Понсон дю Террайль
Эпилог. Месть Василисы
(Полные похождения Рокамболя-14)
* * *
Она все еще находилась в летаргии, наконец на третий день с ней сделалось странное явление, губы ее раскрылись и она проговорила:
— Я жива и слышу все, что говорится вокруг меня. Когда доктор ушел, она спросила Петра:
— Мы одни?
— Одни.
— Так достань мне стрихнина и ланцет.
Час спустя вошел Петр и принес склянку стрихнина и ланцет.
— Засучи рукав моего платья, обмакни ланцет в склянку и кольни одну из жил.
То самое явление, которое произошло при воскресении Антуанетты, произошло и с Василисой.
Василиса вышла из этого долгого оцепенения с новым мужеством и с намерением погубить Рокамболя.
Экипаж д'Асмолля по образцу русских саней был окончен в три недели под руководством Петра, который сделался главным мастером Леонорье.
Петр купил для виконта д'Асмолля тройку выезженных русских лошадей, которые и были предназначены для этого экипажа, запряг их и сел на козлы, ребенку захотелось сесть подле него. Мосье д'Асмолль сел в экипаж.
Петр свистнул, лошади понеслись, как молния.
У леса открытая коляска поджидала их, в ней сидела мадам д'Асмолль.
По знаку д'Асмолля Петр остановился. Мосье д'Асмолль был совершенно спокоен насчет своего сына и оставил его подле Петра, а сам пересел в коляску к своей жене.
Тройка понеслась вновь, коляска последовала за ней.
— Слушай, Фабьен, — проговорила виконтесса, — я долго плакала, страдала, и никто не знал горя моего. Я знаю все.
Виконт побледнел.
— Человек, который пишет мне из Китая, где он находится уже десять лет со своей женой, человек, которого я считала своим братом, не он, это не тот, которого я любила, не тот, что называл меня сестрой, не тот, которого мать моя благодарила, умирая.
— Боже мой, замолчи…
— Нет, я знаю все, — продолжала Бланш. — Тот, которого я любила, — обманщик, убийца, вор, подлец и все, что хотите. Его зовут Рокамболь.
— Замолчи!..
— Я видела его час тому назад, он плакал и смотрел на меня.
— Бланш. Бланш, замолчи!
Но мадам д'Асмолль не успела ответить, она испустила ужасный крик. Экипаж бешено мчался, уносимый испуганными лошадьми. Как ни старался Петр остановить их, но не мог.
Что же сделалось с тройкой?
Она промчалась на какую-то пустую улицу, и там экипаж, ударившись о груду мусора, опрокинулся, ребенок упал с козел, разбив себе голову.
Это только и нужно было Петру.
В это время у тройки собралось много народу, и какая-то дама проехала в великолепной коляске, но, увидав опрокинутый экипаж, велела кучеру остановиться.
Между тем как Петр подымал лошадей, дама эта взяла ребенка и, посадив его в свою коляску, громко сказала:
— Я возвращу этого ребенка его матери.
Итак, Василиса достигла своей цели, сын мосье д'Асмолля был в ее власти.
Все были убеждены, что графиня Василиса выехала из Парижа.
Но, как мы видим, Василиса уехала недалеко.
— Рокамболь, ты у Меня в руках.
Она занимала квартиру в небольшом домике на улице Латур-Мобур, где и поместила свою добычу. Наконец ребенок пришел в себя.
— Где я? — спросил он.
— Здесь, у подруги твоей мамы, и, как головка у тебя заживет, ты поедешь домой.
— Но когда же я выздоровею?
— Завтра.
И ребенок, измученный усталостью и болью, заснул.
Настала ночь. Вошел Петр.
— Сударыня, все устроилось так, как я предполагал. Мосье д'Асмолль нашел меня, и народ успокоил его и жену, что ребенка взяла какая-то богатая дама, и д'Асмолль поехал домой в надежде найти там сына, я же отдал экипаж Леонорье — и скрылся.
Несколько минут спустя Василиса вошла в гардеробную и вышла — одетая мужчиною.
— Сходи, найми мне фиакр. Петр стоял удивленный.
— Я иду брать уроки фехтования. Я хочу, чтобы Рокамболь умер честно, на дуэли, но от руки женщины.
Петр вышел исполнить приказание…
Вернемся к доктору Винценту, к человеку, которого мы уже давно не видали в этом романе. Он проводил свою жизнь все также в труде и раскаянии. Вдруг в одно утро явился к нему Аватар.
— Доктор, я вас пришел пригласить к одному умирающему, то есть… к нему…
И они поехали в замок де Морлюкса.
— Но какая же у него болезнь?
— Вы научно можете определить, как вам угодно, но я назову ее бешеной страстью любви.
Рокамболь повел доктора в комнату, откуда можно было все слышать и видеть. Де Морлюкс говорил:
— Клоринда… Мадлена… кто бы ты ни была, я люблю тебя… я отдам тебе все, что у меня осталось… золото-деньги… только выйди за меня замуж… О, демон, разыгравший так хорошо роль ангела, что хочешь, чтобы я сделал?.. Кого убить, отравить… все… все, только возвратись ко мне, милая Клоринда!
И старик ломал себе в отчаянии руки, в это время на пороге показалась Клоринда.
— А, это ты, это ты!.. Я знал, что ты воротишься. — И он бросился к ней на шею.
Она оттолкнула его, громко захохотав: «Бедный старикашка!»
И затем быстро удалилась.
Мосье де Морлюкс, поднявшись, снова закачался и рухнул на пол, испустив последний крик.
Мосье де Морлюкс умер от бешенства… умер без покаяния!..
— Боже! — прошептал доктор. — Правосудие Твое неумолимо.
— Не для всех, — сказал Рокамболь.
— Но мне Он не простит.
— Ошибаетесь. — И Рокамболь показал ему записку, на которой было:
«От имени нашей матери, которая на небе, мы прощаем вас!
Антуанетта и Мадлена».
Доктор упал на колени.
— Идите, — сказал Рокамболь, — сироты молились за вас.
Было восемь часов, Рокамболь был у себя один, на столе его горела лампа, он писал письмо, оно было следующее:
— Уйдите… прочь… я должен убить себя… Кому я нужен теперь?
— Мне, — прошептал женский голос на пороге. Рокамболь побледнел и упал на колени. Вошедшая была виконтесса Бланш д'Асмолль.
— Я знаю все, — проговорила она. — Что вы мне не брат… но я знаю, что вы любили меня так, как будто я была вашей сестрой, и я пришла вам сказать, что вы не имеете права убивать себя… У меня украли ребенка.
Лев пробудился.
Уже три дня Рокамболь, Милон, Ванда и Ноэль рыскали по Парижу.
В один прекрасный вечер Рокамболь увидел Петра.
— Наконец-то ты у меня в руках, бездельник! — проговорил Рокамболь, схватив его.
— Пощадите, я вам скажу, где дитя…
— Не кричи, ибо я убью тебя.
— Мне незачем кричать, если вы мне заплатите больше, чем графиня, я буду служить вам.
— Жив ли ребенок?
— Жив, но до завтра ручаться нельзя.
— Если я тебе дам сто тысяч франков, ты покажешь мне, где ребенок?
— Покажу.
— Идем, но сперва зайдем к графине Артовой, где ты получишь просимое…
Отдав ему деньги, Рокамболь спросил, где же ребенок.
— Вы видите свет за деревьями — это кабинет Василисы. Она там с ребенком, она ждет меня. Но берегитесь… нужно войти без шума… и одному. — И, дав Рокамболю ключ, он сказал ему:
— Ступайте, а я ухожу.
— О, нет, подожди, я хочу увериться. Я поручаю вам этого человека, — обратился он к Ванде и Милону, которые были при нем. — И Рокамболь проник в дом своего врага.
Василиса была одна в мужском костюме, вся вышеописанная сцена с Петром была нарочно подстроена Василисой, она ждала прихода Рокамболя и потому спряталась за драпри.
Рокамболь проник в этот дом с кинжалом в руке.
Войдя в комнату, он не увидел Василисы, а потому, схватив ребенка, пустился бежать.
Но на пороге его остановила Василиса: «Ни шагу более — или я убью ребенка»…
Рокамболь положил ребенка.
Василиса, бросив одну шпагу Рокамболю, сказала: «Защищайся, я хочу, чтобы ты умер честно, на дуэли, но от руки женщины».
Стычка продолжалась недолго, у Василисы было прорезано горло, а у Рокамболя насквозь пробита грудь, но Василиса упала, а Рокамболь держался на ногах и, схватив ребенка, лежавшего в обмороке, убежал с ним, оставив после себя следы крови.
Милон, узнав от Петра, что это все подстроено, побежал к Василисе, она была уже в предсмертных судорогах, но все-таки, приподнявшись, сказала: «У него в груди моя шпага, он недолго проживет».
Милон и Ванда пустились по следам крови.
— Нет, Бог не допустит, чтобы Рокамболь умер.
— Я жива и слышу все, что говорится вокруг меня. Когда доктор ушел, она спросила Петра:
— Мы одни?
— Одни.
— Так достань мне стрихнина и ланцет.
Час спустя вошел Петр и принес склянку стрихнина и ланцет.
— Засучи рукав моего платья, обмакни ланцет в склянку и кольни одну из жил.
То самое явление, которое произошло при воскресении Антуанетты, произошло и с Василисой.
Василиса вышла из этого долгого оцепенения с новым мужеством и с намерением погубить Рокамболя.
Экипаж д'Асмолля по образцу русских саней был окончен в три недели под руководством Петра, который сделался главным мастером Леонорье.
Петр купил для виконта д'Асмолля тройку выезженных русских лошадей, которые и были предназначены для этого экипажа, запряг их и сел на козлы, ребенку захотелось сесть подле него. Мосье д'Асмолль сел в экипаж.
Петр свистнул, лошади понеслись, как молния.
У леса открытая коляска поджидала их, в ней сидела мадам д'Асмолль.
По знаку д'Асмолля Петр остановился. Мосье д'Асмолль был совершенно спокоен насчет своего сына и оставил его подле Петра, а сам пересел в коляску к своей жене.
Тройка понеслась вновь, коляска последовала за ней.
— Слушай, Фабьен, — проговорила виконтесса, — я долго плакала, страдала, и никто не знал горя моего. Я знаю все.
Виконт побледнел.
— Человек, который пишет мне из Китая, где он находится уже десять лет со своей женой, человек, которого я считала своим братом, не он, это не тот, которого я любила, не тот, что называл меня сестрой, не тот, которого мать моя благодарила, умирая.
— Боже мой, замолчи…
— Нет, я знаю все, — продолжала Бланш. — Тот, которого я любила, — обманщик, убийца, вор, подлец и все, что хотите. Его зовут Рокамболь.
— Замолчи!..
— Я видела его час тому назад, он плакал и смотрел на меня.
— Бланш. Бланш, замолчи!
Но мадам д'Асмолль не успела ответить, она испустила ужасный крик. Экипаж бешено мчался, уносимый испуганными лошадьми. Как ни старался Петр остановить их, но не мог.
Что же сделалось с тройкой?
Она промчалась на какую-то пустую улицу, и там экипаж, ударившись о груду мусора, опрокинулся, ребенок упал с козел, разбив себе голову.
Это только и нужно было Петру.
В это время у тройки собралось много народу, и какая-то дама проехала в великолепной коляске, но, увидав опрокинутый экипаж, велела кучеру остановиться.
Между тем как Петр подымал лошадей, дама эта взяла ребенка и, посадив его в свою коляску, громко сказала:
— Я возвращу этого ребенка его матери.
Итак, Василиса достигла своей цели, сын мосье д'Асмолля был в ее власти.
Все были убеждены, что графиня Василиса выехала из Парижа.
Но, как мы видим, Василиса уехала недалеко.
— Рокамболь, ты у Меня в руках.
Она занимала квартиру в небольшом домике на улице Латур-Мобур, где и поместила свою добычу. Наконец ребенок пришел в себя.
— Где я? — спросил он.
— Здесь, у подруги твоей мамы, и, как головка у тебя заживет, ты поедешь домой.
— Но когда же я выздоровею?
— Завтра.
И ребенок, измученный усталостью и болью, заснул.
Настала ночь. Вошел Петр.
— Сударыня, все устроилось так, как я предполагал. Мосье д'Асмолль нашел меня, и народ успокоил его и жену, что ребенка взяла какая-то богатая дама, и д'Асмолль поехал домой в надежде найти там сына, я же отдал экипаж Леонорье — и скрылся.
Несколько минут спустя Василиса вошла в гардеробную и вышла — одетая мужчиною.
— Сходи, найми мне фиакр. Петр стоял удивленный.
— Я иду брать уроки фехтования. Я хочу, чтобы Рокамболь умер честно, на дуэли, но от руки женщины.
Петр вышел исполнить приказание…
Вернемся к доктору Винценту, к человеку, которого мы уже давно не видали в этом романе. Он проводил свою жизнь все также в труде и раскаянии. Вдруг в одно утро явился к нему Аватар.
— Доктор, я вас пришел пригласить к одному умирающему, то есть… к нему…
И они поехали в замок де Морлюкса.
— Но какая же у него болезнь?
— Вы научно можете определить, как вам угодно, но я назову ее бешеной страстью любви.
Рокамболь повел доктора в комнату, откуда можно было все слышать и видеть. Де Морлюкс говорил:
— Клоринда… Мадлена… кто бы ты ни была, я люблю тебя… я отдам тебе все, что у меня осталось… золото-деньги… только выйди за меня замуж… О, демон, разыгравший так хорошо роль ангела, что хочешь, чтобы я сделал?.. Кого убить, отравить… все… все, только возвратись ко мне, милая Клоринда!
И старик ломал себе в отчаянии руки, в это время на пороге показалась Клоринда.
— А, это ты, это ты!.. Я знал, что ты воротишься. — И он бросился к ней на шею.
Она оттолкнула его, громко захохотав: «Бедный старикашка!»
И затем быстро удалилась.
Мосье де Морлюкс, поднявшись, снова закачался и рухнул на пол, испустив последний крик.
Мосье де Морлюкс умер от бешенства… умер без покаяния!..
— Боже! — прошептал доктор. — Правосудие Твое неумолимо.
— Не для всех, — сказал Рокамболь.
— Но мне Он не простит.
— Ошибаетесь. — И Рокамболь показал ему записку, на которой было:
«От имени нашей матери, которая на небе, мы прощаем вас!
Антуанетта и Мадлена».
Доктор упал на колени.
— Идите, — сказал Рокамболь, — сироты молились за вас.
Было восемь часов, Рокамболь был у себя один, на столе его горела лампа, он писал письмо, оно было следующее:
«Графине Артовой.Кончив письмо, он вынул из бокового кармана кинжал и только хотел нанести себе удар, как в это время в комнату влетела Ванда и вырвала из рук Рокамболя оружие.
Я свое сделал. Сироты счастливы, богатство им возвращено, де Морлюкс умер.
Рокамболю более нечего делать на этом свете.
Провидению не угодно было, чтобы у Рокамболя был хоть один час мира и покоя после того, как он совершил свое дело.
Оно вложило ему в сердце ужасную и роковую страсть, любовь демона к ангелу.
Часто по ночам мне снился сэр Вильямс, он будто сидел на моей кровати и говорил мне: «Ты любишь Мадлену, нет ничего проще. Она богата… ты еще молод… красив… она полюбит тебя. Тебе мешает Иван? Ба! Удар кинжала устраняет всякое препятствие!» Я вскрикивал и просыпался, но, к счастью, я был один.
Пока дело, которое я взял на себя, не было кончено, я боролся, страдал и противился.
Но теперь, когда никто во мне не нуждается, даже и галеры, благодаря вам, дайте мне заснуть вечным сном. Быть может, это последнее успокоение и должно быть мне наградой.
Графиня, когда вы получите это письмо, от Рокамболя останется холодный труп.
Я поражу себя в сердце кинжалом.
Милон и Ванда будут ожидать меня в Лионе.
Бог простит мне эту последнюю ложь; Милон и Ноэль обеспечены; я поручаю вам Ванду и одного несчастного, посланного на галеры, мы называли его Зеленый Колпак.
Вы настолько могущественны, что в состоянии выпросить для него облегчения.
Прощайте, графиня. Молитесь за меня.
Рокамболь».
— Уйдите… прочь… я должен убить себя… Кому я нужен теперь?
— Мне, — прошептал женский голос на пороге. Рокамболь побледнел и упал на колени. Вошедшая была виконтесса Бланш д'Асмолль.
— Я знаю все, — проговорила она. — Что вы мне не брат… но я знаю, что вы любили меня так, как будто я была вашей сестрой, и я пришла вам сказать, что вы не имеете права убивать себя… У меня украли ребенка.
Лев пробудился.
Уже три дня Рокамболь, Милон, Ванда и Ноэль рыскали по Парижу.
В один прекрасный вечер Рокамболь увидел Петра.
— Наконец-то ты у меня в руках, бездельник! — проговорил Рокамболь, схватив его.
— Пощадите, я вам скажу, где дитя…
— Не кричи, ибо я убью тебя.
— Мне незачем кричать, если вы мне заплатите больше, чем графиня, я буду служить вам.
— Жив ли ребенок?
— Жив, но до завтра ручаться нельзя.
— Если я тебе дам сто тысяч франков, ты покажешь мне, где ребенок?
— Покажу.
— Идем, но сперва зайдем к графине Артовой, где ты получишь просимое…
Отдав ему деньги, Рокамболь спросил, где же ребенок.
— Вы видите свет за деревьями — это кабинет Василисы. Она там с ребенком, она ждет меня. Но берегитесь… нужно войти без шума… и одному. — И, дав Рокамболю ключ, он сказал ему:
— Ступайте, а я ухожу.
— О, нет, подожди, я хочу увериться. Я поручаю вам этого человека, — обратился он к Ванде и Милону, которые были при нем. — И Рокамболь проник в дом своего врага.
Василиса была одна в мужском костюме, вся вышеописанная сцена с Петром была нарочно подстроена Василисой, она ждала прихода Рокамболя и потому спряталась за драпри.
Рокамболь проник в этот дом с кинжалом в руке.
Войдя в комнату, он не увидел Василисы, а потому, схватив ребенка, пустился бежать.
Но на пороге его остановила Василиса: «Ни шагу более — или я убью ребенка»…
Рокамболь положил ребенка.
Василиса, бросив одну шпагу Рокамболю, сказала: «Защищайся, я хочу, чтобы ты умер честно, на дуэли, но от руки женщины».
Стычка продолжалась недолго, у Василисы было прорезано горло, а у Рокамболя насквозь пробита грудь, но Василиса упала, а Рокамболь держался на ногах и, схватив ребенка, лежавшего в обмороке, убежал с ним, оставив после себя следы крови.
Милон, узнав от Петра, что это все подстроено, побежал к Василисе, она была уже в предсмертных судорогах, но все-таки, приподнявшись, сказала: «У него в груди моя шпага, он недолго проживет».
Милон и Ванда пустились по следам крови.
— Нет, Бог не допустит, чтобы Рокамболь умер.