Страница:
Венгерович 2. Насколько это возможно для человека, всей душой
ненавидящего пошлость, тунеядство, фиглярство...
Платонов (вздыхает). Давно уж я не слыхал таких речей... Что-то
слышится родное в звонких песнях ямщика!.. И я когда-то был мастером
рассыпаться... Только, к сожалению, все это фразы... Милые фразы, но только
фразы... Чуточку бы искренности... Фальшивые звуки ужасно действуют на
непривычное ухо...
Венгерович 2. Не прекратить ли нам этот разговор?
Платонов. Для чего? Нас охотно слушают, да и мы еще не успели надоесть
друг другу... Давайте еще побеседуем в том же духе...
Вбегает Василий за ним Осип.
ЯВЛЕНИЕ XV
Те же и Осип.
Осип (входит). Кгм... Честь имею и удовольствие поздравить ваше
превосходительство с приездом...
Пауза.
Желаю вас всего того, что вы от бога желаете.
Смех.
Платонов. Кого вижу?! Чертов кум! Самый страшный из людей! Ужаснейший
из смертных!
Анна Петровна. Скажите, пожалуйста! Вас недоставало! Зачем пришел?
Осип. Поздравить.
Анна Петровна. Очень нужно! Проваливай!
Платонов. Ты ли это, во тьму ночей и в свет дня вселяющий грозный ужас?
Давно уж я не видел тебя, человекоубийца, шестьсот шестьдесят шесть! Ну,
приятель? Распространись о чем-нибудь! Вонмем великому Осипу!
Осип (кланяется). С приездом, ваше превосходительство! Сергею Павлычу!
С браком с законным! Дай бог, чтоб все... что касательно семейства выходило
лучше... всего! Дай бог!
Войницев. Спасибо! (Софье Егоровне.) Это, Софи, рекомендую тебе, наше
войницевское пугало!
Анна Петровна. Не держите его, Платонов! Пусть уходит! Я на него
сердита. (Осипу.) Скажешь на кухне, чтобы тебе дали пообедать... Экие ведь
какие зверские глаза! Много за зиму нашего леса накрал?
Осин (смеется). Деревца три-четыре...
Смех.
Анна Петровна (смеется). Врешь, больше! У него и цепочка есть! Скажите!
Это золотая цепочка? Позвольте узнать, который час?
Осип (смотрит на стенные часы). Двадцать две минуты второго...
Позвольте мне вашу ручку поцеловать!
Анна Петровна (подносит к его губам руку). На, целуй...
Осип (целует руку). Очень вам благодарен, ваши превосходительство, за
ваше сочувствие! (Кланяется.) Что вы за меня держитесь, Михаил Васильич!
Платонов. Боюсь, чтобы ты не ушел. Люблю тебя, милый! Какой молодец,
черт тебя задери совсем! Каким это образом, мудрый, тебя угораздило попасть
сюда?
Осип. За дураком гнался, за Василием, да и зашел кстати.
Платонов. Умный гнался за дураком, а не наоборот! Честь имею, господа,
представить! Интереснейший субъект! Одно из интереснейших кровожадных
животных современного зоологического музея! (Поворачивает Осипа на все
стороны). Известен всем и каждому как Осип, конокрад, чужеяд, человекоубийца
и вор. Родился в Войницевке, грабил и убивал в Войницевке и пропадет в той
же Войницевке!
Смех.
Осип (смеется). Чудной вы человек, Михаил Васильич!
Трилецкий (рассматривает Осина). Чем занимаешься, любезный?
Осип. Воровством.
Трилецкий. Гм... Приятное занятие... Какой же ты, однако, циник!
Осип. Что значит циник?
Трилецкий. Циник слово греческое, в переводе на твой язык значущее:
свинья, желающая, чтобы весь свет знал, что она свинья.
Платонов. Он улыбается, боги! Что это за улыбка! А лицо-то, лицо! В
этом лице сто пудов железа! Не скоро разобьешь его о камень! (Подводит его к
зеркалу.) Посмотри-ка, чудовище! Видишь? И ты не удивляешься?
Осип. Самый обыкновенный человек! Даже хуже...
Платонов. Будто бы? А не богатырь? Не Илья Муромец? (Хлопает его по
плечу.) О храбрый, победоносный росс! Что мы теперь значим с тобой? Шляемся
из угла в угол мелкими людишками, чужеядами, места своего не знаем... Нам бы
с тобой пустыню с витязями, нам бы с тобой богатырей с стопудовыми головами,
с шипом, с посвистом! Уколотил бы Соловья Разбойника? А?
Осип. А кто ж его знает!
Платонов. Уколотил бы! Ведь у тебя силища! Это не мускулы, а канаты!
Кстати, отчего ты не на каторге?
Анна Петровна. Кончите, Платонов! Право, надоело.
Платонов. Ты сидел хоть раз в остроге, Осип?
Осип. Случается... Каждую зиму сижу.
Платонов. Так и следует... В лесу холодно - иди в острог. Но отчего же
ты не на каторге?
Осип. Не знаю... Пустите, Михаил Васильич!
Платонов. Ты не от мира сего? Ты вне времени и пространства? Ты вне
обычаев и закона?
Осип. Позвольте-с... В законе написано, что только тогда пойдешь в
Сибирь, когда на тебя обстоятельно докажут или на месте преступления
поймают... Всякому, положим, известно, что я, положим, вор да разбойник
(смеется), да не всякий доказать это может... Гм... Не смел нонче народ
стал, глуп, неумный то есть... Боится всего... Ну и доказать боится...
Выслать бы мог, да законов не понимает... Все ему страшно... Осел нонче
народ стал, одним словом... Все норовит исподтишка, артелью... Пакостный
народ, плевый... Невежество... И обижать такой народ не жалко...
Платонов. Как он важно рассуждает, подлец! Своим умом дошел,
отвратительное животное! И он ведь на основании теорий... (Вздыхает.) Какая
гадость еще возможна в России!..
Осип. Не один я так рассуждаю, Михаил Васильич! Все нонче так
рассуждают. Да вот, например, хоть Абрам Абрамыч...
Платонов. Да, но и этот тоже внезаконный... Всяк знает, да не всяк
докажет.
Венгерович 1. Меня, полагаю, можно оставить и покое...
Платонов. Про него и толковать нечего... Это подобно твое; разница
только в том, что он умней тебя и счастлив, как аркадский пастушок. Ну и...
в глаза нельзя назвать, а тебя можно. Одного поля ягоды, но... Шестьдесят
кабаков, друг мой, шестьдесят кабаков, а у тебя и шестидесяти копеек нет!
Венгерович 1. Шестьдесят три кабака.
Платонов. Через год будет семьдесят три... Он благодеяния делает, обеды
дает, всеми уважаем, все перед ним шапку ломают, ну а ты... ты великий
человек, но... жить, брат, не умеешь! Но умеешь жить, вредный человек!
Венгерович 1. Вы начинаете фантазировать, Михаил Васильич! (Встает и
садится на другой стул.)
Платонов. На этой голове и громоотводов больше... Проживет преспокойно
еще столько же, сколько и жил, если не больше, и умрет... и умрет ведь
спокойно!
Анна Петровна. Перестаньте, Платонов!
Войницев. Помирней, Михаил Васильич! Осин, уходи отсюда! Своим
присутствием ты только раздражаешь платоновские инстинкты.
Венгерович 1. Ему хочется выгнать меня отсюда, но не удастся!
Платонов. Удастся! Не удастся, сам уйду.
Анна Петровна. Платонов, вы не перестанете? Вы не распространяйтесь, а
прямо говорите: перестанете или нет?
Саша. Замолчи, ради бога! (Тихо.) Неприлично! Ты меня срамишь!
Платонов (Осипу). Проваливай! От души желаю тебе скорейшего
исчезновения!
Осип. У Марфы Петровны есть попугайчик, который всех людей да собак
называет дураками, а как завидит коршуна или Абрама Абрамыча, то и кричит:
"Ах ты, проклятый!" (Хохочет.) Прощайте-с! (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ XVI
Те же без Осипа.
Венгерович 1. Кто бы, да не вы, молодой позволяли себе читать мне
мораль и еще в такой форме. Я гражданин и, скажу правду, полезный
гражданин... Я отец, а вы кто? Кто вы, молодой человек? Извините, хлыщ,
промотавшийся помещик, взявший в свои руки святое дело, на которое вы не
имеете ни малейшего права, как испорченный человек...
Платонов. Гражданин... Если вы гражданин, то это очень нехорошее слово!
Ругательное слово!
Анна Петровна. Он не перестанет! Платонов зачем отравлять нам день
своим резонерством? Зачем говорить лишнее? И имеете ли вы право?
Трилецкий. Не покойно живется с этими справедливейшими и честнейшими...
Всюду вмешиваются, и у них дело, все до них касается...
Глагольев 1. Начали, господа, о здравии, а оканчиваете за упокой...
Анна Петровна. Не следует, Платонов, забывать, того, что если гости
бранятся, то хозяева чувствуют себя очень неловко...
Войницев. Это справедливо, а посему с этой же минуты всеобщее тссс...
Мир, согласие и тишина!
Венгерович 1. Не дает и минуты покоя! Что я ему сделал? Это
шарлатанство!
Войницев. Тссс...
Трилецкий. Пусть себе бранятся! Нам же веселей.
Пауза.
Платонов. Как поглядишь вокруг себя, да подумаешь серьезно, в обморок
падаешь!.. И что хуже всего, так это то, что все мало-мальски честное,
сносное молчит, мертвецки молчит, только смотрит... Все смотрит на него с
боязнью, все кланяется до земли этому ожиревшему, позолоченному выскочке,
все обязано ему от головы до пяток! Честь в трубу вылетела!
Анна Петровна. Успокойтесь, Платонов! Вы начинаете прошлогоднюю
историю, а я не выношу этого!
Платонов (пьет воду). Ладно. (Садится.)
Венгерович 1. Ладно.
Пауза.
Щербук. Мученик я, друзья мои, мученик!
Анна Петровна. Что там еще?
Щербук. Горе мне, друзья мои! Лучше в гробу лежать, чем с женою ехидною
жить! Опять материя была! Чуть не убила меня неделю тому назад со своим
дьяволом, рыжим Дон-Жуаном. Сплю я себе на дворе под яблонькой, сны вкушаю,
на прошлые картины во сне с завистью поглядываю... (Вздыхает.) Вдруг...
Вдруг как шарахнет меня кто-то по голове моей! Господи! Конец, думаю,
пришел! Землетрясение, борьба стихий, потоп, дождь огненный... Открываю
глаза, а передо мной рыжий... Схватил меня рыжий за бока, да как даст со
всего размаху по этим местам, а потом шлеп меня о землю! Подскочила лютая...
Схватила меня за мою невинную бороду (хватает себя за бороду), а тут не
пообедаешь! (Бьет себя по лысине). Чуть не убили... Думал, что богу душу
отдам...
Анна Петровна. Вы преувеличиваете, Павел Петрович...
Щербук. Старуха ведь, старей всех на свете, ни кожи, ни рожи у старой
кочерги, а туда же... любовь! Ах ты, ведьма! А рыжему это и на руку... Ему
денежки нужны мои, а любовь ее ему не нужна...
Яков входит и подает Анне Петровне визитную карточку.
Войницев. От кого это?
Анна Петровна. Перестаньте, Павел Петрович! (Читает.) "Comte
Glagolief"111 "Граф Глагольев" (франц.)1. К чему эти церемонии? Пожалуйста,
проси! (Глагольеву 1.) Ваш сын, Порфирий Семеныч!
Глагольев 1. Мой сын?! Откуда он мог взяться? Он же за границей!
Входит Глагольев 2.
ЯВЛЕНИЕ XVII
Те же и Глагольев 2.
Анна Петровна. Кирилл Порфирьич! Как это любезно!
Глагольев 1 (встает). Ты, Кирилл... приехлал? (Садится.)
Глагольев 2. Здравствуйте, mesdames! Платонову, Венгеровичу,
Трелецкому... И чудак Платонов здесь... Салют, почет и уважение! Ужасно
жарко в России... Прямо из Парижа! Прямехонько из французской земли! Ф-ф...
Не верите? Честное и благородное слово! Домой только чемодан завез... Ну, да
и Париж же, господа! Вот город!
Войницев. Садитесь, французский человек!
Глагольев 2. Нет, нет, нет... Я не в гости приехал, я так только... Мне
одного только отца нужно видеть... (Отцу.) Ты что же это, послушай?
Глагольев 1. Что такое?
Глагольев 2. Ты ссориться хочешь? Ты зачем не присылал мне денег, когда
я просил, а?
Глагольев 1. Дома об этом потолкуем.
Глагольев 2. Почему ты не присылал мне денег? Ты смеешься? Тебе все
шутки? Ты шутишь? Господа, можно за границей жить без денег?
Анна Петровна. Как вам жилось в Париже? Вы сядьте, Кирилл Порфирьич!
Глагольев 2. По его милости я воротился с одной только зубочисткой! Я
послал ему из Парижа тридцать пять телеграмм! Почему ты не присылал мне
денег, я тебя спрашиваю? Краснеешь? Стыдно?
Трилецкий. Не кричите, пожалуйста, ваше сиятельство! Будете кричать,
пошлю судебному следователю вашу визитную карточку и привлеку вас к судебной
ответственности за присвоение не принадлежащего вам графского титула!
Неприлично!
Глагольев 1. Не делай, Кирилл, скандала! Я полагал, что шести тысяч
будет достаточно. Успокойся!
Глагольев 2. Дай мне денег, я опять поеду! Давай сейчас! Сейчас давай!
Еду! Давай скорей! Я спешу!
Анна Петровна. Куда вы так спешите? Успеете! Расскажите-ка нам лучше
что-нибудь из своего путешествия...
Яков (входит). Готово-с!
Анна Петровна. Да? В таком случае, господа, идемте есть!
Трилецкий. Есть? Ура-а-а! (Хватает одной рукой за руку Сашу, а другой
Глагольева 2 и бежит.)
Саша. Пусти! Пусти, сорванец! Я сама пойду!
Глагольев 2. Пустите! Что за свинство? Я не люблю шуток! (Вырывается.)
Саша и Трилецкий убегают.
Анна Петровна (берет Глагольева 2 под руку). Пойдемте-ка, парижанин!
Нечего кипятиться попусту! Абрам Абрамыч, Тимофей Гордеич... Прошу! (Уходит
с Глагольевым 2.)
Бугров (встает и потягивается). Пока дождешься этого завтрака, так весь
слюной изойдешь. (Уходит.)
Платонов (подает Софье Егоровне руку). Вы позволите? Какие у вис
удивленные глаза! Для вас этот мир - неведомый мир! Это мир (тише) глупцов,
Софья Егоровна, глупцов набитых, невылазных, безнадежных... (Уходит, с
Софьей Егоровной.)
Венгерович 1 (сыну). Теперь видел?
Венгерович 2. Это оригинальнейший негодяй! (Уходит с отцом.)
Войницев (толкает Ивана Ивановича). Иван Иваныч! Иван Иваныч!
Завтракать!
Иван Иванович (вскакивает). А? Кто?
Войницев. Никто... Завтракать идемте!
Иван Иванович. Очень хорошо, душенька!
Уходит с Войницевым и Щербуком.
ЯВЛЕНИЕ XVIII
Петрин и Глагольев 1
Петрин. Хочешь?
Глагольев 1. Я не прочь... Я уже говорил тебе!
Петрин. Голубчик... Непременно женишься?
Глагольев 1. Не знаю, братец. Захочет ли она еще?
Петрин. Захочет! Побей меня бог, захочет!
Глагольев 1. Кто знает? Предполагать не следует... Чужая душа потемки.
Ты-то чего так хлопочешь?
Петрин. О ком же мне хлопотать, душенька? Ты человек хороший, она такая
славная... Хочешь, я с ней поговорю?
Глагольев 1. Я и сам поговорю. Ты молчи им... если можно, пожалуйста,
не хлопочи! Я и сам сумею жениться. (Уходит.)
Петрин (один). Вот ежели б сумел! Святые угодники, войдите в мое
положение!.. Выйди генеральша за него, я богатый человек! По векселям
получу, святые угодники! Даже аппетит пропал от этой радостной мысли.
Венчаются рабы божий Анна и Порфирий то бишь, Порфирий и Анна...
Входит Анна Петровна.
ЯВЛЕНИЕ XIX
Петрин и Анна Петровна.
Анна Петровна. Вы же чего не идете завтракать?
Петрин. Матушка, Анна Петровна, можно вам намек сделать?
Анна Петровна. Делайте, только поскорей, пожалуйста... Мне некогда...
Петрин. Гм... Не дадите вы мне немножко деньжат, матушка?
Анна Петровна. Какой же это намек? Это далеко не намек. Сколько вам
нужно? Рубль, два?
Петрин. Сделайте умаление векселям. Надоело глядеть на векселя эти...
Векселя - это одна только обманчивость, мечта туманная. Они говорят: ты
владеешь! А на деле-то выходит, что ты вовсе не владеешь.
Анна Петровна. Вы все про те же шестнадцать тысяч толкуете? Как вам не
стыдно? Неужели вас ничто не коробит, когда вы клянчите этот долг? Как вам
не грешно? На что вам, старику холостому, сдались эти нехорошие деньги?
Петрин. Они мне сдались, потому что они мои, матушка.
Анна Петровна. Вы эти векселя выманили у моего мужа, когда он был не
трезв, болен... Вы это помните?
Петрин. Что ж такое матушка? А на то они и векселя, чтоб по ним денежки
требовались и платились. Деньги счет любят.
Анна Петровна. Хорошо, хорошо... Довольно. Денег у меня нет и не будет
для вашего брата! Убирайтесь, протестуйте! Эх вы, кандидат прав! Ведь вы на
днях умрете, для чего же мошенничаете? Чудак вы!
Петрин. Можно вам, матушка, намек сделать?
Анна Петровна. Нельзя. (Идет к двери.) Ступайте жевать!
Петрин. Позвольте, матушка! Родненькая, на минуточку? Вам Порфиша
нравится?
Анна Петровна. Вам какое дело? Какое вам дело до меня, кандидат вы
этакий!
Петрин. Какое доло? (Бьет себя по груди.) А кто, позвольте вас
спросить, первым другом покойного генерал-майора был? Кто ему глаза на
смертном одре закрыл?
Анна Петровна. Вы, вы, вы! Молодец вы за это!
Петрин. Пойду выпью за упокой его души... (Вздыхает.) И за ваше
здравие! Горды и надменны, сударыня! Гордость порок есть... (Уходит.)
Входит Платонов.
ЯВЛЕНИЕ XX
Анна Петровна и Платонов.
Платонов. Черт знает что за самолюбие! Его гонишь, а он сидит, как ни в
чем не бывало... Вот уж воистину хамское барышническое самолюбие! О чем
мыслите, превосходительная?
Анна Петровна. Вы успокоились?
Платонов. Успокоился... Но не будем сердиться... (Целует ее руку.) Все
они, наша дорогая генеральша, достойны того, чтобы всякий имел право выгнать
их из вашего дома...
Анна Петровна. С каким удовольствием я бы, невыносимый Михаил Васильич,
прогнала этих гостей!.. В том и вся наша беда, что честь, о которой вы
сегодня трактовали на мой счет, удобоварима только в теории, но никак не в
практике. Ни я и ни ваше красноречие не имеем права прогнать их. Ведь все
это наше благодетели, кредиторы... Погляди я на них косо - и завтра же нас
не будет в этом имении... Или имение, или честь, как видите... Выбираю
имение... Понимайте это, милый пустослов, как хотите, и если угодно, чтобы я
не уехала из прекрасных здешних мест, то не напоминайте мне о чести и не
трогайте моих гусей... Меня зовут там... Сегодня после обеда едем
кататься... Не сметь уходить! (Бьет его по плечу.) Заживем! Идемте есть!
(Уходит.)
Платонов (после паузы). А все-таки я его выгоню... Я всех выгоню!..
Глупо, нетактично, но... выгоню... Дал себе слово не трогать этого свинства,
но что поделаешь? Характер - стихия, а бесхарактерность и подавно...
Входит Венгерович 2.
ЯВЛЕНИЕ XXI
Платонов и Венгерович 2.
Венгерович 2. Послушайте, господин учитель, я советовал бы вам не
трогать моего отца.
Питонов. Меrсi за совет.
Венгерович 2. Я не шучу. Мой отец знаком с очень многими и поэтому
легко может лишить вас места. Я вас предостерегаю.
Платонов. Великодушный юноша! Как вас зовут?
Венгерович 2. Исаак.
Платонов. Авраам, значит, родит Исака. Благодарю вас, великодушный
юноша! В свою очередь потрудитесь передать вашему папаше, что я желаю ему и
его многим провалиться сквозь землю! Идите кушать, а то там все поедят без
вас, юноша!
Венгерович 2 (пожимает плечами и идет к двери). Странно, если не
глупо... (Останавливается) Не думаете ли вы, что я сержусь на вас за то, что
вы не даете покоя моему отцу? Ничуть. Я поучаюсь, а не сержусь... Я изучаю
на вас современных Чацких и... я понимаю вас! Если бы вам было весело, если
бы не было так бездельнически скучно, то, поверьте, вы бы не трогали бы
моего отца. Вы, господин Чацкий, не правды ищете, а увеселяетесь,
забавляетесь... Дворни у вас теперь нет, надо же кого-нибудь распекать! Ну
распекаете всех и вся...
Платонов (смеется). Ей-богу, славно! А у вас, знаете ли, есть этакое
маленькое соображение...
Венгерович 2. Замечательно то отвратительное обстоятельство, что вы
никогда не ссоритесь с моим отцом с глазу на глаз, тет-а-тет; вы выбираете
для своих увеселений гостиную, где бы вы были видны глупцам во всем своем
величии! О, театрал!
Платонов. Желал бы я поговорить с вами лет через десять, даже пять...
Как-то вы сохранитесь? Останется ли нетронутым этот тон, этот блеск очей? А
ведь попортитесь, юноша! По наукам у вас хорошо идут дела?.. По лицу вижу,
что плохо... Попортитесь! Впрочем, идите есть! Я не буду больше беседовать с
вами. Мне не нравится ваша злая физиономия...
Венгерович 2 (смеется). Эстетик. (Идет и двери.) Лучше злая физиономия,
чем физиономия, напрашивающаяся на пощечину.
Платонов. Да, лучше... Но... ступайте есть!
Венгерович 2. Мы не знакомы... Не забудь те, пожалуйста... (Уходит.)
Платонов (один). Мало знающий, много думающий и из-за угла много
говорящий юноша, (Смотрит в дверь столовой.) А вон и Софья. По сторонам
смотрит... Меня ищет своими бархатными глазами. Какая она еще хорошенькая!
Сколько в ее лице красивого! Волосы все те же! Тот же цвет, та же
прическа... Сколько раз приходилось мне целовать эти волосы! Славные
воспоминания навевает на меня эта головка...
Пауза.
Неужели и для меня уже настала пора довольствоваться одними только
воспоминаниями?
Пауза.
Воспоминания вещь хорошая, но... неужели мне-то... уж конец? Ох, не дай
бог, не дай бог! Лучше смерть... Надо жить... Жить еще... Молод я еще!
Входит Войницев.
ЯВЛЕНИЕ XXII
Платонов и Войницев и потом Трилецкий.
Войницев (входит и вытирает зубы салфеткой). Идемте за здоровье Софи
пить, нечего прятаться!..
Платонов. Смотрю и любуюсь на вашу супругу... Чудо барыня!
Войницев смеется.
Платонов. Большой вы счастливчик!
Войницев. Да... Я сознаю... Я счастлив. Не то чтобы счастлив, а с точки
зрения... нельзя сказать, чтобы совершенно... Но вообще очень счастлив!
Платонов (смотрит в дверь столовой). Я давно уже знаю ее, Сергей
Павлович! Я ее знаю, как свои пять пальцев. Как она хороша, но как она была
хороша! Жаль, что вы ее не знали тогда! Как она хороша!
Войницев. Да.
Платонов. Глаза-то?!
Войницев. А волосы?!
Платонов. Она была чудной девушкой! (Смеется.) А моя-то Саша, моя
Авдотья, Матрена, Пелагея... Вон она сидит! Чуть видна из-за графина с
водкой! Раздражена, взволнована, возмущена моим поведением! Терзается,
бедная, мыслью, что все теперь осуждают и ненавидят меня за то, что я
поругался с Венгеровичем!
Войницев. Извини за нескромность вопроса... Ты счастлив с ней?
Платонов. Семья, брат... Отними ты у меня ее, и я, кажется,
окончательно пропал... Гнездо! Поживешь, узнаешь. Жаль только, что ты мало
собачился, цены семье не знаешь. Я свою Сашку и за миллион не продам. Мы с
ней сошлись как нельзя лучше... Она глупа, а я никуда не годен...
Трилецкий входит.
(Трилецкому.) Натрескался?
Трилецкий. Страсть. (Бьет себя по животу.) Твердыня! Пойдемте-ка, гуси
лапчатые, выпьем... Надо бы, господа, для приезда господ... Эх, братцы...
(Обнимает их обоих вместе.) Да и выпьем же! Эх! (Потягивается.) Эх! Жизнь
наша человеческая! Блажен муж, иже не идет на совет нечестивых...
(Потягивается.) Гуси вы лапчатые! Жулики...
Платонов. У своих больных ты сегодня был?
Трилецкий. Об этом после... Или вот что, Мишель... Говорю тебе раз
навсегда. Меня не трогай! Надоел ты мне пуще горькой редьки своими
поучениями1 Будь человеколюбив! Убедись наконец, что я стена, ты горох! Или
уж если тебе так приспичило, если чешется твой язык, то изложи мне письменно
все то, что тебе нужно. Наизусть выучу! Или, наконец, даже читай мне
поучения в определенный час. Даю тебе час в сутки... От четырех до пяти
пополудни, например... Хочешь? Я даже платить тебе буду по рублю за этот
час. (Потягивается.) Целый день, целый день...
Платонов (Войницеву). Объясни мне, пожалуйста, что значит объявление в
"Ведомостях"? Неужели в самом-таки деле пришла пора?
Войницев. Нет, не беспокойся! (Смеется.) Это маленькая коммерческая
комбинация... Будут торги, и имение наше купит Глагольев. Порфирий Семеныч
освободит нас от банка, и мы ему, а не банку, будем платить проценты. Это
его выдумка.
Платонов. Не понимаю. Какая ему тут выгода? Дарит он, что ли? Не
понимаю я этого подарка, да и едва ли он вам... нужен.
Войницев. Нот... Впрочем, я сам не совсем понимаю. Спроси у maman, она
растолкует... Знаю только, что имение после продажи останется за нами и что
выплачивать за него мы будем Глагольеву. Maman сейчас же выдает ему своих
пять тысяч в уплату. Во всяком случае с банком не так удобно вести дела, как
с ним. Ох, надоел же мне этот банк! Ты не надоел так Трилецкому, как мне
надоел этот банк! Бросим коммерцию! (Берет Платонова под руку.) Пойдем,
выпьем за наше "ты"! Николай Иваныч! Пойдем, брат! (Берет Трилецкого под
руку.) Выпьемте за наши хорошие отношения, друзья! Пусть судьба лишает меня
всего! Пусть пропадут к черту все эти коммерческие комбинации! Были бы живы
да здоровы люди, которых я люблю, вы, да моя Соня, да моя мачеха! В вас моя
жизнь! Пойдем!
Платонов. Иду. Я выпью за все и выпью, должно быть, все! Я давно уже не
был пьян, и мне хочется напиться.
Анна Петровна (в дверь). О дружба, это ты! Хороша тройка! (Поет.)
Запрягу ль я тройку борзых...
Трилецкий. Темно-карих лошадей... С коньяка начинать, ребята!
Анна Петровна (в дверь). Идите, дармоеды, есть! Простыло все!
Платонов. Ох, о дружба, это ты! Всегда везло любви, но никогда не везло
в дружбе. Боюсь, господа, чтоб и вам не пришлось плакать от моей дружбы!
Выпьем за благополучный исход всех дружб, в том числе и нашей! Да будет
конец ее так же не бурен и постепенен, как и начало! (Уходят в столовую.)
Конец первого действия
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Сад. На первом плане цветник с круговой аллейкой. В центре цветника
статуя. На голове статуи плошка. Скамьи, стулья, столики. Направо фасад
дома. Крыльцо. Окна открыты. Из окон несутся смех, говор, звуки рояля и
скрипки (кадриль, вальсы и проч.). В глубине сада китайская беседка,
увешанная фонарями. Над входом в беседку вензель с литерами "С. В". За
беседкой игра в кегли; слышны катание шаров и возгласы: "Пять хороших!
Четыре нехороших!" и т. п. Сад и дом освещены. По саду снуют гости и
прислуги. Василий и Яков(в черных фраках, пьяные) развешивают фонари и
зажигают плошки.
ЯВЛЕНИЕ I
Бугров и Трилецкий (в фуражке с кокардой).
Трилецкий (выходит из дома под руку с Бугровым). Дни же, Тимофей
Гордеич! Ну что тебе стоит дать? Взаймы ведь прошу!
Бугров. Верьте богу, не могу-с! Не обижай! Николай Иваныч!
Трилецкий. Можешь, Тимофей Гордеич! Ты все можешь! Ты можешь всю
вселенную купить и выкупить, только не хочешь! Ведь взаймы прошу! Пойми
чудак! Честное слово, не отдам!
Бугров. Видите-с, видите-с? Проговорились касательно неотдачи!
Трилецкий. Ничего не вижу! Вижу одно только твое бесчувствие. Дай,
великий человек! Не дашь! Дай, тебе говорят! Прошу, умоляю наконец! Неужели
ты такой бесчувственный? Где же твое сердце?
Бугров (вздыхает). Э-хе-хех, Николай Иваныч! Исцелять-то вы не
исцеляете, а деньгУ тащите...
Трилецкий. Ты хорошо сказал! (Вздыхает.) Ты прав.
Бугров (вынимает бумажник). И насмешка тоже по вышей части. Чуть что,
сейчас: ха-ха-ха! Нешто можно так? То-то, что не можно... Хоть
необразованные, но все же крещеные, как и ваш брат ученый... Еже-ли я глупо
ненавидящего пошлость, тунеядство, фиглярство...
Платонов (вздыхает). Давно уж я не слыхал таких речей... Что-то
слышится родное в звонких песнях ямщика!.. И я когда-то был мастером
рассыпаться... Только, к сожалению, все это фразы... Милые фразы, но только
фразы... Чуточку бы искренности... Фальшивые звуки ужасно действуют на
непривычное ухо...
Венгерович 2. Не прекратить ли нам этот разговор?
Платонов. Для чего? Нас охотно слушают, да и мы еще не успели надоесть
друг другу... Давайте еще побеседуем в том же духе...
Вбегает Василий за ним Осип.
ЯВЛЕНИЕ XV
Те же и Осип.
Осип (входит). Кгм... Честь имею и удовольствие поздравить ваше
превосходительство с приездом...
Пауза.
Желаю вас всего того, что вы от бога желаете.
Смех.
Платонов. Кого вижу?! Чертов кум! Самый страшный из людей! Ужаснейший
из смертных!
Анна Петровна. Скажите, пожалуйста! Вас недоставало! Зачем пришел?
Осип. Поздравить.
Анна Петровна. Очень нужно! Проваливай!
Платонов. Ты ли это, во тьму ночей и в свет дня вселяющий грозный ужас?
Давно уж я не видел тебя, человекоубийца, шестьсот шестьдесят шесть! Ну,
приятель? Распространись о чем-нибудь! Вонмем великому Осипу!
Осип (кланяется). С приездом, ваше превосходительство! Сергею Павлычу!
С браком с законным! Дай бог, чтоб все... что касательно семейства выходило
лучше... всего! Дай бог!
Войницев. Спасибо! (Софье Егоровне.) Это, Софи, рекомендую тебе, наше
войницевское пугало!
Анна Петровна. Не держите его, Платонов! Пусть уходит! Я на него
сердита. (Осипу.) Скажешь на кухне, чтобы тебе дали пообедать... Экие ведь
какие зверские глаза! Много за зиму нашего леса накрал?
Осин (смеется). Деревца три-четыре...
Смех.
Анна Петровна (смеется). Врешь, больше! У него и цепочка есть! Скажите!
Это золотая цепочка? Позвольте узнать, который час?
Осип (смотрит на стенные часы). Двадцать две минуты второго...
Позвольте мне вашу ручку поцеловать!
Анна Петровна (подносит к его губам руку). На, целуй...
Осип (целует руку). Очень вам благодарен, ваши превосходительство, за
ваше сочувствие! (Кланяется.) Что вы за меня держитесь, Михаил Васильич!
Платонов. Боюсь, чтобы ты не ушел. Люблю тебя, милый! Какой молодец,
черт тебя задери совсем! Каким это образом, мудрый, тебя угораздило попасть
сюда?
Осип. За дураком гнался, за Василием, да и зашел кстати.
Платонов. Умный гнался за дураком, а не наоборот! Честь имею, господа,
представить! Интереснейший субъект! Одно из интереснейших кровожадных
животных современного зоологического музея! (Поворачивает Осипа на все
стороны). Известен всем и каждому как Осип, конокрад, чужеяд, человекоубийца
и вор. Родился в Войницевке, грабил и убивал в Войницевке и пропадет в той
же Войницевке!
Смех.
Осип (смеется). Чудной вы человек, Михаил Васильич!
Трилецкий (рассматривает Осина). Чем занимаешься, любезный?
Осип. Воровством.
Трилецкий. Гм... Приятное занятие... Какой же ты, однако, циник!
Осип. Что значит циник?
Трилецкий. Циник слово греческое, в переводе на твой язык значущее:
свинья, желающая, чтобы весь свет знал, что она свинья.
Платонов. Он улыбается, боги! Что это за улыбка! А лицо-то, лицо! В
этом лице сто пудов железа! Не скоро разобьешь его о камень! (Подводит его к
зеркалу.) Посмотри-ка, чудовище! Видишь? И ты не удивляешься?
Осип. Самый обыкновенный человек! Даже хуже...
Платонов. Будто бы? А не богатырь? Не Илья Муромец? (Хлопает его по
плечу.) О храбрый, победоносный росс! Что мы теперь значим с тобой? Шляемся
из угла в угол мелкими людишками, чужеядами, места своего не знаем... Нам бы
с тобой пустыню с витязями, нам бы с тобой богатырей с стопудовыми головами,
с шипом, с посвистом! Уколотил бы Соловья Разбойника? А?
Осип. А кто ж его знает!
Платонов. Уколотил бы! Ведь у тебя силища! Это не мускулы, а канаты!
Кстати, отчего ты не на каторге?
Анна Петровна. Кончите, Платонов! Право, надоело.
Платонов. Ты сидел хоть раз в остроге, Осип?
Осип. Случается... Каждую зиму сижу.
Платонов. Так и следует... В лесу холодно - иди в острог. Но отчего же
ты не на каторге?
Осип. Не знаю... Пустите, Михаил Васильич!
Платонов. Ты не от мира сего? Ты вне времени и пространства? Ты вне
обычаев и закона?
Осип. Позвольте-с... В законе написано, что только тогда пойдешь в
Сибирь, когда на тебя обстоятельно докажут или на месте преступления
поймают... Всякому, положим, известно, что я, положим, вор да разбойник
(смеется), да не всякий доказать это может... Гм... Не смел нонче народ
стал, глуп, неумный то есть... Боится всего... Ну и доказать боится...
Выслать бы мог, да законов не понимает... Все ему страшно... Осел нонче
народ стал, одним словом... Все норовит исподтишка, артелью... Пакостный
народ, плевый... Невежество... И обижать такой народ не жалко...
Платонов. Как он важно рассуждает, подлец! Своим умом дошел,
отвратительное животное! И он ведь на основании теорий... (Вздыхает.) Какая
гадость еще возможна в России!..
Осип. Не один я так рассуждаю, Михаил Васильич! Все нонче так
рассуждают. Да вот, например, хоть Абрам Абрамыч...
Платонов. Да, но и этот тоже внезаконный... Всяк знает, да не всяк
докажет.
Венгерович 1. Меня, полагаю, можно оставить и покое...
Платонов. Про него и толковать нечего... Это подобно твое; разница
только в том, что он умней тебя и счастлив, как аркадский пастушок. Ну и...
в глаза нельзя назвать, а тебя можно. Одного поля ягоды, но... Шестьдесят
кабаков, друг мой, шестьдесят кабаков, а у тебя и шестидесяти копеек нет!
Венгерович 1. Шестьдесят три кабака.
Платонов. Через год будет семьдесят три... Он благодеяния делает, обеды
дает, всеми уважаем, все перед ним шапку ломают, ну а ты... ты великий
человек, но... жить, брат, не умеешь! Но умеешь жить, вредный человек!
Венгерович 1. Вы начинаете фантазировать, Михаил Васильич! (Встает и
садится на другой стул.)
Платонов. На этой голове и громоотводов больше... Проживет преспокойно
еще столько же, сколько и жил, если не больше, и умрет... и умрет ведь
спокойно!
Анна Петровна. Перестаньте, Платонов!
Войницев. Помирней, Михаил Васильич! Осин, уходи отсюда! Своим
присутствием ты только раздражаешь платоновские инстинкты.
Венгерович 1. Ему хочется выгнать меня отсюда, но не удастся!
Платонов. Удастся! Не удастся, сам уйду.
Анна Петровна. Платонов, вы не перестанете? Вы не распространяйтесь, а
прямо говорите: перестанете или нет?
Саша. Замолчи, ради бога! (Тихо.) Неприлично! Ты меня срамишь!
Платонов (Осипу). Проваливай! От души желаю тебе скорейшего
исчезновения!
Осип. У Марфы Петровны есть попугайчик, который всех людей да собак
называет дураками, а как завидит коршуна или Абрама Абрамыча, то и кричит:
"Ах ты, проклятый!" (Хохочет.) Прощайте-с! (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ XVI
Те же без Осипа.
Венгерович 1. Кто бы, да не вы, молодой позволяли себе читать мне
мораль и еще в такой форме. Я гражданин и, скажу правду, полезный
гражданин... Я отец, а вы кто? Кто вы, молодой человек? Извините, хлыщ,
промотавшийся помещик, взявший в свои руки святое дело, на которое вы не
имеете ни малейшего права, как испорченный человек...
Платонов. Гражданин... Если вы гражданин, то это очень нехорошее слово!
Ругательное слово!
Анна Петровна. Он не перестанет! Платонов зачем отравлять нам день
своим резонерством? Зачем говорить лишнее? И имеете ли вы право?
Трилецкий. Не покойно живется с этими справедливейшими и честнейшими...
Всюду вмешиваются, и у них дело, все до них касается...
Глагольев 1. Начали, господа, о здравии, а оканчиваете за упокой...
Анна Петровна. Не следует, Платонов, забывать, того, что если гости
бранятся, то хозяева чувствуют себя очень неловко...
Войницев. Это справедливо, а посему с этой же минуты всеобщее тссс...
Мир, согласие и тишина!
Венгерович 1. Не дает и минуты покоя! Что я ему сделал? Это
шарлатанство!
Войницев. Тссс...
Трилецкий. Пусть себе бранятся! Нам же веселей.
Пауза.
Платонов. Как поглядишь вокруг себя, да подумаешь серьезно, в обморок
падаешь!.. И что хуже всего, так это то, что все мало-мальски честное,
сносное молчит, мертвецки молчит, только смотрит... Все смотрит на него с
боязнью, все кланяется до земли этому ожиревшему, позолоченному выскочке,
все обязано ему от головы до пяток! Честь в трубу вылетела!
Анна Петровна. Успокойтесь, Платонов! Вы начинаете прошлогоднюю
историю, а я не выношу этого!
Платонов (пьет воду). Ладно. (Садится.)
Венгерович 1. Ладно.
Пауза.
Щербук. Мученик я, друзья мои, мученик!
Анна Петровна. Что там еще?
Щербук. Горе мне, друзья мои! Лучше в гробу лежать, чем с женою ехидною
жить! Опять материя была! Чуть не убила меня неделю тому назад со своим
дьяволом, рыжим Дон-Жуаном. Сплю я себе на дворе под яблонькой, сны вкушаю,
на прошлые картины во сне с завистью поглядываю... (Вздыхает.) Вдруг...
Вдруг как шарахнет меня кто-то по голове моей! Господи! Конец, думаю,
пришел! Землетрясение, борьба стихий, потоп, дождь огненный... Открываю
глаза, а передо мной рыжий... Схватил меня рыжий за бока, да как даст со
всего размаху по этим местам, а потом шлеп меня о землю! Подскочила лютая...
Схватила меня за мою невинную бороду (хватает себя за бороду), а тут не
пообедаешь! (Бьет себя по лысине). Чуть не убили... Думал, что богу душу
отдам...
Анна Петровна. Вы преувеличиваете, Павел Петрович...
Щербук. Старуха ведь, старей всех на свете, ни кожи, ни рожи у старой
кочерги, а туда же... любовь! Ах ты, ведьма! А рыжему это и на руку... Ему
денежки нужны мои, а любовь ее ему не нужна...
Яков входит и подает Анне Петровне визитную карточку.
Войницев. От кого это?
Анна Петровна. Перестаньте, Павел Петрович! (Читает.) "Comte
Glagolief"111 "Граф Глагольев" (франц.)1. К чему эти церемонии? Пожалуйста,
проси! (Глагольеву 1.) Ваш сын, Порфирий Семеныч!
Глагольев 1. Мой сын?! Откуда он мог взяться? Он же за границей!
Входит Глагольев 2.
ЯВЛЕНИЕ XVII
Те же и Глагольев 2.
Анна Петровна. Кирилл Порфирьич! Как это любезно!
Глагольев 1 (встает). Ты, Кирилл... приехлал? (Садится.)
Глагольев 2. Здравствуйте, mesdames! Платонову, Венгеровичу,
Трелецкому... И чудак Платонов здесь... Салют, почет и уважение! Ужасно
жарко в России... Прямо из Парижа! Прямехонько из французской земли! Ф-ф...
Не верите? Честное и благородное слово! Домой только чемодан завез... Ну, да
и Париж же, господа! Вот город!
Войницев. Садитесь, французский человек!
Глагольев 2. Нет, нет, нет... Я не в гости приехал, я так только... Мне
одного только отца нужно видеть... (Отцу.) Ты что же это, послушай?
Глагольев 1. Что такое?
Глагольев 2. Ты ссориться хочешь? Ты зачем не присылал мне денег, когда
я просил, а?
Глагольев 1. Дома об этом потолкуем.
Глагольев 2. Почему ты не присылал мне денег? Ты смеешься? Тебе все
шутки? Ты шутишь? Господа, можно за границей жить без денег?
Анна Петровна. Как вам жилось в Париже? Вы сядьте, Кирилл Порфирьич!
Глагольев 2. По его милости я воротился с одной только зубочисткой! Я
послал ему из Парижа тридцать пять телеграмм! Почему ты не присылал мне
денег, я тебя спрашиваю? Краснеешь? Стыдно?
Трилецкий. Не кричите, пожалуйста, ваше сиятельство! Будете кричать,
пошлю судебному следователю вашу визитную карточку и привлеку вас к судебной
ответственности за присвоение не принадлежащего вам графского титула!
Неприлично!
Глагольев 1. Не делай, Кирилл, скандала! Я полагал, что шести тысяч
будет достаточно. Успокойся!
Глагольев 2. Дай мне денег, я опять поеду! Давай сейчас! Сейчас давай!
Еду! Давай скорей! Я спешу!
Анна Петровна. Куда вы так спешите? Успеете! Расскажите-ка нам лучше
что-нибудь из своего путешествия...
Яков (входит). Готово-с!
Анна Петровна. Да? В таком случае, господа, идемте есть!
Трилецкий. Есть? Ура-а-а! (Хватает одной рукой за руку Сашу, а другой
Глагольева 2 и бежит.)
Саша. Пусти! Пусти, сорванец! Я сама пойду!
Глагольев 2. Пустите! Что за свинство? Я не люблю шуток! (Вырывается.)
Саша и Трилецкий убегают.
Анна Петровна (берет Глагольева 2 под руку). Пойдемте-ка, парижанин!
Нечего кипятиться попусту! Абрам Абрамыч, Тимофей Гордеич... Прошу! (Уходит
с Глагольевым 2.)
Бугров (встает и потягивается). Пока дождешься этого завтрака, так весь
слюной изойдешь. (Уходит.)
Платонов (подает Софье Егоровне руку). Вы позволите? Какие у вис
удивленные глаза! Для вас этот мир - неведомый мир! Это мир (тише) глупцов,
Софья Егоровна, глупцов набитых, невылазных, безнадежных... (Уходит, с
Софьей Егоровной.)
Венгерович 1 (сыну). Теперь видел?
Венгерович 2. Это оригинальнейший негодяй! (Уходит с отцом.)
Войницев (толкает Ивана Ивановича). Иван Иваныч! Иван Иваныч!
Завтракать!
Иван Иванович (вскакивает). А? Кто?
Войницев. Никто... Завтракать идемте!
Иван Иванович. Очень хорошо, душенька!
Уходит с Войницевым и Щербуком.
ЯВЛЕНИЕ XVIII
Петрин и Глагольев 1
Петрин. Хочешь?
Глагольев 1. Я не прочь... Я уже говорил тебе!
Петрин. Голубчик... Непременно женишься?
Глагольев 1. Не знаю, братец. Захочет ли она еще?
Петрин. Захочет! Побей меня бог, захочет!
Глагольев 1. Кто знает? Предполагать не следует... Чужая душа потемки.
Ты-то чего так хлопочешь?
Петрин. О ком же мне хлопотать, душенька? Ты человек хороший, она такая
славная... Хочешь, я с ней поговорю?
Глагольев 1. Я и сам поговорю. Ты молчи им... если можно, пожалуйста,
не хлопочи! Я и сам сумею жениться. (Уходит.)
Петрин (один). Вот ежели б сумел! Святые угодники, войдите в мое
положение!.. Выйди генеральша за него, я богатый человек! По векселям
получу, святые угодники! Даже аппетит пропал от этой радостной мысли.
Венчаются рабы божий Анна и Порфирий то бишь, Порфирий и Анна...
Входит Анна Петровна.
ЯВЛЕНИЕ XIX
Петрин и Анна Петровна.
Анна Петровна. Вы же чего не идете завтракать?
Петрин. Матушка, Анна Петровна, можно вам намек сделать?
Анна Петровна. Делайте, только поскорей, пожалуйста... Мне некогда...
Петрин. Гм... Не дадите вы мне немножко деньжат, матушка?
Анна Петровна. Какой же это намек? Это далеко не намек. Сколько вам
нужно? Рубль, два?
Петрин. Сделайте умаление векселям. Надоело глядеть на векселя эти...
Векселя - это одна только обманчивость, мечта туманная. Они говорят: ты
владеешь! А на деле-то выходит, что ты вовсе не владеешь.
Анна Петровна. Вы все про те же шестнадцать тысяч толкуете? Как вам не
стыдно? Неужели вас ничто не коробит, когда вы клянчите этот долг? Как вам
не грешно? На что вам, старику холостому, сдались эти нехорошие деньги?
Петрин. Они мне сдались, потому что они мои, матушка.
Анна Петровна. Вы эти векселя выманили у моего мужа, когда он был не
трезв, болен... Вы это помните?
Петрин. Что ж такое матушка? А на то они и векселя, чтоб по ним денежки
требовались и платились. Деньги счет любят.
Анна Петровна. Хорошо, хорошо... Довольно. Денег у меня нет и не будет
для вашего брата! Убирайтесь, протестуйте! Эх вы, кандидат прав! Ведь вы на
днях умрете, для чего же мошенничаете? Чудак вы!
Петрин. Можно вам, матушка, намек сделать?
Анна Петровна. Нельзя. (Идет к двери.) Ступайте жевать!
Петрин. Позвольте, матушка! Родненькая, на минуточку? Вам Порфиша
нравится?
Анна Петровна. Вам какое дело? Какое вам дело до меня, кандидат вы
этакий!
Петрин. Какое доло? (Бьет себя по груди.) А кто, позвольте вас
спросить, первым другом покойного генерал-майора был? Кто ему глаза на
смертном одре закрыл?
Анна Петровна. Вы, вы, вы! Молодец вы за это!
Петрин. Пойду выпью за упокой его души... (Вздыхает.) И за ваше
здравие! Горды и надменны, сударыня! Гордость порок есть... (Уходит.)
Входит Платонов.
ЯВЛЕНИЕ XX
Анна Петровна и Платонов.
Платонов. Черт знает что за самолюбие! Его гонишь, а он сидит, как ни в
чем не бывало... Вот уж воистину хамское барышническое самолюбие! О чем
мыслите, превосходительная?
Анна Петровна. Вы успокоились?
Платонов. Успокоился... Но не будем сердиться... (Целует ее руку.) Все
они, наша дорогая генеральша, достойны того, чтобы всякий имел право выгнать
их из вашего дома...
Анна Петровна. С каким удовольствием я бы, невыносимый Михаил Васильич,
прогнала этих гостей!.. В том и вся наша беда, что честь, о которой вы
сегодня трактовали на мой счет, удобоварима только в теории, но никак не в
практике. Ни я и ни ваше красноречие не имеем права прогнать их. Ведь все
это наше благодетели, кредиторы... Погляди я на них косо - и завтра же нас
не будет в этом имении... Или имение, или честь, как видите... Выбираю
имение... Понимайте это, милый пустослов, как хотите, и если угодно, чтобы я
не уехала из прекрасных здешних мест, то не напоминайте мне о чести и не
трогайте моих гусей... Меня зовут там... Сегодня после обеда едем
кататься... Не сметь уходить! (Бьет его по плечу.) Заживем! Идемте есть!
(Уходит.)
Платонов (после паузы). А все-таки я его выгоню... Я всех выгоню!..
Глупо, нетактично, но... выгоню... Дал себе слово не трогать этого свинства,
но что поделаешь? Характер - стихия, а бесхарактерность и подавно...
Входит Венгерович 2.
ЯВЛЕНИЕ XXI
Платонов и Венгерович 2.
Венгерович 2. Послушайте, господин учитель, я советовал бы вам не
трогать моего отца.
Питонов. Меrсi за совет.
Венгерович 2. Я не шучу. Мой отец знаком с очень многими и поэтому
легко может лишить вас места. Я вас предостерегаю.
Платонов. Великодушный юноша! Как вас зовут?
Венгерович 2. Исаак.
Платонов. Авраам, значит, родит Исака. Благодарю вас, великодушный
юноша! В свою очередь потрудитесь передать вашему папаше, что я желаю ему и
его многим провалиться сквозь землю! Идите кушать, а то там все поедят без
вас, юноша!
Венгерович 2 (пожимает плечами и идет к двери). Странно, если не
глупо... (Останавливается) Не думаете ли вы, что я сержусь на вас за то, что
вы не даете покоя моему отцу? Ничуть. Я поучаюсь, а не сержусь... Я изучаю
на вас современных Чацких и... я понимаю вас! Если бы вам было весело, если
бы не было так бездельнически скучно, то, поверьте, вы бы не трогали бы
моего отца. Вы, господин Чацкий, не правды ищете, а увеселяетесь,
забавляетесь... Дворни у вас теперь нет, надо же кого-нибудь распекать! Ну
распекаете всех и вся...
Платонов (смеется). Ей-богу, славно! А у вас, знаете ли, есть этакое
маленькое соображение...
Венгерович 2. Замечательно то отвратительное обстоятельство, что вы
никогда не ссоритесь с моим отцом с глазу на глаз, тет-а-тет; вы выбираете
для своих увеселений гостиную, где бы вы были видны глупцам во всем своем
величии! О, театрал!
Платонов. Желал бы я поговорить с вами лет через десять, даже пять...
Как-то вы сохранитесь? Останется ли нетронутым этот тон, этот блеск очей? А
ведь попортитесь, юноша! По наукам у вас хорошо идут дела?.. По лицу вижу,
что плохо... Попортитесь! Впрочем, идите есть! Я не буду больше беседовать с
вами. Мне не нравится ваша злая физиономия...
Венгерович 2 (смеется). Эстетик. (Идет и двери.) Лучше злая физиономия,
чем физиономия, напрашивающаяся на пощечину.
Платонов. Да, лучше... Но... ступайте есть!
Венгерович 2. Мы не знакомы... Не забудь те, пожалуйста... (Уходит.)
Платонов (один). Мало знающий, много думающий и из-за угла много
говорящий юноша, (Смотрит в дверь столовой.) А вон и Софья. По сторонам
смотрит... Меня ищет своими бархатными глазами. Какая она еще хорошенькая!
Сколько в ее лице красивого! Волосы все те же! Тот же цвет, та же
прическа... Сколько раз приходилось мне целовать эти волосы! Славные
воспоминания навевает на меня эта головка...
Пауза.
Неужели и для меня уже настала пора довольствоваться одними только
воспоминаниями?
Пауза.
Воспоминания вещь хорошая, но... неужели мне-то... уж конец? Ох, не дай
бог, не дай бог! Лучше смерть... Надо жить... Жить еще... Молод я еще!
Входит Войницев.
ЯВЛЕНИЕ XXII
Платонов и Войницев и потом Трилецкий.
Войницев (входит и вытирает зубы салфеткой). Идемте за здоровье Софи
пить, нечего прятаться!..
Платонов. Смотрю и любуюсь на вашу супругу... Чудо барыня!
Войницев смеется.
Платонов. Большой вы счастливчик!
Войницев. Да... Я сознаю... Я счастлив. Не то чтобы счастлив, а с точки
зрения... нельзя сказать, чтобы совершенно... Но вообще очень счастлив!
Платонов (смотрит в дверь столовой). Я давно уже знаю ее, Сергей
Павлович! Я ее знаю, как свои пять пальцев. Как она хороша, но как она была
хороша! Жаль, что вы ее не знали тогда! Как она хороша!
Войницев. Да.
Платонов. Глаза-то?!
Войницев. А волосы?!
Платонов. Она была чудной девушкой! (Смеется.) А моя-то Саша, моя
Авдотья, Матрена, Пелагея... Вон она сидит! Чуть видна из-за графина с
водкой! Раздражена, взволнована, возмущена моим поведением! Терзается,
бедная, мыслью, что все теперь осуждают и ненавидят меня за то, что я
поругался с Венгеровичем!
Войницев. Извини за нескромность вопроса... Ты счастлив с ней?
Платонов. Семья, брат... Отними ты у меня ее, и я, кажется,
окончательно пропал... Гнездо! Поживешь, узнаешь. Жаль только, что ты мало
собачился, цены семье не знаешь. Я свою Сашку и за миллион не продам. Мы с
ней сошлись как нельзя лучше... Она глупа, а я никуда не годен...
Трилецкий входит.
(Трилецкому.) Натрескался?
Трилецкий. Страсть. (Бьет себя по животу.) Твердыня! Пойдемте-ка, гуси
лапчатые, выпьем... Надо бы, господа, для приезда господ... Эх, братцы...
(Обнимает их обоих вместе.) Да и выпьем же! Эх! (Потягивается.) Эх! Жизнь
наша человеческая! Блажен муж, иже не идет на совет нечестивых...
(Потягивается.) Гуси вы лапчатые! Жулики...
Платонов. У своих больных ты сегодня был?
Трилецкий. Об этом после... Или вот что, Мишель... Говорю тебе раз
навсегда. Меня не трогай! Надоел ты мне пуще горькой редьки своими
поучениями1 Будь человеколюбив! Убедись наконец, что я стена, ты горох! Или
уж если тебе так приспичило, если чешется твой язык, то изложи мне письменно
все то, что тебе нужно. Наизусть выучу! Или, наконец, даже читай мне
поучения в определенный час. Даю тебе час в сутки... От четырех до пяти
пополудни, например... Хочешь? Я даже платить тебе буду по рублю за этот
час. (Потягивается.) Целый день, целый день...
Платонов (Войницеву). Объясни мне, пожалуйста, что значит объявление в
"Ведомостях"? Неужели в самом-таки деле пришла пора?
Войницев. Нет, не беспокойся! (Смеется.) Это маленькая коммерческая
комбинация... Будут торги, и имение наше купит Глагольев. Порфирий Семеныч
освободит нас от банка, и мы ему, а не банку, будем платить проценты. Это
его выдумка.
Платонов. Не понимаю. Какая ему тут выгода? Дарит он, что ли? Не
понимаю я этого подарка, да и едва ли он вам... нужен.
Войницев. Нот... Впрочем, я сам не совсем понимаю. Спроси у maman, она
растолкует... Знаю только, что имение после продажи останется за нами и что
выплачивать за него мы будем Глагольеву. Maman сейчас же выдает ему своих
пять тысяч в уплату. Во всяком случае с банком не так удобно вести дела, как
с ним. Ох, надоел же мне этот банк! Ты не надоел так Трилецкому, как мне
надоел этот банк! Бросим коммерцию! (Берет Платонова под руку.) Пойдем,
выпьем за наше "ты"! Николай Иваныч! Пойдем, брат! (Берет Трилецкого под
руку.) Выпьемте за наши хорошие отношения, друзья! Пусть судьба лишает меня
всего! Пусть пропадут к черту все эти коммерческие комбинации! Были бы живы
да здоровы люди, которых я люблю, вы, да моя Соня, да моя мачеха! В вас моя
жизнь! Пойдем!
Платонов. Иду. Я выпью за все и выпью, должно быть, все! Я давно уже не
был пьян, и мне хочется напиться.
Анна Петровна (в дверь). О дружба, это ты! Хороша тройка! (Поет.)
Запрягу ль я тройку борзых...
Трилецкий. Темно-карих лошадей... С коньяка начинать, ребята!
Анна Петровна (в дверь). Идите, дармоеды, есть! Простыло все!
Платонов. Ох, о дружба, это ты! Всегда везло любви, но никогда не везло
в дружбе. Боюсь, господа, чтоб и вам не пришлось плакать от моей дружбы!
Выпьем за благополучный исход всех дружб, в том числе и нашей! Да будет
конец ее так же не бурен и постепенен, как и начало! (Уходят в столовую.)
Конец первого действия
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Сад. На первом плане цветник с круговой аллейкой. В центре цветника
статуя. На голове статуи плошка. Скамьи, стулья, столики. Направо фасад
дома. Крыльцо. Окна открыты. Из окон несутся смех, говор, звуки рояля и
скрипки (кадриль, вальсы и проч.). В глубине сада китайская беседка,
увешанная фонарями. Над входом в беседку вензель с литерами "С. В". За
беседкой игра в кегли; слышны катание шаров и возгласы: "Пять хороших!
Четыре нехороших!" и т. п. Сад и дом освещены. По саду снуют гости и
прислуги. Василий и Яков(в черных фраках, пьяные) развешивают фонари и
зажигают плошки.
ЯВЛЕНИЕ I
Бугров и Трилецкий (в фуражке с кокардой).
Трилецкий (выходит из дома под руку с Бугровым). Дни же, Тимофей
Гордеич! Ну что тебе стоит дать? Взаймы ведь прошу!
Бугров. Верьте богу, не могу-с! Не обижай! Николай Иваныч!
Трилецкий. Можешь, Тимофей Гордеич! Ты все можешь! Ты можешь всю
вселенную купить и выкупить, только не хочешь! Ведь взаймы прошу! Пойми
чудак! Честное слово, не отдам!
Бугров. Видите-с, видите-с? Проговорились касательно неотдачи!
Трилецкий. Ничего не вижу! Вижу одно только твое бесчувствие. Дай,
великий человек! Не дашь! Дай, тебе говорят! Прошу, умоляю наконец! Неужели
ты такой бесчувственный? Где же твое сердце?
Бугров (вздыхает). Э-хе-хех, Николай Иваныч! Исцелять-то вы не
исцеляете, а деньгУ тащите...
Трилецкий. Ты хорошо сказал! (Вздыхает.) Ты прав.
Бугров (вынимает бумажник). И насмешка тоже по вышей части. Чуть что,
сейчас: ха-ха-ха! Нешто можно так? То-то, что не можно... Хоть
необразованные, но все же крещеные, как и ваш брат ученый... Еже-ли я глупо