Дальновидное духовенство должно было думать о наследнике престола, который сохранил бы их прежнее положение. Итак, если сами монахи из Дэбрэ-Либанос не участвовали в заговоре, то, вероятно, они охотно содействовали спасению Бэыдэ-Марьяма, надеясь на благодарность с его стороны и на новые в скором времени пожалования.
Бэыдэ-Марьям во внутренней политике признавал свободу за удельными княжествами, объединенными формально под скипетром императора, носившего титул ныгусэ нэгэст ("царь царей"). "Удельная политика" была {109} более близка традиции разнородной в этническом отношении империи, чем дальновидная концепция Зэра-Яыкоба. Результаты возвращения к традиционной форме правления очень скоро стали видны. Уже в период правления Бэыдэ-Марьяма и позднее, при его преемниках, увеличились заговоры и интриги групп, соперничающих между собой в борьбе за власть. "Удельная политика" Бэыдэ-Марьяма нашла выражение не только в возвращении былого значения удельным феодалам, но и в уважении местных обычаев различных народов. Это была тактика, рассчитанная на мирное подчинение императорской власти отдельных областей. Так, например, перед коронацией в Джыджыно император приказал раздать местному населению нарядные одеяния белого цвета, который в данной местности был цветом праздников и торжеств. Находясь в стране народа амхара, он организовал торжества благословения правителя народом в полном соответствии с местным обычаем. На сей раз народ и знать были одеты в черное.
Бэыдэ-Марьям продолжил только два направления политики своего отца. Первым из них было введение в качестве обязательной для всех жителей страны христианской веры и осуждение местных культов, вторым - дальнейшее развитие "северной политики". Осуществление первого из этих направлений проходило, однако, с несравненно меньшим кровопролитием, чем в предшествовавший период.
Вскоре после проведения шум шыра такого важного исторического значения Бэыдэ-Марьям отправился в красивейший из основанных Зэра-Яыкобом монастырь Дэбрэ-Нэгодгуад, чтобы там в обществе монахов толка тоуахдо торжественно почтить память умершего правителя. Монахи приняли нового господина, выйдя ему навстречу в торжественной процессии, которую возглавил приор монастыря, ехавший на коне побежденного некогда Зэра-Яыкобом Бэдлая-Чудовища с его щитом и копьем в руках. Эти вещи убитого правителя мусульман Зэра-Яыкоб даровал монастырю Дэбрэ-Нэгодгуад после знаменитой победы при Ыгуббе. В Дэбрэ-Нэгодгуад состоялся большой, обычаем предписанный церемониал поминовения умершего императора, после чего Бэыдэ-Марьям пожало-{110}вал монахам всю дань, поступившую из окрестных селений. Из Дэбрэ-Нэгодгуад, который находился на севере от Тэгулета - центра тогдашнего государства, Бэыдэ-Марьям направился на север, на еще языческие территории Кыланто. Однако это не было вооруженным завоеванием. Император послал сначала гонцов с богатыми дарами для местного населения, которые, раздавая украшения и наряды, оповещали об изменении названия страны с языческого Кыланто на христианское Атронсэ-Ыгзыытнэ-Марьям - "Престол Госпожи нашей Марии" (сокращенно называвшийся Атронсэ-Марьям - "Престол Марии"). Прибывший вслед за ними император был торжественно встречен местными жителями, нарядившимися в подаренные платья и громко выкрикивавшими новое название страны. Бэыдэ-Марьям построил здесь храм Атронсэ-Марьям - наиболее известное сооружение из всех возведенных за время его правления.
Бэыдэ-Марьям много пожертвовал Атронсэ-Марьям из своей личной сокровищницы и подарил храму ценную библиотеку. Кроме того, сюда были перенесены тела умерших правителей Эфиопии: императоров Теодроса I из Мэрабете (Мэрхабете), Ныуайе-Марьяма из Асэро, Йикуно-Амлака из Йикуно - и останки крупнейших сановников церкви. Бэыдэ-Марьям приказал также захоронить здесь своего любимого учителя монаха Тэкле-Ийесуса. Этот храм вместе со всей пожалованной ему землей император приписал монахам тоуахдо из Дэбрэ-Либаноса.
Совсем не значит, что новый император только с помощью подкупа и уважения местных обычаев пытался осуществлять власть над разнородными округами своей страны. Не все области удавалось так легко подчинить, как Атронсэ-Марьям. Бэыдэ-Марьям несколько лет подряд вел войну в Доба, которую после окончательного покорения приказал только что назначенным светским и духовным управляющим старательно благоустроить. Цэлемт, в предшествовавшее царство сумевший сохранить независимость, он подчинил своей власти, разместив там отряды "шоа". Главная заслуга в покорении округа Цэлемт принадлежала одному из военачальников Бэыдэ-Марьяма, монаху, предположительно по имени Маркос. {111}
Присоединенные при Бэыдэ-Марьяме области, а именно Атронсэ-Марьям, Доба, Цэлемт, по всей вероятности, свидетельствуют о том, что новый император, как и его отец, понимал значение для Эфиопии северных провинций. Это подтверждается также намерением, правда не осуществленным, короноваться в Аксуме и постройкой резиденции в Хая, расположенной в Тигре.
После десяти лет правления еще молодой, тридцатилетний император внезапно умер 8 сентября 1478 г. в результате отравления - случайного, как говорят одни, умышленного - утверждают другие. Не трудно найти силы, заинтересованные в том, чтобы убрать императора. Ослабление центральной власти вследствие нового политического направления Бэыдэ-Марьяма благоприятствовало росту притязаний светской и духовной знати. Взаимная неприязнь и интриги стали часты среди окружения императора, которое вздохнуло с облегчением после смерти железного Зэра-Яыкоба. Как всегда бывает в период обострения политической борьбы, в стране распространилось бродяжничество "ясновидящих" монахов, "предсказывавших" будущее. Удивительная безошибочность этих монашеских предсказаний лишь свидетельствует об искусности, с какой церковь осуществляла свои политические замыслы, укрепляя свой авторитет среди народа.
В это время при дворе стала возрастать роль одной из жен императора, кэнь бальтихат Ылени, называвшейся также Адмас-Могэса. Правда, коронованной императрицей была другая жена, гыра бальтихат Жан-Сэйфа, но Ылени благодаря красоте, изрядному светскому опыту и дипломатическим способностям занимала первое место в сердце императора и имела влияние в государственных делах. Все это не могло оставить равнодушной главную жену императора, которая, кажется, была еще и сослана. В этой ситуации ликвидация правящего императора могла развязать руки ее сторонникам.
Женщины в Эфиопии не раз оказывали существенное влияние на политические дела и играли важную роль в государстве, однако никогда не было в Эфиопии так много формально занятых женщинами придворных и государственных постов, как в правление Зэра-Яыкоба. Бырхан-Зэмэда, жена осужденного битуоддэда Амдэ-Мэскэля (Амдэ-Сэйтана), получила пост гыра битуоддэда, другая дочь императора, Мэдхын-Зэмэда, - пост кэнь битуоддэда. Во главе всех важнейших провинций вместо прежних родовых 1 правителей были назначены также его дочери. В провинции Амхара управляла Амэтэ-Мэших, в Тигре - Дыль-Сэмра, в Годжаме - Ацнаф-Сэмра, в Шоа - Ром-Гэнэйела, в Бэгемдыре - Цэбэле-Марьям (называвшаяся также Абале-Марьям), в Дамоте Мэдхын-Зэмэда, в Йифате - Амэтэ-Гийоргис, в Анготе - {100} Бахыр-Мэнгыса, в Гыддыме - Софья, в Гень - Ацнаф-Сэгэду, племянница императора. Другие должности также заняли дети правителя.
Однако этот довольно необычный шум шыр не дал императору ожидавшегося укрепления центральной власти. Очевидно, в своих тенденциях к единовластию принцы и принцессы крови мало отличались от местных крупных феодалов. Поэтому вскоре состоялся следующий шум шыр, еще более жестокий и кровавый, чем предыдущий. Его проведению помогали, вероятно, и монахи толка тоуахдо по причинам, неизвестным нам в настоящее время. Упоминавшиеся выше знаменитые доносчики того времени - Зэра-Цыйон, Тэаука-Бырхан и Гэбрэ-Крыстос - обвинили принцев крови в переходе в языческую веру и поддержке местных, искоренявшихся императором культов и магий, особенно в почитании богов Десак и Дино. Они предъявляли также "много других обвинений, которые были известны только царю; но открыто только то, что они поклонялись Десаку". Обвинение не осталось без внимания. На многолюдном публичном собрании императорские сыновья и дочери, принцы Теодрос, Гэлаудеуос, Амдэ-Цыйон и Зэра-Абрыхам, принцессы Дыль-Сэмра и Ацнаф-Сэмра и многие другие на глазах народа истекали кровью под ударами розог. Над перепуганной толпой, со страхом наблюдавшей муки императорских детей, раздался голос самого правителя: "Смотрите, что сделали мы детям нашим. Мы не пощадили их, ибо они погрешили против бога. И ныне скажите и выскажитесь, достаточно ли этих пыток или мы должны прибавить еще?" Среди собравшихся раздался плач: "Да не прибавляйте им никакого наказания, ибо они близки к смерти, господин наш, царь!" Некоторые из императорских детей умерли сразу же на месте казни, другие скончались позднее в мучениях. Одновременно с ними были подвергнуты смертельным пыткам еще многие неизвестные люди, также обвиненные доносчиками. А вскоре погибли в мучениях и сами эти доносчики. Имя Зэра-Цыйон (Семя Сиона) распространялось среди народа в унизительной и позорной форме Зэра-Сэйтан (Семя Сатаны). Что все это было крупной политической интригой ычэге Ындрыяса (Андрея), мы можем только предполагать по последним словам {101} умиравшего в мучениях Зэра-Цыйона-Сэйтана: "Смотрите, как пронзает меня огненным копьем абба Ындрыяс Дэбрэ-Либаносский!"
РЕФОРМЫ ГОСУДАРСТВЕННОЙ АДМИНИСТРАЦИИ
После неудачной попытки укрепить власть, опираясь на членов собственной семьи, император обратился к другому методу. Он состоял в смелой по тем временам мысли назначить на должности управляющих провинциями специально отобранных императором чиновников и присвоить им определенные титулы согласно исполнявшимся функциям. Таким образом, была сделана попытка отстранить от власти местные феодальные роды, управлявшие в силу традиционных прав целыми округами.
Пример судилища, которое император устроил даже над собственными детьми, служил убедительным предостережением каждому, кто попытался бы выступить против Зэра-Яыкоба. Вновь назначенные управляющие понимали, что в любой момент они могут утратить посты и титулы, присвоенные им волей их господина. Итак, в силу необходимости они были больше заинтересованы в сохранении верности Зэра-Яыкобу, чем в участии в заговорах против личности и воли железного императора. Правители провинций Дамот, Годжам, Бэгемдыр, Тигре, Ангот, Гень, Йифат, Шоа, Кыдда и Гыддым получили титул рак масэре, правитель Доуаро - титул аурари, управляющие Джыр, Гыббыр, Уодж - хегэно, управляющий провинции Амхара - цэхафе лам, а провинции Фэтэгар - аззаж. В результате этого последнего шум шыра все важнейшие должности в государстве были заняты людьми, верными императору и связанными с ним своими интересами. Но успех императорской политике обеспечили не только верные императору управляющие.
ОТРЯДЫ "ШОА"
Окончательный успех политике Зэра-Яыкоба обеспечили специальные воинские отряды "шоа". В предыдущем столетии название "шоа" (чоуа, цоуа) присваивалось придворным высокого происхождения, на которых {102} возлагались высшие обязанности при особе императора. С течением времени их функции изменились. Из "шоа" стали формироваться привилегированные отряды, посылавшиеся главным образом в пограничные районы терзаемого постоянными войнами государства. Полки "шоа" подчинялись только императору. Они получали во владение захваченные округа и освобождались от платежей в пользу управляющих провинций, давая дань только императору. Следовательно, они были заинтересованы как в сохранении верности императору, так и в завоевании и удержании пограничных областей для него. Император Зэра-Яыкоб еще более укрепил экономическое положение и авторитет "шоа". После подавления бунта находившихся в Доуаро отрядов "шоа", которые вошли в контакт с враждебными силами мусульман, император закрепил за каждой провинцией и округом соответствующий полк "шоа", оберегавший интересы императора и только ему подчинявшийся. Формирования "шоа" в каждом округе имели свои названия, так же как и те, наиболее доверенные, которые несли службу при дворе и являлись личной охраной императора. Представляется вероятным, что Зэра-Яыкоб, значительно увеличив численность, авторитет и привилегии "шоа", намеревался противопоставить эту группу децентралистским и сепаратистским силам в лице прежде всего традиционных феодальных родов, которых новая политика императора лишила части прежних привилегий. Так же как и в церковных вопросах, Зэра-Яыкоб, применяя принцип равновесия сил между отдельными группами светской знати, успешно проводил свою политику.
БАХЫР НЭГАШ. СЕВЕРНАЯ ПОЛИТИКА
Наряду с "шоа", значение которых выросло во всей стране, император Зэра-Яыкоб - в соответствии со своей, обращенной на север политической концепцией - поднял ранг и значение не только северного клира, но и управляющего приморскими территориями. Благодаря императорскому эдикту об изменении титула мэляке бахыр ("приморский наместник") на бахыр нэгаш ("царствую- {103}щий в приморье") возрос моральный вес этого управляющего. Также в соответствии с общим унификаторским принципом объем власти бахыр нэгаша по приказу императора был расширен, и ему стали подчиняться управляющие Шире, Сэрае и Бур. Согласно документам того времени, должность бахыр нэгаша решением императора превратилась в одну из важнейших в государстве. В таком поднятии ранга бахыр нэгаша таился зародыш позднейших конфликтов между господствовавшими в центре императорами и царствовавшими в приморье правителями, стремившимися к независимости.
В период 1434-1454 гг. император Зэра-Яыкоб сумел осуществить все свои политические планы. Он подчинил себе земли на севере вплоть до побережья, с одной стороны, благодаря вручению правителю этой области привилегий, несравненно превосходивших престиж и положение управляющих других провинций, с другой стороны - благодаря упрочению позиций тамошнего клира. Он объединил государство путем введения централизованной системы управления и отстранения от власти местных родов, стремившихся к сепаратизму. Он дал эфиопской церкви единую организацию и определил единую форму верования, одновременно укрепив с помощью церкви культурную и политическую общность подвластных ему народов. В то же время он закончил более чем вековую войну с мусульманскими султанатами, утвердив превосходство империи знаменитой победой над мусульманами в 1445 г. при Ыгуббе.
ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ В ДЭБРЭ БЫРХАНЕ
Последние четырнадцать лет своего правления Зэра-Яыкоб посвятил продолжению начатого дела, почти совсем не покидая основанной в 1454 г. резиденции в Дэбрэ-Бырхане. Эфиопские императоры не строили столиц в европейском понимании этого слова. Обычно они выбирали какую-то местность в качестве центрального пункта, а сами большую часть времени проводили в военных походах или в поездках по стране с целью контроля. Императорская резиденция представляла собой скорее лагерь, выстроенный по правилам местной архитектуры, чем го-{104}род - центр политической и культурной жизни государства. То, что Зэра-Яыкоб мог четырнадцать лет провести в основанной им резиденции, свидетельствует о стабилизации государства и настолько прочной его организации, что можно было обойтись без постоянного контроля правителей на местах.
Он избрал своим местопребыванием Дэбрэ-Бырхан, руководствуясь согласно легенде - "знамением божиим", озарившим огненным столбом эту гору. Отсюда же и название: Дэбрэ-Бырхан - "Гора Света". Там он повелел возвести частокол из стволов оливковых деревьев, с которых была ободрана кора, чтобы издалека они сверкали белизной. Эти стволы высотой в 20 локтей так тесно были поставлены друг к другу, что не оставалось малейшей щели. Частокол устанавливали только высокие придворные сановники, причем император запретил им облачаться в одежды, приличные их званиям и титулам, до тех пор, пока дело не было закончено. Внутри выстроили главную резиденцию императора, а на ее крыше установили огромный золотой крест, видный издалека. Императорская резиденция была огорожена еще одним частоколом и соединена с выстроенной ранее церковью Троицы, чтобы никто не мог видеть направлявшегося на обедню правителя. Лишь акабе сэат да несколько пажей во главе с блаттенгета сопровождали императора в его пути на богослужение.
Читая описания императорской резиденции и придворного церемониала, трудно освободиться от впечатления, что этот крупный правитель, сумевший диктовать свою волю всей стране, терроризировавший страну и державший всех в железных оковах страха, искоренявший все древние местные верования, сам был одержим паническим страхом перед земными и магическими силами, которым он объявил войну. Пажам из его ближайшего окружения не разрешалось стричь волосы, чтобы отрезанные локоны не попали в руки колдунов-магов, могущих с их помощью сглазить императора и его двор. Днем и ночью - чтобы отогнать злых духов - кружили по огражденным высокими частоколами дворам монахи, постоянно окропляя святой водой резиденцию, от сумерек до рассвета и с рассвета до сумерек распевая псалмы {105} и гимны, и особенно сочиненный самим правителем гимн "Бог царствует". Опасаясь колдовства, император приказал выкопать внутри ограды глубокую яму, которую все придворные обязаны были наполнять святой водой. Этой водой, обладавшей якобы чудодейственными свойствами, снимали чары, крестили и лечили болезни. Внизу, у подножия главной императорской резиденции, куда имел доступ только акабе сэат Амха-Ийесус, располагался ряд строений. В них размещались резиденции тех монахов из различных монастырей, кому император разрешил находиться рядом с его особой. Это были монахи из Дэбрэ-Либанос, Дэбрэ-Бизэн, Дэбрэ-Марьям в Гэральта и из многих других монастырей; все они не ели мяса и не пили напитков. Одни из них допускались к участию в ежедневном императорском богослужении, другие - только по праздничным дням. Далее размещались казармы отрядов "шоа" из разных округов страны, затем кухни и кладовые, сокровищница, в которой хранилась вся получаемая императором дань, и, наконец, конюшни и пастбища для императорских лошадей были также защищены частоколом, дабы никто не мог бросить на них дурного взгляда. Аллеей из сикомор был окружен двор, где вершились суды и экзекуции. Строго определены были места, где придворные принимали пищу в соответствии с их рангом. Кушанья императору на его стол подавала только одна из его жен - гыра бальтихат Фыре-Марьям, называвшаяся также Жан-Хайла. Это ей в дар Зэра-Яыкоб построил церковь Мэканэ-Марьям в Тэгулете. Фыре-Марьям подавала императору пищу, окруженная свитой высших сановников, среди которых находилась другая жена правителя - кэнь бальтихат Ылени (Елена), называвшаяся также Жан-Зала. Охрана постоянно несла караул во дворах, освещавшихся и ночью. Каждый из придворных знал, до какой границы в императорской резиденции позволено ему ходить. Посторонний человек мог войти в пределы резиденции только с разрешения императора, акабе сэата или начальника охраны. Каждого, кто приближался без разрешения, немедленно убивали.
Когда император отправлялся на обедню, блаттенгета уведомлял об этом соответствующие отряды "шоа", кото-{106}рые трубили в рога и трубы, выстроившись до самых дверей церкви вдоль частокола, за которым шел невидимый император с немногочисленной свитой. И тогда вокруг императорской резиденции становились на стражу вооруженные саблями и мечами монахи из Дэбрэ-Бизэн, а также отряд лучников "шоа" под названием "Молния в Адале". Во время богослужений все отряды "шоа" получали хлеб и спиртное в большом количестве. Тайной дорогой в обществе акабе сэата и нескольких пажей Зэра-Яыкоб возвращался с обедни, а когда он входил в свою резиденцию, блаттенгета подавал знак движением руки и шоанские отряды пускались в бешеную пляску под пронзительные звуки барабанов, рогов и труб. Потом опять по сигналу все стихало, и каждый возвращался на свое место. Так проходило время в резиденции Зэра-Яыкоба, в Дэбрэ-Бырхане. Здесь он написал "Книгу света" и "Книгу рождений", в которых рассмотрел различные верования эфиопского народа и определил принципы ортодоксальных догматов и церковной литургии. Возможно, им были написаны и другие книги, авторство которых спорно. В период его правления эфиопская литература обогатилась рядом произведений, главным образом религиозного характера.
Умер Зэра-Яыкоб в Дэбрэ-Бырхане 26 августа 1468г. Он умер, оставив в наследство сыну Эфиопию объединенную и организованную, правда только внешне примирившуюся с абсолютной властью императора. Первым шагом нового правителя было разрушение отцовского дела. {107}
Глава VII
ОСЛАБЛЕНИЕ ИМПЕРАТОРСКОЙ ВЛАСТИ
ИМПЕРАТОР БЭЫДЭ-МАРЬЯМ
26 августа 1468 г. в воскресенье в 3 часа дня вступил на престол Эфиопии Бэыдэ-Марьям - двадцатилетний сын Зэра-Яыкоба. На следующий день утром он объявил амнистию всем противникам централизаторской политики умершего императора. В тот же понедельник он восстановил в каждой провинции традиционные высшие должности и ликвидировал большую часть вновь учрежденных Зэра-Яыкобом. Вместо правителей, назначенных императором и беспрекословно подчинявшихся его воле, он торжественно короновал местных феодалов, независимость которых с таким трудом ликвидировал прежний император. Новый властитель предоставил каждой области и каждой этнической группе независимость во внутренних делах при условии уплаты ими соответствующей дани. Главной целью Зэра-Яыкоба было превращение Эфиопии в единое государство. Бэыдэ-Марьям, наоборот, предоставил свободу отдельным областям, признал местные обычаи, не навязывал единого управления. Ряду областных правителей новый император вернул старые титулы согласно местной традиции и разрешил носить корону, т. е. формально признал их самостоятельность. Правители бывшего султаната Йифат, подчиненного в 1445 г. империи, получили право употреблять перед своим титулом имя Уоласма, что явилось выражением уважения со стороны нового императора местной традиции и господствовавшего там издавна рода, обязанного платить дань лишь императору. Была ликвидирована должность правителя этой области, введенная Зэра-Яыкобом, - рак масэре. Сановники, управляющие в провинциях Амхара, Шоа, Дамот, стали носить при Бэыдэ-Марьяме титул цэхафе лам; в провинциях Ангот, Тигре и Кыдда - бахыр-{108}нэгаш; в провинциях Хадья, Гэнз, Доуаро гэрад; в Гыддым - акацэн; в Гень - ныгусэ; в Годжам - нэгаш.
Торжественно прошел состоявшийся в первый день правления императора Бэыдэ-Марьяма этот великий всеобщий шум шыр, в котором приняла участие вся светская и церковная знать Эфиопии. Сам император возлагал золотые короны на головы тех, кто совсем недавно был лишен своего значения и даже свободы, кто волей Зэра-Яыкоба был отстранен от политической жизни. Собственно, это именно они, разжалованные вельможи, возвели на трон нового правителя, представлявшего их удельно-родовые интересы. Вероятно, они же, не желая мириться с абсолютной властью Зэра-Яыкоба, организовали в последние годы его правления неудавшийся государственный переворот, за который заплатила своей жизнью Цыйон-Могэса, мать Бэыдэ-Марьяма. Зэра-Яыкоб раскрыл заговор и приказал засечь до смерти главную зачинщицу интриги - Цыйон-Могэса, одну из своих жен или наложниц. Подобная судьба должна была постигнуть и Бэыдэ-Марьяма, который спас свою жизнь и получил отцовское прощение только благодаря заступничеству ычэге Ындрыяса из Дэбрэ-Либаноса.
При предположении, что Бэыде-Марьям пришел к власти, опираясь на светскую знать как представитель удельного антиунификаторского направления внутренней политики, может показаться удивительным факт, что он сумел снискать и поддержку главы толка тоуахдо из Дэбрэ-Либанос, который при Зэра-Яыкобе имел такое большое политическое и экономическое значение. Однако не следует забывать, что тогда Зэра-Яыкоб уже приближался к концу своего правления. Дальновидное духовенство должно было думать о наследнике престола, который сохранил бы их прежнее положение. Итак, если сами монахи из Дэбрэ-Либанос не участвовали в заговоре, то, вероятно, они охотно содействовали спасению Бэыдэ-Марьяма, надеясь на благодарность с его стороны и на новые в скором времени пожалования.
Бэыдэ-Марьям во внутренней политике признавал свободу за удельными княжествами, объединенными формально под скипетром императора, носившего титул ныгусэ нэгэст ("царь царей"). "Удельная политика" была {109} более близка традиции разнородной в этническом отношении империи, чем дальновидная концепция Зэра-Яыкоба. Результаты возвращения к традиционной форме правления очень скоро стали видны. Уже в период правления Бэыдэ-Марьяма и позднее, при его преемниках, увеличились заговоры и интриги групп, соперничающих между собой в борьбе за власть. "Удельная политика" Бэыдэ-Марьяма нашла выражение не только в возвращении былого значения удельным феодалам, но и в уважении местных обычаев различных народов. Это была тактика, рассчитанная на мирное подчинение императорской власти отдельных областей. Так, например, перед коронацией в Джыджыно император приказал раздать местному населению нарядные одеяния белого цвета, который в данной местности был цветом праздников и торжеств. Находясь в стране народа амхара, он организовал торжества благословения правителя народом в полном соответствии с местным обычаем. На сей раз народ и знать были одеты в черное.
Бэыдэ-Марьям продолжил только два направления политики своего отца. Первым из них было введение в качестве обязательной для всех жителей страны христианской веры и осуждение местных культов, вторым - дальнейшее развитие "северной политики". Осуществление первого из этих направлений проходило, однако, с несравненно меньшим кровопролитием, чем в предшествовавший период.
Вскоре после проведения шум шыра такого важного исторического значения Бэыдэ-Марьям отправился в красивейший из основанных Зэра-Яыкобом монастырь Дэбрэ-Нэгодгуад, чтобы там в обществе монахов толка тоуахдо торжественно почтить память умершего правителя. Монахи приняли нового господина, выйдя ему навстречу в торжественной процессии, которую возглавил приор монастыря, ехавший на коне побежденного некогда Зэра-Яыкобом Бэдлая-Чудовища с его щитом и копьем в руках. Эти вещи убитого правителя мусульман Зэра-Яыкоб даровал монастырю Дэбрэ-Нэгодгуад после знаменитой победы при Ыгуббе. В Дэбрэ-Нэгодгуад состоялся большой, обычаем предписанный церемониал поминовения умершего императора, после чего Бэыдэ-Марьям пожало-{110}вал монахам всю дань, поступившую из окрестных селений. Из Дэбрэ-Нэгодгуад, который находился на севере от Тэгулета - центра тогдашнего государства, Бэыдэ-Марьям направился на север, на еще языческие территории Кыланто. Однако это не было вооруженным завоеванием. Император послал сначала гонцов с богатыми дарами для местного населения, которые, раздавая украшения и наряды, оповещали об изменении названия страны с языческого Кыланто на христианское Атронсэ-Ыгзыытнэ-Марьям - "Престол Госпожи нашей Марии" (сокращенно называвшийся Атронсэ-Марьям - "Престол Марии"). Прибывший вслед за ними император был торжественно встречен местными жителями, нарядившимися в подаренные платья и громко выкрикивавшими новое название страны. Бэыдэ-Марьям построил здесь храм Атронсэ-Марьям - наиболее известное сооружение из всех возведенных за время его правления.
Бэыдэ-Марьям много пожертвовал Атронсэ-Марьям из своей личной сокровищницы и подарил храму ценную библиотеку. Кроме того, сюда были перенесены тела умерших правителей Эфиопии: императоров Теодроса I из Мэрабете (Мэрхабете), Ныуайе-Марьяма из Асэро, Йикуно-Амлака из Йикуно - и останки крупнейших сановников церкви. Бэыдэ-Марьям приказал также захоронить здесь своего любимого учителя монаха Тэкле-Ийесуса. Этот храм вместе со всей пожалованной ему землей император приписал монахам тоуахдо из Дэбрэ-Либаноса.
Совсем не значит, что новый император только с помощью подкупа и уважения местных обычаев пытался осуществлять власть над разнородными округами своей страны. Не все области удавалось так легко подчинить, как Атронсэ-Марьям. Бэыдэ-Марьям несколько лет подряд вел войну в Доба, которую после окончательного покорения приказал только что назначенным светским и духовным управляющим старательно благоустроить. Цэлемт, в предшествовавшее царство сумевший сохранить независимость, он подчинил своей власти, разместив там отряды "шоа". Главная заслуга в покорении округа Цэлемт принадлежала одному из военачальников Бэыдэ-Марьяма, монаху, предположительно по имени Маркос. {111}
Присоединенные при Бэыдэ-Марьяме области, а именно Атронсэ-Марьям, Доба, Цэлемт, по всей вероятности, свидетельствуют о том, что новый император, как и его отец, понимал значение для Эфиопии северных провинций. Это подтверждается также намерением, правда не осуществленным, короноваться в Аксуме и постройкой резиденции в Хая, расположенной в Тигре.
После десяти лет правления еще молодой, тридцатилетний император внезапно умер 8 сентября 1478 г. в результате отравления - случайного, как говорят одни, умышленного - утверждают другие. Не трудно найти силы, заинтересованные в том, чтобы убрать императора. Ослабление центральной власти вследствие нового политического направления Бэыдэ-Марьяма благоприятствовало росту притязаний светской и духовной знати. Взаимная неприязнь и интриги стали часты среди окружения императора, которое вздохнуло с облегчением после смерти железного Зэра-Яыкоба. Как всегда бывает в период обострения политической борьбы, в стране распространилось бродяжничество "ясновидящих" монахов, "предсказывавших" будущее. Удивительная безошибочность этих монашеских предсказаний лишь свидетельствует об искусности, с какой церковь осуществляла свои политические замыслы, укрепляя свой авторитет среди народа.
В это время при дворе стала возрастать роль одной из жен императора, кэнь бальтихат Ылени, называвшейся также Адмас-Могэса. Правда, коронованной императрицей была другая жена, гыра бальтихат Жан-Сэйфа, но Ылени благодаря красоте, изрядному светскому опыту и дипломатическим способностям занимала первое место в сердце императора и имела влияние в государственных делах. Все это не могло оставить равнодушной главную жену императора, которая, кажется, была еще и сослана. В этой ситуации ликвидация правящего императора могла развязать руки ее сторонникам.