Страница:
Но к несчастью, он не любит ее. Как могла она об этом забыть?!
Она и не представляла себе, до чего была хороша в этот момент и как хотел ее Адам! Как жаждал сжать ее в своих объятиях и рассказать о своей любви к ней. Саванне стоило невероятных усилий выдержать его взгляд, гордо выпрямиться и с напускным спокойствием произнести:
- Думаю, так больше продолжаться не может. Дай мне развод!
Глава 22
Ее слова заставили Адама вздрогнуть. Он побледнел и отвернулся, пытаясь скрыть приступ ярости. Все поплыло перед глазами. Значит, она по-прежнему хочет избавиться от него. Но разве вместе они не испытали блаженство, которое невозможно забыть, а потом горечь потери ребенка? Мысль о том, что Саванна не любит его, была невыносима.
Адам даже думать не мог о разводе. Он готов был броситься к ней, заключить в объятия и заставить отказаться от своего решения, понять наконец, что их влечет друг к другу и с этим нельзя не считаться. Но он не стал этого делать. Любая попытка сломить Саванну оказалась бы безуспешной. Он не раз в этом убеждался с момента их встречи.
При том что Адам отличался упрямством и непреклонным характером, ему нельзя было отказать в интеллигентности и уме. А только дурак мог упорствовать в создавшейся ситуации. Адам тяжело вздохнул. Быть может, она права и поступает достаточно мудро? Быть может, развод для них единственный выход? Они освободятся от брачных уз, и все проблемы разом исчезнут. Адам печально улыбнулся. Он просто не мыслил себе жизни без Саванны. Но придется смириться. Ничего не поделаешь. И уж если рвать, то сразу, не мешкая. Адам посмотрел Саванне в глаза и бесстрастным тоном сказал:
- Не возражаю, дорогая. Ты получишь развод, если хочешь.
Такого поворота Саванна не ожидала. Она была уверена, что Адам возмутится, станет упрекать ее, и приготовилась к отпору. Но он, как говорится, выбил почву у нее из-под ног, и теперь она не знала, что делать дальше. Саванна никак не хотела себе признаться в том, что ей совершенно не нужен развод и весь этот разговор она завела для того лишь, чтобы услышать его признание в любви. Чтобы он на коленях молил ее не покидать его. Но ничего этого не случилось, и Саванну душил нервный смех.
Она поставила себя в дурацкое положение, потому что более жалкого фарса, который сама устроила, и представить себе не могла. По крайней мере теперь она знает правду. Он не любит ее. Иначе с такой легкостью не согласился бы на развод. Ее аквамариновые глаза потемнели, словно предштормовое море, она с вызовом посмотрела на Адама и тихо спросила:
- Что для этого нужно сделать?
- Право, не знаю, - тем же бесстрастным тоном ответил Адам. - Напишу в Натчез своему адвокату и попрошу объяснить, как это делается. - Неожиданно взгляд его стал колючим. - Хочешь, чтобы я покинул Кампо-де-Верде прямо сейчас?
Вопрос застал Саванну врасплох. Она промямлила что-то невразумительное, потом взяла себя в руки и со вздохом промолвила:
- Зачем же прямо сейчас? Мы все сказали друг другу и можем расстаться друзьями.
Его глаза засверкали. В два прыжка он очутился рядом с Саванной, порывисто обнял ее и прильнул губами к ее губам. Она соскучилась по его ласкам и задрожала всем телом, словно целая вечность прошла с тех пор, как они были близки. Зарывшись пальцами в его густые темные волосы, она нежно перебирала их, опьяненная его близостью, забыв обо всем на свете, и не сразу пришла в себя, когда он вдруг оттолкнул ее и довольно грубо сказал:
- Расстаться друзьями? Такое мне и в голову не приходило с самой первой нашей встречи. Мы можем быть либо врагами, либо любовниками. Но друзьями никогда. Слишком банально для нас!
Слово "друзьями" он буквально выплюнул, как что-то отвратительное, осквернившее его язык. Саванна во все глаза смотрела на него. Предательское тело все еще желало близости с ним.
- Адам, давай не будем ссориться, - не глядя на него, жалобно произнесла Саванна. - Я не собираюсь быть твоей возлюбленной, но после пережитого мы не можем стать врагами. Поэтому я предлагаю тебе дружбу.
- Не понимаю, что мешает тебе быть моей возлюбленной. Мы стали любовниками с первой нашей встречи. Я знаю, ты не хотела выходить за меня замуж, но почему не можешь быть моей возлюбленной? Ведь это даже оскорбительно!
О Боже, что за пытка! Она не в силах объяснить ему, как уязвлена ее гордость. До чего унизительно быть нелюбимой женой! Саванна впала в отчаяние.
- Но ведь не станешь же ты отрицать, что мы не любим друг друга, слегка охрипшим от волнения голосом сказала она и печально добавила: - С потерей ребенка все решилось само собой, и нам незачем продолжать наши супружеские отношения. Это просто бессмысленно. Так что не заставляй меня еще больше страдать. Пожалуйста! Я не выдержу. Единственное, что нам остается, - это развод.
В бессильной ярости Адам смотрел на Саванну. Она стояла не шелохнувшись, словно застыла. К ярости примешивалась обида. И все же где-то, в самой глубине сознания, мерцал слабый огонек надежды. Она ответила на его поцелуй, не осталась равнодушна к его объятиям. Да и сам разговор о разводе причинял ей боль. Адам не мог этого не заметить. Он ни за что не отпустит Саванну, хоть и согласился на развод, будет бороться за нее. Он любит ее и сделает все, чтобы завоевать ее любовь. Он ласково взял ее за плечи, повернул к себе лицом, заглянул в ее прекрасные аквамариновые глаза. Он боготворил эту женщину, но в силу своего характера старался ее сломить, навязать ей свою волю, даже был с ней жесток. Однако с этим покончено. Теперь все будет по-другому. Адам не собирался сдаваться, хотя и потерпел поражение.
- Саванна, клянусь, я дам тебе развод, если хочешь, но... - Он замолчал, чертыхнулся про себя и продолжал: - Мы сделали все не так! Совершили много ошибок! Ребенок! Свадьба! - Он вздохнул и, глядя ей прямо в глаза, спокойно сказал: - Возможно, ты права и нам следует стать друзьями. На его губах мелькнула улыбка. - Ни разув жизни не дружил с женщиной и не знаю, может ли жеребец превратиться в мерина.
Не это жаждала услышать Саванна, но она была благодарна судьбе за то, что он решил не спешить с разводом и согласился на дружбу. Нельзя сказать, чтобы Саванна была от такой перспективы в восторге, однако она виду не подала и, растянув губы в улыбке, сказала:
- Уверена, из тебя получится замечательный мерин!
- Я постараюсь, - мрачно заявил Адам, - только не испытывай моего терпения: иной мерин на поверку оказывается жеребцом. И тут уж ничего не поделаешь.
- Мне тоже нелегко, Адам. Поверь, я не хотела тебя обидеть.
Адам поморщился. Все складывалось не так, как ему хотелось бы, и он решил сменить тему разговора, причинившего ему столько боли. Он подошел к столу, взял записку и протянул Саванне:
- От Боудена. Оказывается, наш старый приятель Майкейя посетил Новый Орлеан и очень интересовался тобой. Вряд ли он пришел в восторг от того, что я выдал себя за Джейсона Сэвиджа, и уж тем более когда узнал, что ты стала моей женой.
Саванна схватила записку, прочла, и их проблемы сразу же потускнели перед лицом надвигающейся опасности. Страх охватил молодую женщину. Она слишком хорошо знала Майкейю. Он буквально зверел, когда его оставляли в дураках, даже по его собственной вине, и готов был на любую, самую страшную месть. Записка Боудена это лишний раз подтверждала. Саванна с тревогой взглянула на Адама:
- Майкейя что-то замыслил против тебя. Что будем делать?
Адам пожал плечами:
- Не знаю. Подождем, пока не объявится, тогда и решим. Боуден пишет, что отправил записку с двумя самыми надежными людьми и сам вскоре приедет сюда. Чем больше будет глаз, тем меньше шансов оказаться застигнутыми врасплох. Единственное, что нам остается, - это быть начеку и не терять головы. Ты хорошо знаешь Майкейю. - Адам задумчиво посмотрел на Саванну. Что он, по-твоему, собирается предпринять?
- Боюсь, - Саванна в волнении сделала шаг вперед, - он намерен тебя убить, судя по тому, что пишет Боуден о его реакции на твое имя! - Она приблизилась к Адаму и схватила его за лацканы камзола. В глазах ее затаился страх, когда она тихо сказала: - Мы с Боуденом с детства знаем его. Ему нравится мучить людей, истязать их. Недаром его прозвали Живодером. Я была совсем еще маленькой, когда однажды увидела, как он выстрелил в человека лишь потому, что ему не понравилась его шляпа! - Она слегка тряхнула Адама, будто для того, чтобы он понял, какая страшная ему грозит опасность. - Ты чудом остался жив, когда он похитил тебя. И то потому, что он принял тебя за Джейсона Сэвиджа, располагавшего необходимыми сведениями. Ты был ему нужен живым. Но теперь... - С каждой минутой тревога Саванны росла. Наконец она тяжело вздохнула и решительно заявила: - Ты должен уехать. Майкейя знает, где ты, и не замедлит сюда явиться. Тем более что в этих местах дома отстоят далеко один от другого, и это ухудшает положение.
- Нет, - Адам покачал головой, - я тебя не оставлю! И не убегу, как трусливая собака, поджав хвост! К тому же не забывай, что он неравнодушен к тебе. - Лицо Адама посуровело. - А ты хочешь, чтобы я оставил ему тебя на растерзание!
- Все это глупости, Адам! Я всегда с ним справлялась, справлюсь и на этот раз. А тебя он убьет! Клянусь!
- Я никогда себе не прощу, если этот негодяй причинит тебе зло! Поняла? И хватит об этом! - в сердцах сказал Адам.
Забота Адама в этот момент не вызвала у Саванны ничего, кроме досады. Конечно, Майкейя похитил ее, но она сама виновата. Недооценила его. Больше такое не повторится. Она сумеет постоять за себя. Сейчас главное уберечь от опасности Адама. Речь идет о его жизни. И ради этого она готова пойти на любой риск,
- Моей жизни по крайней мере ничто не грозит, чего нельзя сказать о твоей, - холодно заявила она.
- Но если меня убьют, тебе не придется беспокоиться о разводе, моя дорогая!
Охваченная страхом и яростью, Саванна дала Адаму пощечину.
- Не мог придумать что-нибудь поумнее? - вскричала она, покраснев от обиды. Ничего подобного Адам не ожидал и невольно дотронулся до горевшей щеки. Он напоминал сейчас вырвавшегося из клетки раненого тигра. От пощечины долго сдерживаемая обида, разочарование и страсть выплеснулись наружу, и он с напускным спокойствием произнес:
- Я, кажется, однажды предупреждал тебя, чтобы ты никогда этого не делала!
Саванна смотрела на Адама, не в силах пошевелиться от страха. Из-за ее пощечины он потерял контроль над собой. Это было видно по выражению его лица. Но ведь она не хотела! Так уж получилось. Неожиданно Адам заключил ее в объятия и стал неистово целовать, а она застонала от восторга, вместо того чтобы оттолкнуть его.
Это было настоящее безумие! Она могла поклясться, что не хочет близости с ним без любви. Ради этого и затеяла весь сегодняшний разговор. Но тело, как всегда, опять ее подвело. И она отвечала на его ласки, не слушая голос рассудка, забыв о благоразумии.
Она ненавидела себя, презирала за слабость, пыталась обуздать свою плоть доводами рассудка. Все тщетно. Она любила его и потому хотела и не могла устоять перед ним. Каждое его прикосновение, каждый поцелуй вызывали ликование и восторг во всем теле, и она тонула в волнах блаженства и плыла по течению. Не было ничего прекраснее его пылающих губ, его сладостного языка, его сильных объятий, его горячего тела.
Все ее благие намерения улетучились словно дым. С самого начала Адам пробудил в ней женщину, и она, не отдавая себе в этом отчета, с первого же поцелуя покорилась его мужской силе и обаянию. Отбросив прочь все сомнения, забыв о гордости, она еще крепче прижалась к нему и обвила его шею руками.
Объединившись, любовь и страсть сметают на своем пути все препятствия. Адам разорвал на ней платье и обезумел, когда ее груди с коралловыми сосками вырвались на волю. Он покусывал то один сосок, то другой, щекотал их языком, доводя Саванну до неистовства. Волны желания накатывали на нее все с новой и новой силой, и она задыхалась от наслаждения. Он обжигал ее своими поцелуями, пламя страсти разгоралось все ярче и ярче.
Вначале Адамом двигала жажда возмездия за нанесенное ему оскорбление, но стоило ему обнять ее и прильнуть губами к ее губам, как он забыл обо всем, счастливый от сознания, что вновь держит в объятиях свою жену. Адам жить без нее не мог, мечтал о ней день и ночь, но из гордости скрывал свои чувства. Однако сейчас он уже не в силах был оттолкнуть ее. Отчаяние, ярость и страх отступили перед безумной жаждой обладать ею. Он любил ее! Хотел ее! Все остальное не имело никакого значения.
Адам не в силах был оторваться от ее грудей, от них исходил какой-то пряный аромат, как и от всего ее удивительно нежного тела. Желание становилось все неистовее, он с трудом сдерживался, чтобы не войти в ее горячее лоно. Саванна полностью отдалась во власть Адама, все крепче прижималась к нему, извивалась в его объятиях и чувствовала, что он изнемогает от желания и близок к завершению любовного поединка. Его одежда мешала ей ощущать его горячее тело, и она со стоном разорвала ее. С губ Адама едва не слетело проклятие, и он, оторвавшись от ее губ, умудрился за несколько секунд сбросить с себя галстук, рубашку, жилет и камзол, которые разлетелись в разные стороны, затем снял ботинки и снова заключил Саванну в объятия. Время будто остановилось. Мир исчез. Не осталось ничего, кроме их безумного желания. Адам, придерживая ее за бедра, прижался к ней так, чтобы она почувствовала между ног его мужское могущество. В каждом его движении сквозила нервозность, словно он боялся, как бы Саванна не вырвалась из его объятий, а к нему не вернулось благоразумие.
Адам стонал от удовольствия, ощущая на плечах и спине руки Саванны. Она то нежно гладила его, то впивалась ногтями в кожу, когда он покусывал ее восхитительные соски. Наконец он не выдержал и сорвал с нее платье, змейкой свернувшееся у ее ног.
Словами не передать, какой восторг охватил Адама, какое он испытал блаженство, когда увидел Саванну без одежды, во всем ее великолепии, ощутив под ладонями ее нежное податливое тело. Он смотрел на нее, не в силах унять бившую его дрожь и не довольствуясь больше поцелуями и жаркими ласками. Он хотел ее всю. Жаждал с ней слиться, насладиться теплом ее лона, воспарить к небесам.
Смутно сознавая, что делает, Адам повернул Саванну и бережно опустил на стол так, что ее длинные стройные ноги свешивались вниз, а сверкающие волосы разметались вокруг плеч. Теперь он мог любоваться ее чудесным телом, сводившим его с ума. Выпуклостями грудей, пышными бедрами, огненными завитками между ног. В этот момент Саванна являла собой картину, поистине эротическую, о которой Адам и мечтать не мог. Он склонился над ней и продолжал осыпать поцелуями, в то время как она, изнемогая от страсти, щекотала его соски, исторгая из его груди стоны. Затем руки ее скользнули к темной дорожке волос, уходившей вниз, потом дальше, пока не добрались до живого бугорка, рвавшегося на волю. Саванна принялась гладить его, от чего пришла в еще большее возбуждение, которое передалось и Адаму.
Заниматься любовью на столе оказалось гораздо приятнее, чем в постели. Во всяком случае, острота ощущений не шла ни в какое сравнение. Адам устроился между ее свисающими со стола ногами, и она ощущала грудью и животом жар его тела, а спиной прохладу полированного стола. До близости с Адамом Саванна и представить себе не могла, что соски в определенной ситуации могут превратиться в источник наслаждения. Когда же Адам стал пробираться к огненным завиткам между бедер, медленно скользя пальцами по ноге, затрепетала, выгнула спину и стала тихонько постанывать от удовольствия.
Адам не мог больше сдерживаться, рывком стянул с себя бриджи, слегка приподнял бедра Саванны, закрыл глаза и, исполненный восторга, вошел в ее лоно. Наконец-то он испытал блаженство, к которому так долго стремился, и, словно в молитве, зашептал:
- О Боже! О Боже! Любимая, любимая, любимая...
Только поэту под силу придать возвышенность извечному влечению мужчины и женщины друг к другу. Воспеть их слияние как нечто прекрасное, благородное, а их животную страсть - как полет духа. Саванна замерла в ожидании экстаза, даря Адаму ни с чем не сравнимое наслаждение и поощряя его, когда он вновь и вновь проникал в ее лоно. Оба, в плену неистовой страсти, приближались к финишу, но Адам не спешил, пустив в ход весь свой сексуальный опыт, чтобы довести жену до экстаза, и был уже у цели. Его копье било без промаха, и каждый удар исторгал из ее груди слабый стон.
Она закрыла глаза, вся напряглась и неслась на волнах желания все выше и выше, к вершине блаженства. И вот с последним мощным ударом копья желанный миг наступил. Все вокруг засверкало, потом озарилось розовым светом. Саванна вскрикнула. Это был крик восторга и ликования.
Потрясенный, Адам невольно залюбовался ее лицом. Оно светилось тихой радостью, смешанной с изумлением. Адам впился в ее губы губами и наконец пришел к финишу.
Ураган страсти промчался над ними, и теперь оба лежали умиротворенные. Все еще сжимая ее бедра, Адам пробежался губами по ее нежной, бархатной шее. Это было так приятно. Но постепенно Саванна стала возвращаться к реальности, дыхание ее успокоилось, и она едва не умерла от стыда, когда наконец осознала, что лежит на столе совершенно голая в непристойной позе, после того как, одурманенная его ласками, отдалась ему. Первым побуждением Саванны было поскорее бежать от него и забыть о том, что случилось.
Щеки ее вспыхнули. Она простить себе не могла, что так низко пала. Какой позор! Она попыталась высвободиться из его объятий, и тут Адам тоже спустился с неба на землю.
Его изорванный костюм стал свидетелем этой безобразной сцены. Адам быстро поднялся, надел бриджи и хотел помочь Саванне одеться, но она оттолкнула его, соскочила со стола, подобрала с пола свое изодранное платье и, стараясь не смотреть на Адама, с проклятиями стала его натягивать.
Руки не слушались ее, движения были беспорядочными, как и мысли, она никак не могла сосредоточиться. Наконец она натянула злополучное платье через голову и стремглав вылетела из комнаты.
Адам мрачно смотрел на дверь, за которой исчезла Саванна, испытывая сильное желание вернуть ее, и стал быстро одеваться, как вдруг подумал о том, что сейчас лучше оставить ее в покое, дать ей возможность прийти в себя. Только хватит ли у него терпения?
Его размышления прервал стук в дверь. О Боже! Неужели Саванна? Нет. Кто угодно, только не она. Он открыл и увидел на пороге Джека Муни. На его жестком, словно изваянном из камня лице было беспокойство.
- Вы видели? Надвигается буря! - сказал Джек. Конечно же, Адам ничего не видел. Он пропустил Джека в комнату, прикрыл дверь и подошел к окну. Солнце скрылось, а плывшие по небу свинцовые облака не предвещали ничего хорошего. "Только бури сейчас не хватало", - со злостью подумал Адам и, обернувшись к Джеку, заметил:
- Не думаю, что она грозит нам серьезными неприятностями. Вы с Тоби уже устроились?
Джек кивнул.
- Да-а. Лошади уже в стойле, - сказал он и, ухмыльнувшись, добавил: Мы только что поужинали!
Несмотря на мрачное настроение, Адам улыбнулся:
- Надеюсь, ужин вам понравился?
- Очень, - ответил Джек и уже серьезно произнес. - Буря ужасно некстати. Мы с Тоби хотели спрятаться неподалеку, чтобы успеть добежать до дома, если Майкейя и Джереми проскользнут туда незамеченными и понадобится наша помощь. Лучше бы не находиться в доме, чтобы не спугнуть этого негодяя Майкейю, но, поскольку из-за бури ничего не видно, один из нас непременно должен охранять дом. Пусть этот подонок хорошенько подумает, прежде чем сунется сюда, а сунется - наткнется на моего друга, который будет находиться в доме. А может, и мне спрятаться здесь? Вдвоем мы устроим Майкейе достойную встречу.
Его слова утонули в грохоте грома, вспышка молнии озарила небо, и на землю хлынули потоки дождя. Полагая, что буря продлится не меньше нескольких часов, а у Майкейи вряд ли есть определенный план действий, Адам сказал:
- Вам надо хорошо ориентироваться в доме, так что осмотрите его, а когда кончится дождь, обсудим меры, которые следует предпринять на ночь. Если Майкейя и прячется где-то поблизости, он носа не высунет, пока не утихнет буря.
- Схожу за Тоби, - кивнув, произнес Джек.
Наступила полночь, а буря так и не утихла. Напротив, еще сильнее разбушевалась. Шум дождя, яростный вой ветра, шорох ветвей заглушали все остальные звуки, заполнив, казалось, весь дом.
Джек и Тоби то и дело проверяли, плотно ли закрыты двери и окна. Саванна спала в своей комнате, а Элизабет, рано поужинав с Адамом, вязала шаль из тонкой кашемировой шерсти. Адам, словно тигр на цепи, сидел запершись у себя в кабинете, мрачно глядя на стоявший перед ним бокал бренди..
Разыгравшаяся у него в душе буря могла поспорить с той, что неистовствовала снаружи. Потягивая бренди, он не знал, на что решиться: то ли вышибить мозги себе самому, то ли придушить Саванну, то ли сделать и то и другое.
Он уже изрядно набрался и, поскольку не собирался убивать ни себя, ни ее, с трудом преодолевал желание ворваться к ней в комнату и все объяснить.
Должна же она понять, что он любит ее и ни за что не даст ей развода! Или она думает, что он может любую женщину швырнуть на свой письменный стол и, обезумев от страсти, овладеть ею? Так можно обращаться только с женой, черт возьми! А она его жена. И никогда не покинет его! Не покинет его постели! Он может в этом поклясться.
Опьяненный, погруженный в свои мрачные думы и оглушенный грохотом бури, Адам не слышал, как приоткрылось окно у него за спиной, в комнате появилась какая-то темная фигура и осторожно подкралась к нему.
Когда, ощутив тревогу, Адам резко обернулся и увидел искаженное злобой лицо Майкейи, было уже поздно. На голову ему обрушился тяжелый удар кулака. Он хотел ринуться на врага, однако получил следующий удар и потерял сознание. Все произошло так, как и в прошлый раз, в Тер-дю-Кер, когда Майкейя похитил его.
Глава 23
Когда Адам пришел в себя, светило солнце. Он не знал, как долго был без сознания, и ужаснулся, когда понял, что привязан к седлу. Голова буквально раскалывалась от выпитого накануне бренди и увесистого кулака Майкейи. Стиснув зубы, он пытался превозмочь свинцовую тяжесть в висках и хоть как-то сориентироваться.
Это было почти невозможно, поскольку, кроме клочка земли впереди себя и сбоку, он ничего не видел. Одно было ясно: он единственный пленник Майкейи. А ведь такая же участь могла постичь и Саванну. Эта мысль заставила Адама сосредоточиться.
Он догадался, что его привезли в один из болотистых районов, часто встречавшихся в низовьях Луизианы, когда увидел карликовые пальмы и сучковатые стволы плешивых кипарисов. Без особого энтузиазма он разглядел аллигаторов, гревшихся на солнышке у мрачной заводи. Майкейя, похоже, ехал следом, и Адам не без ужаса предположил, что бандит собирается скормить его одному из этих милых крокодильчиков.
Адам не сомневался в том, что Майкейя намерен его убить, не понимал только, почему тот медлит.
Это стало ясно через несколько часов, когда Майкейя подъехал к дожидавшемуся его Джереми и, пока тот привязывал лошадей, ослабил на Адаме веревки и швырнул его на землю. Глядя на связанного, беспомощно лежавшего на земле Адама, Джереми злорадно ухмыльнулся, оставил свое занятие и, подойдя к пленнику, пнул его ногой под ребра.
- Что, мистер, змей пока не видать? - злобно спросил он, видимо, не забыв уловку, к которой Адам прибег прошлый раз. Он снова ударил Адама, теперь по голове, и процедил сквозь зубы: - А жаль, я думал одна тут есть поблизости. Двуногая.
- Будь она здесь, - холодно глядя на бандита, ответил Адам, - я непременно увидел бы ее.
Джереми приготовился было снова пнуть Адама, но Майкейя заорал:
- Оставь его, лучше помоги расседлать лошадей. А этим ублюдком потом займемся.
Джереми бросил на Адама свирепый взгляд и, бормоча под нос ругательства, поспешил к Майкейе.
Прислонившись к дереву, Адам осмотрелся, но ничего, кроме болота, не увидел и терялся в догадках, что это за местность. Они оказались на узкой полоске земли, с трех сторон окруженной болотами с низким кустарником, которому не видно было конца, лишь кое-где высились кипарисы с кривыми стволами, окутанными серо-зеленым испанским мхом. Глядя на эту мрачную, наводившую ужас картину, Адам с отчаянием думал: "Неужели это мой последний приют?"
Сейчас здесь весело потрескивал костер, и, судя по тому, как уверенно чувствовали себя Майкейя и Джереми в этом гиблом месте, им ничто не грозило.
Отпивая маленькими глотками кофе из кружки, Майкейя подошел к Адаму и, глядя на него своими водянистыми глазами, очень довольный, с улыбкой спросил:
- Знаешь, почему ты до сих пор жив?
Адам пожал плечами:
- Надеюсь, ты мне об этом скажешь, когда будешь в настроении.
- Думаешь, если ты красавчик, значит, можешь обвести Майкейю вокруг пальца? Сделать из меня дурака? Прикинулся Джейсоном Сэвиджем, а сам всего-навсего его шурин - Адам Сент-Клэр. - Майкейя опустился на корточки, отпил еще кофе. - Впрочем, тут я тебя не виню. Я поступил бы так же на твоем месте. Но чего я тебе никогда не прощу, так это женитьбу на Саванне. - В его взгляде, только что почти добродушном, появилось что-то звериное. - С этим я никак не могу смириться. Ведь мы с ней парочка хоть куда, и со временем она бы ко мне привыкла. - Он бросил на Адама злобный взгляд. - Да-да, привыкла бы, не сомневайся!
Она и не представляла себе, до чего была хороша в этот момент и как хотел ее Адам! Как жаждал сжать ее в своих объятиях и рассказать о своей любви к ней. Саванне стоило невероятных усилий выдержать его взгляд, гордо выпрямиться и с напускным спокойствием произнести:
- Думаю, так больше продолжаться не может. Дай мне развод!
Глава 22
Ее слова заставили Адама вздрогнуть. Он побледнел и отвернулся, пытаясь скрыть приступ ярости. Все поплыло перед глазами. Значит, она по-прежнему хочет избавиться от него. Но разве вместе они не испытали блаженство, которое невозможно забыть, а потом горечь потери ребенка? Мысль о том, что Саванна не любит его, была невыносима.
Адам даже думать не мог о разводе. Он готов был броситься к ней, заключить в объятия и заставить отказаться от своего решения, понять наконец, что их влечет друг к другу и с этим нельзя не считаться. Но он не стал этого делать. Любая попытка сломить Саванну оказалась бы безуспешной. Он не раз в этом убеждался с момента их встречи.
При том что Адам отличался упрямством и непреклонным характером, ему нельзя было отказать в интеллигентности и уме. А только дурак мог упорствовать в создавшейся ситуации. Адам тяжело вздохнул. Быть может, она права и поступает достаточно мудро? Быть может, развод для них единственный выход? Они освободятся от брачных уз, и все проблемы разом исчезнут. Адам печально улыбнулся. Он просто не мыслил себе жизни без Саванны. Но придется смириться. Ничего не поделаешь. И уж если рвать, то сразу, не мешкая. Адам посмотрел Саванне в глаза и бесстрастным тоном сказал:
- Не возражаю, дорогая. Ты получишь развод, если хочешь.
Такого поворота Саванна не ожидала. Она была уверена, что Адам возмутится, станет упрекать ее, и приготовилась к отпору. Но он, как говорится, выбил почву у нее из-под ног, и теперь она не знала, что делать дальше. Саванна никак не хотела себе признаться в том, что ей совершенно не нужен развод и весь этот разговор она завела для того лишь, чтобы услышать его признание в любви. Чтобы он на коленях молил ее не покидать его. Но ничего этого не случилось, и Саванну душил нервный смех.
Она поставила себя в дурацкое положение, потому что более жалкого фарса, который сама устроила, и представить себе не могла. По крайней мере теперь она знает правду. Он не любит ее. Иначе с такой легкостью не согласился бы на развод. Ее аквамариновые глаза потемнели, словно предштормовое море, она с вызовом посмотрела на Адама и тихо спросила:
- Что для этого нужно сделать?
- Право, не знаю, - тем же бесстрастным тоном ответил Адам. - Напишу в Натчез своему адвокату и попрошу объяснить, как это делается. - Неожиданно взгляд его стал колючим. - Хочешь, чтобы я покинул Кампо-де-Верде прямо сейчас?
Вопрос застал Саванну врасплох. Она промямлила что-то невразумительное, потом взяла себя в руки и со вздохом промолвила:
- Зачем же прямо сейчас? Мы все сказали друг другу и можем расстаться друзьями.
Его глаза засверкали. В два прыжка он очутился рядом с Саванной, порывисто обнял ее и прильнул губами к ее губам. Она соскучилась по его ласкам и задрожала всем телом, словно целая вечность прошла с тех пор, как они были близки. Зарывшись пальцами в его густые темные волосы, она нежно перебирала их, опьяненная его близостью, забыв обо всем на свете, и не сразу пришла в себя, когда он вдруг оттолкнул ее и довольно грубо сказал:
- Расстаться друзьями? Такое мне и в голову не приходило с самой первой нашей встречи. Мы можем быть либо врагами, либо любовниками. Но друзьями никогда. Слишком банально для нас!
Слово "друзьями" он буквально выплюнул, как что-то отвратительное, осквернившее его язык. Саванна во все глаза смотрела на него. Предательское тело все еще желало близости с ним.
- Адам, давай не будем ссориться, - не глядя на него, жалобно произнесла Саванна. - Я не собираюсь быть твоей возлюбленной, но после пережитого мы не можем стать врагами. Поэтому я предлагаю тебе дружбу.
- Не понимаю, что мешает тебе быть моей возлюбленной. Мы стали любовниками с первой нашей встречи. Я знаю, ты не хотела выходить за меня замуж, но почему не можешь быть моей возлюбленной? Ведь это даже оскорбительно!
О Боже, что за пытка! Она не в силах объяснить ему, как уязвлена ее гордость. До чего унизительно быть нелюбимой женой! Саванна впала в отчаяние.
- Но ведь не станешь же ты отрицать, что мы не любим друг друга, слегка охрипшим от волнения голосом сказала она и печально добавила: - С потерей ребенка все решилось само собой, и нам незачем продолжать наши супружеские отношения. Это просто бессмысленно. Так что не заставляй меня еще больше страдать. Пожалуйста! Я не выдержу. Единственное, что нам остается, - это развод.
В бессильной ярости Адам смотрел на Саванну. Она стояла не шелохнувшись, словно застыла. К ярости примешивалась обида. И все же где-то, в самой глубине сознания, мерцал слабый огонек надежды. Она ответила на его поцелуй, не осталась равнодушна к его объятиям. Да и сам разговор о разводе причинял ей боль. Адам не мог этого не заметить. Он ни за что не отпустит Саванну, хоть и согласился на развод, будет бороться за нее. Он любит ее и сделает все, чтобы завоевать ее любовь. Он ласково взял ее за плечи, повернул к себе лицом, заглянул в ее прекрасные аквамариновые глаза. Он боготворил эту женщину, но в силу своего характера старался ее сломить, навязать ей свою волю, даже был с ней жесток. Однако с этим покончено. Теперь все будет по-другому. Адам не собирался сдаваться, хотя и потерпел поражение.
- Саванна, клянусь, я дам тебе развод, если хочешь, но... - Он замолчал, чертыхнулся про себя и продолжал: - Мы сделали все не так! Совершили много ошибок! Ребенок! Свадьба! - Он вздохнул и, глядя ей прямо в глаза, спокойно сказал: - Возможно, ты права и нам следует стать друзьями. На его губах мелькнула улыбка. - Ни разув жизни не дружил с женщиной и не знаю, может ли жеребец превратиться в мерина.
Не это жаждала услышать Саванна, но она была благодарна судьбе за то, что он решил не спешить с разводом и согласился на дружбу. Нельзя сказать, чтобы Саванна была от такой перспективы в восторге, однако она виду не подала и, растянув губы в улыбке, сказала:
- Уверена, из тебя получится замечательный мерин!
- Я постараюсь, - мрачно заявил Адам, - только не испытывай моего терпения: иной мерин на поверку оказывается жеребцом. И тут уж ничего не поделаешь.
- Мне тоже нелегко, Адам. Поверь, я не хотела тебя обидеть.
Адам поморщился. Все складывалось не так, как ему хотелось бы, и он решил сменить тему разговора, причинившего ему столько боли. Он подошел к столу, взял записку и протянул Саванне:
- От Боудена. Оказывается, наш старый приятель Майкейя посетил Новый Орлеан и очень интересовался тобой. Вряд ли он пришел в восторг от того, что я выдал себя за Джейсона Сэвиджа, и уж тем более когда узнал, что ты стала моей женой.
Саванна схватила записку, прочла, и их проблемы сразу же потускнели перед лицом надвигающейся опасности. Страх охватил молодую женщину. Она слишком хорошо знала Майкейю. Он буквально зверел, когда его оставляли в дураках, даже по его собственной вине, и готов был на любую, самую страшную месть. Записка Боудена это лишний раз подтверждала. Саванна с тревогой взглянула на Адама:
- Майкейя что-то замыслил против тебя. Что будем делать?
Адам пожал плечами:
- Не знаю. Подождем, пока не объявится, тогда и решим. Боуден пишет, что отправил записку с двумя самыми надежными людьми и сам вскоре приедет сюда. Чем больше будет глаз, тем меньше шансов оказаться застигнутыми врасплох. Единственное, что нам остается, - это быть начеку и не терять головы. Ты хорошо знаешь Майкейю. - Адам задумчиво посмотрел на Саванну. Что он, по-твоему, собирается предпринять?
- Боюсь, - Саванна в волнении сделала шаг вперед, - он намерен тебя убить, судя по тому, что пишет Боуден о его реакции на твое имя! - Она приблизилась к Адаму и схватила его за лацканы камзола. В глазах ее затаился страх, когда она тихо сказала: - Мы с Боуденом с детства знаем его. Ему нравится мучить людей, истязать их. Недаром его прозвали Живодером. Я была совсем еще маленькой, когда однажды увидела, как он выстрелил в человека лишь потому, что ему не понравилась его шляпа! - Она слегка тряхнула Адама, будто для того, чтобы он понял, какая страшная ему грозит опасность. - Ты чудом остался жив, когда он похитил тебя. И то потому, что он принял тебя за Джейсона Сэвиджа, располагавшего необходимыми сведениями. Ты был ему нужен живым. Но теперь... - С каждой минутой тревога Саванны росла. Наконец она тяжело вздохнула и решительно заявила: - Ты должен уехать. Майкейя знает, где ты, и не замедлит сюда явиться. Тем более что в этих местах дома отстоят далеко один от другого, и это ухудшает положение.
- Нет, - Адам покачал головой, - я тебя не оставлю! И не убегу, как трусливая собака, поджав хвост! К тому же не забывай, что он неравнодушен к тебе. - Лицо Адама посуровело. - А ты хочешь, чтобы я оставил ему тебя на растерзание!
- Все это глупости, Адам! Я всегда с ним справлялась, справлюсь и на этот раз. А тебя он убьет! Клянусь!
- Я никогда себе не прощу, если этот негодяй причинит тебе зло! Поняла? И хватит об этом! - в сердцах сказал Адам.
Забота Адама в этот момент не вызвала у Саванны ничего, кроме досады. Конечно, Майкейя похитил ее, но она сама виновата. Недооценила его. Больше такое не повторится. Она сумеет постоять за себя. Сейчас главное уберечь от опасности Адама. Речь идет о его жизни. И ради этого она готова пойти на любой риск,
- Моей жизни по крайней мере ничто не грозит, чего нельзя сказать о твоей, - холодно заявила она.
- Но если меня убьют, тебе не придется беспокоиться о разводе, моя дорогая!
Охваченная страхом и яростью, Саванна дала Адаму пощечину.
- Не мог придумать что-нибудь поумнее? - вскричала она, покраснев от обиды. Ничего подобного Адам не ожидал и невольно дотронулся до горевшей щеки. Он напоминал сейчас вырвавшегося из клетки раненого тигра. От пощечины долго сдерживаемая обида, разочарование и страсть выплеснулись наружу, и он с напускным спокойствием произнес:
- Я, кажется, однажды предупреждал тебя, чтобы ты никогда этого не делала!
Саванна смотрела на Адама, не в силах пошевелиться от страха. Из-за ее пощечины он потерял контроль над собой. Это было видно по выражению его лица. Но ведь она не хотела! Так уж получилось. Неожиданно Адам заключил ее в объятия и стал неистово целовать, а она застонала от восторга, вместо того чтобы оттолкнуть его.
Это было настоящее безумие! Она могла поклясться, что не хочет близости с ним без любви. Ради этого и затеяла весь сегодняшний разговор. Но тело, как всегда, опять ее подвело. И она отвечала на его ласки, не слушая голос рассудка, забыв о благоразумии.
Она ненавидела себя, презирала за слабость, пыталась обуздать свою плоть доводами рассудка. Все тщетно. Она любила его и потому хотела и не могла устоять перед ним. Каждое его прикосновение, каждый поцелуй вызывали ликование и восторг во всем теле, и она тонула в волнах блаженства и плыла по течению. Не было ничего прекраснее его пылающих губ, его сладостного языка, его сильных объятий, его горячего тела.
Все ее благие намерения улетучились словно дым. С самого начала Адам пробудил в ней женщину, и она, не отдавая себе в этом отчета, с первого же поцелуя покорилась его мужской силе и обаянию. Отбросив прочь все сомнения, забыв о гордости, она еще крепче прижалась к нему и обвила его шею руками.
Объединившись, любовь и страсть сметают на своем пути все препятствия. Адам разорвал на ней платье и обезумел, когда ее груди с коралловыми сосками вырвались на волю. Он покусывал то один сосок, то другой, щекотал их языком, доводя Саванну до неистовства. Волны желания накатывали на нее все с новой и новой силой, и она задыхалась от наслаждения. Он обжигал ее своими поцелуями, пламя страсти разгоралось все ярче и ярче.
Вначале Адамом двигала жажда возмездия за нанесенное ему оскорбление, но стоило ему обнять ее и прильнуть губами к ее губам, как он забыл обо всем, счастливый от сознания, что вновь держит в объятиях свою жену. Адам жить без нее не мог, мечтал о ней день и ночь, но из гордости скрывал свои чувства. Однако сейчас он уже не в силах был оттолкнуть ее. Отчаяние, ярость и страх отступили перед безумной жаждой обладать ею. Он любил ее! Хотел ее! Все остальное не имело никакого значения.
Адам не в силах был оторваться от ее грудей, от них исходил какой-то пряный аромат, как и от всего ее удивительно нежного тела. Желание становилось все неистовее, он с трудом сдерживался, чтобы не войти в ее горячее лоно. Саванна полностью отдалась во власть Адама, все крепче прижималась к нему, извивалась в его объятиях и чувствовала, что он изнемогает от желания и близок к завершению любовного поединка. Его одежда мешала ей ощущать его горячее тело, и она со стоном разорвала ее. С губ Адама едва не слетело проклятие, и он, оторвавшись от ее губ, умудрился за несколько секунд сбросить с себя галстук, рубашку, жилет и камзол, которые разлетелись в разные стороны, затем снял ботинки и снова заключил Саванну в объятия. Время будто остановилось. Мир исчез. Не осталось ничего, кроме их безумного желания. Адам, придерживая ее за бедра, прижался к ней так, чтобы она почувствовала между ног его мужское могущество. В каждом его движении сквозила нервозность, словно он боялся, как бы Саванна не вырвалась из его объятий, а к нему не вернулось благоразумие.
Адам стонал от удовольствия, ощущая на плечах и спине руки Саванны. Она то нежно гладила его, то впивалась ногтями в кожу, когда он покусывал ее восхитительные соски. Наконец он не выдержал и сорвал с нее платье, змейкой свернувшееся у ее ног.
Словами не передать, какой восторг охватил Адама, какое он испытал блаженство, когда увидел Саванну без одежды, во всем ее великолепии, ощутив под ладонями ее нежное податливое тело. Он смотрел на нее, не в силах унять бившую его дрожь и не довольствуясь больше поцелуями и жаркими ласками. Он хотел ее всю. Жаждал с ней слиться, насладиться теплом ее лона, воспарить к небесам.
Смутно сознавая, что делает, Адам повернул Саванну и бережно опустил на стол так, что ее длинные стройные ноги свешивались вниз, а сверкающие волосы разметались вокруг плеч. Теперь он мог любоваться ее чудесным телом, сводившим его с ума. Выпуклостями грудей, пышными бедрами, огненными завитками между ног. В этот момент Саванна являла собой картину, поистине эротическую, о которой Адам и мечтать не мог. Он склонился над ней и продолжал осыпать поцелуями, в то время как она, изнемогая от страсти, щекотала его соски, исторгая из его груди стоны. Затем руки ее скользнули к темной дорожке волос, уходившей вниз, потом дальше, пока не добрались до живого бугорка, рвавшегося на волю. Саванна принялась гладить его, от чего пришла в еще большее возбуждение, которое передалось и Адаму.
Заниматься любовью на столе оказалось гораздо приятнее, чем в постели. Во всяком случае, острота ощущений не шла ни в какое сравнение. Адам устроился между ее свисающими со стола ногами, и она ощущала грудью и животом жар его тела, а спиной прохладу полированного стола. До близости с Адамом Саванна и представить себе не могла, что соски в определенной ситуации могут превратиться в источник наслаждения. Когда же Адам стал пробираться к огненным завиткам между бедер, медленно скользя пальцами по ноге, затрепетала, выгнула спину и стала тихонько постанывать от удовольствия.
Адам не мог больше сдерживаться, рывком стянул с себя бриджи, слегка приподнял бедра Саванны, закрыл глаза и, исполненный восторга, вошел в ее лоно. Наконец-то он испытал блаженство, к которому так долго стремился, и, словно в молитве, зашептал:
- О Боже! О Боже! Любимая, любимая, любимая...
Только поэту под силу придать возвышенность извечному влечению мужчины и женщины друг к другу. Воспеть их слияние как нечто прекрасное, благородное, а их животную страсть - как полет духа. Саванна замерла в ожидании экстаза, даря Адаму ни с чем не сравнимое наслаждение и поощряя его, когда он вновь и вновь проникал в ее лоно. Оба, в плену неистовой страсти, приближались к финишу, но Адам не спешил, пустив в ход весь свой сексуальный опыт, чтобы довести жену до экстаза, и был уже у цели. Его копье било без промаха, и каждый удар исторгал из ее груди слабый стон.
Она закрыла глаза, вся напряглась и неслась на волнах желания все выше и выше, к вершине блаженства. И вот с последним мощным ударом копья желанный миг наступил. Все вокруг засверкало, потом озарилось розовым светом. Саванна вскрикнула. Это был крик восторга и ликования.
Потрясенный, Адам невольно залюбовался ее лицом. Оно светилось тихой радостью, смешанной с изумлением. Адам впился в ее губы губами и наконец пришел к финишу.
Ураган страсти промчался над ними, и теперь оба лежали умиротворенные. Все еще сжимая ее бедра, Адам пробежался губами по ее нежной, бархатной шее. Это было так приятно. Но постепенно Саванна стала возвращаться к реальности, дыхание ее успокоилось, и она едва не умерла от стыда, когда наконец осознала, что лежит на столе совершенно голая в непристойной позе, после того как, одурманенная его ласками, отдалась ему. Первым побуждением Саванны было поскорее бежать от него и забыть о том, что случилось.
Щеки ее вспыхнули. Она простить себе не могла, что так низко пала. Какой позор! Она попыталась высвободиться из его объятий, и тут Адам тоже спустился с неба на землю.
Его изорванный костюм стал свидетелем этой безобразной сцены. Адам быстро поднялся, надел бриджи и хотел помочь Саванне одеться, но она оттолкнула его, соскочила со стола, подобрала с пола свое изодранное платье и, стараясь не смотреть на Адама, с проклятиями стала его натягивать.
Руки не слушались ее, движения были беспорядочными, как и мысли, она никак не могла сосредоточиться. Наконец она натянула злополучное платье через голову и стремглав вылетела из комнаты.
Адам мрачно смотрел на дверь, за которой исчезла Саванна, испытывая сильное желание вернуть ее, и стал быстро одеваться, как вдруг подумал о том, что сейчас лучше оставить ее в покое, дать ей возможность прийти в себя. Только хватит ли у него терпения?
Его размышления прервал стук в дверь. О Боже! Неужели Саванна? Нет. Кто угодно, только не она. Он открыл и увидел на пороге Джека Муни. На его жестком, словно изваянном из камня лице было беспокойство.
- Вы видели? Надвигается буря! - сказал Джек. Конечно же, Адам ничего не видел. Он пропустил Джека в комнату, прикрыл дверь и подошел к окну. Солнце скрылось, а плывшие по небу свинцовые облака не предвещали ничего хорошего. "Только бури сейчас не хватало", - со злостью подумал Адам и, обернувшись к Джеку, заметил:
- Не думаю, что она грозит нам серьезными неприятностями. Вы с Тоби уже устроились?
Джек кивнул.
- Да-а. Лошади уже в стойле, - сказал он и, ухмыльнувшись, добавил: Мы только что поужинали!
Несмотря на мрачное настроение, Адам улыбнулся:
- Надеюсь, ужин вам понравился?
- Очень, - ответил Джек и уже серьезно произнес. - Буря ужасно некстати. Мы с Тоби хотели спрятаться неподалеку, чтобы успеть добежать до дома, если Майкейя и Джереми проскользнут туда незамеченными и понадобится наша помощь. Лучше бы не находиться в доме, чтобы не спугнуть этого негодяя Майкейю, но, поскольку из-за бури ничего не видно, один из нас непременно должен охранять дом. Пусть этот подонок хорошенько подумает, прежде чем сунется сюда, а сунется - наткнется на моего друга, который будет находиться в доме. А может, и мне спрятаться здесь? Вдвоем мы устроим Майкейе достойную встречу.
Его слова утонули в грохоте грома, вспышка молнии озарила небо, и на землю хлынули потоки дождя. Полагая, что буря продлится не меньше нескольких часов, а у Майкейи вряд ли есть определенный план действий, Адам сказал:
- Вам надо хорошо ориентироваться в доме, так что осмотрите его, а когда кончится дождь, обсудим меры, которые следует предпринять на ночь. Если Майкейя и прячется где-то поблизости, он носа не высунет, пока не утихнет буря.
- Схожу за Тоби, - кивнув, произнес Джек.
Наступила полночь, а буря так и не утихла. Напротив, еще сильнее разбушевалась. Шум дождя, яростный вой ветра, шорох ветвей заглушали все остальные звуки, заполнив, казалось, весь дом.
Джек и Тоби то и дело проверяли, плотно ли закрыты двери и окна. Саванна спала в своей комнате, а Элизабет, рано поужинав с Адамом, вязала шаль из тонкой кашемировой шерсти. Адам, словно тигр на цепи, сидел запершись у себя в кабинете, мрачно глядя на стоявший перед ним бокал бренди..
Разыгравшаяся у него в душе буря могла поспорить с той, что неистовствовала снаружи. Потягивая бренди, он не знал, на что решиться: то ли вышибить мозги себе самому, то ли придушить Саванну, то ли сделать и то и другое.
Он уже изрядно набрался и, поскольку не собирался убивать ни себя, ни ее, с трудом преодолевал желание ворваться к ней в комнату и все объяснить.
Должна же она понять, что он любит ее и ни за что не даст ей развода! Или она думает, что он может любую женщину швырнуть на свой письменный стол и, обезумев от страсти, овладеть ею? Так можно обращаться только с женой, черт возьми! А она его жена. И никогда не покинет его! Не покинет его постели! Он может в этом поклясться.
Опьяненный, погруженный в свои мрачные думы и оглушенный грохотом бури, Адам не слышал, как приоткрылось окно у него за спиной, в комнате появилась какая-то темная фигура и осторожно подкралась к нему.
Когда, ощутив тревогу, Адам резко обернулся и увидел искаженное злобой лицо Майкейи, было уже поздно. На голову ему обрушился тяжелый удар кулака. Он хотел ринуться на врага, однако получил следующий удар и потерял сознание. Все произошло так, как и в прошлый раз, в Тер-дю-Кер, когда Майкейя похитил его.
Глава 23
Когда Адам пришел в себя, светило солнце. Он не знал, как долго был без сознания, и ужаснулся, когда понял, что привязан к седлу. Голова буквально раскалывалась от выпитого накануне бренди и увесистого кулака Майкейи. Стиснув зубы, он пытался превозмочь свинцовую тяжесть в висках и хоть как-то сориентироваться.
Это было почти невозможно, поскольку, кроме клочка земли впереди себя и сбоку, он ничего не видел. Одно было ясно: он единственный пленник Майкейи. А ведь такая же участь могла постичь и Саванну. Эта мысль заставила Адама сосредоточиться.
Он догадался, что его привезли в один из болотистых районов, часто встречавшихся в низовьях Луизианы, когда увидел карликовые пальмы и сучковатые стволы плешивых кипарисов. Без особого энтузиазма он разглядел аллигаторов, гревшихся на солнышке у мрачной заводи. Майкейя, похоже, ехал следом, и Адам не без ужаса предположил, что бандит собирается скормить его одному из этих милых крокодильчиков.
Адам не сомневался в том, что Майкейя намерен его убить, не понимал только, почему тот медлит.
Это стало ясно через несколько часов, когда Майкейя подъехал к дожидавшемуся его Джереми и, пока тот привязывал лошадей, ослабил на Адаме веревки и швырнул его на землю. Глядя на связанного, беспомощно лежавшего на земле Адама, Джереми злорадно ухмыльнулся, оставил свое занятие и, подойдя к пленнику, пнул его ногой под ребра.
- Что, мистер, змей пока не видать? - злобно спросил он, видимо, не забыв уловку, к которой Адам прибег прошлый раз. Он снова ударил Адама, теперь по голове, и процедил сквозь зубы: - А жаль, я думал одна тут есть поблизости. Двуногая.
- Будь она здесь, - холодно глядя на бандита, ответил Адам, - я непременно увидел бы ее.
Джереми приготовился было снова пнуть Адама, но Майкейя заорал:
- Оставь его, лучше помоги расседлать лошадей. А этим ублюдком потом займемся.
Джереми бросил на Адама свирепый взгляд и, бормоча под нос ругательства, поспешил к Майкейе.
Прислонившись к дереву, Адам осмотрелся, но ничего, кроме болота, не увидел и терялся в догадках, что это за местность. Они оказались на узкой полоске земли, с трех сторон окруженной болотами с низким кустарником, которому не видно было конца, лишь кое-где высились кипарисы с кривыми стволами, окутанными серо-зеленым испанским мхом. Глядя на эту мрачную, наводившую ужас картину, Адам с отчаянием думал: "Неужели это мой последний приют?"
Сейчас здесь весело потрескивал костер, и, судя по тому, как уверенно чувствовали себя Майкейя и Джереми в этом гиблом месте, им ничто не грозило.
Отпивая маленькими глотками кофе из кружки, Майкейя подошел к Адаму и, глядя на него своими водянистыми глазами, очень довольный, с улыбкой спросил:
- Знаешь, почему ты до сих пор жив?
Адам пожал плечами:
- Надеюсь, ты мне об этом скажешь, когда будешь в настроении.
- Думаешь, если ты красавчик, значит, можешь обвести Майкейю вокруг пальца? Сделать из меня дурака? Прикинулся Джейсоном Сэвиджем, а сам всего-навсего его шурин - Адам Сент-Клэр. - Майкейя опустился на корточки, отпил еще кофе. - Впрочем, тут я тебя не виню. Я поступил бы так же на твоем месте. Но чего я тебе никогда не прощу, так это женитьбу на Саванне. - В его взгляде, только что почти добродушном, появилось что-то звериное. - С этим я никак не могу смириться. Ведь мы с ней парочка хоть куда, и со временем она бы ко мне привыкла. - Он бросил на Адама злобный взгляд. - Да-да, привыкла бы, не сомневайся!