Страница:
– Ты это сегодня говоришь с семи утра.
– Да, это точно.
Тоцци бросил взгляд на пожилого господина, пялившегося на них со своего балкона. Судя по обиженному выражению его лица, этот господин думал, что он платит двести баксов за крошечную квартиру всего с двумя спальнями вовсе не для того, чтобы любострастная парочка на стоянке демонстрировала ему то, чего ему получать уже не удастся, если вообще когда-либо удавалось. Тоцци еще пришло в голову, что старый дурак, чего доброго, вызовет полицию, а подобное внимание к собственной персоне представлялось ему совершенно лишним.
– Ладно, – сказал он, – наверное, ты права. Пожалуй, лучше расстаться, пока твой сосед не вызвал полицию нравов.
Она и не подумала отвернуться от него, чтобы посмотреть на соседа, а просто прижалась к Тоцци и засосала его губы в свои, неистовствуя языком у него во рту. Рессоры его машины жалобно завизжали под тяжестью этого неимоверного поцелуя. Тоцци внезапно вспомнилось выражение «сосаться», которое он узнал в средней школе.
Когда они наконец оторвались друг от друга, Джоанна ласково провела рукой ему по щеке, поцеловала его еще раз, но уже по-сестрински, и сказала:
– А вот теперь пора.
Повернулась и пошла прочь.
– Эй! – крикнул он вдогонку. – Джоанна, когда мы... Мы ведь с тобой еще увидимся?
Она на мгновение остановилась и, повернувшись к нему, улыбнулась улыбкой великой скромницы.
– А это уж зависит от тебя, Призрак. Вы ведь знаете, где меня можно найти... мистер Томпсон.
Она пошла дальше, достала из сумочки ключи, отперла дверцу «Сааба-900» с турбодвигателем. Машина выглядела совсем новой. Мотор зарокотал ровно и дружелюбно, она переключила скорость, помахала Тоцци в зеркало заднего обзора и уехала.
Он тоже помахал ей и отодвинулся от серебристого «ниссана». Если бы Бобби знал, что он разъезжает на его драгоценной машине, он бы рехнулся. Но он об этом никогда не узнает, если только не догадается посмотреть на спидометр. Тоцци представил себе, как толстяк Бобби, вернувшись из очередной деловой поездки в Калифорнию, отопрет гараж, полюбуется машиной, прогреет мотор, а потом посмотрит на счетчик миль – и его тут же хватит кондрашка. Что это за бандиты такие: забрались к нему в гараж, взяли машину, наездили тысячу миль, а потом вернули ее на место в целости и сохранности.
Тоцци полез в карман за универсальным ключом зажигания, который он «одолжил» в Бюро, и приотворил дверцу. День намечался чудовищно жаркий, поэтому он снял пиджак и закинул его на заднее сиденье. Тут-то он и почувствовал – что-то не в порядке. В машине по-другому пахло. Пахло сигарами. Бобби был заядлым курильщиком, но курил он сигареты, а вовсе не маленькие вонючие итальянские сигары, которыми здесь пахло сейчас. Тоцци поглядел в окошко. Пожилой господин у себя на балконе по-прежнему не спускал с него глаз.
Он осторожно выбрался из машины и полез под кузов. Ничего не найдя там, заглянул под сиденье. Заметил желтый провод, который там не должен был находиться.
Тоцци осторожно отошел от машины и замер на месте, прикидывая, как ему сейчас поступить. Позвать полицейских, чтобы они осмотрели машину, – но тогда он ее лишится. Хуже того, по номеру они определят, что «ниссан» принадлежит его двоюродному брату, и Бюро моментально вычислит, кто им пользуется. Проверят жильцов дома и выйдут на Джоанну Варга. Так дело не пойдет.
Но и бросить здесь машину он тоже не мог. Через пару дней здешний управляющий вызовет дорожную полицию, какой-нибудь идиот сядет за руль – и его разнесет в клочья. Нет, оставить ее здесь тоже нельзя.
Дерьмо какое. Оставалось только одно решение, которое едва ли можно было считать удачным.
Тоцци отошел еще на несколько шагов – к забору, которым была обнесена стоянка, и подобрал с земли какую-то железяку. Он подержал ее в руке, прикидывая на вес, и тут вспомнил о старике, который по-прежнему на него пялился.
– Что ты глазеешь, старый пердун? Пошел на фиг отсюда! – заорал на него Тоцци.
Старик оцепенел от неожиданности.
– Я говорю, убирайся в комнату! Занимайся своим собачьим делом!
Старик пробормотал что-то невнятное.
– Ладно, ублюдок, – сказал Тоцци и помахал старику рукой, перехватив ее на сгибе другой, что заставило соглядатая в ярости отпрянуть с балкона в глубь своей квартиры. Оттуда донеслись крики о том, что он звонит в полицию.
– Давай-давай, – пробурчал Тоцци, целясь железякой в собственную машину.
Несколько раз примерившись, он пустил ее, как подкову.
Железяка влетела в открытую дверцу, чуть задев ее, ударилась о руль и упала на сиденье водителя. Сила этого удара была вполне достаточна, для того чтобы сработал механизм бомбы, на полицейском жаргоне именуемой «сломанной половицей». Тоцци уже лежал на асфальте, прижавшись к нему лицом и закрыв голову обеими руками. И все равно у него едва не лопнули барабанные перепонки. Когда он поднял глаза, роскошный «ниссан» его кузена Бобби уже напоминал доменную печь: пламя вырывалось из окон и пожирало то, что еще осталось от крыши автомобиля.
Дерьмо какое. Бобби страшно расстроится.
Тоцци поднялся на ноги, привел в порядок одежду и быстрым шагом пошел прочь. Идти, идти быстрым шагом, а не бежать – вот что главное. Идти. Но быстро.
На мгновение остановившись, он бросил взгляд на догорающую машину. Что ж, Бобби, именно для таких случаев Господь Бог и изобрел страховку.
Телефон продолжал звонить. Гиббонс сел на диван и потянулся к трубке. При этом он выронил книгу и потерял место, на котором остановился.
– Алло, – произнес он, все еще дожевывая.
– Это я.
Гиббонс узнал голос Тоцци, хотя звучал тот сдавленно, словно Тоцци говорил с морского дна, да еще на фоне оживленного уличного движения.
– В чем дело?
– Сегодня утром меня пытались убить.
Гиббонс еще раз надкусил бутерброд.
– Не валяй дурака!
– Бомба под сиденьем машины.
– Тебя ранило?
– Нет, но могут быть проблемы.
Гиббонс проглотил кусок бутерброда.
– Какого рода проблемы?
– Машина может вывести на меня. Она принадлежит моему двоюродному брату. Он сейчас в Сан-Диего в деловой поездке и не вернется еще пару недель. Но если обломки укажут на меня, это чудовищно усложнит всю ситуацию. Эй, послушай, твой телефон часом не на крючке?
– Надеюсь, что нет.
– Ладно, слушай. Фамилия моего двоюродного брата не Тоцци, а Бенедетто, так что на меня она выводит не сразу. Вдобавок это произошло в Джерси, в Морристауне, поэтому, даже если за дело возьмется Бюро, это заботы конторы в Ньюарке, а не нашей.
«Нашей» – Гиббонс опять обратил на это внимание.
– Мне опять начинает казаться, будто ты параноик. Даже если в нью-йоркской конторе узнают об этой истории, каким образом они через эти обломки выйдут на тебя?
– Меня беспокоит не это. Машина была запаркована перед домом Джоанны Варга. Проверив жильцов дома, они выйдут на бывшую жену Ричи Варги. А такую зацепку я им давать не хочу.
– Не понял.
– Да и я не понял. Еще не разобрался.
– Думаешь, она тебя подставила?
– Не знаю. Нет, не думаю. Мы с ней простояли у машины минут двадцать, а то и все полчаса.
– И чем же вы занимались?
– Попробуй дать волю воображению.
Гиббонс опять поднес бутерброд ко рту.
– А ты так ничему и не научился. Ей нельзя доверять, понял?
– Если бы она решила меня подставить, она бы не торчала столько времени поблизости.
– Ей нельзя доверять, – повторил Гиббонс. – Вспомни только, кто она такая и откуда взялась.
– Да знаю, знаю... Она кажется законопослушной, но кто возьмется сказать наверняка? Мне просто необходимо какое-то время поводить ее на веревочке. Мне кажется, она может вывести меня на Варгу.
Гиббонс мрачно слушал, как Тоцци пытался строить из себя крутого парня. Он прекрасно понимал, что Тоцци успел трахнуть эту сучку и ему вдобавок понравилось. Он уже нюни распустил, тупой козел.
– Послушай-ка, – сказал Тоцци, – я пытаюсь разобраться во всем этом. Меня смущает сама по себе последовательность событий. Во-первых, Варга сдает тестя и поставляет нам информацию, достаточную для того, чтобы упечь Мистретту, Джиовинаццо и Луккарелли в окружную тюрьму. Потом история с Ландо, Блэни и Новиком. Затем Варга предстает перед Большим жюри и упекает всех троих крестных отцов уже окончательно. Организованной преступности в Нью-Йорке в силу всего этого вроде бы нанесен сокрушительный удар, но она ничуть не идет на убыль. Скорее даже наоборот. И сейчас мне хотелось бы понять, кто снабжает всех этих якобы независимых мелких дилеров наличными. Все они сейчас расширили свои операции – так откуда у них взялись на это деньги? Они все не так давно в наркобизнесе, чтобы самим скопить нужную сумму. Парни вроде Винни Кламса. Как ему удалось подняться так высоко и стремительно?
– Сдаюсь. Ну и как же ему это удалось?
– Мне кажется, появился новый крестный отец. Кто-то нам неизвестный, очень умный и хитрый, работающий на заднем плане. Может быть, весь этот бардак, что творится нынче на улицах, вовсе не бардак, а независимые толкачи на самом деле вовсе не независимые. Может быть, возникло новое семейство – и весьма могущественное, – захватившее монополию во всем Нью-Йорке. Теперь, когда Мистретта, Джиовинаццо и Луккарелли выведены из игры.
– Это интересная теория, – сказал Гиббонс. – И кому, как думаешь, ты в состоянии ее продать?
– Об этом говорить еще слишком рано. Сейчас главное для нас – найти тухлое яичко в самом Бюро. У меня такое ощущение, что стоит нам найти его, как все встанет на свои места. Включая и ответ на то, кто убил Ландо, Блэни и Новика.
– Ну а чего ты ждешь сейчас от меня?
Гиббонс взял огрызок карандаша и огляделся по сторонам в поисках какого-нибудь клочка бумаги. Он порылся в стопке книг, чтением которых он еще недавно собирался заниматься весь остаток дней. Чистого листка нигде не было. Плевать на это, запомню. Да и о чем еще сейчас можно думать?
– Проверь досье на Варгу. Выясни, с кем он имел дело в ходе судебных процессов. Мне нужны все имена. Агенты ФБР, прокуроры, следователи – буквально все. Поищи чего-нибудь необычного. Кроме того, попытайся составить список всех агентов, работавших на нелегальном положении в мафиозных семействах за последние пять-шесть лет. Не исключено, что наше тухлое яичко протухло, как раз когда его внедрили в мафию.
– Будет сделано, – сказал Гиббонс.
– Я с тобой свяжусь.
– Не вешай трубку. Хочу спросить тебя кой о чем.
– О чем же?
Гиббонс ухмыльнулся.
– Как она в постели, что надо?
– А ты как думаешь?
И Тоцци бросил трубку.
Гудки раздались в ухе у Гиббонса, но он не заметил этого. Он поглядел на остаток бутерброда, который по-прежнему держал в руке, и отправил его в рот целиком.
Глава 9
– Да, это точно.
Тоцци бросил взгляд на пожилого господина, пялившегося на них со своего балкона. Судя по обиженному выражению его лица, этот господин думал, что он платит двести баксов за крошечную квартиру всего с двумя спальнями вовсе не для того, чтобы любострастная парочка на стоянке демонстрировала ему то, чего ему получать уже не удастся, если вообще когда-либо удавалось. Тоцци еще пришло в голову, что старый дурак, чего доброго, вызовет полицию, а подобное внимание к собственной персоне представлялось ему совершенно лишним.
– Ладно, – сказал он, – наверное, ты права. Пожалуй, лучше расстаться, пока твой сосед не вызвал полицию нравов.
Она и не подумала отвернуться от него, чтобы посмотреть на соседа, а просто прижалась к Тоцци и засосала его губы в свои, неистовствуя языком у него во рту. Рессоры его машины жалобно завизжали под тяжестью этого неимоверного поцелуя. Тоцци внезапно вспомнилось выражение «сосаться», которое он узнал в средней школе.
Когда они наконец оторвались друг от друга, Джоанна ласково провела рукой ему по щеке, поцеловала его еще раз, но уже по-сестрински, и сказала:
– А вот теперь пора.
Повернулась и пошла прочь.
– Эй! – крикнул он вдогонку. – Джоанна, когда мы... Мы ведь с тобой еще увидимся?
Она на мгновение остановилась и, повернувшись к нему, улыбнулась улыбкой великой скромницы.
– А это уж зависит от тебя, Призрак. Вы ведь знаете, где меня можно найти... мистер Томпсон.
Она пошла дальше, достала из сумочки ключи, отперла дверцу «Сааба-900» с турбодвигателем. Машина выглядела совсем новой. Мотор зарокотал ровно и дружелюбно, она переключила скорость, помахала Тоцци в зеркало заднего обзора и уехала.
Он тоже помахал ей и отодвинулся от серебристого «ниссана». Если бы Бобби знал, что он разъезжает на его драгоценной машине, он бы рехнулся. Но он об этом никогда не узнает, если только не догадается посмотреть на спидометр. Тоцци представил себе, как толстяк Бобби, вернувшись из очередной деловой поездки в Калифорнию, отопрет гараж, полюбуется машиной, прогреет мотор, а потом посмотрит на счетчик миль – и его тут же хватит кондрашка. Что это за бандиты такие: забрались к нему в гараж, взяли машину, наездили тысячу миль, а потом вернули ее на место в целости и сохранности.
Тоцци полез в карман за универсальным ключом зажигания, который он «одолжил» в Бюро, и приотворил дверцу. День намечался чудовищно жаркий, поэтому он снял пиджак и закинул его на заднее сиденье. Тут-то он и почувствовал – что-то не в порядке. В машине по-другому пахло. Пахло сигарами. Бобби был заядлым курильщиком, но курил он сигареты, а вовсе не маленькие вонючие итальянские сигары, которыми здесь пахло сейчас. Тоцци поглядел в окошко. Пожилой господин у себя на балконе по-прежнему не спускал с него глаз.
Он осторожно выбрался из машины и полез под кузов. Ничего не найдя там, заглянул под сиденье. Заметил желтый провод, который там не должен был находиться.
Тоцци осторожно отошел от машины и замер на месте, прикидывая, как ему сейчас поступить. Позвать полицейских, чтобы они осмотрели машину, – но тогда он ее лишится. Хуже того, по номеру они определят, что «ниссан» принадлежит его двоюродному брату, и Бюро моментально вычислит, кто им пользуется. Проверят жильцов дома и выйдут на Джоанну Варга. Так дело не пойдет.
Но и бросить здесь машину он тоже не мог. Через пару дней здешний управляющий вызовет дорожную полицию, какой-нибудь идиот сядет за руль – и его разнесет в клочья. Нет, оставить ее здесь тоже нельзя.
Дерьмо какое. Оставалось только одно решение, которое едва ли можно было считать удачным.
Тоцци отошел еще на несколько шагов – к забору, которым была обнесена стоянка, и подобрал с земли какую-то железяку. Он подержал ее в руке, прикидывая на вес, и тут вспомнил о старике, который по-прежнему на него пялился.
– Что ты глазеешь, старый пердун? Пошел на фиг отсюда! – заорал на него Тоцци.
Старик оцепенел от неожиданности.
– Я говорю, убирайся в комнату! Занимайся своим собачьим делом!
Старик пробормотал что-то невнятное.
– Ладно, ублюдок, – сказал Тоцци и помахал старику рукой, перехватив ее на сгибе другой, что заставило соглядатая в ярости отпрянуть с балкона в глубь своей квартиры. Оттуда донеслись крики о том, что он звонит в полицию.
– Давай-давай, – пробурчал Тоцци, целясь железякой в собственную машину.
Несколько раз примерившись, он пустил ее, как подкову.
Железяка влетела в открытую дверцу, чуть задев ее, ударилась о руль и упала на сиденье водителя. Сила этого удара была вполне достаточна, для того чтобы сработал механизм бомбы, на полицейском жаргоне именуемой «сломанной половицей». Тоцци уже лежал на асфальте, прижавшись к нему лицом и закрыв голову обеими руками. И все равно у него едва не лопнули барабанные перепонки. Когда он поднял глаза, роскошный «ниссан» его кузена Бобби уже напоминал доменную печь: пламя вырывалось из окон и пожирало то, что еще осталось от крыши автомобиля.
Дерьмо какое. Бобби страшно расстроится.
Тоцци поднялся на ноги, привел в порядок одежду и быстрым шагом пошел прочь. Идти, идти быстрым шагом, а не бежать – вот что главное. Идти. Но быстро.
На мгновение остановившись, он бросил взгляд на догорающую машину. Что ж, Бобби, именно для таких случаев Господь Бог и изобрел страховку.
* * *
Когда зазвонил телефон, Гиббонс только что надкусил бутерброд. Он заложил пальцем книгу, которую читал, и, жуя, задумался. Книга была научным трудом о влиянии, которое варвары-тевтоны сумели оказать на своих покорителей, римлян. О том, как варварские обычаи и нравы просочились в империю и, по сути дела, извратили порядки в ней, несмотря на все усилия римлян воспрепятствовать этому. Гиббонс находил здесь немало параллелей с сегодняшним днем.Телефон продолжал звонить. Гиббонс сел на диван и потянулся к трубке. При этом он выронил книгу и потерял место, на котором остановился.
– Алло, – произнес он, все еще дожевывая.
– Это я.
Гиббонс узнал голос Тоцци, хотя звучал тот сдавленно, словно Тоцци говорил с морского дна, да еще на фоне оживленного уличного движения.
– В чем дело?
– Сегодня утром меня пытались убить.
Гиббонс еще раз надкусил бутерброд.
– Не валяй дурака!
– Бомба под сиденьем машины.
– Тебя ранило?
– Нет, но могут быть проблемы.
Гиббонс проглотил кусок бутерброда.
– Какого рода проблемы?
– Машина может вывести на меня. Она принадлежит моему двоюродному брату. Он сейчас в Сан-Диего в деловой поездке и не вернется еще пару недель. Но если обломки укажут на меня, это чудовищно усложнит всю ситуацию. Эй, послушай, твой телефон часом не на крючке?
– Надеюсь, что нет.
– Ладно, слушай. Фамилия моего двоюродного брата не Тоцци, а Бенедетто, так что на меня она выводит не сразу. Вдобавок это произошло в Джерси, в Морристауне, поэтому, даже если за дело возьмется Бюро, это заботы конторы в Ньюарке, а не нашей.
«Нашей» – Гиббонс опять обратил на это внимание.
– Мне опять начинает казаться, будто ты параноик. Даже если в нью-йоркской конторе узнают об этой истории, каким образом они через эти обломки выйдут на тебя?
– Меня беспокоит не это. Машина была запаркована перед домом Джоанны Варга. Проверив жильцов дома, они выйдут на бывшую жену Ричи Варги. А такую зацепку я им давать не хочу.
– Не понял.
– Да и я не понял. Еще не разобрался.
– Думаешь, она тебя подставила?
– Не знаю. Нет, не думаю. Мы с ней простояли у машины минут двадцать, а то и все полчаса.
– И чем же вы занимались?
– Попробуй дать волю воображению.
Гиббонс опять поднес бутерброд ко рту.
– А ты так ничему и не научился. Ей нельзя доверять, понял?
– Если бы она решила меня подставить, она бы не торчала столько времени поблизости.
– Ей нельзя доверять, – повторил Гиббонс. – Вспомни только, кто она такая и откуда взялась.
– Да знаю, знаю... Она кажется законопослушной, но кто возьмется сказать наверняка? Мне просто необходимо какое-то время поводить ее на веревочке. Мне кажется, она может вывести меня на Варгу.
Гиббонс мрачно слушал, как Тоцци пытался строить из себя крутого парня. Он прекрасно понимал, что Тоцци успел трахнуть эту сучку и ему вдобавок понравилось. Он уже нюни распустил, тупой козел.
– Послушай-ка, – сказал Тоцци, – я пытаюсь разобраться во всем этом. Меня смущает сама по себе последовательность событий. Во-первых, Варга сдает тестя и поставляет нам информацию, достаточную для того, чтобы упечь Мистретту, Джиовинаццо и Луккарелли в окружную тюрьму. Потом история с Ландо, Блэни и Новиком. Затем Варга предстает перед Большим жюри и упекает всех троих крестных отцов уже окончательно. Организованной преступности в Нью-Йорке в силу всего этого вроде бы нанесен сокрушительный удар, но она ничуть не идет на убыль. Скорее даже наоборот. И сейчас мне хотелось бы понять, кто снабжает всех этих якобы независимых мелких дилеров наличными. Все они сейчас расширили свои операции – так откуда у них взялись на это деньги? Они все не так давно в наркобизнесе, чтобы самим скопить нужную сумму. Парни вроде Винни Кламса. Как ему удалось подняться так высоко и стремительно?
– Сдаюсь. Ну и как же ему это удалось?
– Мне кажется, появился новый крестный отец. Кто-то нам неизвестный, очень умный и хитрый, работающий на заднем плане. Может быть, весь этот бардак, что творится нынче на улицах, вовсе не бардак, а независимые толкачи на самом деле вовсе не независимые. Может быть, возникло новое семейство – и весьма могущественное, – захватившее монополию во всем Нью-Йорке. Теперь, когда Мистретта, Джиовинаццо и Луккарелли выведены из игры.
– Это интересная теория, – сказал Гиббонс. – И кому, как думаешь, ты в состоянии ее продать?
– Об этом говорить еще слишком рано. Сейчас главное для нас – найти тухлое яичко в самом Бюро. У меня такое ощущение, что стоит нам найти его, как все встанет на свои места. Включая и ответ на то, кто убил Ландо, Блэни и Новика.
– Ну а чего ты ждешь сейчас от меня?
Гиббонс взял огрызок карандаша и огляделся по сторонам в поисках какого-нибудь клочка бумаги. Он порылся в стопке книг, чтением которых он еще недавно собирался заниматься весь остаток дней. Чистого листка нигде не было. Плевать на это, запомню. Да и о чем еще сейчас можно думать?
– Проверь досье на Варгу. Выясни, с кем он имел дело в ходе судебных процессов. Мне нужны все имена. Агенты ФБР, прокуроры, следователи – буквально все. Поищи чего-нибудь необычного. Кроме того, попытайся составить список всех агентов, работавших на нелегальном положении в мафиозных семействах за последние пять-шесть лет. Не исключено, что наше тухлое яичко протухло, как раз когда его внедрили в мафию.
– Будет сделано, – сказал Гиббонс.
– Я с тобой свяжусь.
– Не вешай трубку. Хочу спросить тебя кой о чем.
– О чем же?
Гиббонс ухмыльнулся.
– Как она в постели, что надо?
– А ты как думаешь?
И Тоцци бросил трубку.
Гудки раздались в ухе у Гиббонса, но он не заметил этого. Он поглядел на остаток бутерброда, который по-прежнему держал в руке, и отправил его в рот целиком.
Глава 9
На следующий день Гиббонсу улыбнулась удача. Была пятница, и Иверса в этот день не ждали. Ответственный начальник отдела решил устроить себе удлиненный уик-энд, чтобы забрать сына из летнего лагеря в штате Мэн. Правда, Гиббонс обнаружил, что у Иверса завелась пренеприятная привычка неожиданно появляться, как раз когда Гиббонс работает на компьютере или просматривает досье. Конечно, он предоставил Гиббонсу свободный доступ ко всей информации, но никогда не обещал ему, что не станет совать нос в расследование. Иверсу нужно было отловить Тоцци, и Гиббонсу уже смертельно надоело давать ему уклончивые ответы, ссылаться на рабочие источники информации и говорить о том, чем конкретно он в данную минуту занят, как именно собирается поступать в дальнейшем и какие цели тем самым преследует. Сегодня, слава Богу, ему предоставлялась возможность спокойно поработать, и он собирался, воспользовавшись благоприятно складывающейся ситуацией, добиться ощутимых результатов.
К часу дня у него уже зарябило в глазах, клетушка в архивном помещении, в которой он работал, ломилась от протоколов допросов Ричи Варги на протяжении всех слушаний в Большом жюри. Монитор компьютера, казалось, постоянно подмигивал Гиббонсу. Голова у него гудела, но останавливаться сейчас ему было просто нельзя. Он готов был согласиться, что подозрения Тоцци вполне соответствуют действительности. Варга был самым тесным образом связан с тремя семействами нью-йоркской мафии, что само по себе было делом уникальным. Три крестных отца, судя по всему, дали согласие на одновременную ликвидацию Ландо, Блэни и Новика, поэтому, если уж говорить о возможном посреднике в таком деле, им, несомненно, мог быть Варга. А если Варга был посвящен в этот план, то он, не исключено, знал и того, кто сдал агентов мафии.
Гиббонс составил список агентов нью-йоркской конторы, работавших на нелегальном положении в трех семействах мафии последние десять лет. Кроме Ландо, Блэни и Новика, в этом списке оказалось еще шестнадцать агентов – четыре в семействе Мистретты, пять в семействе Джиовинаццо и семь в семействе Луккарелли. Гиббонс задумчиво проглядел перечень имен. Кое-кого из этих людей он довольно близко знал, другие, из тех, что помоложе, были ему вовсе не знакомы. Но ни то, ни другое ровным счетом ничего не значило. Подонок мог оказаться твоим лучшим другом. Мог оказаться последним, кто способен вызвать хоть малейшее подозрение, самым безобидным или самым бесстрашным из всех. Это может быть любой из них, мрачно подумал Гиббонс, глядя на желтый фирменный бланк, на котором его рука вывела в столбик шестнадцать имен вместе с итальянским псевдонимом, использованным для внедрения в мафию.
Прежде чем заняться протоколами допросов Варги, Гиббонс решил изучить досье на него. Ричи родился в Гаване на Кубе 3 сентября 1949 года. Гиббонс быстро прикинул: через две недели Варге стукнет тридцать семь. Его отец работал на американскую мафию, державшую под контролем игорный бизнес в Гаване. Эммануэль (Манни) Варгас, отец Ричи, был без ума от гангстеров, потому что они казались ему настоящими мужчинами и были вдобавок из Штатов. Когда Батиста в 1959 году бежал с Кубы и революция Фиделя вышвырнула мафию с острова. Варгас с женой и сыном перебрался в Филадельфию, где начал работать на мафию, главным образом в ночном игорном зале в подвальном этаже бара «Проперченный салон» в Кэмдене, штат Нью-Джерси, за рекой. Подобно большинству кубинцев, бежавших в Штаты, Манни Варгас стал яростным патриотом новообретенной родины, часто и в открытую славя США – главный оплот антикоммунизма во всем мире. Он особенно гордился тем, что его единственный сын носит то же самое имя, что и великий борец с коммунизмом, вице-президент Ричард Никсон. В филадельфийской организации отец Ричи подчинялся лейтенанту Жюлю Коллесано, по кличке Добрый Джо, слабаку. Манни велел сыну присосаться к Коллесано, который хорошо отнесся к мальчику, возможно, потому, что у него были три дочери, а обзавестись сыном у него так и не получилось. Миссис Коллесано имела два выкидыша – в 1955 и 1956 годах. Ричи вырос в атмосфере баров, игорных домов и борделей, но оставался тихим, склонным к учебе юношей. Он закончил среднюю школу в Филадельфии, колледж Святого Креста в Массачусетсе, получил степень бакалавра в Темпле. Коллесано нравилось, что Ричи Варга стал образованным человеком. Закончив колледж Святого Креста, Ричи получил в подарок новую машину. Долгие годы Жюль и Манни шутили по поводу того, что им следует поженить Ричи и младшую дочь Коллесано, Джоанну. Летом 1972 года, едва закончив первый год в колледже, Джоанна Коллесано вышла замуж за Ричи, к этому времени официально изменившего свою фамилию с Варгаса на Варгу.
В досье Варги имелась газетная вырезка с объявлением об их бракосочетании. Была здесь и фотография, и Гиббонс пристально вгляделся в нее. Невеста казалась хрупкой; маленькое личико терялось в пышных длинных волосах, челка до самых бровей, сущее дитя, и притом прелестное. У жениха вид был немного заспанный. Длинноволосый молодой человек с пышными бакенбардами и отпущенными книзу усиками над белозубой латиноамериканской улыбкой. Выглядел он довольно привлекательно, если вам, конечно, нравится этот тип. Гиббонс обратил внимание на то, что в прическах молодых людей чувствовалось определенное влияние стиля хиппи, и с насмешкой подумал о том, что даже мафиози не сумели целиком и полностью избежать тлетворного воздействия шестидесятых.
Гиббонс вернулся к монитору и принялся тщательно изучать материалы, относящиеся к периоду, связанному с Атлантик-Сити. В начале семидесятых Атлантик-Сити был тихим городком, с точки зрения деловых людей, просто курортом. Жюль Коллесано постарел и стал тяжел на подъем, поэтому филадельфийская мафия отправила его в Атлантик-Сити присматривать за тамошними, довольно скромными и немногочисленными делами. Жюль был счастлив подобной полуотставке и взял с собой Ричи и Джоанну, поручив зятю бухгалтерский учет. В конце концов под надзор Ричи перешли все дела, находящиеся под управлением Коллесано, – наркотики, проституция, игорные дома, отмывка грязных денег, рэкет, продовольственные магазины, прачечные, ателье – одним словом, все. Жюль знал, что Ричи хороший парень, умный и, главное, надежный. И был счастлив тем, как ловко все организовал. Его авторитет и ответственность по-прежнему не вызывали никаких сомнений, и вместе с тем ничто не мешало ему наслаждаться нынешней праздностью.
Но все это было до того, как в Атлантик-Сити легализовали игорный бизнес. А после этого обстановка начала накаляться.
Традиционно Атлантик-Сити входил в сферу влияния филадельфийской мафии, и, когда здесь легализовали игорный бизнес, крестные отцы решили, что настает золотое время и город вот-вот превратится в новый Лас-Вегас для всего востока. Но у других capi, особенно могущественных крестных отцов из Нью-Йорка – Сабатини Мистретты, Джо Луккарелли и Филипа Джиовинаццо – имелось на этот счет совершенно иное мнение. Они считали, что будет только естественно, если Атлантик-Сити превратится в открытый город, подобно тому же Лас-Вегасу, с тем чтобы каждый мог получить здесь свою долю. В Филадельфии на это смотрели иначе и посоветовали ньюйоркцам держаться от здешнего бизнеса подальше. Жюль Коллесано поспешил уверить своих земляков из Филадельфии в том, что готов сражаться не на живот, а на смерть, защищая собственный курятник. Подбодренный подмогой опытных бойцов из «города братской любви», он дал понять, что всех пришельцев из Нью-Йорка или из любого другого города, если им вздумается явиться сюда за своей долей, ждет суровый отпор.
Гиббонс потер воспаленные глаза и представил себе Коллесано в шлеме и доспехах римского центуриона: хороший, конечно, боец был когда-то, но командовать целой центурией ему оказалось явно не по силам. Понятно, он был готов сражаться на стенах своей крепости насмерть, но мысль о пятой колонне даже не приходила ему в голову. Что ж, тем большим ударом для него должно было стать известие о том, что его любимчик Ричи тайком снюхался с нью-йоркскими крестными отцами, снабжая их всей необходимой информацией, с тем, чтобы они смогли войти в город с той же неотвратимостью, что и эпидемия заразной болезни.
Ричи Варга выглядел рохлей, но нервы у него должны были быть стальными, иначе бы вся эта затея ему не удалась. Более трех лет он работал под началом у Коллесано, на самом деле шпионя в пользу Мистретты, Луккарелли и Джиовинаццо. В конце концов, когда позиции нью-йоркской мафии в Атлантик-Сити стали достаточно прочными, Ричи дал понять, кому он на самом деле служит, буквально плюнув тем самым тестю в лицо.
В досье не было никаких сведений о жене Варги, кроме упоминания о том, что этот брак никогда не был слишком счастливым. Гиббонс предположил, что, предавая тестя, Ричи решил отомстить семье Коллесано за неудачный брак.
Гиббонс продолжал листать страницы. О Господи, какое пухлое досье. На мгновение отвлекшись от работы, он посмотрел в окно, где лучи заходящего солнца уже принялись играть на металлических и стеклянных плоскостях Международного торгового центра. На улице, похоже, было душно, а здесь, в помещении архива, работал кондиционер.
Он перевел взгляд на библиотекаря. Хайес возился с какими-то машинописными документами. Каждый раз, случайно поглядев на него. Гиббонс испытывал недоумение. Каким образом парень, которого, судя по внешнему виду, и в прачечную работать бы не взяли и который не мог связать трех слов, получил должность библиотекаря ФБР? Гиббонс потянулся в кресле, размял кисти рук и наконец посмотрел на монитор компьютера.
Он изучал сейчас ход сближения Ричи с тремя нью-йоркскими крестными отцами, его старание свести воедино их интересы с тем, чтобы взять под контроль Атлантик-Сити. Ричи преуспел в этом. Мистретта, Луккарелли и Джиовинаццо были от этого сукиного сына просто без ума. Они выполняли малейшую его прихоть. Делая ему щедрые подарки, они старались перещеголять друг дружку. Для Ричи им было ничего не жаль. Какие, однако, болваны! Раз уж он предал Коллесано, почему ему, когда понадобится, не предать и их?
Странно, однако же, насколько внезапной оказалась происшедшая с ним метаморфоза. Еще вчера Ричи был наследным принцем трех семейств, а уже сегодня исходил желчью в кабинете у федерального прокурора. Очень странно. И, судя по всему, для такого превращения не имелось ровным счетом никакой причины. Под защитой трех самых могущественных крестных отцов в стране он должен был чувствовать себя в полной безопасности. И с какой стати вдруг от всего этого отказывается? Что случилось? Его что-то неожиданно напугало? Но что могло его напугать? Может быть, в Бога уверовал – кто его знает?
Гиббонс вытер рот ладонью и тупо посмотрел на два толстенных тома, лежащих перед ним на письменном столе: показания Варги перед Большим жюри. Нет, не сегодня. Он решил взять их домой и ознакомиться с ними в уик-энд.
Он втянул голову в плечи и услышал, как хрустнули кости. Затем вновь обратился к компьютеру, чтобы досмотреть досье Ричи до конца. Пропустил свидетельские показания Ричи и спровоцированные ими судебные приговоры – все это было ему известно. За решетку угодили десятки гангстеров, включая Луккарелли и Мистретту. Суд над Джиовинаццо еще не завершился – процесс был перенесен из-за сердечного удара, якобы случившегося с ним, когда ему стало известно о предательстве Ричи. Досье, после перечня жертв Ричи, завершалось коротким абзацем, гласящим:
Гиббонс выключил монитор и откинулся в кресле, тупо уставившись на ослепший экран. «...Рак предстательной железы. Хирургическое удаление...» Он поежился и почесал себе в паху.
Но быстро вытащил руку из-под стола, услышав, как отворяется дверь в архив. Флуоресцентный свет из коридора осветил фигуру вошедшего, который был Гиббонсу незнаком. Должно быть, кто-то из новеньких.
– Привет!.. Берт? – Вошедший направился к Гиббонсу, протягивая руку для рукопожатия. – Меня зовут Билл Кинни.
Гиббонс окинул его взглядом с ног до головы: новенький, таких и набирает начальник. Высокий, стройный, широкая улыбка, морщинки у глаз, атлетическая фигура. В каком-то смысле он напомнил Гиббонсу этого чертова рок-певца – как его еще звали? Ага, Джона Денвера, но этот казался на вид помощнее. Строгий синий костюм чуть светлее, чем форма ФБР, бледно-желтый льняной галстук, скаутские цвета. Гиббонс пожал ему руку – крепкое пожатие, тяжелый перстень с печаткой на безымянном пальце. Кинни сунул другую руку в карман, и Гиббонс заметил, что из этого кармана свисала тяжелая золотая цепочка, прикрепленная к ремню. Должно быть, не ключи. Судя по тому, что он выглядит как выпускник элитарного университета, должно быть, дедовские карманные часы. Начальство именно таких и набирает, подумал Гиббонс.
– Мне говорили, вы меня ищете, – сказал Кинни. – Я на несколько дней уезжал из города.
К часу дня у него уже зарябило в глазах, клетушка в архивном помещении, в которой он работал, ломилась от протоколов допросов Ричи Варги на протяжении всех слушаний в Большом жюри. Монитор компьютера, казалось, постоянно подмигивал Гиббонсу. Голова у него гудела, но останавливаться сейчас ему было просто нельзя. Он готов был согласиться, что подозрения Тоцци вполне соответствуют действительности. Варга был самым тесным образом связан с тремя семействами нью-йоркской мафии, что само по себе было делом уникальным. Три крестных отца, судя по всему, дали согласие на одновременную ликвидацию Ландо, Блэни и Новика, поэтому, если уж говорить о возможном посреднике в таком деле, им, несомненно, мог быть Варга. А если Варга был посвящен в этот план, то он, не исключено, знал и того, кто сдал агентов мафии.
Гиббонс составил список агентов нью-йоркской конторы, работавших на нелегальном положении в трех семействах мафии последние десять лет. Кроме Ландо, Блэни и Новика, в этом списке оказалось еще шестнадцать агентов – четыре в семействе Мистретты, пять в семействе Джиовинаццо и семь в семействе Луккарелли. Гиббонс задумчиво проглядел перечень имен. Кое-кого из этих людей он довольно близко знал, другие, из тех, что помоложе, были ему вовсе не знакомы. Но ни то, ни другое ровным счетом ничего не значило. Подонок мог оказаться твоим лучшим другом. Мог оказаться последним, кто способен вызвать хоть малейшее подозрение, самым безобидным или самым бесстрашным из всех. Это может быть любой из них, мрачно подумал Гиббонс, глядя на желтый фирменный бланк, на котором его рука вывела в столбик шестнадцать имен вместе с итальянским псевдонимом, использованным для внедрения в мафию.
Прежде чем заняться протоколами допросов Варги, Гиббонс решил изучить досье на него. Ричи родился в Гаване на Кубе 3 сентября 1949 года. Гиббонс быстро прикинул: через две недели Варге стукнет тридцать семь. Его отец работал на американскую мафию, державшую под контролем игорный бизнес в Гаване. Эммануэль (Манни) Варгас, отец Ричи, был без ума от гангстеров, потому что они казались ему настоящими мужчинами и были вдобавок из Штатов. Когда Батиста в 1959 году бежал с Кубы и революция Фиделя вышвырнула мафию с острова. Варгас с женой и сыном перебрался в Филадельфию, где начал работать на мафию, главным образом в ночном игорном зале в подвальном этаже бара «Проперченный салон» в Кэмдене, штат Нью-Джерси, за рекой. Подобно большинству кубинцев, бежавших в Штаты, Манни Варгас стал яростным патриотом новообретенной родины, часто и в открытую славя США – главный оплот антикоммунизма во всем мире. Он особенно гордился тем, что его единственный сын носит то же самое имя, что и великий борец с коммунизмом, вице-президент Ричард Никсон. В филадельфийской организации отец Ричи подчинялся лейтенанту Жюлю Коллесано, по кличке Добрый Джо, слабаку. Манни велел сыну присосаться к Коллесано, который хорошо отнесся к мальчику, возможно, потому, что у него были три дочери, а обзавестись сыном у него так и не получилось. Миссис Коллесано имела два выкидыша – в 1955 и 1956 годах. Ричи вырос в атмосфере баров, игорных домов и борделей, но оставался тихим, склонным к учебе юношей. Он закончил среднюю школу в Филадельфии, колледж Святого Креста в Массачусетсе, получил степень бакалавра в Темпле. Коллесано нравилось, что Ричи Варга стал образованным человеком. Закончив колледж Святого Креста, Ричи получил в подарок новую машину. Долгие годы Жюль и Манни шутили по поводу того, что им следует поженить Ричи и младшую дочь Коллесано, Джоанну. Летом 1972 года, едва закончив первый год в колледже, Джоанна Коллесано вышла замуж за Ричи, к этому времени официально изменившего свою фамилию с Варгаса на Варгу.
В досье Варги имелась газетная вырезка с объявлением об их бракосочетании. Была здесь и фотография, и Гиббонс пристально вгляделся в нее. Невеста казалась хрупкой; маленькое личико терялось в пышных длинных волосах, челка до самых бровей, сущее дитя, и притом прелестное. У жениха вид был немного заспанный. Длинноволосый молодой человек с пышными бакенбардами и отпущенными книзу усиками над белозубой латиноамериканской улыбкой. Выглядел он довольно привлекательно, если вам, конечно, нравится этот тип. Гиббонс обратил внимание на то, что в прическах молодых людей чувствовалось определенное влияние стиля хиппи, и с насмешкой подумал о том, что даже мафиози не сумели целиком и полностью избежать тлетворного воздействия шестидесятых.
Гиббонс вернулся к монитору и принялся тщательно изучать материалы, относящиеся к периоду, связанному с Атлантик-Сити. В начале семидесятых Атлантик-Сити был тихим городком, с точки зрения деловых людей, просто курортом. Жюль Коллесано постарел и стал тяжел на подъем, поэтому филадельфийская мафия отправила его в Атлантик-Сити присматривать за тамошними, довольно скромными и немногочисленными делами. Жюль был счастлив подобной полуотставке и взял с собой Ричи и Джоанну, поручив зятю бухгалтерский учет. В конце концов под надзор Ричи перешли все дела, находящиеся под управлением Коллесано, – наркотики, проституция, игорные дома, отмывка грязных денег, рэкет, продовольственные магазины, прачечные, ателье – одним словом, все. Жюль знал, что Ричи хороший парень, умный и, главное, надежный. И был счастлив тем, как ловко все организовал. Его авторитет и ответственность по-прежнему не вызывали никаких сомнений, и вместе с тем ничто не мешало ему наслаждаться нынешней праздностью.
Но все это было до того, как в Атлантик-Сити легализовали игорный бизнес. А после этого обстановка начала накаляться.
Традиционно Атлантик-Сити входил в сферу влияния филадельфийской мафии, и, когда здесь легализовали игорный бизнес, крестные отцы решили, что настает золотое время и город вот-вот превратится в новый Лас-Вегас для всего востока. Но у других capi, особенно могущественных крестных отцов из Нью-Йорка – Сабатини Мистретты, Джо Луккарелли и Филипа Джиовинаццо – имелось на этот счет совершенно иное мнение. Они считали, что будет только естественно, если Атлантик-Сити превратится в открытый город, подобно тому же Лас-Вегасу, с тем чтобы каждый мог получить здесь свою долю. В Филадельфии на это смотрели иначе и посоветовали ньюйоркцам держаться от здешнего бизнеса подальше. Жюль Коллесано поспешил уверить своих земляков из Филадельфии в том, что готов сражаться не на живот, а на смерть, защищая собственный курятник. Подбодренный подмогой опытных бойцов из «города братской любви», он дал понять, что всех пришельцев из Нью-Йорка или из любого другого города, если им вздумается явиться сюда за своей долей, ждет суровый отпор.
Гиббонс потер воспаленные глаза и представил себе Коллесано в шлеме и доспехах римского центуриона: хороший, конечно, боец был когда-то, но командовать целой центурией ему оказалось явно не по силам. Понятно, он был готов сражаться на стенах своей крепости насмерть, но мысль о пятой колонне даже не приходила ему в голову. Что ж, тем большим ударом для него должно было стать известие о том, что его любимчик Ричи тайком снюхался с нью-йоркскими крестными отцами, снабжая их всей необходимой информацией, с тем, чтобы они смогли войти в город с той же неотвратимостью, что и эпидемия заразной болезни.
Ричи Варга выглядел рохлей, но нервы у него должны были быть стальными, иначе бы вся эта затея ему не удалась. Более трех лет он работал под началом у Коллесано, на самом деле шпионя в пользу Мистретты, Луккарелли и Джиовинаццо. В конце концов, когда позиции нью-йоркской мафии в Атлантик-Сити стали достаточно прочными, Ричи дал понять, кому он на самом деле служит, буквально плюнув тем самым тестю в лицо.
В досье не было никаких сведений о жене Варги, кроме упоминания о том, что этот брак никогда не был слишком счастливым. Гиббонс предположил, что, предавая тестя, Ричи решил отомстить семье Коллесано за неудачный брак.
Гиббонс продолжал листать страницы. О Господи, какое пухлое досье. На мгновение отвлекшись от работы, он посмотрел в окно, где лучи заходящего солнца уже принялись играть на металлических и стеклянных плоскостях Международного торгового центра. На улице, похоже, было душно, а здесь, в помещении архива, работал кондиционер.
Он перевел взгляд на библиотекаря. Хайес возился с какими-то машинописными документами. Каждый раз, случайно поглядев на него. Гиббонс испытывал недоумение. Каким образом парень, которого, судя по внешнему виду, и в прачечную работать бы не взяли и который не мог связать трех слов, получил должность библиотекаря ФБР? Гиббонс потянулся в кресле, размял кисти рук и наконец посмотрел на монитор компьютера.
Он изучал сейчас ход сближения Ричи с тремя нью-йоркскими крестными отцами, его старание свести воедино их интересы с тем, чтобы взять под контроль Атлантик-Сити. Ричи преуспел в этом. Мистретта, Луккарелли и Джиовинаццо были от этого сукиного сына просто без ума. Они выполняли малейшую его прихоть. Делая ему щедрые подарки, они старались перещеголять друг дружку. Для Ричи им было ничего не жаль. Какие, однако, болваны! Раз уж он предал Коллесано, почему ему, когда понадобится, не предать и их?
Странно, однако же, насколько внезапной оказалась происшедшая с ним метаморфоза. Еще вчера Ричи был наследным принцем трех семейств, а уже сегодня исходил желчью в кабинете у федерального прокурора. Очень странно. И, судя по всему, для такого превращения не имелось ровным счетом никакой причины. Под защитой трех самых могущественных крестных отцов в стране он должен был чувствовать себя в полной безопасности. И с какой стати вдруг от всего этого отказывается? Что случилось? Его что-то неожиданно напугало? Но что могло его напугать? Может быть, в Бога уверовал – кто его знает?
Гиббонс вытер рот ладонью и тупо посмотрел на два толстенных тома, лежащих перед ним на письменном столе: показания Варги перед Большим жюри. Нет, не сегодня. Он решил взять их домой и ознакомиться с ними в уик-энд.
Он втянул голову в плечи и услышал, как хрустнули кости. Затем вновь обратился к компьютеру, чтобы досмотреть досье Ричи до конца. Пропустил свидетельские показания Ричи и спровоцированные ими судебные приговоры – все это было ему известно. За решетку угодили десятки гангстеров, включая Луккарелли и Мистретту. Суд над Джиовинаццо еще не завершился – процесс был перенесен из-за сердечного удара, якобы случившегося с ним, когда ему стало известно о предательстве Ричи. Досье, после перечня жертв Ричи, завершалось коротким абзацем, гласящим:
* * *
В настоящее время Ричи Варга находится под опекой Программы обеспечения безопасности свидетелей министерства юстиции. Его имя изменено в интересах его безопасности. Доступ к Варге с целью получения дальнейшей информации должен происходить на основе письменного запроса за подписью специального агента, ведущего дело. Соответствующие письменные запросы надлежит адресовать заместителю генерального прокурора, отвечающему за Программу обеспечения безопасности свидетелей.* * *
Вот и залезь черту в задницу, подумал Гиббонс. Но как раз когда ему показалось, что на сегодня он уже закончил, Гиббонс с явной неохотой обнаружил дополнение к досье, содержащее фрагментарную информацию о Варге, собранную уже после того, как его приняла под свою опеку Программа обеспечения безопасности свидетелей: главным образом это были малозначительные и разрозненные сведения личного характера. Но один пункт привлек к себе внимание Гиббонса: «В 1979 году диагностирован рак предстательной железы. Хирургическое удаление пораженного органа; больница Св. Иуды, Верхний Дерби, штат Пенсильвания; март 1980-го. Восемнадцатимесячный курс рентгеновской и химиотерапии проведен полностью».Гиббонс выключил монитор и откинулся в кресле, тупо уставившись на ослепший экран. «...Рак предстательной железы. Хирургическое удаление...» Он поежился и почесал себе в паху.
Но быстро вытащил руку из-под стола, услышав, как отворяется дверь в архив. Флуоресцентный свет из коридора осветил фигуру вошедшего, который был Гиббонсу незнаком. Должно быть, кто-то из новеньких.
– Привет!.. Берт? – Вошедший направился к Гиббонсу, протягивая руку для рукопожатия. – Меня зовут Билл Кинни.
Гиббонс окинул его взглядом с ног до головы: новенький, таких и набирает начальник. Высокий, стройный, широкая улыбка, морщинки у глаз, атлетическая фигура. В каком-то смысле он напомнил Гиббонсу этого чертова рок-певца – как его еще звали? Ага, Джона Денвера, но этот казался на вид помощнее. Строгий синий костюм чуть светлее, чем форма ФБР, бледно-желтый льняной галстук, скаутские цвета. Гиббонс пожал ему руку – крепкое пожатие, тяжелый перстень с печаткой на безымянном пальце. Кинни сунул другую руку в карман, и Гиббонс заметил, что из этого кармана свисала тяжелая золотая цепочка, прикрепленная к ремню. Должно быть, не ключи. Судя по тому, что он выглядит как выпускник элитарного университета, должно быть, дедовские карманные часы. Начальство именно таких и набирает, подумал Гиббонс.
– Мне говорили, вы меня ищете, – сказал Кинни. – Я на несколько дней уезжал из города.