Пять часов.
   Несколько секунд он сидел, постукивая ребром корпуса магнитофона по подбородку и опустив глаза. Затем, нахмурив брови и сжав магнитофон так, что костяшки пальцев побелели, он произнес:
   — Пароль: «непростительный». Персональный логин — «Планш». Проиграй всю запись от начала до конца.

Глава 23

   Кандидаты на включение в штат сотрудников Второй Академии не делали тайны из своих встреч. Для встреч у них имелось вполне надежное и совершенно невинное прикрытие: они образовали общественный клуб, члены которого интересовались историей азартных игр. Подобных клубов, где собирались люди, подверженные массовым увлечениям, было предостаточно.
   Эпидемии увлечений поражали Трентор с занудной регулярностью, но даже после того, как успевала схлынуть волна очередного модного хобби, у него почти всегда оставались небольшие группы приверженцев.
   Менталики-кандидаты, которые могли войти в состав планируемого поселения в «Конце Звезд», вполне легально встречались два раза в неделю в аудитории, расположенной в одном из полупустых спальных корпусов в кампусе Стрилингского Университета. Студенты, прибывшие учиться на Трентор с не самых престижных планет, не обращали на них никакого внимания.
   В аудитории не было никаких подслушивающих устройств. Ванда лично переговорила в свое время с администратором и попросила указать ей такие здания в Университете, где «жучки» либо не работали, либо были удалены. Ванда стояла рядом со своим мужем Стеттином Пальвером в переполненной аудитории. Они ждали, пока сто три кандидата рассядутся по местам. У двери дежурил вооруженный сержант, трое менталиков проверяли, не подслушивает ли кто-нибудь, о чем говорится в аудитории.
   Здесь, с этими людьми, составлявшими ядро группы менталиков — единственной группы, о которой знала Ванда, и скорее всего группа действительно была единственной, — не было нужды призывать кого-то к порядку и вообще произносить какие-либо формальные фразы вслух. Здесь царила удивительная дисциплина. Ванда с печалью думала о том, что вызвано это отнюдь не правилами хорошего тона. С самого начала в сообществе мен-таликов имели место горячие споры, члены группы периодически образовывали фракции, но даже беспорядок у них проявлялся не так, как у обычных людей.
   Стеттин поднял руку, но группа уже утихомирилась. Все смотрели на Ванду и Стеттина с подозрительно спокойными лицами. Менталики редко выражали свои истинные эмоции, и уж тем более — в присутствии своих руководителей.
   Ванда ощущала нечто наподобие легких волн неконтролируемого телепатического воздействия. Из-за них у нее покалывало затылок. Она различала в этих волнах отчетливые оттенки, напоминающие гамму запахов, исходящих от вкусно приготовленного жаркого, — потоки социального и сексуального напряжения, сосредоточенного внимания, даже отдельные попытки преодолеть доминирование Стеттина. Менталики даже бессознательно ухитрялись воздействовать на других.
   «Это мой народ, — думала Ванда. — Господи, спаси меня от моего народа!»
   — Вначале мы заслушаем отчеты из наших ячеек по набору менталиков, — негромко проговорил Стеттин. — Затем я представлю собственный отчет о ходе математической и психологической подготовки, которая проводится для того, чтобы наши кандидаты догнали в этом плане другие группы. Затем мы обсудим прочие вопросы.
   — Нам нужно немедленно поговорить об убийствах! — воскликнула молодая женщина-историк, черноволосая, с пышным каре. Ее зеленые глаза возмущенно сверкали.
   Ванда отразила резкий, хлещущий удар телепатического воздействия. Затылок кололо немилосердно.
   Женщина продолжала. Голос ее звучал сдержанно, но эмоции бушевали.
   — Все новички за последние три месяца…
   — Среди нас есть предатель! — перебил ее мужчина, сидящий в дальнем ряду.
   Стеттин скорбно поджал губы и снова поднял руку.
   — Мы знаем, кто этот так называемый предатель, — негромко проговорил он. — Ее зовут Вара Л изо.
   В аудитории мгновенно воцарилась тишина. Ванда не без интереса, но как-то отстраненно наблюдала за тем, как успокаиваются разгулявшиеся волны эмоций.
   «Вот такие мы. Дедушка выбрал нас, потому что мы такие».
   — Допустим, нам известно ее имя, — не унималась женщина-историк. — Но что это нам дает? Она сильнее любого из нас.
   Снова поднялся шум.
   — Ее никому не под силу обработать, — подхватил другой голос. Кто это был — Ванда не поняла.
   — Она вынюхивает нас, как ищейка!
   — Ее надо убить…
   — Нет, надо кого-то настропалить, чтобы ее убили!
   — Кого-то, кого не жалко потерять…
   Стеттин дождался, пока поток предложений иссякнет. В аудитории снова воцарилась неестественная тишина. Даже рябь непроизвольного воздействия улеглась. Всю жизнь эти люди пользовались своими способностями для того, чтобы пробиться, чтобы выжить. Наконец они оказались среди себе подобных, среди равных, где все их преимущества равнялись нулю.
   — Ванда попросила профессора Селдона о помощи, — сказал Стеттин. — И он отправился к Императору. Пока мы не знаем, что дал этот визит. Следует быть готовыми к неудаче. Может быть, нам придется прибегнуть к тому, к чему раньше мы прибегали всего лишь один раз.
   — К чему? — хором спросили несколько человек.
   — К объединению усилий. Однажды мы с Вандой добились серьезного успеха, воздействуя одновременно на одного человека, хотя каждый из нас не знал, что второй тоже работает в этом направлении.
   «Судья, — вспомнила Ванда. — Когда дед попал в беду с теми молодыми подонками».
   — Я так думаю, что, если десять или двадцать из нас будут действовать в унисон, мы смогли бы одолеть эту женщину.
   Кандидаты некоторое время молчали, обдумывая услышанное.
   — Убить ее? — спросила черноволосая женщина-историк.
   — Это может и не понадобиться, — сказала Ванда. Они со Стеттином горячо поспорили накануне собрания. Стеттин пытался доказать, что безопаснее было бы убить Вару Лизо. Ванда столь же пылко доказывала ему, что убийство может навредить их общему делу, настроить менталиков друг против друга. Равновесие среди большого числа телепатов и без того уже было слишком хрупким.
   Даже собственное замужество вызвало у Ванды определенные трудности. Двое телепатов при жизни бок о бок могли в конце концов начать раздражать друг друга.
   — Я не стану убивать другого человека, тем более — человека своего круга, — решительно заявила женщина-историк. Глаза ее излучали искренний идеализм. — И не важно, какая опасность нам грозит.
   Стеттин вздернул подбородок.
   — Такое решение будет принято, если не останется другого выхода. Но мы должны приступить к подготовке людей, которые согласны взять на себя эту миссию. У меня есть список тех, кто по работе бывает в тех местах, где они могут встретился с Лизо…
   Ванда слушала, как Стеттин зачитывает имена. Те, кого он называл, выходили вперед, словно провинившиеся детишки. Дочитав список до конца, Стеттин увел вызванных менталиков в отдельную аудиторию.
   — Нам с нами надо поговорить о других делах, — сказала Ванда, надеясь отвлечь остальных от мрачных мыслей. — Нужно решить целый ряд вопросов, связанных с отъездом. Это касается здоровья, семейных и финансовых ситуаций и, естественно, обучения по программе Селдона.
   Группа успокоилась и с облегчением принялась за обсуждение. Люди, похоже, искренне радовались тому, что пока проблема Вары Лизо их не касается.
   «Совсем как дети, — думала Ванда. — И каждый в отдельности, и вся группа в целом. Ничуть не лучше неуклюжих подростков, спотыкаясь пробирающихся по жизни, обладающих только что познанными талантами и впервые столкнувшихся с собственной слабостью, которая до сих пор была им неведома».
   Эта слабость была скрыта от них, она пряталась под их способностью воздействовать на чужие умы.
   «Мы все — калеки!» Ванда внешне сохраняла спокойствие, но в душе у нее все переворачиваюсь от предчувствия грядущих конфликтов, столь многочисленных и столь опасных. «И как только дед мог избрать такую странную, неорганизованную компанию в качестве хранителей истории человечества!»
   Порой Ванде казалось, будто она живет во сне. Даже Стеттин не мог утешить ее в такие времена, и она была близка к отчаянию.
   Конечно, она никогда не говорила об этом Гэри ни слова.

Глава 24

   Клия Азгар выбралась наверх в десяти километрах от слияния рек. В Дачи было время сна. Купол излучал синевато-серый свет предутренних сумерек, на улицах не было никого, кроме рабочих ночной смены, а это означало, что толпы сократились втрое. На Клию не обращали внимания. Вместо того чтобы просто позвонить по номеру, указанному на карточке, которую ей дал мужчина в зеленом плаще, Клия поработала над ней иначе: воспользовалась полицейским коммуникатором-автоматом на южной окраине Дачи и взломала код. Таким образом она узнала адрес. С этого момента карточка стала ее проводником. Она светилась и металлическим голоском указывала направление автоматическому такси. Ехать нужно было в Пентэр, небольшой муниципальный район неподалеку от Стрилинга. Клия купила кассету-библиофильм имперского класса, вставила ее в обычный уличный коммуникатор и скачала на нее данные из общественных файлов, употребив для этой цели особые кредитки-чипы, которыми разжилась после пары небольших заданий несколько месяцев назад. Так она получила информацию о Гэри Селдоне и его внучке, Ванде. Сам Селдон, похоже, телепатическими способностями не обладал, но мужчина в зеленом плаще говорил, что такими способностями наделена его внучка. Интересно, откуда же у нее тогда такие таланты? Клия выяснила, кто был отцом Ванды Селдон-Пачьвер. Рейч. Далити.
   Это встревожило и удивило Клию, даже вызвало у нее некоторую гордость. Она всегда знала, что далити — народ особенный.
   Но того, что родственником этой женщины был далити, было недостаточно для того, чтобы окончательно развеять подозрительность Клии относительно людей, связанных с Императорским Дворцом.
   Правда, Гэри Селдон предсказал крах Империи и разрушение Трентора и тем самым приобрел репутацию мрачного пророка. Это могло поставить его в оппозицию к Дворцу. Ходили даже слухи о том, что его собираются судить за государственную измену.
   Однако Клия испытывала инстинктивную неприязнь ко всяким пророчествам. Слишком часто предсказатели старались окружить себя безвольными, послушными последователями и создать свои личные маленькие королевства посреди несравнимо огромной и почти безликой Галактической Империи.
   Клия слышала о жутком происшествии, которое случилось в прошлом году на экваторе, в Тембларе. Пятьдесят тысяч последователей какого-то сектанта-микогенца совершили ритуальное самоубийство, потому что, дескать, получили послание свыше насчет неминуемой скорой гибели Трентора.
   Впоследствии высказывались предположения о том, что эти «послания» несчастные получили от микроскопических разумных существ, расплодившихся на имперских защитных и информационных орбитальных станциях. Клия об этих защитных станциях ничего не знала, но ей хватило ума, чтобы понять, что Селдон наверняка имел какое-то отношение к этим фанатикам, и потому ничего хорошего ей от него ждать нечего.
   О чем, собственно, и говорил тот человек в зеленом плаще…
   Следуя указаниям карточки, Клия ступила на движущуюся дорожку, которая вела от пересадочной платформы к пешеходной зоне под названием Броммус Фэйр. Эта улица наполовину пересекала квартал, где размещали товары до их отправки в магазины и рынки Стрилинга и Имперского сектора.
   Клия подошла к большому складу у самого края купола. Склад вплотную примыкал к стене — не самое приятное соседство, но зато тут было чисто и прибрано. Здесь в этот утренний час народа было еще меньше, чем в южном Дали. Однако Клия и не думала расслабляться. Она была начеку. Карточка указала, что следует войти в небольшую боковую дверь. Клия с минуту стояла, глядя на дверь и нервно покусывая губы. Она собиралась совершить очень серьезный шаг, и быть может — очень опасный. Однако все, о чем ей говорил мужчина в зеленом плаще, было чистой правдой.
   Он многое знал о ней. Это и пугало, и притягивало Клию. Она уже собралась постучать в маленькую дверь, когда та вдруг со скрипом открылась изнутри. Кто-то, пригнувшись, вышел из склада и чуть было не наткнулся на Клию. Клия отскочила назад.
   — Прощу прощения, — извинился незнакомец. Небольшой фонарь, висевший высоко на стене склада, осветил высокого широкоплечего мужчину с блестящими черными волосами и пышными усищами. Далити!
   — Главный вход за углом, — сообщил мужчина бархатным баритоном. — Но вообще-то мы еще закрыты.
   Клие еще ни разу в жизни не встречался такой красавец и настолько… она пыталась подобрать слово… такой воспитанный. У Клии даже в горле пересохло. Сглотнув слюну, она выдавила:
   — Мне сказали, чтобы я пришла сюда. Один человек дал мне вот это. В зеленом плаще и костюме. Как его зовут — не сказал.
   Она протянула незнакомцу карточку.
   Высоченный далити — на две головы выше любого далити, с которыми Клие случалось встречаться прежде, — взял у нее карточку. Руки у него были большие, но пальцы тонкие.
   — Наверное, Каллусин, — проворчал он, поднес карточку к глазам и прищурился.
   Клие показалось, будто бы ее обдало легким порывом ветерка. — Он сейчас, наверное, дома или где-нибудь в таком месте, что с ним не свяжешься. Я вам чем-нибудь могу помочь?
   — Он… он сказал, что найдет безопасное место для меня. То есть я так думаю, что он это хотел сказать.
   — Ага. Понятно. — Великан-далити развернулся и открыл дверь. — Можете подождать на складе, пока он не вернется.
   Клия растерялась.
   — Все в порядке, — сказал великан, и почему-то Клия сразу ему поверила. — Я вас и пальцем не трону. Вы мне как сестра. Меня зовут Бранн. Давайте же, проходите.
   Бранн затворил дверь и выпрямился. Клия не испытывала страха рядом с ним, несмотря на его рост и силу. Он двигался с кошачьей грацией, которая, не будь она столь естественной, могла бы показаться предназначенной для обмана и успокоения. Бранн улыбнулся.
   — Из Дали? — спросил он. — Да.
   — Мы почти все из Дали. Некоторые родом из Мизара, еще несколько — из Лаврентия. Она вздернула брови.
   — Что бы ни говорили, оттуда прибывают самые хорошие слуги, — с усмешкой проговорил Бранн. — Ты давно знаешь про себя?
   — С детства, — ответила Клия. — А ты здесь давно?
   — Всего несколько месяцев. Каллусин меня во время равноденствия завербовал. Из Дали я уехал пять лет назад. В термариях я работать не мог — рост у меня слишком велик.
   Клия обвела взглядом просторное помещение склада. В полумраке рядами стояли станки, упакованные в контейнеры, здоровенные старые автоматические двигатели для лифтов, оборудование для эскалаторов.
   — Что здесь такое? — спросила Клия.
   — Каллусин работает на человека по имени Плассикс. Плассикс закупает оборудование на других планетах, а здесь продает. — Бранн пошел по проходу, оглянулся через плечо и сказал:
   — Каллусин вернется не раньше чем через час. Он поздняя пташка. Хочешь посмотреть, какие тут есть диковинки?
   — Можно, — пожала плечами Клия и медленно пошла следом за великаном, поеживаясь от холода. На складе было прохладно.
   — Тут полным-полно всякого хлама с тысяч планет, — сообщил Бранн. Его голос был еле слышен под сводами громадного помещения. Изнутри склад оказался намного просторнее, чем выглядел снаружи. Высоченные порталы с массивными дверями на роликах вели из одного зала в другой. — Там, откуда все это вывезено, это, можно считать, рухлядь, мусор, и ты уж мне поверь, это не произвело бы большого впечатления на Императора. Но вот тренторианские «Серые» от этого добра не отказываются. Для каждой маленькой уютной ниши в квартирке нужны сушеные листья стингвида с Жиаконда или транс-бокс доимперской эпохи с Дессемера. Плассикс скупает все это за бесценок, уберегая от переработки. Потом договаривается с поставщиками продовольствия или свободными торговцами, у которых есть пустое место в грузовых отсеках. Привозит покупки сюда. С каждой доставки имеет двадцать процентов прибыли, а это куда лучше, чем при продажах через тренторианскую биржу. За тридцать лет он жутко разбогател.
   — Никогда не слыхала ни о каком Плассиксе.
   — А он сам не торгует. Бюрократам же надо, чтобы все было расписано — что где закуплено, а Плассикс про это никому рассказывать не желает. Лично я его ни разу не видел, да, думаю, и Каллусин тоже.
   — Стало быть, это он поручает тем, кто мастер врать и выдумывать?
   — Ну да. — Бранн негромко заурчал.
   Клия не без удовольствия догадалась, что так он смеется. Похоже, он старался не смотреть на нее. Она почти бессознательно попыталась заставить его обернуться. Ей хотелось лучше понять, как он к ней относится.
   — Перестань, — сказал он и ссутулил плечи.
   — Что перестать?
   — Тут все пытаются такое делать, а мне это не нравится. Не надо заставлять меня делать что-то. Просто скажи словами.
   — Извини, — искренне попросила прощения Клия. Он не просто обиделся — его словно бы предал лучший друг!
   — Ну, в общем, это естественно, наверное. Я чувствую воздействие, но на мне оно не срабатывает. Я же тебе сказал — ты мне как сестра. Понимаешь, что это значит?
   — Я думаю, что это значит, что ты такой же, как я.
   — Не совсем такой. Ты заставляешь людей тебе повиноваться. А я делаю так, чтобы им было спокойно и радостно. Я никого не заставляю что-то делать, но людям приятно находиться рядом со мной. А мне — с ними. Это взаимно. Так что не надо заставлять меня. Просто попроси, если что нужно, и все.
   — Ладно, — отозвалась Клия.
   — И потом — я смущен.
   — Интересно, почему?
   — Само собой, тебе интересно, — дружелюбно проговорил Бранн. — Ты женщина. Я чувствую, что нравлюсь тебе. А мне нравятся женщины… очень нравятся. Они такие… красивые. Очаровательные. Я ужасно влюбчив. Но все, что я делаю… впечатление, которое я произвожу… оно быстро выветривается, и женщины видят меня таким, каков я есть, — неуклюжим верзилой и бедняком. И они уходят, а я остаюсь. Один.
   — Наверное, это очень больно, — сказала Клия, хотя и не понимала почему. Она всю жизнь была одиночкой, и потому одиночество ее не угнетало. Не знала она по-настоящему, и что такое любовь. В ее мечтах любовь представлялась ей прочной и радостной сексуальной связью, необязательно связанной с глубокими чувствами. — А я люблю одиночество, — призналась она. — И мне не очень важно, что обо мне думают другие.
   — Везет тебе, — вздохнул Бранн.
   — Ну, и кто же рассказывает истории про эти вещи, чтобы их можно было загнать? — поинтересовалась Клия, желая сменить тему разговора.
   Стеснительность и ранимость Бранна слишком сильно привлекали ее.
   — Хозяева магазинов по всему Трентору, — ответил Бранн. — Они описывают в красках весь этот хлам, мы присовокупляем их описания к официальным таможенным декларациям, затем поставляем на оптовые рынки, и «Серые» раскупают все это нарасхват. Ты когда-нибудь бывала в антикварном магазине, где продаются диковинки с других планет?
   — Ни разу, — призналась Клия.
   — Ну, если ты у нас задержишься, может быть, кто-нибудь из ребят сводит тебя в один из таких магазинчиков. Я туда наведываюсь только по ночам, когда народа поменьше.
   Каллусин — мужчина, который при знакомстве с Клией был одет в тускло-зеленый плащ, — уселся за немыслимых размеров письменный стол и сложил руки на груди. Стол был уставлен множеством симпатичных безделушек с самых разных планет. Все они были совершенно бесполезны, как догадывалась Клия, но взгляд невольно притягивали, а может быть, просто отвлекали. Бранн стоял рядом с ней. Клия старалась смотреть только на Каллусина, хотя чувствовала большое искушение оглянуться на Бранна. Говоря о своих дарованиях, верзила-далити о чем-то умолчал. Что ж, это справедливо. Он ведь тоже многого не знал о Клие.
   — Наши телепаты, знаешь ли, — жутко скрытный народец, — сказал Каллусин и улыбнулся. — Очень способные люди и очень скрытные. Они должны приглядывать за нами и поддерживать тут строгую дисциплину, иначе произойдет утечка информации. А как ты думаешь, тренторианские обыватели сильно обрадуются, если узнают, что среди них живут такие люди? Удачливые, способные внушать другим свои мысли. Люди, которым удается пробиться… Но знаешь, что странно? Никто из них не пробился во Дворец. Держатся на определенном уровне и подальше от политики. Тебе это понятно, Клия Азгар?
   — Нет, — ответила Клия и покачала головой. — Если все, что вы сказали, — правда, в этом нет ничего странного. Мы просто обязаны держать себя в определенных рамках.
   — Что ж, ты привыкла к самоограничению. Ты довольствуешься тем, что живешь, как хочешь, а более высокие материи оставляешь обычным людям. Так ведут себя почти все тебе подобные. Почему это обстоит именно так — я не знаю. Но торговец Плассикс обожает таких, как ты. Ты понимаешь, что тебе никогда не увидеть Плассикса, даже после того, как ты войдешь в состав организации и произнесешь клятву?
   — Обойдусь, — сказала Клия.
   — Это даже не вызывает у тебя любопытства?
   — Нет, — фыркнула Клия. — Что я должна буду делать?
   — Во-первых, ты должна будешь пообещать, что будешь воздерживаться от использования своих способностей в присутствии твоих собратьев-телепатов. Тебя это особенно касается. Ты обладаешь наиболее сильным даром внушения из всех, с кем мне до сих пор доводилось сталкиваться. Развернись ты во всю мощь, ты бы всех нас заставила сдаться, но мы всегда способны догадаться о том, что происходит, и случись такое, нам придется убить тебя.
   Клия мысленно содрогнулась. Она никогда не пыталась сдерживать себя. Она выросла с этими способностями, она пользовались ими так же естественно, не задумываясь, как, к примеру, речью, а быть может — даже более естественно, поскольку болтушкой никогда не была.
   — Ладно, — сказала она.
   — Со своей стороны, мы обязуемся защищать тебя, прятать, давать полезную работу. И еще, тебя должен будет расспросить торговец Плассикс.
   — Ну ладно, ладно, — негромко отозвалась Клия.
   — Не бойся его, — пророкотал Бранн.
   — Не буду.
   — Он инвалид, — сказал Каллусин. — То есть я догадываюсь, что он инвалид. Плассикс нам ничего не говорит, но.. — Он широким жестом обвел кабинет, склад, жилые помещения. — Я предполагаю — и между прочим, я об этом сказал самому Плассиксу, — что он тоже менталик, только особого склада. Ему не слишком хорошо дается внушение, но почему-то он любит общество менталиков. Но он помалкивает. Не подтверждает, но и не отрицает.
   — Ясно, — буркнула Клия. Ей хотелось поскорее покончить с церемониями и оказаться в своей комнатке. Побыть одной, отдохнуть. С тех пор как она пришла на склад, Бранн уже дважды водил ее в рабочую кафешку, и она плотно поела, но уже успела снова проголодаться.
   Она сдерживалась и на Бранна не смотрела, а с Каллусина не сводила глаз.
   — Я очень рад, что ты присоединилась к нам, — сказал он и поджал свои по-детски пухлые губы. Он не улыбался и не хмурился, но его глаза, хоть он и смотрел на Клию неподвижно, казалось, видят ее насквозь. — Спасибо, — сказал Каллусин и отвернулся к окну кабинета, выходившему на самое большое складское помещение.
   Бранн тронул Клию за плечо. Она вздрогнула, обернулась и вышла из кабинета следом за великаном.
   — А клятву мне когда надо будет произносить? — осведомилась она.
   — А ты ее уже произнесла, приняв наше гостеприимство и не спросив у Каллусина, можно ли тебе уйти.
   — Так нечестно. Я должна узнать все ваши правила.
   — Нет никаких правил, кроме того, что, оставаясь здесь, ты не имеешь права воздействовать на сознание твоих собратьев или обычных людей, которые сюда приходят по делам бизнеса, — если только не получишь соответствующих указаний. И еще ты не должна никому рассказывать о нас.
   — Но почему не сказать всего этого словами, чтобы получилась клятва?
   — А зачем? — пожал плечами Бранн.
   — А ты-то хорош! Ты все время заставляешь меня хотеть посмотреть на тебя. Ты бы прекратил лучше.
   Бранн невозмутимо покачал головой.
   — И не думал.
   — Ой, не надо! Я не дура.
   — Как хочешь, так и думай, — хмыкнул Бранн. — А если тебе хочется на меня смотреть, то только потому, что тебе хочется на меня смотреть, вот и все. — Он негромко добавил:
   — А я не возражаю. Смотри на здоровье.
   Он шагал впереди Клии по узкому серому служебному коридору. По обе стороны тянулись закрытые двери и простые светильники-шары. Клия жутко разозлилась на Бранна за его самоуверенность.
   — А может быть, тебе лучше бы возражать! — фыркнула она. — Может быть, тебе лучше бояться меня! Я не такая уж добрая, между прочим!
   Бранн только пожал плечами и вручил ей идентификационную карточку, которая, помимо своего прямого назначения, служила ключом от комнаты.
   — Отдыхай, — сказал он — Мы, наверное, некоторое время не увидимся. Я отправляюсь с Каллусином. Мы повезем партию товаров в Микоген. Вернемся не раньше чем через несколько дней.
   — Вот и отлично, — резко ответила Клия и вставила карточку в щель замка. Затем толкнула дверь, быстро вошла в комнату и захлопнула дверь.