Данилюк Семен. Арбитражный десант

   - Но ведь Подлесный переметнулся в "Аист", - нарисованные глаза Ирины округлились. Ресницы задрожали, - бабочка захлопала крыльями. - Пузырь, - прошептала она. - Ты что, связан с Онлиевским? Ты!
   - Заткнись! Пожалуйста, заткнись! - закричал Гуревич страдающе.
   Она подошла вплотную, ухватилась пальцами за вислые щеки, потянула к себе:
   - Говори!
   Он заскулил, надеясь разжалобить ее. Но не тут-то было.
   - Вообще оторву! - пообещала сестра и для наглядности ущипнула.
   Гуревич всхлипнул безнадежно. - Только между нами. Чтоб ты и я, - решился он и - рассказал всё.
   Рассказывал сбивчиво, с всхлипами, заглядывая в глаза:
   - Но вот скажи, куда было деваться? Просто - вот будь ты на моем месте, куда деваться?
   Она пасмурно смотрела на него и лишь поторапливающе кивала.
   Закончил при тяжелом, свинцовом молчании сестры.
   - Ну, что скажешь? Ловко твоего братца загнали в угол? - он заискивающе заглянул ей в глаза - лицо Ирины было мертвенным.
   Перепугавшийся Борис опустился перед ней на колени:
   - Ируська, хоть ты-то меня не трави. Пожалей лучше. Ведь плохо мне! Кто бы знал, как плохо.
   Он шмыгнул носом. Подлез головой под ее руку, так что пальцы ее оказались на его волосах.
   Ирина ухватила рыжеватый клок, с силой потянула.
   - Господи, Гуревич, какое же ты, оказывается, говно!
   - Да. Это правда, да!
   - Со всех маток, выходит, тянул. Просто-таки жопа на два базара.
   - Да, да! - поддакивал он в умилении от того, что она, хоть и презирает его, но по-своему, по-сестрински. А значит, не оставит. И вдвоем они что-нибудь придумают.
   - Что ж делать-то с тобой? Рассказать всё Рублеву да отыграть как нибудь назад?
   - А то не думал! Но поздно. Случись огласка, - прямо из кабинета под белы ручки выведут. А скорее - убьет меня тогда Онлиевский.
   - Убить, положим, не убьет, - возразила Ирина. Не очень, впрочем, уверенно. - Вообще-то и хорошо, если б убил. Ты ведь и меня замазал. Как только откроется насчет твоего двурушничества, сразу слушок пойдет, что на двоих работали.
   - Так я если кто... Я любому!
   - Угу! Будешь ходить с дощечкой "Я - взяточник-одиночка. Работаю без подельников". Много денег за это время с Кичуя насшибал? Борис, не подымая глаз, кивнул.
   - Уйти добровольно согласен?
   - Сам пытался. Даже к преду насчет здоровья подъезжал. Не отпускают.
   - Так ты не на ту болезнь ссылался. Сказал бы, что голова слабая и хроническая диорея. Ох, Гуревич, Гуревич! Всего от тебя ждала. И что деньги с Кичуя тянешь, догадывалась. Но чтоб такую подлянку отмочить! Прибить мало!
   Она поднялась.
   - Куда ты?! - жалобно вскрикнул Борис, пытаясь ухватить сестру за подол. - Не бросай меня. Ведь хоть в петлю!
   - Да не ной, шмакодявка противный, - Ирина высвободила платье. - Никто тебя не бросает. Договорюсь в Минздраве, уложим на месячишко в неврологию. По выходе получишь такую справку, что разве только тапочки шить. После чего увольняешься по состоянию здоровья. Понял, говнюк поганый?! Борис умиленно закивал, попытался благодарно обнять. Безнадежно мотнув головой, Холина оттолкнула его руки: - Пошел вон, окаянный! И вообще - всё это будет после того, как вернешь банку "кондитерку". Тогда, глядишь, и остальное тебе скостится. Сейчас важно тетку эту найти.
   - Так чего? Сама через десять дней...
   Ирина уничижительно оглядела братца:
   - Да ты и впрямь не в себе, Гуревич. Или, думаешь, Подлесный будет ждать всё это время? Наверняка уже пытается на след встать. А найдут первыми...Не факт, что тетка эта вообще живой останется. А то, что "кондитерки" банк больше никогда не увидит, так тут и вовсе к бабке не ходи. Так что хватит суетиться, бросай свою толстую жопу на кресло и - начинай соображать. Попробуй для начала описать свое впечатление.
   - Да описывать-то нечего. Возраст, думаю, лет сорока. Невзрачная. Очки совершенно нелепые, во все лицо. Да сама видела! - Видела. Еще раньше где-то ее видела. Что-то такое в ней, - Ирина припоминающе пощелкала пальчиками. - Знаешь, она меня узнала. Даже уверена! Кивнула как-то машинально. И - сразу шарахнулась! Она наверняка из банковских. Точно! Потому и не пошла ни к Рублеву, ни к Кичую. Они ее знают!
   - Но банковских всех прокачали, - напомнил Борис. - Делали установки через милицию. Проводили даже наружное наблюдение. Две недели отслеживали возможные контакты. Я тебе говорю - работали серьезно. Ни-че-го! Ни у одного из сотрудников управления холдинга прямых выходов на возможных крупных покупателей нет.
   - И что с того? - рассердилась Ирина. - Означает это только одно: укравший - одиночка. Воспользовался случаем и - стащил. А теперь сам не знает, куда их сбыть! Потому на время затаился.
   Она раздраженно посмотрела на недоверчивое лицо брата.
   - Опять тормозишь!? Это ж ясно. Если б украли по наводке, документы где-то уже да всплыли. Ну, представь на минуту, что они у Онлиевского. - Нет у него. Он сам сказал!
   - Да только представь, тупица! Давно бы его юристы составили фиктивный договор покупки "Магнезита" у Жуковича и потребовали перерегистрировать компанию на себя. И так любой серьезный покупатель. И, кстати, при наличии учредительных документов выиграли бы дело в суде и получили бы на халяву "Юный коммунар". Ан - не слышно! Уж я-то ситуацию на финансовом рынке, можешь поверить, знаю. Нет, точно, - документы у случайного одиночки. Сколько в управлении холдингом женщин?
   - Шестеро, кажется, - наморщил лоб Борис. - Только почему именно?...Украсть мог и мужчина. А подослать жену... Хотя жену кто будет подставлять? Да любую знакомую или родственницу, о которой мы не знаем.
   - Тогда зачем такой дикий безвкусный маскарад? - Ирина, вспомнив, поежилась. - Нет, нет, она боялась быть узнанной. Подожди, она что-то говорила насчет командировки?... Немедленно выясни, кто из управления холдингом находится в командировке или - оформляется? Ну!
   Холина нетерпеливо придвинула телефон к брату.
   Борис принялся давить на клавиши мобильника. Засопел, вслушиваясь в гудки.
   - Алло! Здорово, главный по кадрам. Гуревич! В воскресенье на рабочем месте? Одобряю. Тогда давай проверим твою профпригодность. Ответь сходу: кто из сотрудников холдинга оформляется в командировку или оформился?.. Что, вообще никто?... А кто точно знает?... Да? И с какого?... Да, записываю... Да, понял, не дурак. Дурак бы не понял. Бывай.
   Гуревич отключил телефон, облизнул пухлые губы:
   - Говорит, никто. Да и откуда в самом деле? Им там не до командировок. Всё управление готовим под сокращение. Можно было бы уточнить что-нибудь у Угловой. Она исполняет обязанности после смерти Жуковича. Эта всё про всех знает. Так... оказывается, с субботы в отпуске. Как раз сегодня улетает в Египет. - Гузка! - пронзительно выкрикнула Ирина.
   Она схватила кожу на шее и оттянула вбок.
   - Гузка! Дряблая шея, - повторила она. - Она, когда при встрече кивнула, у нее платок отошел, и шея вот так...Это Угловая! Пузырь, это Угловая!
   - Но о ней как раз самые хорошие отзывы. В банке чуть ли не с основания. И - никогда никаких нарушений, - озадаченно возразил Гуревич. - Наоборот, надежна, исполнительна. - Неужто за все годы и - без нарушений?! - веселея от пойманной удачи, удивилась Ирина. - Тогда точно - она. В тихом омуте... Живо узнай ее адрес и - поехали.
   - Что ж? Поехали, - обреченно вздохнул Гуревич.
   Он перезвонил и с притворно- унылым видом повесил трубку.
   - Некуда ехать. Через два часа у нее улетает самолет на Египет. Похоже, забежала перед самым отлетом. Да ладно. Пусть отдохнет себе - перед длительной отсидкой. А по возвращении и...
   - Ты - трусливый идиот! - поджав губы, констатировала Ирина. - Или думаешь, у Онлиевского аналитики похуже нас с тобой? День-два от силы и - выйдут на нее. Кто первый доберется - в этом весь вопрос! Может, сразу в аэропорт?...Хотя, пока доедешь, она уж в самолете будет...Если только позвонить, чтоб задержали?
   - На каком основании?
   - Да, конечно...Надо лететь следом. И - немедленно.
   - Ладно, пошлю наших безопасников.
   - А ты уверен, что они не перекуплены? Да и потом - "кондитерку" должен вернуть ты! - Но я не могу лететь! - Гуревич испугался. - На мне же всё!
   - Не можешь. И я, увы, не могу. Завтра в Брюсселе все главы "семерки" на сходняк съедутся. Мне эксклюзивчик обещан. Не интервью - бомба выйдет!...Что ж делать-то? Был бы Андрюшка жив!
   Ирина прервалась, вдохновленная неожиданной идеей.
   - Вот что, - решительно объявила она. - Можешь узнать, в каком отеле Угловая?
   - Конечно. Она ж наверняка от турфирмы, что при банке сидит, полетела.
   - Тогда узнавай. И - немедленно вызывай их всех на работу.
   - Но - воскресенье!
   - Немедленно! Мне плевать, как ты их найдешь. Как они там будут договариваться насчет билетов. За хорошие деньги найдут способ! Но чем раньше, тем лучше, человек должен вылететь. Пойми, счет на минуты. - Но кто?!
   - Иван Пихто. Звони! - Холина бесцеремонно залезла в боковой карман гуревического пиджака, выудила его мобильник, отмахнувшись от недоуменного движения, и - вышла в соседнюю комнату, нажимая на ходу на клавиши.
   Абонент на том конце долго не отвечал, очевидно, пытался сообразить, кому может принадлежать незнакомый номер. Наконец подключился.
   - Дэ-э, - прорычал он.
   - Лобанов, это я. Не бросай трубку, звоню по делу, - на одном дыхании выпалила Ирина. - Появилась информация, у кого находятся документы по "кондитерке".
   - Неужто не у меня?
   - Не ёрничай. Но их надо еще добыть.
   - Так флаг в руки.
   - Добыть и вернуть их в банк должен ты.
   - А больше я вам ничего не должен? Может, постирушка какая накопилась?
   - Документы украла Угловая...Ты слышишь меня? Я сама только догадалась. Но она улетела в Египет. Надо найти ее там и заставить вернуть прежде, чем ее отыщат люди Онлиевского. Денис, ты же знаешь, все думают на тебя. Тебя, как последнего подлеца, в розыск объявили! Только что собаками не травят. И если именно ты раскроешь, то всех, и Рублева того же, с землей смешаешь. Представляешь, как в анекдоте: весь банк в грязи, а ты один - в ослепительно белом фраке. Ты должен доказать!...
   - Вот что, резвая барышня! - даже отсюда Ирина расслышала, как он скрипнул зубами. - Прошу наконец усвоить. Ни вам, ни вашему маразматику Рублеву, ни кому бы то ни было из этой помойки, величаемой "Возрождение", я ничего не должен! А если кому и был в чем должен, так того уж нет.
   - Это ты про Андрея?! - Ирина вдруг сообразила, с какой стороны надо зайти.
   - М-да. Достойный был мальчишка. Единственный среди вас чистый. Жаль, погиб нелепо. Из-за какого-то гадюшника полез геройствовать.
   - Убийц пока не нашли. Но только - "Мерседесом" управляла как раз я. И когда разъезжались...Я, конечно, сто процентов не даю. Там всё в спешке. Но - думаю, не ошибаюсь. Рядом с водителем джипа сидел Подлесный. На следствии об этом сказала. Он, правда, предъявил алиби. А доказать-то больше нечем.
   Она вслушалась в установившееся тяжелое, с хрипом дыхание.
   - Денис! Розыском документов у Онлиевского занимается как раз Подлесный. И если...
   - Записывай, куда подъехать.
 
   6.
   Ирина припарковала "Тайоту" на стоянку возле центрального входа на территорию одной из московских больниц.
   - Чего мы сюда приперлись? - Гуревич недоуменно выглянул в боковое стекло.
   - Понятия не имею. Назначил встречу у забора больницы, в тридцати метрах от проходной. Должно быть, где-то рядом поселился. Он же в розыске. Вот и маскируется. Посиди, я сама схожу.
   Выбравшись из машины, Холина двинулась вдоль окаймляющей больницу решетки, сквозь мелкий кустарник вглядываясь в силуэты на троллейбусной остановке. Злодейский свист заставил Ирину обернуться. С верхушки ограды сиганул силуэт и приземлился возле её сапожек.
   Силуэт вскрикнул от резкой боли и разогнулся. Теперь едва не вскрикнула Ирина, - перед ней в пижаме и тапочках на босу ногу на трескучем февральском морозе застыл Денис Лобанов. Только безбородый и оттого неухоженный и какой-то беззащитный. Домашняя пижама полоскалась вокруг исхудавшего тела.
   - Ты?! - вырвалось у Ирины. - Но что ты тут делаешь?
   - Погулять вышел. Эскулапы чуток на мне потренировались. Пузо вскрыли. И так, живодеры, разохотились, что еще разок покопаться хотят. - Это всё последствия той аварии в тайге? Значит, тогда не только ребра сломал. Что-нибудь серьезное?!
   - Э! Просто им же, гадам, надо на чем-то диссертации свои лепить. Вот и волокут, чуть какая возможность, на верстак. Вцепились и - нипочем не отпускают. Да только не обломится у них, потому как у меня на собственный счет иные планы! На Алтай к матери поеду. Там выхожусь. И - хрена лысого им меня найти на необъятных просторах нашей Родины.
   Сквозь бравый тон Ирине почудились затравленность и угнетенность.
   - Дениска, - она потянулась к его белеющему на холоде лицу. Но отдернула руку, испугавшись появившейся знакомой глумливой ухмылки.
   - Вот только без этого. Жалости не приемлю.
   - И сам ни о чем не жалеешь? Совсем ни о чем?
   - Ни о чем и никогда! - непримиримо отчеканил он.
   - Да что ж у тебя все навыворот? Что ты выпендриваешься?! - выкрикнула Ирина. - Что ты себя и меня мучаешь? Ведь вижу, что любишь. Глаза вон заматовели. Так вот она я, живая, бери и не выпускай! Она схватила его руки, обвила вокруг собственной талии, прижалась, с радостью почувствовала ответное движение. Но в следующую секунду лицо его исказила боль и, будто стесняясь проявленной слабости, он с силой оторвал ее от себя. - Довольно! Объяснились раз навсегда и - будет. Ты с делом приехала? Давай дело делать. А то с вашими бабьими сексуальными потугами меня сейчас назад заносить придется - с гангреной.
   - Что ж, - Ирина оскорбленно поджала губы, - можешь считать, что своего добился, - отныне как мужчина ты для меня больше не существуешь.
   - Что и требовалось доказать.
   Лобанов поспешно нырнул в машину, на заднее сиденье. С переднего к нему перегнулась доброжелательная мужская физиономия. При виде пижамы рот Бориса непроизвольно открылся. Взяв себя в руки, он глубоко кивнул: - Гуревич.
   Припомнив последнюю встречу, скосился на мрачную сестру и предусмотрительно добавил: - Брат. - Да это мне теперь как раз до звезды, - отмахнулся Лобанов. - Гоните к моему дому. По дороге всё обхрюкаем.
 
   6.
 
   Дениса подсадили на дополнительный ночной чартер. Так что на территории клубного отеля Seti Sharm близ Наама бей он оказался аж к завтраку.
   - Может, задержитесь? Оплачено за десять дней. Разместим в лучшем номере, - предложил встретивший Лобанова молоденький, вертлявый гид-египтянин. - Индивидуальную программу организуем. Не пожалеете! Да и на море вам бы отдохнуть не мешало.
   Гид с непроходящим недоумением в который раз оглядел изможденную фигуру в старом джинсовом костюме и стоптанных пляжных туфлях. В миниавтобусе, на котором они приехали, остался пакет с курткой и зимними сапогами. Других вещей при диковинном визитере не оказалось вовсе.
   - Нет, нет, - Лобанов отмахнулся. Назойливые попытки египтянина навязать дополнительные услуги начали раздражать. - Выясните, где разместили Ларису Угловую. Я с ней переговорю и сразу назад, в аэропорт. Посадить меня на ближайший рейс сможете?
   Гид всепокорнейше развел руки, удивляясь про себя причудам русских миллионеров, выкидывающих сумасшедшие деньги на однодневную поездку в два конца и экономящих на приличной одежде.
   Словно угадав его мысли, Лобанов хмыкнул:
   - Давай, давай, браток, дуй в рецепшн. И рад бы задержаться. Но больно велика угроза терроризма.
   Как выяснилось по дороге из аэропорта, египтянин жутко боялся терактов. И почему-то больше всего ждал этой напасти от русских мафиози, о которых много читал.
   В ожидании гида Денис отправился прогуляться по аллейке на территории отеля. Зной еще не установился, и с моря дул мягкий ветерок. С левой стороны над аллейкой нависала открытая веранда ресторана, куда как раз потянулись первые, ранние отдыхающие; по правой располагались сувенирные магазинчики. Все, кроме одного, еще были закрыты металлическими жалюзи. В единственной открывшейся лавочке, куда ради любопытства завернул Денис, сидел склонившийся над книгой полный небритый египтянин.
   - Хай! - поприветствовал его Денис.
   Продавец неохотно оторвался от чтения.
   - Рашен? - безошибочно определил он.- Дёбрый утр. Так?
   - Так, - снисходительно подтвердил Лобанов, снимая с полки любопытную статуэтку - выполненную из мельхиора странную голову с отполированным вытянутым черепом, большими глазницами и оттопыренными ушами, - очевидно, изображение какого-то древнего египетского мыслителя, а может, фараона .
    -Твенти долларс! -поспешил объявить продавец.
   - Ноу! - Денис поставил голову на место.
   - Пьятнадцать!
   - Нет, нет! Выходя, Лобанов заглянул в текст, который с таким вниманием изучал египтянин.
   Это оказался распечатанный на ротопринте арабско-русский разговорник.
   Ногтем оказались отчеркнуты две фразы: "Я тебя люблю" и "Я тебе даю".
   Судя по всему, египтянин основательно готовился к знакомству с русскими туристками.
   Подмигнув, Денис вышел из палатки.
   - Туэнти! Десять, - продавец поспешил следом.
   - Сказано, не беру, - нахмурился Лобанов.
   - Харьяшо. Восьемь, восьемь!
   Денис остановился, намереваясь высказать продавцу, что он думает о занудах. Поворачиваясь, невольно кинул взгляд на веранду и не сразу поверил своим глазам: там промелькнула Угловая. Удача нашла ищущего.
   Он взбежал по лестнице.
 
   Лариса Угловая как раз положила на маленькую тарелку три груши. Потянувшись за соком, нечаянно подтолкнула плотную, иссиня-черную туристку. Та обернулась, возмущенно блеснув утомленными от отдыха глазами. Но, увидев перед собой бледную костлявую женщину в неловком сарафане, лишь улыбнулась снисходительно и отошла в сторону.
   Улыбнулась и Угловая. В эту первую египетскую ночь она впервые за последние полгода спала без привычных кошмаров и теперь чувствовала себя отдохнувшей. Надо просто от всего отвлечься и ни о чем не вспоминать. Последние, может, десять отпущенных ей счастливых дней.
   Она наполнила бокал, подхватила тарелку и - остолбенела. Перед ней, недобро прищурясь, стоял Денис Лобанов.
   - Вы? - пролепетала Лариса.
   - Присядем, - Лобанов отобрал наклоненный бокал, сок из которого планомерно заливал ее туфли.
   Не оборачиваясь, он прошел к свободному столику в углу веранды. Угловая, не выпуская тарелки, покорно поплелась следом, завороженно опустилась на кончик стула.
   Воцарилось тяжелое молчание. Лобанов, не скрываясь, неприязненно всматривался в присевшую женщину, будто пытаясь разглядеть что-то в бегающих ее глазках.
   - Эй, мистер! - послышалось снизу. Лобанов удивленно перегнулся через решетку. На аллее, размахивая мельхиоровой головой, подпрыгивал продавец:
   - Пьять долларс. Слышишь? Задаром совсем.
   Лобанов молча показал ему кулак.
   - Ты хоть знаешь, что меня в розыск за кражу этих бумаг объявили? - процедил наконец он, обращаясь к поникшей женщине.
   Угловая, не поднимая лица, кивнула.
   - Зараза ты, - выругался Денис, ощущая, что злость как-то сама собой выпарилась. То ли на египетском солнце, то ли при виде безвольно приподнявшихся костлявых плеч. - Зачем вообще украла?
   - Я не крала.
   - Не крала?! Поври мне ещё, ты, Мата Хари задрипанная! - к ним тут же начали поворачиваться соседи, и Денис сбавил тон. - Не крала она. Будешь упираться, завтра же сюда прилетят менты и увезут из солнечного Наама бей в еще более солнечный Магадан. Или всерьез полагаешь, что в платке и очках тебя не опознали?
   Угловая сжалась.
   - Я не крала, - едва слышно повторила она. - Мне их Олег Евгеньевич сам отдал.
   - На мертвого-то не надо!... Что ты сказала?
   - Сам. Накануне того, как... заболел. Да он мне часто передавал то одно, то другое. Когда надо протоколы подчистить, изменения подготовить или там платежки. У самого-то времени не хватало.
   - Положим, - Денис озадаченно потеребил подбородок. - Но когда искать-то начали... При тебе же сейф перерывали.
   - Боялась Олега Евгеньевича подвести. Думала, раз сам не сказал, значит, не хотел. Под неверящим взглядом она усмехнулась: - Знаю, что дура. Вот и он меня за дуру держал. Только - я ведь любила его. Понимала, что шансов нет. Он такой красивый, грозный. Куда мне? Потому и - чудила. По вечерам поджидала с какой-то чепухой. Видела, что - раздражается, что презирает. А - все равно. Хоть так! - она мотнула шеей, отгоняя донимающие мысли. - А на другой день, когда стало известно, что он погиб, Осипян эта оглашенная по банку носилась, начальства уйма набежала. Все насчет уголовного дела закричали. Испугалась я. Думала даже подбросить. - А теперь, выходит, бояться перестала, - без прежнего напора констатировал Денис.
   - Нет, конечно. Но нас ведь, оказывается, на сокращение готовят. Раньше-то надеялась, что Олег Евгеньич, может, к премии представит. А теперь - какая там премия? А мне деньги очень нужны. - О как! - Денис заново зашелся злобой. - Вот это по-нашему. Деньги нужны и - с методами не посчитаемся! И плевать нам на весь мир!
   - Я думала, что как только документы вернутся, и с вас обвинение снимут. - Оно и видно, как ты обо мне думала, - отмахнулся Денис. - Ничего. Отсидишь реально, может, божьи заповеди наконец усвоишь!
   - Мама! - разнесся по веранде звонкий детский голос. - Что ж ты пропала? Через несколько столов от них виднелась кудрявая девичья головка с недовольно поджатыми губками.
   - Иду, доча! - откликнулась поспешно Угловая. - Я тут дядю знакомого встретила. Но сейчас вернусь. Через самую рассекундочку!...
   Она уныло повернулась к собеседнику:
   - Так как со мной? Если арестовывать станут, надо, чтоб с дочей кто-то остался. Я бы сестре заранее позвонила. Она в Великих Луках. Может, возьмет пока. Хотя...кому она, кроме меня, нужна?
   - Документы где?
   - А! Это-то. Они у соседки. Я ей в свертке оставила. Записку напишу - отдаст. Или - надо прямо с вами ехать?...Ну что ж ты не дождалась-то, солнышко? - другим, щемяще-нежным голосом произнесла она.
   Денис повернулся и - сглотнул ком. В проход, раскручивая колеса инвалидной коляски, выехала десятилетняя девочка. Тонюсенькие прутики ног с вывернутыми в сторону ступнями бессильно покачивались. - Здравствуйте, - личико ее, подернутое первым загаром, приветливо улыбалось незнакомцу. - Пойдемте лучше к нам, а то мне скучно.
   Угловая подкатила дочь к себе, придвинула тарелку с тремя лежащими грушами. Девочка ухватила ближайшую. - Доча! - укоризненно произнесла мать.
   Девочка отдернула руку, со вздохом подвинула тарелку к Лобанову:
   - Угощайтесь, дядя.
   Дядя запросто мог слопать все груши в один присест. Потому, заметив, что мать отвлеклась, девочка быстро пригнулась к Лобанову.
   - Только одну оставь, ладно? - заговорщически прошептала она.
   - Само собой, - Денис повернулся к Угловой. - Деньги - на нее?
   - Сказали, операцию можно. Как-то они там раздвигают, - Угловая всхлипнула и тут же закрутила рукой, показывая, что всё будет в порядке. В самом деле, она оправилась.
   - Вот что! - объявил Денис. - Давай записку. После чего отдыхайте и ни о чем не думайте.
   - А как же?...
   - И вообще об этом разговоре знать будем только мы вдвоем. Договорились? Но если подъедут от Онлиевского, - при этих словах Угловая вздрогнула, - во всем признавайся и смело вали на меня. В смысле, что отдала мне. Понятно? Тогда не тронут. Смысла не будет. Он положил перед ней бумажную салфетку, подманил официанта, вытащил из его наружного кармашка авторучку и - протянул смущенной Угловой. Потом забрал исписанную салфетку, поднялся, подмигнул перепачканной грушевым соком девчушке.
   - Отдыхайте.
 
   Когда Денис вернулся к рецепшн, гид при виде его вскочил, замахал руками:
   - Куда ж делся-то? Я все выяснил. Можем пройти к ней в номер! А потом на индивидуальную экскурсию. Уже договорился. Даже ждать не придется. И катер персональный. Еле уговорил хозяина. Но уж для такого гостя! Съездишь, а к вечеру улетишь.
   - Срочно возвращаемся в аэропорт, - Денис, не останавливаясь, прошел к микроавтобусу. - А как же госпожа Угловая? Вы ведь к ней прилетели? - Передумал.
   Обескураженный гид лишь головой мотнул: положительно, это не просто русский миллионер. Это - сумасшедший русский миллионер.
   Автобус уже готовился тронуться, когда к окошку, у которого сидел Денис, подбежал, запыхавшись, всё тот же продавец.
   - Чьерт с тобой, - решительно объявил он. - Давай два долларс.
   Засмеявшись, Денис вытащил деньги, забрал статуэтку, повертел.
   - Кто этот мэн? - на всякий случай уточнил он. - Фараон? Мыслитель?
   - Ноу. Это есть Нефертити.
   Под хохот обескураженного Дениса автобус тронулся к аэропорту.
 
    Похоже, для гида отпустить туриста, не раскрутив хотя бы на одну экскурсию, значило потерю самоуважения. Отбился от его назойливых уговоров Денис лишь самым экстремальным способом. Насупив брови и доверительно подманив египтянина к себе, он шепнул, что в страну вот-вот прибудут русские мафиози, с целью совершения взрыва в развлекательном центре. И теперь ему необходимо как можно быстрее вернуться в Россию, чтобы предупредить об этом власти.
    Это ли подействовало или сто дополнительных долларов, но в аэропорту гид забрал у Дениса паспорт и, оставив ждать посреди зала, сноровисто бросился к стойке, возле которой заканчивалась регистрация рейса на Москву.
    Аэропорт Sharm el Sheikh, пустынный ранним утром, теперь гудел от человеческого многоголосья.
   Слева от Дениса послышалась бодрая матерщина. К выходу с чемоданами и пакетами, полными зимней одежды, устремилась новая партия отдыхающих из России.