– Не осуждай ее, – вздохнул Колли. – Вчера вечером она была просто малость не в себе от горя. Женщины всегда так бурно реагируют, когда что-нибудь случается с их ребенком. У меня мама тоже такая.
– Я, между прочим, тоже была расстроена, – напомнила ему Хелен. – И переживала я не меньше ее. Однако, кроме семьи к нему никого все равно не пускают. Может быть, поехать туда и сказать, что я его сестра.
– Бесполезно... все, кто смотрит телевизор тут же тебя узнают, прежде чем ты успеешь рот раскрыть. – Он нахмурился. – Слушай, Хелен... я хочу задать тебе один вопрос.
– Да?
– Вчера вечером по дороге в больницу ты сказала мне, что у Барри не было и не могло быть врагов. Мы исключили еще два возможных варианта – ограбление и наркотики. И в итоге, пришли к тому, с чего и начали, да? Выходит, что его подстрелили безо всякой на то причины?
– Я об этом даже думать не хочу, – решительно отрезала Хелен.
– А мне кажется, задуматься об этом все-таки стоит. Ты знаешь Барри лучше, чем кто бы то ни было. И если он был замешан в чем-то сомнительном... незаконном... ну, может быть, приторговывал из-под полы таблетками или...
– Ничем подобным он не занимался. Об этом даже речи быть не может.
– Я и не говорю, что все было именно так. Это просто первое предположение, которое пришло ко мне на ум. Может быть, это было нечто совершенно другое, ведь все-таки просто так ни в кого стрелять не будут. Нет, конечно, иногда может прогреметь шальной выстрел, когда, например, кто-то чистит ружье или охотник стреляет в оленя, а потом выясняется, что он подстрелил другого охотника... но тут, когда парня заваливают выстрелом у самого дома, да еще предварительно позвонив по телефону... это уже спланированное покушение. А раз так, то оно не могло быть беспричинным.
– Я в это не верю, – сказала Хелен.
– А во что ты веришь? У тебя есть своя версия случившегося? Я завел этот разговор лишь потому, что ты единственная, кто, пожалуй, может дать ответ на этот вопрос – по, крайней мере, до тех пор, пока Барри не сможет сам говорить.
– Я не знаю ничего.
– Ладно. – Он протянул руку и пальцем приподнял ее подбородок. – Не вешай нос. Наслаждайся своим кофе. Еще увидимся.
Сказав это он развернулся и зашагал прочь по коридору, и Хелен тут же захлопнула за ним дверь. Щелкнул замок, и она уже было направилась в комнату – но затем медленно вернулась обратно и задвинула щеколду.
Она снова вернулась в спальню. Треск газонокосилки стал тише – садовник перешел на дальнюю лужайку через дорогу. Солнце поднялось еще выше, и теперь снопы золотых лучей падали на смятую кровать и касались циферблата будильника. На трюмо почетное место занимала фотография Барри, соседствуя с баночкой увлажняющего крема, тюбиком румян и коробочкой с тенями для век.
Хелен прошла через всю комнату и открыла верхний ящик трюмо. На мгновение она замерла, словно боялась дотронуться до того, что в нем находилось. Но затем, собравшись с духом, она протянула руку и неуверенно достала вырезанную из журнала картинку с маленьким мальчиком на велосипеде.
Глава 9
Глава 10
– Я, между прочим, тоже была расстроена, – напомнила ему Хелен. – И переживала я не меньше ее. Однако, кроме семьи к нему никого все равно не пускают. Может быть, поехать туда и сказать, что я его сестра.
– Бесполезно... все, кто смотрит телевизор тут же тебя узнают, прежде чем ты успеешь рот раскрыть. – Он нахмурился. – Слушай, Хелен... я хочу задать тебе один вопрос.
– Да?
– Вчера вечером по дороге в больницу ты сказала мне, что у Барри не было и не могло быть врагов. Мы исключили еще два возможных варианта – ограбление и наркотики. И в итоге, пришли к тому, с чего и начали, да? Выходит, что его подстрелили безо всякой на то причины?
– Я об этом даже думать не хочу, – решительно отрезала Хелен.
– А мне кажется, задуматься об этом все-таки стоит. Ты знаешь Барри лучше, чем кто бы то ни было. И если он был замешан в чем-то сомнительном... незаконном... ну, может быть, приторговывал из-под полы таблетками или...
– Ничем подобным он не занимался. Об этом даже речи быть не может.
– Я и не говорю, что все было именно так. Это просто первое предположение, которое пришло ко мне на ум. Может быть, это было нечто совершенно другое, ведь все-таки просто так ни в кого стрелять не будут. Нет, конечно, иногда может прогреметь шальной выстрел, когда, например, кто-то чистит ружье или охотник стреляет в оленя, а потом выясняется, что он подстрелил другого охотника... но тут, когда парня заваливают выстрелом у самого дома, да еще предварительно позвонив по телефону... это уже спланированное покушение. А раз так, то оно не могло быть беспричинным.
– Я в это не верю, – сказала Хелен.
– А во что ты веришь? У тебя есть своя версия случившегося? Я завел этот разговор лишь потому, что ты единственная, кто, пожалуй, может дать ответ на этот вопрос – по, крайней мере, до тех пор, пока Барри не сможет сам говорить.
– Я не знаю ничего.
– Ладно. – Он протянул руку и пальцем приподнял ее подбородок. – Не вешай нос. Наслаждайся своим кофе. Еще увидимся.
Сказав это он развернулся и зашагал прочь по коридору, и Хелен тут же захлопнула за ним дверь. Щелкнул замок, и она уже было направилась в комнату – но затем медленно вернулась обратно и задвинула щеколду.
Она снова вернулась в спальню. Треск газонокосилки стал тише – садовник перешел на дальнюю лужайку через дорогу. Солнце поднялось еще выше, и теперь снопы золотых лучей падали на смятую кровать и касались циферблата будильника. На трюмо почетное место занимала фотография Барри, соседствуя с баночкой увлажняющего крема, тюбиком румян и коробочкой с тенями для век.
Хелен прошла через всю комнату и открыла верхний ящик трюмо. На мгновение она замерла, словно боялась дотронуться до того, что в нем находилось. Но затем, собравшись с духом, она протянула руку и неуверенно достала вырезанную из журнала картинку с маленьким мальчиком на велосипеде.
Глава 9
В тот день, выйдя из школы после уроков, Джулия увидела дожидавшегося ее Рея. Его машина стояла на том же самом месте, где он обычно припарковывал ее и год назад, когда и сам учился здесь, чуть поодаль, на дальней стороне стоянки, в стороне от здания школы.
Увидев его, она ничуть не удивилась. В глубине души она даже надеялась на то, что он придет. Выйдя на улицу, она отделилась от шумной ученической толпы, направляясь к стоянке. Подойдя к машине, она распахнула дверцу, как проделывала это, наверное, уже сотни раз в прошлом году, привычным жестом бросила на сиденье сумку с учебниками, после чего сама уселась рядом.
– Забавно, – проговорила она вместо приветствия, – теперь ты водишь машину отца.
– Было очень великодушно с его стороны уступить мне ее, – отозвался Рей. – С утра я отвожу его в магазин, а вечером мама заезжает за ним. И это тем более странно, если учесть, что он громче всех возмущался по поводу моего прошлогоднего отъезда, когда я осенью, можно сказать, форменным образом убежал из дому. Он не мог понять, с чего бы это вдруг мне понадобилось бросать школу и ехать неизвестно куда, а я, разумеется, так и не смог предложить ему сколь-нибудь убедительного объяснения.
– А со своей машиной ты что сделал? – спросила Джулия. – Ты никогда не говорил об этом.
– Мы с Барри выправили выбоину, а потом перегнали ее в Хоббс, где и продали какому-то фермеру. Естественно, себе в убыток, но я был готов на все, лишь бы только поскорее избавиться от нее. – Он завел мотор. – Ну, куда поедем?
– Куда-нибудь. Мне все равно.
– Тогда, может, двинем в горы, на наше любимое местечко для пикника?
– Нет. Только не туда, – поспешно выпалила она. – Может, лучше доехать до заведения Генри? Попьем кока-колы...
– Ты хочешь есть?
– Нет, но надо же куда-то поехать. А там довольно прилично, не хуже, чем в других местах.
В том, что это утверждение, мягко говоря, не совсем соответствует действительности, они убедились уже на подъезде к кафе. В заведении "У Генри" была устроена рекламная акция с продажей бананового десерта – "две порции по цене одной!" – и весть об этом быстро разнеслась по всей округе. На автостоянке не было ни одного свободного места. Водители автомобилей нетерпеливо сигналили, а официантки сновали взад вперед, держа в обеих руках уставленные лакомствами подносы. Некоторые посетители помоложе выбрались наружу из окон своих машин и, сидя на капоте, что-то громко скандировали, в то время, как старшеклассники, сидя в своих машинах, призывали их к порядку, требуя "заткнуться".
– Ну так что, едем на пикник? – снова спросил Рей.
Джулия удрученно кивнула.
– Похоже, ничего другого нам не остается.
Они молча ехали по извилистому шоссе, уводящему в горы, и в какой-то момент путешествия, Джулия зажмурилась и закусила губу. Они продолжали свой путь наверх, пока впереди не замаячил знак с надписью "Национальный парк Сибола – Силвер-Спрингс". Здесь Рей свернул на узкую грунтовую дорогу, уводившую налево, в сторону от ухоженной поляны со столиками и скамейками. С обеих сторон по стеклам хлестали нижние ветки деревьев, белка перебежала дорогу перед самой машиной, и вот наконец они выехали к ручью и остановились на берегу.
В воздухе повисло тягостное молчание. Никто из них не спешил первым начать разговор.
В конце концов Рей сказал:
– А тут все по-прежнему.
Джулия кивнула. Тоненькая, серебристая лента ручья с деловитым журчанием струилась по камням и исчезала в зарослях вечнозеленых кустарников. Над прогретой ласковыми лучами солнца землей поднимали головки безымянные желтенькие цветочки, а высоко над верхушками деревьев разливалась пронзительная небесная синева.
– А в тот раз на небе была луна, и казалось, что она как будто запуталась в ветках вон той сосны, – проговорил Рей. – Помнишь?
– Я не хочу вспоминать. Не желаю думать о той ночи.
– Но без этого нельзя. – Он протянул руку и накрыл ее ладонь своей. – Мы должны это помнить... чтобы думать... чтобы решить, как быть дальше.
– А зачем? – вдруг спросила Джулия. – Все в прошлом, прошел почти целый год. Так что от нас больше уже ничего не зависит.
– А вот тут ты не права. Нет, не права.
– Что ты хочешь этим сказать?
– А то, что нельзя просто закрыть глаза на прошлое и сделать вид, что ничего не случилось. Особенно сейчас, после того, что случилось с Барри.
Джулия выдернула руку из-под его ладони и, сцепив пальцы, положила обе руки на колени.
– То, что случилось с Барри, не имеет никакого отношения с... с тем, что было. Его подстрелили случайно во время студенческой демонстрации.
– Нет, это не так. Во время вчерашней демонстрации не было никакой перестрелки.
– А вот моя мама считает... – начала было Джулия.
– Посуди сама: демонстрация была мирной. Просто горстка молодежи с плакатами – вот тебе и вся демонстрация. Они какое-то время сидели на дороге, и люди, приехавшие посмотреть фейерверк, не могли вывести свои машины со стоянки. Там не было никакого насилия. Да там даже пистонами никто не стрелял.
– Слушай, давай не будем об этом, ладно? У меня нет никакого желания ворошить прошлое.
– Джулия, перестань! – строго одернул ее Рей. – Нам просто необходимо поговорить!
– Ну, ладно. – Она взглянула ему в лицо, и ее глаза смотрели на него с такой пронзительной болью, что в какой-то момент он даже пожалел о том, что завел этот разговор. – Ладно, – покорно вздохнула она, – если тебе так уж хочется предаться воспоминаниям о былом, то да, над той сосной действительно висела луна. Да, пикничок удался на славу. А потом мы действительно убили мальчишку. Что дальше?
– А дальше это несчастье с Барри.
Какое-то время Джулия молчала, обдумывая это предположение, а затем медленно проговорила:
– Ты считаешь, что в Барри стреляли намеренно... и сделал это тот, кто знал о случившемся?
– Это был тот, кто прислал тебе ту дурацкую записку, а мне – вырезку из газеты.
– Какую еще вырезку? – заволновалась Джулия. – Я ничего не знала ни о какой вырезке.
– Я получил ее в субботу. Она пришла вместе с почтой, так же, как и твоя записка. И адрес на конверте был написан тем же почерком – большими печатными буквами.
Рей сунул руку в карман и вытащил бумажник. Открыв его, он достал оттуда сложенную колонку, вырезанную из газеты, и протянул ее Джулии.
Она лишь мельком взглянула на вырезку, и тут же вернула ее обратно.
– Я и так знаю, что там написано, Рей. Помню до сих пор... могу повторить слово в слово.
– А как дела у Хелен? Ей по почте ничего не присылали?
– Писем ей не присылали, – тихо проговорила Джулия. – Но кое-что все же было. Я разговаривала с ней в пятницу. Она тогда подумала на Барри, что это он решил подшутить над ней.
– Так что же это было?
– Картинка, вырезанная из журнала, – упавшим голосом ответила Джулия. – Она была пришпилена кнопкой к двери ее квартиры. Это случилось в субботу. Если верить Хелен, то она сначала сидела внизу у бассейна, когда к ней подошел новый жилец из соседней квартиры. Он поставил свой шезлонг рядом, и они еще какое-то время сидели и разговаривали, а потом Хелен забеспокоилась о том, как бы не обгореть на солнце, и поднялась к себе. Подойдя к двери свой квартиры, она увидела, что кто-то прикрепил к ней кнопкой картинку с маленьким мальчиком на велосипеде. И тогда она решила, что это дело рук Барри, который приехал к ней – он как раз обещал заехать на выходных – увидел ее с другим парнем и решил таким образом ее проучить.
– На Барри это не похоже, – заметил Рей. – Он сам частенько ходит на сторону, так что вряд ли у него есть моральное право закатывать Хелен истерики по этому поводу.
– Но ведь Хелен-то об этом не знает. Она-то ни с кем кроме него не встречается. И к тому же, отсутствие морального права на ревность еще не означает, что человек и в самом деле не станет ревновать, – рассудительно заметила Джулия. – Нет, конечно, я согласна, что все это маловероятно, но Хелен решила, что все было именно так. Она сказала мне, что если Барри не позвонит ей до понедельника, то тогда она сама позвонит ему и выскажет все, что она думает по этому поводу.
– Ты и вправду считаешь, что это она вытащила его вечером на спортплощадку? – задумчиво спросил Рей. – Думаешь, это она позвонила ему по телефону?
– Все может быть. В утренней газете написано, что незадолго до того, как он ушел из общежития, ему кто-то позвонил.
– И потом в него стреляли...
– Но ты же не думаешь, что это сделала Хелен! – Джулия с неподдельным страхом смотрела на него. – Это просто невероятно! Да Хелен боготворит его, она готова целовать землю, по которой ступали ноги ее драгоценного Барри.
– Ну разумеется, я не считаю, что в него стреляла Хелен, – сказал Рей. – Она бы побоялась и в руки взять пистолет, не говоря уж о том, чтобы спустить курок, и к тому же она по уши влюблена в Барри. Я просто думаю вслух, пытаюсь взвесить все факты и доводы.
– Но если это все-таки Хелен звонила ему, – продолжала Джулия, – то об этом звонке должен был знать кто-то еще. Как ты справедливо заметил, Барри не отличался особой верностью. Кто знает, какие у него еще могли быть дела? Ему ничего не стоило приударить за кем-нибудь из университетских девчонок, а у тех могли оказаться свои чересчур ревнивые воздыхатели – как знать? Да и версию об обыкновенном совпадении, простой роковой случайности, тоже нельзя сбрасывать со счетов. Кто знает, может быть, по городку действительно шлялся какой-нибудь придурок и просто палил по сторонам, нисколько не заботясь о том, что может в кого-то попасть. Ведь такое тоже иногда случается.
– Бывает и такое, – согласился Рей. – Но только странное какое-то совпадение, особенно если принять во внимание тот факт, что трое из нас получили, мягко говоря, не совсем обычные послания. А ведь это Барри вел машину той ночью.
– И он единственный, кто не получил никакого напоминания о том происшествии. По крайней мере, насколько нам известно, он не получал ничего.
– Кроме пули в живот, – подсказал Рей.
Эти слова прозвучали как приговор и словно застыли в чистом и прозрачном весеннем воздухе, пронизанном мягким светом ласкового солнца. Наступило тягостное молчание.
Джулия зябко поежилась.
– Ладно, – тихо проговорила она, – раз уж ты настаиваешь на этой версии, то давай представим на минутку, что тот, кто подстрелил Барри и тот придурок, что разослал нам все эти дурацкие записки, вырезки и картинки – одно и то же лицо. Стало быть этот человек знает – или подозревает – как именно было дело. Но в таком случае, зачем ему понадобилось ждать так долго? И зачем, скажи на милость, было затевать всю эту канитель, когда единственное, что ему надо было сделать, так это пойти и заявить на нас в полицию?
– Мне это тоже непонятно, чего ради ему понадобилось выжидать. – Рей покачал головой. – Что же до всего остального... что ж, наверное он просто ненавидит нас. Ненавидит настолько, что желает прикончить непременно собственноручно, вместо того, что отдавать это дело на откуп властям.
– И кто бы это мог быть? – дрогнувшим голосом спросила Джулия.
– Полагаю, тот, кому этот парнишка был очень близок и дорог.
– Его родители?
– Не исключено. Представляю, что стало бы с моими предками, случись со мной что-либо подобное, или с твоей мамой... Но тут опять перед нами встает тот же самый вопрос – зачем понадобилось ждать так долго. Если его родители сумели каким-то образом разузнать – хотя лично я не представляю, как им это удалось – то почему они выжидали почти целый год, прежде, чем что-либо предпринять?
– И каким образом они могли узнать о звонке Хелен? Если это и в самом деле звонила она. Ведь точно мы этого не знаем.
– Ну выяснить это не составит большого труда, – отмахнулся Рей. – Нужно будет просто спросить у нее. И как только к Барри в больницу разрешат пускать посетителей, то от него мы сможем узнать гораздо больше. Ведь не исключено, что он даже видел того, кто в него стрелял.
– Это ночью-то? В темноте?
– Но ведь тот, кто стрелял, его видел, не так ли? А значит, там должно быть достаточно освещения, чтобы можно было прицелиться.
– Хелен сейчас еще на студии, – вздохнула Джулия, взглянув на часы. – Обычно она возвращается домой часов в пять. Давай тогда попозже заедем к ней и обо всем ее хорошенько расспросим.
– Отличная идея, – согласился Рей. – А до того у нас с тобой есть еще целый полчаса свободного времени. Можно, например, пойти прогуляться по берегу, как в старые добрые времена. За прошедший год я часто вспоминал об этом месте. Наверное, это глупо... в том смысле, что там, в Калифорнии, со всеми ее белоснежными песчаными пляжами, морскими далями, вдруг вспоминать о том, как здорово было здесь, как пахло в воздухе сосновой смолой, как под горой журчал ручей и... и... моя девушка была со мной.
Он и сам понимал, что зашел слишком далеко. Он видел, как нахмурилась Джулия при этих словах.
– Нет, – отрезала она. – Слушай... дай мне лучше эту твою вырезку, а?
– Ту заметку о дорожном происшествии? – Он уже успел убрать ее обратно в бумажник, и теперь снова сунул руку в карман, неторопливо извлекая из него кожаное портмоне и так же не спеша открывая его, как бы ненароком делая так, чтобы Джулия увидела собственную фотографию, улыбающуюся из-под прозрачной пленки. Этот снимок был сделан около года назад. На нем она была в джинсах и в свободной рубашке. Длинные волосы распущены по плечам, а в глазах скачут озорные смешинки.
Теперь же, протягивая ей вырезку, Рей с содроганием понял, как изменился ее взгляд с тех пор, как была сделана эта фотография. Веселые огоньки погасли в них, казалось, навсегда, а печальный взгляд красноречиво говорил о том, что его обладательнице не до смеха.
Джулия осторожно взяла у него заметку, стараясь сделать так, чтобы их руки не соприкоснулись, после чего старательно расправила сложенный листок.
– "... сын мистера и миссис Майкл Грегг, – вслух прочитала она, – проживающих по адресу 1278 Морнингсайд-Роуд-Нортист". Это же совсем недалеко отсюда. Это одна из тех маленьких дорог к югу от того места, где это все случилось.
– Наверное, так оно и есть, если мальчишка возвращался домой из гостей.
– Рей... – она сделала глубокий вдох. – Я хочу съездить туда.
– Куда?
– К нему домой.
– Ты что, спятила? – недоуменно спросил Рей. – Чего и кому ты хочешь доказать да еще столь дурацким способом?
– А чем это хуже твоей идеи приехать сюда. Ты же сам твердишь о том, что мы должны взглянуть правде в лицо, сбросить этот камень с души и понять, наконец, что происходит. А если мы съездим туда, то у нас будет возможность побывать у него дома и поговорить с его родителями.
– Поговорить с его родителями! – Рею показалось, что он ослышался. – Ты хочешь сказать, что мы должны просто припереться туда, позвонить в дверь и сказать: "Здравствуйте, мы двое из той компании, что находилась в машине, переехавшей вашего сыночка, и теперь нам хотелось бы задать вам несколько вопросов и узнать ваше мнение об этом?" Да у тебя, видать, совсем уже крыша съехала!
– Ты прекрасно знаешь, что ничего подобного я делать не собираюсь, – резко одернула его Джулия. – И я еще не выжила из ума. Мы же сами пришли к заключению, что люди, имеющие больше всех оснований ненавидеть нас – это мать и отец мальчика. Но как мы сможем подтвердить или опровергнуть это предположение, так и не встретившись с ними?
– Ты же сказала "поговорить с ними".
– Да, поговорить, но совсем о другом. Я подумала... слушай, Рей, а может, нам просто постучаться в дверь их дома, представиться и сказать, что у нас сломалась машина? Мы бы могли попросить разрешения позвонить от них по телефону. Если они не делали того, в чем мы их подозреваем, то они так никогда и не узнают, кто мы такие на самом деле. Для них мы останемся всего лишь парочкой подростков, заехавших в горы, у которых возникли проблемы с возвращением обратно.
– А если все-таки нас преследуют именно они?
– Мы тут же это поймем, – ответила Джулия. – Лично я в этом не сомневаюсь. Когда они увидят нас, услышат, как нас зовут, то наверняка изменятся в лице. Шок от того, что мы осмелились вот так появится на пороге их дома...
– Может заставить их схватиться за ружье, – закончил за нее фразу Рей. – Если это именно эти люди стреляли в Барри, то неужели ты думаешь, что они откажутся пополнить свой список еще двумя трофеями?
– Во дворе собственного дома? – Джулия покачала головой. – Подумай сам. При свете дня и на глазах у соседей? С Барри все было иначе. К тому же я просто не верю в то, что на нас кто-то устроил охоту. Я склонна считать, что это была разборка между наркоторговцами, а Барри просто оказался в неподходящее время в неподходящем месте, точно так же... ну, как это случилось с несчастным Дэвидом Греггом.
– Не нравится мне все это, – неодобрительно покачал головой Рей. – Я уже говорил и скажу еще раз: затея это совершенно дурацкая. И лично мне совершенно не хочется видеть их.
– А я хочу. – Голос Джулии звучал негромко, но решительно. Это был тот же самый голос, что объявил ему год назад: "Между нами все кончено, Рей. Я больше не хочу видеть ни тебя, не тех двоих, и вообще, ничего из того, что бы напоминало мне о той ужасной ночи". Это было сказано на полном серьезе. И сейчас она тоже не шутила.
– Я хочу увидеть их, – решительно отрезала Джулия. – Если уж мы решили взглянуть правде в лицо, то уж давай сделаем это прямо сейчас, не откладывая на потом. Лично я сейчас направляюсь туда, и если ты хочешь подвезти меня, то замечательно. А если нет, то я вернусь домой, возьму мамину машину и поеду туда одна.
Увидев его, она ничуть не удивилась. В глубине души она даже надеялась на то, что он придет. Выйдя на улицу, она отделилась от шумной ученической толпы, направляясь к стоянке. Подойдя к машине, она распахнула дверцу, как проделывала это, наверное, уже сотни раз в прошлом году, привычным жестом бросила на сиденье сумку с учебниками, после чего сама уселась рядом.
– Забавно, – проговорила она вместо приветствия, – теперь ты водишь машину отца.
– Было очень великодушно с его стороны уступить мне ее, – отозвался Рей. – С утра я отвожу его в магазин, а вечером мама заезжает за ним. И это тем более странно, если учесть, что он громче всех возмущался по поводу моего прошлогоднего отъезда, когда я осенью, можно сказать, форменным образом убежал из дому. Он не мог понять, с чего бы это вдруг мне понадобилось бросать школу и ехать неизвестно куда, а я, разумеется, так и не смог предложить ему сколь-нибудь убедительного объяснения.
– А со своей машиной ты что сделал? – спросила Джулия. – Ты никогда не говорил об этом.
– Мы с Барри выправили выбоину, а потом перегнали ее в Хоббс, где и продали какому-то фермеру. Естественно, себе в убыток, но я был готов на все, лишь бы только поскорее избавиться от нее. – Он завел мотор. – Ну, куда поедем?
– Куда-нибудь. Мне все равно.
– Тогда, может, двинем в горы, на наше любимое местечко для пикника?
– Нет. Только не туда, – поспешно выпалила она. – Может, лучше доехать до заведения Генри? Попьем кока-колы...
– Ты хочешь есть?
– Нет, но надо же куда-то поехать. А там довольно прилично, не хуже, чем в других местах.
В том, что это утверждение, мягко говоря, не совсем соответствует действительности, они убедились уже на подъезде к кафе. В заведении "У Генри" была устроена рекламная акция с продажей бананового десерта – "две порции по цене одной!" – и весть об этом быстро разнеслась по всей округе. На автостоянке не было ни одного свободного места. Водители автомобилей нетерпеливо сигналили, а официантки сновали взад вперед, держа в обеих руках уставленные лакомствами подносы. Некоторые посетители помоложе выбрались наружу из окон своих машин и, сидя на капоте, что-то громко скандировали, в то время, как старшеклассники, сидя в своих машинах, призывали их к порядку, требуя "заткнуться".
– Ну так что, едем на пикник? – снова спросил Рей.
Джулия удрученно кивнула.
– Похоже, ничего другого нам не остается.
Они молча ехали по извилистому шоссе, уводящему в горы, и в какой-то момент путешествия, Джулия зажмурилась и закусила губу. Они продолжали свой путь наверх, пока впереди не замаячил знак с надписью "Национальный парк Сибола – Силвер-Спрингс". Здесь Рей свернул на узкую грунтовую дорогу, уводившую налево, в сторону от ухоженной поляны со столиками и скамейками. С обеих сторон по стеклам хлестали нижние ветки деревьев, белка перебежала дорогу перед самой машиной, и вот наконец они выехали к ручью и остановились на берегу.
В воздухе повисло тягостное молчание. Никто из них не спешил первым начать разговор.
В конце концов Рей сказал:
– А тут все по-прежнему.
Джулия кивнула. Тоненькая, серебристая лента ручья с деловитым журчанием струилась по камням и исчезала в зарослях вечнозеленых кустарников. Над прогретой ласковыми лучами солнца землей поднимали головки безымянные желтенькие цветочки, а высоко над верхушками деревьев разливалась пронзительная небесная синева.
– А в тот раз на небе была луна, и казалось, что она как будто запуталась в ветках вон той сосны, – проговорил Рей. – Помнишь?
– Я не хочу вспоминать. Не желаю думать о той ночи.
– Но без этого нельзя. – Он протянул руку и накрыл ее ладонь своей. – Мы должны это помнить... чтобы думать... чтобы решить, как быть дальше.
– А зачем? – вдруг спросила Джулия. – Все в прошлом, прошел почти целый год. Так что от нас больше уже ничего не зависит.
– А вот тут ты не права. Нет, не права.
– Что ты хочешь этим сказать?
– А то, что нельзя просто закрыть глаза на прошлое и сделать вид, что ничего не случилось. Особенно сейчас, после того, что случилось с Барри.
Джулия выдернула руку из-под его ладони и, сцепив пальцы, положила обе руки на колени.
– То, что случилось с Барри, не имеет никакого отношения с... с тем, что было. Его подстрелили случайно во время студенческой демонстрации.
– Нет, это не так. Во время вчерашней демонстрации не было никакой перестрелки.
– А вот моя мама считает... – начала было Джулия.
– Посуди сама: демонстрация была мирной. Просто горстка молодежи с плакатами – вот тебе и вся демонстрация. Они какое-то время сидели на дороге, и люди, приехавшие посмотреть фейерверк, не могли вывести свои машины со стоянки. Там не было никакого насилия. Да там даже пистонами никто не стрелял.
– Слушай, давай не будем об этом, ладно? У меня нет никакого желания ворошить прошлое.
– Джулия, перестань! – строго одернул ее Рей. – Нам просто необходимо поговорить!
– Ну, ладно. – Она взглянула ему в лицо, и ее глаза смотрели на него с такой пронзительной болью, что в какой-то момент он даже пожалел о том, что завел этот разговор. – Ладно, – покорно вздохнула она, – если тебе так уж хочется предаться воспоминаниям о былом, то да, над той сосной действительно висела луна. Да, пикничок удался на славу. А потом мы действительно убили мальчишку. Что дальше?
– А дальше это несчастье с Барри.
Какое-то время Джулия молчала, обдумывая это предположение, а затем медленно проговорила:
– Ты считаешь, что в Барри стреляли намеренно... и сделал это тот, кто знал о случившемся?
– Это был тот, кто прислал тебе ту дурацкую записку, а мне – вырезку из газеты.
– Какую еще вырезку? – заволновалась Джулия. – Я ничего не знала ни о какой вырезке.
– Я получил ее в субботу. Она пришла вместе с почтой, так же, как и твоя записка. И адрес на конверте был написан тем же почерком – большими печатными буквами.
Рей сунул руку в карман и вытащил бумажник. Открыв его, он достал оттуда сложенную колонку, вырезанную из газеты, и протянул ее Джулии.
Она лишь мельком взглянула на вырезку, и тут же вернула ее обратно.
– Я и так знаю, что там написано, Рей. Помню до сих пор... могу повторить слово в слово.
– А как дела у Хелен? Ей по почте ничего не присылали?
– Писем ей не присылали, – тихо проговорила Джулия. – Но кое-что все же было. Я разговаривала с ней в пятницу. Она тогда подумала на Барри, что это он решил подшутить над ней.
– Так что же это было?
– Картинка, вырезанная из журнала, – упавшим голосом ответила Джулия. – Она была пришпилена кнопкой к двери ее квартиры. Это случилось в субботу. Если верить Хелен, то она сначала сидела внизу у бассейна, когда к ней подошел новый жилец из соседней квартиры. Он поставил свой шезлонг рядом, и они еще какое-то время сидели и разговаривали, а потом Хелен забеспокоилась о том, как бы не обгореть на солнце, и поднялась к себе. Подойдя к двери свой квартиры, она увидела, что кто-то прикрепил к ней кнопкой картинку с маленьким мальчиком на велосипеде. И тогда она решила, что это дело рук Барри, который приехал к ней – он как раз обещал заехать на выходных – увидел ее с другим парнем и решил таким образом ее проучить.
– На Барри это не похоже, – заметил Рей. – Он сам частенько ходит на сторону, так что вряд ли у него есть моральное право закатывать Хелен истерики по этому поводу.
– Но ведь Хелен-то об этом не знает. Она-то ни с кем кроме него не встречается. И к тому же, отсутствие морального права на ревность еще не означает, что человек и в самом деле не станет ревновать, – рассудительно заметила Джулия. – Нет, конечно, я согласна, что все это маловероятно, но Хелен решила, что все было именно так. Она сказала мне, что если Барри не позвонит ей до понедельника, то тогда она сама позвонит ему и выскажет все, что она думает по этому поводу.
– Ты и вправду считаешь, что это она вытащила его вечером на спортплощадку? – задумчиво спросил Рей. – Думаешь, это она позвонила ему по телефону?
– Все может быть. В утренней газете написано, что незадолго до того, как он ушел из общежития, ему кто-то позвонил.
– И потом в него стреляли...
– Но ты же не думаешь, что это сделала Хелен! – Джулия с неподдельным страхом смотрела на него. – Это просто невероятно! Да Хелен боготворит его, она готова целовать землю, по которой ступали ноги ее драгоценного Барри.
– Ну разумеется, я не считаю, что в него стреляла Хелен, – сказал Рей. – Она бы побоялась и в руки взять пистолет, не говоря уж о том, чтобы спустить курок, и к тому же она по уши влюблена в Барри. Я просто думаю вслух, пытаюсь взвесить все факты и доводы.
– Но если это все-таки Хелен звонила ему, – продолжала Джулия, – то об этом звонке должен был знать кто-то еще. Как ты справедливо заметил, Барри не отличался особой верностью. Кто знает, какие у него еще могли быть дела? Ему ничего не стоило приударить за кем-нибудь из университетских девчонок, а у тех могли оказаться свои чересчур ревнивые воздыхатели – как знать? Да и версию об обыкновенном совпадении, простой роковой случайности, тоже нельзя сбрасывать со счетов. Кто знает, может быть, по городку действительно шлялся какой-нибудь придурок и просто палил по сторонам, нисколько не заботясь о том, что может в кого-то попасть. Ведь такое тоже иногда случается.
– Бывает и такое, – согласился Рей. – Но только странное какое-то совпадение, особенно если принять во внимание тот факт, что трое из нас получили, мягко говоря, не совсем обычные послания. А ведь это Барри вел машину той ночью.
– И он единственный, кто не получил никакого напоминания о том происшествии. По крайней мере, насколько нам известно, он не получал ничего.
– Кроме пули в живот, – подсказал Рей.
Эти слова прозвучали как приговор и словно застыли в чистом и прозрачном весеннем воздухе, пронизанном мягким светом ласкового солнца. Наступило тягостное молчание.
Джулия зябко поежилась.
– Ладно, – тихо проговорила она, – раз уж ты настаиваешь на этой версии, то давай представим на минутку, что тот, кто подстрелил Барри и тот придурок, что разослал нам все эти дурацкие записки, вырезки и картинки – одно и то же лицо. Стало быть этот человек знает – или подозревает – как именно было дело. Но в таком случае, зачем ему понадобилось ждать так долго? И зачем, скажи на милость, было затевать всю эту канитель, когда единственное, что ему надо было сделать, так это пойти и заявить на нас в полицию?
– Мне это тоже непонятно, чего ради ему понадобилось выжидать. – Рей покачал головой. – Что же до всего остального... что ж, наверное он просто ненавидит нас. Ненавидит настолько, что желает прикончить непременно собственноручно, вместо того, что отдавать это дело на откуп властям.
– И кто бы это мог быть? – дрогнувшим голосом спросила Джулия.
– Полагаю, тот, кому этот парнишка был очень близок и дорог.
– Его родители?
– Не исключено. Представляю, что стало бы с моими предками, случись со мной что-либо подобное, или с твоей мамой... Но тут опять перед нами встает тот же самый вопрос – зачем понадобилось ждать так долго. Если его родители сумели каким-то образом разузнать – хотя лично я не представляю, как им это удалось – то почему они выжидали почти целый год, прежде, чем что-либо предпринять?
– И каким образом они могли узнать о звонке Хелен? Если это и в самом деле звонила она. Ведь точно мы этого не знаем.
– Ну выяснить это не составит большого труда, – отмахнулся Рей. – Нужно будет просто спросить у нее. И как только к Барри в больницу разрешат пускать посетителей, то от него мы сможем узнать гораздо больше. Ведь не исключено, что он даже видел того, кто в него стрелял.
– Это ночью-то? В темноте?
– Но ведь тот, кто стрелял, его видел, не так ли? А значит, там должно быть достаточно освещения, чтобы можно было прицелиться.
– Хелен сейчас еще на студии, – вздохнула Джулия, взглянув на часы. – Обычно она возвращается домой часов в пять. Давай тогда попозже заедем к ней и обо всем ее хорошенько расспросим.
– Отличная идея, – согласился Рей. – А до того у нас с тобой есть еще целый полчаса свободного времени. Можно, например, пойти прогуляться по берегу, как в старые добрые времена. За прошедший год я часто вспоминал об этом месте. Наверное, это глупо... в том смысле, что там, в Калифорнии, со всеми ее белоснежными песчаными пляжами, морскими далями, вдруг вспоминать о том, как здорово было здесь, как пахло в воздухе сосновой смолой, как под горой журчал ручей и... и... моя девушка была со мной.
Он и сам понимал, что зашел слишком далеко. Он видел, как нахмурилась Джулия при этих словах.
– Нет, – отрезала она. – Слушай... дай мне лучше эту твою вырезку, а?
– Ту заметку о дорожном происшествии? – Он уже успел убрать ее обратно в бумажник, и теперь снова сунул руку в карман, неторопливо извлекая из него кожаное портмоне и так же не спеша открывая его, как бы ненароком делая так, чтобы Джулия увидела собственную фотографию, улыбающуюся из-под прозрачной пленки. Этот снимок был сделан около года назад. На нем она была в джинсах и в свободной рубашке. Длинные волосы распущены по плечам, а в глазах скачут озорные смешинки.
Теперь же, протягивая ей вырезку, Рей с содроганием понял, как изменился ее взгляд с тех пор, как была сделана эта фотография. Веселые огоньки погасли в них, казалось, навсегда, а печальный взгляд красноречиво говорил о том, что его обладательнице не до смеха.
Джулия осторожно взяла у него заметку, стараясь сделать так, чтобы их руки не соприкоснулись, после чего старательно расправила сложенный листок.
– "... сын мистера и миссис Майкл Грегг, – вслух прочитала она, – проживающих по адресу 1278 Морнингсайд-Роуд-Нортист". Это же совсем недалеко отсюда. Это одна из тех маленьких дорог к югу от того места, где это все случилось.
– Наверное, так оно и есть, если мальчишка возвращался домой из гостей.
– Рей... – она сделала глубокий вдох. – Я хочу съездить туда.
– Куда?
– К нему домой.
– Ты что, спятила? – недоуменно спросил Рей. – Чего и кому ты хочешь доказать да еще столь дурацким способом?
– А чем это хуже твоей идеи приехать сюда. Ты же сам твердишь о том, что мы должны взглянуть правде в лицо, сбросить этот камень с души и понять, наконец, что происходит. А если мы съездим туда, то у нас будет возможность побывать у него дома и поговорить с его родителями.
– Поговорить с его родителями! – Рею показалось, что он ослышался. – Ты хочешь сказать, что мы должны просто припереться туда, позвонить в дверь и сказать: "Здравствуйте, мы двое из той компании, что находилась в машине, переехавшей вашего сыночка, и теперь нам хотелось бы задать вам несколько вопросов и узнать ваше мнение об этом?" Да у тебя, видать, совсем уже крыша съехала!
– Ты прекрасно знаешь, что ничего подобного я делать не собираюсь, – резко одернула его Джулия. – И я еще не выжила из ума. Мы же сами пришли к заключению, что люди, имеющие больше всех оснований ненавидеть нас – это мать и отец мальчика. Но как мы сможем подтвердить или опровергнуть это предположение, так и не встретившись с ними?
– Ты же сказала "поговорить с ними".
– Да, поговорить, но совсем о другом. Я подумала... слушай, Рей, а может, нам просто постучаться в дверь их дома, представиться и сказать, что у нас сломалась машина? Мы бы могли попросить разрешения позвонить от них по телефону. Если они не делали того, в чем мы их подозреваем, то они так никогда и не узнают, кто мы такие на самом деле. Для них мы останемся всего лишь парочкой подростков, заехавших в горы, у которых возникли проблемы с возвращением обратно.
– А если все-таки нас преследуют именно они?
– Мы тут же это поймем, – ответила Джулия. – Лично я в этом не сомневаюсь. Когда они увидят нас, услышат, как нас зовут, то наверняка изменятся в лице. Шок от того, что мы осмелились вот так появится на пороге их дома...
– Может заставить их схватиться за ружье, – закончил за нее фразу Рей. – Если это именно эти люди стреляли в Барри, то неужели ты думаешь, что они откажутся пополнить свой список еще двумя трофеями?
– Во дворе собственного дома? – Джулия покачала головой. – Подумай сам. При свете дня и на глазах у соседей? С Барри все было иначе. К тому же я просто не верю в то, что на нас кто-то устроил охоту. Я склонна считать, что это была разборка между наркоторговцами, а Барри просто оказался в неподходящее время в неподходящем месте, точно так же... ну, как это случилось с несчастным Дэвидом Греггом.
– Не нравится мне все это, – неодобрительно покачал головой Рей. – Я уже говорил и скажу еще раз: затея это совершенно дурацкая. И лично мне совершенно не хочется видеть их.
– А я хочу. – Голос Джулии звучал негромко, но решительно. Это был тот же самый голос, что объявил ему год назад: "Между нами все кончено, Рей. Я больше не хочу видеть ни тебя, не тех двоих, и вообще, ничего из того, что бы напоминало мне о той ужасной ночи". Это было сказано на полном серьезе. И сейчас она тоже не шутила.
– Я хочу увидеть их, – решительно отрезала Джулия. – Если уж мы решили взглянуть правде в лицо, то уж давай сделаем это прямо сейчас, не откладывая на потом. Лично я сейчас направляюсь туда, и если ты хочешь подвезти меня, то замечательно. А если нет, то я вернусь домой, возьму мамину машину и поеду туда одна.
Глава 10
Нужный им дом оказался одним из небольших домиков, сгрудившихся в самом конце узкой незаасфальтированной дороги, ведущей на восток от Маунтин-Хайвей. Все домики поселка были выстроены из кирпича и увенчаны двускатными крышами, терявшимися в тени возвышавшейся за ними горы; они жались к проезжей дороге, словно радуясь хотя бы такой призрачной связи с цивилизованным миром.
Сначала они проехали мимо, чтобы лишний раз убедиться в правильности номера дома. А затем не спеша вернулись обратно и, припарковав автомобиль чуть поодаль, пошли тот же путь, но уже пешком.
С каждым шагом Джулия чувствовала, как сердце сжимается в груди. Когда же, в конце концов, они добрались до нужного дома, то она уже начала ощущать приступы самой настоящей, нешуточной дурноты.
Рей тронул ее за руку.
– Ты уверена, что хочешь пойти туда?
– Да, уверена, – твердо ответила Джулия.
Хотя на самом деле она не было уверена больше ни в чем. Первоначальный план, еще совсем недавно представлявшийся таким простым и логичным, теперь вдруг начал казаться глупым и безумным. А что если, как и предполагал Рей, это именно Грегги подстрелили Барри и рассылали им по почте компрометирующие записки и вырезки из газет? Что если они и в самом деле знают, кто такие Джулия Джеймс и Роберт Бронсон? И что если их жажда мщения так велика, что они, не задумываясь о возможных последствиях для себя, немедленно приведут в исполнение вынесенный самостоятельно приговор?
Или, еще того не лучше, будут просто стоять на пороге, плечом к плечу и, заливаясь слезами, вопрошать: "Почему? Почему вы погубили нашего мальчика, и спокойно укатили дальше, бросив его умирать на дороге?"
Вот его дом, думала Джулия глядя на аккуратный кирпичный домик. Здесь жил Дэвид Грегг.
Это был самый обычный дом с садиком, имевшим довольно неухоженный, запущенный вид. Кое-где виднелись зеленеющие островки еще не вошедшей в силу травы, разделенные проплешинами утоптанной, голой земли, а на разбитых под окнами клумбах все еще торчали засохшие бурые стебли прошлогодних цветов. На выцветшем карнизе под крышей были заметны свежие следы желтой краски, и приставленная к стене лестница явно указывала на то, что покрасочные работы еще не закончены.
– Ну так идем, разу аж пришли, – нетерпеливо сказал Рей, но в его голосе слышалась явная нервозность.
– Иду, – отозвалась она и прибавила шагу, догоняя его.
Они поднялись по бетонным ступеньками крыльца, и Рей решительно нажал кнопку звонка. Дверь была приоткрыта и сквозь внутреннюю раму, затянутую москитной сеткой, была видна незатейливая, скромная обстановка гостиной – зеленое кресло с кружевными салфеточками на подлокотниках, краешек туго набитого дивана, низенький кофейный столик с разложенными на нем журналами. У противоположной стены на тумбочке стоял маленький переносной телевизор.
Несмотря на то, что дверь была приоткрыта дом казался пустым и заброшенным.
Рей снова нажал кнопку звонка, и они вместе прислушались к пронзительному звону, наполнившему дом.
– Не отвечают. – В голосе Рея слышалось облегчение. – Никого нет дома.
– Нет, кто-то должен быть, – настаивала Джулия. – Никто не станет уходить, оставляя двери дома нараспашку.
– Мистер Грегг, наверное, на работе. А мы даже не подумали об этом. А она... может быть она ушла к соседям.
– Вы меня ищете? – Голос, раздавшийся у них за спиной, заставил их вздрогнуть от неожиданности, как если бы они были застигнуты врасплох за каким-то неблаговидным занятием. Они тут же обернулись, оказываясь лицом к лицу с невысокой девчушкой, которая с виду была чуть постарше самой Джулии.
– Я стирала на заднем дворе, и мне показалась, что кто-то как будто позвонил в дверь, но я подумала, что ослышалась. У вас ко мне какое-то дело?
– Мы хотели спросить разрешения позвонить от вас по телефону, – нерешительно проговорила Джулия, и одновременно с ней заговорил Рей: – Наша машина... у нас возникли проблемы. Она осталась на дороге.
– Пожалуйста, заходите. – Девушка взошла на крыльцо и распахнула перед ними дверь, жестом приглашая их в дом. – Насчет сетки не беспокойтесь, мухи, слава Богу, еще не летают. Вот летом нам приходится постоянно держать дверь закрытой, а не то они просто заполонят весь дом. Телефон в коридоре, вон там, за углом. Телефонный справочник там же – висит на гвоздике, на стене. Нашли?
– Да, – сказал Рей, проходя в коридор. – Большое спасибо.
– Если бы папа был дома, то он, может быть, даже сам помог бы вам с машиной. Он замечательно разбирается в них. Я же не отличу карбюратор от аккумулятора, но, с другой стороны, девчонки и не обязаны разбираться в таких вещах, правда? – Она улыбнулась Джулии. Это была широкая, открытая улыбка, придавшая ее лицу такое до боли знакомое выражение, что Джулия невольно вздрогнула.
Сначала они проехали мимо, чтобы лишний раз убедиться в правильности номера дома. А затем не спеша вернулись обратно и, припарковав автомобиль чуть поодаль, пошли тот же путь, но уже пешком.
С каждым шагом Джулия чувствовала, как сердце сжимается в груди. Когда же, в конце концов, они добрались до нужного дома, то она уже начала ощущать приступы самой настоящей, нешуточной дурноты.
Рей тронул ее за руку.
– Ты уверена, что хочешь пойти туда?
– Да, уверена, – твердо ответила Джулия.
Хотя на самом деле она не было уверена больше ни в чем. Первоначальный план, еще совсем недавно представлявшийся таким простым и логичным, теперь вдруг начал казаться глупым и безумным. А что если, как и предполагал Рей, это именно Грегги подстрелили Барри и рассылали им по почте компрометирующие записки и вырезки из газет? Что если они и в самом деле знают, кто такие Джулия Джеймс и Роберт Бронсон? И что если их жажда мщения так велика, что они, не задумываясь о возможных последствиях для себя, немедленно приведут в исполнение вынесенный самостоятельно приговор?
Или, еще того не лучше, будут просто стоять на пороге, плечом к плечу и, заливаясь слезами, вопрошать: "Почему? Почему вы погубили нашего мальчика, и спокойно укатили дальше, бросив его умирать на дороге?"
Вот его дом, думала Джулия глядя на аккуратный кирпичный домик. Здесь жил Дэвид Грегг.
Это был самый обычный дом с садиком, имевшим довольно неухоженный, запущенный вид. Кое-где виднелись зеленеющие островки еще не вошедшей в силу травы, разделенные проплешинами утоптанной, голой земли, а на разбитых под окнами клумбах все еще торчали засохшие бурые стебли прошлогодних цветов. На выцветшем карнизе под крышей были заметны свежие следы желтой краски, и приставленная к стене лестница явно указывала на то, что покрасочные работы еще не закончены.
– Ну так идем, разу аж пришли, – нетерпеливо сказал Рей, но в его голосе слышалась явная нервозность.
– Иду, – отозвалась она и прибавила шагу, догоняя его.
Они поднялись по бетонным ступеньками крыльца, и Рей решительно нажал кнопку звонка. Дверь была приоткрыта и сквозь внутреннюю раму, затянутую москитной сеткой, была видна незатейливая, скромная обстановка гостиной – зеленое кресло с кружевными салфеточками на подлокотниках, краешек туго набитого дивана, низенький кофейный столик с разложенными на нем журналами. У противоположной стены на тумбочке стоял маленький переносной телевизор.
Несмотря на то, что дверь была приоткрыта дом казался пустым и заброшенным.
Рей снова нажал кнопку звонка, и они вместе прислушались к пронзительному звону, наполнившему дом.
– Не отвечают. – В голосе Рея слышалось облегчение. – Никого нет дома.
– Нет, кто-то должен быть, – настаивала Джулия. – Никто не станет уходить, оставляя двери дома нараспашку.
– Мистер Грегг, наверное, на работе. А мы даже не подумали об этом. А она... может быть она ушла к соседям.
– Вы меня ищете? – Голос, раздавшийся у них за спиной, заставил их вздрогнуть от неожиданности, как если бы они были застигнуты врасплох за каким-то неблаговидным занятием. Они тут же обернулись, оказываясь лицом к лицу с невысокой девчушкой, которая с виду была чуть постарше самой Джулии.
– Я стирала на заднем дворе, и мне показалась, что кто-то как будто позвонил в дверь, но я подумала, что ослышалась. У вас ко мне какое-то дело?
– Мы хотели спросить разрешения позвонить от вас по телефону, – нерешительно проговорила Джулия, и одновременно с ней заговорил Рей: – Наша машина... у нас возникли проблемы. Она осталась на дороге.
– Пожалуйста, заходите. – Девушка взошла на крыльцо и распахнула перед ними дверь, жестом приглашая их в дом. – Насчет сетки не беспокойтесь, мухи, слава Богу, еще не летают. Вот летом нам приходится постоянно держать дверь закрытой, а не то они просто заполонят весь дом. Телефон в коридоре, вон там, за углом. Телефонный справочник там же – висит на гвоздике, на стене. Нашли?
– Да, – сказал Рей, проходя в коридор. – Большое спасибо.
– Если бы папа был дома, то он, может быть, даже сам помог бы вам с машиной. Он замечательно разбирается в них. Я же не отличу карбюратор от аккумулятора, но, с другой стороны, девчонки и не обязаны разбираться в таких вещах, правда? – Она улыбнулась Джулии. Это была широкая, открытая улыбка, придавшая ее лицу такое до боли знакомое выражение, что Джулия невольно вздрогнула.