Она все еще находилась в летаргии, наконец на третий день с ней сделалось странное явление, губы ее раскрылись и она проговорила:
   — Я жива и слышу все, что говорится вокруг меня. Когда доктор ушел, она спросила Петра:
   — Мы одни?
   — Одни.
   — Так достань мне стрихнина и ланцет.
   Час спустя вошел Петр и принес склянку стрихнина и ланцет.
   — Засучи рукав моего платья, обмакни ланцет в склянку и кольни одну из жил.
   То самое явление, которое произошло при воскресении Антуанетты, произошло и с Василисой.
   Василиса вышла из этого долгого оцепенения с новым мужеством и с намерением погубить Рокамболя.
   Экипаж д'Асмолля по образцу русских саней был окончен в три недели под руководством Петра, который сделался главным мастером Леонорье.
   Петр купил для виконта д'Асмолля тройку выезженных русских лошадей, которые и были предназначены для этого экипажа, запряг их и сел на козлы, ребенку захотелось сесть подле него. Мосье д'Асмолль сел в экипаж.
   Петр свистнул, лошади понеслись, как молния.
   У леса открытая коляска поджидала их, в ней сидела мадам д'Асмолль.
   По знаку д'Асмолля Петр остановился. Мосье д'Асмолль был совершенно спокоен насчет своего сына и оставил его подле Петра, а сам пересел в коляску к своей жене.
   Тройка понеслась вновь, коляска последовала за ней.
   — Слушай, Фабьен, — проговорила виконтесса, — я долго плакала, страдала, и никто не знал горя моего. Я знаю все.
   Виконт побледнел.
   — Человек, который пишет мне из Китая, где он находится уже десять лет со своей женой, человек, которого я считала своим братом, не он, это не тот, которого я любила, не тот, что называл меня сестрой, не тот, которого мать моя благодарила, умирая.
   — Боже мой, замолчи…
   — Нет, я знаю все, — продолжала Бланш. — Тот, которого я любила, — обманщик, убийца, вор, подлец и все, что хотите. Его зовут Рокамболь.
   — Замолчи!..
   — Я видела его час тому назад, он плакал и смотрел на меня.
   — Бланш. Бланш, замолчи!
   Но мадам д'Асмолль не успела ответить, она испустила ужасный крик. Экипаж бешено мчался, уносимый испуганными лошадьми. Как ни старался Петр остановить их, но не мог.
   Что же сделалось с тройкой?
   Она промчалась на какую-то пустую улицу, и там экипаж, ударившись о груду мусора, опрокинулся, ребенок упал с козел, разбив себе голову.
   Это только и нужно было Петру.
   В это время у тройки собралось много народу, и какая-то дама проехала в великолепной коляске, но, увидав опрокинутый экипаж, велела кучеру остановиться.
   Между тем как Петр подымал лошадей, дама эта взяла ребенка и, посадив его в свою коляску, громко сказала:
   — Я возвращу этого ребенка его матери.
   Итак, Василиса достигла своей цели, сын мосье д'Асмолля был в ее власти.
   Все были убеждены, что графиня Василиса выехала из Парижа.
   Но, как мы видим, Василиса уехала недалеко.
   — Рокамболь, ты у Меня в руках.
   Она занимала квартиру в небольшом домике на улице Латур-Мобур, где и поместила свою добычу. Наконец ребенок пришел в себя.
   — Где я? — спросил он.
   — Здесь, у подруги твоей мамы, и, как головка у тебя заживет, ты поедешь домой.
   — Но когда же я выздоровею?
   — Завтра.
   И ребенок, измученный усталостью и болью, заснул.
   Настала ночь. Вошел Петр.
   — Сударыня, все устроилось так, как я предполагал. Мосье д'Асмолль нашел меня, и народ успокоил его и жену, что ребенка взяла какая-то богатая дама, и д'Асмолль поехал домой в надежде найти там сына, я же отдал экипаж Леонорье — и скрылся.
   Несколько минут спустя Василиса вошла в гардеробную и вышла — одетая мужчиною.
   — Сходи, найми мне фиакр. Петр стоял удивленный.
   — Я иду брать уроки фехтования. Я хочу, чтобы Рокамболь умер честно, на дуэли, но от руки женщины.
   Петр вышел исполнить приказание…
   Вернемся к доктору Винценту, к человеку, которого мы уже давно не видали в этом романе. Он проводил свою жизнь все также в труде и раскаянии. Вдруг в одно утро явился к нему Аватар.
   — Доктор, я вас пришел пригласить к одному умирающему, то есть… к нему…
   И они поехали в замок де Морлюкса.
   — Но какая же у него болезнь?
   — Вы научно можете определить, как вам угодно, но я назову ее бешеной страстью любви.
   Рокамболь повел доктора в комнату, откуда можно было все слышать и видеть. Де Морлюкс говорил:
   — Клоринда… Мадлена… кто бы ты ни была, я люблю тебя… я отдам тебе все, что у меня осталось… золото-деньги… только выйди за меня замуж… О, демон, разыгравший так хорошо роль ангела, что хочешь, чтобы я сделал?.. Кого убить, отравить… все… все, только возвратись ко мне, милая Клоринда!
   И старик ломал себе в отчаянии руки, в это время на пороге показалась Клоринда.
   — А, это ты, это ты!.. Я знал, что ты воротишься. — И он бросился к ней на шею.
   Она оттолкнула его, громко захохотав: «Бедный старикашка!»
   И затем быстро удалилась.
   Мосье де Морлюкс, поднявшись, снова закачался и рухнул на пол, испустив последний крик.
   Мосье де Морлюкс умер от бешенства… умер без покаяния!..
   — Боже! — прошептал доктор. — Правосудие Твое неумолимо.
   — Не для всех, — сказал Рокамболь.
   — Но мне Он не простит.
   — Ошибаетесь. — И Рокамболь показал ему записку, на которой было:
   «От имени нашей матери, которая на небе, мы прощаем вас!
   Антуанетта и Мадлена».
   Доктор упал на колени.
   — Идите, — сказал Рокамболь, — сироты молились за вас.
   Было восемь часов, Рокамболь был у себя один, на столе его горела лампа, он писал письмо, оно было следующее:

   «Графине Артовой.
   Я свое сделал. Сироты счастливы, богатство им возвращено, де Морлюкс умер.
   Рокамболю более нечего делать на этом свете.
   Провидению не угодно было, чтобы у Рокамболя был хоть один час мира и покоя после того, как он совершил свое дело.
   Оно вложило ему в сердце ужасную и роковую страсть, любовь демона к ангелу.
   Часто по ночам мне снился сэр Вильямс, он будто сидел на моей кровати и говорил мне: «Ты любишь Мадлену, нет ничего проще. Она богата… ты еще молод… красив… она полюбит тебя. Тебе мешает Иван? Ба! Удар кинжала устраняет всякое препятствие!» Я вскрикивал и просыпался, но, к счастью, я был один.
   Пока дело, которое я взял на себя, не было кончено, я боролся, страдал и противился.
   Но теперь, когда никто во мне не нуждается, даже и галеры, благодаря вам, дайте мне заснуть вечным сном. Быть может, это последнее успокоение и должно быть мне наградой.
   Графиня, когда вы получите это письмо, от Рокамболя останется холодный труп.
   Я поражу себя в сердце кинжалом.
   Милон и Ванда будут ожидать меня в Лионе.
   Бог простит мне эту последнюю ложь; Милон и Ноэль обеспечены; я поручаю вам Ванду и одного несчастного, посланного на галеры, мы называли его Зеленый Колпак.
   Вы настолько могущественны, что в состоянии выпросить для него облегчения.
   Прощайте, графиня. Молитесь за меня.

Рокамболь».

   Кончив письмо, он вынул из бокового кармана кинжал и только хотел нанести себе удар, как в это время в комнату влетела Ванда и вырвала из рук Рокамболя оружие.
   — Уйдите… прочь… я должен убить себя… Кому я нужен теперь?
   — Мне, — прошептал женский голос на пороге. Рокамболь побледнел и упал на колени. Вошедшая была виконтесса Бланш д'Асмолль.
   — Я знаю все, — проговорила она. — Что вы мне не брат… но я знаю, что вы любили меня так, как будто я была вашей сестрой, и я пришла вам сказать, что вы не имеете права убивать себя… У меня украли ребенка.
   Лев пробудился.
   Уже три дня Рокамболь, Милон, Ванда и Ноэль рыскали по Парижу.
   В один прекрасный вечер Рокамболь увидел Петра.
   — Наконец-то ты у меня в руках, бездельник! — проговорил Рокамболь, схватив его.
   — Пощадите, я вам скажу, где дитя…
   — Не кричи, ибо я убью тебя.
   — Мне незачем кричать, если вы мне заплатите больше, чем графиня, я буду служить вам.
   — Жив ли ребенок?
   — Жив, но до завтра ручаться нельзя.
   — Если я тебе дам сто тысяч франков, ты покажешь мне, где ребенок?
   — Покажу.
   — Идем, но сперва зайдем к графине Артовой, где ты получишь просимое…
   Отдав ему деньги, Рокамболь спросил, где же ребенок.
   — Вы видите свет за деревьями — это кабинет Василисы. Она там с ребенком, она ждет меня. Но берегитесь… нужно войти без шума… и одному. — И, дав Рокамболю ключ, он сказал ему:
   — Ступайте, а я ухожу.
   — О, нет, подожди, я хочу увериться. Я поручаю вам этого человека, — обратился он к Ванде и Милону, которые были при нем. — И Рокамболь проник в дом своего врага.
   Василиса была одна в мужском костюме, вся вышеописанная сцена с Петром была нарочно подстроена Василисой, она ждала прихода Рокамболя и потому спряталась за драпри.
   Рокамболь проник в этот дом с кинжалом в руке.
   Войдя в комнату, он не увидел Василисы, а потому, схватив ребенка, пустился бежать.
   Но на пороге его остановила Василиса: «Ни шагу более — или я убью ребенка»…
   Рокамболь положил ребенка.
   Василиса, бросив одну шпагу Рокамболю, сказала: «Защищайся, я хочу, чтобы ты умер честно, на дуэли, но от руки женщины».
   Стычка продолжалась недолго, у Василисы было прорезано горло, а у Рокамболя насквозь пробита грудь, но Василиса упала, а Рокамболь держался на ногах и, схватив ребенка, лежавшего в обмороке, убежал с ним, оставив после себя следы крови.
   Милон, узнав от Петра, что это все подстроено, побежал к Василисе, она была уже в предсмертных судорогах, но все-таки, приподнявшись, сказала: «У него в груди моя шпага, он недолго проживет».
   Милон и Ванда пустились по следам крови.
   — Нет, Бог не допустит, чтобы Рокамболь умер.