Чистяков Владимир. М. с.

Владимир Юрьевич Чистяков
 
М. С.

Пролог

   Это было не лучшее время империи. Время большой внешней войны. Но не в войне главная проблема. Война только усугубила всё то, что скапливалось десятилетиями. И рано или поздно должно было вырваться наружу.
   Из-за чего началась эта война? Да если говорить грубо, то из-за того, что два тигра не могли поделить кусок мяса. А этим куском, как всегда, оказались земли, ресурсы, да пересмотр каких-то старых договоров. Да и пресловутая борьба за мировое господство. Всё как обычно. Колоссальные жертвы — колоссальные военные заказы. И колоссальные доходы. И масса социальных проблем в лагерях обеих противников. Пропаганда обеих сторон называла войну и 'Великой' , и 'Народной' , и 'Священной' . Употребляется и масса иных, столь же громких эпитетов.
   Смертельная схватка двух великих народов. Грэды и миррены. Последние сто лет мировая история пропитана их противостоянием. Переполняет их энергия. И слишком тесен мир для двух подобных сил. Могущественные императоры, крупные финансово-промышленные группы, наживающиеся на военных заказах, политики, военные… Старые распри, новые противоречия. Пожар всё сильнее.
   А сами народы… Народы пока безмолвствуют. Хотя на их долю, как обычно, не выпадает ничего, кроме гранитных глыб или иных знаков на могилы. Конечно, это касается тех, у кого были могилы.
   Но со стороны сражающаяся империя по-прежнему смотрится величественно. Впрочем, так же как и её противник. Враги стоят друг друга. Чудовищных размеров армии перемалывают друг друга. Пылают фронты на всех континентах. И не видно победы ни для одной стороны. И накапливается усталость от войны. Где-то уже проходят митинги под лозунгами 'Долой войну! ', где-то по лесам уже появились банды дезертиров и уклонистов, поднимали голову различные национальные движения, но громче всего звучали требования реформ. И звучали они по обе стороны фронта. Вопрос социального взрыва был только вопросом времени. И были ещё вопросы о его масштабах. У кого первым? Или у обоих сразу? Или будет что-то ещё?
   Одного только, видимо, ни ждёт никто — победы.
   Война идёт уже не первый год, и конца ей не видно. Хотя оба колосса уже начинают шататься. А внутренний кризис в Грэдской Империи всё усиливается…
   Верхи… Император и четыре соправителя (фактически главы наиболее важных в промышленном отношении регионов) фактически самоустранились от внутренних проблем и сосредоточились на военных вопросах и проблемах снабжения армии. С этим-то они скорее хорошо, нежели плохо справляются. Но в остальном… Парламент уже фактически решает многие вопросы, ряд министров прямые его ставленники, и всё громче раздаются требования об ответственной перед народными избранниками ставке. Ибо в военное время, с точки зрения парламентских умников, ставка совершенно бесконтрольно и бездумно распоряжается колоссальными суммами. Очень переживали, всенародно избранные, что мимо их карманов текут эти огромные суммы. А далеко не у всех парламентариев ещё виллы построены, да детки на тёплые места устроены.
   Генералы тоже далеко не ангелы, но один из прошлых военных министров пустил такую вот фразочку: 'Один парламентарий за год награбит столько же, сколько все осуждённые в нашей стране за кражи и грабежи за пятнадцать лет' . Обвинений в клевете на генерала никто не подал.
   Кроме того, постоянно требовали включения в состав Генштаба военного комитета парламента, как говорилось, 'для улучшения вопросов стратегического планирования' . Начальника Генштаба, они этим как говорится, довели до ручки. И парламентариям под строгим секретом сообщили о негласном приказе — при появлении делегаций всенародноизбранных в районе любой из ставок охране открывать огонь на поражение. Осознали.
   И подали прошение на высочайшее имя с требованием снятия. Ответ их величества не замедлил себя ждать: начальник генштаба получил специально учрежденную степень Большого Орла (все остальные имеет и так) с мечами и бриллиантами, хотя никаких особых побед в последнее время не было.
   При неудачах на фронтах поднимались вопросы о недоверии тому или иному соправителю императора. Пока эти вопросы удавалось топить в процедурных дрязгах или отсрочивать. Но это только пока…
   К этому следовало добавить слишком большие амбиции ряда членов парламента. Кое-кто из них не остановился бы ни перед чем, лишь бы стать президентом неважно, какого куска бывшей империи.
   Впрочем, амбиции ряда имперских губернаторов не менее опасны. Особенно это касается тех, кто управляет развитыми в промышленном отношении, или просто богатыми провинциями. Слишком уж им мешает закон о недрах, согласно которому, государство имеет монополию на добычу полезных ископаемых. Кому-то не нравятся и законы о монополии на торговлю продуктами земледелия. Да и почти все хотят иметь более широкие полномочия и фактически не подчинятся центру. Смычка парламента с губернаторами становилась всё опаснее. Да и ряд высших военных чинов тоже лили воду на ту же мельницу. Опасны и директора крупных заводов и шахт. Столько добра — и не моё. Правда, таких директоров меньшинство.
   Далее следовала так называемая аристократия (в секретных докладах спецслужб обеих противников именуемая одинаково — 'наиболее разложившаяся в моральном и политическом отношении часть населения империи' ). Из неё в первую очередь состоят такие социальные слои как так называемые представители творческой интеллигенции (и к которой относятся, по мнению злоязыкой старшей дочери императора, 'все столичные проститутки с титулами и без' ), юристы, видные экономисты. Все эти субъекты, кроме всего прочего, считают себя коренным имперским дворянством, честью и совестью нации, и орут об этом во всех СМИ, находящимися под их полным контролем, в том смысле что среди их сотрудников нет тех, кто бы не принадлежал к данной социальной группе.
   А в секретных докладах приводились иллюстрирующие это цифры: из почти 10 миллионов человек, (чуть менее одного процента населения) относящихся к аристократии, несмотря на разгар войны, находятся на военной службе менее 50 тысяч человек, а из мужчин призывного возраста имеют белый билет или уклонилось по иным причинам- 850 тысяч.
   Естественно, что эти цифры засекречены, но слишком уж велика грэдская армия, и слишком незаметны в ней эти 50 тысяч. Тем более, что многие из них и так не афишировали свою принадлежность к дворянству. Зато 'работающих на оборону' дармоедов в военной форме и с громкими фамилиями в тылу скопилось уж очень много. Конечно, там были не только аристократы всех мастей, но они-то заметнее всех.
   Так что, весьма распространённым воинским преступлением были драки между фронтовиками и тыловиками. Нередки и убийства. Эта неприязнь пока ещё не носит политической окраски, но это только вопрос времени. А если ещё и учесть колоссальный характер армии… В общем, во всех городах где имеются крупные госпитали не очень спокойно.
   А среди тех 50 тысяч представителей элиты, кто действительно работают на оборону в той или иной сфере, но не афишируют свою социальную принадлежность, есть и женщины. И иные из них могут в чём угодно поспорить с любым из мужчин. Наиболее известна из них та, которую все называют не по имени, фамилии или титулу, а по краткому и ёмкому прозвищу — Бестия, а её официальное звание и должность — генерал-лейтенант, начальник внутренней безопасности. Генерал-лейтенантов в империи несколько десятков человек. А вот Бестия одна.
   Впрочем, она-то знаменита в первую очередь вовсе не храбростью. Вернее, не только ей.
   Есть и ещё один забавный факт: министерств и приравненных к ним ведомств хватает. Хватает и титулованной аристократии. Однако, днём с огнём можно искать титулованного министра и не найти. Титулы есть у всех министров. Пожалованные за заслуги. К родовой аристократии они не принадлежат. Точнее, один приравненный к министрам из родовитых аристократов имеется. И титул весьма и весьма пышный. Император превыше всех. Второй по значимости, согласно не изжитым феодальным предрассудкам — у главы Великого Дома Еггтов. А Второй Великий Дом — Ягры. И у Главы родовые замки ещё не все проданы. К древнему и прославленному роду принадлежит министр. Голубая кровь до… уже никто не помнит, какого именно колена.
   И именно голубой кровью и отличается министр от прочих сановников. И сановники его откровенно боятся. Боится и весь высший свет. А она всего-навсего Бестия.
   Вся грэдская интеллигенция ненавидит её, шепотом рассказывая ужасы о десятиэтажных подвалах, где сутками пытают и расстреливают инакомыслящих. Говорили о звериной жестокости Самой и её подручных.
   Всё бы ничего, но в подвалах под зданием безопасности никогда не было ничего кроме бомбоубежища, неплохого, для генералов строили, но не более того. А если учесть, что столицу за всё время войны бомбили раз десять, и то больше из пропагандистских соображений. Так что бомбоубежище прибывало в стабильно закрытом состоянии. Инакомыслящие, даже без визитов к Бестии занимались тем, что строчили друг на дружку та-а-а-кие доносы, что рассматривай она хотя бы десятую часть, то с расстрелами всевозможных заговорщиков не справилось бы несколько пулемётных рот. А с теми, что поступали, как втихаря говорили сотрудники, поступала довольно интересно: личный сортир в одном из особняков приказала оклеить, по крайней мере, с самыми выдающимися с литературной точки зрения так на самом деле и поступила. Была ли жестока, мало кто знал, а увольнения из органов за превышение полномочий при ней имели место быть, чего не случалось при предшественниках.
   Да и смертных приговоров в отношении фрондирующих интеллигентов за последние десять лет вынесли не так уж и много. К тому же, примерно половина осуждённых за политику императором помилована. А вот уголовников расстреливают безжалостно. Насколько оправдана подобная политика — по данному вопросу имелись разные мнения.
   Особенно среди столичной интеллигенции.
   А сама Бестия считает, что в столице в частности и империи вообще есть много чего, но одного только нет — честных и порядочных людей. Проблемой было то, что слишком многие считали себя именно честными и порядочными. А таковыми-то они вовсе и не являлись.
   И будь на то её воля, в первую голову расстреляла бы тех, кто сам себя нарёк совестью нации.
   ' Они не совесть — говаривала она иногда — они то, против чего больной организм вырабатывает антитела. Раковые клетки. Проблема только в том, что слишком больной организм не может вырабатывать этих антител в достаточном количестве. И сдохнет он рано или поздно. Однако меня организм всё-таки выработал. Антитело. А нужен уже скальпель хирурга' .
   Социальный строй обоих противников, хотя и имеет ряд общих черт, довольно сильно различается. Формально оба противника империи, но на деле всё выглядит несколько сложнее.
   Грэдская империя фактически федеративное государство с весьма широкими полномочиями регионов. И это притом, что из населения страны грэды составляют почти 85%. У мирренов ничего подобного на федерацию нет, государство унитарное. Хотя миррены составляют лишь чуть больше половины населения. И в обоих случаях речь идёт о сотнях миллионов человек. В обеих странах имеется парламент. У грэдов он имеет довольно широкие полномочия, вплоть до выражения недоверия правительству или одному из соправителей, и в подобном случае император должен был либо распустить парламент, либо отправить в отставку соправителя или правительство. Большая часть бюджета также утверждается парламентом. Правительство должно перед ним отчитываться. Правда военный бюджет (что в столь милитаризированной стране одна из важнейших расходных статей) утверждается сразу на десять лет. Что в военное время даёт право главнокомандующему, то есть императору, фактически бесконтрольно распоряжаться колоссальными суммами.
   Империя грэдов, по сути, является страной государственного монополистического капитализма. До войны, правда осуществлялись очень широкие социальный программы.
   Так как идёт война, то внутренняя жизнь обеих противников давно уже на всех парах катит по военным рельсам. Но у грэдов и в мирное время многое в государстве на военный лад. И армия и всё с нею связанное в большом почёте. Многие военные чины играют большую роль в государственных делах и активно вмешиваются в политику.
   Император мирренов абсолютный монарх. Не ограничен даже законом о престолонаследии, ибо имеет право назначить наследником любого члена императорского дома. Мнение парламента по тому или иному вопросу он выслушивает — но не более того.
   У грэдов фактически вся промышленность и большая часть сельскохозяйственной земли принадлежат государству. Заводы, фабрики и шахты управлялись назначенными чиновниками. Земли сдавались в аренду на длительные сроки, но только для использования их в качестве сельхозугодий.
   В империи мирренов огромную роль играет частный капитал. В том числе и императорский, императору Тиму принадлежали крупные нефтяные месторождения, несколько крупных химических предприятий и судоходные компании. Владеет он и банками. В стране было ещё несколько столь же крупных олигархов, своими богатствами иногда превосходящими императора. Собственно, все эти денежные мешки и правили страной. Спускали в парламент для принятия те или иные законы, назначали и смещали министров
   (смещать приходилось редко, так как сами они зачастую и были министрами), решали вопросы внешней политики.
   В общем, это был государственный строй, весьма подобный тому, который в другом мире почему-то именовался буржуазной республикой. Только там денежные мешки предпочитали оставаться в тени, и действовать через полу — подставные правительства и парламенты. Реальная власть всё равно была не у этих продажных политиков.
   Здесь же правительство состояло из олигархов или магнатов, или акул капитализма, или же, как их не называй, а сути не измениться — куча денежных мешков, контролирующих тот или иной сектор экономики. А парламент — декоративный орган, ибо каждый из членов оплачен тем или иным тузом. И каждое решение выгодно какой-то группе этих финансовых воротил, и невыгодно другой группе. И называлось всё это монархией, а не республикой. Хотя какая разница? Как ни называй, а диктатура крупной буржуазии всё равно диктатурой и останется.
   На землю так же была частная собственность, но большая часть земли находилась в руках мелких собственников. Это государственная политика, и зачастую даже убыточные хозяйства получали от государства кредиты на весьма льготных условиях.
   Очень большая и великолепно вооружённая армия никакой роли в управлении страной не играла. Среди высших офицеров было довольно много родственников олигархов, и притом многие из них прошли службу начиная с низов.
   Грэды — атеисты, и это государственная политика проводящаяся уже не первую сотню лет. У мирренов несколько официально разрешённых культов, хотя особой религиозностью они не страдают, и большинство вспоминает о священниках только при заключении брака да похоронах. Император Тим не исключение, хотя и появляется по большим церковным праздникам в крупнейших храмах. Это политика. Материалист и атеист он каких поискать. Богослужения богослужениями, а именно в начале его правления теория эволюции, до этого преподававшаяся только в университетах да частных школах для элиты, включена в обязательную программу для средней школы. В настоящее время в клерикальных газетах с ужасом писали, что нынешние дети знать не знают, во сколько дней господь сотворил мир!
   Император прочёл с чувством глубокого удовлетворения.
   Впрочем, веротерпимость мирренов довольно относительна, и у человека не принадлежащего к одному из официально разрешённых культов непременно будут проблемы. С образованием, с работой, с карьерой. Особо принципиальные до войны иммигрировали к грэдам. Ирония судьбы! Веротерпимые атеисты! Ибо до откровенной дискриминации верующих они так и не додумались, и никаких ограничений в законодательстве по этому поводу нет. А человек, стремящийся сделать карьеру просто не может быть религиозным.
   Но не сразу рождаются империи. Редко когда их созданию не предшествует жестокая борьба. И обе великих империи этого не были исключением из этого правила.
   Мир… Четыре материка, да затянутый льдом полярный архипелаг на севере. Один материк начинался за полярным кругом и простирался за экватор одним из своих полуостровов. А по широте тянулся больше чем на 180 градусов. Он просто огромен. Остальные три материка не составляют и трёх четвертей от площади этого.
   Много народов жило на этой земле. Возвышались и сходили в небытиё. Так было всегда. Из века в век. Создавались и исчезали государства. Сменялись народы.
   Но в этом мире ещё недавно было пять материков. И пятый в то время и был самым густонаселённым. Стояли там огромные города и крохотные селения. Из конца в конец пересекали материк великолепные дороги. Далеко, очень далеко от родных берегов хаживали длинные корабли с глазами на носу. Все народы на побережьях всех материков знали их керамику. Носили их украшения. Охотно покупали их картины и статуи. И оружие. Ибо очень хорошим было оно. Во всех портах моряки всех народов говорили между собой на их языке.
   Но потом корабли стали приходить гораздо реже. А те, что приходили мало привозили товаров. Больше людей, бежавших от объявшую страну великой войны. Потом пришли вести, что боги прогневались на слишком гордых людей, и вскоре должна была земля исчезнуть в пучине вод. Что же, в той земле хватало огнедышащих гор.
   И к берегу великого материка двинулись корабли. Много их шло тогда, этих глазастых. Никогда раньше их не было столько. Было это около девятисот лет назад. И за одним веслом на них случалось сидели смертные враги. Они если и не забыли о прежней вражде, то по крайней мере договорились забыть о ней пока под ними палуба.
   Ибо действительно погибла их земля. В огне проснувшихся вулканов и от мощнейшего землетрясения. За считанные дни не стало её. Немало погибло при этом людей. И те, кто не покинули свой дом. И те, кто просто жили в городах на побережье, городах, которые слизнула чудовищная волна, поднявшаяся, когда затонул материк.
   Немало погибло от этой волны и тех, кто пришёл на глазастых кораблях. Но ещё больше их осталось на берегу. И стояли квадраты их лагерей. И ровно белели ряды палаток. И словно по линии были проведены улицы в их лагерях. И много, очень много было этих лагерей. И масса народу ютилась у частоколов этих лагерей. Ибо те, кто за стенами, были последней надеждой женщин, детей, стариков, да и просто тех, кто не мог держать в руках оружия.
   Но не было уже дома у этих людей. Они пытались договориться. Они хотели пройти через земли прибрежных государств в огромные просторы степей. И взять их себе, ибо они считали, что земля кому-то принадлежит, если на ней стоят города и простираются пашни. А если их нет — то и земля ничья.
   Но слишком много богатств со своей погибшей Родины привёз народ. И позарились на них правители почти всех прибрежных государств. Они считали себя очень сильными. И заломили за проход через свои земли слишком высокую цену… У вас столько нет? Как жаль. Тогда не пройдёте. Но мы добрые. Разницу можете покрыть рабами. Вон там у вас сколько женщин и детей… Правителей было много. Пришедших же из-за моря было очень много. И у них на всех был один правитель.
   Молодой император в золотых доспехах мило улыбался на переговорах. И говорил прекрасно поставленным голосом. Он был почти женственно красив. Казался изнеженным и слабым. Многие местные правители смеялись втихаря над его завитыми волосами и ухоженными ногтями. А какие дорогие перстни на изящных пальцах…Конченый народ, где такие правители. Не о чем с ними говорить. Взять с них можно не только золото, а вообще всё, что пожелаешь. Да и их самих, в качестве рабов, и особенно, рабынь.
   Они просто не слишком внимательно смотрели на императора. И обратили внимания в его дорогом мече только на украшенную драгоценными камнями рукоять. И не глянули на клинок. А посмотреть — то стоило повнимательней. И подумать, насколько неженкой может быть человек легко орудующий ТАКИМ мечом. Да и золочёные доспехи ведь были очень тяжёлыми. Они забыли, что скача от одного властителя к другому, 'изнеженный' император по трое суток не вылезал из седла. Они забыли, что он спокойно мог спать на голой земле, чего не умели уже многие из них.
   Он привёл сюда лишившийся дома и расколотый страшной войной народ. Половина, если не больше командиров в армии ещё совсем недавно были его смертельными врагами. Они только на время согласились забыть о старых распрях. Ибо народу нужна новая земля, где можно жить.
   Жадность прибрежных властителей застилала им разум. Уступки императора они принимали за слабость. Нежелание проливать кровь — за трусость. Но некоторые оказались жаднее прочих… И во время одной из ночных скачек императора догнал гонец. Один из властителей начал войну, сказал он, такой то лагерь осаждён, они режут всех, кто не успели укрыться за частоколом. Всех. Так сказал гонец.
   Загоняя коней, неслась на выручку императорская гвардия. Только они и смогли привезти сюда своих лошадей. Всё-таки не хотелось пришедшим на кораблях оставаться совсем уж без кавалерии.
   Император успел. Лагерь ещё держался. Пехота из соседнего лагеря просто не успела бы подойти на выручку, ибо здесь не было прекрасных дорог тех мест, где они раньше жили. Осаждавшие лагерь полегли все до единого. Гвардейцы не брали пленных. Ибо они хорошо видели, что сотворили с теми, кто не успел укрыться за стенами. А это в основном были женщины и дети.
   Приплывшие на глазастых были терпеливым народом. Они довольно долго платили местным втридорога за хлеб, ибо мало у них было своего. Местные были жадные. И чем ближе была зима, тем больше они вздували цены. А властители, видимо считали, что за зиму порядком грэдов перемрёт, и весной оставшихся взять будет полегче. Себя-то, властители местные, считали непобедимыми воинами.
   ''Хотели войны- получайте' — только и сказал император. Вернее не так, ибо так сказал ИМПЕРАТОР. Народ помнил его имя. Но писали теперь только так: ИМПЕРАТОР. И все буквы большие. А если есть возможность, то и красными чернилами писали теперь ИМПЕРАТОР.
   Отчаянно дерётся зверь, загнанный в угол. Нечего ему терять. И нечего было теперь терять этому народу.
   И содрогнулась земля. И в одну ночь исчезли лагеря. И развернулись боевые знамёна со змеями и драконами. И двинулись вперёд закованные в сталь колонны. Они шли не через земли. Они шли брать эти земли. Им нечего было терять. Им. Тем, кто сам себя называл коротким и чётким именем, похожем на боевой клич — Грэды!
   Теперь жадным властителям оставалось только слать проклятья к небесам, неизвестно за какие грехи ниспославшую на них кару по имени Грэды. Иные даже пытались объявить их главу воплощением какого-то злого божества.
   Словно машина шли по земле квадратики их пехоты. Чёрные перья, красные гребни, и серебристые рога торчали из-за башенных щитов. И часто бывший враг закрывал от стрелы своего врага. Что бы там грэды не поделили между собой, это осталось в прошлом. А теперь перед ними был просто враждебный мир. А грэды просто хотели жить.
   И одно за другим исчезли прибрежные государства. А те, кто жили в них раньше — либо сливались с захватчиками. Либо… Это мир ведь очень жесток. Исчезали они.
   Грэды шли, словно стальные. Ничто и никто не могло их остановить. Пусть погиб в бою ИМПЕРАТОР, и не осталось у него детей. Нет императора — выберем другого.
   Со временем император стал символом. Пусть и не верили Грэды в богов. Но должно быть что-то, объединяющее всех. Символ. И только потом уже человек.
   За полсотни лет грэды захватили огромную территорию, чуть ли не превосходящую по площади их прежнюю Родину (Кроме всего прочего, грэды умеют прекрасно считать). Ещё через несколько десятков лет человек с другого материка, впервые ступивший на эту землю, подумал бы, что грэды были здесь всегда. Всегда были эти дороги. Тянутся через овраги акведуки. Стоят огромные города. Прекрасные статуи на площадях этих городов. Огромные библиотеки. Каждый грэд умеет писать и читать.
   Родилась новая империя.
   Одного только нет в городах этой страны — храмов. Ибо больше не верят грэды в богов. И слишком привыкли в последнее время полагаться только на свои короткие мечи.
   Грэдов много. Но империя довольно рыхлая. И наместники великого, особенно в приграничных провинциях правили фактически сами по себе. Так не могло продолжаться долго. Либо из каждого крупного наместничества рано или поздно образовалось бы своё государство, жители которого не обязательно и помнили бы о родстве с соседним.
   Либо на троне Великого рано или поздно появился бы человек, снова решивший сколотить в одно целое начавшуюся расползаться империю. У которой уже и так начали объедать окраинные районы.
   И народ породил такого человека.
   Никто не знал родителей человека, но все знали ту, которая заменила ей мать — Рыжая Ведьма Кэрдин. Так её звали. Одна из дочерей тогдашнего великого, сама не возражавшая против занятия трона. В то время все соседи весьма воинственных грэдов жили спокойно, ибо всю свою энергию воинственные грэды тратили на борьбу друг с другом. А желающих лезть за собственной смертью через их пограничные укрепления, находилось немного.