Я затормозил и выскочил из машины. Следы вели на вершину холма, это было ясно как день. И столь же ясно было, что «блюболл» не спустился с вершины. Две колеи в густой высокой траве заканчивались совершенно неожиданно — до какого-то места трава была помята, поломана, вдавлена в мягкую почву, а дальше виднелись гордо выпрямившиеся, не тронутые ни ногой, ни шиной стебли. Я присел и пригляделся к последнему полуметровому участку следов. Несколько стеблей пошевелились и изменили свое положение — с того момента, как они были придавлены, прошло не более пятнадцати секунд. Я поднял голову и внимательно оглядел небосвод. Если бы я мог взглянуть на себя с некоторого расстояния, я бы искренне посмеялся над поисками на небе синего «блю-болла» с номером САА 732126, но сейчас мне было не до смеха. Стиснув кулаки, я смотрел на следы шин, которые за несколько секунд успели дематериализоваться. Весело, однако…
С «элефантом» в руке я обошел гектар с лишним, не найдя ни малейших следов. Вытащив из гнезда камеру, я заснял следы, несколько раз меняя бленды. Срезав полметра травы, я упаковал ее в герметичный контейнер. Потом, лежа на траве, осушил две банки пива и лишь из-за лени не пошел за следующими. Высокие стебли ограничивали вид на небо до небольшого кусочка, трава источала одуряющий запах. Я впал в оцепенение, из которого меня вырвал лишь скулеж Фебы — все эти полчаса она провела в машине. Я подозвал ее и позволил обследовать окрестности. Спешить было некуда. Я заложил руки за голову, и тут же раздался звонок телефона. Я переждал полтора десятка звонков, а потом, побежденный его настойчивостью, сел за руль и нажал клавишу приема.
— Алло-о? Соединяю с мистером Гайлордом, — прощебетал очень-очень приятный голос.
— Оуэн?
— Да-а…
— Слушай, мой сотрудник отвозил Фебу домой, но она сбежала… Он искал ее целых…
— Она уже со мной. — Я сунул в рот сигарету.
— Ага… ну хорошо. Я боялся, что придется ее искать…
— Нет, не придется. — Я закурил и выпустил дым в сторону микрофона. — Зато придется срочно отстраивать мой дом…
— Не понял?
— Час назад кто-то испытал на нем действие небольшой ракеты.
— Понял… — сразу же поправился он. Некоторое время мы оба молчали. Гайлорд не выдержал первым, впрочем, мне говорить было нечего.
— Можешь еще что-нибудь рассказать?
— Могу прочитать монолог Гамлета, хотя и в этом не уверен. Во всяком случае, что-то происходит. И в связи с этим я бы советовал тебе… Понимаешь? Я бы хотел, чтобы было кому отстроить мое логово…
— Уже, — ответил он со злостью в голосе. — Со мной все в порядке, а к твоему дому сейчас выезжает бригада, думаю, завтра там уже можно будет жить. Только сообщи через комп список оборудования и прочего.
— Точно помню, что там была почти полная бутылка AYO. Впрочем, ладно… Может, завтра тебе позвоню.
Я отключился и немного подумал, держа палец на клавише, а потом набрал три девятки и три нуля. Когда раздался сигнал, я сказал:
— Ник, я буду в отеле «Ю-Ду», приезжай как можно быстрее.
Сразу же после мне удалось застать дома Дуга Саркисяна.
— Ты не мог бы приехать ко мне в «Ю-Ду»?
— Можем, — спокойно ответил он. — Мы как раз сидим вместе с Ником. Он только что вернулся от твоего дома, и тот, похоже, отвратительно выглядит. Ты что, поссорился с Пимой?
— Все правильно, только это не дом, а я отвратительно выгляжу, и не поссорился, а пострелялся, и не с Пимой, а с одним типом, у которого летающая машина, как в комиксах. Все расскажу… Ага… Раз вы вместе, то я сам к тебе приеду.
— Уже бросаю лед в стакан.
— Лед лучше выброси…
Я отключился и подозвал Фебу. Она вскочила на заднее сиденье и положила голову мне на плечо. Я погладил собаку.
— Поедем медленно. Обещаю.
Естественно, я солгал. Немного. Во всяком случае, я уже не мчался так, как сорок минут назад. Еще до того, как я вернулся в город, меня догнал запрос из полиции, требовавшей объяснений по поводу полутора десятков жалоб со стороны водителей. Об отмычке речи не было, но у меня не имелось на этот счет иллюзий. Можно проникнуть в полицейскую сеть, но невозможно сделать это, не оставив следов. Заехав в магазин, я купил два куска говядины для Фебы и за несколько минут до семи уже нажимал кнопку звонка на дверях Дуга.
— Привет, — беззаботно бросил я. У обоих во взгляде было нечто странное. Я осторожно уселся в одно из карандашных кресел и медленно откинулся на спинку, напоминавшую лестницу для гномов. — Что ты здесь делаешь? — спросил я Ника.
— Ищу чернила для четвертого класса.
— А!.. — Я кивнул, но не успел ничего сказать.
— …А в ванной мы нашли настоящий склад химикалий, — закончил какую-то фразу Дуг. Ник что-то ободрительно буркнул. Я подошел на цыпочках к жердочкам, на которых стояла бутылка джина, и налил себе в стакан. За моей спиной Саркисян продолжал: — Все, что только придумано человечеством для волос, кожи, ногтей, мошонки, зубов, ушей, подмышек, пальцев ног, члена… — Я повернулся и оперся о непрочный с виду столик, продолжая слушать рассказ Дуга. — Во всяком случае, на твоем теле не нашлось бы места, которое нельзя было бы смазать каким-нибудь кремом или посыпать пудрой, естественно, с молниеносным действием. Вся бригада сбежалась в эту ванную, к счастью, она была огромная, как теннисный корт, все стояли с вытаращенными глазами, созерцая единственное в своем роде зрелище… — Дуг вытаращил глаза, словно для пущего эффекта. Нику, похоже, было интересно. Даже очень интересно. — И когда мы стояли так, словно статуи, самый молодой из техников прошептал: «Знаете, почему мы не застали хозяина? Он выскочил в аптеку за одной вещью, которой ему здесь не хватает… За смазкой для протезов!»
Ник Дуглас громко расхохотался. Феба вздрогнула и подняла голову от куска мяса. Я поднес стакан к губам, затем поставил его на стол за собой, медленно вернулся в кресло и спокойно закурил. Нужно было чем-то себя успокоить — я не особый любитель чистого джина, но предпочитаю его, нежели чистую воду, которой Саркисян наполнил бутылку из-под «Сильвер Топа». Сейчас он корчился от смеха, глядя слезящимися глазами на хохочущего Ника. Ник, впрочем, первым пришел в себя и, вытерев слезы, простонал:
— Похоже, он потратил на эту химию немалые бабки…
— Дорогой мой! У мужика была такая тачка, что, если бы девушка с переднего сиденья хотела сфотографировать его за рулем, ей пришлось бы воспользоваться телеобъективом!
— О господи!.. —Дуглас пискнул и свернулся в клубок, продолжая хохотать с головой между колен: — Перестань, а то обмочусь… Для про-о-отезов!..
— А вообще… — Саркисян протянул руку и хлопнул Ника по спине, — когда мы в конце концов его поймали, оказалось, что он похож на плод незаконченного сношения жабы с портянкой… Глазки бегают…
— Прошу прощения, — вмешался я. — Что такое портянка?
Саркисян замолчал на полуслове и посмотрел на меня с раскрытым ртом. Потом тряхнул головой и закрыл рот.
— Что-то вроде ножа для сигар, — медленно сказал он, словно размышляя, не издеваюсь ли я над ним. Увидев, что я кивнул, он повернулся к Нику: — Башка у него была…
Я пошел в кухню и тщательно обыскал ее, но не нашел ни капли спиртного. Из комнаты до меня донеслось красочное описание фигуры, осанки, ног и шевелюры хозяина ранее упоминавшейся ванной. Я спустился к машине и забрал оттуда весь имевшийся алкоголь. Когда я вошел в комнату, Саркисян как раз говорил:
— Что-то вроде ножа для сигар. — Он подождал немного, давая Нику возможность усвоить информацию, а затем продолжил: — Башка у него была…
Я вышел в кухню и пустил сильную струю воды, которая, ударяясь о дно раковины, заглушила рассказ Саркисяна. Подождав пять минут, я сунул под мышку бутылку, взял три стакана и вернулся в комнату. Дуг в это время объяснял Нику:
— Что-то вроде ножа для сигар. — Ник понимающе кивнул. — Башка у него была…
— Хватит! — рявкнул я. — Что все это, черт бы вас всех побрал, должно значить?
В полной тишине оба повернулись ко мне и долго на меня смотрели. Ник Дуглас бросил взгляд на неподвижного Дугласа Саркисяна и сказал:
— Один писатель прошлого века, кажется Азимов, написал в одном из своих романов примерно так… — Он прищурился и задумчиво уставился в потолок. — «Это именно тот вопрос, который в подобной ситуации задает невероятно большое количество людей, с тех пор как возникло человечество. Не отмечено ни одного примера, чтобы кто-либо задал его с иной целью, нежели для того, чтобы подчеркнуть собственное положение…»
— Достоинство, — быстро поправил его Саркисян.
— Что? — очнулся от задумчивости Ник.
— Там сказано «достоинство».
— Угу… Ты прав.
Я слегка отставил в сторону локоть, разжал пальцы и, прежде чем бутылка успела разбиться о пол, направился к двери. Пропустив Фебу вперед, я тихо закрыл дверь за собой. Садясь в «бастаад», я подумал о том, что, если машина скажет что-нибудь насчет ножей для сигар, я ее сожгу, не задумываясь о том, какую цену мог бы получить за нее на аукционе. Автомобиль, видимо, испугался, поскольку послушно тронулся с места и вел себя образцово во время всей поездки, то есть где-то полкилометра — именно столько потребовалось, чтобы объехать вокруг два небольших квартала. Феба удивленно посмотрела на меня, когда во второй раз за день мы вышли из машины перед домом Дуга. Столь же тихо, как и закрывал, я открыл дверь в его квартиру и вошел в гостиную. Кто-то уже успел вытереть пол и подмести осколки стекла. Запах виски они, однако, вытереть не успели. На нас они не обратили ни малейшего внимания. Дуг как раз говорил:
— Что-то вроде ножа для сигар, — а когда Ник кивнул, продолжил: — Башка у него была…
— Сдаюсь, — сказал я. — Капитулирую по всем позициям. Делайте со мной, что хотите, только не требуйте от меня искренне смеяться над вашими шуточками, поскольку так врать даже я не умею.
Они повернули головы ко мне и около минуты молчали. Наконец Саркисян заговорил:
— Надеюсь, что до тебя все-таки дошло, как чувствуют себя твои… Так, по крайней мере, ты нас называешь… Друзья… Когда тебе нужна помощь — ты являешься и предлагаешь сотрудничество. На каждый осмысленный вопрос ты отвечаешь отменной шуткой собственного производства и играешь в супердетектива.
— Да ты болен! И Ника заразил…
— Нет, — бросил Дуглас в пустоту перед собой.
— Ну, так чего вы хотите? — спросил я. — Чтобы я врезал себе кулаком в зубы? Или дал самому себе пинка под зад?
— Начинается… — простонал Ник и безнадежно махнул рукой.
— Неисправим. В расход, — подытожил Дуг.
— Ну ладно, прежде чем пустите меня в расход, скажите, чего же вы от меня хотите.
— Правды, всей правды, и только правды! — бросил Саркисян.
— Погоди… — Происходящее начало меня раздражать. — Ник знает всю правду. Но он принял мое предложение о сотрудничестве, а ты…
— Идиот, — прервал он меня. — Ты отдаешь себе отчет в том, что бы со мной стало, если бы я — даже если существует возможность, о которой ты говорил, — выполнил твою просьбу? Ты понимаешь, какими могли бы быть последствия? Могу вкратце перечислить: падение Центрального Бюро Расследований, компрометация и отставка правительства, обвинения на весь мир, обвал компьютерного рынка… Достаточно? Мы и за несколько десятков лет из всего этого бы не выкарабкались.
— Ну и хорошо. Если всюду поют о демократии и одновременно подсовывают шпиона в каждую квартиру, все, о чем ты сказал, должно как можно скорее стать свершившимся фактом!
— Но ты хотел этими шпионами воспользоваться!
— Но только один раз, и то лишь потому, что у меня не было другого выхода!
— Неплохое оправдание…
— По крайней мере, эта дрянь послужила бы благородной цели.
— Ну, в этом я с тобой согласен — ведь именно для этого она и была придумана.
Я искренне рассмеялся. Пальцы сами достали из пачки сигарету и щелкнули зажигалкой. Я машинально затянулся, буря в мозгу внезапно прекратилась; краем глаза я заметил, как Саркисян шевельнул бровями, Ник сразу же встал и сунул руку куда-то между решетчатых полок. Комнату заполнил низкий вибрирующий звук, а я почувствовал жар, словно кто-то внезапно открыл дверцу натопленной печи. Вынув сигарету изо рта, я медленно повернулся к Саркисяну. Он долго с серьезным видом смотрел на меня, затем его цыганские или армянские глаза сменили оттенок, и я понял, что Дуг улыбается. Под черепом вспыхнул мощный прожектор, мозг не сумел поглотить всю порцию света, который брызнул из глаз, выдавил весь воздух из легких. Из последних сил я открыл рот:
— Ах ты дрянь… — Мне не хватило дыхания. Он кивнул.
— Ах ты… — снова начал я.
— Повторяешься, — спокойно бросил он.
Я отчаянно покачал головой, желая сказать ему, что, пока не закончу эту фразу, не смогу начать следующую.
— Оуэн… — Он стукнул меня указательным пальцем по колену. — Подумай немного, и поймешь, что с этого момента мы трупы. Я даже не знаю, смогут ли нас опознать.
— Ах ты…
— Заткнись! Я предал самую могущественную правительственную организацию, но не думай, что я принесу тебе на блюдечке информацию. — Он больно ударил меня кулаком по колену. Я был настолько ошеломлен, что мне далее не пришло в голову отодвинуться. — Есть два условия: во-первых, ты не используешь ее ни в какой «Двойной смерти», или…
— Отцепись! — рявкнул я. — Это не мое заглавие, его придумали за меня в «Корн-Агран-Велфер». Настоящее название — « Та сторона…»
— Твое дело. Но помни, если хотя бы полслова выйдут наружу, мы далее не успеем заказать себе гробы.
— Попугай меня еще, я и так едва жив…
— Вижу, — спокойно ответил он. — И второе условие: ты первый раз в жизни расскажешь всю правду. Только тогда мы поделимся той информацией, которая есть у нас. И то, если тебе поверим.
— И не начинай снова с «Ах ты дрянь…» — добавил Ник.
Именно с этого я и хотел начать. Даже не потому, что был зол. Мне попросту не приходило ничего другого в голову, словно я должен был сперва пропустить этот фрагмент через некий считыватель, и лишь потом был в состоянии считывать иные символы. Несколько раз я открывал рот и тут же его закрывал, не издав ни звука. К счастью, никто надо мной не смеялся.
— Скоты… — начал я по-другому.
— Ну вот, сейчас расчувствуешься… — усмехнулся Ник.
— А почему бы и нет? Видишь, какой я растрепанный? — Я провел рукой по волосам на затылке. — Знаешь почему? Уже несколько часов мне дышит в затылок костлявая, и ее дыхание треплет мне…
— Да что там у тебя можно растрепать? — ехидно удивился Саркисян.
Я набрал полную грудь воздуха и медленно выпустил его сквозь сжатые губы, надувая щеки. Правая рука опустилась и сразу же наткнулась на горлышко бутылки. Я поднял ее и показал Дугласу с Саркисяном. Ник встал и принес с кухни бокалы, а Дуг поставил передо мной пепельницу. Меня тронула их заботливость, и, наверное, поэтому у меня дрожали руки, когда я наливал «Уокер» в бокалы. И почти наверняка поэтому два кубика льда звенели о стенки бокала, а края его два или три раза ударились о зубы.
— Говори! — потребовал Дуглас Саркисян.
— Сейчас. — Я прислушался к собственному голосу, стараясь понять, дрожит ли он так лее, как и пальцы, но мне это так и не удалось. Я сделал второй глоток. — Ну так вот… — Я снова прислушался к себе, на этот раз было уже лучше. — Четырнадцатого мая ко мне явился Иэн Хоникомб. Помните? Я встретился с ним во время аферы с Кратером Потерянного Времени. Он, пожалуй, самый могущественный преступник нашего времени, но это вовсе не означает, что и самый крупный. Одновременно он самый странный, полный противоречий преступник. Как он сам утверждает, своей молниеносной карьере он обязан случаю, впрочем, это неважно. Так или иначе, он из тех, с кем следует считаться. Он предложил мне работу, а я более или менее охотно за нее взялся.
— Можешь развить последнюю мысль? — заинтересовался Ник.
— Зачем?
Оба встали и направились в сторону кухни.
— Все, все, уже! — крикнул я. Оба вернулись и сели на свои места. — Он дал мне понять, что у меня есть жена и ребенок.
— Угрожал… — кивнул Дуг.
— Если уж совсем честно, то нет, — выдавил я. — Я подсознательно ждал подобного поручения, ждал повода. Я даже не уверен, не я ли сам подсказал ему идею с Пимой и Филом… Это вполне возможно… Не знаю, черт… — Я глотнул из бокала. — Во всяком случае, о чем идет речь? Он искренне желает порвать с миром гангстеров, а кто-то ему в этом аккуратно мешает. Это одна из причин, по которой он ко мне обратился. А вторая — пятого мая кто-то вторгся в его резиденцию на Голубином острове с явным намерением его убить, а кто-то другой застрелил покушавшегося из лазера. Я пошел по самому свежему следу, то есть несостоявшегося убийцы, и наткнулся на некоего Паунси, который в ответ на просьбу по телефону нашел для этой цели давнего мимолетного знакомого. После этого я навестил вас. Что еще?
— Правду! — рявкнул Саркисян.
— Я же говорю… Сначала трое парней пытались меня забрать с собой на прогулку… Я предвидел подобный вариант и подстраховался. Может быть, я несколько перестарался, поскольку они поубивали друг друга, прежде чем я успел что-либо из них вытянуть.
— Внимание! — Ник поднял палец, предостерегая Саркисяна. — Сейчас он начнет врать.
— Я узнал лишь, что кто-то их нанял, заплатил часть, а остальное должен был передать после завершения работы. Клянусь!
— Ладно, дальше! — потребовал Дуг.
— Дальше? Я полетел на Луну, сам не вполне знаю зачем. Там случилась авария на базе Гайлорда. Мог погибнуть самый важный из его людей, но некто неизвестный спас его, перенеся из поврежденного сегмента. Никто в этом не признается… Я почти стопроцентно уверен, что мое задание и это чудо не имеют между собой ничего общего, кроме похожего необъяснимого вмешательства. Во всяком случае, в голову мне ничего не приходит. Ну, а когда я вернулся на Землю, еще не до конца придя в себя после путешествия, на меня напал чемпион города по праще. Феба меня спасла. А еще чуть позже кто-то из автомобиля влепил в мой дом ракету. Я преследовал его, но он смылся…
— Вот! — торжествующе воскликнул Ник. — Не выдержал!
— Что?..
— Врет! — согласился с Ником Дуг. — Ты? В своем оборудованном всем, чем только можно «бастааде»? С комплектом отмычек? Самый худший, но самый везучий водитель из всех, кого я знаю?
— Спроси Фебу. Парня, видимо, ждал грузовой флаер — следы шин каким-то чудом оборвались на одном покрытом свежей травой холме. Честное сло…
— И что еще?
— Что еще? — Я задумался. — Ага! Нужно смотаться на Гласе Филд, 27. Там к некоему Келькельжану должен прийти некто с оставшейся частью суммы за работу. Этот тот самый, с пращой. В девять. — Я взглянул на часы. — Через полчаса.
— Я этим займусь. — Саркисян снял телефонную трубку и отдал соответствующие распоряжения. — Теперь остальное, — потребовал он, закончив разговор.
— Все. — Я пожал плечами. — Если и есть что-то еще, то я об этом не знаю. О! У меня в машине образцы травы и снимки следов шин. Может, в твоей лаборатории сумеют что-то с ними сделать?
Саркисян кивнул и снова взялся за телефон. Ник допил свой виски и налил во все три бокала. Дуг положил трубку и посмотрел на Ника.
— Веришь ему? — Он показал головой на меня.
— Не очень, но мне не на чем его поймать.
— Мне тоже. Наверняка он что-то скрывает. Подумаем…
Оба погрузились в размышления. Я бросил во все бокалы по нескольку кубиков льда и откинулся на спинку кресла. Атмосфера умственной работы подействовала и на меня, все то, что я рассказывал несколько минут назад, промелькнуло у меня перед глазами, словно детективный фильм. Я снова почувствовал, что близок к какой-то идее.
— У меня нет никаких идей, — словно подслушав мои мысли, сообщил Ник.
Я открыл глаза. Ник и Дуглас смотрели друг на друга, а потом одновременно повернулись ко мне.
— Можешь закрыть дело о покушениях на Гайлорда, — спокойно сказал Саркисян. — Но только потому, что на этот раз, похоже, ты ни о чем не умолчал. Если бы я тебя поймал на какой-нибудь лжи или попытке что-то скрыть… — Он покачал головой, предупреждая меня о последствиях подобного шага.
— Ах ты… — медленно проговорил я. — Выкладывай.
— У меня были отличные рекомендации твоего Гайлорда, — поморщился Ник. — Детская работа, я бы и сам справился… В общем, так… Я нашел парня, который слышал часть разговора некоего Зауэра с Паунси. Это было одиннадцатого мая. Я не успел поговорить с этим Зауэром, так как на следующий день после того звонка — видимо, он уже нанял Манктелоу, или только связался с непосредственным заказчиком — его не было в живых. Его дружки не слишком по этому поводу расстроились, Зауэр у них был не на лучшем счету… Они подозревали, что он одновременно работает на кого-то другого. И были правы. Он замолчал и показал на Дуга. Саркисян вздохнул.
— Я нашел компы, в которых копались, — очень тихо сказал он, многозначительно глядя мне в глаза.
— Ну что ж, поздравляю, — сердито сказал я. — Тебе удалось поставить меня в совершенно идиотское положение. Я ушел от тебя, убежденный в собственной глупости, как ни в чем другом на свете.
— Это тебе не повредит, — ответил он так же тихо. — Короче говоря, Манктелоу нанял лодку и поплыл на ней на Голубиный остров. Лодка вернулась без пассажира, а потом кто-то занялся компом и ликвидировал перевозчика. В ту же ночь кто-то другой нанял другую лодку…
Я почувствовал холод внизу живота и побежавшие по спине мурашки. С безразличным видом я потянулся к сигаретам.
— Некий пожилой господин, — продолжал Дуг. — Он приплыл на остров за час до Манктелоу и вернулся к лодке примерно через полчаса после высадки киллера.
— Откуда ты знаешь? — заинтересовался я. — Ведь тот, кто перевозил Манктелоу, мертв?
— Технические данные — скорость лодки, время выхода и возвращения… И еще кое-что… У пожилого господина, по крайней мере так утверждает владелец лодки, было желание избавиться от свидетеля, но парень часто занимается нелегальным бизнесом, и его страховал помощник. Пожилой господин не воспользовался пушкой, которую вез с собой в длинном плоском футляре, и — хотя, может быть, это несущественно — очень спешил. Бросил деньги, едва дождался, пока их пересчитают, и рванул прочь как на гонках.
— А машина?
— Не заметили. Темная, с плавными очертаниями. Теперь так… Лодку для Манктелоу наняли те же люди, на которых, вероятнее всего, работал Зауэр. Я немного потрудился над ними и должен признать, что тебе причитается награда, благодаря твоему делу выплыло на поверхность мое.
— Награду я получаю здесь уже два часа. Большое спасибо, — вставил я фразу, насыщенную иронией, словно арбуз водой.
— В качестве награды ты сможешь уже завтра вечером сказать своему клиенту, что его враги под прочным замком. Получишь гонорар и сядешь писать свою повесть. Только напоминаю об условиях…
— Помню! — раздраженно прошипел я. — Ты не сказал, кто враг Гайлорда.
— Новенькая, свеженькая, отлично подготовленная к работе семейка в старом добром стиле. Ребята вполне современные и готовы к большим делам, а Гайлорд, уйдя с рынка и одновременно сохранив на нем сильные позиции, стоит у них поперек горла и ограничивает им свободу действий. Кроме того, статистика радует нас постоянно снижающимся числом преступлений. Это не заслуга полиции, крупные фирмы действительно уходят, но в ситуации, когда больших акул все меньше, остальным все тяжелее добывать деньги — на них нацелено острие карающего меча правосудия, да и пресловутый общественный климат не слишком им благоприятствует. Почти наверняка в этом и заключаются причины их ненависти к Гайлорду.
— Не вижу пробелов в твоих рассуждениях, — согласился я. — И завтра мы их ликвидируем, так?
— А ты-то там зачем? — удивился он.
— Чтобы иметь возможность со спокойной совестью получить гонорар и сесть за клавиатуру, — я поднял палец, обращая внимание на завершение фразы: — Помня об одном условии.
Саркисян открыл рот, но тут раздался дверной звонок. Дуг открыл дверь и крикнул:
— Оуэн! Спустись и отдай свое сено.
Я спустился вниз вместе с молчаливым пареньком, который, не говоря ни слова, взял у меня пакет с травой и, не попрощавшись, ушел. Когда я вернулся наверх, Феба лежала на диване рядом с Ником и, вытянув передние лапы, позволяла чесать себя под мышками.
— Останешься у меня? — полувопросительно-полуутвердительно сказал Саркисян.
— Если можно — да. И мне нужно продиктовать, что надо сделать в моем новом доме.
Дуг ткнул большим пальцем в сторону двери кабинета. Я сел за клавиатуру и связался с компом Гайлорда. Потом добрых полчаса диктовал в микрофон названия оборудования и мебели, размеры одежды и заглавия книг.. Занятие было идиотское, заранее обреченное на неудачу, поскольку не имело конца. Когда я дошел до игрушек Фила и понял, что могу перечислить лишь несколько десятков, я прервал диктовку и закурил, глядя на клавиатуру. У меня возникла некая идея. Бросив взгляд на запертую дверь, я начал стучать по клавишам:
С «элефантом» в руке я обошел гектар с лишним, не найдя ни малейших следов. Вытащив из гнезда камеру, я заснял следы, несколько раз меняя бленды. Срезав полметра травы, я упаковал ее в герметичный контейнер. Потом, лежа на траве, осушил две банки пива и лишь из-за лени не пошел за следующими. Высокие стебли ограничивали вид на небо до небольшого кусочка, трава источала одуряющий запах. Я впал в оцепенение, из которого меня вырвал лишь скулеж Фебы — все эти полчаса она провела в машине. Я подозвал ее и позволил обследовать окрестности. Спешить было некуда. Я заложил руки за голову, и тут же раздался звонок телефона. Я переждал полтора десятка звонков, а потом, побежденный его настойчивостью, сел за руль и нажал клавишу приема.
— Алло-о? Соединяю с мистером Гайлордом, — прощебетал очень-очень приятный голос.
— Оуэн?
— Да-а…
— Слушай, мой сотрудник отвозил Фебу домой, но она сбежала… Он искал ее целых…
— Она уже со мной. — Я сунул в рот сигарету.
— Ага… ну хорошо. Я боялся, что придется ее искать…
— Нет, не придется. — Я закурил и выпустил дым в сторону микрофона. — Зато придется срочно отстраивать мой дом…
— Не понял?
— Час назад кто-то испытал на нем действие небольшой ракеты.
— Понял… — сразу же поправился он. Некоторое время мы оба молчали. Гайлорд не выдержал первым, впрочем, мне говорить было нечего.
— Можешь еще что-нибудь рассказать?
— Могу прочитать монолог Гамлета, хотя и в этом не уверен. Во всяком случае, что-то происходит. И в связи с этим я бы советовал тебе… Понимаешь? Я бы хотел, чтобы было кому отстроить мое логово…
— Уже, — ответил он со злостью в голосе. — Со мной все в порядке, а к твоему дому сейчас выезжает бригада, думаю, завтра там уже можно будет жить. Только сообщи через комп список оборудования и прочего.
— Точно помню, что там была почти полная бутылка AYO. Впрочем, ладно… Может, завтра тебе позвоню.
Я отключился и немного подумал, держа палец на клавише, а потом набрал три девятки и три нуля. Когда раздался сигнал, я сказал:
— Ник, я буду в отеле «Ю-Ду», приезжай как можно быстрее.
Сразу же после мне удалось застать дома Дуга Саркисяна.
— Ты не мог бы приехать ко мне в «Ю-Ду»?
— Можем, — спокойно ответил он. — Мы как раз сидим вместе с Ником. Он только что вернулся от твоего дома, и тот, похоже, отвратительно выглядит. Ты что, поссорился с Пимой?
— Все правильно, только это не дом, а я отвратительно выгляжу, и не поссорился, а пострелялся, и не с Пимой, а с одним типом, у которого летающая машина, как в комиксах. Все расскажу… Ага… Раз вы вместе, то я сам к тебе приеду.
— Уже бросаю лед в стакан.
— Лед лучше выброси…
Я отключился и подозвал Фебу. Она вскочила на заднее сиденье и положила голову мне на плечо. Я погладил собаку.
— Поедем медленно. Обещаю.
Естественно, я солгал. Немного. Во всяком случае, я уже не мчался так, как сорок минут назад. Еще до того, как я вернулся в город, меня догнал запрос из полиции, требовавшей объяснений по поводу полутора десятков жалоб со стороны водителей. Об отмычке речи не было, но у меня не имелось на этот счет иллюзий. Можно проникнуть в полицейскую сеть, но невозможно сделать это, не оставив следов. Заехав в магазин, я купил два куска говядины для Фебы и за несколько минут до семи уже нажимал кнопку звонка на дверях Дуга.
* * *
Оба сидели в гостиной. Исчезли шкуры, меха и подушки, которые я видел здесь в последний раз — кажется, больше двух лет назад; теперь всюду царили древесина и латунь. Самый большой кусок дерева был меньше конверта для диска — вся мебель состояла из узких брусочков длиной сантиметров в десять, отчего создавалось впечатление, будто Саркисян, по примеру других чокнутых любителей всевозможных чудачеств, скупил годовой запас древних карандашей и трудолюбиво собрал из них мебель.— Привет, — беззаботно бросил я. У обоих во взгляде было нечто странное. Я осторожно уселся в одно из карандашных кресел и медленно откинулся на спинку, напоминавшую лестницу для гномов. — Что ты здесь делаешь? — спросил я Ника.
— Ищу чернила для четвертого класса.
— А!.. — Я кивнул, но не успел ничего сказать.
— …А в ванной мы нашли настоящий склад химикалий, — закончил какую-то фразу Дуг. Ник что-то ободрительно буркнул. Я подошел на цыпочках к жердочкам, на которых стояла бутылка джина, и налил себе в стакан. За моей спиной Саркисян продолжал: — Все, что только придумано человечеством для волос, кожи, ногтей, мошонки, зубов, ушей, подмышек, пальцев ног, члена… — Я повернулся и оперся о непрочный с виду столик, продолжая слушать рассказ Дуга. — Во всяком случае, на твоем теле не нашлось бы места, которое нельзя было бы смазать каким-нибудь кремом или посыпать пудрой, естественно, с молниеносным действием. Вся бригада сбежалась в эту ванную, к счастью, она была огромная, как теннисный корт, все стояли с вытаращенными глазами, созерцая единственное в своем роде зрелище… — Дуг вытаращил глаза, словно для пущего эффекта. Нику, похоже, было интересно. Даже очень интересно. — И когда мы стояли так, словно статуи, самый молодой из техников прошептал: «Знаете, почему мы не застали хозяина? Он выскочил в аптеку за одной вещью, которой ему здесь не хватает… За смазкой для протезов!»
Ник Дуглас громко расхохотался. Феба вздрогнула и подняла голову от куска мяса. Я поднес стакан к губам, затем поставил его на стол за собой, медленно вернулся в кресло и спокойно закурил. Нужно было чем-то себя успокоить — я не особый любитель чистого джина, но предпочитаю его, нежели чистую воду, которой Саркисян наполнил бутылку из-под «Сильвер Топа». Сейчас он корчился от смеха, глядя слезящимися глазами на хохочущего Ника. Ник, впрочем, первым пришел в себя и, вытерев слезы, простонал:
— Похоже, он потратил на эту химию немалые бабки…
— Дорогой мой! У мужика была такая тачка, что, если бы девушка с переднего сиденья хотела сфотографировать его за рулем, ей пришлось бы воспользоваться телеобъективом!
— О господи!.. —Дуглас пискнул и свернулся в клубок, продолжая хохотать с головой между колен: — Перестань, а то обмочусь… Для про-о-отезов!..
— А вообще… — Саркисян протянул руку и хлопнул Ника по спине, — когда мы в конце концов его поймали, оказалось, что он похож на плод незаконченного сношения жабы с портянкой… Глазки бегают…
— Прошу прощения, — вмешался я. — Что такое портянка?
Саркисян замолчал на полуслове и посмотрел на меня с раскрытым ртом. Потом тряхнул головой и закрыл рот.
— Что-то вроде ножа для сигар, — медленно сказал он, словно размышляя, не издеваюсь ли я над ним. Увидев, что я кивнул, он повернулся к Нику: — Башка у него была…
Я пошел в кухню и тщательно обыскал ее, но не нашел ни капли спиртного. Из комнаты до меня донеслось красочное описание фигуры, осанки, ног и шевелюры хозяина ранее упоминавшейся ванной. Я спустился к машине и забрал оттуда весь имевшийся алкоголь. Когда я вошел в комнату, Саркисян как раз говорил:
— Что-то вроде ножа для сигар. — Он подождал немного, давая Нику возможность усвоить информацию, а затем продолжил: — Башка у него была…
Я вышел в кухню и пустил сильную струю воды, которая, ударяясь о дно раковины, заглушила рассказ Саркисяна. Подождав пять минут, я сунул под мышку бутылку, взял три стакана и вернулся в комнату. Дуг в это время объяснял Нику:
— Что-то вроде ножа для сигар. — Ник понимающе кивнул. — Башка у него была…
— Хватит! — рявкнул я. — Что все это, черт бы вас всех побрал, должно значить?
В полной тишине оба повернулись ко мне и долго на меня смотрели. Ник Дуглас бросил взгляд на неподвижного Дугласа Саркисяна и сказал:
— Один писатель прошлого века, кажется Азимов, написал в одном из своих романов примерно так… — Он прищурился и задумчиво уставился в потолок. — «Это именно тот вопрос, который в подобной ситуации задает невероятно большое количество людей, с тех пор как возникло человечество. Не отмечено ни одного примера, чтобы кто-либо задал его с иной целью, нежели для того, чтобы подчеркнуть собственное положение…»
— Достоинство, — быстро поправил его Саркисян.
— Что? — очнулся от задумчивости Ник.
— Там сказано «достоинство».
— Угу… Ты прав.
Я слегка отставил в сторону локоть, разжал пальцы и, прежде чем бутылка успела разбиться о пол, направился к двери. Пропустив Фебу вперед, я тихо закрыл дверь за собой. Садясь в «бастаад», я подумал о том, что, если машина скажет что-нибудь насчет ножей для сигар, я ее сожгу, не задумываясь о том, какую цену мог бы получить за нее на аукционе. Автомобиль, видимо, испугался, поскольку послушно тронулся с места и вел себя образцово во время всей поездки, то есть где-то полкилометра — именно столько потребовалось, чтобы объехать вокруг два небольших квартала. Феба удивленно посмотрела на меня, когда во второй раз за день мы вышли из машины перед домом Дуга. Столь же тихо, как и закрывал, я открыл дверь в его квартиру и вошел в гостиную. Кто-то уже успел вытереть пол и подмести осколки стекла. Запах виски они, однако, вытереть не успели. На нас они не обратили ни малейшего внимания. Дуг как раз говорил:
— Что-то вроде ножа для сигар, — а когда Ник кивнул, продолжил: — Башка у него была…
— Сдаюсь, — сказал я. — Капитулирую по всем позициям. Делайте со мной, что хотите, только не требуйте от меня искренне смеяться над вашими шуточками, поскольку так врать даже я не умею.
Они повернули головы ко мне и около минуты молчали. Наконец Саркисян заговорил:
— Надеюсь, что до тебя все-таки дошло, как чувствуют себя твои… Так, по крайней мере, ты нас называешь… Друзья… Когда тебе нужна помощь — ты являешься и предлагаешь сотрудничество. На каждый осмысленный вопрос ты отвечаешь отменной шуткой собственного производства и играешь в супердетектива.
— Да ты болен! И Ника заразил…
— Нет, — бросил Дуглас в пустоту перед собой.
— Ну, так чего вы хотите? — спросил я. — Чтобы я врезал себе кулаком в зубы? Или дал самому себе пинка под зад?
— Начинается… — простонал Ник и безнадежно махнул рукой.
— Неисправим. В расход, — подытожил Дуг.
— Ну ладно, прежде чем пустите меня в расход, скажите, чего же вы от меня хотите.
— Правды, всей правды, и только правды! — бросил Саркисян.
— Погоди… — Происходящее начало меня раздражать. — Ник знает всю правду. Но он принял мое предложение о сотрудничестве, а ты…
— Идиот, — прервал он меня. — Ты отдаешь себе отчет в том, что бы со мной стало, если бы я — даже если существует возможность, о которой ты говорил, — выполнил твою просьбу? Ты понимаешь, какими могли бы быть последствия? Могу вкратце перечислить: падение Центрального Бюро Расследований, компрометация и отставка правительства, обвинения на весь мир, обвал компьютерного рынка… Достаточно? Мы и за несколько десятков лет из всего этого бы не выкарабкались.
— Ну и хорошо. Если всюду поют о демократии и одновременно подсовывают шпиона в каждую квартиру, все, о чем ты сказал, должно как можно скорее стать свершившимся фактом!
— Но ты хотел этими шпионами воспользоваться!
— Но только один раз, и то лишь потому, что у меня не было другого выхода!
— Неплохое оправдание…
— По крайней мере, эта дрянь послужила бы благородной цели.
— Ну, в этом я с тобой согласен — ведь именно для этого она и была придумана.
Я искренне рассмеялся. Пальцы сами достали из пачки сигарету и щелкнули зажигалкой. Я машинально затянулся, буря в мозгу внезапно прекратилась; краем глаза я заметил, как Саркисян шевельнул бровями, Ник сразу же встал и сунул руку куда-то между решетчатых полок. Комнату заполнил низкий вибрирующий звук, а я почувствовал жар, словно кто-то внезапно открыл дверцу натопленной печи. Вынув сигарету изо рта, я медленно повернулся к Саркисяну. Он долго с серьезным видом смотрел на меня, затем его цыганские или армянские глаза сменили оттенок, и я понял, что Дуг улыбается. Под черепом вспыхнул мощный прожектор, мозг не сумел поглотить всю порцию света, который брызнул из глаз, выдавил весь воздух из легких. Из последних сил я открыл рот:
— Ах ты дрянь… — Мне не хватило дыхания. Он кивнул.
— Ах ты… — снова начал я.
— Повторяешься, — спокойно бросил он.
Я отчаянно покачал головой, желая сказать ему, что, пока не закончу эту фразу, не смогу начать следующую.
— Оуэн… — Он стукнул меня указательным пальцем по колену. — Подумай немного, и поймешь, что с этого момента мы трупы. Я даже не знаю, смогут ли нас опознать.
— Ах ты…
— Заткнись! Я предал самую могущественную правительственную организацию, но не думай, что я принесу тебе на блюдечке информацию. — Он больно ударил меня кулаком по колену. Я был настолько ошеломлен, что мне далее не пришло в голову отодвинуться. — Есть два условия: во-первых, ты не используешь ее ни в какой «Двойной смерти», или…
— Отцепись! — рявкнул я. — Это не мое заглавие, его придумали за меня в «Корн-Агран-Велфер». Настоящее название — « Та сторона…»
— Твое дело. Но помни, если хотя бы полслова выйдут наружу, мы далее не успеем заказать себе гробы.
— Попугай меня еще, я и так едва жив…
— Вижу, — спокойно ответил он. — И второе условие: ты первый раз в жизни расскажешь всю правду. Только тогда мы поделимся той информацией, которая есть у нас. И то, если тебе поверим.
— И не начинай снова с «Ах ты дрянь…» — добавил Ник.
Именно с этого я и хотел начать. Даже не потому, что был зол. Мне попросту не приходило ничего другого в голову, словно я должен был сперва пропустить этот фрагмент через некий считыватель, и лишь потом был в состоянии считывать иные символы. Несколько раз я открывал рот и тут же его закрывал, не издав ни звука. К счастью, никто надо мной не смеялся.
— Скоты… — начал я по-другому.
— Ну вот, сейчас расчувствуешься… — усмехнулся Ник.
— А почему бы и нет? Видишь, какой я растрепанный? — Я провел рукой по волосам на затылке. — Знаешь почему? Уже несколько часов мне дышит в затылок костлявая, и ее дыхание треплет мне…
— Да что там у тебя можно растрепать? — ехидно удивился Саркисян.
Я набрал полную грудь воздуха и медленно выпустил его сквозь сжатые губы, надувая щеки. Правая рука опустилась и сразу же наткнулась на горлышко бутылки. Я поднял ее и показал Дугласу с Саркисяном. Ник встал и принес с кухни бокалы, а Дуг поставил передо мной пепельницу. Меня тронула их заботливость, и, наверное, поэтому у меня дрожали руки, когда я наливал «Уокер» в бокалы. И почти наверняка поэтому два кубика льда звенели о стенки бокала, а края его два или три раза ударились о зубы.
— Говори! — потребовал Дуглас Саркисян.
— Сейчас. — Я прислушался к собственному голосу, стараясь понять, дрожит ли он так лее, как и пальцы, но мне это так и не удалось. Я сделал второй глоток. — Ну так вот… — Я снова прислушался к себе, на этот раз было уже лучше. — Четырнадцатого мая ко мне явился Иэн Хоникомб. Помните? Я встретился с ним во время аферы с Кратером Потерянного Времени. Он, пожалуй, самый могущественный преступник нашего времени, но это вовсе не означает, что и самый крупный. Одновременно он самый странный, полный противоречий преступник. Как он сам утверждает, своей молниеносной карьере он обязан случаю, впрочем, это неважно. Так или иначе, он из тех, с кем следует считаться. Он предложил мне работу, а я более или менее охотно за нее взялся.
— Можешь развить последнюю мысль? — заинтересовался Ник.
— Зачем?
Оба встали и направились в сторону кухни.
— Все, все, уже! — крикнул я. Оба вернулись и сели на свои места. — Он дал мне понять, что у меня есть жена и ребенок.
— Угрожал… — кивнул Дуг.
— Если уж совсем честно, то нет, — выдавил я. — Я подсознательно ждал подобного поручения, ждал повода. Я даже не уверен, не я ли сам подсказал ему идею с Пимой и Филом… Это вполне возможно… Не знаю, черт… — Я глотнул из бокала. — Во всяком случае, о чем идет речь? Он искренне желает порвать с миром гангстеров, а кто-то ему в этом аккуратно мешает. Это одна из причин, по которой он ко мне обратился. А вторая — пятого мая кто-то вторгся в его резиденцию на Голубином острове с явным намерением его убить, а кто-то другой застрелил покушавшегося из лазера. Я пошел по самому свежему следу, то есть несостоявшегося убийцы, и наткнулся на некоего Паунси, который в ответ на просьбу по телефону нашел для этой цели давнего мимолетного знакомого. После этого я навестил вас. Что еще?
— Правду! — рявкнул Саркисян.
— Я же говорю… Сначала трое парней пытались меня забрать с собой на прогулку… Я предвидел подобный вариант и подстраховался. Может быть, я несколько перестарался, поскольку они поубивали друг друга, прежде чем я успел что-либо из них вытянуть.
— Внимание! — Ник поднял палец, предостерегая Саркисяна. — Сейчас он начнет врать.
— Я узнал лишь, что кто-то их нанял, заплатил часть, а остальное должен был передать после завершения работы. Клянусь!
— Ладно, дальше! — потребовал Дуг.
— Дальше? Я полетел на Луну, сам не вполне знаю зачем. Там случилась авария на базе Гайлорда. Мог погибнуть самый важный из его людей, но некто неизвестный спас его, перенеся из поврежденного сегмента. Никто в этом не признается… Я почти стопроцентно уверен, что мое задание и это чудо не имеют между собой ничего общего, кроме похожего необъяснимого вмешательства. Во всяком случае, в голову мне ничего не приходит. Ну, а когда я вернулся на Землю, еще не до конца придя в себя после путешествия, на меня напал чемпион города по праще. Феба меня спасла. А еще чуть позже кто-то из автомобиля влепил в мой дом ракету. Я преследовал его, но он смылся…
— Вот! — торжествующе воскликнул Ник. — Не выдержал!
— Что?..
— Врет! — согласился с Ником Дуг. — Ты? В своем оборудованном всем, чем только можно «бастааде»? С комплектом отмычек? Самый худший, но самый везучий водитель из всех, кого я знаю?
— Спроси Фебу. Парня, видимо, ждал грузовой флаер — следы шин каким-то чудом оборвались на одном покрытом свежей травой холме. Честное сло…
— И что еще?
— Что еще? — Я задумался. — Ага! Нужно смотаться на Гласе Филд, 27. Там к некоему Келькельжану должен прийти некто с оставшейся частью суммы за работу. Этот тот самый, с пращой. В девять. — Я взглянул на часы. — Через полчаса.
— Я этим займусь. — Саркисян снял телефонную трубку и отдал соответствующие распоряжения. — Теперь остальное, — потребовал он, закончив разговор.
— Все. — Я пожал плечами. — Если и есть что-то еще, то я об этом не знаю. О! У меня в машине образцы травы и снимки следов шин. Может, в твоей лаборатории сумеют что-то с ними сделать?
Саркисян кивнул и снова взялся за телефон. Ник допил свой виски и налил во все три бокала. Дуг положил трубку и посмотрел на Ника.
— Веришь ему? — Он показал головой на меня.
— Не очень, но мне не на чем его поймать.
— Мне тоже. Наверняка он что-то скрывает. Подумаем…
Оба погрузились в размышления. Я бросил во все бокалы по нескольку кубиков льда и откинулся на спинку кресла. Атмосфера умственной работы подействовала и на меня, все то, что я рассказывал несколько минут назад, промелькнуло у меня перед глазами, словно детективный фильм. Я снова почувствовал, что близок к какой-то идее.
— У меня нет никаких идей, — словно подслушав мои мысли, сообщил Ник.
Я открыл глаза. Ник и Дуглас смотрели друг на друга, а потом одновременно повернулись ко мне.
— Можешь закрыть дело о покушениях на Гайлорда, — спокойно сказал Саркисян. — Но только потому, что на этот раз, похоже, ты ни о чем не умолчал. Если бы я тебя поймал на какой-нибудь лжи или попытке что-то скрыть… — Он покачал головой, предупреждая меня о последствиях подобного шага.
— Ах ты… — медленно проговорил я. — Выкладывай.
— У меня были отличные рекомендации твоего Гайлорда, — поморщился Ник. — Детская работа, я бы и сам справился… В общем, так… Я нашел парня, который слышал часть разговора некоего Зауэра с Паунси. Это было одиннадцатого мая. Я не успел поговорить с этим Зауэром, так как на следующий день после того звонка — видимо, он уже нанял Манктелоу, или только связался с непосредственным заказчиком — его не было в живых. Его дружки не слишком по этому поводу расстроились, Зауэр у них был не на лучшем счету… Они подозревали, что он одновременно работает на кого-то другого. И были правы. Он замолчал и показал на Дуга. Саркисян вздохнул.
— Я нашел компы, в которых копались, — очень тихо сказал он, многозначительно глядя мне в глаза.
— Ну что ж, поздравляю, — сердито сказал я. — Тебе удалось поставить меня в совершенно идиотское положение. Я ушел от тебя, убежденный в собственной глупости, как ни в чем другом на свете.
— Это тебе не повредит, — ответил он так же тихо. — Короче говоря, Манктелоу нанял лодку и поплыл на ней на Голубиный остров. Лодка вернулась без пассажира, а потом кто-то занялся компом и ликвидировал перевозчика. В ту же ночь кто-то другой нанял другую лодку…
Я почувствовал холод внизу живота и побежавшие по спине мурашки. С безразличным видом я потянулся к сигаретам.
— Некий пожилой господин, — продолжал Дуг. — Он приплыл на остров за час до Манктелоу и вернулся к лодке примерно через полчаса после высадки киллера.
— Откуда ты знаешь? — заинтересовался я. — Ведь тот, кто перевозил Манктелоу, мертв?
— Технические данные — скорость лодки, время выхода и возвращения… И еще кое-что… У пожилого господина, по крайней мере так утверждает владелец лодки, было желание избавиться от свидетеля, но парень часто занимается нелегальным бизнесом, и его страховал помощник. Пожилой господин не воспользовался пушкой, которую вез с собой в длинном плоском футляре, и — хотя, может быть, это несущественно — очень спешил. Бросил деньги, едва дождался, пока их пересчитают, и рванул прочь как на гонках.
— А машина?
— Не заметили. Темная, с плавными очертаниями. Теперь так… Лодку для Манктелоу наняли те же люди, на которых, вероятнее всего, работал Зауэр. Я немного потрудился над ними и должен признать, что тебе причитается награда, благодаря твоему делу выплыло на поверхность мое.
— Награду я получаю здесь уже два часа. Большое спасибо, — вставил я фразу, насыщенную иронией, словно арбуз водой.
— В качестве награды ты сможешь уже завтра вечером сказать своему клиенту, что его враги под прочным замком. Получишь гонорар и сядешь писать свою повесть. Только напоминаю об условиях…
— Помню! — раздраженно прошипел я. — Ты не сказал, кто враг Гайлорда.
— Новенькая, свеженькая, отлично подготовленная к работе семейка в старом добром стиле. Ребята вполне современные и готовы к большим делам, а Гайлорд, уйдя с рынка и одновременно сохранив на нем сильные позиции, стоит у них поперек горла и ограничивает им свободу действий. Кроме того, статистика радует нас постоянно снижающимся числом преступлений. Это не заслуга полиции, крупные фирмы действительно уходят, но в ситуации, когда больших акул все меньше, остальным все тяжелее добывать деньги — на них нацелено острие карающего меча правосудия, да и пресловутый общественный климат не слишком им благоприятствует. Почти наверняка в этом и заключаются причины их ненависти к Гайлорду.
— Не вижу пробелов в твоих рассуждениях, — согласился я. — И завтра мы их ликвидируем, так?
— А ты-то там зачем? — удивился он.
— Чтобы иметь возможность со спокойной совестью получить гонорар и сесть за клавиатуру, — я поднял палец, обращая внимание на завершение фразы: — Помня об одном условии.
Саркисян открыл рот, но тут раздался дверной звонок. Дуг открыл дверь и крикнул:
— Оуэн! Спустись и отдай свое сено.
Я спустился вниз вместе с молчаливым пареньком, который, не говоря ни слова, взял у меня пакет с травой и, не попрощавшись, ушел. Когда я вернулся наверх, Феба лежала на диване рядом с Ником и, вытянув передние лапы, позволяла чесать себя под мышками.
— Останешься у меня? — полувопросительно-полуутвердительно сказал Саркисян.
— Если можно — да. И мне нужно продиктовать, что надо сделать в моем новом доме.
Дуг ткнул большим пальцем в сторону двери кабинета. Я сел за клавиатуру и связался с компом Гайлорда. Потом добрых полчаса диктовал в микрофон названия оборудования и мебели, размеры одежды и заглавия книг.. Занятие было идиотское, заранее обреченное на неудачу, поскольку не имело конца. Когда я дошел до игрушек Фила и понял, что могу перечислить лишь несколько десятков, я прервал диктовку и закурил, глядя на клавиатуру. У меня возникла некая идея. Бросив взгляд на запертую дверь, я начал стучать по клавишам: