Чеховский Анджей
Трехдюймовые бифштексы
Анджей Чеховский
Трехдюймовые бифштексы
Старый Том Хиггинс исчезал нередко на несколько лет, но все знали, что рано или поздно он объявится в таверне "У трех пиратов". Так и на этот раз мы увидели его, заказывающим Чарли бочонок лимонада в порцию рыбы "а-ля кораблекрушение".
- Что с тобой приключилось, Томми? - спросил я, заметив уныние на его лице.
Том посмотрел на меня исподлобья. Так, наверно, я бы и не вытянул из него ни слова, если бы лимонад не развязал ему язык. После шестнадцатого глотка Том с отвращением показал на свою порцию рыбы и заметил:
- Рыба - не еда для моряка, парень! Но запомни предостережение старого Тома: только рыбу сейчас можно есть без опаски!
Проклятие, которое он добавил, было слишком сложным, чтобы я его запомнил. Я с изумлением воззрился на Тома - он начал рассказывать.
- Завербовался я в команду низколета "Эмилия". В Сан-Франциско. Хотелось добраться до Сингапура, повидать старого Боба Динга... Сначала все шло неплохо: летим себе со скоростью двести узлов, погода блестящая, как на Флориде. Вдруг вызывает меня Джим Локкард из машинного отделения.
- Боцман, - говорит, - что-то не в порядке с ураном. Сыпем и сыпем, а реактор гаснет!
Том Хиггинс тяжко вздохнул.
- Не хотел верить парию, - признался он хмуро. - Но в конце концов пришлось пойти к атомным котлам со счетчиком Гейгера. В бочках вместо урановой руды оказались серые камни, покрытые флюоресцирующей краской. Ну, пошел я на мостик, доложил капитану. Тот побледнел. Но не успел ответить, как слышим голос матроса с наблюдательного поста: "Эгей! Перископ в кильватере!" "Ну, - говорит капитан, - вам повезло. Сейчас разживемся парой бочек урановой руды, и не надо будет возвращаться в Сан-Франциско". Но вместо этого лодка всплыла, нацелив на нас все свои ракеты, торпеды и орудия. Смотрим - на перископ поднимают черный флаг с черепом и скрещенными костями, а динамик орет, чтобы мы не вздумали удирать.
Боцман на минуту прервал рассказ, взял обеими руками бочонок и долго вливал в свое горло лимонад. Затем вытер ладонью рот я продолжал:
- Но в тот раз старый Томми Хиггинс оказался самым хитрым. Как только увидел я, что это пираты, сбросил на воду спасательный плот с аварийным пайком и начал отгребать что было силы. Пираты были слишком заняты абордажем и даже не погнались за мной.
Старый Том сделал глоток и недоверчиво уставился в пространство, как будто еще раз переживал то, о чем рассказывал.
- Да, парень, много я перевидал на белом свете, но в тот раз не мог поверить собственным глазам. Проснулся - плот стоит, зацепившись за ветви, у берега реки, куда его, видно, подтащил прилив. Моря даже и не видно. Вокруг субтропический лес. "Везет тебе, старина!" - сказал я сам себе, взял рундучок с аварийным пайком и вышел на берег.
Томми задумался на минуту, потом потянулся к бочонку.
- Только я оказался на берегу, как вода заклокотала, будто там стая акул затеяла свалку с бравым боцманом. Я отошел на всякий случай подальше от берега и правильно сделал, потому что из воды высунулась огромная черная голова. Хочешь - верь, хочешь - не верь, но самая большая рыба не проглатывает так быстро моряка, как эта голова расправилась с моим плотом. Постояв полчаса с разинутым ртом, я сказал сам себе: "Смотри-ка, Томас Хиггинс! Было бы очень нехорошо, если бы этот урод сожрал и тебя в придачу".
Внимание Тома явно рассеялось. Очевидно, он перебрал лимонада. Но я даже не намекнул ему об этом, так как не собирался оскорбить старого моряка самым обидным для него упреком.
- Хотел бы я за всю жизнь выпить столько лимонада, сколько он проглатывал зараз, - проговорил Том мечтательно. - Страшилище вылезло из воды, как огромный подводный авианосец. Шея у него была примерно футов на сто двадцать, а хвост - еще длиннее. Поглядел я на него издалека, и вдруг какой-то голос внутри меня говорит: "Ты уже когда-то видел такого зверя, Томас".
Примерно час я ломал голову, пока не почувствовал, будто после плавания по бурному океану угодил в тихую лагуну. Книжка! Я видел этого урода на картинке в книжке. Но в какой книжке? В жизни я читал только три книги: "Список судов всех флотов", затем потрясающий комикс "Лоо среди людоедов" и еще старинную повесть о Робинзоне Крузо. Но ни в одной из них не было картинки с таким драконом. И тут я, наконец, вспомнил.
Том понизил голос, будто ему стало немного стыдно. Смущенно усмехаясь, он хлебнул из бочонка.
- Не знаю, как ты, парень, а я когда-то, еще мальчонкой, ходил в школу. Тогда мне приходилось читать разные книжки, и в одной из них были картинки со зверями. Как раз перед уроком, на котором должны были рассказывать об этих драконах, я удрал из школы и завербовался юнгой на водолет "Шквал".
После этого признания на лице Тома снова появилось выражение, достойное старого морского волка. Он заглянул в опустевший бочонок, отставил его в сторону, затем подозвал Чарли и заказал ему еще один.
- Казалось мне, что я сплю, - говорил Том, откупоривая крышку. - Шел я через лес, потом по лугу, а вокруг лазили и ползали всяческие гады... Одни величиной с дом, другие не больше крыс, что водятся на японских судах. С деревьев падали ящерицы с перепончатыми крыльями, а какие-то черные дьяволы летали у меня над головой и скулили. Луг кончался у подножия горы. Я решил забраться на нее, чтобы осмотреть местность.
Карабкался целый час, зато на вершине, братец ты мой, нашел такое... Вершина была углублена, как кратер вулкана, а внутри, на краю бетонной посадочной площадки для вертолетов, стояла деревянная постройка, вроде кухни на паруснике с командой из двух человек. В домике никого и ничего, кроме деревянного пола и открытого люка в нем. Заглянул вниз, вижу лестница. Стал спускаться. Извилистый ход привел меня в небольшой круглый зал. В стенах зала - семь дверей. За одной совершенно темный коридор. Вторая заперта, третья тоже, но когда я отворил четвертую, то почувствовал, что у меня вылезли глаза, как у вытащенной глубоководной рыбы. Вся гора внутри была пустой, стены забетонированы, а в зале, огромном, как "Эмилия" вместе с мачтами, стояла не похожая ни на что машина.
Том тоскливо посмотрел на бочонок с лимонадом, но все-таки продолжал:
- Я облазил весь зал, прежде чем нашел маленькую жестяную табличку, прикрепленную к выступающей части той машины. На ней были нарисованы череп в зигзаги вроде молний. "Тут пахнет пиратами, Томас Хиггинс!" - сообщил я сам себе и решил удирать, но вдруг заметил другую табличку.
Том напряженно наморщил лоб, будто что-то никак не мог вспомнить. Но после пары глотков его лицо разгладилось.
- Там было три слова, впрочем совершенно непонятных: "Генератор Тенсодеформации Третичных". Размышляя, что бы это значило, я вдруг услышал шаги. В зал вошли двое людей, одетых в форму ученых. Они страшно удивились, увидев меня, и попросили пойти с ними наверх, к вертолету. Когда я рассказал о своих приключениях, ученые переглянулись, и один из них, с докторскими знаками, сказал: "Господин боцман, вы находитесь там, где испытывается самое выдающееся открытие всех времен. Установка, которую вы видели, - это первая Машина Времени. Она может переносить предметы из прошлого в современность. Доисторические пресмыкающиеся появились на этом острове из так называемого Юрского периода. Они жили сто пятьдесят миллионов лет назад.
Том Хиггинс с отрешенным видом поднял ко рту бочонок.
- Тот доктор сказал мне: "Боцман, серьезной мировой проблемой является рост населения. Поэтому необходимо увеличивать производство продуктов питания, выводить новые сорта. Помните, как скрестили пшеницу со свеклой? Но нужно что-то более серьезное..." Должен тебе сказать, что я чуть снова не заснул, если бы не запах мяса, который доносился до меня через приоткрытое окно вертолета. Неподалеку горел большой костер, а над ним жарился огромнейший кусок мяса. Я был голоден, как потерпевший кораблекрушение, который неделю назад съел своего последнего товарища. Доктор же все говорил, не останавливаясь: "Японский ученый Иосеки Восида предложил использовать Машину Времени для увеличения запасов продуктов питания. Нужно, сказал он, проникнуть острием временной воронки в юрский период, чтобы перенести к нам доисторических пресмыкающихся и использовать их мясо для еды.
Тут доктор шире открыл окно кабины и показал мне на костер. "Если переборешь свою сонливость, боцман, то примешь участие в первом банкете, на котором будет подано мясо юрского динозавра". Мы приземлились. Мясо шипело на огне, жир плавился и капал в костер. Мне подали здоровенный кусок, горячий, попахивающий дымком...
Том Хиггинс с невыразимой яростью схватился за бочонок.
- Как это было омерзительно! - заключил он. - Кто откусил хотя бы кусочек, тут же выплевывал его, а остальное бросал на землю. Потом наступила тишина. Все тоскливо смотрели на огонь. Самый главный, в мундире профессора, встал и сказал: "Ну что, хотя бы загасим костер?"
И Том Хиггинс снова замолк. Он глядел куда-то отсутствующим взором. Но неожиданно лицо его посуровело, а глаза стали стальными. Проследив за его взглядом, я увидел рекламу: "Трехдюймовые бифштексы".
- Вот что я тебе скажу, старый приятель. К этому мясу добавляют какие-то порошки. Они меняют вкус, делают его похожим не то на говядину, не то еще на что-то. Конечно, порошки помогают. Мало кто отличит вкус. Но я отличаю. Ты представляешь: мясо, которое продают в магазинах под названием "говядина", ничего общего не имеет с коровой!
Трехдюймовые бифштексы
Старый Том Хиггинс исчезал нередко на несколько лет, но все знали, что рано или поздно он объявится в таверне "У трех пиратов". Так и на этот раз мы увидели его, заказывающим Чарли бочонок лимонада в порцию рыбы "а-ля кораблекрушение".
- Что с тобой приключилось, Томми? - спросил я, заметив уныние на его лице.
Том посмотрел на меня исподлобья. Так, наверно, я бы и не вытянул из него ни слова, если бы лимонад не развязал ему язык. После шестнадцатого глотка Том с отвращением показал на свою порцию рыбы и заметил:
- Рыба - не еда для моряка, парень! Но запомни предостережение старого Тома: только рыбу сейчас можно есть без опаски!
Проклятие, которое он добавил, было слишком сложным, чтобы я его запомнил. Я с изумлением воззрился на Тома - он начал рассказывать.
- Завербовался я в команду низколета "Эмилия". В Сан-Франциско. Хотелось добраться до Сингапура, повидать старого Боба Динга... Сначала все шло неплохо: летим себе со скоростью двести узлов, погода блестящая, как на Флориде. Вдруг вызывает меня Джим Локкард из машинного отделения.
- Боцман, - говорит, - что-то не в порядке с ураном. Сыпем и сыпем, а реактор гаснет!
Том Хиггинс тяжко вздохнул.
- Не хотел верить парию, - признался он хмуро. - Но в конце концов пришлось пойти к атомным котлам со счетчиком Гейгера. В бочках вместо урановой руды оказались серые камни, покрытые флюоресцирующей краской. Ну, пошел я на мостик, доложил капитану. Тот побледнел. Но не успел ответить, как слышим голос матроса с наблюдательного поста: "Эгей! Перископ в кильватере!" "Ну, - говорит капитан, - вам повезло. Сейчас разживемся парой бочек урановой руды, и не надо будет возвращаться в Сан-Франциско". Но вместо этого лодка всплыла, нацелив на нас все свои ракеты, торпеды и орудия. Смотрим - на перископ поднимают черный флаг с черепом и скрещенными костями, а динамик орет, чтобы мы не вздумали удирать.
Боцман на минуту прервал рассказ, взял обеими руками бочонок и долго вливал в свое горло лимонад. Затем вытер ладонью рот я продолжал:
- Но в тот раз старый Томми Хиггинс оказался самым хитрым. Как только увидел я, что это пираты, сбросил на воду спасательный плот с аварийным пайком и начал отгребать что было силы. Пираты были слишком заняты абордажем и даже не погнались за мной.
Старый Том сделал глоток и недоверчиво уставился в пространство, как будто еще раз переживал то, о чем рассказывал.
- Да, парень, много я перевидал на белом свете, но в тот раз не мог поверить собственным глазам. Проснулся - плот стоит, зацепившись за ветви, у берега реки, куда его, видно, подтащил прилив. Моря даже и не видно. Вокруг субтропический лес. "Везет тебе, старина!" - сказал я сам себе, взял рундучок с аварийным пайком и вышел на берег.
Томми задумался на минуту, потом потянулся к бочонку.
- Только я оказался на берегу, как вода заклокотала, будто там стая акул затеяла свалку с бравым боцманом. Я отошел на всякий случай подальше от берега и правильно сделал, потому что из воды высунулась огромная черная голова. Хочешь - верь, хочешь - не верь, но самая большая рыба не проглатывает так быстро моряка, как эта голова расправилась с моим плотом. Постояв полчаса с разинутым ртом, я сказал сам себе: "Смотри-ка, Томас Хиггинс! Было бы очень нехорошо, если бы этот урод сожрал и тебя в придачу".
Внимание Тома явно рассеялось. Очевидно, он перебрал лимонада. Но я даже не намекнул ему об этом, так как не собирался оскорбить старого моряка самым обидным для него упреком.
- Хотел бы я за всю жизнь выпить столько лимонада, сколько он проглатывал зараз, - проговорил Том мечтательно. - Страшилище вылезло из воды, как огромный подводный авианосец. Шея у него была примерно футов на сто двадцать, а хвост - еще длиннее. Поглядел я на него издалека, и вдруг какой-то голос внутри меня говорит: "Ты уже когда-то видел такого зверя, Томас".
Примерно час я ломал голову, пока не почувствовал, будто после плавания по бурному океану угодил в тихую лагуну. Книжка! Я видел этого урода на картинке в книжке. Но в какой книжке? В жизни я читал только три книги: "Список судов всех флотов", затем потрясающий комикс "Лоо среди людоедов" и еще старинную повесть о Робинзоне Крузо. Но ни в одной из них не было картинки с таким драконом. И тут я, наконец, вспомнил.
Том понизил голос, будто ему стало немного стыдно. Смущенно усмехаясь, он хлебнул из бочонка.
- Не знаю, как ты, парень, а я когда-то, еще мальчонкой, ходил в школу. Тогда мне приходилось читать разные книжки, и в одной из них были картинки со зверями. Как раз перед уроком, на котором должны были рассказывать об этих драконах, я удрал из школы и завербовался юнгой на водолет "Шквал".
После этого признания на лице Тома снова появилось выражение, достойное старого морского волка. Он заглянул в опустевший бочонок, отставил его в сторону, затем подозвал Чарли и заказал ему еще один.
- Казалось мне, что я сплю, - говорил Том, откупоривая крышку. - Шел я через лес, потом по лугу, а вокруг лазили и ползали всяческие гады... Одни величиной с дом, другие не больше крыс, что водятся на японских судах. С деревьев падали ящерицы с перепончатыми крыльями, а какие-то черные дьяволы летали у меня над головой и скулили. Луг кончался у подножия горы. Я решил забраться на нее, чтобы осмотреть местность.
Карабкался целый час, зато на вершине, братец ты мой, нашел такое... Вершина была углублена, как кратер вулкана, а внутри, на краю бетонной посадочной площадки для вертолетов, стояла деревянная постройка, вроде кухни на паруснике с командой из двух человек. В домике никого и ничего, кроме деревянного пола и открытого люка в нем. Заглянул вниз, вижу лестница. Стал спускаться. Извилистый ход привел меня в небольшой круглый зал. В стенах зала - семь дверей. За одной совершенно темный коридор. Вторая заперта, третья тоже, но когда я отворил четвертую, то почувствовал, что у меня вылезли глаза, как у вытащенной глубоководной рыбы. Вся гора внутри была пустой, стены забетонированы, а в зале, огромном, как "Эмилия" вместе с мачтами, стояла не похожая ни на что машина.
Том тоскливо посмотрел на бочонок с лимонадом, но все-таки продолжал:
- Я облазил весь зал, прежде чем нашел маленькую жестяную табличку, прикрепленную к выступающей части той машины. На ней были нарисованы череп в зигзаги вроде молний. "Тут пахнет пиратами, Томас Хиггинс!" - сообщил я сам себе и решил удирать, но вдруг заметил другую табличку.
Том напряженно наморщил лоб, будто что-то никак не мог вспомнить. Но после пары глотков его лицо разгладилось.
- Там было три слова, впрочем совершенно непонятных: "Генератор Тенсодеформации Третичных". Размышляя, что бы это значило, я вдруг услышал шаги. В зал вошли двое людей, одетых в форму ученых. Они страшно удивились, увидев меня, и попросили пойти с ними наверх, к вертолету. Когда я рассказал о своих приключениях, ученые переглянулись, и один из них, с докторскими знаками, сказал: "Господин боцман, вы находитесь там, где испытывается самое выдающееся открытие всех времен. Установка, которую вы видели, - это первая Машина Времени. Она может переносить предметы из прошлого в современность. Доисторические пресмыкающиеся появились на этом острове из так называемого Юрского периода. Они жили сто пятьдесят миллионов лет назад.
Том Хиггинс с отрешенным видом поднял ко рту бочонок.
- Тот доктор сказал мне: "Боцман, серьезной мировой проблемой является рост населения. Поэтому необходимо увеличивать производство продуктов питания, выводить новые сорта. Помните, как скрестили пшеницу со свеклой? Но нужно что-то более серьезное..." Должен тебе сказать, что я чуть снова не заснул, если бы не запах мяса, который доносился до меня через приоткрытое окно вертолета. Неподалеку горел большой костер, а над ним жарился огромнейший кусок мяса. Я был голоден, как потерпевший кораблекрушение, который неделю назад съел своего последнего товарища. Доктор же все говорил, не останавливаясь: "Японский ученый Иосеки Восида предложил использовать Машину Времени для увеличения запасов продуктов питания. Нужно, сказал он, проникнуть острием временной воронки в юрский период, чтобы перенести к нам доисторических пресмыкающихся и использовать их мясо для еды.
Тут доктор шире открыл окно кабины и показал мне на костер. "Если переборешь свою сонливость, боцман, то примешь участие в первом банкете, на котором будет подано мясо юрского динозавра". Мы приземлились. Мясо шипело на огне, жир плавился и капал в костер. Мне подали здоровенный кусок, горячий, попахивающий дымком...
Том Хиггинс с невыразимой яростью схватился за бочонок.
- Как это было омерзительно! - заключил он. - Кто откусил хотя бы кусочек, тут же выплевывал его, а остальное бросал на землю. Потом наступила тишина. Все тоскливо смотрели на огонь. Самый главный, в мундире профессора, встал и сказал: "Ну что, хотя бы загасим костер?"
И Том Хиггинс снова замолк. Он глядел куда-то отсутствующим взором. Но неожиданно лицо его посуровело, а глаза стали стальными. Проследив за его взглядом, я увидел рекламу: "Трехдюймовые бифштексы".
- Вот что я тебе скажу, старый приятель. К этому мясу добавляют какие-то порошки. Они меняют вкус, делают его похожим не то на говядину, не то еще на что-то. Конечно, порошки помогают. Мало кто отличит вкус. Но я отличаю. Ты представляешь: мясо, которое продают в магазинах под названием "говядина", ничего общего не имеет с коровой!