Страница:
Он вооружился ложкой и героически попробовал кусочек. Гости последовали его примеру с опасением – одна лишь Катерина кинула на свою порцию явный взгляд удивленного восхищения и, склонившись вперед, обменялась улыбками с Карин на другом конце стола; та ответила ей непонятным, но явно торжествующим жестом. К вящему ужасу ситуации, эта штука восхитительно таяла во рту, задействовав, кажется, все базовые рецепторы удовольствия во рту Майлза одновременно. Запив это блюдо крепким и сладким золотым десертным вином, Майлз почувствовал себя так, будто его нёбо обжег вкусовой взрыв – вкус вина и десерта абсолютно дополняли друг друга. От такого и закричать можно. Он широко улыбнулся и отпил еще глоток. Кое-как его званый ужин похромал дальше.
Разговор о свадьбе Грегора и Лаисы дал Майлзу повод рассказать милый, легкий, забавный анекдот о том, как ему пришлось получить и привезти в столицу подарок от подданных своего Округа к императорскому бракосочетанию: это оказалась выполненная в натуральную величину скульптура партизана верхом на лошади, сделанная из кленового сахара. Наконец-то легкая улыбка Катерины была адресована ему, а не какому-то другому мужчине. Он выстроил в уме наводящий вопрос о садах, который подбодрил бы ее; несомненно, она могла бы блистать в обществе, если бы только непринужденно себя вела. Он ощутил мимолетное сожаление, что не предупредил леди Элис об этом маневре заранее – так все выглядело бы более изящно, – но первоначально предполагалось, что его тетя будет сидеть на другом месте…
Майлз затянул паузу чуть дольше, чем следовало. Добродушно перехватив инициативу, Иллиан обратился к Катерине.
– Кстати о свадьбах, госпожа Форсуассон; как долго Майлз ухаживал за вами? Вы все же вознаградили его свиданием? Лично я думаю, вам стоило поводить его за нос и заставить потрудиться.
Струя холода хлынула во внутренности Майлза. Элис прикусила губу. Даже
Галенивздрогнул.
Оливия в замешательстве огляделась. – Я думала, мы не будем об этом упоминать…
Сидящий рядом Ку пробормотал, – Ш-ш, милая.
Лорд Доно повернулся к Оливии и спросил, с типично форратьеровской злорадной наивностью: – А о чем нам не нужно было упоминать?
– … о, но раз это сказал капитан Иллиан, все в порядке, – закончила она.
Умственные способности капитана Иллиана пострадали в прошлом году, подумал Майлз.
Он сам не в порядке. Это единственное, что можно про него точно сказать…
Оливия встретилась с Майлзом взглядом. – А может быть…
»… нет»,безмолвно завершил он ее фразу.
Лицо Катерины, еще пару мгновений назад живое и удивленное, преобразилось в мраморную скульптуру. Превращение, пусть не мгновенное, но безжалостное, неумолимое, словно природная катастрофа. Тяжесть, упавшая на сердце Майлза, была сокрушительна.
Я – Пигмалион наоборот; превращаю живых женщин в белый камень… Ему был знаком этот безрадостный, опустошенный взгляд; одним жутким днем на Комарре он уже видел такое выражение на ее прекрасном лице и надеялся, что это никогда больше не повторится.
Но пьяная паника Майлза не дала ему упасть духом.
Я не могу позволить себе ее потерять, не могу, не могу.Так действуй не задумываясь, блефуй – подобным образом ты уже выигрывал сражения.
– Да, а-а, э-э, в общем, ну, так, это мне напомнило, госпожа Форсуассон, я собирался спросить Вас – Вы выйдете за меня замуж?
Над столом повисла мертвая тишина.
Сперва Катерина вообще никак не отреагировала. На мгновение Майлзу показалось, что она будто бы и не слышала его слов, и он почти поддался убийственному искушению повторить сказанное погромче. Тетя Элис закрыла лицо руками. Майлз ощущал, как его застывшая улыбка выцветает и сползает с лица.
Нет, нет. Что я должен был сказать – что я хотел сказать… попросить передать мне жучиное масло? Слишком поздно…
Она с видимым усилием сглотнула и заговорила. Слова по одному срывались с ее губ, словно ледяные осколки. – Как странно. А я-то полагала, Вы интересовались садами. По крайней мере, Вы мне так сказали.
Вы лгали мне, повисло в воздухе между ними, невысказанное, но оглушающе громкое.
Так завопи. Закричи. Швырни что-нибудь. Протопчись по мне туда-сюда, это будет нормально, это правильная боль – я это приму…
Катерина перевела дыхание, и душа Майлз в надежде воспарила вверх… но она просто отодвинула стул, накрыла салфеткой свою тарелку с недоеденным десертом, развернулась и пошла к другому концу стола. Возле стула госпожи Фортиц она остановилась лишь на мгновение, достаточное, чтобы наклониться к ней и тихо проговорить: – Тетя Фортиц, увидимся дома.
– Но дорогая, с тобой все будет в порядке…? – нет, реплика госпожи Фортиц была адресована уже пустому месту. Чем ближе к двери была Катерина, тем больше она ускоряла шаг, пока почти совсем не побежала. Госпожа Фортиц обернулась к Майлзу с непроизвольным жестом «
как вы можете»или, возможно, – «
как ты это мог сделать, идиот».
Все, что осталось у тебя в жизни, сейчас скроется за этой дверью.Сделай же что-нибудь. Майлз сорвался с места, с громким стуком опрокинув стул: – Катерина, подождите, нам нужно поговорить…
Он не перешел на бег, пока не оказался за дверью, и задержался лишь затем, чтобы захлопнуть ее – и еще пару последующих – за собой, отгородившись от всего званого ужина. Он догнал ее уже во входном вестибюле – она пыталась открыть дверь и потерпела неудачу; дверь была, разумеется, блокирована системой безопасности.
– Катерина, подождите, выслушайте меня, я могу объяснить, – выпалил он на одном дыхании.
Она перевела на него неверящий пристальный взгляд – так же она могла смотреть на масляного жука в цветах Форкосиганов, только обнаруженным ею в собственной тарелке с супом.
– Мне нужно поговорить с вами. Вам надо поговорить со мной, – отчаянно потребовал он.
– Действительно, – произнесла она после мгновенной паузы, побелев до самых губ. – Мне нужно кое-что сказать. Лорд Форкосиган, я отказываюсь от должности вашего паркового дизайнера. С этого момента вы больше не мой работодатель. Завтра я пришлю вам проекты и схему размещения посадок, чтобы вы могли передать их моему преемнику.
– Зачем мне они?!
– Если вам действительно был нужен от меня сад, тогда в них содержится все, что вам нужно. Ведь так?
Он проверил варианты ответов, которые вертелись у него на языке. Сказать
дазначило в действительности уклониться от истины.
Такобозначало нет. Минуточку…
– Разве я не мог жаждать получить и то, и другое? – с надеждой предположил он. Он продолжил с возрастающей энергией, – Я не лгал Вам. Я только не говорил всего, что думал, потому что, черт возьми, Вы были еще не готовы выслушать эти слова, потому что Вы и наполовину не излечились от тех десяти лет, которые провели с этим ослом Тьеном, и мне это было видно, и Вам самой, и даже Вашей тете Фортиц, и
это– правда.
Она резко дернула головой – удар попал точно в цель, – но лишь произнесла абсолютно ровным голосом: – Пожалуйста, теперь откройте Вашу дверь, лорд Форкосиган.
– Подождите, послушайте…
– Вы уже достаточно манипулировали мной, – сказала она. – Вы играли на моем… моем тщеславии --
– Не на тщеславии, – возразил он. – Умении, гордости, энергии – любой мог видеть, что Вам нужны только свобода действий, только благоприятная возможность…
– Вы
привыклипоступать по-своему, правда, лорд Форкосиган? Любым доступным Вам способом. – Теперь ее голос звучал до ужаса бесстрастно. – Вот так заманить меня в ловушку на глазах у всех.
– Это был несчастный случай. Понимаете, Иллиану не сказали, и…
– А всем остальным – сказали? Да Вы еще
хуже, чем Формонкриф! С тем же успехом я могла бы принять
егопредложение!
– А? Что же Алексей… я имею в виду, нет, но, но… я хочу исполнить любое Ваше желание, Катерина, чего бы Вы ни хотели. Что бы Вам ни было нужно. Что бы это ни было.
– Вы не можете подарить мне мою собственную душу, – ее сосредоточенный взгляд был обращен не на него, а внутрь ее самой, к веренице воспоминаний, которую он не мог даже вообразить себе. – Сад мог бы быть
моимподарком. Вы и его отобрали.
Ее последние слова оборвали поток его бессвязного бормотания. Что? Стоп, вот теперь они наткнулись на что-то почти неуловимое, но жизненно важное…
Во дворе перед парадным входом затормозил большой лимузин. На сегодня больше гостей не намечалось; да и как они миновали охрану СБ на въезде, не известив Пима? Черт возьми,
сейчасим не нужны никакие помехи в разговоре, она ведь только-только начала раскрываться, или, по крайней мере, открывать огонь…
Не успел он додумать эту мысль, как в вестибюль через боковую дверь с шумом ворвался Пим. – Простите, м'лорд… извините за это вторжение, но…
–
Пим, – голос Катерины почти срывался на крик, ломался, не давая прорваться набегающим слезам. –
Откройте эту проклятую дверь и выпустите меня.
–
Да, миледи! – Пим вытянулся по стойке 'смирно', его рука легла на клавиатуру охранной системы.
Двери распахнулись. Катерина вслепую, склонив голову, рванулась вперед и врезалась в грудь вздрогнувшего от удивления коренастого седого мужчины в красочной рубашке и непрезентабельных поношенных черных брюках. Катерина отскочила от него – но этот совсем неизвестный ей человек быстро поймал ее за руки. – В чем же дело…? – спросила подошедшая к ним женщина – высокая, с забранными в узел рыжими с проседью волосами, в помятой дорожной одежде и имевшая уставший вид.
– Извините, мисс… с вами все в порядке? – пророкотал седой мужчина резким баритоном. Он кинул пронзительный взгляд на Майлза, который, шатаясь, выбрался наружу из освещенного холла вслед за Катериной.
– Нет, – выдохнула она. – Мне нужно… я хочу взять такси, пожалуйста.
– Катерина, нет, подождите, – тяжело выдохнул Майлз.
– Я хочу взять такси
прямо сейчас.
– Охранник на въезде будет рад вызвать вам такси, – успокоила ее рыжеволосая женщина. Графиня Корделия Форкосиган, вице-королева Сергияра, Мать – пронзила своего задыхающегося сына еще более грозным взглядом. – Вы здесь в безопасности. Майлз, зачем ты пристаешь к этой молодой леди? – спросила она и с некоторым сомнением добавила, – Мы мешаем твоим делам или ты развлекаешься?
Майлз имел тридцатилетний опыт общения со своими родными, и ему не составляло труда расшифровать этот телеграфный стиль как серьезный вопрос «
Не попали ли мы в разгар безрезультатного официального допроса, учиненного Лордом Аудитором, или это снова твои личные выкрутасы?» Бог знает, как могла перевести для себя эту фразу Катерина. Только заметим: если Катерина больше не станет с ним разговаривать, как сможет он объяснить ей специфическое бетанское чувство юмора графини?
– Мой званый ужин, – проскрипел Майлз. – Он только что потерпел крушение. –
И затонул. Боюсь, никто не спасся.Вопрос «
Что вы тут делаете?» был совершенно излишним. Очевидно, скачковый корабль, доставивший его родителей, вышел на орбиту рано, и, отложив прибытие большей части своей свиты на завтра, сами они отправились прямо домой, желая провести ночь в собственной постели. Как он там репетировал эту жизненно важную, решающую встречу, а? – Мать, Отец, позвольте мне представить…
она уходит!
Катерина скользнула сквозь сумрак к воротам, воспользовавшись тем, что из вестибюля на улицу вышла еще одна компания, отвлекшая внимание вновь прибывших. Куделки скорее всего пришли к разумному выводу, что вечеринка закончена, и решили сняться с места всей семьей, однако завязавшийся между ними резкий спор, пожалуй, стоило бы отложить до дома. Протесты Карин перекрывал голос коммодора: – Сейчас ты
пойдешьдомой. Ты здесь и минуты лишней не останешься.
– Я
должнавернуться. Я здесь
работаю.
– Больше не работаешь…
Встревоженный голос Марка настойчиво убеждал, – Прошу вас, сэр, коммодор, госпожа Куделка – Карин не виновата…
– Вы меня не остановите! – протестовала Карин.
Спорящие выбрались из вестибюля на улицу, и взгляд коммодора Куделки упал на вернувшихся хозяев дома.
– Ха – Эйрел! – прорычал он. – Вы понимаете, до чего дошел ваш сын?
Граф моргнул. – Который из двух? – мягко переспросил он.
Словно луч света упал на лицо Марка при этих словах. Даже в хаосе своих катящихся в пропасть надежд Майлз был рад увидеть, какое благоговейное выражение промелькнуло в этом момент на заплывшем жиром лице брата.
Ох, братишка. Да. Вот почему многие так преданы этому человеку…
Оливия потянула мать за рукав. – Мама, – торопливо прошептала она, – можно я поеду к Тасии домой?
– Да, милая, это, наверное, хорошая мысль, – сказала Дру, явно загадывая вперед, – Майлз точно не знал, то ли она рассчитывала сократить численность возможных союзниц Карин в грядущем сражении, то ли планировала, как бы уменьшить шум.
Судя по их виду, Рене с Тасией были бы не прочь потихоньку скрыться под этим огневым прикрытием, однако лорд Доно, каким-то образом присоединившийся к их компании, задержался достаточно, чтобы успеть радостно заметить: –
Благодарюза столь незабываемый вечер, лорд Форкосиган. – Он радушно раскланялся с графом и графиней Форкосиган и двинулся вслед за Форбреттенами к их лимузину. Да уж, жаль, но операция нисколько не повлияла на отвратительную привычку Донны/Доно иронизировать…
– Кто это был? – спросил граф Форкосиган. – Он мне кого-то напоминает…
Из служебного входа в большой вестибюль выбрался Энрике; вид у него был обезумевший, жесткие волосы чуть ли не стояли дыбом. В одной руке он держал банку, в другой – нечто, что Майлз тут же окрестил
дерьмом на палочке: шпатель с комком ваты на конце, от которой исходил тошнотворно-сладкий запашок. Этой штукой он принялся водить вдоль плинтусов: – Сюда, жучки, жучочки…, – заунывно ворковал он. – Идите к папе, хорошие девочки… – Он помедлил, беспокойно вглядываясь под приставной стол. – Жучки-жучки…?
–
Теперь… происходящее просто взывает к разъяснениям, – пробормотал граф, уставившись на него не отводя глаз.
Где-то за воротами хлопнула дверь такси, послышалось стрекотание винта, и машина навсегда скрылась в ночи. Майлз замер, прислушавшись к звуку мотора, пока последний его отголосок не затих вдали.
– Пим! – Графине попалась на глаза новая жертва, и несколько раздраженным тоном она произнесла. – Я оставила тебя присматривать за Майлзом. Не мог бы ты объяснить мне эту сцену?
Наступила задумчивая пауза. С предельной честностью в голосе Пим ответил, – Нет, миледи.
– Спросите Марка, – безжалостно произнес Майлз. —– Он все объяснит. – Склонив голову, он двинулся вверх по лестнице.
– Ах ты, трусливая крыса…! – прошипел Марк ему вслед.
В холл неуверенно выбирались прочие гости.
Граф заботливо спросил: – Ты пьян, Майлз?
Майлз задержался на третьем шаге. – Еще нет, сэр, – ответил он, не оглянувшись. – До этого еще далеко. Проводи меня, Пим.
Он направился в свои комнаты – и навстречу забвению.
Разговор о свадьбе Грегора и Лаисы дал Майлзу повод рассказать милый, легкий, забавный анекдот о том, как ему пришлось получить и привезти в столицу подарок от подданных своего Округа к императорскому бракосочетанию: это оказалась выполненная в натуральную величину скульптура партизана верхом на лошади, сделанная из кленового сахара. Наконец-то легкая улыбка Катерины была адресована ему, а не какому-то другому мужчине. Он выстроил в уме наводящий вопрос о садах, который подбодрил бы ее; несомненно, она могла бы блистать в обществе, если бы только непринужденно себя вела. Он ощутил мимолетное сожаление, что не предупредил леди Элис об этом маневре заранее – так все выглядело бы более изящно, – но первоначально предполагалось, что его тетя будет сидеть на другом месте…
Майлз затянул паузу чуть дольше, чем следовало. Добродушно перехватив инициативу, Иллиан обратился к Катерине.
– Кстати о свадьбах, госпожа Форсуассон; как долго Майлз ухаживал за вами? Вы все же вознаградили его свиданием? Лично я думаю, вам стоило поводить его за нос и заставить потрудиться.
Струя холода хлынула во внутренности Майлза. Элис прикусила губу. Даже
Галенивздрогнул.
Оливия в замешательстве огляделась. – Я думала, мы не будем об этом упоминать…
Сидящий рядом Ку пробормотал, – Ш-ш, милая.
Лорд Доно повернулся к Оливии и спросил, с типично форратьеровской злорадной наивностью: – А о чем нам не нужно было упоминать?
– … о, но раз это сказал капитан Иллиан, все в порядке, – закончила она.
Умственные способности капитана Иллиана пострадали в прошлом году, подумал Майлз.
Он сам не в порядке. Это единственное, что можно про него точно сказать…
Оливия встретилась с Майлзом взглядом. – А может быть…
»… нет»,безмолвно завершил он ее фразу.
Лицо Катерины, еще пару мгновений назад живое и удивленное, преобразилось в мраморную скульптуру. Превращение, пусть не мгновенное, но безжалостное, неумолимое, словно природная катастрофа. Тяжесть, упавшая на сердце Майлза, была сокрушительна.
Я – Пигмалион наоборот; превращаю живых женщин в белый камень… Ему был знаком этот безрадостный, опустошенный взгляд; одним жутким днем на Комарре он уже видел такое выражение на ее прекрасном лице и надеялся, что это никогда больше не повторится.
Но пьяная паника Майлза не дала ему упасть духом.
Я не могу позволить себе ее потерять, не могу, не могу.Так действуй не задумываясь, блефуй – подобным образом ты уже выигрывал сражения.
– Да, а-а, э-э, в общем, ну, так, это мне напомнило, госпожа Форсуассон, я собирался спросить Вас – Вы выйдете за меня замуж?
Над столом повисла мертвая тишина.
Сперва Катерина вообще никак не отреагировала. На мгновение Майлзу показалось, что она будто бы и не слышала его слов, и он почти поддался убийственному искушению повторить сказанное погромче. Тетя Элис закрыла лицо руками. Майлз ощущал, как его застывшая улыбка выцветает и сползает с лица.
Нет, нет. Что я должен был сказать – что я хотел сказать… попросить передать мне жучиное масло? Слишком поздно…
Она с видимым усилием сглотнула и заговорила. Слова по одному срывались с ее губ, словно ледяные осколки. – Как странно. А я-то полагала, Вы интересовались садами. По крайней мере, Вы мне так сказали.
Вы лгали мне, повисло в воздухе между ними, невысказанное, но оглушающе громкое.
Так завопи. Закричи. Швырни что-нибудь. Протопчись по мне туда-сюда, это будет нормально, это правильная боль – я это приму…
Катерина перевела дыхание, и душа Майлз в надежде воспарила вверх… но она просто отодвинула стул, накрыла салфеткой свою тарелку с недоеденным десертом, развернулась и пошла к другому концу стола. Возле стула госпожи Фортиц она остановилась лишь на мгновение, достаточное, чтобы наклониться к ней и тихо проговорить: – Тетя Фортиц, увидимся дома.
– Но дорогая, с тобой все будет в порядке…? – нет, реплика госпожи Фортиц была адресована уже пустому месту. Чем ближе к двери была Катерина, тем больше она ускоряла шаг, пока почти совсем не побежала. Госпожа Фортиц обернулась к Майлзу с непроизвольным жестом «
как вы можете»или, возможно, – «
как ты это мог сделать, идиот».
Все, что осталось у тебя в жизни, сейчас скроется за этой дверью.Сделай же что-нибудь. Майлз сорвался с места, с громким стуком опрокинув стул: – Катерина, подождите, нам нужно поговорить…
Он не перешел на бег, пока не оказался за дверью, и задержался лишь затем, чтобы захлопнуть ее – и еще пару последующих – за собой, отгородившись от всего званого ужина. Он догнал ее уже во входном вестибюле – она пыталась открыть дверь и потерпела неудачу; дверь была, разумеется, блокирована системой безопасности.
– Катерина, подождите, выслушайте меня, я могу объяснить, – выпалил он на одном дыхании.
Она перевела на него неверящий пристальный взгляд – так же она могла смотреть на масляного жука в цветах Форкосиганов, только обнаруженным ею в собственной тарелке с супом.
– Мне нужно поговорить с вами. Вам надо поговорить со мной, – отчаянно потребовал он.
– Действительно, – произнесла она после мгновенной паузы, побелев до самых губ. – Мне нужно кое-что сказать. Лорд Форкосиган, я отказываюсь от должности вашего паркового дизайнера. С этого момента вы больше не мой работодатель. Завтра я пришлю вам проекты и схему размещения посадок, чтобы вы могли передать их моему преемнику.
– Зачем мне они?!
– Если вам действительно был нужен от меня сад, тогда в них содержится все, что вам нужно. Ведь так?
Он проверил варианты ответов, которые вертелись у него на языке. Сказать
дазначило в действительности уклониться от истины.
Такобозначало нет. Минуточку…
– Разве я не мог жаждать получить и то, и другое? – с надеждой предположил он. Он продолжил с возрастающей энергией, – Я не лгал Вам. Я только не говорил всего, что думал, потому что, черт возьми, Вы были еще не готовы выслушать эти слова, потому что Вы и наполовину не излечились от тех десяти лет, которые провели с этим ослом Тьеном, и мне это было видно, и Вам самой, и даже Вашей тете Фортиц, и
это– правда.
Она резко дернула головой – удар попал точно в цель, – но лишь произнесла абсолютно ровным голосом: – Пожалуйста, теперь откройте Вашу дверь, лорд Форкосиган.
– Подождите, послушайте…
– Вы уже достаточно манипулировали мной, – сказала она. – Вы играли на моем… моем тщеславии --
– Не на тщеславии, – возразил он. – Умении, гордости, энергии – любой мог видеть, что Вам нужны только свобода действий, только благоприятная возможность…
– Вы
привыклипоступать по-своему, правда, лорд Форкосиган? Любым доступным Вам способом. – Теперь ее голос звучал до ужаса бесстрастно. – Вот так заманить меня в ловушку на глазах у всех.
– Это был несчастный случай. Понимаете, Иллиану не сказали, и…
– А всем остальным – сказали? Да Вы еще
хуже, чем Формонкриф! С тем же успехом я могла бы принять
егопредложение!
– А? Что же Алексей… я имею в виду, нет, но, но… я хочу исполнить любое Ваше желание, Катерина, чего бы Вы ни хотели. Что бы Вам ни было нужно. Что бы это ни было.
– Вы не можете подарить мне мою собственную душу, – ее сосредоточенный взгляд был обращен не на него, а внутрь ее самой, к веренице воспоминаний, которую он не мог даже вообразить себе. – Сад мог бы быть
моимподарком. Вы и его отобрали.
Ее последние слова оборвали поток его бессвязного бормотания. Что? Стоп, вот теперь они наткнулись на что-то почти неуловимое, но жизненно важное…
Во дворе перед парадным входом затормозил большой лимузин. На сегодня больше гостей не намечалось; да и как они миновали охрану СБ на въезде, не известив Пима? Черт возьми,
сейчасим не нужны никакие помехи в разговоре, она ведь только-только начала раскрываться, или, по крайней мере, открывать огонь…
Не успел он додумать эту мысль, как в вестибюль через боковую дверь с шумом ворвался Пим. – Простите, м'лорд… извините за это вторжение, но…
–
Пим, – голос Катерины почти срывался на крик, ломался, не давая прорваться набегающим слезам. –
Откройте эту проклятую дверь и выпустите меня.
–
Да, миледи! – Пим вытянулся по стойке 'смирно', его рука легла на клавиатуру охранной системы.
Двери распахнулись. Катерина вслепую, склонив голову, рванулась вперед и врезалась в грудь вздрогнувшего от удивления коренастого седого мужчины в красочной рубашке и непрезентабельных поношенных черных брюках. Катерина отскочила от него – но этот совсем неизвестный ей человек быстро поймал ее за руки. – В чем же дело…? – спросила подошедшая к ним женщина – высокая, с забранными в узел рыжими с проседью волосами, в помятой дорожной одежде и имевшая уставший вид.
– Извините, мисс… с вами все в порядке? – пророкотал седой мужчина резким баритоном. Он кинул пронзительный взгляд на Майлза, который, шатаясь, выбрался наружу из освещенного холла вслед за Катериной.
– Нет, – выдохнула она. – Мне нужно… я хочу взять такси, пожалуйста.
– Катерина, нет, подождите, – тяжело выдохнул Майлз.
– Я хочу взять такси
прямо сейчас.
– Охранник на въезде будет рад вызвать вам такси, – успокоила ее рыжеволосая женщина. Графиня Корделия Форкосиган, вице-королева Сергияра, Мать – пронзила своего задыхающегося сына еще более грозным взглядом. – Вы здесь в безопасности. Майлз, зачем ты пристаешь к этой молодой леди? – спросила она и с некоторым сомнением добавила, – Мы мешаем твоим делам или ты развлекаешься?
Майлз имел тридцатилетний опыт общения со своими родными, и ему не составляло труда расшифровать этот телеграфный стиль как серьезный вопрос «
Не попали ли мы в разгар безрезультатного официального допроса, учиненного Лордом Аудитором, или это снова твои личные выкрутасы?» Бог знает, как могла перевести для себя эту фразу Катерина. Только заметим: если Катерина больше не станет с ним разговаривать, как сможет он объяснить ей специфическое бетанское чувство юмора графини?
– Мой званый ужин, – проскрипел Майлз. – Он только что потерпел крушение. –
И затонул. Боюсь, никто не спасся.Вопрос «
Что вы тут делаете?» был совершенно излишним. Очевидно, скачковый корабль, доставивший его родителей, вышел на орбиту рано, и, отложив прибытие большей части своей свиты на завтра, сами они отправились прямо домой, желая провести ночь в собственной постели. Как он там репетировал эту жизненно важную, решающую встречу, а? – Мать, Отец, позвольте мне представить…
она уходит!
Катерина скользнула сквозь сумрак к воротам, воспользовавшись тем, что из вестибюля на улицу вышла еще одна компания, отвлекшая внимание вновь прибывших. Куделки скорее всего пришли к разумному выводу, что вечеринка закончена, и решили сняться с места всей семьей, однако завязавшийся между ними резкий спор, пожалуй, стоило бы отложить до дома. Протесты Карин перекрывал голос коммодора: – Сейчас ты
пойдешьдомой. Ты здесь и минуты лишней не останешься.
– Я
должнавернуться. Я здесь
работаю.
– Больше не работаешь…
Встревоженный голос Марка настойчиво убеждал, – Прошу вас, сэр, коммодор, госпожа Куделка – Карин не виновата…
– Вы меня не остановите! – протестовала Карин.
Спорящие выбрались из вестибюля на улицу, и взгляд коммодора Куделки упал на вернувшихся хозяев дома.
– Ха – Эйрел! – прорычал он. – Вы понимаете, до чего дошел ваш сын?
Граф моргнул. – Который из двух? – мягко переспросил он.
Словно луч света упал на лицо Марка при этих словах. Даже в хаосе своих катящихся в пропасть надежд Майлз был рад увидеть, какое благоговейное выражение промелькнуло в этом момент на заплывшем жиром лице брата.
Ох, братишка. Да. Вот почему многие так преданы этому человеку…
Оливия потянула мать за рукав. – Мама, – торопливо прошептала она, – можно я поеду к Тасии домой?
– Да, милая, это, наверное, хорошая мысль, – сказала Дру, явно загадывая вперед, – Майлз точно не знал, то ли она рассчитывала сократить численность возможных союзниц Карин в грядущем сражении, то ли планировала, как бы уменьшить шум.
Судя по их виду, Рене с Тасией были бы не прочь потихоньку скрыться под этим огневым прикрытием, однако лорд Доно, каким-то образом присоединившийся к их компании, задержался достаточно, чтобы успеть радостно заметить: –
Благодарюза столь незабываемый вечер, лорд Форкосиган. – Он радушно раскланялся с графом и графиней Форкосиган и двинулся вслед за Форбреттенами к их лимузину. Да уж, жаль, но операция нисколько не повлияла на отвратительную привычку Донны/Доно иронизировать…
– Кто это был? – спросил граф Форкосиган. – Он мне кого-то напоминает…
Из служебного входа в большой вестибюль выбрался Энрике; вид у него был обезумевший, жесткие волосы чуть ли не стояли дыбом. В одной руке он держал банку, в другой – нечто, что Майлз тут же окрестил
дерьмом на палочке: шпатель с комком ваты на конце, от которой исходил тошнотворно-сладкий запашок. Этой штукой он принялся водить вдоль плинтусов: – Сюда, жучки, жучочки…, – заунывно ворковал он. – Идите к папе, хорошие девочки… – Он помедлил, беспокойно вглядываясь под приставной стол. – Жучки-жучки…?
–
Теперь… происходящее просто взывает к разъяснениям, – пробормотал граф, уставившись на него не отводя глаз.
Где-то за воротами хлопнула дверь такси, послышалось стрекотание винта, и машина навсегда скрылась в ночи. Майлз замер, прислушавшись к звуку мотора, пока последний его отголосок не затих вдали.
– Пим! – Графине попалась на глаза новая жертва, и несколько раздраженным тоном она произнесла. – Я оставила тебя присматривать за Майлзом. Не мог бы ты объяснить мне эту сцену?
Наступила задумчивая пауза. С предельной честностью в голосе Пим ответил, – Нет, миледи.
– Спросите Марка, – безжалостно произнес Майлз. —– Он все объяснит. – Склонив голову, он двинулся вверх по лестнице.
– Ах ты, трусливая крыса…! – прошипел Марк ему вслед.
В холл неуверенно выбирались прочие гости.
Граф заботливо спросил: – Ты пьян, Майлз?
Майлз задержался на третьем шаге. – Еще нет, сэр, – ответил он, не оглянувшись. – До этого еще далеко. Проводи меня, Пим.
Он направился в свои комнаты – и навстречу забвению.
Глава 10
– Добрый день, Марк, – бодрящий голос графини Форкосиган пресек последние тщетные попытки Марка удержаться в бессознательном состоянии. Простонав, он стащил с лица подушку и открыл один мутный глаз.
Его язык были словно ватой обложен; он попробовал на вкус несколько разных ответов.
Графиня. Вице-королева. Мать.Как ни странно, но «
мать»казалось самым подходящим. – Добр… утр… мма…
Еще минуту она пристально на него глядела, потом, кивнув, сделала знак следовавшей за ней горничной. Девушка поставила на прикроватный столик поднос с чаем и с любопытством уставилась на Марка, испытавшего желание скрыться от нее под одеялом – хоть он вчера и лег спать почти не раздеваясь. Но стоило графине твердо сказать: – Спасибо, это все, – и горничная покорно выкатила свою тележку за дверь.
Графиня Форкосиган открыла занавески, отчего комнату залил слепящий свет, и подвинула стул. – Чаю? – спросила она и, не дожидаясь ответа, наполнила кружку.
– Думаю, да, – Марк с трудом сел прямо и пристроил подушку так, чтобы можно было взять кружку и не пролить. Чай – крепкий, темный, со сливками, именно как он любил – обжег его наполненный клеем рот.
Графиня зачем-то потыкала пальцем в громоздящиеся на столике пустые банки из-под жучиного масла. Возможно, пересчитывая их, – потому что она поморщилась. – Не думаю, что ты захочешь позавтракать.
– Нет. Спасибо. – Хотя мучительная боль в желудке успокоилась. От чая ему действительно полегчало.
– Вот и твой брат тоже. Майлз в последнее время решил, что должен следовать форским традициям, и, видимо, поэтому
онискал забвения в вине. И нашел, если верить Пиму. Пусть теперь получит свое грандиозное похмелье без каких-либо наших комментариев…
– Ох. –
Этому сыну повезло.
– Ну, в конце концов ему придется выбраться из своих комнат. Хотя Эйрел сказал, что до вечера его искать не стоит. – Графиня Форкосиган налила чая и себе и размешала в кружке сливки. – Леди Элис выражала крайнее недовольство Майлзом, покинувшим поле боя прежде, чем все гости разошлись. Она считает это постыдно дурными манерами с его стороны.
– Это было просто бойней. –
Как оказалось, они все выжили. К сожалению.Марк промочил горло еще одним глотком. – А что произошло после… после того, как уехали Куделки? – Майлз катапультировался заблаговременно; мужество Марка было сломлено в тот момент, когда коммодор потерял самообладание и обозвал мать графини «
проклятой бетанской сводницей»,а Карин бросилась вон из дверей со словами, что предпочтет отправиться пешком – хоть домой, хоть на край света – но ни метра не проедет в машине вместе с парой таких безнадежно невоспитанных, темных, невежественных
дикарей–барраярцев. Марк сбежал в спальню, захватив с собой кучу коробок с маслом и ложку, и запер дверь; Обжора и Рева сделали все, чтобы успокоить его потрясенные нервы.
Регрессия в состоянии стресса – вот как бы, несомненно, определил происходящее его врач. Он испытывал отвращение, смешанное с ликованием, чувствуя, что не несет ответственности за собственное тело. Но позволить Обжоре дойти до предела – это одновременно значило преграить путь гораздо более опасному
Другому. Дурной знак – он перестал называть Убийцу по имени… Ему удалось отключиться прежде, чем он лопнул, но не более того. Теперь он чувствовал себя измученным, а его голова была туманной и спокойной, как пейзаж после бури.
Графиня продолжала рассказывать: – У нас с Эйрелом состоялась весьма поучительная беседа с профессором Фортицем и его женой – да, у
этойженщины голова сидит на плечах как надо. Как жаль, что мы не познакомились с ней раньше. Потом они уехали присмотреть за своей племянницей, и у нас был еще более долгий разговор с Элис и Саймоном. – Она медленно отпила глоток. – Верно ли я понимаю, что моей невесткой могла бы стать именно та темноволосая молодая леди, что так быстро промчалась мимо нас вчера вечером?
– Думаю, теперь – не станет, – сказал Марк мрачно.
– Черт возьми. – графиня нахмурилась, глядя в чашку. – Майлз нам практически ничего о ней не рассказывал в своих, если можно так выразиться,
кратких сводках, посылаемых на Сергияр. Знай я хотя бы половину из того, что госпожа Фортиц рассказала мне потом, я бы сама ее перехватила.
– Я не виноват, что она убежала, – поспешил указать Марк. – Майлз совершенно самостоятельно открыл рот и сболтнул чего не следовало, вместо того чтобы вовремя прикусить язык. – Мгновение помолчав, он неохотно уступил, – Ну ладно, думаю, и Иллиан ему поспособствовал.
– Да. Саймон чуть не обезумел от расстройства, когда Элис ему все разъяснила. Он боялся, что ему сказали о великом секрете Майлза, а он просто забыл.
Яздорово сержусь на Майлза за то, что он таким образом его 'подставил'. – Опасные огоньки вспыхнули в ее глазах.
Марка проблемы Майлза интересовали куда меньше, чем его собственные. Он осторожно спросил: – А, э-э… Энрике уже нашел свою пропавшую королеву?
– В общем, нет, – графиня поерзала на стуле и смущенно посмотрела на него. – А как только Элис с Иллианом ушли, у меня был еще и хороший долгий разговор с доктором Боргосом. Он показал мне вашу лабораторию. Работа Карин, я-то понимаю. Я пообещала ему отменить приказ Майлза о расправе над его «девочками», и тогда он здорово успокоился. Я бы сказала, его исследования кажутся вполне здравыми.
– О, в том, что привлекает его внимание он просто блестящ. Но его интересы немного, гм, сужены.
Графиня пожала плечами. – Я прожила с одержимыми людьми лучшую часть своей жизни. Думаю, твой Энрике в эту компанию хорошо впишется.
– Так… ты уже встречалась с нашими масляными жуками?
– Да.
Она не казалась обеспокоенной.
Бетанка, знаете ли. Хорошо было бы, чтобы Майлз унаследовал от нее побольше черт характера.
– Гм… и граф их уже видел?
– По сути, да. Сегодня утром, проснувшись, мы обнаружили, что один из них ползает по нашему прикроватному столику.
Марк вздрогнул. – И что вы сделали?
– Накрыли его стаканом и так оставили – пусть их папочка его подберет. Еще один жук исследовал изнутри ботинок Эйрела – печально, но он не заметил жука прежде, чем обулся. Ну, этого мы потихоньку выкинули… вернее то, что от него осталось.
После обескураживающего молчания Марк с надеждой переспросил, – Но это была не королева, ведь так?
– Боюсь, не могу сказать. Он вроде бы была того же размера, что и первый.
– Хм, тогда нет. Королева была бы значительно больше.
Снова на какое-то время воцарилась тишина.
– Признаю, что в одном Ку прав, – произнесла наконец графиня. – Я несу некоторую ответственность за Карин. И за тебя. Я точно знала, какие возможности для выбора будут у вас на Колонии Бета. К счастью, включая и друг друга. – Она заколебалась. – Получить Карин Куделку в невестки было бы нам с Эйрелом очень приятно – в этом ты можешь не сомневаться.
– Я по-другому никогда и не думал. Это следует понимать как вопрос, честные ли у меня намерения?
– Я доверяю твоей чести, как в самом узком барраярском определении, так и в более общем смысле, – спокойно сказала графиня.
Марк вздохнул.
– Как бы то ни было, не думаю, что коммодор и госпожа Куделка готовы принять меня с той же радостью.
– Ты –
Форкосиган.
– Клон. Подделка. Дешевая джексонианская копия. –
И к тому же псих.
– Чертовски дорогая джексонианская копия.
– Ха, – согласился Марк мрачно.
Она покачала головой и грустно улыбнулась. – Марк, я больше всего хочу помочь вам с Карин достичь ваших целей, какие бы препятствия не стояли у вас на пути. Но вам надо хотя бы намекнуть мне, чего же вы хотите.
Будь осторожен, давая этой женщине цель. Это было все равно, что бить из лазерной пушки по воробьям. Марк с затаенным смятением уставился на свои короткие, пухлые руки. Надежда, и ее спутник, страх, снова смешались в его сердце. – Я хочу… все, чего хочет Карин. На Бете я думал, что знаю. Как только мы вернулись сюда, все так запуталось.
– Культурный конфликт?
– Не просто культурный конфликт, хотя отчасти – да. – Марк подбирал слова, пытаясь четко сформулировать свое ощущение
цельностиКарин. – Я думаю… думаю, ей нужно
время.Время, чтобы стать собой, чтобы осознать, где она и кто. Согласиться на ту или иную роль не наспех, не в паническом бегстве, а перебрав все оставшиеся у нее возможности.
Жена– это практически единственная роль, единственный образ жизни, который здесь принят. Она говорит, что Барраяр хочет запереть ее в клетку.
Графиня согласно кивнула. – Возможно, она мудрее, чем думает.
Он грустно продолжал. – С другой стороны, возможно, там, на Бете, я был ее тайным пороком. А здесь ей со мной жутко неудобно. Может, она бы хотела, чтобы я просто смылся и оставил ее в покое.
Графиня приподняла бровь.
– Вчера вечером мне так не показалось. Ку и Дру пришлось просто силой выдирать ее ногти из нашего дверного косяка.
Марк слегка просветлел. – Да, это точно.
– И как изменились твои планы за целый год жизни на Бете? Помимо того, что ты теперь рассматриваешь сокровенные желания Карин как свои собственные.
– Совсем не изменились, – ответил он медленно. – Может быть, отточились. Сфокусировались. Преобразовались… За время лечения я достиг кое-чего, на что я никогда в жизни даже не надеялся. И это заставило меня задуматься – может, и все прочее не так уж невозможно.
Она подбадривающе кивнула.
– Школа… школа экономики была хорошей. Знаете, я действительно получил там реальные знания и умения. Я и вправду начинаю понимать, что делаю, а не просто все время притворяюсь. – Он искоса поглядел на нее. – Я не забыл Архипелаг Джексона. Я размышлял насчет обходных путей, которые позволили бы покончить с этими проклятыми мясниками, занимающимися клонированием. У Лилли Дюрона есть кое-какие идеи по медицинскому продлению жизни – альтернатива пересадке мозга в тело клона. Это безопаснее, почти так же эффективно
и дешевле. Отнять у них клиентов, разгромить их с точки зрения экономики, пусть даже физически я не могу до них достать. Все остатки наличности, какие я смог собрать, я вложил в группу Дюрона, на поддержание их исследований и развития. Если так пойдет и дальше, у меня в руках будет их контрольный пакет. – Он криво улыбнулся. – У меня по-прежнему есть желание владеть таким количеством денег, чтобы никто не мог иметь надо мной власти. И я начинаю видеть, как именно смогу их получить – не разом, а постепенно, крупицу за крупицей. Я, гм… не против положить начало новому сельскому хозяйству здесь, на Барраяре.
Его язык были словно ватой обложен; он попробовал на вкус несколько разных ответов.
Графиня. Вице-королева. Мать.Как ни странно, но «
мать»казалось самым подходящим. – Добр… утр… мма…
Еще минуту она пристально на него глядела, потом, кивнув, сделала знак следовавшей за ней горничной. Девушка поставила на прикроватный столик поднос с чаем и с любопытством уставилась на Марка, испытавшего желание скрыться от нее под одеялом – хоть он вчера и лег спать почти не раздеваясь. Но стоило графине твердо сказать: – Спасибо, это все, – и горничная покорно выкатила свою тележку за дверь.
Графиня Форкосиган открыла занавески, отчего комнату залил слепящий свет, и подвинула стул. – Чаю? – спросила она и, не дожидаясь ответа, наполнила кружку.
– Думаю, да, – Марк с трудом сел прямо и пристроил подушку так, чтобы можно было взять кружку и не пролить. Чай – крепкий, темный, со сливками, именно как он любил – обжег его наполненный клеем рот.
Графиня зачем-то потыкала пальцем в громоздящиеся на столике пустые банки из-под жучиного масла. Возможно, пересчитывая их, – потому что она поморщилась. – Не думаю, что ты захочешь позавтракать.
– Нет. Спасибо. – Хотя мучительная боль в желудке успокоилась. От чая ему действительно полегчало.
– Вот и твой брат тоже. Майлз в последнее время решил, что должен следовать форским традициям, и, видимо, поэтому
онискал забвения в вине. И нашел, если верить Пиму. Пусть теперь получит свое грандиозное похмелье без каких-либо наших комментариев…
– Ох. –
Этому сыну повезло.
– Ну, в конце концов ему придется выбраться из своих комнат. Хотя Эйрел сказал, что до вечера его искать не стоит. – Графиня Форкосиган налила чая и себе и размешала в кружке сливки. – Леди Элис выражала крайнее недовольство Майлзом, покинувшим поле боя прежде, чем все гости разошлись. Она считает это постыдно дурными манерами с его стороны.
– Это было просто бойней. –
Как оказалось, они все выжили. К сожалению.Марк промочил горло еще одним глотком. – А что произошло после… после того, как уехали Куделки? – Майлз катапультировался заблаговременно; мужество Марка было сломлено в тот момент, когда коммодор потерял самообладание и обозвал мать графини «
проклятой бетанской сводницей»,а Карин бросилась вон из дверей со словами, что предпочтет отправиться пешком – хоть домой, хоть на край света – но ни метра не проедет в машине вместе с парой таких безнадежно невоспитанных, темных, невежественных
дикарей–барраярцев. Марк сбежал в спальню, захватив с собой кучу коробок с маслом и ложку, и запер дверь; Обжора и Рева сделали все, чтобы успокоить его потрясенные нервы.
Регрессия в состоянии стресса – вот как бы, несомненно, определил происходящее его врач. Он испытывал отвращение, смешанное с ликованием, чувствуя, что не несет ответственности за собственное тело. Но позволить Обжоре дойти до предела – это одновременно значило преграить путь гораздо более опасному
Другому. Дурной знак – он перестал называть Убийцу по имени… Ему удалось отключиться прежде, чем он лопнул, но не более того. Теперь он чувствовал себя измученным, а его голова была туманной и спокойной, как пейзаж после бури.
Графиня продолжала рассказывать: – У нас с Эйрелом состоялась весьма поучительная беседа с профессором Фортицем и его женой – да, у
этойженщины голова сидит на плечах как надо. Как жаль, что мы не познакомились с ней раньше. Потом они уехали присмотреть за своей племянницей, и у нас был еще более долгий разговор с Элис и Саймоном. – Она медленно отпила глоток. – Верно ли я понимаю, что моей невесткой могла бы стать именно та темноволосая молодая леди, что так быстро промчалась мимо нас вчера вечером?
– Думаю, теперь – не станет, – сказал Марк мрачно.
– Черт возьми. – графиня нахмурилась, глядя в чашку. – Майлз нам практически ничего о ней не рассказывал в своих, если можно так выразиться,
кратких сводках, посылаемых на Сергияр. Знай я хотя бы половину из того, что госпожа Фортиц рассказала мне потом, я бы сама ее перехватила.
– Я не виноват, что она убежала, – поспешил указать Марк. – Майлз совершенно самостоятельно открыл рот и сболтнул чего не следовало, вместо того чтобы вовремя прикусить язык. – Мгновение помолчав, он неохотно уступил, – Ну ладно, думаю, и Иллиан ему поспособствовал.
– Да. Саймон чуть не обезумел от расстройства, когда Элис ему все разъяснила. Он боялся, что ему сказали о великом секрете Майлза, а он просто забыл.
Яздорово сержусь на Майлза за то, что он таким образом его 'подставил'. – Опасные огоньки вспыхнули в ее глазах.
Марка проблемы Майлза интересовали куда меньше, чем его собственные. Он осторожно спросил: – А, э-э… Энрике уже нашел свою пропавшую королеву?
– В общем, нет, – графиня поерзала на стуле и смущенно посмотрела на него. – А как только Элис с Иллианом ушли, у меня был еще и хороший долгий разговор с доктором Боргосом. Он показал мне вашу лабораторию. Работа Карин, я-то понимаю. Я пообещала ему отменить приказ Майлза о расправе над его «девочками», и тогда он здорово успокоился. Я бы сказала, его исследования кажутся вполне здравыми.
– О, в том, что привлекает его внимание он просто блестящ. Но его интересы немного, гм, сужены.
Графиня пожала плечами. – Я прожила с одержимыми людьми лучшую часть своей жизни. Думаю, твой Энрике в эту компанию хорошо впишется.
– Так… ты уже встречалась с нашими масляными жуками?
– Да.
Она не казалась обеспокоенной.
Бетанка, знаете ли. Хорошо было бы, чтобы Майлз унаследовал от нее побольше черт характера.
– Гм… и граф их уже видел?
– По сути, да. Сегодня утром, проснувшись, мы обнаружили, что один из них ползает по нашему прикроватному столику.
Марк вздрогнул. – И что вы сделали?
– Накрыли его стаканом и так оставили – пусть их папочка его подберет. Еще один жук исследовал изнутри ботинок Эйрела – печально, но он не заметил жука прежде, чем обулся. Ну, этого мы потихоньку выкинули… вернее то, что от него осталось.
После обескураживающего молчания Марк с надеждой переспросил, – Но это была не королева, ведь так?
– Боюсь, не могу сказать. Он вроде бы была того же размера, что и первый.
– Хм, тогда нет. Королева была бы значительно больше.
Снова на какое-то время воцарилась тишина.
– Признаю, что в одном Ку прав, – произнесла наконец графиня. – Я несу некоторую ответственность за Карин. И за тебя. Я точно знала, какие возможности для выбора будут у вас на Колонии Бета. К счастью, включая и друг друга. – Она заколебалась. – Получить Карин Куделку в невестки было бы нам с Эйрелом очень приятно – в этом ты можешь не сомневаться.
– Я по-другому никогда и не думал. Это следует понимать как вопрос, честные ли у меня намерения?
– Я доверяю твоей чести, как в самом узком барраярском определении, так и в более общем смысле, – спокойно сказала графиня.
Марк вздохнул.
– Как бы то ни было, не думаю, что коммодор и госпожа Куделка готовы принять меня с той же радостью.
– Ты –
Форкосиган.
– Клон. Подделка. Дешевая джексонианская копия. –
И к тому же псих.
– Чертовски дорогая джексонианская копия.
– Ха, – согласился Марк мрачно.
Она покачала головой и грустно улыбнулась. – Марк, я больше всего хочу помочь вам с Карин достичь ваших целей, какие бы препятствия не стояли у вас на пути. Но вам надо хотя бы намекнуть мне, чего же вы хотите.
Будь осторожен, давая этой женщине цель. Это было все равно, что бить из лазерной пушки по воробьям. Марк с затаенным смятением уставился на свои короткие, пухлые руки. Надежда, и ее спутник, страх, снова смешались в его сердце. – Я хочу… все, чего хочет Карин. На Бете я думал, что знаю. Как только мы вернулись сюда, все так запуталось.
– Культурный конфликт?
– Не просто культурный конфликт, хотя отчасти – да. – Марк подбирал слова, пытаясь четко сформулировать свое ощущение
цельностиКарин. – Я думаю… думаю, ей нужно
время.Время, чтобы стать собой, чтобы осознать, где она и кто. Согласиться на ту или иную роль не наспех, не в паническом бегстве, а перебрав все оставшиеся у нее возможности.
Жена– это практически единственная роль, единственный образ жизни, который здесь принят. Она говорит, что Барраяр хочет запереть ее в клетку.
Графиня согласно кивнула. – Возможно, она мудрее, чем думает.
Он грустно продолжал. – С другой стороны, возможно, там, на Бете, я был ее тайным пороком. А здесь ей со мной жутко неудобно. Может, она бы хотела, чтобы я просто смылся и оставил ее в покое.
Графиня приподняла бровь.
– Вчера вечером мне так не показалось. Ку и Дру пришлось просто силой выдирать ее ногти из нашего дверного косяка.
Марк слегка просветлел. – Да, это точно.
– И как изменились твои планы за целый год жизни на Бете? Помимо того, что ты теперь рассматриваешь сокровенные желания Карин как свои собственные.
– Совсем не изменились, – ответил он медленно. – Может быть, отточились. Сфокусировались. Преобразовались… За время лечения я достиг кое-чего, на что я никогда в жизни даже не надеялся. И это заставило меня задуматься – может, и все прочее не так уж невозможно.
Она подбадривающе кивнула.
– Школа… школа экономики была хорошей. Знаете, я действительно получил там реальные знания и умения. Я и вправду начинаю понимать, что делаю, а не просто все время притворяюсь. – Он искоса поглядел на нее. – Я не забыл Архипелаг Джексона. Я размышлял насчет обходных путей, которые позволили бы покончить с этими проклятыми мясниками, занимающимися клонированием. У Лилли Дюрона есть кое-какие идеи по медицинскому продлению жизни – альтернатива пересадке мозга в тело клона. Это безопаснее, почти так же эффективно
и дешевле. Отнять у них клиентов, разгромить их с точки зрения экономики, пусть даже физически я не могу до них достать. Все остатки наличности, какие я смог собрать, я вложил в группу Дюрона, на поддержание их исследований и развития. Если так пойдет и дальше, у меня в руках будет их контрольный пакет. – Он криво улыбнулся. – У меня по-прежнему есть желание владеть таким количеством денег, чтобы никто не мог иметь надо мной власти. И я начинаю видеть, как именно смогу их получить – не разом, а постепенно, крупицу за крупицей. Я, гм… не против положить начало новому сельскому хозяйству здесь, на Барраяре.