Клэр вздрогнула от того, с какой поспешностью брат вскочил с пола.
   — Следуй за мной! — приказал Ренальд и вошел в отцовский кабинет.
   Леди Мюриэль протянула было руку, чтобы удержать сына, но передумала.
   Томас растерянно огляделся и пошел за Ренальдом.
   — Пресвятая Дева, защити его! — прошептала мать.
   — Мама, — сказала Клэр, — не бойся. Ты же знаешь, что Томас всегда выглядит подавленно, когда от него требуют то, что ему не нравится.
   — По крайней мере мой сын здесь со мной. Я смогу защитить его от жестокости.
   — Этот мир жесток, Мюриэль, — вымолвила бабушка. — Мальчику пора понять, каков он, и научиться жить.
   — Неужели вы хотите, чтобы мальчика пороли по нескольку раз в день?
   — Если он того заслуживает, пускай порют. Кстати, тебя тоже неплохо было бы выпороть, — добавила бабушка, обращаясь к Клэр. — За то, что ты создала столько проблем на пустом месте. И перестань делать скорбное лицо.
   — Но я действительно скорблю! — воскликнула Клэр. — Разве вы забыли?
   — Нет. Но твой будущий муж не виноват в смерти Кларенса. Он красив и хорошо воспитан — что тебе еще нужно?
   — Тепло. Уважение. Чувство! — Клэр закрыла лицо руками. — Я не хочу выходить за него. Мама, хоть ты-то понимаешь меня?
   Мать обняла ее за плечи и ласково похлопала по плечу.
   — Конечно, моя дорогая. Последние несколько недель были очень тяжелыми, да еще смерть отца… Но жизнь продолжается. Я согласна с твоей бабушкой. Если тебе суждено выйти замуж, то нужно радоваться, что уготованный тебе небом муж не так плох, как мог бы быть.
   Последние слова матери только подтверждали, что ею движет единственное желание — спасти Томаса от жестокости.
   Значит, ситуация безвыходная. Де Лисл вел себя так сдержанно, что матери казалось, будто дальше все будет по-прежнему, что мир не изменился. Однако у них нет больше прав на этот дом. Отнято все: книги, одежда, музыкальные инструменты, слуги — будущее!
   Одна надежда на этот брак.
   Клэр следует согласиться и не строить из себя мученицу.
   — Пожалуй, он действительно не так уж плох, — грустно улыбнулась дочь. — Ладно, надо приниматься за дело.
   — Вот и хорошо! — с облегчением улыбнулась мать. — Прежде всего составим список гостей.
   — У меня в комнате есть письменные принадлежности.
   — Прекрасно. И еще давай решим, что ты наденешь на свадьбу, — проговорила мать, поднимаясь вместе с дочерью по лестнице.
   Клэр вспомнила о том, как старалась одеться поскромнее и вымазала лицо пеплом. Теперь это казалось ей смешным. К счастью, о волосах можно не беспокоиться, потому что невеста по традиции идет к алтарю с покрытой головой.
   Так что никто из гостей не догадается, что она делает это скрепя сердце.
   — Каплун, — вдруг произнесла леди Мюриэль, обозревая двор замка словно кладовую. — У нас нет времени зажарить быка… Молочные поросята!
   Клэр внезапно стало жалко этих поросят, которые так радостно валялись в грязной луже всего пару дней назад. Тем не менее она распорядилась зарезать поросят и поспешила следом за матерью в винный погреб и на пивоварню. В Саммербурне много не пили, но кроме эля, которого было предостаточно, у них нашелся мед и два небольших бочонка бордо. Клэр приказала вкатить их в зал и установить в углу перед началом праздника.
   Праздник!
   Клэр устало растерла виски, настроение было вовсе не праздничное.
   — У нас не осталось вишни? — Деловитый голос матери отвлек ее от грустных мыслей. — А может быть, в лесу еще есть ежевика? Отправь детей за ягодой, Клэр. Если мы поторопимся, то успеем все.
   Клэр наблюдала за матерью, которая, судя по всему, в хлопотах позабыла о своем горе. Подчинила свой разум решению жизненных проблем, и у нее появились силы пережить горе утраты. Клэр тотчас взяла пример с, матери и сосредоточилась на хозяйстве: убедилась в том, что куры сегодня неслись хорошо и что коров пригнали с пастбища и подоили. Она успела даже побывать на пасеке и проверить состояние ульев.
   — Надо напечь побольше пирогов, — сказала леди Мюриэль. — Лучшего угощения для гостей и не придумаешь. То-то будут рады!
   — Да уж, наедятся до отвала, — заметила Клэр и улыбнулась.
   Возвращаясь с матерью с пасеки, Клэр увидела на стене замка де Лисла.
   — Странно, что он не на охоте, — удивилась мать, проследив за взглядом дочери. — Ему должно бы нравиться такое занятие.
   — Он послал своих людей охотиться? — спросила Клэр.
   — Да. И если они подстрелят оленя или какую-нибудь мелкую дичь, это придется очень кстати. И все же странно, что он не поехал сам.
   — Видимо, боится, как бы за время его отсутствия я не сбежала в Сент-Фрайдсвайд.
   — Клэр… — Мать бросила на нее укоризненный взгляд.
   — Не волнуйся, мама. Я добровольно приношу себя в жертву.
   «Добровольно» — не вполне подходящее слово, но иначе и не скажешь: она ведь отказалась от борьбы. К счастью, на завтра назначена лишь помолвка, а значит, у нее будет время подготовить себя к мысли о брачном ложе.
   Убедившись, что угощения хватит, мать с дочерью принялись печь пироги. Расположившись в пекарне, Клэр начала месить тесто для своего любимого миндально-медового пирога.
   Интересно, сколько народу пожалует на завтрашний праздник? Из тех поместий, что лежат неподалеку от Саммербурна, наверняка следует ждать по крайней мере по одному человеку. В округе еще не стихли разговоры о восстании, и всем будет интересно посмотреть на нового хозяина Саммербурна и разведать ситуацию в целом.
   Клэр на минуту перестала месить тесто и задумалась. Приглашения на помолвку содержали также извещение о смерти отца, так что гости на особое веселье не могут рассчитывать. Она с ожесточением погрузила кулаки в податливую массу. Это будет самая необычная помолвка из всех, о которых она слышала.
   Хорошо бы, гости обошли в своих разговорах смерть отца. Домочадцы мало что об этом знают и не смогут рассказать, ни где он погиб, ни при каких обстоятельствах. Известно лишь, что смерть он принял от удара мечом в сердце. Клэр нахмурилась, размышляя о том, что же стряслось с Ульрихом.
   Отец считал участие в восстании частным делом и не взял с собой никого из своих слуг. Только Ульрих, который служил у отца камердинером с самого детства, отказался остаться в Саммербурне. Наверное, он тоже погиб в битве, потому что не отходил от отца ни на шаг.
   — Леди Клэр! — Жалобный голос служанки отвлек ее от размышлений. — Они пьяны, честное слово! Устроили в курятнике настоящий кавардак.
   — Я сейчас посмотрю, Хедди, — вздохнула Клэр.
   Она обернула тесто полотном и неохотно вышла из пекарни. Ей не хотелось смотреть, как режут кур. Необходимость наблюдать за тем, как птицам сворачивают шеи, Клэр восприняла как подтверждение того, что жизнь ее круто изменилась.
   В курятнике действительно царил переполох: куры и цыплята с душераздирающим кудахтаньем разбегались в разные стороны. Работники со смехом ловили пробегающих мимо птиц и сворачивали им шеи, а затем передавали мертвых кур девушкам, которые отрубали им головы и ощипывали тушки. Ощипанных кур они бросали в котлы с холодной водой, где их мыли, а затем потрошили.
   В курятнике стоял кисловатый запах запекшейся крови и внутренностей.
   И тут один из мужчин шутя ударил пробегавшую мимо курицу ногой.
   — Прекрати, Элби!
   В присутствии хозяйки пыл мужчин поубавился, а Клэр, глядя на мертвых кур, невольно задумалась о смерти. О смерти бессмысленной и оправданной, необходимой. Какой смертью умер ее отец?
   Кое-кто из завтрашних гостей наверняка мог бы приоткрыть завесу тайны. Но Клэр вдруг поняла позицию матери: она не хочет знать правду, не хочет об этом говорить. Она желает сохранить память об отце, как о человеке миролюбивом и добром, а не о закованном в латы рыцаре.
   Клэр была единственной в курятнике, кто с горечью наблюдал за происходящим. Остальные с воодушевлением предавались этому занятию, и, несмотря на ее присутствие, снова раздались шутки и смех.
   Клэр с ужасом прислушивалась к кудахтанью, людским крикам, хрусту куриных позвонков.
   Звуки смерти.
   И в тот же миг до нее донесся поросячий визг.
   Господи, а в свинарнике что происходит?
   Смешно, ведь она сама каждый день ест мясо, но все-таки, все-таки…
   — Миледи?
   Она обернулась на голос де Лиспа.
   — Вам нехорошо? — спросил он.
   — Нет, все в порядке.
   — Вы не столь жизнерадостны, как обычно.
   — У меня много работы.
   — Работы, которая вам не по душе? — Он выразительно кивнул в сторону курятника.
   — Как вы догадались? — Клэр тяжело вздохнула.
   — У вас лицо юного рыцаря, впервые побывавшего на поле боя. Если не считать восторга оттого, что остался в живых, — усмехнулся Ренальд. — Странно, вы должны были и раньше видеть, как забивают кур.
   — Я… Я никогда раньше этим не занималась. Это делали Фелиция или мама.
   — Животных приходится убивать, чтобы есть мясо.
   — Я знаю! — Она взглянула в его холодные глаза. — Все естественно, но мне это не нравится.
   — Чем бы вам хотелось заняться?
   — Печь медовые пироги.
   — Я с гораздо большим удовольствием ел бы пироги, нежели жареную дичь, — улыбнулся он. — Хорошо, я сам прослежу за делами в курятнике.
   — Вы?
   — Да. Я привык наблюдать кровавые расправы.
   Клэр поморщилась при напоминании о том, каков род занятий Рональда, но уловила его основную мысль: он сам займется той работой, что вызывает у нее отвращение.
   — Там еще поросята…
   — Которые совсем недавно так забавно валялись в грязи. — Он поднес ее руку к губам и поцелован. — Я понимаю вас, миледи. — Этот галантный жест заставил Клэр покраснеть до корней волос. И вдруг Ренальд еще раз поцеловал ей руку в какой-то странной задумчивости. — Мед, специи, эль, — перечислил он запахи, которые уловил. Он пристально посмотрел ей прямо в глаза, не отнимая губ от ее пальцев. — Не думайте больше о смерти, миледи. Возвращайтесь в сладкий мир молока и меда.
   Клэр взглянула на него и испугалась омута его глаз. Выдернув руку, она поспешила прочь.
   У пекарни она остановилась и оглянулась. Какие странные чувства он ей внушает! Кто он, этот непонятный человек?
   Клэр издали видела, как Ренальд вошел в курятник. Он привык не только смотреть на смерть, но и нести ее. В то же время от него не укрылись ее тайные мысли и страхи. Если случится чудо и Фелиция ворвется в Саммербурн с требованием вернуть ей мужа, Клэр, пожалуй, воспримет отказ от Ренальда как потерю.
   Рассердившись на себя за такие мысли, она вошла в пекарню. Нет, ей не хочется выходить замуж за де Лисла!
   Мать уже была здесь и улыбалась, глядя, как растет груда пирогов на блюде. Она с головой ушла в хлопоты и казалась совершенно счастливой. Раскрасневшаяся, с испариной на лбу… Клэр, видимо, выглядит точно так же. А, вот почему Фелиция предпочитала посещать курятник: там было прохладнее, и леди не становилась похожей на взмыленную лошадь.
   — Клэр, наконец-то! — воскликнула мать. — Оказывается, у нас еще осталась вишня, и дети принесли из леса ежевику и немного малины.
   — Я добавлю ягоды в начинку.
   Раскатав тесто, Клэр принялась лепить пирожки. Мысли ее тем не менее были далеки от выпечки. К сожалению, сладкая булочка не заменит собой жизнь, как не сделает этого и жареная куриная ножка.
   Она вспомнила разговор Ренальда с матерью Уинифред.
   Если миром действительно правят жестокость и насилие, то получается, что в ее занятиях, которые она любила больше всего в жизни — запись и иллюстрирование народных сказаний, — нет никакого смысла и пользы. Еще совсем недавно разрозненные графства Англии являлись объектами набегов викингов, и мирные люди, такие как они с отцом, погибали во множестве. Не спасались даже те, кто укрывался за стенами монастырей. Солдаты грабили и убивали людей до тех пор, пока между ними не вставал такой, как де Лисл.
   Возможно, Ренальд и впрямь не так уж плох…
   От этих мыслей Клэр отвлекло появление служанки, которая принесла огромный чан с кровавым месивом.
   — Печенка, миледи! — обратилась девушка к леди Мюриэль.
   — Спасибо, Ильза. Клэр, приготовь из нее что-нибудь вкусное.
   Клэр тяжело вздохнула, но покорно поплелась на кухню. Она не любила возиться с внутренностями только что убитых животных, окровавленными и еще теплыми, но это лучше, чем присутствовать на бойне.
   Она приказала мелко покрошить поросячью печень, затем смешала ее с яйцами, добавила сливок и специи, после чего поставила глиняный горшок на пылающий очаг. Это кушанье предназначалось только для самых важных гостей. В их число входил и граф Солсбери. Если он сейчас не при дворе, то наверняка приедет. Клэр редко видела своего крестного отца, но очень любила его.
   Повар подготавливал для жарки поросячьи тушки. Подавив отвращение, Клэр приготовила вишневый соус к этому блюду.
   Но как же она обрадовалась, когда у нее появилась возможность вымыть руки и вернуться в «мир молока и меда»? Смешивая орехи с фруктами, она думала о том, что человек, который сказал такие слова, наверняка не так жесток, как кажется, когда рассуждает о своей причастности к кровавым битвам.
   Ренальд взял на себя ее работу, хотя такой поступок был ниже достоинства лорда Саммербурна.
   Разозлившись на своих людей за то, что они позволили Фелиции и Эмис сбежать, он никого не наказал. Получается, что Клэр не покривила душой, расхвалив его в письме Фелиции.
   Поставив противень с пирогами на плиту, она растерла поясницу. Голова у нее уже раскалывалась от жара и тягостных размышлений. Убедившись в том, что ее присутствие сейчас не обязательно, решила улучить минутку и подышать свежим воздухом.
   День клонился к вечеру, и прохладный ветерок освежил ее разгоряченное лицо. Оставалось только избавиться от боли и тяжести в висках.
   — Похоже, жизнь в мире молока и меда ничуть не легче, чем в жестокой реальности.
   Ну конечно! Ренальд всегда появляется в самый неподходящий момент. Клэр обернулась:
   — Ваша невозмутимость внушает мне зависть, милорд.
   — В этом есть своя мораль: смерть легче и приятнее многого другого в жизни, она похожа на путь наслаждений.
   — Фелиция всегда любила смотреть на то, как убивают животных.
   — Вы до сих пор считаете, что мы с ней пара? — Он удивленно приподнял бровь.
   — Пожалуй. Но кому-то надо стоять и в пекарне у жаркой печи.
   — Согласен. И все же наш с вами союз предопределен судьбой.
   — Вы хотите сказать — силой, — ответила Клэр и сама поразилась своей смелости, с которой дала ему отпор. Наверное, она просто устала за день и плохо соображает.
   — Судьба или сила, — спокойно отозвался он. — Мне не на что жаловаться. Невестой и приданым я доволен. Невеста умеет печь пироги, Саммербурн — процветающее поместье. Вот только совсем незащищенное.
   — Незащищенное? — переспросила Клэр, стараясь не обижаться.
   — Не волнуйтесь. Пока беспокоиться не о чем, но со временем мы обнесем замок каменными стенами.
   — Нет! От каменных стен веет холодом.
   — Холодом и силой. Дайте мне небольшую армию, и я за несколько часов возьму Саммербурн.
   — Вы прекрасно обошлись и без армии. — Клэр с достоинством выпрямилась и бесстрашно взглянула ему в глаза. — Немного хитрости, немного убийств, и мы сдались на милость победителя!
   — Что вы имеете в виду, когда говорите об убийстве? — На его лице не дрогнул ни один мускул, но в глазах блеснула злоба. Клэр невольно отшатнулась. — В чем вы обвиняете меня, миледи?
   Клэр имела в виду расправу короля над своим братом, но не стала высказываться.
   — А в чем вы чувствуете себя виноватым?
   Ренальд заложил пальцы за пояс и внимательно посмотрел на обидчицу.
   — Я чувствую себя виноватым по многим поводам, как и любой другой человек. Может быть, ваша совесть безупречно чиста?
   — По крайней мере я не лишила жизни сотни людей!
   — Я тоже. — Он помедлил и перевел разговор на другую тему. — Менять фортификационные сооружения замка не к спеху. У нас еще будет время. А пока, если возникнет необходимость сражаться, сгодятся и эти.
   — Вы, конечно, не сомневаетесь в своей победе.
   ― А вы стали бы сомневаться на моем месте, миледи? — улыбнулся он. — Я воин и дерусь, чтобы побеждать.
   — А я — беззащитная овечка, которая не станет прибегать к помощи волков.
   — Ко мне это не относится, — снова улыбнулся он.
   Клэр хотела сказать, что считает его самым страшным из волков, потому что он не только кровожаден, но и хитер, однако удержалась от такого заявления.
   — Мне пора в пекарню.
   — По-моему, вы уже наработались сегодня, — остановил ее он.
   — У меня есть еще дела.
   — Разве у нас не хватает слуг?
   — За ними нужно приглядывать. Я не могу взвалить всю работу на плечи мамы.
   — Я отправлю Нильса и Джоша ей в помощь.
   — На кухню?!
   — И Томаса тоже. Чем больше он будет занят, тем меньше хлопот доставит себе и окружающим. — Ренальд остановил пробегавшего мимо слугу и отправил его с поручениями.
   — Милорд, но ваши люди ничего не смыслят на кухне, — возразила Клэр. — Мне действительно нужно вернуться…
   Ренальд взял ее за руку. Он сжал ее совсем несильно, но Клэр не рискнула вырваться.
   — И оставить меня в одиночестве?
   — Не думайте, что я не понимаю, чем вы заняты! — Она осторожно попыталась высвободиться. — Вы следите за мной. Боитесь, что я сбегу в Сент-Фрайдсвайд.
   — Нет, не боюсь. Но все же я расставил на стене своих людей.
   Клэр внимательно посмотрела на него, стараясь понять, шутит он или говорит серьезно. Впрочем, такие люди не любят шутить.
   — Хорошо, милорд. Если вам хочется следить за мной, пойдемте со мной. У вас очень сильные руки, — сказала она, выразительно глядя на ту, которая сжимала ее запястье. — А нам нужно замесить тесто на хлеб.
   Ренальд чуть ослабил хватку и провел кончиками пальцев по ее руке, слегка приподнимая край рукава.
   — Приятно быть тестом, если тебя взбивают такие ручки.
   Клэр судорожно сглотнула и вымолвила изменившимся голосом:
   — Мне действительно нужно…
   Ренальд привлек ее к себе и взял за обе руки.
   — Милорд!
   — Пойдемте прогуляемся по саду, леди Клэр, — произнес он. — В конце концов, завтра утром состоится наша помолвка.
   Он ласково коснулся пальцами ее запястья, и Клэр вздрогнула от неожиданности: его ладони были грубыми, но сейчас казались мягкими.
   Ренальд улыбнулся.
   Весьма обаятельная улыбка. Для кровожадного волка.
   Спустя пару минут Клэр уже шла с ним рядом по тропинке среди решеток, где вились побеги гороха и фасоли. Ренальд обнимал ее за талию, и в его жесте не было ничего грубого и оскорбительного. Однако Клэр охватила внутренняя дрожь, похожая на ту, что она ощутила возле монастыря.
   Ей не нравилось то, что его слова или прикосновения повергают ее в трепет и смущение.
   Что же будет, когда он ее поцелует? Клэр не сомневалась, что Ренальд привел ее сюда, чтобы поцеловать.
   Но он вдруг остановился и зашел сзади.
   — Кстати о замесе теста… — Он положил ладони на ее ноющие плечи и стал их массировать.
   — Вы не должны… — испугалась Клэр.
   — Что в этом дурного?
   Первый страх прошел, и Клэр призналась себе в том, что ей это приятно.
   — Ничего, но…
   — Но что? — Его пальцы скользнули ниже и стали разминать позвоночник между лопатками. У Клэр вырвался блаженный стон. — Но что? — повторил он свой вопрос.
   — Обычно жена растирает мужа, а не наоборот, — прошептала она.
   — Разве есть строгие правила на этот счет? — В его голосе послышалась усмешка, которая подействовала на Клэр успокаивающе, как и его руки. — По-моему, все зависит от того, кто больше работал и сильнее устал.
   — Я переколола целую груду орехов для начинки. И приготовила поросячью печенку.
   — Бедная девочка…
   Его пальцы с силой разминали ее натруженные мышцы, но не причиняли боли. Она вспомнила, что писала Фелиции о том, что Ренальд умеет контролировать себя. Судя по всему, так оно и есть.
   — У вас прекрасно получается.
   — Еще оруженосцем я научился разминать мышцы своего господина, — отозвался он. — Я рад, что хоть одно из приобретенных мной на войне умений доставляет вам удовольствие.
   Его ладони уже совершали круговые движения, разогревали. Клэр слегка наклонила голову вперед, чтобы ему было удобнее, и ничего не ответила.
   И тут она ощутила его теплые губы у себя на шее. Вздрогнув, девушка подалась вперед, но Ренальд удержал ее:
   — Обнаженная женская шея очень соблазнительна.
   В следующий миг Клэр почувствовала, как он нежно прикусил ее плоть зубами. Она задрожала и попыталась вырваться, но колени у нее подогнулись, а внизу живота зародилось какое-то непонятное томление.
   Это уже чересчур! Клэр вырвалась и повернулась к нему лицом.
   — Спасибо, милорд, достаточно!
   Ренальд, по своему обыкновению, приподнял бровь и галантно поклонился.
   — Всегда рад служить вам, миледи! — Он непринужденно огляделся и нахмурился. — Похоже, урожаи в этом саду невысоки.
   — Что? — растерянно переспросила Клэр, с трудом собираясь с мыслями и обводя взглядом здоровые зеленые побеги.
   — Я имею в виду горох и фасоль. На побегах ни одного стручка.
   — Мы срезали все в преддверии завтрашнего праздника.
   — Разумно ли это?
   Клэр подошла к решетке, по которой вилась фасоль, и приподняла листья. Под ними оказалось множество маленьких стручков.
   — Видите, сколько их еще? Через несколько дней можно будет снять еще один урожай.
   — Вот и хорошо. Я не привык питаться корнями.
   — Старая мудрость, очевидно, верна: мужчина заботится только о своем желудке, — сказала Клэр.
   — Нет, я забочусь не только о желудке.
   Клэр вспомнила, как прижималась к нему у монастыря, и вдруг сад показался ей пустынным и тихим, несмотря на птичьи трели, стрекотание кузнечиков и отдаленные крики слуг на заднем дворе. Солнце вдруг словно померкло.
   — Вашему желудку не о чем беспокоиться, милорд, — произнесла Клэр, отступая. — После завтрашнего праздника останется столько еды, что ее хватит на несколько дней. Вам еще надоедят и поросенок под вишневым соусом, и жареные цыплята.
   — Я все вынесу, если смогу есть из ваших рук, — ответил Ренальд, не сводя глаз с ее губ.
   Он не двинулся с места, но у Клэр появилось ощущение, что она в ловушке. Боже, ей никогда не справиться с этим человеком!
   — Милорд…
   — Да? — Он шагнул к ней.
   Она вмиг окаменела и словно со стороны увидела его руки на своих плечах, его губы, приближающиеся к ее губам.
   Клэр приготовилась к грубой атаке, но Ренальд коснулся ее губ легко и нежно, словно крыло бабочки. Сердце ее затрепетало, но он тут же отодвинулся от нее. Клэр вдруг с ужасом поняла, что разочарована и обезоружена его отступлением. Через минуту ей стало ясно, что таков был его замысел.
   — Вы играете в шахматы? — спросил он хмуро.
   — Да, а почему вы интересуетесь?
   — Я так и думал. — Ренальд восхищенно рассмеялся.
   И все же он играл с ней, забавлялся, как с соколом, которого треплют за хохолок, обучая охотиться, или как с конем, которого приучают к уздечке. Ее хотят сделать ручной и покорной. Но она не животное, и хотя ей приходится против воли выходить замуж, укротить ее ему не удастся.
   — Клэр, у меня к вам две просьбы, — сказал он, даже не пытаясь приблизиться.
   — Да? — насторожилась она.
   — Ничего обременительного, уверяю вас. Во-первых, я прошу вас закончить работу на сегодня и отдохнуть перед завтрашним праздником.
   — Вы хотите, чтобы я разленилась, милорд? Как бы не пришлось потом пожалеть.
   — Не придется, если вы не станете целыми днями валяться в нашей постели.
   — А вторая просьба? — поспешила спросить Клэр.
   — Я хочу, чтобы вы последовали обычаю, который принят у меня на родине. Когда приедет первый гость, вы должны будете удалиться к себе в комнату и не выходить оттуда до начала церемонии. Вы можете общаться в это время только с членами своей семьи и горничными.
   — А с друзьями?
   — Только до церемонии. Потом еще успеете посплетничать.
   — Но завтра предстоит очень много работы! — возмутилась Клэр его приказным тоном.
   — Справятся и без вас.
   — Милорд, вы, вероятно, не представляете себе, что такое подготовка подобного торжества! Разве вы забыли, что Фелиция и Эмис отсутствуют?
   — Я прошу вас о ничтожной услуге, — ответил он, игнорируя ее вопрос.
   Клэр задумалась. Действительно, в его просьбе не было ничего унизительного или неприятного. Просто странно, что от нее требуется сидеть взаперти, когда все вокруг будут работать не покладая рук.
   — Хорошо, милорд, я выполню вашу просьбу. Но полагаю, что вы хотели бы взять в жены женщину ленивую и толстую.
   — Я хочу взять в жены вас, леди Клэр. Только и всего.
   Его слова прозвучали неожиданно, тем более что сказаны были бесстрастным тоном. Может быть, он солгал о приказе короля? Что, если ему приказано жениться именно на ней, чтобы узаконить свое право на Саммербурн? Вдруг ее отец оставил завещание, в котором благословил этот брак?
   Нет, она сама читала бумаги, подтверждающие права Ренальда на поместье, которое отторгается у лорда Кларенса. Значит, его завещание не имеет никакой силы.
   Клэр терялась в догадках относительно слов и поступков Ренальда, а при мысли об отце в голове у нее возникала полная неразбериха. Солнце тем временем клонилось к закату, окрашивая землю красным. Сумерки, таящие в себе скрытую опасность.