Вернувшись около одиннадцати вечера домой, после занятий в вечернем институте, Игорь обнаружил, что брата нет дома, но нисколько не удивился. Володя, известный донжуан, вполне мог зависнуть на целую ночь у очередной подруги. Братья жили вдвоем: мать умерла два года назад, а отец, еще когда они были детьми, как принято говорить, «ушел к другой». Наскоро подкрепившись яичницей и выпив чаю, Игорь улегся на диван, включил магнитофон с записью «Битлз». Тихая музыка убаюкивала, навевала приятные мысли. Скоро он закончит институт, будет работать по специальности, а когда окончательно встанет на ноги, заведет семью, детей... Сквозь дремоту он не сразу услышал звонок в дверь. Наверное, Володя пришел, но почему трезвонит, ведь у него есть ключи? Небось опять посеял или забыл где-нибудь!
   Пришел не Володя, а старый приятель Сашка из соседнего дома. Краснолицый здоровяк сегодня был смертельно бледен, с трудом выдавливал слова. Игорь слушал и не верил, лишь постепенно до него начал доходить ужасный смысл Сашиного рассказа. Говорил он долго, запутанно, но общая суть была такова: Володя с очередной подругой Олей отправился в ресторан справлять ее день рождения. Сашку взяли с собой, правда, обещанная ему Олина подруга по какой-то причине не явилась. Посидели хорошо, но сильно не напились. Выйдя на улицу около десяти часов вечера, не стали толкаться в очереди на автобус, а решили прогуляться немного, подышать свежим воздухом, полюбоваться на огни вечернего города. Они уже зашли в свой квартал, когда рядом резко затормозила милицейская машина, в которой находились лейтенант Гавриленко из местного отделения и еще какие-то два сержанта. Властным жестом вылезший из машины Гавриленко приказал компании остановиться.
   – Пьянствуем, нарушаем общественный порядок?! – ехидно проговорил он. – Придется проехать в отделение!
   – Да вы что, товарищ лейтенант?! – удивился Володя. Он, впрочем, как и Сашка, был абсолютно трезв, разве только запах, но за это не забирают! Оля, правда, казалась значительно пьянее, много ли девчонке надо, однако «общественный порядок» нисколько не нарушала.
   – Ладно, – милостиво согласился Гавриленко. – Вы двое можете идти, а вы, гражданка, пожалуйте в машину.
   Масленый, похотливый взгляд, которым лейтенант окинул стройные Олины ноги, видневшиеся из-под короткой юбки, не оставлял сомнений в том, для чего ее забирают. Трахнут, может, прямо в машине, потом ничего не докажешь или вообще заявление в милиции не примут: не любят выносить сор из избы, да и, как говорится, рука руку моет. Парализованный страхом перед «служителями закона», который надежно отпечатан в генах советского обывателя, Саша молчал, однако Володя оказался другой породы.
   – Тебе чего, лейтенант, трахать некого? – глухо спросил он, сжимая кулаки.
   Видать, Володя попал в больное место. Зарычав от ярости, Гавриленко ударил его по лицу, но немедленно получил сдачи. На помощь начальнику из машины выскочил сержант. Другой, как видно, сохранивший остатки совести, остался на месте, даже несколько неуверенно попытался успокоить разъяренных коллег. Но бесполезно. Вдвоем они сбили Володю с ног, остервенело пинали сапогами, затем, осознав, что перестарались, прекратили.
   – Попробуй только пикнуть, – бросил Гавриленко Саше, по-прежнему находившемуся в состоянии полного оцепенения (благоразумная Оля в самом начале заварухи «сделала ноги»). – Никто тебе не поверит, а уж я вам обоим (лейтенант еще не знал, до какой степени перестарался) – я пришью вам статью за сопротивление сотрудникам милиции. Понял?!
   Не дожидаясь ответа, Гавриленко уселся в машину и укатил по своим делам.
   Приблизившись на ватных от страха ногах к неподвижно лежащему телу, Саша понял, что Володя мертв...
   – Так, – хрипло спросил Игорь, – в каком морге он лежит? – И, внимательно выслушав сбивчивый ответ, мощным пинком под зад выкинул Сашку на лестницу. – Пошел вон, трус!!!
   То, что еще совсем недавно было Володей, любимым старшим братом, защищавшим Игоря в детстве, заменявшим ему последнее время и отца, и мать, лежало сейчас на цинковом столе морга, под слепящими лампами дневного света. Лицо страшно распухло, из разбитого черепа что-то сочилось, левый глаз заплыл, а правый, ярко-голубой, отрешенно глядел на Игоря. Тот долго стоял рядом, не слыша, что ему говорил служитель, затем, резко повернувшись, вышел на улицу. За все это время он не произнес ни звука. Лишь придя домой, Игорь упал на диван и, уткнувшись лицом в подушку, зарыдал: глухо, почти без слез, как плачут сильные духом мужчины. Немного успокоившись, вернее, подавив истерику, он поднялся, подошел к холодильнику и выпил залпом полный стакан водки. Затем уселся на табуретку, закурил сигарету. Голова работала ясно, четко, трезво.
   Что делать? Писать на мерзавцев заявление? Бесполезно! Вероятнее всего, дело замнут, даже если эта трусливая мокрица – Саша осмелится дать показания, хотя сие весьма сомнительно. Но допустим, осмелится, что тогда? Один свидетель против трех. Менты станут дружно утверждать, будто знать ничего не знают, дескать, клевещут на них. В том числе и тот, что в машине остался. Все равно ведь соучастником считается. Хорошо, предположим, доказали факт убийства, что получат убийцы за Володину смерть? В лучшем случае посидят в специальной ментовской зоне, ведь убийство не предумышленное, просто излишнее служебное рвение! Об Оле и говорить нечего! Во-первых, поганая сучка ничего толком не видела, домой убежала, сволочь! Расскажет, быть может, как ее в пьяном виде хотели забрать сотрудники милиции? Как же, жди! Скандал на работе, гневные речи на собрании трудового коллектива... Нет, блядина будет рот на замке держать! Игорь нутром это чувствовал. Недаром Оля ему сразу не понравилась: вызывали отвращение хитрые, бегающие глаза. Предупреждал он Володю в свое время. Словно предвидел беду.
   Итак, если даже повезет, посидят менты, на свободу выйдут, жить будут, водку пить, с бабами развлекаться. А брата тем временем черви могильные съедят!
   Игорь принял решение. Не нужно никакого заявления, он сам теперь и судья, и палач...
   Лейтенант Гавриленко возвращался утром домой с работы. Ласково светило солнце, чирикали суетливые воробьи, ярко зеленела трава на газонах. День обещал быть хорошим, теплым. Но лейтенант, погруженный в мрачные раздумья, не обращал ни на что внимания. В отделение поступили сведения о забитом насмерть мужчине, в котором Гавриленко без труда опознал вчерашнего строптивца. Надо же так оплошать. Заявления от родственников пока не было, однако «по факту» возбудили уголовное дело. Убийство – это тебе не кража чемодана!
   Угрызения совести, по причине полного ее отсутствия, лейтенанта не терзали, ум его занимало другое – как выпутаться, шкуру спасти? Он перебирал возможные варианты. Кстати сказать, лейтенантские рассуждения шли тем же ходом, что вчера у Игоря. Не учел он лишь одной маленькой детали...
 
   Игорь заметил лейтенанта издали. Какая противная рожа! Толстая, наглая, усатая. Из-под форменного кителя выпирает откормленный животик. Сво-лочь!!! Гавриленко тяжело топал сапожищами, угрюмо уставившись себе под ноги, не замечая ничего вокруг. Это оказалось очень кстати. Войдя следом за лейтенантом в подъезд, Игорь коротким ударом по шее лишил его сознания, затем оттащил в заранее открытый подвал, в дальнем конце которого располагалось заброшенное бомбоубежище. Швырнув на сырой бетонный пол жирное, обмякшее тело, Игорь плотно закрыл тяжелую железную дверь и принялся терпеливо ждать. Дом был старый, добротно построенный, стены бомбоубежища толстые: воплей лейтенанта можно было не опасаться, все равно никто не услышит! Прошло минут пять. Гавриленко начал приходить в себя, ошалело хлопая свинячьими глазками.
   – Кто ты? – удивленно спросил он, заметив неподвижно стоящего рядом Игоря.
   – Твой палач, брат человека, которого вы вчера убили!
   – Ты не смеешь! – зарычал Гавриленко, поднимаясь на ноги. За пятнадцать лет службы в органах лейтенант свято уверовал в неприкосновенность мундира, привык к почтительному страху, который испытывали перед ним обыватели, тем паче что иметь дело с настоящими, матерыми бандитами лейтенанту никогда не приходилось. Ими занимались другие люди, которые за такую же, кстати, зарплату постоянно рисковали жизнью, лезли под ножи, под пули. А Гавриленко и ему подобные подбирали пьяниц на улицах, пинали их ногами, наслаждаясь безнаказанностью, и потом где-нибудь за праздничным столом глубокомысленно рассуждали о тяготах и опасностях своей нелегкой службы.
   – Да я тебя за это по... – закончить фразу лейтенант не успел. Воздух со свистом вырвался из легких, и, сбитый жестоким ударом в солнечное сплетение, он снова рухнул на сырой грязный пол.
   – Еще как смею! – усмехнулся Игорь, крепко связывая проволокой за спиной руки скрюченного лейтенанта. Затем связал ноги. – Сейчас ты назовешь мне фамилию и адрес второго убийцы!
   Гавриленко молчал, по-прежнему не веря тому, что сейчас творилось.
   – Что ж, – нахмурился Игорь, – тогда будем разговаривать по-другому.
   Он достал длинную веревку, привязал один ее конец к рукам лейтенанта, перекинул через железную балку под потолком, а другой конец просунул под проволоку, которой были опутаны ноги. Затем, отойдя немного в сторону, принялся медленно тянуть веревку на себя. Тело Гавриленко начало подниматься вверх, неестественно выгибаясь в позвоночнике. Раздался страшный, нечеловеческий вой.
   – Не любишь, сволочь, ох, не любишь! – садистски мурлыкал Игорь. Теперь это был совсем другой человек. Вчерашний Игорь умер этой ночью в морге, около тела ни за что ни про что убитого брата.
   Лейтенант орал все сильнее. Позвоночник, казалось, вот-вот сломается. Игорь выпустил веревку, и Гавриленко шлепнулся на пол, вдребезги разбив лицо.
   – Вспомнил? Или повторим еще раз?
   – А-лек-сей Аве-рин. Спортив-ная, д-дом дд-ва, три-тридцать восемь! – прохрипел полуживой лейтенант. Он наконец осознал весь ужас происходящего, понял, что этот парень не из числа баранов, с которыми ему приходилось иметь дело всю жизнь. Это матерый безжалостный волк, и в живых он его не оставит. Поэтому Гавриленко мечтал лишь об одном: о быстрой, легкой смерти. Игорь словно прочитал его мысли.
   – Да, я бы мог убивать тебя долго, мучительно, но это ни к чему. В аду тебя ждет кое-что похуже! – сказал он и коротким ударом сломал лейтенанту шею.
   Улица Спортивная находилась довольно далеко отсюда. Пришлось ехать на автобусе, на удивление полупустом. Прижавшись лицом к прохладному стеклу, Игорь безучастно наблюдал за проплывающими мимо домами, деревьями, прохожими. Он ощущал какую-то странную отрешенность от всего окружающего. Чего хорошего в этом мире, где важно разгуливают откормленные гавриленки? Они сидят на всех уровнях, правят, командуют, кушают, пьют водку, развлекаются, наслаждаются властью над толпой баранов, а Володя, за всю свою жизнь ни разу не причинивший никому вреда, лежит в морге на цинковом столе. Занятый этими грустными мыслями, Игорь едва не пропустил нужную остановку.
   Сержант Аверин, в отличие от многих своих товарищей, ютившихся в общежитиях, проживал в новом девятиэтажном доме. Повезло сержанту, сумел ухватить невесту с приданым!
   Дверь он открыл сразу, после первого звонка.
   – Алексей Аверин? – спросил Игорь, внимательно разглядывая сержанта. По виду самый обычный парень, даже симпатичный. Как он мог докатиться до такого?
   – Да, я, а что? – Голос Аверина слегка подрагивал. Боялся сержант ответственности за вчерашнее!
   – Меня прислал к вам лейтенант Гавриленко, хочет лично побеседовать!
   – Хорошо, сейчас оденусь.
   – Ни к чему!
   Последнее, что увидел Аверин в этой жизни, – кулак с намозоленными костяшками, словно в замедленной съемке движущийся к его виску...
   За дверью, в коридоре особого блока смертников, послышались шаги, приглушенные голоса. Ага, идут менты проклятые!
   Игорь приготовился к встрече.

Глава 7

   Для начала полковник Артемьев решил побеседовать с сексуальным маньяком-убийцей. В том, что он согласится, Петр не сомневался, поскольку хорошо знал подобную публику.
   Валерий Лебедев в это время продолжал увлеченно онанировать, вспоминая одну из своих жертв, высокую стройную блондинку с пышной грудью. Лебедев давно положил на нее глаз, не зная усталости, упорно выслеживал, дожидаясь, когда девушка окажется одна в подходящем месте. Это было сложной задачей. Блондинка имела много поклонников, и постоянно то один, то другой парень мощных габаритов провожал ее до дому. Через две недели убийце неожиданно повезло. Девушка поссорилась с очередным ухажером и темным осенним вечером возвращалась домой одна. Лебедев подкрался сзади, ударил по голове кирпичом, заволок на стройку. Пришедшая в себя бедняжка пыталась откупиться, совала маньяку кошелек с деньгами, золотое колечко. Валера все это взял, однако намерений своих не оставил. Одновременно с конвульсиями удушаемой жертвы подергивался, постепенно вставая, его член. Затем Лебедев с дьявольским восторгом изнасиловал мертвое тело...
   На свой кровавый путь двадцатисемилетний Валера встал три года назад. До сих пор ему ни разу не удалось переспать с женщиной: в решающий момент отказывал детородный орган, тело обильно потело. Три года назад во сне явился Учитель. Высокий мужчина, одетый во все черное. Он указал Лебедеву дорогу. Воспитанный вдалеке от христианской морали, Валера ни минуты не колебался. С тех пор Учитель приходил часто, хвалил. Приснился он и в тот день, когда зачитали смертный приговор. Успокоил, заверил, что Валера не умрет, кассацию могут отклонить, а вот помилуют обязательно. Лебедев поверил, не знал он, что дьявол всегда врет. Поэтому сейчас Валера не особенно беспокоился. Услышав скрип открываемой двери, он с неохотой, поскольку приближался оргазм, застегнул штаны, приготовившись выслушать известие, что его ходатайство удовлетворено.
   В камеру вошел коренастый армейский полковник с резко очерченным лицом. Некоторое время он с нескрываемым отвращением разглядывал Лебедева.
   – Твое прошение о помиловании отклонено, – наконец процедил сквозь зубы Артемьев. Ему был на редкость противен этот прыщавый, всклокоченный тип, вызывали тошноту запахи спермы и пота, которыми, казалось, была пропитана вся камера. – Через день-два получишь пулю, ублюдок!
   – А-ва-ва-а-э-а, – залепетал, как громом пораженный, маньяк и неожиданно разразился визгливыми рыданиями. Штаны его намокли. К вони, наполняющей камеру, прибавился резкий запах мочи. Полковник сморщился еще больше. В настоящий момент он испытывал непреодолимое желание придушить подонка. Подобная мразь не должна ходить по земле, считал Артемьев, и здесь он был абсолютно прав!
   Лебедев тем временем вопил все сильнее. Глаза закатились, на губах появилась грязноватая пена. Вслед за мочевым пузырем желудок также извергнул наружу свое содержимое. Штаны сзади отяжелели. Упав на колени, Валера пополз к Артемьеву, норовя поцеловать его сапог. Полковник брезгливо отпрянул.
   – Заткнись, сволочь! – рявкнул он, чувствуя, что теряет над собой контроль.
   – Простите, пощадите, я больше не буду, – продолжал скулить маньяк.
   – Я даю тебе шанс продлить жизнь!
   – А?!! – Подавившись воплем, Лебедев удивленно, снизу вверх, уставился на полковника.
   – Да, даю, только отползи как можно дальше, вонючка!!!
   Валера послушно отполз. Он не понимал толком, что объясняет ему полковник насчет «кукол», осознал только, что смерть отодвигается, что он будет жить. Правду говорил Учитель, не обманул!
   – Согласен?! – спросил наконец Артемьев, мечтая как можно быстрее выбраться наружу.
   – Да-да-да-да-да!!!
   – Хорошо, скоро за тобой придут! – Полковник выскочил в коридор, с наслаждением вдыхая затхлый тюремный воздух, казавшийся после свидания с Лебедевым на удивление чистым и свежим.
   – Принесите этому говнюку переодеться, – бросил он тюремщикам. – А то машину целый месяц проветривать придется.
   Облокотившись о стену, Петр закурил сигарету. Сейчас он перекурит, затем пойдет к следующему...
   Артемьев, отлично владевший приемами рукопашного боя и, несмотря на пристрастие к «зеленому змию», еще сохранявший хорошую спортивную форму, был уверен в своих силах, поэтому в камеру зашел один, оставив начальника тюрьмы и двух мордоворотов-прапорщиков в коридоре. Как тут же выяснилось, напрасно. Смертник напал молча, без предупреждения. Так хищник прыгает из засады на свою добычу.
   Два удара полковник успел отразить, сработали годами отточенные рефлексы, но третий, Петр даже не успел понять, какой именно, скрутив болью внутренности, вышвырнул его в коридор. Оба прапорщика ринулись на подмогу, но парень сделал какое-то непонятное движение (с айкидо полковник не был знаком), и бугаи, столкнувшись лбами, мягкой грудой свалились на пол. Как сквозь сон Артемьев увидел Лукьянова, который, стоя в дальнем конце коридора, целился из пистолета, заметил презрительную усмешку на лице смертника и услышал свой собственный крик: «Не стрелять!!! Оставьте нас вдвоем!» Игорь, уже занесший ногу для последнего смертельного удара, удивленно замер. Он-то думал, что пришли палачи, хотя не понимал, почему с утра, ведь, как известно, казнят ночью, и приготовился дорого продать свою жизнь... А тут... Почему этот полковник, скрючившийся на полу от боли, просит оставить их вдвоем? Ведь тогда он будет полностью в его власти! Очухавшиеся прапорщики и начальник тюрьмы неохотно выполнили приказ, бросая на смертника полные ненависти взгляды.
   Тяжело дыша, Артемьев поднялся на ноги. Боль слегка отпустила, но тело по-прежнему плохо слушалось, в ушах раздавался непрерывный звон.
   – Молодец! – прохрипел он. – Вы отличный боец! – В голосе полковника слышалось невольное уважение.
   Смертник настороженно и недоверчиво наблюдал за ним, однако не делал попыток к нападению.
   – Я хотел только поговорить, предложить кое-что!
   Игорь посторонился, пропуская Артемьева в камеру. Дверь осталась открытой. Конечно, можно попробовать сбежать, но куда? Каземат особого, смертного блока наглухо замурован. Можно, правда, убить полковника, однако раз это не палач, то зачем?! К тому же интересно послушать, что он скажет.
   Некоторое время оба молча сидели на нарах. Артемьев закурил сигарету, предложил Игорю, но тот в ответ отрицательно покачал головой.
   – Ну, – через некоторое время поинтересовался он, – что вы хотели мне сообщить?
   – Кассацию отклонили, просить о помиловании вы не захотели. Почему, кстати? Ладно, как угодно, можете не отвечать. Расстрельная бригада прибудет через пару дней. Разве вы не боитесь смерти?
   – Нет!
   – Почему?
   – Это вас не касается.
   – Хорошо, знаете, каким образом приводят в исполнение смертные приговоры? Вас скрутят, да-да, даже такого прекрасного бойца, заткнут рот кляпом, скуют наручниками, отвезут в специальное место...
   – Не скрутят!
   – Скрутят, еще как! У них прекрасно отработанная система, доведенная за десятилетия до совершенства. Видели в кино, как расстреливали при «проклятом царизме»?.. Рассвет, крепостная стена, взвод солдат с винтовками, последнее желание, команда «Целься! Пли!!». Даже романтично как-то. Так вот, ничего этого не будет! Вас, связанного, словно барана, притащат в вонючий сырой подвал, наскоро зачитают приговор и по-быстрому загонят пулю в затылок! Потом завернут в брезент и закопают где-нибудь на дальнем конце кладбища возле помойки. В холмик воткнут табличку с надписью: «Неизвестный мужчина»...
   Игорь сохранил непроницаемое выражение лица, однако кожа невольно покрылась мурашками. Он действительно не боялся смерти, по крайней мере мог встретить ее достойно, но описанная полковником процедура «исполнения» вызывала отвращение. Так забивают животных на бойне.
   – Зачем вы мне это рассказываете?
   – Для начала давайте познакомимся. Я полковник Главного разведывательного управления Артемьев Петр Андреевич, можно просто Петр, а вас как величать?
   – Игорь.
   – Знаете, Игорь, вы мне понравились, потому-то и разговариваю я сейчас совсем не так, как с другими. Буду откровенен. Я предлагаю не жизнь, это не в моей власти, но более достойную смерть. Слышали когда-нибудь о «куклах», хотя, впрочем, откуда, о них даже не все сотрудники разведки знают. Сейчас объясню...
   По мере объяснений Артемьева Игорь все больше и больше хмурился.
   – Хорошенькая альтернатива, – усмехнулся он, когда полковник наконец замолчал. – По-вашему, я соглашусь быть безответным тренировочным манекеном для начинающих диверсантов?
   – Конечно, нет! Блинов просил бойца, а не мешок с говном. Такой мешок, кстати, сидит в соседней камере.
   – А если я возьму да убью курсанта?
   – Тогда убьют вас, но не связанного и не в подвале.
   – Хорошо, согласен!!!
   Вернувшись в кабинет начальника тюрьмы, Артемьев вызвал из части специальную машину для перевозки «кукол» и в ожидании уселся на стул, довольно потирая руки. Вот что значит разбираться в психологии! Такого волка уболтал! Правда, жизнью пришлось рискнуть, но полковник не был трусом. Придется предупредить Сергеича об особой опасности объекта. Естественно, что этот парень не будет безответной послушной «куклой», наверняка попытается убить кого-нибудь. Наивный мальчишка! На данный случай предусмотрены особые меры, которые если не устраняют полностью, то сводят риск до минимума. Неожиданно Артемьев почувствовал нечто вроде жалости и слабое шевеление полузадушенной совести. Но тут же отмахнулся от непрошеных гостей. Какого черта! Ведь это убийца, хотя и весьма симпатичный.
   Петр стал думать о более приятных вещах. На работу он сегодня не пойдет, командировка все-таки, завтра выходной, стало быть, можно расслабиться, тем более что проснувшийся внутри его бес пьянства настойчиво требовал очередную дозу.

Глава 8

   Курсанту Ларину приснился странный сон.
   Проснувшись весь в холодном поту, он долго лежал, оцепенело глядя в потолок, пытался припомнить подробности увиденного, однако ничего толком не получилось. Так, что-то темное, страшное, какая-то скользкая дорога в тумане и лицо убитой им «куклы». При чем здесь этот тип? Уничтожить садиста-убийцу разве плохо?
   Андрей вдруг понял, в чем дело. Он не верил инструктору! Обладая острым, проницательным умом, Ларин чувствовал, что Сергеич врет. Андрей взглянул на будильник. Было три часа ночи. Он встал с кровати, подошел к окну и выглянул наружу. Непроницаемая, сырая от дождя темень. Даже луна, скрытая тучами, не светила.
   Андрей включил свет. Ему показалось, будто в темноте что-то прячется. Какой вздор! Нервы явно не в порядке. Однако Блинов врет, точно врет! Тогда выходит, что он, Андрей Ларин, обыкновенный убийца? Иметь дело в бою с настоящим, таким же, как он, хорошо подготовленным профессионалом, защищать Родину – это одно, убить же практически беззащитного человека – совсем другое. Если «кукла» не убийца, не садист, не насильник, к которым Андрей абсолютно не испытывал жалости, то кто? В СССР казнят за многое, за хищение социалистической собственности, валютные махинации, да мало ли чего на человека навесят! Андрей в глубине души искренне верил, что казнить за деньги нельзя. Например, кто-то украл воровской «общак» – его воры убьют. Но чем в таком случае «самое гуманное в мире общество» отличается от обыкновенного бандита?
   В отчаянии Ларин заскрежетал зубами. Мучительно захотелось куда-нибудь убежать, да разве скроешься от самого себя?! Он нервно заходил по комнате. Усилившийся дождь барабанил в окно. Андрею, нервы которого были взвинчены до предела, показалось, что просится войти душа убитого человека. Ладно, хрен с ними, с убийцами проклятыми. Завтра он выскажет в глаза Блинову все! А там будь что будет. Пусть выгоняют, хотя нет, скорее отдадут под трибунал. Да пожалуйста, чихать он хотел и на них, и на их трибуналы! Придя к подобному выводу, курсант несколько успокоился, даже повеселел. Теперь надо заставить себя уснуть. Этому диверсантов тоже учили. Сделав все как подобает, Андрей провалился в темноту, из которой вынырнул за пять минут до подъема с диким воплем. Андрею показалось, что его куда-то тащат черные грязные руки. Он пытается сопротивляться, а они все равно тащат, кто-то издевательски хохочет. Этот хохот эхом отдавался в ушах даже после пробуждения.
   Во время обычных занятий (Блинова там не было, он преподавал только рукопашный бой) некоторые курсанты обратили внимание на необычную бледность Андрея, но не придали этому особого значения. Мало ли что у человека бывает. Бледный, ну и бледный, зато все делает, как обычно, на высшем уровне, супермен!
   Ларин же действовал как машина, совершенно отрешившись от окружающего мира. Перед глазами все время стояло лицо Сергеича, теперь до боли ненавистное. Курсант с нетерпением ожидал встречи с инструктором. Страха он не испытывал, только острое желание плюнуть в рожу этому наставнику убийц!
   Наконец пришло время занятий по рукопашному бою. Инструктор задерживался. Андрей чувствовал, что ненависть в нем закипает все сильнее. Он представлял мысленно предстоящий разговор. Сейчас вот-вот появится Сергеич, Андрей при всех выложит ему в глаза свое мнение. Сергеич занервничает, забегает глазами, как пойманный за руку малолетний пакостник. Потом Андрей даст гаду в морду. Курсант не тешился мыслью, что может справиться с этим матерым волком, куда там! Блинов в ответ искалечит его, может, даже убьет в порыве ярости. Плевать! Убивай, сволочь, выродок, козел!!!