VIII


   Время тянулось невыносимо медленно. Дело близилось к вечеру, но никаких известий от Кандуса не поступало. Видимо, у него ничего не получилось. Я сидел и размышлял о том, что неотвратимо надвигалось:
   Лана убьет себя и я ничего не могу сделать, чтобы предотвратить трагедию. Неожиданно моего плеча коснулась рука. Мягкая рука. И нежный и ласковый голос ласковой музыкой прозвучал в моих ушах.
   – Почему ты раньше не сказал мне об этом?
   – Ты так быстро ушла, что не дала мне времени все объяснить.
   – Мне очень жаль, что я доставила неприятности Лане из Гатола и приговорила тебя к смерти.
   – Как это?
   – Птантус приказал Мотусу драться и убить тебя.
   Я обнял Ройас и крепко поцеловал, не в силах сдержаться – настолько я был счастлив.
   – Ты не представляешь, что ты сделала для меня!
   – О чем ты?
   – Ты дала мне возможность встретиться с Мотусом в честном бою. Теперь я знаю, что могу спасти Лану – по крайней мере от Мотуса.
   – Мотус убьет тебя!
   – Ты будешь смотреть схватку?
   – Я не хочу видеть, как ты умрешь, – всхлипнула она и прижалась ко мне всем телом.
   – Тебе не о чем беспокоиться. Меня не убьют, а Мотус уже никогда не будет обладать ни Ланой, ни какой-либо другой женщиной.
   – Можешь передать его друзьям, чтобы они начинали копать Мотусу могилу, – сказал Птор Фак.
   – Вы так уверены в победе? – переспросила Ройас.
   – Принцесса уже наша, – сказал Птор Фак. Это выражение из игры в джэтан, которое означает, что противник проиграл главную фигуру, а с нею – и всю партию.
   – Надеюсь, что вы правы, – сказала Ройас. – Вы вселили в меня надежду. Невозможно не поверить Дотар Сояту.
   – Ты знаешь время дуэли?
   – Сегодня вечером. В большом тронном зале.
   – А что будет потом, когда я убью его?
   – Тогда Птантус придет в ярость. Он потеряет не только воина, но и деньги, которые поставил. Но мне пора, – и я почувствовал, как что-то упало в мой карман, и затем она ушла.
   По тому, с какой осторожностью она опустила этот предмет в мой карман, я понял, что она не хочет, чтобы об этом узнал кто-либо еще. Я не стал доставать его, опасаясь, что за мной могут подсматривать. Мне уже начинало действовать на нервы то, что нельзя было быть уверенным, что за мной не наблюдают, мою речь не подслушивают.
   После долгого молчания Птор Фак спросил:
   – Что ты собираешься делать с нею?
   Я понял, о ком он спрашивает. Тот же вопрос мучил и меня.
   – Если нам удастся выбраться отсюда, – сказал я, – я отвезу ее в Гелиум и там Дея Торис постарается убедить ее, что на свете много достойных мужчин, помимо меня.
   Я знал, что Дея Торис не будет ревновать. Она была уверена, что я люблю только ее одну.
   – Ты смелый человек, – заметил Птор Фак.
   – Ты просто не знаешь мою Дею Торис. Это не я смелый человек, а она – мудрая женщина.
   И я стал думать о ней, хотя, должен признаться, ее образ никогда не покидал меня. Я живо представил ее в мраморном дворце Гелиума, окруженную великолепными мужчинами и женщинами. Я чувствовал ее руки, как будто мы танцевали. Я видел ее так, словно она прямо сейчас стояла передо мной. Сколько воспоминаний теснилось в моей голове!
   Мягкая рука, коснувшаяся моей шеи, вернула меня к действительности. Нервный и напряженный голос прошептал:
   – Живи ради меня! Я вернусь в полночь и ты должен быть здесь, – с этими словами она исчезла.
   Не знаю почему, но ее слова успокоили меня. Они вселили уверенность, что в полночь я буду свободен. Я вспомнил, как она опустила что-то в мой карман, и решил посмотреть, что это такое. Я сунул туда руку и нащупал несколько шариков – значит, тайна невидимости в моих руках! Я придвинулся ближе к Птор Факу и незаметно сунул ему в руку один из шариков.
   – Возьми, – прошептал я, – через час после приема ты будешь невидимым. Перейди в дальний конец площади и жди. Я вернусь тоже невидимым. Жди моего свистка и ответь мне так… – я просвистел несколько тактов из гимна Гелиума.
   – Понял.
   – Что ты понял? – раздался голос.
   Черт бы их побрал! Снова кто-то грозит спутать мне все карты. Что он мог слышать? Я боялся даже думать об этом, но вот чьи-то руки сняли с меня оковы.
   – Ну? – произнес голос. – Что же ты понял?
   – Я только что рассказал Птор Факу, – заговорил я, – как я собираюсь прикончить вашего Мотуса.
   – Значит, ты думаешь, что убьешь его? Тебе придется удивиться, когда ты встретишься с ним. Идем, нас ждут.
   Я с облегчением вздохнул. Видимо, этот охранник ничего не понял.
   – Увидимся позже, Птор Фак, – сказал я.
   – До встречи, – ответил он.
   В сопровождении воина я направился по улицам города во дворец Птантуса, джэддака Инвака.


IX


   – Ты считаешь, что сумеешь убить Мотуса? – снова спросил меня воин, которого я теперь видел.
   – Да.
   – Сегодня ты получишь наглядный урок фехтования. Но воспользоваться этим уроком ты уже не успеешь.
   – Если ты так любишь Мотуса, прибереги эти слова для него.
   – Я не люблю Мотуса. Его никто не любит. Он – крыса. И я предпочту настоящую крысу, если придется выбирать между Мотусом и ею. Я хотел бы надеяться, что ты убьешь его, но – увы! – он всегда побеждает. Будь осторожен, он очень хитер.
   – Так значит, он дерется нечестно? Спасибо, что предупредил. Надеюсь, ты останешься посмотреть на схватку. Уверяю, ты будешь доволен.
   – Конечно, останусь. Я не пропущу ее ни за что на свете. Только, к сожалению, я знаю, чем все кончится. Он затратит на тебя не больше пяти минут. Птантус будет недоволен – он любит долгие поединки.
   – Да?! Тогда я доставлю ему удовольствие.
   Причуды джэддака хорошо согласовывались с моими замыслами. Я проглотил одну таблетку, зная, что через час проявится ее действие. Мне нужно было потянуть время. Я шел медленно и даже остановился зашнуровать сандалии.
   – Почему ты еле тащишься? Ты боишься?
   – Ужасно. Мне все твердят, что Мотус легко расправится со мной. Ты думаешь, что человек может бежать к собственной смерти?
   – Я не тороплю тебя.
   – В Инваке много добрых людей, – заметил я.
   – Конечно. Ты думаешь, здесь есть и злые?
   – Пиэксус, Мотус, Птантус, – перечислил я. Воин улыбнулся.
   – Ты очень догадлив.
   – Все ненавидят их. Почему вы терпите? Я помогу вам и начну с уничтожения Мотуса.
   – Может, ты и хороший боец, но слишком самонадеян. Я еще не видел фехтовальщика, который, выходя на дуэль, был абсолютно уверен в своей победе.
   – Я не самонадеян, а просто констатирую факт. Я знаю, что люди считают меня хвастуном, когда я говорю о своем искусстве фехтования. Но я действительно лучший фехтовальщик двух миров и не понимаю, почему я должен скрывать это. Разве констатация факта – хвастовство? Более того, это спасло много жизней, удержав молодых людей от дуэлей со мной… Я люблю хорошую мужскую схватку. И надеюсь, что сегодня будет и то и другое. Утверждаю, что самоуверенность перед боем вредна, но я не самоуверен – я уверен в своих силах.
   Мы добрались до тронного зала. Это был не тот зал, где я впервые встретился с Птантусом.
   Этот зал был гораздо больше по размерам и более роскошно обставлен. В конце зала стояло возвышение с двумя тронами. На них никого не было. Джэддак с джэддарой еще не появились. Зал был заполнен народом. По бокам стояли длинные скамьи, они также пока пустовали. Никто не садился до тех пор, пока не придет джэддак.
   Когда я вошел в зал, все взоры обратились на меня.
   Я выглядел нищим в этой блестящей, выставившей напоказ богатство и пышность компании вельмож и дворян. Инвакцы, как и все люди Барсума, были красивыми людьми и свет специальных ламп только подчеркивал их изящество.
   Я слышал много комплиментов в свой адрес. Одна из женщин сказала:
   – Он совсем не похож на барсумца.
   – Он великолепен, – услышал я знакомый голос и увидел Ройас. Когда наши взгляды встретились, я заметил, что она дрожит. Очень пылкая натура. Она была очень красива, красивее всех в зале.
   – Пойдем, поговорим с ним, – предложила одна из женщин.
   – Это интересно, – откликнулась вторая, и они подошли поближе ко мне.
   – Как тебя зовут? – спросила Ройас, делая вид, что не знакома со мной.
   – Дотар Соят.
   – Он – султан, – сказал один из мужчин. – Кто знает, что такое султан и где находится Оват?
   Я едва сдержал улыбку.
   – Так где же Оват? – настойчиво спросила одна из женщин.
   – В Индии.
   – Мне кажется, он дурачит нас. Произносит наскоро придуманные названия. На Барсуме нет такой страны.
   – Я не утверждаю, что она на Барсуме. Индия находится на расстоянии сорока трех миллионов миль отсюда.
   – Если она не на Барсуме, то где же?
   – На Джасуме.
   – Идем отсюда, – сказал мужчина. – Мне надоела эта болтовня.
   – А мне интересно, – сказала женщина.
   – И мне, – откликнулась Ройас.
   – Ну тогда наслаждайтесь, только времени у вас мало. Его все равно убьют.
   – Ты сделала свою ставку? – спросил я.
   – Я не могла найти дурака, который бы поставил против Мотуса. Таким оказался только Кандус, но джэддак покрыл его ставку.
   – Плохо, – сказал я. – Ты упускаешь возможность неплохо заработать.
   – Ты все-таки надеешься победить Мотуса? – спросила девушка, стараясь скрыть нежность в голосе.
   – Конечно, я выиграю, ведь я всегда побеждаю. Ты кажешься мне умной девушкой. Позволь открыть тебе мой маленький секрет.
   Она поняла, что я хочу что-то сообщить ей, но этим я поставил ее в довольно двусмысленное положение. Нас выручила другая женщина.
   – Иди, Ройас, – сказала она. – Интересно, что он скажет.
   И Ройас подошла ко мне ближе.
   – Что?
   – Лана. Как мы будем освобождать ее?
   Она затаила дыхание.
   – Я не думала об этом.
   – Ты можешь и ей отнести таблетку?
   – Ради тебя, да. Для тебя я сделаю все.
   – Хорошо. И скажи, чтобы она вышла на площадь. Сразу же после полуночи она услышит свист. Она узнает его. Пусть отзовется и ждет меня. Ты сделаешь это, Ройас?
   – Да, но под каким предлогом мне уйти отсюда?
   – Скажи, что ты пошла делать на меня ставку.
   Ройас рассмеялась.
   – Прекрасная мысль.
   Она о чем-то поговорила с друзьями и вскоре покинула тронный зал.


X


   Люди с нетерпением ждали джэддака, но меня задержка устраивала. Время шло, и момент, когда таблетка подействует, все приближался.
   Все как будто складывалось удачно. А когда я увидел Ройас, вернувшуюся и еле заметно улыбнувшуюся мне, я уверился, что все мои тревоги позади. Оставалось неясным только одно – что же будет со мной после того, как я убью Мотуса. Я не сомневался, что Птантус придет в ярость. И может статься, что он прикажет тут же на месте убить меня. Я решил, что тогда, не задерживаясь, побегу на ближайшую площадь. Может, к тому времени таблетка подействует и я стану невидимым. А уж тогда-то я соображу, что нужно делать.
   Раздались звуки фанфар, и все расступились. В сопровождении воинов в зал вошли джэддак и джэддара.
   Я посмотрел на большие настенные часы: восемь зодов, или десять часов сорок восемь минут. В полночь Лана станет невидимой, если Ройас выполнила то, что я ей поручил. Но в глубине души я был уверен, что Ройас не обманула меня.
   Королевская чета прошествовала к возвышению и заняла места на тронах. Все остальные с шумом разместились на скамьях вдоль стен.
   В сопровождении дворянина появился Мотус. Теперь я, мой проводник, а также Мотус со своим секундантом стояли в центре зала. Пятым был судья. Мы все двинулись вперед и остановились перед возвышением.
   Судья заговорил:
   – Я привел сюда Мотуса и Дотар Соята, султана Овата, которые решили драться на дуэли до смертельного исхода.
   Джэддак кивнул:
   – Пусть дерутся. Но следи, чтобы все было честно и по правилам, – добавил он, глядя на меня.
   – Я полагаю, что Мотус честно драться не станет, – заявил я. – Но мне все равно. Я убью его в любом случае.
   Судья был ошарашен.
   – Молчи, раб, – прошептал он, подал мне меч и дал сигнал к началу поединка.
   Вместо обычного приветствия Мотус сразу же нанес удар, метя мне в сердце.
   – Это глупо, Мотус, – сказал я, отразив подлый удар. – Теперь я заставлю тебя мучиться дольше.
   – Замолчи же, раб! – заорал судья.
   – Не мешай мне. Я не собираюсь драться с двумя, – не замедлил ответить я.
   Я нанес укол в грудь Мотусу. Кровь потекла по телу. Мотус стал действовать осторожнее. Он действительно был хорошим фехтовальщиком.
   – У тебя черное, распухшее лицо, Мотус. Тебя, по всей вероятности, кто-то ударил за то, что ты пнул слепого человека.
   – Тихо! – выкрикнул судья.
   Я размеренно вел поединок, следя за стрелками часов. Прошло более получаса с тех пор, как я принял пилюлю. Значит, Мотус мне нужен живым еще полчаса, чтобы быть уверенным, что таблетка подействовала.
   Я выбрал оборонительную тактику, заставляя Мотуса нападать. Он спешил, горячился, оттого частенько промахивался, и тут уже ему приходилось увертываться от моих ударов. Это взвинчивало его нервы, изнуряло физически. Пот ручьями стекал по его лицу, силы были на исходе. Я сознательно не наносил ему ни одной серьезной раны, но мои легкие многочисленные уколы все-таки достигали своей цели: кровь, смешанная с потом, струилась по его телу.
   Все были на стороне Мотуса и криками подбадривали его. Однако я знал как минимум двоих, которые желали победы мне. Правда, Мотуса многие не любили, но боялись открыто поддерживать раба.
   – Ты устал, Мотус, – сказал я. – Может, тебе лучше убить меня прямо сейчас, пока у тебя еще действует рука и ты еще не окончательно обессилел?
   – Я убью тебя, раб, если ты будешь стоять спокойно.
   – Может быть, и меч опустить? – добавил я. – Нет, Мотус, я убью тебя, когда стрелка часов укажет восемь зодов одиннадцать ксатов.
   – Тихо! – заорал судья.
   – Что говорит этот раб? – спросил джэддак.
   – Я сказал, что убью Мотуса в восемь зодов одиннадцать ксатов. Следи за часами, джэддак, ибо в этот момент ты потеряешь деньги, а Мотус – жизнь.
   – Заткнись! – приказал джэддак.
   – Ну, Мотус, – прошептал я. – Теперь я покажу, как легко убить тебя, когда для этого пришло время.
   С этими словами я выбил меч из его руки.
   Все ахнули. По законам поединка я имел право убить Мотуса, но я опустил свой меч и обратился к судье:
   – Принеси ему меч.
   Мотус дрожал всем телом, даже колени его мелко тряслись. Я понял – Мотус трус. Судья принес меч, вручил Мотусу и аудитория разразилась аплодисментами. Лишь Птантус сидел неподвижно и хмурился. Происходящее ему откровенно не нравилось. Мотус снова яростно ринулся на меня. А я опять обезоружил его и подождал, когда судья принесет Мотусу меч.
   Теперь Мотус стал осмотрительнее. Я заметил, что он попробовал оттеснить меня в определенное место. Тут же я обратил внимание, что не вижу судью. Значит, он сзади. И если Мотус бросится на меня, я наткнусь на судью и стану легкой мишенью для моего противника. С трибун неслись негодующие крики. Честные люди видели эту грязную игру и не могли не высказать своего возмущения. Птантус тоже все видел, но не вмешивался.
   Я внимательно следил за движениями Мотуса и успел опередить его на долю секунды, резко уйдя в сторону. Меч Мотуса по самую рукоять вошел в тело судьи. В зале поднялась буря. Все встали и громкими криками выражали свое негодование.
   Мотус был вне себя. Он с трудом вытащил свой меч, но теперь я не стал жалеть его. Я гонял его по залу, правда, не собираясь убивать сразу. Я наносил ему одну рану за другой.
   – Твой труп будет выглядеть очень непривлекательно, – заметил я. – У тебя и сейчас ужасный вид, но я сделаю его еще отвратительнее.
   – Крыса! – прошипел он и бросился на меня, пытаясь нанести удар, но я легко парировал его, сплетя сверкающую сеть перед собой.
   – Тебе осталось жить три ксата, Мотус, – напомнил я, – проживи их достойно.
   Он рванулся ко мне, как сумасшедший, но я, увернувшись от удара, отсек ему ухо. Мотус едва не упал в обморок. Колени у него подогнулись.
   Я дал ему возможность прийти в себя и снова стал обрабатывать. Мне хотелось написать у него на груди свои инициалы, но там уже не было места: вся грудь представляла собой одну кровавую рану.
   Весь пол был покрыт кровью, и Мотус во время очередной попытки убить меня поскользнулся и упал. Он лежал и смотрел на меня в уверенности, что я сейчас прикончу его. Но я сказал:
   – У тебя еще полтора ксата, Мотус.
   Он, пошатываясь, поднялся, постоял, с трудом удерживая равновесие, затем снова кинулся на меня, изрыгая проклятия. Думаю, что он совсем обезумел от страха и боли. Но я не чувствовал к нему жалости – он был подлецом, крысой и дрался как крыса, загнанная в угол.
   – Здесь пол слишком скользкий, – сказал я ему. – Идем поближе к джэддаку. Он наверняка захочет получше рассмотреть конец.
   После нескольких маневров мы уже стояли перед помостом с тронами. Я редко наказываю человека так, как наказал Мотуса, но он это заслужил. Я стал для него и судьей и палачом.
   Мотус окончательно обессилел и делал какие-то жалкие движения мечом. Птантус смотрел на меня и ждал. Все ждали, затаив дыхание. Я изредка поглядывал на часы.
   – Еще один тал, Мотус, – сказал я. – Потом твои мучения кончатся.
   В этот момент Мотус повернулся и побежал к выходу. Все снова вскочили со своих мест и только одно слово вырвалось у зала:
   – Трус!!!
   Дуэль должна была кончиться смертью. Птантус не засчитал бы себе поражение, если бы Мотус остался жив. Поэтому мне оставалось только одно. Я взял меч в руки, как копье, острием вперед и, сильно размахнувшись, метнул его в противника. Меч пронзил тело Мотуса точно под левой лопаткой.
   Часы показывали ровно восемь зодов и одиннадцать ксатов…


XI


   Я повернулся и поклонился Птантусу. Тот должен был ответить на поклон, но вместо этого он просто встал и вышел из зала вместе с джэддарой, обходя стороной труп и лужи крови.
   Воин, который привел меня сюда, тронул меня за плечо:
   – Идем. Я снова должен приковать тебя к дереву.
   – Я рад, – сказал я, выходя из зала, – что наказал подлеца.
   Мы шли и поздравления сыпались на меня со всех сторон:
   – Барсум еще не видел подобного искусства…
   – А я думал, что ты просто хвастун…
   – Прекрасный бой…
   Мы вышли на улицу. Я знал, что нам предстоит пересечь несколько площадей, прежде чем мы доберемся до той, где я должен быть прикован. Я понял, что если я внезапно исчезну, охранник поймет, что я стал невидимым. И первое, что он сделает, это прикажет усилить охрану флайера – только так можно убежать отсюда.
   Но если он будет уверен, что я просто убежал, а не стал невидимкой, он постарается найти меня. Охрана у флайера, конечно, будет выставлена, но не такая бдительная, и я думаю, что у нас будет возможность скрыться.
   Поэтому я внезапно вырвался и быстро побежал вперед. Воин закричал, приказывая остановиться, потом пустился за мной следом. Я добежал до площади, сделал вид, что повернул за угол и остановился.
   Сердце у меня выскакивало из груди: а вдруг я остался по-прежнему видимым? Но все мои сомнения рассеялись, когда тело мое исчезло. Незабываемое ощущение!
   Я пересек площадь и взобрался на крышу города. Снизу доносился голос воина, которого очень озадачило мое внезапное исчезновение. Я побежал по крыше к площади, на которой меня ждал Птор Фак и где я должен был в полночь встретиться с Ройас. Мне нужно было торопиться: часы вот-вот должны были пробить полночь.
   Я без труда нашел нужное место и свистнул. Птор Фак тут же отозвался. Я спрыгнул вниз, ощупью нашел его.
   – Ты прекрасно выглядишь, – сказал он, и мы оба рассмеялись. – Но тебе для расправы с Мотусом понадобилось больше времени, чем я ожидал.
   – Я тянул время, чтобы пилюля успела подействовать.
   – А что теперь?
   Я ощупью притянул к себе его голову и прошептал на ухо:
   – Когда появится Ройас, мы по крыше перейдем в квартал рабынь и заберем Лану. А ты пока заберешься на дерево и будешь нас ждать.
   – Свистни, когда вернетесь, – сказал он и исчез. В новом качестве мне было как-то неуютно: я не видел своего тела, от меня как будто остался только голос. Я не мог определить присутствия врагов, так как двигались они бесшумно. Поэтому, ожидая Ройас, я принял возможные меры предосторожности: неподвижно стоя, чтобы не наткнуться на кого-нибудь. Но этим я никак не мог исключить того, что кто-нибудь наткнется на меня.
   Так и случилось. Чьи-то руки вдруг обхватили меня и низкий голос спросил:
   – Кто ты?
   Что предпринять? Я сомневался, что удастся выдать себя за горожанина. Я знал о них слишком мало, чтобы моя попытка увенчалась успехом. Поэтому я сказал первое, что пришло мне в голову:
   – Я дух Мотуса и пришел покарать того, кто убил его! Но этого человека здесь нет!
   Руки отпустили меня и человек кинулся прочь. Но тут я услышал другой голос:
   – Какой дух! Это тот самый раб! Я узнал его голос! Хватайте его!
   Я прыгнул в сторону, но тут же угодил в цепкие руки:
   – Я поймал его! Кто тебе открыл секрет невидимости?
   Левой рукой я осторожно нащупал рукоять меча воина и выхватил его.
   – Ты сделал ошибку, – сказал я, и в тот же момент меч пронзил его сердце.
   Раздался предсмертный крик и я оказался свободным. Держа меч перед собой, я кинулся к дереву, по которому Птор Фак взобрался на крышу. По пути я сбил кого-то с ног.
   Вскарабкавшись на дерево, я услышал свист. Ройас! Худшего времени она не могла выбрать! Я не ответил ей, чтобы не выдавать себя, но Птор Фак, думающий, что это я, издал ответный сигнал.
   – Он на крыше! Быстрее к дереву!
   Единственное, что мне оставалось делать, чтобы меня не схватили, – перебраться на крышу, что я и сделал с молниеносной быстротой.
   Я не сделал и десяти шагов, как с кем-то столкнулся.
   – Зоданга, – тихо прошептал я, так как не хотел называть имя Птор Фака.
   – Да, – тоже шепотом отозвался он.
   – Найди флайер и оставайся возле него, пока я не приду, – он пожал мою руку и исчез.
   Я видел, как дерево сотрясается от карабкающихся по нему на крышу воинов. Одно было неясно: как они собираются ловить меня. Довольно глупая ситуация: на крыше уже толпилось человек пятнадцать и столько же суетилось внизу, на площади. Где-то там меня поджидала Ройас, однако и крыша, и площадь выглядели пустыми. Слышались только голоса.
   – Видимо, он пошел к городской стене. Идемте туда.
   – Все это глупо. Если он стал невидимым, нам никогда не найти его.
   – А мне кажется, что это вовсе не раб, а дух Мотуса, ведь раб не мог стать невидимым.
   Голоса постепенно удалялись и вскоре я решил, что могу спрыгнуть вниз. Я стоял на площади, стараясь определить присутствие кого-либо рядом. Но мне это не удавалось. Тогда я принял решение и свистнул. Тут же услышал ответный свист. Я подождал и когда свист прозвучал поближе, ответил. Еще мгновение и нежное тело Ройас прильнуло ко мне. Она вся дрожала, но не от страха, а от еле сдерживаемой страсти. Не девушка, а вулкан. Я уже начал сомневаться, стоит ли мне брать ее с собой.
   Я промолчал, чтобы не привлекать к себе внимания воинов, повел ее к дереву и помог взобраться на крышу.
   – Где флайер? – спросил я.
   Она взяла меня за руку и куда-то повела. Мы шли держась за руки, чтобы не потерять друг друга. Вскоре я увидел флайер и у меня отлегло от сердца.
   – Где-то поблизости квартал рабынь? – спросил я.
   – Здесь.
   Мы встали на край крыши и посмотрели вниз, на площадь.


XII


   – Ты передала Лане таблетку?
   – Да. И к этому времени она должна подействовать, – Ройас снова прижалась ко мне. – Ты дрался великолепно, – прошептала она. – Все понимали, что ты можешь убить Мотуса в любой момент и только я знала, почему ты тянешь время. Птантус в ярости. Он отдал приказ убить тебя.
   – Ройас, – сказал я, – может, ты передумаешь и не полетишь со мной? – Я начал опасаться ее бешеного темперамента. – Все твои родные и друзья в Инваке. В моей стране ты можешь стать одинокой и несчастной.
   – Я буду счастлива с тобой и не могу дождаться того момента, когда войду в твой дом. Если ты не возьмешь меня с собой, я убью себя.
   Итак, я оказался вовлеченным в треугольник, разрушить который будет чрезвычайно сложно. Все может закончиться трагедией.
   Мне было жаль Ройас, а моя роль во всем этом вовсе не выглядела привлекательной.
   Однако у меня не было другого выхода. Мне нужно было выбирать между счастьем Ройас, с одной стороны, и жизнью Ланы, Птор Фака да и моей собственной, с другой. Я знал, что поступил правильно, хотя легче от этого мне не стало.
   Я обшарил глазами площадь, стараясь отыскать Лану, совершенно забыв, что она невидима. Потом я свистнул. Снизу по слышался ответный свист, и я спрыгнул с ветвей. Мы быстро нашли друг друга: казалось, мы одни на площади
   – нас никто не окликнул.
   – Я думала, что ты уже не придешь. Ройас рассказала мне о предстоящей дуэли. Я не сомневалась в твоей победе, но ведь бывают и случайности… Но наконец ты здесь. Очень странно не видеть ни тебя, ни себя. Я очень испугалась, когда вышла на площадь и обнаружила, что тебя нет.
   – Невидимость должна спасти нас, – сказал я. – А сейчас нам нужно на крышу.
   Поблизости не было дерева, с которого можно было бы перебраться на крышу.
   – Мне придется забросить тебя, – сказал я. – Надеюсь, что все будет хорошо.