— Как раз в такой последовательности лучше всего, — согласился он. — Сейчас пришлось бы отрывать людей от работы, а через три часа заканчивается рабочий день, й можно будет поговорить с кем угодно.
   С Йоланом может быть хуже, он не соблюдает никаких распорядков. Спит когда хочет, работает, когда считает необходимым…
   — Дорогой мой ангел… — прервал я его, чувствуя, что если я еще немного разозлюсь, то взлечу к потолку. — Я не представитель прессы и не собираю материал для репортажа о героическом освоении спутника…
   — Мы знаем, — ответил он, спокойно и терпеливо, словно разговаривал с ребенком. — Идем, отведу тебя к компу.
   Не обращая внимания на его присутствие, я достал из сумки и спрятал в карман плоскую бутылку бурбона. Полчаса спустя, ознакомившись с основной технической документацией по аварии, я сделал первый глоток из бутылки. Все тривиально и просто — камешек величиной с половину лесного ореха ударил в купол, чем вызвал молниеносную утечку воздуха из какого-то склада и спальни Хейруда. Теоретически его сбил бы лазер, но орешек был не виден из-за как раз садившегося в это время модуля, а второй лазер временно бездействовал. Приняты соответствующие меры — установлен третий лазер, а комната Хейруда перенесена ближе к центру купола, так что в случае полного уничтожения базы он бы погиб последним. Вот и все, что я узнал из технической документации.
   Я глотнул из бутылки. Показания свидетелей — ничего существенного: услышали сигнал тревоги, надели комбинезоны и побежали на тревожные посты. Несколько человек бросились к Хейруду — его комната оказалась заблокированной. Быстро, насколько могли, они отрезали весь сегмент от остальных, вскрыли аварийным инструментом дверь и онемели, увидев пустую спальню. Ошеломленные, они наложили изнутри временный пластырь, на куполе уже сидела аварийная команда с главной базы. Весь экипаж бросился обыскивать комплекс. Хейруда нашли в одной из комнат для гостей, почти рядом с моей. Он спал с плотно заткнутыми ушами, что бывало часто, но его никак не могли разбудить, чего не случалось никогда. Анализ воздуха в легких показал наличие небольшой дозы литарсипеина, что дополнило картину. Кто-то погрузил Иолана в более глубокий сон, перенес его в безопасное место и исчез или затерялся среди потрясенных случившимся сорока человек.
   Я внимательно ознакомился с планом базы. Та ее часть, что предназначалась для гостей, находилась несколько в стороне от главных коридоров. А от комнаты Хейруда, если воспользоваться другой дверью, до комнаты номер двадцать восемь — несколько шагов, которые можно преодолеть в почти полной уверенности, что никого не встретишь. Понятно, что комп вовсе не следит за всеми помещениями и откликается только на запрос, но у таинственного спасителя никаких дел к компу не было.
   Я закурил четвертую сигарету. Потом пятую и шестую. Я рассматривал любые возможности, но раз за разом приходил к выводу, что не вижу никакой. Я запросил комп.
   — Сколько человек находится в данный момент на базе?
   — Тридцать четыре, включая новоприбывшего. Четыре человека снаружи, два на главной базе.
   — Сколько человек составляет постоянный экипаж базы?
   — Тридцать девять.
   — Столько же было и в момент удара метеороида?
   — Да. Тридцать девять, в том числе два вне купола.
   — И именно столько их было в действительности?
   — В момент удара на базе было сорок человек.
   — Сколько???
   — Сорок.
   — У всех были идентификаторы?
   — Да.
   — Откуда взялся сороковой человек? Почему ты не сообщил дежурному?
   — Состав постоянно меняется. С главной базой этот сегмент непосредственно соединен коридором. Нет оснований для тревоги, если идентификатор действителен. В моей программе нет указаний о тревоге в случае…
   — Достаточно! — Я задумался. — Можешь определить промежуток времени, в течение которого на территории этой базы находился посторонний?
   — Уточните понятие «посторонний», — потребовал комп.
   — Посторонний — не принадлежащий к постоянному экипажу базы, даже если у него имеется идентификатор.
   — Для меня он не является посторонним. Идентификатор равнозначен…
   — Подожди… Иначе. С какого времени по какое на базе находилось на одного человека больше, чем постоянный контингент? Речь идет о времени плюс-минус час от поднятия тревоги.
   — Удар метеорита произошел в восемь сорок семь действующего здесь земного времени. В восемь двадцать три на базе находилось сорок человек. В восемь пятьдесят шесть — тридцать девять.
   Я откинулся "на спинку кресла. Ноги подскочили вверх, и я едва не свалился на пол, в последний момент схватившись, за подлокотник. Хорошо, что я был один в комнате. Я мысленно выругался.
   — Дон Вермилья? — Я нажал клавишу интеркома.
   — Слушаю? — ответил он через несколько секунд.
   — Можно на пять минут собрать в каком-нибудь помещении всю команду? За исключением Хейруда?
   Я немного подождал, наконец Вермилья откашлялся и сказал:
   — Тридцать шесть человек могут через несколько минут быть в столовой. Двое должны оставаться у аппаратуры, но будут на экранах. Когда выйдешь в коридор, сверни налево, буду тебя ждать.
   В два прыжка я оказался у двери и длинными скачками-шагами дошел до угла. В открытых дверях ждал Дон, за его спиной появлялись и исчезали члены экипажа базы, входя в помещение. Вермилья пропустил меня в столовую и показал небольшую сцену: я добрался до нее почти без проблем. Когда я присел на край стола, чтобы лучше видеть собравшихся, вошли еще две девушки и мужчина примерно моего возраста. Вермилья вошел последним и закрыл дверь.
   — Внимание! — громко сказал он и подождал, когда ропот утихнет. — Прошу… — Он посмотрел на меня и обвел рукой присутствующих.
   — Я обнаружил, что в момент аварии на базе было на одного человека больше, чем должно быть, — сказал я. Пришлось переждать шум голосов нескольких десятков людей. — В связи с этим у меня вопрос: кто-нибудь видел на базе кого-нибудь постороннего? Кого-нибудь с главной базы или… не знаю откуда?
   Почти все начали оглядываться, словно ища ответа в глазах ближайших соседей. Несколько человек прибегло к старому способу стимулирования памяти — начали скрести головы и затылки. Шум усилился, а потом сам по себе затих. Какой-то парнишка поднял руку и сказал:
   — Через несколько минут после тревоги прибыла помощь с Базы Один…
   — А раньше? Тишина.
   — Тогда по-другому: вы могли бы на схеме… — я посмотрел на Вермилью и показал ему на большой экран на стене, — обозначить, где вас застала тревога?
   Вермилья быстро подошел к монитору и вывел на его экран схему базы. На схеме красная точка указывала на его местонахождение в момент удара метеорита. Сидевшие ближе всего встали и начали тыкать в экран монитора. Сидевшие дальше выкрикивали свои координаты, поднялся шум:
   — …В пятой лаборатории, Ник!
   — Вместе с Ноной! На посту БДЕ…
   — Все трое, да!
   — Чуть ближе… О!
   Потом шум утих. Тридцать шесть пар глаз уставились на меня. Я подошел к экрану.
   — Рядом с троими из вас никого не было. — Я показал на три одинокие точки, остальные были сосредоточены группами по двое-трое. — Кто это?
   — Я… — встала толстощекая женщина лет сорока, с вызывающим выражением лица; она стояла, наклонив голову и выпятив челюсть.
   — Я бы хотел, чтобы мы правильно друг друга поняли. Я веду расследование не для того, чтобы кого-то наказать, и не оспариваю ваших алиби, так что не вижу причин для недовольства. Я хочу разобраться в этом странном случае, вот и все. — Я посмотрел на покрасневшую женщину. — Итак… Что вы там делали?
   — Работала с компом…
   — Ну, тогда не о чем говорить. — Я махнул рукой. — Это можно проверить… — Я показал на другую одиночную точку на экране. — А это кто?
   — Это я, — поднял руку веснушчатый парень. — Я был в бассейне. Это тоже можно проверить; перед самой тревогой я включил подогрев воды, буквально за пятнадцать секунд. Я даже не успел переодеться в сухое.
   — Ясно… — Я кивнул. — И последняя точка?
   — Моя! — крикнул с первого ряда коротко стриженный брюнет. — За полминуты до этого я вышел из кухни. Это тоже алиби: я запрограммировал меню и дал команду на приготовление обеда.
   — Ну, сами видите, что никто из вас… Никто из вас не переносил Хейруда, разве что мы имеем дело со сговором. Если нет — придется признать, что здесь был кто-то посторонний. В таком случае вопрос — кто? И как он сюда попал?
   Я посмотрел на собравшихся, но увидел в их глазах лишь удивление и ошеломление. Вскоре почти все начали отрицательно качать головами. Я немного подождал.
   — Ну, тогда еще раз, по-другому. Кто-нибудь столкнулся в день аварии или несколько раньше с чем-то странным, непонятным, с чем-то необъяснимым? Не бойтесь показаться смешными…
   Ответом мне была тишина.
   — Я пробуду здесь сутки. Меня можно найти в комнате номер двадцать шесть. Если кто-нибудь что-нибудь вспомнит, если кто-нибудь захочет поделиться какими-то предположениями, догадками, идеями… Буду рад выслушать. А вы подумайте о том, что странные события могут заканчиваться по-разному. Сейчас мы имели дело с хэппи-эндом… — мрачно закончил я. — Всем спасибо.
   Я вернулся к экрану монитора. Синим цветом я обозначил спальню Хейруда и начертил маршрут, по которому его должны были перенести в комнату. Он спокойно пролежал в ней минут пятнадцать, во время которых молодые люди, выходившие сейчас из столовой, выламывали двери, рыдая в своих шлемах. Из рисунка следовало, что все бежали в отрезанный сегмент иной дорогой, ничей путь не пересекся с гипотетическим маршрутом таинственного спасителя. За спиной давно умолк шум передвигаемых стульев и возбужденные голоса команды. Я вздохнул и повернулся. Дон Вермилья ждал меня, опираясь о стену у двери. — Ноль? — утвердительно сказал он. — Почему? Хуже бы было, если бы не было этого одного лишнего.
   — На твоем месте я не ожидал бы от этого следа слишком многого. Достаточно, чтобы к кому-то из девушек пришел кто-то с Базы Один.
   — И сбежал, услышав сигнал тревоги? Хорошо же это свидетельствует о вашей лунной солидарности…
   — А если, например, он ушел с не слишком существенного поста?..
   Я сжал зубы и укоризненно посмотрел на Вермилью. В ответ он пожал плечами.
   — Может, хочешь проехаться по поверхности? — предложил он.
   — В гробу я видел вашу поверхность! — рявкнул я. — Иду к себе, дай мне приоритетный доступ к компу. Я не хочу, чтобы от меня что-то скрывали. Если у тебя есть сомнения, можешь поговорить с Гайлордом.
   Я повернулся, едва не совершив пируэт, и зашагал, если это можно было назвать шагом, к себе в комнату. Когда около трех часов дня одна из девушек принесла мне обед, я успел ознакомиться с биографиями всех сотрудников базы, собрал их фотографии и отпечатки пальцев, добавив к этому подробный поминутный отчет компа о двадцати четырех часах до и после удара метеороида в купол. В моем досье оказались также два человека, прибывшие на Луну за семнадцать часов до тревоги и, к сожалению, до сегодняшнего дня не пересекавшие порога шлюза между базами. Около четырех я бросился на кровать, оттолкнулся от нее и, перекувырнувшись, врезался в стену. Давно уже я не был так зол, что, однако, не помешало мне быстро провалиться в сон.
* * *
   Проснувшись, я обнаружил, что лежу с крепко сжатыми кулаками. Динамик откашлялся голосом Вермильи:
   — Можно? — Судя по интонации, он повторял свой вопрос не первый раз.
   — Можно, можно… — пробормотал я.
   Идя в ванную, я взял с собой пустую бутылку и выбросил ее в утилизатор, затем сполоснул лицо под тонкой холодной струйкой, забрызгав одежду и почти всю ванную. Расшатанная нервная система никак не желала приходить в норму. Вермилья окинул меня оценивающим взглядом, явно размышляя, в состоянии ли я предстать перед очами Хейруда.
   — Йолан тебя ждет, — медленно сказал он. — Хочешь пообщаться с ним один на один?
   — А что? — рявкнул я. — Может укусить?
   Вермилья не обратил на мои слова никакого внимания, так, как это умеют лишь некоторые женщины с долгим супружеским стажем. Он провел пальцами левой руки по тыльной стороне правой и сказал куда-то в пространство:
   — Поговори с Энн Мидмент. Сама она к тебе не обратится. — Он повернулся и направился к двери, бросив через плечо: — Хейруда найдешь в комнате номер девять. На первом перекрестке свернешь налево, на следующем еще раз.
   Он двигался весьма ловко, и шаги его отличались от земных, пожалуй, только некоторой плавностью. У меня же дело обстояло совершенно иначе. Если я шел нормально, меня подбрасывало высоко в воздух, а затем я раздражающе медленно опускался, то и дело заваливаясь вбок, вперед или назад. Приходилось идти медленно и осторожно, словно, цитируя слова поэта, «ступая по лезвию ножа». Он, правда, имел в виду свою ситуацию. А я что, черт возьми? Стиснув зубы, я добрался до перекрестка, не наткнувшись ни на кого, преодолел отрезок пути до следующего и свернул в левое ответвление. Схватившись за ручку двери с девяткой на табличке, я вдавил кнопку звонка. Дверь дернулась, едва не свалив меня с ног. Иногда бывают такие дни, когда даже простейшее движение может быть опасным. Я шагнул в комнату.
   Йолан Хейруд сидел в кресле с высокой, расположенной на уровне колен подножкой. Он тотчас же продемонстрировал мне его в действии — оперся культями о подножку и, вытянув правую руку и держа левую на подлокотнике, подъехал ко мне.
   — Добрый день. — Он крепко, словно клещами, стиснул мою ладонь. Кресло, управляемое едва заметными движениями левой руки, совершило разворот, одновременно откатившись на четверть метра назад. Хейруд показал правой рукой на обычное кресло: — Прошу… Выпьете чего-нибудь?
   — Определенно! — Я сел и подождал, когда хозяин подъедет ко мне, катя рядом с собой небольшой бар. — Результаты моего расследования, — пояснил я, — столь ничтожны, что я охотно надрался бы и забыл обо всем.
   Хейруд посмотрел на меня исподлобья, продолжая наливать в стаканчики с забавными носиками ароматное виски. Он протянул один мне и, щадя мою гордость, быстро продемонстрировал, как пользоваться этими сосудами.
   — У меня слишком часто все выливалось на подбородок, чтобы я мог это терпеть, — сказал он, слегка приподнимая свой стакан. У него было открытое розовое лицо ребенка или дебила, ярко-голубые глаза смотрели на мир, или по крайней мере на меня, доверчиво и беззаботно. Руки, хотя и лишенные атрибута мужественности — волос, были крепкими и мускулистыми, я не сомневался, что в состязании по армрестлингу он одержал бы надо мной победу, хотя уже несколько лет провел на Луне. — А что касается аварии… Что ж… Несчастные случаи случаются и в земных лабораториях, даже чаще, чем здесь. Ежедневно гибнет сколько-то там человек в дорожных происшествиях, несмотря на компьютеризацию автострад. Здесь же это была первая серьезная тревога с момента основания нашей базы. Так что, как мне кажется, говорить просто не о чем.
   Я поднял свой стаканчик и быстро выпил.
   — У меня несколько иной взгляд на случившееся. А кроме того, такова черта любого полицейского или детектива — я до боли терпеть не могу необъяснимых загадок. Они действуют на меня, как заячья задница на гончую, как кровь на акул и так далее и тому подобное.
   — Понимаю, — серьезно ответил он, и я ему поверил. — Может быть, я тоже вцепился бы в эту тайну, если бы не было других, куда более увлекательных… — Он поднял бровь и задумчиво пожевал губами.
   — Гайлорд говорил мне, что он вывозит отсюда целые тонны всевозможных чудес.
   — Гайлорд!.. — весело фыркнул он. — Он всегда отличался склонностью к преувеличениям. Что доказал хотя бы тем, что послал на Луну частного детектива… — рассмеялся он, качая головой.
   — Преувеличениям? А вас не беспокоит, что кто-то приходит вам на помощь и никак не дает о себе знать?
   — А почему это должно меня беспокоить?
   — А я знаю?.. Мне было бы не по себе от ощущения, будто моя жизнь от кого-то зависит. А если этот кто-то однажды не соизволит пошевелить пальцем? А вы, уже привыкнув к его опеке, сами не успеете ничего предпринять?
   — Интересно… — задумчиво проговорил он. — Никогда о подобном не думал…
   Я допил последний глоток, к сожалению, мне не удалось сделать это бесшумно.
   — Возможно, это профессиональный подход. Я всегда исходил из предположения, что никто мне не поможет. Если же и пользовался чьими-то услугами, то всегда как бы сверх плана… Понимаете, если я стою перед кем-то, кто собирается воткнуть нож мне в брюхо, я не могу предполагать, что именно в этот момент ему свалится на голову кирпич. Если свалится — что ж, прекрасно, но если нет, то я готов защищаться самостоятельно.
   — Драматический пример… — Он потянулся к бутылке и заменил воздух в стаканчиках высококачественным алкоголем. — Но если это действительно аргумент… — Не ожидая меня, он отпил немного виски. — Возвращаясь к нашим делам — я ничего не знаю. В самом деле… Я заснул в спальне… — он показал головой, — здесь, рядом. Проснулся несколько часов спустя, среди толпы взволнованных коллег… Может, я лунатик? — Он на мгновение задумался. — Лунатик на Луне? Возможно ли такое?
   Я не ответил. Достав сигареты, я показал пачку Йолану. Он несколько секунд смотрел на нее непонимающим взглядом, а затем покачал головой. Я затянулся и выпустил под потолок струю дыма.
   — А так, вообще… — небрежно бросил я, — над чем вы работаете?
   Он отвлекся от занимавшей его мысли проблемы и задумчиво посмотрел на меня.
   — Я спрашиваю не из праздного любопытства, — пояснил я. — Можете не сообщать мне никаких деталей. Только… Гм… Мне пришло в голову, что раз вы для кого-то настолько ценны, что он решается на негласную опеку, рискуя быть раскрытым в здешнем, что ни говори, ограниченном кругу… Может быть, сведения о вашей работе могли бы мне чем-то помочь?
   Он долго смотрел на меня, а потом откинулся на спинку кресла и причмокнул сквозь зубы.
   — Ложный след… — медленно проговорил он. — Это исключено. — Он неожиданно наклонился ко мне: — А знаете почему? — Я, естественно, покачал головой. — Потому что никто, кроме меня, не знает, над чем я на самом деле работаю.
   — Гайлорд? — быстро спросил я.
   Он поморщился и отрицательно покачал головой.
   — Гайлорд меня содержит, а я даю ему за это кое-что, отрываясь от настоящей работы… — Он прищурился и в очередной раз уставился на меня.
   Меня осенило. Я спокойно протянул руку к стаканчику и, хотя он и так казался неестественно легким, слегка облегчил его.
   — Я не человек Гайлорда. Я лишь работаю на него, с большей или меньшей охотой. А вообще, мой главный девиз — хранить тайну. Если я смогу выполнить порученную мне задачу, не раскрывая каких-либо подробностей, то именно так я и поступлю, и всегда так поступал. Другое дело, если вы скрываете нечто, что могло бы объяснить, — на этот раз уже я впился взглядом в глаза Хейруда, — почему кто-то хочет его убрать. А кто-то другой его от этого оберегает…
   — Гайлорда? — Он поднес руку к лицу и как будто забыл, что собирался сделать, — просто держал ее возле щеки и смотрел на меня. — Э-э… с этим я уж точно не имею ничего общего.
   — Но может быть, общий знакомый оберегает вас от непредвиденных случайностей… — вздохнул я. — Я знаю, что удар метеороида предвидеть невозможно…
   — Вы сказали «метеороида»? — удивился он.
   — А что я должен был сказать?
   — Ну да… — Он над чем-то задумался, а потом пошевелил пальцами на подлокотнике кресла и показал подбородком куда-то за моей спиной.
   Я обернулся и увидел, что стена свернулась и открыла другую, почти целиком покрытую бесчисленным множеством самых разнообразных часов. Некоторое время я разглядывал их, но не заметил движения стрелок, смены цифр, не слышал тиканья. Я посмотрел на Хейруда.
   — Их восемьдесят три тысячи семьсот сорок четыре. Должно быть восемьдесят шесть тысяч четыреста. Ровно столько секунд в сутках. Я собираю часы, которые остановились в иную секунду, чем те, что у меня уже есть. — Казалось, он наслаждается видом всех этих часов.
   — Нет, — решительно сказал я.
   Несколько секунд, словно по инерции, он еще всматривался в коллекцию. Потом перевел мечтательный взгляд на меня.
   — Что самое постоянное в нашем мире? Что невозможно изменить? — вдохновенно спросил он.
   — Моя тяга к алкоголю! — Я все больше злился на себя самого, на него, на Гайлорда. Взяв свой стакан, я выпил его содержимое, одновременно подумав, хватит ли моего собственного запаса на остаток вечера и часть ночи. — Только это и приходит мне в голову!
   — А что одновременно является невероятно хрупким? Чему можно нанести непоправимый вред, с чудовищными последствиями? — спросил он, не обращая внимания на мои глупости. Меня так и подмывало сказать что-нибудь про яйца, но я сдержался и лишь пожал плечами. — Время!.. —прошептал он, вытаращив глаза и оскалив зубы.
   Я покрутил в руке стакан, потом поставил его на столик и сам себя обслужил. Я чувствовал себя невероятно легким, подобно дыханию комара… комары дышат?., шум в голове… Одержимый ученый начал меня утомлять. И раздражать.
   — Время счастья не приносит, — буркнул я.
   — Вообще говоря, нет! — весело согласился он. — Но если бы удалось им управлять?
   — Ага! — расхохотался я. — Недавно я уже имел дело с одними такими, кто развлекался со временем…
   — Чушь! — возразил он. — Если бы я знал о том кратере, я бы сразу их разоблачил!
   — Но разоблачил их я, — скромно сказал я. — Не прибегая к помощи науки.
   — Погодите… — пробормотал он, подняв руку. — Это вы?
   Похоже, мои слова застигли его несколько врасплох. Я воспользовался этим и налил себе еще. Рабочий день закончен. Правда, без особых результатов, но все равно можно и расслабиться…
   — Хо-хо! — Он набрал в грудь воздух, а затем выпустил его, надувая щеки. — Ну ладно… — Он быстро выпил содержимое своего стакана и налил следующую порцию. — Открою вам свою тайну. Я работаю над временем. Путешествиями во времени… — Он заговорил быстрее, словно боялся, что я его остановлю — чего я, впрочем, делать не собирался, в бутылке оставалось еще много. — То, что я отдаю Гайлорду, — лишь отходы от основной работы, или просто игрушки, чтобы он не срезал мне оплату. Время… — мечтательно прошептал он. — Если бы можно было в нем путешествовать… Если бы можно было возвращаться назад… Наблюдать…
   — Подглядывать… — подсказал я.
   — Да! — согласился он. — Будучи бессмертным, подглядывать за смертными.
   — Только подглядывать? Только? До какого момента вы смогли бы выдержать? До момента ампутации ног? Или до того момента, когда какой-то парень отбивает у тебя любимую девушку? А может, начать с ликвидации Гитлера? В конце концов, это ведь был бы чертовски благородный поступок, не так ли?
   Шум в голове начал напоминать сопение слона. Я понял, что если немедленно не уйду, то неизвестному спасителю придется на этот раз выносить отсюда мое пятнадцатикилограммовое тело.
   — Чепуха! — Он ударил ладонью по столу.
   — Наверняка… — согласился я. — Только это не я придумал предостережение от чересчур радостных попыток вломиться в сокровищницу Природы и завладеть ее секретами. Знаете… — Я поднялся, оперся о стол и навис над Хейрудом. — Один ученый создал семимильные сапоги и очень этому обрадовался — надежда для человечества, дешевые путешествия и так далее. Надел их на ноги, сделал шаг, и его разорвало — он плохо рассчитал свои сапоги: один шагнул на семь миль, другой только на шесть.
   Я выпрямился и направился к двери.
   — А мораль? — спросил я остолбеневшего Хейруда. — Осторожнее с изобретениями! — Я открыл дверь. — Мне пора. До свидания. И если я правильно понял, какие часы вам нужны, то я вам их пришлю, — сказал я, желая как-то сгладить свое не слишком вежливое отношение к этому сумасброду.
   Он с видимым сожалением вздохнул — похоже, я оказался первым, кому он решил довериться и сразу же наткнулся на захмелевшего тупицу. Утешить мне его было нечем, так что я лишь помахал рукой и плавным шагом, стараясь подражать Вермилье, вышел в коридор.
   У себя в каюте я сунул голову под кран и, хотя это вызвало небольшой потоп во всей ванной, сумел сдержать процесс нарастания немотивированной злости. Только после этого я нашел в компе код Энн Мидмент. Сначала предложение поговорить ее лишь удивило, но через несколько секунд что-то до нее дошло, и она согласилась прийти; беседа могла получиться вполне приятной.
   — Это я, Энн, — услышал я в динамике, и дверь сразу же открылась.
   Девушка двигалась изящно, как и все здесь, хотя и чуть смешно для землянки. Кивнув, она молча уселась на стул, хмуро глядя на меня.
   — Прежде всего я хотела бы знать — вы допрашиваете всех или только…
   — Простите, что перебиваю, — не дал я ей закончить фразу, которую уже слышал в своей жизни сотни, если не тысячи раз. — Не откажетесь от капельки коньяка?
   — Не откажусь, — быстро ответила она.
   Я нашел стаканы и налил в них средней величины порции из второй бутылки. От предложенной сигареты Энн отказалась.
   — Расскажите, не видели ли вы чего-то странного в тот день, когда произошла авария?
   Она исподлобья посмотрела на меня и дважды поднесла стакан ко рту, после чего подержала его немного в ладонях и решительно поставила на столик.
   — Ладно. — Она агрессивно выпятила подбородок. — Меня не было на базе. В момент удара метеороида я возвращалась на вездеходе с карьера. По радио я узнала об утечке воздуха и, естественно, прибавила скорость. Я была в скафандре и могла помочь заделывать пробоину в куполе снаружи. — По мере того как она говорила, она постепенно успокаивалась. — Я была уже близко, оставалось метров сто с небольшим, когда я что-то увидела… — Она тряхнула головой и быстро выпила. — За одним из рабочих ангаров стоят каркасы для временных палаток, образуя нечто вроде туннеля из ребер. И как раз там что-то мелькнуло. Прежде чем до меня дошло, что я вижу, ангар уже заслонил картину, а я спешила на нашу базу. Полчаса спустя я сделала вид, что потеряла что-то при возвращении, и подъехала к ангару. Естественно, там ничего не было, каркасы стояли как обычно, ничего под ними не скрывалось, на бетоне не осталось никаких следов. — Она подняла взгляд и завершила свой рассказ: — Я видела там автомобиль! Я почувствовал боль в горле, из которого рвались на волю тысячи занимательных вопросов, например: «А вы не заметили, был ли включен у него двигатель?» или: «Какая ливрея была на шофере?» и множecтвo им подобных. Вместо этого я взялся за мочку уха и сильно потянул. — Не удивляюсь, что вы не хотели с этим прийти ко мне, — спокойно сказал я. — Довольно странная картина на Луне, верно?