Черри Кэролайн. Сайтин: Измена

   Джастин прикинул: манипуляции подразумевали нечто большее, чем поиск данных. Все у них отрепетировано, решил Уоррик-младший. Целый спектакль. Сейчас по сценарию наступил напряженный момент – речь идет якобы о тайнах.
   И тем не менее трудно было подавить естественную реакцию.
   Жиро что-то считывал с монитора – либо делал вид, будто считывает. Он задышал чаще. Когда Най поднял наконец голову, его лицо не стало дружелюбнее.
   – Смотрю, ты не слишком жалуешь изучение программирования, – проворчал он. – Для составителя-дизайнера это необычно.
   – Я просто в него не верю. Вы вменяете мне это в вину?
   – Не увлекаешься даже развлекательными обучающими лентами.
   – У меня без них полно работы.
   – Давай не станем ограничиваться таким ответом. Ты увильнул от работы с Петросом. И пользуешься только одной обучающей лентой в месяц, а то и реже. Для дизайнера, повторяю, это чрезвычайно странно.
   Уоррик-младший промолчал. Ибо исчерпал запас бойких ответов.
   – Даже Грант, – продолжал Жиро, – не ходит в лабораторию ради просмотра своих обучающих лент, а пользуется домашним устройством воспроизведения. Без всякого ограничения.
   – На сей счет нет никаких правил. Если нравится – пусть пользуется. Грант – умница, схватывает все на лету…
   – Но не ты дал ему такую команду.
   – Нет, не я.
   – Знаешь, – вмешался Иванов, – а ведь Грант – существо самодостаточное, способен жить в обществе. А потому подкрепления такого рода ему нужны не столь часто, как другим. Но, принимая во внимание его злоключения, Гранту было бы лучше заняться глубоким погружением. Так, проверки ради.
   – Имеете в виду мучения, которым вы его подвергли? Нет уж!
   – Стало быть, команду дал все-таки ты, – заключил Жиро.
   – Он, он сам так решил. Таков его выбор, и Грант имеет право выбора, как и я – так, во всяком случае, я слышал в последний раз.
   – Сомневаюсь, что нам нужна группа дизайнеров, питающая патологическую нелюбовь к обучающим лентам.
   – Идите к черту!
   – Спокойнее, – посоветовал Деннис. – Не нервничай. Жиро, по его работе нет никаких нареканий. И по работе Гранта тоже. Речь о другом.
   – Жертвой убийства Ари пала не только она одна, – заметил Петрос. – В частности, Грант и Джастин тоже. Не думаю, что вам так легко проигнорировать столь очевидный факт. Приходится иметь дело с человеком, который в момент несчастья был всего лишь мальчишкой, всего лишь жертвой Ари – одной из многих. Мне не хотелось затрагивать этот вопрос. Я все время наблюдал за ним. И посылал ему требования зайти для разговора. Верно, Джастин?
   – Верно.
   – Ты до сих пор не ответил, не так ли?
   – Не ответил, – согласился Уоррик-младший, чувствуя, как его вновь охватывает паника. Внутри у него все оборвалось.
   – Ситуация с проектом, – напирал Петрос, – внушала тебе некоторое беспокойство, не правда ли?
   – Я разделяю принцип «живи и не мешай жить другим». Ребенка мне жаль. Уверен, мою квартиру вы нашпиговали по последнему слову шпионской техники. Надеюсь, кое-какие моменты из моей личной жизни доставляют вам ни с чем не сравнимое удовольствие.
   – Джастин!
   – Петрос, можете тоже отправляться к черту!
   – Джастин, скажи правду. Вспышки изображений из обучающей ленты по-прежнему мучают тебя?
   – Нет.
   – Ты уверен?
   – Уверен.
   – В начале праздничного вечера ты сильно волновался, верно я говорю?
   – Да нет же, черт побери! С какой стати мне волноваться?
   – Думаю, ответ ясен, – повернулся Иванов к Жиро. – Он пришел на вечер уже взволнованный. Волновались они оба. И Ари все быстро поняла. Вот и вся подоплека. Думаю, все вышло непреднамеренно. Гораздо сильнее меня беспокоит состояние рассудка Джастина. Думаю, ему лучше вернуться к себе и заняться повседневной работой, дабы восстановить нарушенное равновесие. Сомневаюсь, что допрос даст желаемые результаты. Джастин все еще не успокоился. Настоятельно рекомендую ему сеанс успокоительной терапии.
   – Жиро, – вмешался Деннис, – если тебя так беспокоит восприятие маленькой Ари, запомни, что Джастина она нисколько не испугалась. Он пребывал в состоянии стресса, но не испугал девочку. Все произошло как раз наоборот.
   – Все равно мне это не нравится, – упорствовал Жиро и с глубоким вдохом откинулся на спинку стула, одарив Джастина испытующим взглядом из-под кустистых бровей. – Тебе придется прислушаться к совету Петроса. Если он доложит, что ты по-прежнему своевольничаешь, нам придется еще до вечера распорядиться о принудительном приводе. Понял?
   – Да, господин.
   – Работу продолжай. Если опять окажешься рядом с Ари – заговоришь с нею или сделаешь что-нибудь в этом роде, но так, чтобы привлечь к себе как можно меньше внимания. Загляни к врачу. Если девочка заговорит с тобой, будь полюбезнее. Но не более того. Станешь своевольничать, снова окажешься здесь и я уже не буду благодушествовать. То же относится и к Гранту. Так что просвети его. Все понял?
   – Да, господин, – кротко и с почтением, точно ази, отозвался Уоррик-младший. И подумал: «Ловушка. И по-прежнему захлопывается. Здесь что-то не так…»
   – Все, свободен. Аббан, открой дверь!
   Дверь все-таки распахнулась. Джастин поднялся. Деннис последовал его примеру. Уоррик-младший успел дойти только до двери – Най нагнал его, схватил за руку, провел мимо охраны в закуток, пышно именуемый передней. Через секунду оба очутились в коридоре.
   Деннис вдруг остановился, как вкопанный, заставив замереть и паренька. «Джастин!» – бросил он.
   Все еще дрожа, юноша остановился, сознавая, что упрямством делу не поможешь.
   – Джастин, ты ощущаешь сильное давление. Но мы оба знаем – память не передается от человека к человеку. Маленькая Ари – не прежняя Ари. Откровенно говоря, нам не нужна новая вспышка вражды с Уорриками. Мы не хотим, чтобы ты занял место Джордана. Сам знаешь, сколь высоки ставки.
   Юноша кивнул.
   – Джастин, послушай. Жиро допрашивал тебя. И потому знает, что ты говорил правду. Он только…
   – Он ублюдок.
   – Джастин, не нужно перегибать палку. Делай, как велит Жиро. Не ошибайся. Ты же не собираешься причинять маленькой девчушке зло. Знаю, что не собираешься. То, что вытворяла с тобой Ари, здесь ни при чем. И ты не захочешь обижать ребенка.
   – Нет, я ведь никогда Ари пальцем не трогал. Неужели вы думаете, что я способен обидеть ребенка?
   – Знаю, знаю, что нет. Просто подумай над моими словами. Вспомни их, когда судьба вновь сведет тебя с Ари. Ариана Эмори стала причиной твоего потрясения. Может статься, что ты невольно отыграешься на ребенке. Ты в состоянии причинить ей боль. А потому прошу тебя серьезно задуматься над нашим разговором.
   – Ничего я с ней не делал!
   – Не делал, не делал. Успокойся. Успокойся и отдышись. Послушай меня. В твоих интересах вести себя как надо.
   – Естественно.
   Деннис взял собеседника за руку и подтолкнул к стене, чтобы дать пройти охранникам, уходившим из кабинета. Но руки юноши Най все равно не отпустил. Помолчав, он сказал:
   – Джастин, я собирался сказать… В общем, насчет заявления, что лежит у меня на столе – по поводу телефонной связи. Думаю, что для порядка подержу его еще несколько недель, а потом подпишу. Тебе придется немного потерпеть – Джордан умен, да и служба безопасности должна все обмозговать. Я делаю все, что в моих силах. Я хоть чуть-чуть тебя порадовал?
   – Чем мне придется расплачиваться за такую любезность?
   – Ничем. Ровным счетом ничем. Только веди себя осмотрительно. Не нужно влезать в разные передряги. Договорились?
   Уоррик-младший тупо смотрел на стену, разглядывая облицовочную плитку из декоративного камня – незамысловатый узор плыл перед глазами. Вдруг юноша ощутил прикосновение к своему плечу.
   – Мне жаль. Мне очень жаль, – забормотал Деннис, – я все знаю. У тебя ни один день не проходит спокойно. Но я хочу, чтобы и ты поучаствовал в проекте. Поэтому я сумел добиться у Жиро права оставить тебя в Ресионе. Ари была к тебе неравнодушна – но не в том дело… В общем, так: ты ей нравился. Я уж не говорю, что между вами было даже нечто большее. Я помню ее – и после смерти – и знаю, как себя самого. Между Ари и Джорданом существовала застарелая и острая вражда. Но она, оценив твои успехи в учебе, поняла, для чего ты ей сгодишься.
   – Дутые успехи!
   – Нет, не дутые. Но и не слишком выдающиеся, как ты понимаешь. Зато охватывавшие аж с полдюжины отраслей. Ты обладаешь теми же качествами, что и она. Конечно, назвать тебя ее двойником – значит погрешить против истины, ибо у тебя над душой никогда не стояла Ольга Эмори. В одном разговоре она обмолвилась – и я не лгу – будто собиралась перевести тебя в свой отдел и что на самом деле она видела в тебе куда больше возможностей, чем свидетельствовали результаты тестов, – возможностей даже более значительных, чем возможности Джордана. Так она сказала, не я.
   – Но на уме у нее была отнюдь не наука, и вам это хорошо известно.
   – Ошибаешься. Конечно, ты хочешь услышать нечто иное. Но если у тебя действительно есть желание разобраться в том, почему она поступала с тобой так, то ты должен узнать все. Во всем этом меня интересует лишь одно – сама Ари. Пойми – она умирала от рака. Омоложение не удалось. Сейчас врачи спорят, был ли срыв следствием развития раковой опухоли, или омоложение не удалось по естественным причинам и позволило болезни прогрессировать. Но что бы ни происходило, не подлежит сомнению факт, что Ари знала, в какой опасности оказалась, и что более неподходящий для омоложения момент было просто невозможно выбрать. Однако хирургическое вмешательство означало перенос проекта на неопределенный срок, а потому она приказала Петросу помалкивать и сумела не допустить утечки информации. Ведь проект – плод ее усилий, и если бы ей пришлось лечь на операцию – уверен, она не исключала и такой возможности: дурой она совсем не была – так вот, если бы Ари так поступила, проект хоть и не остался бы без поддержки, но все равно в течение нескольких месяцев им руководил бы кто-нибудь другой. Пойми, Джастин, моя уверенность продиктована хорошим знанием Ари, ибо мы дружили. Именно мне она позволяла пользоваться своими заметками. Жиро чертовски здорово соображает, когда речь заходит о деньгах, вот он и взял на себя финансовую сторону дела. Но мое беспокойство – ее беспокойство, то есть сам проект. Думаю, что ты питаешь искренние сомнения на его счет. Как же – нет контрольных замеров, не фиксируются дублирующие результаты. Но в этом нет необходимости – у нас есть результаты, накопившиеся за двести лет работы с ази. И потом, такие вещи не поддаются количественному измерению: мы имеем дело с человеческой жизнью, с эмоциональным измерением, измерением субъективным. Можешь сколько угодно не соглашаться, я только сильнее зауважаю твою профессиональную честность. Но если попытаешься ставить нам палки в колеса, наживешь непримиримого врага в моем лице, понял?
   – Да, господин.
   – Скажу кое-что еще: Ари время от времени поступала очень некрасиво. Но она была великой женщиной. Она олицетворяла весь Ресион. И была моей подругой. Я защищал тебя; но одновременно я защищал и ее репутацию; и горе тому, кто покусится на доброе имя Арианы Эмори. Не видать такой возможности и тебе. Ясно?
   – Но в ваших архивах осели пленки. Если несчастный ребенок хотя бы отчасти пойдет по стопам Ари, то специалисты захотят знать каждую подробность жизни прототипа – а эта подробность совсем немаловажная.
   – Нет, она не имеет значения. Ибо относится уже к конечному периоду ее жизни и к тому же лежит за пределами допустимого законом интереса. Даже если ты угадал – не тревожься: теперь ясно, для чего мы работаем с «Рубиным»? Просто военные в состоянии наложить на «Рубин» лапу в любой момент. А Ари – исключительно наш проект. И потому формальности вроде бы соблюдены. Разве Ресион хоть единожды обнародовал что-либо, затрагивающее его финансовые интересы?
   – Боже, но вы можете сливать военным эту туфту годами! К чему притворство? Ведь деньги добывает Жиро. Поистине неисчерпаемый источник средств – военные проекты.
   Улыбнувшись, Най покачал головой:
   – Нет, Джастин, все сработает, как надо. А мы не подначивали Ари.
   – Тогда скажите: вы уверены, что этого не сделал Жиро?
   Реакция была заметна в глазах Денниса – а лицо по-прежнему расплывалось в улыбке.
   – Время докажет мою правоту, – пробормотал Най. – На твоем месте, Джастин Уоррик, я бы помалкивал и не срамился на людях. Я уже помог тебе. Замолвил слово за тебя, за Джордана и за Гранта, когда другие предпочли молчать. Я покровительствовал тебе. Но не забывай: я водил дружбу с Ари. И не потерплю попыток сорвать проект.
   В словах Денниса звучала неприкрытая угроза. Звучала отчетливо. В этом Уоррик-младший не сомневался.
   – Да, господин, – вполголоса молвил он.
   Деннис снова потрепал его по плечу:
   – Скажу в первый и единственный раз: хочу, чтобы ты оценил мое содействие и всегда помнил, о чем я просил. Договорились?
   – Да, господин.
   – Все в порядке?
   Юноша перевел дух:
   – Это зависит от дальнейших действий Петроса, не так ли?
   – Он просто намерен побеседовать с тобой. Вот и все. – Най позволил себе чуточку встряхнуть собеседника. – Джастин, вспышки изображений из обучающей ленты все еще беспокоят?
   – Нет, – отрезал юноша. – Нет. – Губы у Джастина дрожали, но он не счел нужным скрывать волнение, ибо решил воспользоваться им в противоборстве с Деннисом. – Я и так натерпелся. Как вы не понимаете, что один вид больничной палаты приводит меня в ужас?! Неужели вы еще и обвиняете меня? Я не доверяю Петросу. И никому из его подчиненных. На его вопросы отвечу. Если хотите, чтобы я вел себя как подобает, не подпускайте его к нам с Грантом.
   – Это шантаж?
   – Боже, на сей счет я мог бы придумать что-нибудь более удачное, не находите? Нет, я только прошу. Я сделаю все, что прикажете. И действительно не собираюсь трогать ребенка. Мне это просто не нужно. Мне нужна только моя работа, возможность побеседовать по телефону…
   Не в силах более говорить, Уоррик-младший отвернулся к стене и стоял, прислонившись к холодному камню, пока не отдышался.
   «Милый, отдай им все ключи. Вот так.
   Чертовски глупо».
   – Я все сказал, – молвил Деннис. – Теперь смотри. Ответишь на вопросы Петроса. Попытайся разобраться в ситуации. Ты сам вел себя, точно напуганный ребенок. Ты все еще напуган, и я боюсь, что страх повредил тебе сильнее, чем ты предполагаешь…
   – Я могу заниматься своей работой – вы сами сказали.
   – Дело не в работе. Уверяю, работа здесь ни при чем. Ты просто не знаешь, кому можешь довериться. Думаешь, будто вокруг одни враги. Но это не так. Петрос искренне переживает за тебя. И я тоже. Если почувствуешь, что нуждаешься в помощи, – приходи без стеснения. Мои условия тебе известны. Мне нужно твое содействие. Я не потерплю никаких нападок на Ари, на проект и на сотрудников.
   – Тогда прикажите Петросу оставить нас в покое. Распорядитесь, чтобы служба безопасности отключила установленные в нашей квартире «жучки». Дайте мне возможность просто жить и работать спокойно, вот и все.
   – Я хочу помочь тебе.
   – Ну так помогите! Выполните мои просьбы. И можете смело рассчитывать на мое сотрудничество. Я не собираюсь враждовать с вами. Деннис, поймите, я просто жажду спокойствия. Немного спокойствия после всех этих лет. Разве я причинял кому-нибудь зло?
   – Нет, – отозвался Най, похлопывая юношу по плечу, а затем и по спине. – Нет, не причинял. Никогда и никому. Несчастья выпадали только на твою долю.
   Уоррик-младший снова прислонился к стене и отвернулся.
   – Тогда оставьте меня в покое, Бога ради. Дайте возможность разговаривать с отцом, работать – и все будет в порядке. Просто оставьте в покое и уберите службу безопасности из моей спальни.
   Деннис смерил юношу долгим взглядом.
   – Ладно, – бросил он, – действительно, сделаем пока так. Попробуем – по крайней мере на домашнем фронте. Но не обещаю, что мы перестанем замечать ваших гостей. Если служба безопасности заподозрит неладное, то возьмет вас в оборот. И никак иначе. Я распоряжусь, но смотри, не давай мне повода сожалеть об этом решении.
   – Ни за что, господин, – заверил Джастин. На более пространную фразу он оказался неспособен.
   Деннис наконец ушел.
   Уоррик-младший поплелся к себе в кабинет. Грант встретил его еще на пороге, притихший и напуганный, всем своим видом напоминая вопросительный знак.
   – Все в порядке, – пролепетал Джастин. – Допытывались, вышло это специально или случайно. Я сказал – непроизвольно. И кое-что еще тоже сказал. Деннис пообещал убрать от нас службу безопасности.
   Грант одарил брата таким взглядом, словно спрашивал, кто выслушивал ответы и для кого разыгрывалось представление.
   – Нет, так заявил он, – подтвердил Уоррик-младший, захлопывая дверь, чтобы обеспечить хоть видимость уединения. И тотчас вспомнилось нечто другое – чрезвычайно важное и связанное с чередой обещаний и угроз, градом обрушившихся на них за последнее время. Пытаясь отдышаться, Джастин оперся на спинку стула и выпалил: – Нам обещали позволить поговорить по телефону с Джорданом.
   – Неужели правда? – не поверил Грант.
   Именно это и не давало юноше покоя: отчего-то, без всяких оснований ему посулили множество всяческих благ. Причем, как они сами продемонстрировали, им ничего не стоило отправить его в госпиталь.
   Что-то определенно затевалось.
   10
   – Музыку, – приказал Джастин Памяти той ночью, едва дверь за братьями закрылась. Мелодия зазвучала не с начала, а с того момента, где остановилась в прошлый раз. Одновременно Памяти полагалось сообщить о звонках – оказалось, что никто не звонил. «Мы не пользуемся особой популярностью», – сказал Джастин брату; обычно в их отсутствие был хоть один звонок – кто-то звонил из лаборатории, кто-то интересовался делами, не сумев застать братьев на работе.
   – Вот оно, людское непостоянство, – Грант привычным жестом опустил кейс на стол, скинул и убрал в шкаф пальто, прошел к стене, где размещался бар. Джастин тем временем снимал и развешивал свою одежду. Ази быстро приготовил два коктейля и сообщил: – Тебе двойной. Разувайся, чувствуй себя свободнее. Вперед!
   Уоррик-младший опустился на диван, поспешно сбросил башмаки и, утопая в мягких подушках, пригубил из поданного стакана. Ноздри защекотал знакомый запах виски с водой; вкус сулил истерзанным нервам долгожданное успокоение. Подошел Грант с пластиковой грифельной табличкой в руках – на ней братья обменивались репликами, не предназначенными для чужих ушей.
   «Стоит ли верить, будто подслушивание прекратится?» – написал Грант.
   Джастин покачал головой. он поставил стакан на край широкого каменного подлокотника-столика и потянулся к доске. А затем набросал на ней: «Подбросим им немного дезинформации и проверим, проглотили они наживку или нет». Теперь оставалось передать доску Гранту. Тот коротко кивнул – дескать, какие будут соображения?
   «Пока никаких. Думаю», – просигналил Джастин.
   Грант написал: «Полагаю, чтобы узнать, что произошло, мне стоит дождаться, пока мы отправимся кормить рыб».
   «Сложно. Опасно, – сообщил Джастин. – Петрос собирается меня опрашивать».
   Грант окинул его тревожным взглядом, который сам по себе можно было считать вопросом.
   Уоррик-младший быстро набросал: «Они заподозрят насчет вспышек».
   Грант подчеркнул слово «опрашивать» и поставил рядом вопросительный знак.
   «Так и есть, – заверил Джастин. – Сам Деннис посулил. Именно опросы, а не допросы». А затем добавил: «Они смекнули, что у меня проблема с обучающими лентами. Мне страшно. Боюсь, они решились на голосовое воздействие. Если так, я погиб. Завалю Петросу проверку, что еще хуже. Очень долго я старался думать, будто вспышки всего лишь травма. Теперь подозреваю, что налицо плохо поставленный блок, но поставленный намеренно. Возможно, я нужен им именно таким».
   Нахмурясь, Грант пробежал глазами написанное. После чего решительно застрочил по доске. Затем стер все и начал писать заново. И снова стер и застрочил. Наконец Джастин прочел короткое: «Думаю, блок не преднамеренный. Думаю, ты перенес слишком много допросов».
   Джастин ответил: «В таком случае какого черта мы занимаемся конспирацией в собственной квартире?» И трижды все подчеркнул.
   Грант отреагировал легким поднятием бровей. И сообщил: «Потому что возможно все. Но я сомневаюсь, что блок поставили специально. Это повреждение. Явился Жиро и принялся задавать вопросы, увенчав тем самым вмешательство Арианы, но не закончил. Разве этого недостаточно? Все, что ни сделала бы Ари, должно быть основательным и в то же время тонким. Вмешательство можно осуществлять одной-единственной фразой. Мы это знаем. А Жиро влез и все спутал».
   Прочтя написанное, Джастин ощутил, что ему еще больше не по себе. Пожевав стилос, юноша начертал: «Жиро просматривал пленки. И знал, что она творила. Возможно, Жиро работает с военными психошаблонами куда интенсивнее, чем мы знаем. И это тоже не добавляет мне уверенности. Они же присудили ему статус Особого. Скорее, по политическим соображениям, чем за талант. Остается только гадать, что он со мной сделал. Или что сделал Петрос».
   Грант нахмурился и просигналил: «Не верю, что виноват Петрос. Жиро – еще куда ни шло. Но Петрос слишком независим».
   Джастин заметил: «Ему тоже не верю. И появиться на его «опросах» мне придется. Чего доброго, отстранят от работы! Объявят неустойчивым, лишат альфа-лицензии. Переведут тебя. Словом, вся чертовщина начнется сначала».
   Схватив доску, Грант, хмурясь еще сильнее, возразил: «Ты – производная Джордана. Если одновременно с осуществлением ими проекта «Рубин» ты без психогенной обучающей ленты обнаружишь талант, соизмеримый с талантом Джордана, ты вправе поставить результаты под сомнение. Не забудь и обо мне; вспомни, что Ари воссоздала меня от Особого. Мы вместе – возможные рычаги для давления на проект. Не потому ли мы понадобились Ари? И не потому ли мы так неугодны Жиро?»
   Догадка оказалась для Джастина подобна сокрушительному удару. «Понятия не имею», – признался он.
   Грант напирал: «Деннис и Жиро ведут проект без всякого контроля – исключая разве что самого Рубина, и кто знает, насколько честными будут результаты. Мы им – бельмо на глазу. Ари никогда не работала бы так, как они. Она всегда делала контрольные пробы, насколько это возможно при работе с человеческой психикой. Думаю, для этого ей были нужны мы оба».
   Джастин в долгу не остался: «Деннис клянется и божится, что проект реален. Но каждый этап для него – истинная опасность».
   Грант ответил: «Проект реален, если оправдает ожидания. Как ты всегда говорил: они не планируют обнародовать данные, если те окажутся ложными. Ресион никогда ничего не обнародует. Ресион превращает свои достижения в деньги. Если Ресион снова получит Ари, – Ари, способную руководить исследованиями, – разве согласятся они предать огласке связанную с нею информацию? Нет. Ресиону достанутся солидные контракты с военными. И большая власть, власть секретности, много денег – но Ресион станет управлять действом и захватывать все больше и больше власти. Ресион никогда не опубликует свои открытия. Ресион будет выполнять заключенные с военными контракты и получать все, что угодно, пока будет обещать Комитету по обороне воскрешать отдельных людей – что без соответствующей документации (типа той, что хранится под горой) не под силу даже Ресиону. На это уйдут годы. Жизни поколений. А пока Ресион станет выполнять прочие поручения военных, но в основном работать на себя. Я правильно улавливаю ход мыслей урожденных людей?»
   Джастин прочел и кивнул, чувствуя себя все отвратительнее.
   Грант добавил: «Вы, КВ, очень странные. Возможно, все из-за моделирования ваших психошаблонов – их венчает логика. Мы же знаем, что наши базовые социальные прослойки совершенно здоровы. Пристало ли мне судить о своих творцах?»
   11
   Опустившись на край кровати, Джейн отбросила волосы в сторону, когда Олли коснулся губами ее затылка.
   Дитя, слава Богу, уснуло; в битве умов наградой Нелли стала спокойная ночь.
   Ари неистовствовала весь день, желая вернуться к Валери и играм.
   Пора было внести коррективы. Как и предсказывала Джейн, Валери превратился в серьезную проблему. Настала пора подобрать девочке другого товарища. У нее никогда не было только одного друга.
   Что за наказание эти дети!
   Олли обнял ее и прижал к себе. А потом спросил:
   – Что-то не так?
   – Олли, голубчик, отвлеки меня хоть чем-нибудь! Сегодня мне совсем не хочется размышлять.
   «Проклятие! – мысленно выругала себя госпожа Штрассен. – Я даже начинаю думать, как Ольга».
   Рука Олли скользнула ниже; ази поцеловал женщину в плечо.
   – Давай, Олли, не стесняйся! У меня самое кровожадное настроение.
   Наконец до Олли дошло. Повалив женщину на кровать, ази принялся действовать так, как представлял себе «отвлечение» – заломил подруге руки, не желая испытать на себе остроту ее ногтей.
   Олли повел себя чертовски правильно. Как и большинство учащихся ази, он был просто великолепен, а Джейн нарочно подыгрывала, не собираясь отдаваться без боя. Именно этот бой и загорелся выиграть Олли; все было заранее рассчитано и спланировано, дабы вовремя дать нужный эффект.
   Именно эффект. Джейн охнула и после небольшого сопротивления сдалась на милость победителя. И подумала, что Олли всегда больше думал о ней, нежели о себе. У Джейн было не меньше дюжины любовников из числа КВ, но, как ни странно, больше всех ей нравился Олли. Скажи она Олли об этом, он ни за что не поверил бы.