Русаков Эдуард
Отражение Зотова
Эдуард Русаков
ОТРАЖЕНИЕ ЗОТОВА
Жирный боров подловил меня в суровую минуту: после контрольного рецензирования рукопись мне вернули, из плана выкинули и остался я на бобах. Никаких ближайших перспектив, в кармане пусто, дети кушать просят, жена хмурится. Ну, жену с детьми я отправил на месяц в деревню, к теще кормится парным молочком. А сам скучаю, томлюсь. И тут является мой сосед, удачливый романист Зотов, и говорит, басисто похохатывая:
Хочешь, сынок, заработать?
Очень даже хочу.
И он предложил мне перепечатать его новый роман "Сухое русло". Шестьсот с лишним страниц. Рубль за страницу. Всего, значит, больше шестисот рублей. Нормально. За две недели отстукаю - и на полтора месяца жизни хватит" (Надеюсь, вы не забыли доперестроечные цены).
Мне обычно жена печатает, - объяснил Зотов. - А тут жена - в больнице. Машинистку искать - время тратить. А ты - рядом, к тебе можно и в тапочках.
Да, я сосед. На одной площадке живем. Ко мне можно и в тапочках.
К тому же, сынок, ты резину тянуть не будешь, - добавил Зотов. - Тебе ведь деньги нужны?
Так точно, - говорю. - Не извольте сомневаться, ваше благородие. Все будет исполнено в лучшем виде. Если можно - авансик бы" А?
Зотов подмигнул, жирная рожа его расплылась в кабаньей улыбке, и он протянул мне красивую свеженькую сторублевку.
Первые два-три дня я печатал, не обращая внимания на текст, заботился лишь об одном: как бы поаккуратнее да побыстрее. Но постепенно я обнаружил-таки, что идея и даже сюжет романа украдены Зотовым у меня, из моей рукописи, отвергнутой издательством. Только в его романе все было в перевернутом, негативном варианте: положительные персонажи превратились в гнилых ничтожных интеллигентов, а дубовый придурковатый герой стал чуть ли не идеальным образцом для подражания. Вместо плюсов - минусы, вместо минусов - плюсы, и в результате получилась вполне актуальная книга, за которую мигом ухватится любое издательство. Ах, Зотов" Как же так? Значит, он умудрился прочесть мою рукопись? А может, это он ее и рецензировал? Кто же, кроме него? Да и сам я неоднократно ему рассказывал о своих замыслах. Язык мой - враг мой. Вот и получил. Моя книга вычеркнута из плана редподготовки, а зотовская уже включена. Плюсы на минусы поменял - и все дела.
Работай, негр. Печатай без ошибок. Рупь за страничку" А за идею?
А за идею? - спросил я, зайдя в тапочках к соседу-работодателю. - Вам не кажется, ваше сиятельство, что за идею тоже надо платить?
Он все сразу понял, ничуть не смутился, сочно захохотал и стал тискать меня в медвежьих объятьях.
За идею, сынок, я поведу тебя в кабак, - объявил Зотов и в тот же вечер повел.
Мы сидели в отдельном кабинете, пили "посольскую", ели паюсную и кетовую, курили "Мальборо" и беседовали наедине. Диалог вне морали. Ну, какая мораль у прожорливого хищника? Бог в вами, товарищи. С нами - черт. С нами сам сатана.
Ну и как, вкусно было, сынок? - улыбнулся проклятый пузан, когда мы вышли из ресторана.
Вкусно-то вкусно, - сказал я, покачиваясь от "посольской", - однако, ваше превосходительство, не мешало надбавить еще.
За что? - удивился он ласково.
За убытки, - вздохнул я, стараясь не смотреть на него, так как рожа его во мне вызывала рвотную реакцию. - Компенсацию за убытки. Ведь моя-то рукопись теперь навсегда похерена.
С твоей рукописью, сынок, и без меня все было ясно, - возразил Зотов. - Никто не стал бы печатать твою рукопись. Разве можно изображать руководящего товарища черной краской? И, с другой стороны, разве можно оправдывать нигилизм гнилого интеллигента? Нет, сынок, ничего я тебе не должен. Скажи спасибо дяде за вкусный ужин - и утрись.
Спасибо, - сказал я.
На здоровье, сынок.
Кстати, можете забрать свой роман.
Уже? - удивился он.
Да, я закончил.
Молодец. Зайду сегодня же. Прямо сейчас.
И денежки не забудьте!
Деньги при мне.
А ведь я его обманул - роман был перепечатан не до конца, страниц пятьдесят мне еще осталось. Зачем я его обманул? Минутку терпения.
Вот мы заходим в подъезд, поднимаемся по лестнице, никто не встречается по пути, и на площадке пусто. Мы заходим ко мне.
Я пропускаю гостя вперед. И, когда он идет по коридору, я сзади ударяю его по затылку тяжелым молотком (молоток, извините, еще с утра лежал у меня в кармане плаща). Зотов вскрикивает, поворачивается, смотрит на меня изумленно, красное кабанье лицо его бледнеет, а толстые руки протягиваются ко мне. Я отшатываюсь и тут же резким ударом бью Зотова по лбу все тем же молотком. Так, вероятно, в деревнях забивают мелкую скотину. Телят, вероятно. Баранчиков. Впрочем, навряд ли. Баранов режут. Но Зотова резать нельзя - это сколько же будет мороки с кровью! А тут лежит еще теплая душа " и не капли крови.
Я быстро раздел его догола, затащил тяжелый коченеющий труп в ванну, и залил смесью соляной и серной кислоты. Все было приготовлено заранее. Потом вынес шмотки убитого во двор и бросил их в костер из сухого мусора. У нас во дворе постоянно жгут костры. Глядя на пылающее тряпье, я закурил. А потом я вернулся домой.
Когда труп совершенно растворился в адской кислотной смеси, я железными щипцами вынул из ванны железную пробку - и жидкий Зотов вытек в городскую систему канализации. Прощай, мерзавец.
Что оставалось еще? Хорошенько промыть ванну, проверить квартиру, оглядеть коридор - нет ли каких следов, и все, дело сделано. Чистота и порядок.
Пока родственники спохватятся, пройдут сутки, а то и больше. Жена - в больнице. Короче - все. Точка.
Теперь надо закончить быстро перепечатку романа, и завтра же сдать в издательство. Под своим, разумеется, именем.
Уже новый роман? - удивится главный редактор. - так быстро?
Это новый вариант старого моего романа, - скажу я. - Кардинально переработанный вариант. Радикально пересмотрена идея. А сюжет прежний. Но авторское отношение к героям совсем иное.
Давно бы так, - скажет главный редактор. - А то все куда-то вас тянуло не туда. Не в ту степь.
И так далее.
Между прочим, совой первый вариант я решил не выбрасывать, не уничтожать - вдруг времена изменятся? Вдруг появится спрос на чернуху? Вот тут-то я свой старый романчик из стола и достану! Между прочим, так ведь потом и вышло.
А в тот вечер я, помню, долго еще сидел за машинкой, заканчивая перепечатку.
На последних страницах романа "Сухое русло" меня поджидал сюжетный сюрприз: интеллигент-очернитель, мерзейший тип, совершает попытку убить положительного героя, активного борца и строителя новой жизни - он бьет его молотком по голове, а потом пытается растворить его труп в царской водке. Совсем, как я только что сделал" А сделал ли я это? Стоп! Что там дальше? А дальше в романе все заканчивается благополучно: убийство оказывается лишь кошмарным сном, который приснился гнилому интеллигенту в ночь на кануне открытого партийного собрания, на котором общественность металлургического гиганта должна разоблачить вражью сущность мерзейшего и отвратнейшего субъекта, а герой, разумеется, жив! И не просто жив - он бессмертен!
Вот так-то. Хорош романчик. Ничего себе залепуха. За такой можно и премию отхватить.
Совпадения, конечно, необъяснимые" непостижимые" Мистические, можно сказать, совпадения. Но не будем на них останавливаться. Не будем заострять внимание на мелочах.
Завтра - новая жизнь начнется.
Зотов умер - да здравствую я, новый Зотов.
Не забыть бы рукопись сжечь. Чтобы ни буквочки не осталось рукописной.
Я беру толстенькую папку, набитую зотовским романом, и тащу на кухню. Там я аккуратненько, не спеша, по листочку, сжигаю на большом железном подносе гору бумаги - и черный рассыпчатый пепел пышными порциями спускаю в унитаз.
Вот и все.
Ни Зотова, ни рукописи. Остался я, остался мой роман, перепечатанный мной на машинке в трех экземплярах.
Я отправился в ванную комнату, чтобы умыться перед сном. Кислотный запах еще не выветрился. Я побрызгал дезодорантом. Ничего, запах к утру пройдет" Я глянул на себя в зеркало - и похолодел: в упор на меня смотрела жирная морда Зотова.
Что за чертовщина?!
Я посмотрел на спои толстые волосатые пальцы, быстро ощупал свой отвисший живот, прикоснулся к бугристому кабаньему рылу: "Зотов!.. Зотов!.. А куда же делся я?.."
Не пугайся, сынок, - произнес я сочным басом, - ты, главное, ничего не бойся. Все будет очень даже хорошо.
ОТРАЖЕНИЕ ЗОТОВА
Жирный боров подловил меня в суровую минуту: после контрольного рецензирования рукопись мне вернули, из плана выкинули и остался я на бобах. Никаких ближайших перспектив, в кармане пусто, дети кушать просят, жена хмурится. Ну, жену с детьми я отправил на месяц в деревню, к теще кормится парным молочком. А сам скучаю, томлюсь. И тут является мой сосед, удачливый романист Зотов, и говорит, басисто похохатывая:
Хочешь, сынок, заработать?
Очень даже хочу.
И он предложил мне перепечатать его новый роман "Сухое русло". Шестьсот с лишним страниц. Рубль за страницу. Всего, значит, больше шестисот рублей. Нормально. За две недели отстукаю - и на полтора месяца жизни хватит" (Надеюсь, вы не забыли доперестроечные цены).
Мне обычно жена печатает, - объяснил Зотов. - А тут жена - в больнице. Машинистку искать - время тратить. А ты - рядом, к тебе можно и в тапочках.
Да, я сосед. На одной площадке живем. Ко мне можно и в тапочках.
К тому же, сынок, ты резину тянуть не будешь, - добавил Зотов. - Тебе ведь деньги нужны?
Так точно, - говорю. - Не извольте сомневаться, ваше благородие. Все будет исполнено в лучшем виде. Если можно - авансик бы" А?
Зотов подмигнул, жирная рожа его расплылась в кабаньей улыбке, и он протянул мне красивую свеженькую сторублевку.
Первые два-три дня я печатал, не обращая внимания на текст, заботился лишь об одном: как бы поаккуратнее да побыстрее. Но постепенно я обнаружил-таки, что идея и даже сюжет романа украдены Зотовым у меня, из моей рукописи, отвергнутой издательством. Только в его романе все было в перевернутом, негативном варианте: положительные персонажи превратились в гнилых ничтожных интеллигентов, а дубовый придурковатый герой стал чуть ли не идеальным образцом для подражания. Вместо плюсов - минусы, вместо минусов - плюсы, и в результате получилась вполне актуальная книга, за которую мигом ухватится любое издательство. Ах, Зотов" Как же так? Значит, он умудрился прочесть мою рукопись? А может, это он ее и рецензировал? Кто же, кроме него? Да и сам я неоднократно ему рассказывал о своих замыслах. Язык мой - враг мой. Вот и получил. Моя книга вычеркнута из плана редподготовки, а зотовская уже включена. Плюсы на минусы поменял - и все дела.
Работай, негр. Печатай без ошибок. Рупь за страничку" А за идею?
А за идею? - спросил я, зайдя в тапочках к соседу-работодателю. - Вам не кажется, ваше сиятельство, что за идею тоже надо платить?
Он все сразу понял, ничуть не смутился, сочно захохотал и стал тискать меня в медвежьих объятьях.
За идею, сынок, я поведу тебя в кабак, - объявил Зотов и в тот же вечер повел.
Мы сидели в отдельном кабинете, пили "посольскую", ели паюсную и кетовую, курили "Мальборо" и беседовали наедине. Диалог вне морали. Ну, какая мораль у прожорливого хищника? Бог в вами, товарищи. С нами - черт. С нами сам сатана.
Ну и как, вкусно было, сынок? - улыбнулся проклятый пузан, когда мы вышли из ресторана.
Вкусно-то вкусно, - сказал я, покачиваясь от "посольской", - однако, ваше превосходительство, не мешало надбавить еще.
За что? - удивился он ласково.
За убытки, - вздохнул я, стараясь не смотреть на него, так как рожа его во мне вызывала рвотную реакцию. - Компенсацию за убытки. Ведь моя-то рукопись теперь навсегда похерена.
С твоей рукописью, сынок, и без меня все было ясно, - возразил Зотов. - Никто не стал бы печатать твою рукопись. Разве можно изображать руководящего товарища черной краской? И, с другой стороны, разве можно оправдывать нигилизм гнилого интеллигента? Нет, сынок, ничего я тебе не должен. Скажи спасибо дяде за вкусный ужин - и утрись.
Спасибо, - сказал я.
На здоровье, сынок.
Кстати, можете забрать свой роман.
Уже? - удивился он.
Да, я закончил.
Молодец. Зайду сегодня же. Прямо сейчас.
И денежки не забудьте!
Деньги при мне.
А ведь я его обманул - роман был перепечатан не до конца, страниц пятьдесят мне еще осталось. Зачем я его обманул? Минутку терпения.
Вот мы заходим в подъезд, поднимаемся по лестнице, никто не встречается по пути, и на площадке пусто. Мы заходим ко мне.
Я пропускаю гостя вперед. И, когда он идет по коридору, я сзади ударяю его по затылку тяжелым молотком (молоток, извините, еще с утра лежал у меня в кармане плаща). Зотов вскрикивает, поворачивается, смотрит на меня изумленно, красное кабанье лицо его бледнеет, а толстые руки протягиваются ко мне. Я отшатываюсь и тут же резким ударом бью Зотова по лбу все тем же молотком. Так, вероятно, в деревнях забивают мелкую скотину. Телят, вероятно. Баранчиков. Впрочем, навряд ли. Баранов режут. Но Зотова резать нельзя - это сколько же будет мороки с кровью! А тут лежит еще теплая душа " и не капли крови.
Я быстро раздел его догола, затащил тяжелый коченеющий труп в ванну, и залил смесью соляной и серной кислоты. Все было приготовлено заранее. Потом вынес шмотки убитого во двор и бросил их в костер из сухого мусора. У нас во дворе постоянно жгут костры. Глядя на пылающее тряпье, я закурил. А потом я вернулся домой.
Когда труп совершенно растворился в адской кислотной смеси, я железными щипцами вынул из ванны железную пробку - и жидкий Зотов вытек в городскую систему канализации. Прощай, мерзавец.
Что оставалось еще? Хорошенько промыть ванну, проверить квартиру, оглядеть коридор - нет ли каких следов, и все, дело сделано. Чистота и порядок.
Пока родственники спохватятся, пройдут сутки, а то и больше. Жена - в больнице. Короче - все. Точка.
Теперь надо закончить быстро перепечатку романа, и завтра же сдать в издательство. Под своим, разумеется, именем.
Уже новый роман? - удивится главный редактор. - так быстро?
Это новый вариант старого моего романа, - скажу я. - Кардинально переработанный вариант. Радикально пересмотрена идея. А сюжет прежний. Но авторское отношение к героям совсем иное.
Давно бы так, - скажет главный редактор. - А то все куда-то вас тянуло не туда. Не в ту степь.
И так далее.
Между прочим, совой первый вариант я решил не выбрасывать, не уничтожать - вдруг времена изменятся? Вдруг появится спрос на чернуху? Вот тут-то я свой старый романчик из стола и достану! Между прочим, так ведь потом и вышло.
А в тот вечер я, помню, долго еще сидел за машинкой, заканчивая перепечатку.
На последних страницах романа "Сухое русло" меня поджидал сюжетный сюрприз: интеллигент-очернитель, мерзейший тип, совершает попытку убить положительного героя, активного борца и строителя новой жизни - он бьет его молотком по голове, а потом пытается растворить его труп в царской водке. Совсем, как я только что сделал" А сделал ли я это? Стоп! Что там дальше? А дальше в романе все заканчивается благополучно: убийство оказывается лишь кошмарным сном, который приснился гнилому интеллигенту в ночь на кануне открытого партийного собрания, на котором общественность металлургического гиганта должна разоблачить вражью сущность мерзейшего и отвратнейшего субъекта, а герой, разумеется, жив! И не просто жив - он бессмертен!
Вот так-то. Хорош романчик. Ничего себе залепуха. За такой можно и премию отхватить.
Совпадения, конечно, необъяснимые" непостижимые" Мистические, можно сказать, совпадения. Но не будем на них останавливаться. Не будем заострять внимание на мелочах.
Завтра - новая жизнь начнется.
Зотов умер - да здравствую я, новый Зотов.
Не забыть бы рукопись сжечь. Чтобы ни буквочки не осталось рукописной.
Я беру толстенькую папку, набитую зотовским романом, и тащу на кухню. Там я аккуратненько, не спеша, по листочку, сжигаю на большом железном подносе гору бумаги - и черный рассыпчатый пепел пышными порциями спускаю в унитаз.
Вот и все.
Ни Зотова, ни рукописи. Остался я, остался мой роман, перепечатанный мной на машинке в трех экземплярах.
Я отправился в ванную комнату, чтобы умыться перед сном. Кислотный запах еще не выветрился. Я побрызгал дезодорантом. Ничего, запах к утру пройдет" Я глянул на себя в зеркало - и похолодел: в упор на меня смотрела жирная морда Зотова.
Что за чертовщина?!
Я посмотрел на спои толстые волосатые пальцы, быстро ощупал свой отвисший живот, прикоснулся к бугристому кабаньему рылу: "Зотов!.. Зотов!.. А куда же делся я?.."
Не пугайся, сынок, - произнес я сочным басом, - ты, главное, ничего не бойся. Все будет очень даже хорошо.