Страница:
— Какой крови? — повторила женщина. — Добрые саксы или злодеи-даны?
— Я с севера, — ответила начавшая что-то понимать Кеннаг. — Но мы не даны. Мой спутник, Элвин, монах из монастыря святого Эйдана.
Женщина перевела тревожный взгляд с Кеннаг на Элвина и наконец опустила серп.
— Вы не похожи на данов. Но… почему вы здесь? Из этого леса никто не выходит.
— Мы заблудившиеся путники, — объяснил Элвин, делая шаг вперед. — Будем благодарны, если вы дадите нам пищи и воды. Мы заплатим.
Женщина, похоже, успокоилась. Кеннаг решила, что она примерно одного с ней возраста, хотя и выглядит намного старше.
— Берите все, что найдете, — равнодушно сказал крестьянка. — Здесь почти никого не осталось. Все ушли, сбежали в Кентербери, когда услышали о приказе нашего короля.
— Каком приказе? — спросила Кеннаг. Женщина внимательно посмотрела на нее.
— Ах да… вы же заблудились в лесу. Король Этельред распорядился убить всех данов. Это случилось недавно. Позавчера. Наш священник объявил указ на Праздник невинных.
Кеннаг почувствовала, что ее сейчас вырвет.
— Приказ убить данов?
— Да, это было позавчера. Мы сделали, что могли, но некоторые из них убежали в лес. — Женщина пнула ногой тело девушки и плюнула на мертвое лицо. — Проклятые даны. Это из-за них наступает конец света. Они заслужили кое-что похуже смерти.
Элвин, напряженно размышлявший о чем-то, поднял голову.
— Вы уверены? Уверены, что это было на Праздник невинных?
Женщина хмыкнула и повернулась к Кеннаг.
— Он всегда такой тупой?
— Не всегда, — ответила Кеннаг, поглядывая на своего спутника. — Но по-моему, он не совсем вас понимает.
— Кеннаг… — Элвин схватил ее за руку и отвел в сторону, — послушай меня. Этот ужасный приказ объявили в день Праздника невинных…
— Элвин… — шепнула Кеннаг, видя, что женщина с серпом настороженно прислушивается, — мне нет дела…
— Помолчи и послушай меня! — Он грубо тряхнул ее. — Этот праздник всегда приходится на один и тот же день. 28 декабря.
Кеннаг еще несколько секунд смотрела на него, а потом, поняв, что он имеет в виду, медленно покачала головой:
— Ты уверен? Некоторые праздники…
— Уверен. 28 декабря. Ты понимаешь?
Она кивнула. Племя, давшее им приют, жило в своем, особом мире. Со своим временем. Они провели там день и часть ночи, а в реальном мире минуло несколько суток.
Сегодня 30 декабря. И у них нет ни малейшего шанса добраться до Ионы за оставшееся до завтрашней полуночи время.
Они потерпели неудачу.
ГЛАВА 22
Все шло не так уж гладко, и время от времени его планы натыкались на препятствия. Но в конце, как он и знал, его ждет триумф.
Паника и страх укрепили его силы. Он чувствовал их, они заполняли все уголки острова. Чувствовал ужас крестьян, наблюдавших за тем, как рушится их мир; ужас танов, вступивших в войну не только с ненавистными им данами, но и с существами из другого мира; ужас, потрясший непоколебимых воинов Локи, осознавших, что их предали; страх тихого, больного короля Этельреда.
Великолепно. Анджело был рад тому, что враг играет по правилам. Это облегчало задачу — он обманывал и побеждал.
Анджело смотрел на огонь. В нем мелькали, сменяя друг друга, сцены насилия и боли, смерти и отчаяния.
— Посмотри на творения Твои, — прошептал он, словно обращаясь к своему старому сопернику. — Созданные по образу Твоему, но зараженные моей горечью. Дай им свободу выбора, и они выберут кровопролитие.
Что как нельзя лучше способствует осуществлению его целей. Как приятно использовать против Него тех, кого он любил больше всего.
Время летело быстро. Шансы на то, что что-то помешает его плану дойти до финальной стадии, уменьшались с каждым часом. Оставались незначительные детали, несколько завершающих штрихов, чтобы придать этому шедевру обмана и триумфа законченный вид.
Анджело повел ладонью над пламенем, и из дыма и тени проступили четыре образа. Четыре ангела, принявших его сторону, падших вместе с ним и претерпевших неслыханные муки ради вот этого момента.
Их прекрасные черты, созданные Богом, изменились почти до неузнаваемости, превратившись в чудовищную пародию на былую красоту. Полные губы распухли и сделались скользкими от слюны. Длинные волосы стали змеями, веревками и огненными гривами. Яркие глаза горели безумием и мукой. Они пошли за Анджело, когда он пообещал им славу, и связали себя соответствующими обязательствами.
Тогда они не сознавали, чем это обернется.
В какой-то момент Анджело почувствовал жалость к ним, но эта слабость быстро прошла. Все войска служили ему и его конечной цели. Просто на долю одних выпало больше тягот, вот и все.
Ждали и четыре настоящих ангела, не покинувших своего Творца. Анджело тоже видел их в пламени: изящные и прекрасные, воспевающие Господа, они не страдали в оковах, как первая четверка, и за это Анджело ненавидел их.
Скованные у реки Евфрат до Судного Дня эти ангелы, как и ангелы Анджело, имели одну задачу: убить треть человечества. Разница между ними состояла лишь в том, что ангелы Бога делали бы это с любовью в сердце.
Анджело произнес несколько слов, и нерушимые цепи, державшие в плену его ангелов, лопнули и упали. Крики освобожденных заставили его нахмуриться. Они захлопали чудовищными, жесткими крыльями, взвыли от восторга и устремились к земле.
И они были не одни. Другие, только ждавшие этого момента, тоже запрыгали, зашипели и запищали, выражая бурную радость. Войско темных ангелов, насчитывающее два миллиона жадных, прожорливых созданий, устремилось вслед за четверкой.
— Бедные, брошенные дети, — прошептал Анджело. — Насытьтесь хорошенько.
Он снова провел рукой над пламенем, вызвав еще три безобразных видения. В их уродстве было что-то общее. Большие, навыкате глаза мигали. Мягкие, влажные шеи подрагивали, влажная кожа отливала зеленью.
— Мои посланцы, — тепло приветствовал Анджело. В ответ прозвучал жуткий хор голосов. — А теперь и вы сыграете свои роли.
Тела трех похожих на жаб тварей удлинились, страшные морды приобрели очертания человеческих лиц, знакомых миллионам людей: князя Владимира Киевского, Робера II Французского и Василия II, императора Византийской империи. Император Отгон III и Папа Римский Сильвестр II были уже в лагере Анджело, хотя Отгон, подобно Этельреду, не догадывался об этом.
Демонам предстояло заменить людей, чей облик они приняли. Теперь самые могущественные представители мира повиновались воле Анджело. Смертные, все эти мужчины, женщины и дети, которых он так ненавидел, были у него в кулаке. Оставалось только сжать пальцы в полночь 31 декабря.
— Вы — трое из самых могущественных людей на земле, — сказал Анджело своим демонам. — Ваши деяния сочтут чудесами, и народы, ищущие спасения, обратятся к вам.
Демоны радостно запищали, и ему пришлось одернуть их.
— Ведите себя как должно, или я отправлю вас туда, откуда вызвал!
Они тут же исправились и тут же предстали перед ним важными и надменными, как и полагается вождям этого мира. Анджело одобрительно кивнул. Да, такие обманут кого угодно.
— Идите и приведите ко мне народы мира. Демоны кивнули и поспешили на землю, чтобы исполнить приказ хозяина.
Дым заклубился, завихрился, свиваясь в фигуру неповоротливого Молоха. Улыбка исчезла с губ Анджело. Прижав плоские свинячьи уши к черной как ночь голове, демон захныкал и запричитал. Что-то пошло не гак.
— Хозяин! — прошипел он. — Новости!
— Говори, Молох.
— Твой союзник — тог, называемый Антихристом, — он уже не наш друг!
Напряжение немного отпустило.
— Ты принес старые новости. Я порвал с ним и показал ему наш план. Он уже ничего…
— Может, может! — горестно воскликнул Молох. — У него новые союзники! Посмотри!
Образ демона растворился в пламени, а перед Анджело предстало поле битвы. Войско Локи сумело каким-то чудом не только выстоять, но и отбросить армии демонов, темных эльфов и чудовищ, воевавших на стороне врага Божьего.
— Не может быть, — выдохнул Анджело.
Приглядевшись внимательнее, он заметил, что некоторые из викингов без голов. Теперь ему стало ясно, что случилось. Локи оказался хитрее, чем он думал. Бог обмана использовал семь Темных Чудес, которыми одарил его сам Анджело, для борьбы с прежним союзником.
Из его горла вырвался рык. Ход битвы, разворачивавшейся прямо перед ним, менялся не в его пользу. Новая волна воинов хлынула на поле боя. Похожие на людей и одетые в коричневые, наподобие монашьих, рясы, они размахивали оружием с видом тех, кто умеет им владеть. Необыкновенно красивые мужчины и женщины! Их неожиданное появление на сцене сыграло решающую роль — войско Анджело начал отступать.
— Невозможно! Это невозможно…
— Однако это происходит! — захныкал Молох. — О, мой Князь, что же нам делать?
Анджело вздохнул:
— Пусть сражаются. Нам осталось продержаться всего несколько часов. После полуночи они уже ничего не смогут сделать.
Молох открыл зубастый рог, словно собираясь сказать что-то еще, но Анджело устал от разговора. Ему нужно был подумать. Прежде чем демон успел произнести хоть слово, Анджело махнул рукой. Языки пламени исчезли, угли почти потухли.
Он сел на кровать и потер глаза, стараясь сосредоточиться. Все Знамения свершились, кроме одного. Скоро мир перейдет в его руки и небеса в ужасе замолкнут. Этельред — всего лишь жалкая безвольная игрушка, кукла. Демоны уже оповещали союзников Анджело, которым предстояло сыграть роли властителей народов, оставаясь при этом его слугами. Время бежало, с каждой секундой приближая Анджело к победе.
Но не все шло по плану. Локи оказался гораздо более искусным, опасным и умным, чем можно было ожидать. Свидетелей до сих пор не удалось найти. Они…
Он ощутил покалывание в затылок и замер, затаив дыхание. Они здесь… снова. Вышли из своего убежища, расположенного где-то вне этого мира, и появились здесь.
Анджело быстро поднялся, подошел к жаровне и вызвал магический дым.
Вот! Они стояли в испепеленном жарой поле и разговаривали с какой-то женщиной. Поблизости валялись тела несчастных данов. Анджело не слышал, о чем идет речь, но знал, где они и куда пойдут дальше.
Он улыбнулся. Глупцы! Больше им от него не уйти. На этот раз никаких псов или всадниц, пришедших из Ада. На этот раз он сам позаботится об этих беспокойных Свидетелях.
— Элвин… — прошептала она, но так и не смогла найти никаких других слов. — Элвин…
В его глазах стояли слезы. Ее собственные давно пересохли. Как бы ей хотелось облегчить душу истеричными криками, плачем, чем угодно, лишь бы избавиться от ужасной, удушающей боли в груди, отзывающейся тяжелым, монотонным повтором — конец… конец… конец…
— Что случилось? — спросила женщина, и Кеннаг вздрогнула.
Она совсем забыла о ней и теперь, подняв голову, увидела худое, голодное лицо с полными отчаяния глазами. У женщины были загрубевшие красные руки, которые, вероятно, убивали, но также собирали урожай, нянчили ребенка, нежно ласкали кого-то.
Кеннаг сглотнула.
— Ничего. Но мы не знаем, куда идти. Скажите, где северо-запад?
— Кеннаг, — упрекнул ее Элвин. — У нас нет времени. Мы просто не успеем…
Она повернулась к юноше и посмотрела так, что он закрыл рот, не договорив.
Крестьянка задумчиво потерла лоб.
— Раньше мы всегда определяли по солнцу. — Она огляделась. — Вон та рощица как раз на северо-западе. Дорога приведет вас к Гилдфорду. А оттуда…
— Спасибо, — перебила ее Кеннаг и направилась к лошади.
— А из провизии ничего не возьмете? — спросила женщина.
Кеннаг, уже сидевшая верхом, медленно покачала головой:
— Нет. Не думаю, что нам что-нибудь понадобится. Давай, Элвин. У нас впереди долгий путь.
Она повернула свою лошадку в сторону рощи. Через мгновение за спиной застучали тяжелые копыта Валаама.
— Сатана остановит нас, — сказал Элвин, подъезжая ближе.
Ровена устроилась рядом с ним на седле, а Рататоск, как обычно, шмякнулась на плечо Кеннаг. Впереди, уже возле деревьев, их ждал Недди, решив не пугать крестьян своим появлением.
— Возможно, — согласилась Кеннаг. — Или мы просто не попадем туда вовремя, что более вероятно.
— Правда твоя.
— Ты же знаешь, мы все равно должны попытаться. У нас ничего не получится, но мы должны. Мы оба поняли это в Андредесвельде.
— Ты права, конечно. — Он помолчал. — Я люблю тебя, Кеннаг. Мне досталась привилегия — умереть в твоем обществе.
У Кеннаг вновь заныло сердце.
— Я тоже люблю тебя, Элвин, — сказала она, не глядя на него.
После этого они долго ехали молча.
Они ехали, пока хватало сил, потом немного передохнули и снова тронулись в путь. Проехав Гилдфорд, выбрались на Лондонскую дорогу и, не останавливаясь даже, чтобы перекусить, устремились дальше. Кеннаг просто не могла смотреть на пищу — желудок будто завязался в узел, покрепче тех, которые завязывал, уходя в море, Ниалл. Спустилась ночь, а с ней вернулась пугающая, непроглядная тьма. Они зажгли факелы и ехали до тех пор, пока не сгорел последний.
Обессилевшие путники спешились и уснули чуть ли не там же, где ступили на землю. Проваливаясь в сон, Кеннаг почувствовала что-то мягкое и теплое. Это Ровена свернулась у ее груди, тихонько мурлыча.
Разбудил всех Недди. Кеннаг показалось, что они только что легли, но утро уже наступило. Поблагодарив призрака, она кое-как дошла до лошади и села в седло.
Элвин, по-видимому, чувствовал себя не лучше, и даже животные переговаривались тихо, почти не нарушая окружавшей их тишины.
Последний день года. Кеннаг не знала, где они находятся. Элвин сказал, что, по его подсчетам, где-то недалеко от Эйлсбери, более чем в трехстах милях от конечного пункта путешествия. Покрыть это расстояние вовремя было невозможно.
— Не имеет значения, — бросила Кеннаг и поразилась тому, как глухо прозвучал ее голос. — Главное пытаться.
До их ушей донесся пронзительный крик орла, и Кеннаг только теперь обратила внимание на окружавшее их безмолвие. Подняв голову, она попыталась найти птицу. Крылья захлопали над ними, и слова, долетевшие сверху, прозвучали страшным предупреждением:
— Горе! Горе! Горе всем обитателям земли!
Орел повторил свое предсказание и исчез в низко нависших, ядовитых тучах.
— Веселая птичка, — заметила Рататоск и, распушив хвост, спрыгнула с плеча Кеннаг, чтобы продолжить путь по ветвям обступивших тропу деревьев.
— Никогда не пробовала орла, — глубокомысленно произнесла Ровена. — Интересно, каков он на вкус? — Она выпустила когти. — С удовольствием полакомилась бы этим.
К глубокому изумлению, слова кошки оказали странный эффект на Недди. Он вдруг вскричал, бросился на землю и принялся колотить по траве призрачными кулаками.
— Это несправедливо! Несправедливо! — Излив ярость, призрак сел и посмотрел на Кеннаг. — Ты удивительная женщина. И Элвин… в свое время я знал многих священников, но всем им далеко до тебя. И потому все так несправедливо…
— Недди, успокойся, — попросила Кеннаг. — Мы еще не отчаялись.
Ложь, сладкая ложь, но слезы на лице призрака застыли.
— П-правда?
Она чувствовала на себе тяжелый взгляд Элвина, но он не остановил ее.
— Правда.
Недди всхлипнул, не спуская глаз с Кеннаг, словно ждал от нее еще каких-то слов одобрения. Бедняга! Ему ведь всего шестнадцать, хотя в живых он был меньше, чем среди мертвых. Что ему сказать? Как утешить?
— Подумай обо всем, что осталось позади. Я выбралась из Нижнего Мира. Мы встретили потерянное колено Израилево. Я еду на лошади эльфов. Элвин разговаривал с ангелами. Что-то должно случиться. Я чувствую.
— Ты что-то видишь? — спросил Недди.
Сердце не выдерживало этого. Облизав пересохшие губы, Кеннаг перевела взгляд с Элвина на Недди и обратно. Ей не хотелось врать.
Положение спасла Рататоск. Сверху посыпались листья, и Кеннаг, задрав голову, увидела серо-коричневую фигурку зверька. Прыгая с ветки на ветку, белка спешила к ним.
— Нас нашли! — донесся до них голос Рататоск. — Бежим!
Бежать? Но куда? Кобыла напряглась, повела головой, но не двинулась с места. Взглянув на своих спутников, Кеннаг увидела, что они побледнели, но настроены решительно. Нет, бегства не будет. Пришло время сражаться… или умирать.
Теперь уже и она слышала тяжелый мерный стук копыт. И что-то еще… Это что-то тоже бежало, но не было лошадью. Слабость разлилась по ее телу, но Кеннаг заставила себя выпрямиться и положила руку на пояс. Конечно, нож — не самое лучшее оружие против вероятных врагов, но все же хотя бы на один укус его хватит.
Темная фигура отделилась от окружавшей их тени. Это был конь, огромный, норовистый, с красными горящими глазами и огненными копытами. Кеннаг задрожала и изо всех сил сжала рукоятку кинжала. Она узнала всадницу, прекрасную женщину, с такими же, как у нее, чертами лица и волосами, с гниющим телом трупа ниже пояса. Хель — так называла ее белка. Рядом мчался пес, столь же чудовищный, как всадница и конь.
Кеннаг только надеялась, что успеет нанести хотя бы один удар.
Но они были не одни — гигантских размеров волк несся следом. Ей вспомнилось видение: волк, швыряющий в море горы земли, как ребенок, бросающий кусочки грязи. Верхом на волке восседал как ни в чем ни бывало…
— Бран!
В это невозможно было поверить, но это был он! Кеннаг видела его, лежавшего замертво среди разбросанных по острову тел монахов. Она поверила видению. Но вероятно, и видение могло сказать неправду. Конечно, то, что явилось ей тогда, было лишь одной из возможных сцен, а не картиной реального события.
Бран. Живой! Радость захлестнула ее, изгнав страх и злость. Не помня себя, она соскочила на землю и бросилась в объятия любимого.
Она повторяла его имя, целовала его прекрасное лицо. Волосы были такими, какими она их помнила, густыми и черными, и она ерошила их пальцами и тоже покрывала поцелуями. Желание, вспыхнувшее в ней, влекло ее к нему, к его чистому, сильному телу.
Но Бран вел себя как-то странно. Не отвечая на поцелуи Кеннаг, он не только не обнял ее, но, бережно взяв за руки, даже отстранил, словно не узнавая. Он что-то говорил, но она никак не могла понять его, не могла даже слышать из-за гулкого биения собственного, обезумевшего от радости сердца.
— Нет, я не Бран, извини.
Кеннаг едва успела вздохнуть.
— Что?
Его милое лицо выразило сострадание.
— Должно быть, ты жена того, чей облик я взял себе. Извини. Сколько горя я причинил собственной глупостью!
Голос Брана, но слова не его. Тело Брана, но жесты чужие. Охваченная внезапным страхом, Кеннаг отступила. Оторвав взгляд от Брана, она взглянула на богиню смерти. Женщина спокойно сидела в седле, пес замер у ее ног. Никто не собирался хватать ее.
— Ты… ты не Бран?
Бран-который-не-был-Браном покачал головой.
— Нет. Полагаю, у вас обоих есть основания опасаться моей дочери. — Он указал на Хель. — Не надо. Она привела меня к вам, но не для того чтобы схватить или убить. Я — Локи. И я пришел помочь вам.
ГЛАВА 23
Локи печально улыбнулся:
— Никакого трюка, друг Элвин. На этот раз нет. Это я оказался в дураках.
— Ты Локи, злой бог викингов! — воскликнул Элвин. Он злился. Реакция оказалась неожиданной для него самого, и он даже не понял, почему так взорвался. — Ты вступил с союз с Сатаной и стал его Антихристом! Посмотри на волка — он несет печать Зверя!
— Не буду отрицать, хотя я не считаю себя таким же плохим, — ответил Локи и, опустив руку, погладил выжженную на лбу животного отметину. — Но этот ваш Сатана, этот князь Лжи, он обманул и меня. А враг моего врага — мой друг.
Женщина, восседавшая на черном коне, сердито фыркнула.
— Подумать только, я помогала ему! И что? Всех нас — отца, брата и меня — беззастенчиво использовали! Рада, что вы тогда спаслись.
Кеннаг стояла, потрясенная, с белым как мел лицом и странно неподвижная. Бросив на нее обеспокоенный взгляд, Элвин снова повернулся к Локи.
— Рататоск, — обратился он к устроившейся на его плече белке, — ты знаешь его? Что ты думаешь?
Зверек нервно заерзал.
— Не знаю, что и думать. Локи нельзя доверять, но он не лишен достоинств. Насколько я знаю, он любит своих детей.
— Послушай меня! — зарычал Локи. — Сатана освободил меня и моих детей при условии, что мы поможем ему положить конец этому миру. После того как он выиграл бы свое сражение, я начал бы свое, за наступление Рагнарёка. Я бы отомстил наконец богам, убившим одного из моих детей и заточившим в неволю других. Мое тело все еще гниет под землей, но мой дух находится в этом, позаимствованном на время теле. Сегодня я узнал, что меня обманули, что мой враг собирается не уничтожить мир, а поработить его. Он обратился против моего народа, данов, помогавших ему, и приказал убивать их как скот. Он отказал мне в единственном, ради чего я жил, в мести. Он украл у меня час победы и смерти. И все же я до сих пор нужен ему. Для исполнения пророчества необходим Антихрист. Но когда год закончится и он победит, нужда во мне отпадет. Мы, я и мои дети, будем возвращены в заточение. Навсегда.
Он шагнул к Элвину и стоял теперь рядом с перепуганным Валаамом. Его тело дышало яростью, голубые глаза блестели. Элвин смотрел на него и не мог отвести взгляд от того, кто был возлюбленным Кеннаг, а стал вместилищем злого бога.
— Только вы двое можете остановить Сатану. Вы единственные, кто угрожает ему. Он боится вас. Вот почему он послал Хель и Гарма найти вас. Вы хотите остановить его, чтобы спасти свой мир. Я хочу остановить его, чтобы спасти себя. Эгоистично, конечно, но это можно понять.
— Если это не ложь, — сказал Элвин, но голос его прозвучал слабо и неуверенно. Все, сказанное Локи, походило на правду. Все соответствовало тому, что говорилось о Сатане в Библии. А слова Локи о намерении Сатаны воцариться в мире на вечные времена отозвались в нем холодным страхом.
— Кеннаг? — тихонько позвал он. Она вздохнула, словно выходя из транса.
— Ты взял тело моего любимого, — сдержанно сказала Кеннаг, стараясь не поддаться злости и отчаянию. — Ты убил его?
Локи посмотрел на нее с сочувствием.
— Я не знаю. Сначала я был в своем теле, скованном цепями, потом оказался в этом. Спроси у Анджело, что он сделал с духом Брана.
— У Анджело? — изумленно переспросил Элвин. — У королевского советника?
— У него, — подтвердил Локи.
Боже, он ведь встречался с этим Анджело, разговаривал с ним, не зная… Элвин поспешно перекрестился. Значит, все это время Враг был здесь.
— Как ты думаешь, есть ли надежда на то, что Бран еще жив? — не отступала Кеннаг, не обращая внимания на состояние Элвина.
— Не знаю. Может быть.
Кеннаг перевела дыхание. Ее щеки слегка порозовели. Прежде чем Элвин успел что-то сказать, она снова обратилась к Локи:
— Нам необходимо попасть на остров Иона, туда, где ты и твои люди убили невинных монахов.
Локи ничуть не смутился.
— Я знаю это место. На них, — он кивнул в сторону осла и лошади, — вы туда не успеете.
Валаам, вытянув шею, посмотрел на Элвина.
— Оставь меня, — тихо сказал он. — Я только помешаю тебе.
Элвин погладил осла по шее.
— Валаам, когда я пришел мальчиком в монастырь, ты уже был немолод. Я не могу оставить тебя здесь.
Кобыла Кеннаг заржала и замотала головой. Не в первый раз Элвин удивился тому, что не понимает это животное. Она явно была наделена разумом и выражала свои мысли вполне ясно.
— Так ты позаботишься о нем? — спросил Элвин, и лошадь закивала.
— Если у вас ничего не получится, вряд ли этот Анджело пожалеет старого осла, помогавшего тебе, — указал Валаам. — А если все получится, то ты придешь за мной. — Его карие глаза немного расширились. — Придешь?
— Конечно, приду, — успокоил его Элвин, понимая, что эти слова решили все: он оставляет животное и отправляется в путь вместе с богом обмана.
Ничего другого не оставалось. Элвин сполз со спины Валаама и погладил его по мягкому носу. В глаза ему бросилось кольцо с пятиконечной звездой. Кольцо заберут, и он уже никогда не поймет речь осла. Поддавшись порыву, Элвин крепко обнял друга за шею и тут же отвернулся.
— Я с севера, — ответила начавшая что-то понимать Кеннаг. — Но мы не даны. Мой спутник, Элвин, монах из монастыря святого Эйдана.
Женщина перевела тревожный взгляд с Кеннаг на Элвина и наконец опустила серп.
— Вы не похожи на данов. Но… почему вы здесь? Из этого леса никто не выходит.
— Мы заблудившиеся путники, — объяснил Элвин, делая шаг вперед. — Будем благодарны, если вы дадите нам пищи и воды. Мы заплатим.
Женщина, похоже, успокоилась. Кеннаг решила, что она примерно одного с ней возраста, хотя и выглядит намного старше.
— Берите все, что найдете, — равнодушно сказал крестьянка. — Здесь почти никого не осталось. Все ушли, сбежали в Кентербери, когда услышали о приказе нашего короля.
— Каком приказе? — спросила Кеннаг. Женщина внимательно посмотрела на нее.
— Ах да… вы же заблудились в лесу. Король Этельред распорядился убить всех данов. Это случилось недавно. Позавчера. Наш священник объявил указ на Праздник невинных.
Кеннаг почувствовала, что ее сейчас вырвет.
— Приказ убить данов?
— Да, это было позавчера. Мы сделали, что могли, но некоторые из них убежали в лес. — Женщина пнула ногой тело девушки и плюнула на мертвое лицо. — Проклятые даны. Это из-за них наступает конец света. Они заслужили кое-что похуже смерти.
Элвин, напряженно размышлявший о чем-то, поднял голову.
— Вы уверены? Уверены, что это было на Праздник невинных?
Женщина хмыкнула и повернулась к Кеннаг.
— Он всегда такой тупой?
— Не всегда, — ответила Кеннаг, поглядывая на своего спутника. — Но по-моему, он не совсем вас понимает.
— Кеннаг… — Элвин схватил ее за руку и отвел в сторону, — послушай меня. Этот ужасный приказ объявили в день Праздника невинных…
— Элвин… — шепнула Кеннаг, видя, что женщина с серпом настороженно прислушивается, — мне нет дела…
— Помолчи и послушай меня! — Он грубо тряхнул ее. — Этот праздник всегда приходится на один и тот же день. 28 декабря.
Кеннаг еще несколько секунд смотрела на него, а потом, поняв, что он имеет в виду, медленно покачала головой:
— Ты уверен? Некоторые праздники…
— Уверен. 28 декабря. Ты понимаешь?
Она кивнула. Племя, давшее им приют, жило в своем, особом мире. Со своим временем. Они провели там день и часть ночи, а в реальном мире минуло несколько суток.
Сегодня 30 декабря. И у них нет ни малейшего шанса добраться до Ионы за оставшееся до завтрашней полуночи время.
Они потерпели неудачу.
ГЛАВА 22
Мы заключили союз со смертью и с преисподнею сделали договор.
Исайя, 28:15
Замок короля Этельреда
Кингстон
30 декабря 999 года
Давно уже Анджело не испытывал такого приятного возбуждения.Все шло не так уж гладко, и время от времени его планы натыкались на препятствия. Но в конце, как он и знал, его ждет триумф.
Паника и страх укрепили его силы. Он чувствовал их, они заполняли все уголки острова. Чувствовал ужас крестьян, наблюдавших за тем, как рушится их мир; ужас танов, вступивших в войну не только с ненавистными им данами, но и с существами из другого мира; ужас, потрясший непоколебимых воинов Локи, осознавших, что их предали; страх тихого, больного короля Этельреда.
Великолепно. Анджело был рад тому, что враг играет по правилам. Это облегчало задачу — он обманывал и побеждал.
Анджело смотрел на огонь. В нем мелькали, сменяя друг друга, сцены насилия и боли, смерти и отчаяния.
— Посмотри на творения Твои, — прошептал он, словно обращаясь к своему старому сопернику. — Созданные по образу Твоему, но зараженные моей горечью. Дай им свободу выбора, и они выберут кровопролитие.
Что как нельзя лучше способствует осуществлению его целей. Как приятно использовать против Него тех, кого он любил больше всего.
Время летело быстро. Шансы на то, что что-то помешает его плану дойти до финальной стадии, уменьшались с каждым часом. Оставались незначительные детали, несколько завершающих штрихов, чтобы придать этому шедевру обмана и триумфа законченный вид.
Анджело повел ладонью над пламенем, и из дыма и тени проступили четыре образа. Четыре ангела, принявших его сторону, падших вместе с ним и претерпевших неслыханные муки ради вот этого момента.
Их прекрасные черты, созданные Богом, изменились почти до неузнаваемости, превратившись в чудовищную пародию на былую красоту. Полные губы распухли и сделались скользкими от слюны. Длинные волосы стали змеями, веревками и огненными гривами. Яркие глаза горели безумием и мукой. Они пошли за Анджело, когда он пообещал им славу, и связали себя соответствующими обязательствами.
Тогда они не сознавали, чем это обернется.
В какой-то момент Анджело почувствовал жалость к ним, но эта слабость быстро прошла. Все войска служили ему и его конечной цели. Просто на долю одних выпало больше тягот, вот и все.
Ждали и четыре настоящих ангела, не покинувших своего Творца. Анджело тоже видел их в пламени: изящные и прекрасные, воспевающие Господа, они не страдали в оковах, как первая четверка, и за это Анджело ненавидел их.
Скованные у реки Евфрат до Судного Дня эти ангелы, как и ангелы Анджело, имели одну задачу: убить треть человечества. Разница между ними состояла лишь в том, что ангелы Бога делали бы это с любовью в сердце.
Анджело произнес несколько слов, и нерушимые цепи, державшие в плену его ангелов, лопнули и упали. Крики освобожденных заставили его нахмуриться. Они захлопали чудовищными, жесткими крыльями, взвыли от восторга и устремились к земле.
И они были не одни. Другие, только ждавшие этого момента, тоже запрыгали, зашипели и запищали, выражая бурную радость. Войско темных ангелов, насчитывающее два миллиона жадных, прожорливых созданий, устремилось вслед за четверкой.
— Бедные, брошенные дети, — прошептал Анджело. — Насытьтесь хорошенько.
Он снова провел рукой над пламенем, вызвав еще три безобразных видения. В их уродстве было что-то общее. Большие, навыкате глаза мигали. Мягкие, влажные шеи подрагивали, влажная кожа отливала зеленью.
— Мои посланцы, — тепло приветствовал Анджело. В ответ прозвучал жуткий хор голосов. — А теперь и вы сыграете свои роли.
Тела трех похожих на жаб тварей удлинились, страшные морды приобрели очертания человеческих лиц, знакомых миллионам людей: князя Владимира Киевского, Робера II Французского и Василия II, императора Византийской империи. Император Отгон III и Папа Римский Сильвестр II были уже в лагере Анджело, хотя Отгон, подобно Этельреду, не догадывался об этом.
Демонам предстояло заменить людей, чей облик они приняли. Теперь самые могущественные представители мира повиновались воле Анджело. Смертные, все эти мужчины, женщины и дети, которых он так ненавидел, были у него в кулаке. Оставалось только сжать пальцы в полночь 31 декабря.
— Вы — трое из самых могущественных людей на земле, — сказал Анджело своим демонам. — Ваши деяния сочтут чудесами, и народы, ищущие спасения, обратятся к вам.
Демоны радостно запищали, и ему пришлось одернуть их.
— Ведите себя как должно, или я отправлю вас туда, откуда вызвал!
Они тут же исправились и тут же предстали перед ним важными и надменными, как и полагается вождям этого мира. Анджело одобрительно кивнул. Да, такие обманут кого угодно.
— Идите и приведите ко мне народы мира. Демоны кивнули и поспешили на землю, чтобы исполнить приказ хозяина.
Дым заклубился, завихрился, свиваясь в фигуру неповоротливого Молоха. Улыбка исчезла с губ Анджело. Прижав плоские свинячьи уши к черной как ночь голове, демон захныкал и запричитал. Что-то пошло не гак.
— Хозяин! — прошипел он. — Новости!
— Говори, Молох.
— Твой союзник — тог, называемый Антихристом, — он уже не наш друг!
Напряжение немного отпустило.
— Ты принес старые новости. Я порвал с ним и показал ему наш план. Он уже ничего…
— Может, может! — горестно воскликнул Молох. — У него новые союзники! Посмотри!
Образ демона растворился в пламени, а перед Анджело предстало поле битвы. Войско Локи сумело каким-то чудом не только выстоять, но и отбросить армии демонов, темных эльфов и чудовищ, воевавших на стороне врага Божьего.
— Не может быть, — выдохнул Анджело.
Приглядевшись внимательнее, он заметил, что некоторые из викингов без голов. Теперь ему стало ясно, что случилось. Локи оказался хитрее, чем он думал. Бог обмана использовал семь Темных Чудес, которыми одарил его сам Анджело, для борьбы с прежним союзником.
Из его горла вырвался рык. Ход битвы, разворачивавшейся прямо перед ним, менялся не в его пользу. Новая волна воинов хлынула на поле боя. Похожие на людей и одетые в коричневые, наподобие монашьих, рясы, они размахивали оружием с видом тех, кто умеет им владеть. Необыкновенно красивые мужчины и женщины! Их неожиданное появление на сцене сыграло решающую роль — войско Анджело начал отступать.
— Невозможно! Это невозможно…
— Однако это происходит! — захныкал Молох. — О, мой Князь, что же нам делать?
Анджело вздохнул:
— Пусть сражаются. Нам осталось продержаться всего несколько часов. После полуночи они уже ничего не смогут сделать.
Молох открыл зубастый рог, словно собираясь сказать что-то еще, но Анджело устал от разговора. Ему нужно был подумать. Прежде чем демон успел произнести хоть слово, Анджело махнул рукой. Языки пламени исчезли, угли почти потухли.
Он сел на кровать и потер глаза, стараясь сосредоточиться. Все Знамения свершились, кроме одного. Скоро мир перейдет в его руки и небеса в ужасе замолкнут. Этельред — всего лишь жалкая безвольная игрушка, кукла. Демоны уже оповещали союзников Анджело, которым предстояло сыграть роли властителей народов, оставаясь при этом его слугами. Время бежало, с каждой секундой приближая Анджело к победе.
Но не все шло по плану. Локи оказался гораздо более искусным, опасным и умным, чем можно было ожидать. Свидетелей до сих пор не удалось найти. Они…
Он ощутил покалывание в затылок и замер, затаив дыхание. Они здесь… снова. Вышли из своего убежища, расположенного где-то вне этого мира, и появились здесь.
Анджело быстро поднялся, подошел к жаровне и вызвал магический дым.
Вот! Они стояли в испепеленном жарой поле и разговаривали с какой-то женщиной. Поблизости валялись тела несчастных данов. Анджело не слышал, о чем идет речь, но знал, где они и куда пойдут дальше.
Он улыбнулся. Глупцы! Больше им от него не уйти. На этот раз никаких псов или всадниц, пришедших из Ада. На этот раз он сам позаботится об этих беспокойных Свидетелях.
* * *
Никогда в жизни Кеннаг не чувствовала себя такой несчастной. Ни тогда, когда умер Ниалл, ни тогда, когда увели Брана, ни когда ее изнасиловали, ни когда она, вызвав выкидыш, бессильно свалилась на кровать.— Элвин… — прошептала она, но так и не смогла найти никаких других слов. — Элвин…
В его глазах стояли слезы. Ее собственные давно пересохли. Как бы ей хотелось облегчить душу истеричными криками, плачем, чем угодно, лишь бы избавиться от ужасной, удушающей боли в груди, отзывающейся тяжелым, монотонным повтором — конец… конец… конец…
— Что случилось? — спросила женщина, и Кеннаг вздрогнула.
Она совсем забыла о ней и теперь, подняв голову, увидела худое, голодное лицо с полными отчаяния глазами. У женщины были загрубевшие красные руки, которые, вероятно, убивали, но также собирали урожай, нянчили ребенка, нежно ласкали кого-то.
Кеннаг сглотнула.
— Ничего. Но мы не знаем, куда идти. Скажите, где северо-запад?
— Кеннаг, — упрекнул ее Элвин. — У нас нет времени. Мы просто не успеем…
Она повернулась к юноше и посмотрела так, что он закрыл рот, не договорив.
Крестьянка задумчиво потерла лоб.
— Раньше мы всегда определяли по солнцу. — Она огляделась. — Вон та рощица как раз на северо-западе. Дорога приведет вас к Гилдфорду. А оттуда…
— Спасибо, — перебила ее Кеннаг и направилась к лошади.
— А из провизии ничего не возьмете? — спросила женщина.
Кеннаг, уже сидевшая верхом, медленно покачала головой:
— Нет. Не думаю, что нам что-нибудь понадобится. Давай, Элвин. У нас впереди долгий путь.
Она повернула свою лошадку в сторону рощи. Через мгновение за спиной застучали тяжелые копыта Валаама.
— Сатана остановит нас, — сказал Элвин, подъезжая ближе.
Ровена устроилась рядом с ним на седле, а Рататоск, как обычно, шмякнулась на плечо Кеннаг. Впереди, уже возле деревьев, их ждал Недди, решив не пугать крестьян своим появлением.
— Возможно, — согласилась Кеннаг. — Или мы просто не попадем туда вовремя, что более вероятно.
— Правда твоя.
— Ты же знаешь, мы все равно должны попытаться. У нас ничего не получится, но мы должны. Мы оба поняли это в Андредесвельде.
— Ты права, конечно. — Он помолчал. — Я люблю тебя, Кеннаг. Мне досталась привилегия — умереть в твоем обществе.
У Кеннаг вновь заныло сердце.
— Я тоже люблю тебя, Элвин, — сказала она, не глядя на него.
После этого они долго ехали молча.
* * *
Утомленная духовно и телесно, Кеннаг все же упрямо стремилась вперед. Они подгоняли беднягу Валаама, который — в кои-то времена — оставался молчаливым, разделяя общее уныние. Ни единой жалобы, хотя держаться на равных с лошадью старому ослу было нелегко. Добраться до Ионы вовремя они не могли ни при каких раскладах, и единственное, что имело теперь значение, — это продолжать путешествие, понимая полную его бесплодность. Возможно, где-то кто-то оценит их упорство, думала Кеннаг, но только проку от этого уже не будет.Они ехали, пока хватало сил, потом немного передохнули и снова тронулись в путь. Проехав Гилдфорд, выбрались на Лондонскую дорогу и, не останавливаясь даже, чтобы перекусить, устремились дальше. Кеннаг просто не могла смотреть на пищу — желудок будто завязался в узел, покрепче тех, которые завязывал, уходя в море, Ниалл. Спустилась ночь, а с ней вернулась пугающая, непроглядная тьма. Они зажгли факелы и ехали до тех пор, пока не сгорел последний.
Обессилевшие путники спешились и уснули чуть ли не там же, где ступили на землю. Проваливаясь в сон, Кеннаг почувствовала что-то мягкое и теплое. Это Ровена свернулась у ее груди, тихонько мурлыча.
Разбудил всех Недди. Кеннаг показалось, что они только что легли, но утро уже наступило. Поблагодарив призрака, она кое-как дошла до лошади и села в седло.
Элвин, по-видимому, чувствовал себя не лучше, и даже животные переговаривались тихо, почти не нарушая окружавшей их тишины.
Последний день года. Кеннаг не знала, где они находятся. Элвин сказал, что, по его подсчетам, где-то недалеко от Эйлсбери, более чем в трехстах милях от конечного пункта путешествия. Покрыть это расстояние вовремя было невозможно.
— Не имеет значения, — бросила Кеннаг и поразилась тому, как глухо прозвучал ее голос. — Главное пытаться.
До их ушей донесся пронзительный крик орла, и Кеннаг только теперь обратила внимание на окружавшее их безмолвие. Подняв голову, она попыталась найти птицу. Крылья захлопали над ними, и слова, долетевшие сверху, прозвучали страшным предупреждением:
— Горе! Горе! Горе всем обитателям земли!
Орел повторил свое предсказание и исчез в низко нависших, ядовитых тучах.
— Веселая птичка, — заметила Рататоск и, распушив хвост, спрыгнула с плеча Кеннаг, чтобы продолжить путь по ветвям обступивших тропу деревьев.
— Никогда не пробовала орла, — глубокомысленно произнесла Ровена. — Интересно, каков он на вкус? — Она выпустила когти. — С удовольствием полакомилась бы этим.
К глубокому изумлению, слова кошки оказали странный эффект на Недди. Он вдруг вскричал, бросился на землю и принялся колотить по траве призрачными кулаками.
— Это несправедливо! Несправедливо! — Излив ярость, призрак сел и посмотрел на Кеннаг. — Ты удивительная женщина. И Элвин… в свое время я знал многих священников, но всем им далеко до тебя. И потому все так несправедливо…
— Недди, успокойся, — попросила Кеннаг. — Мы еще не отчаялись.
Ложь, сладкая ложь, но слезы на лице призрака застыли.
— П-правда?
Она чувствовала на себе тяжелый взгляд Элвина, но он не остановил ее.
— Правда.
Недди всхлипнул, не спуская глаз с Кеннаг, словно ждал от нее еще каких-то слов одобрения. Бедняга! Ему ведь всего шестнадцать, хотя в живых он был меньше, чем среди мертвых. Что ему сказать? Как утешить?
— Подумай обо всем, что осталось позади. Я выбралась из Нижнего Мира. Мы встретили потерянное колено Израилево. Я еду на лошади эльфов. Элвин разговаривал с ангелами. Что-то должно случиться. Я чувствую.
— Ты что-то видишь? — спросил Недди.
Сердце не выдерживало этого. Облизав пересохшие губы, Кеннаг перевела взгляд с Элвина на Недди и обратно. Ей не хотелось врать.
Положение спасла Рататоск. Сверху посыпались листья, и Кеннаг, задрав голову, увидела серо-коричневую фигурку зверька. Прыгая с ветки на ветку, белка спешила к ним.
— Нас нашли! — донесся до них голос Рататоск. — Бежим!
Бежать? Но куда? Кобыла напряглась, повела головой, но не двинулась с места. Взглянув на своих спутников, Кеннаг увидела, что они побледнели, но настроены решительно. Нет, бегства не будет. Пришло время сражаться… или умирать.
Теперь уже и она слышала тяжелый мерный стук копыт. И что-то еще… Это что-то тоже бежало, но не было лошадью. Слабость разлилась по ее телу, но Кеннаг заставила себя выпрямиться и положила руку на пояс. Конечно, нож — не самое лучшее оружие против вероятных врагов, но все же хотя бы на один укус его хватит.
Темная фигура отделилась от окружавшей их тени. Это был конь, огромный, норовистый, с красными горящими глазами и огненными копытами. Кеннаг задрожала и изо всех сил сжала рукоятку кинжала. Она узнала всадницу, прекрасную женщину, с такими же, как у нее, чертами лица и волосами, с гниющим телом трупа ниже пояса. Хель — так называла ее белка. Рядом мчался пес, столь же чудовищный, как всадница и конь.
Кеннаг только надеялась, что успеет нанести хотя бы один удар.
Но они были не одни — гигантских размеров волк несся следом. Ей вспомнилось видение: волк, швыряющий в море горы земли, как ребенок, бросающий кусочки грязи. Верхом на волке восседал как ни в чем ни бывало…
— Бран!
В это невозможно было поверить, но это был он! Кеннаг видела его, лежавшего замертво среди разбросанных по острову тел монахов. Она поверила видению. Но вероятно, и видение могло сказать неправду. Конечно, то, что явилось ей тогда, было лишь одной из возможных сцен, а не картиной реального события.
Бран. Живой! Радость захлестнула ее, изгнав страх и злость. Не помня себя, она соскочила на землю и бросилась в объятия любимого.
Она повторяла его имя, целовала его прекрасное лицо. Волосы были такими, какими она их помнила, густыми и черными, и она ерошила их пальцами и тоже покрывала поцелуями. Желание, вспыхнувшее в ней, влекло ее к нему, к его чистому, сильному телу.
Но Бран вел себя как-то странно. Не отвечая на поцелуи Кеннаг, он не только не обнял ее, но, бережно взяв за руки, даже отстранил, словно не узнавая. Он что-то говорил, но она никак не могла понять его, не могла даже слышать из-за гулкого биения собственного, обезумевшего от радости сердца.
— Нет, я не Бран, извини.
Кеннаг едва успела вздохнуть.
— Что?
Его милое лицо выразило сострадание.
— Должно быть, ты жена того, чей облик я взял себе. Извини. Сколько горя я причинил собственной глупостью!
Голос Брана, но слова не его. Тело Брана, но жесты чужие. Охваченная внезапным страхом, Кеннаг отступила. Оторвав взгляд от Брана, она взглянула на богиню смерти. Женщина спокойно сидела в седле, пес замер у ее ног. Никто не собирался хватать ее.
— Ты… ты не Бран?
Бран-который-не-был-Браном покачал головой.
— Нет. Полагаю, у вас обоих есть основания опасаться моей дочери. — Он указал на Хель. — Не надо. Она привела меня к вам, но не для того чтобы схватить или убить. Я — Локи. И я пришел помочь вам.
ГЛАВА 23
И пошли сыны Израилевы среди моря по суше: воды же были им стеною по правую и по левую стороны.
Исход, 14:22
Эйлсбери
31 декабря 999 года
— Это какой-то трюк, — сказал Элвин. — Наверняка.Локи печально улыбнулся:
— Никакого трюка, друг Элвин. На этот раз нет. Это я оказался в дураках.
— Ты Локи, злой бог викингов! — воскликнул Элвин. Он злился. Реакция оказалась неожиданной для него самого, и он даже не понял, почему так взорвался. — Ты вступил с союз с Сатаной и стал его Антихристом! Посмотри на волка — он несет печать Зверя!
— Не буду отрицать, хотя я не считаю себя таким же плохим, — ответил Локи и, опустив руку, погладил выжженную на лбу животного отметину. — Но этот ваш Сатана, этот князь Лжи, он обманул и меня. А враг моего врага — мой друг.
Женщина, восседавшая на черном коне, сердито фыркнула.
— Подумать только, я помогала ему! И что? Всех нас — отца, брата и меня — беззастенчиво использовали! Рада, что вы тогда спаслись.
Кеннаг стояла, потрясенная, с белым как мел лицом и странно неподвижная. Бросив на нее обеспокоенный взгляд, Элвин снова повернулся к Локи.
— Рататоск, — обратился он к устроившейся на его плече белке, — ты знаешь его? Что ты думаешь?
Зверек нервно заерзал.
— Не знаю, что и думать. Локи нельзя доверять, но он не лишен достоинств. Насколько я знаю, он любит своих детей.
— Послушай меня! — зарычал Локи. — Сатана освободил меня и моих детей при условии, что мы поможем ему положить конец этому миру. После того как он выиграл бы свое сражение, я начал бы свое, за наступление Рагнарёка. Я бы отомстил наконец богам, убившим одного из моих детей и заточившим в неволю других. Мое тело все еще гниет под землей, но мой дух находится в этом, позаимствованном на время теле. Сегодня я узнал, что меня обманули, что мой враг собирается не уничтожить мир, а поработить его. Он обратился против моего народа, данов, помогавших ему, и приказал убивать их как скот. Он отказал мне в единственном, ради чего я жил, в мести. Он украл у меня час победы и смерти. И все же я до сих пор нужен ему. Для исполнения пророчества необходим Антихрист. Но когда год закончится и он победит, нужда во мне отпадет. Мы, я и мои дети, будем возвращены в заточение. Навсегда.
Он шагнул к Элвину и стоял теперь рядом с перепуганным Валаамом. Его тело дышало яростью, голубые глаза блестели. Элвин смотрел на него и не мог отвести взгляд от того, кто был возлюбленным Кеннаг, а стал вместилищем злого бога.
— Только вы двое можете остановить Сатану. Вы единственные, кто угрожает ему. Он боится вас. Вот почему он послал Хель и Гарма найти вас. Вы хотите остановить его, чтобы спасти свой мир. Я хочу остановить его, чтобы спасти себя. Эгоистично, конечно, но это можно понять.
— Если это не ложь, — сказал Элвин, но голос его прозвучал слабо и неуверенно. Все, сказанное Локи, походило на правду. Все соответствовало тому, что говорилось о Сатане в Библии. А слова Локи о намерении Сатаны воцариться в мире на вечные времена отозвались в нем холодным страхом.
— Кеннаг? — тихонько позвал он. Она вздохнула, словно выходя из транса.
— Ты взял тело моего любимого, — сдержанно сказала Кеннаг, стараясь не поддаться злости и отчаянию. — Ты убил его?
Локи посмотрел на нее с сочувствием.
— Я не знаю. Сначала я был в своем теле, скованном цепями, потом оказался в этом. Спроси у Анджело, что он сделал с духом Брана.
— У Анджело? — изумленно переспросил Элвин. — У королевского советника?
— У него, — подтвердил Локи.
Боже, он ведь встречался с этим Анджело, разговаривал с ним, не зная… Элвин поспешно перекрестился. Значит, все это время Враг был здесь.
— Как ты думаешь, есть ли надежда на то, что Бран еще жив? — не отступала Кеннаг, не обращая внимания на состояние Элвина.
— Не знаю. Может быть.
Кеннаг перевела дыхание. Ее щеки слегка порозовели. Прежде чем Элвин успел что-то сказать, она снова обратилась к Локи:
— Нам необходимо попасть на остров Иона, туда, где ты и твои люди убили невинных монахов.
Локи ничуть не смутился.
— Я знаю это место. На них, — он кивнул в сторону осла и лошади, — вы туда не успеете.
Валаам, вытянув шею, посмотрел на Элвина.
— Оставь меня, — тихо сказал он. — Я только помешаю тебе.
Элвин погладил осла по шее.
— Валаам, когда я пришел мальчиком в монастырь, ты уже был немолод. Я не могу оставить тебя здесь.
Кобыла Кеннаг заржала и замотала головой. Не в первый раз Элвин удивился тому, что не понимает это животное. Она явно была наделена разумом и выражала свои мысли вполне ясно.
— Так ты позаботишься о нем? — спросил Элвин, и лошадь закивала.
— Если у вас ничего не получится, вряд ли этот Анджело пожалеет старого осла, помогавшего тебе, — указал Валаам. — А если все получится, то ты придешь за мной. — Его карие глаза немного расширились. — Придешь?
— Конечно, приду, — успокоил его Элвин, понимая, что эти слова решили все: он оставляет животное и отправляется в путь вместе с богом обмана.
Ничего другого не оставалось. Элвин сполз со спины Валаама и погладил его по мягкому носу. В глаза ему бросилось кольцо с пятиконечной звездой. Кольцо заберут, и он уже никогда не поймет речь осла. Поддавшись порыву, Элвин крепко обнял друга за шею и тут же отвернулся.