Ефремов Валерий. А этот пусть живет

   - Ага.
   - Звони ему. Узнай на месте ли они, скажи, что скоро подъедешь. И все, больше ничего не говори. - Советник пошел в другую комнату и через пару минут вернулся, уже в джинсах и легком шелковом пиджачке. - Ну?
   - Куцый базарит, пацаны уже выехали, а сам он со своей тачкой забарахлившей завозился, сейчас только двинулся.
   - Тогда вперед, - решительно сказал Окунь. - Оружие у тебя с собой?
   - Конечно. - Бригадир похлопал по карману пиджака.
   - Отлично. Ты на колесах?
   Браток замялся.
   - Ах, ну да. - Хозяин квартиры слегка улыбнулся. - Что ж, придется седлать своего "мерина". Не тот это, конечно, конь для сельских дорог, да что поделаешь.
   Сидя за рулем серебристого "Мерседеса", Окунь молча прокручивал в уме создавшуюся ситуацию.
   Гангут, с уважением относившийся к мыслительным способностям Советника, старался ему не мешать, но, поерзав несколько минут на сиденье, не выдержал и задал все же наболевший вопрос:
   - А зачем мы в Арканово едем?
   - Колоть твоих братков будем, - услышал он спокойный ответ.
   - Ты думаешь, это они Финка вызволили? - растерялся бригадир. Пацаны-то очень надежные...
   - Больше, кроме твоих надежных пацанов, освободить кассира никто не мог. Ведь только они знали, что Финк в твоем гараже? Так?
   - Так, - удрученно кивнул бригадир: о возможном предательстве собственных братков он как-то не подумал.
   - Имеется только один вопрос: вытряхнули они из Финка все балаковские денежки или удовлетворились отступными.
   Гангут тяжко вздохнул: ему совсем не нравилась категорическая уверенность Советника, что его пацаны способны на такую подлость. И он попробовал их защитить:
   - Ты знаешь, Окунь, а гараж-то мой чисто открыт, без взлома. Профессионал работал. А мои-то - всего лишь боевики. Они ключом в замочную скважину собственной квартиры не всегда попадают, - повторил он услышанную как-то шутку Прохора.
   - Значит, наняли кого-то, только и всего, - равнодушно заключил Советник и снова погрузился в раздумья.
   Вконец расстроенный бригадир более его не беспокоил.
   Съехали с Минского шоссе, и почти на подъезде к Арканово их остановил гаишник.
   Советник с места не встал и молча сунул в окошко права и техпаспорт, в котором находилась сторублевая купюра. Вся эта пантомима должна была означать следующее: гаишнику суетиться не стоит - с документами и машиной все в порядке, ему платят просто за то, чтобы он побыстрее от них отвязался.
   Постовой правильно понял Советника, и они продолжили путь.
   - Так ты говоришь, Финк просил о встрече с Прохором, когда ты его бить начал? - довольно неожиданным вопросом нарушил молчание Окунь.
   - Ну да, байду гнал, - нервно покосился бригадир на Советника: ему показалось, что тот опять выдаст какую-нибудь гадость.
   Так оно и произошло.
   - Почему байду? Не скажи. А может быть, он действительно хотел встречи с Прохором, - меланхолично предположил Советник. - Допустим, Финк не сбежал с общаком, а его самого похитили и пытались этот самый общак из него выбить. Ты же сам говорил, что он был вроде как сильно выпивши. Ну вот, его споили, наверняка подсыпав снотворное или наркоту, и оставили одного наподобие того, как ты запер Финка в "ракушке", - и отошли по каким-то своим делам. Тут вы заявились, раэбудили его. Он обрадовался вам как своим спасителям, а ты ему сразу хрясь кастетом по морде.
   У совершенно обалдевшего от такой версии бригадира даже на время возникли затруднения с дыханием.
   - Да разве... кто посмеет... на балаковских... Не может того быть, едва проговорил он несколько слов.
   - Почему же? Общака-то так или иначе нет. Значит, кто-то все же посмел - Финк или похитители Финка.
   - А как же тогда "Центурион" об этом пронюхал?
   - Ну, данный вопрос встает в любом случае. Но если кассира повязали, то стуканул кто-то из похитителей. "Шестерка" какая-нибудь захотела заработать на свой конкретный карман.
   Сам Окунь не слишком-то верил в излагаемую им гипотезу хотя бы потому, что Финк исчез именно тогда, когда с него потребовали предоставить наличность. Советник просто пытался окончательно сломать бригадира, продемонстрировать, сколько тот всего напортачил, и показать Гангуту, что теперь ему надеяться на снисхождение Прохора не приходится, теперь он целиком и полностью во власти Окуня и зависит от его доброй воли.
   Советник своего добился, и сам это чувствовал. Но перед ним стояла и другая проблема: а стоит ли ему вообще ввязываться в столь опасное дело и выгораживать Гангута? Ведь если Прохор узнает, что бригадир упустил Финка, а Окунь его покрывает, то несдобровать и самому Окуню. Вся эта игра стоила свеч, если бы удалось взять кассира с балаковским общаком, а вдруг его уже и в живых нет?
   И он задал очередной вопрос, вновь повергший бригадира в трепет:
   - А ты его случайно не пристукнул, Финка этого несчастного? Вон у тебя кулаки-то какие - каждый с астраханский арбуз. Да ты еще кастет зачем-то использовал.
   - Нет, он дышал, я сам слышал, - жалобно проверещал грозный Гангут, так вжавшись в мягкое сиденье "Мерседеса", что, казалось, утонул в нем с головой.
   - Ну-ну. А пацанов ты, надеюсь, предупредил, чтобы помалкивали? Мол, никому ни гу-гу, что взяли Финка?
   - Все объяснил, как надо. Но ты ведь считаешь, что они в сговоре...
   - Может, не все...
   Советник хотел было уточнить еще кое-что, но тут его внимание привлек встречный черный джип "БМВ", который на большой скорости пролетел мимо них.
   - Хм, что бы это значило? - буркнул он себе под нос.
   - А в чем дело, Советник? - Бригадир сгорал от желания перевести стрелки от себя на любой другой объект.
   - Такая машина - большая редкость в этих местах, да и наша тачка тоже. Одновременно два дорогих автомобиля в таком захолустье...
   - А-а, - понимающе протянул бригадир, не слишком, однако, вникая в суть этого умозаключения.
   И вот они подъехали к тайной хазе балаковской группировки, которая в основном использовалась бригадой Гангута. Хаза эта представляла собой двухэтажный деревянный дом с участком в двадцать пять соток, обнесенным сплошным дощатым забором.
   Большие железные ворота оказались распахнуты, что вызвало у ценящего порядок Гангута приступ раздражения к своим браткам:
   - Не закрывают за собой, суки.
   Они въехали на участок. У дома стояли две машины.
   - Это тачки Ряхи и Пионера, - пояснил бригадир.
   Выйдя из "Мерседеса", Окунь и Гангут последовали к входу в избу, но никто не вышел их встречать, хотя они вели себя достаточно шумно.
   Двери оказались незаперты, и балаковцы вошли в дом.
   В сенях было темно, и Гангут, споткнувшись обо что-то, с матерком грохнулся на пол. Кряхтя, он поднялся и чиркнул зажигалкой.
   В слабом свете ее пламени они все-таки разглядели препятствие, преградившее им путь внутрь дома.
   Это было тело Ряхи. И, похоже, мертвое тело.
   9
   Старший лейтенант Митин
   Выйдя на улицу из своей пятиэтажки, построенной в стиле черемушкинских хрущоб, Костя, не спеша, несмотря на категорическое указание дежурного по РУВД - "немедленно!", двинулся к месту службы. То и дело под ноги попадались желтые, даже совершенно увядшие листья.
   Вот так, подумал Костя, везде трубят о глобальном потеплении, а тут в середине августа, в сущности, золотая осень.
   А возможно, так всегда и было, но он этого не замечал, пока не подкатило к тридцати годам...
   И окутала Костю Митина глубокая печаль, поскольку он именно сейчас, неожиданно глубоко и ощутимо, осознал бренность всего земного и в особенности собственного существования.
   Легкая эйфория от того, что не пришлось ехать в Купцово или еще куда-нибудь и потом выдумывать оправдания перед Раисой за неудачу, уже прошла. И наоборот, вся эта история теперь казалась ему сущей ерундой перед тем, что могло его ожидать на работе.
   С чего такая срочность? Что там еще произошло на его, Кости Митина, голову? Столь категорически его вызывали из дома всего раза три за пять лет службы. И всегда это было связано с чеченцами. Но по телеку, однако, не сообщали, что они опять чего-то там взорвали или кого-нибудь захватили в заложники. Так что же изобрел для него полковник Сбитнев?
   Эх, уйти бы с этой поганой службы! Но куда? Может, еще подучиться и стать каким-нибудь юрисконсультом или адвокатом? Но на учебу уже ни сил, ни денег нет. В общем, кругом труба...
   Дежурный его встретил холодно:
   - Шевелись, Митин! Полковник тебя заждался.
   Набравшись духу, Костя толкнул обитую черным дерматином дверь кабинета начальника РУВД.
   - А-а, старший лейтенант Митин! - с некоей зловещей радостью, как показалось Косте, и с характерым для него безумным блеском в глазах произнес полковник Сбитнев. - Наконец-то вы явились! А то мы без вас прямо как без рук. Без вас остановился весь оперативно-следственный процесс!
   Костя хорошо знал, как к нему относится начальник малининской милиции, и выслушал его пассаж, в силу сложившейся привычки, без особого раздражения.
   - У меня сегодня отгул, - так, на всякий случай, напомнил он.
   - Мне сие ведомо, я сам вам его давал. - И вдруг полковник резко сменил тон с ехидного и жесткого на "общечеловеческий". - Ладно. Проходи, садись, Костя.
   Сбитый с толку таким интонационным перепадом, Митин осторожно примостился на краешке стула рядом со столом своего начальника.
   - Расскажи-ка мне, Костя, как поживает твой дружок Миша Крутилин. Я слышал, он большую должность займет в новом комитете по наркотикам. Или уже занял?
   Митин не выказал никакого интереса к предмету разговора:
   - Ничего не знаю об этом.
   - Значит, связь со старым приятелем не поддерживаешь? Напрасно, напрасно. Может, именно борьба с крутыми наркодилерами твое призвание? Громкие дела, общественный интерес, загранкомандировки... А тут что? Так, бытовая мелочевка. Пьяные драки да ограбления коммерческих ларьков. В лучшем случае, утопленники в Москве-реке. Впрочем, и с этой-то ерундой, уж извини меня Митин, ты толком справиться не можешь. Вот мне и кажется, что тебе не хватает масштаба.
   - Мне так не кажется, - вяло огрызнулся старший лейтенант.
   - То есть тебя удовлетворяет твоя работа?
   - Ну... - замялся Костя. - Как бы не совсем...
   - Вот видишь! - обрадовался Николай Ильич. - Я так и знал, что ты не собираешься до конца жизни лямку опера тянуть. Ты ведь у нас настоящий талант!
   Полковник сунул руку в ящик стола и выудил оттуда некое издание карманного формата, что заставило Митина слегка покраснеть и даже вроде как съежиться. Это был малотиражный литературный журнальчик "Алиби", специализирующийся на криминальной литературе. Костя как-то отослал в редакцию этого журнала свой рассказ, который, к его великому удивлению, и вправду напечатали. В произведении описывалось особо запутанное убийство в некоем провинциальном городке, которое в конце концов раскрывает молодой, но проницательный сыщик Дмитрий Костин. Сюжет рассказа один к одному отражал реальные события, произошедшие в городе Малинино, и раскрыл это убийство тоже вполне реальный персонаж - сам полковник Сбитнев.
   - Силен ты, однако, Костя, - между тем, листая журнал, продолжал упражняться в красноречии главный милиционер райцентра. - Настоящая акула пера. И сколько фантазии ты проявил в этом своем рассказе! В жизни такое хрен когда встретишь! А сыщика-то как звучно и красиво назвал! - Тут начальник РУВД вперил свой взор в смущенные очи опера. - Почему бы тебе профессионально не заняться литературным трудом? Я бы тебе сюжеты поставлял, а ты бы их отправлял в редакцию, а?
   - Не выйдет, - моментально отреагировал старший лейтенант, быстро отбросив всякое смущение, как только выяснилось, что двусмысленные комплименты полковника его литературному дарованию - не что иное, как очередная попытка выпереть его, Костю Митина, с работы. - В издательствах не платят ни фига. Впрочем, и здесь с бабками не густо, но все-таки...
   - Как знаете, товарищ старший лейтенант, как знаете, - снова взял суровый тон начальник РУВД. - В таком случае сейчас я вам поручу одно плевое дело, и, если вы с ним не справитесь, придется вам писать рапорт об отставке.
   Насчет рапорта об отставке - это было что-то новенькое, такие слова от полковника Сбитнева Митин слышал впервые. Формально рассуждая, такой рапорт заставить его написать невозможно, даже если это "плевое дело" останется нераскрытым. Но моральный террор Сбитнев, конечно, устроить в состоянии. Впрочем, полковник и без того вполне регулярно отравляет ему, Косте, жизнь.
   Вот это, последнее, соображение и предопределило его ответ.
   - Ничего я не буду писать, - довольно злобно заявил он. - И вы не имеете право принуждать меня к этому.
   В кабинете начальника РУВД, как пишут в романах, воцарилась гробовая тишина.
   Несколько десятков секунд полковник испепелял опера уничтожающим взглядом и вдруг жалобно произнес:
   - Ну, войди же, Костя и в мое положение. Ты ведь - не просто плохой сыщик, а вообще никудышный. Нет такого дела, которое бы ты не провалил.
   - Почему это? - искренне возмутился Митин. - А ограбление пункта приема стеклотары? А жестокое избиение советника городской управы, с членовредительством к тому же? Это ведь я нашел преступников!
   - Только мне-то мозги не канифоль, - отмахнулся Сбитнев. - Дела раскрыты лишь потому, что с тобой работал Сережа Курский. Он и вышел на след преступников, и взял их.
   - Да, Серега мне помог, но руководил розыском именно я! - запальчиво воскликнул старший лейтенант.
   - Но-но, - поднял указательный палец начальник РУВД. - Розыск проходил под моим руководством. Лично я в обоих упомянутых тобой случаях составлял план оперативно-розыскных мероприятий и передавал тебе из рук в руки. Впрочем, для тебя такой план - все равно что древневавилонская клинопись, блеснул эрудицией Николай Ильич. - Ты и держишь-то его, небось, вверх ногами, и читаешь задом наперед. Исполнял же все эти планы именно лейтенант Курский.
   - Вы не правы, товарищ полковник, - насупился Митин.
   - Ну, хорошо, Костя, - хитро прищурился Сбитнев, - докажи мне, что я не прав. Давай с тобой заключим пари. Или, лучше сказать, джентльменское соглашение. Ведь мы с тобой оба - джентльмены, правда, Костя?
   С сомнением во взоре окинув фигуру полковника, Митин все-таки кивнул.
   - Так вот, сегодня утром в багажнике частного автомобиля постовым ГАИ обнаружен труп мужчины с признаками насильственной смерти. Водитель этой машины задержан. Раскроешь преступление за сорок восемь часов, до передачи дела в прокуратуру, я снимаю все свои претензии, а заодно и шляпу перед тобой. Кроме того, тебе скоро по выслуге лет звание капитана подходит. Получишь ли ты его - зависит только от меня. Так вот, я никаких препятствий тебе чинить не буду. И еще - в твоей ставке старшего оперуполномоченного есть вилка. Сейчас ты получаешь по минимуму, а будешь получать по максимуму - на полторы тысячи рублей больше. Ну, а не раскроешь дело, полковник широко развел руками, - пиши рапорт об отставке. Но учти, я тебе в этом деле помогать не буду - для чистоты эксперимента, так сказать. Согласен?
   - Нет, - без раздумий ответил опер.
   - Почему же? - расстроился Николай Ильич. - Тебе все-таки нянька в моем лице нужна?
   - Дело не в этом. Просто срок в сорок восемь часов - совершенно нереальный.
   - Да ведь подозреваемый уже в изоляторе сидит!
   - Ну и что? Мало ли как там дело обернется! Может, ему этот труп кто-нибудь в багажник подбросил.
   - Ну, ты даешь Митин, - почесал в затылке начальник РУВД. - Тебе, пожалуй, надо не криминальные, а фантастические романы писать. И сколько же тебе дней надо?
   - Не менее трех суток, - категорически объявил опер, и Сбитнев внутренне улыбнулся. - И еще...
   - Что еще?
   - Без помощников мне не обойтись.
   - Хорошо, так и быть, - быстро согласился Николай Ильич, - даю тебе оперуполномоченного Курского. Подходит?
   - Подходит, - расплылся в довольной улыбке старший лейтенант Митин и, уже уходя, в дверях, услышал:
   - И не забудь о джентльменском соглашении! Учти, я весь наш с тобой разговор на диктофон записал.
   10
   Окунь и Гангут
   Обнаружив недвижного Ряху, оба балаковца, не сговариваясь, выхватили пистолеты и стали тревожно озираться по сторонам, но слабый свет зажигалки Гангута давал немного возможностей для полноценного обзора.
   - Где выключатель? - негромко спросил Окунь.
   Бригадир включил в сенях свет, и Советник склонился над поверженным Ряхой.
   - Готов, - объявил Советник после полуминутного обследования тела. Один выстрел в грудь, другой, видимо контрольный, в голову. - Он показал рукой в сторону двери, ведущей в жилые комнаты, и кивнул бригадиру: Осмотри помещения.
   Гангут с пистолетом на изготовку осторожно двинулся внутрь дома; вслед за ним, держа интервал в три-четыре метра, пошел Советник.
   Они тшательно обследовали весь дом, потом прилегающий к нему участок, а затем оба автомобиля - Пионера и Ряхи, но более ничего подозрительного или сверхъестественного не обнаружили.
   Впрочем, им за глаза хватало убитого Ряхи.
   Они вернулись в дом и остановились у распростертого тела боевика.
   - Вопрос первый, - задумчиво произнес Советник, - где остальные братки из твоей бригады? Где Пионер - он ведь был вместе с Ряхой? Где Куцый?
   Бригадир в ответ выхватил трубку мобильного телефона и хотел было набрать номер кого-либо из указанных братков, но тут вдруг зачирикал сотовик Ряхи, расположенный у того на поясе.
   Окунь, помедлив, взял трубку, но, соединившись, не произнес ни слова. Отключив мобильник, повернулся к бригадиру:
   - Промолчали. Но дыхание чье-то было слышно.
   Гангут опять потянулся за своей трубкой, позвонил Пионеру, но сотовик этого братка оказался отключен.
   И тут послышался звук подъезжающей машины. Оба балаковца бросились к окну.
   - "Паджеро" Куцего, - шепотом произнес Гангут.
   - Не высовывайся, - тоже очень тихо молвил Окунь. - Посмотрим, как он себя поведет.
   А повел себя Куцый очень настороженно, так, будто ожидал засады: перед входом на территорию дачи вытащил пистолет, сначала пошел очень медленно, то и дело оглядываясь, а потом стремительно кинулся в дом, где и наткнулся на труп Ряхи.
   Браток вскрикнул, развернулся и хотел было выскочить во двор, но ему наперерез из темного угла сеней бросились Окунь и Гангут.
   Последний скомандовал:
   - Пушку на пол! Руки за голову!
   Куцый рефлекторно подчинился. Пистолет выпал из его рук и глухо стукнулся о деревянный пол.
   Бригадир обыскал своего боевика, но другого оружия не нашел. Окунь же, подобрав "макарова", теперь обнюхивал его ствол.
   - Вы чего, братаны? - наконец подал голос Куцый, осторожно оглядываясь.
   - Опусти руки и повернись ко мне. - Окунь сунул реквизированный пистолет себе в карман пиджака. - Ты зачем пушку при входе на хазу вытащил? Всегда такой осторожный?
   Вопрос, очевидно, смутил боевика, но еще больше его смущал труп Ряхи, на манер мешка с картошкой сдвинутый Гангутом в угол прихожей, и Куцый хранил молчание.
   Бригадир легонько двинул его кулаком под ребра:
   - Ботало, что ли, проглотил? Тебя спрашивают - отвечай!
   - Ну я, - осторожно подбирая слова, заговорил наконец браток, - на подъезде к хазе позвонил по мобильнику Ряхе, а тот не ответил. Я подумал, хрен его знает, чего он молчит. Ну и...
   - Так это ты в трубку дышал? - перебил его Окунь.
   - Я. - Куцый понемногу успокаивался.
   - А чего звонил? - продолжал допытываться Советник.
   - Ну, я немного задержался в пробке, еще в Москве. Думал, бригадир вперед меня приедет, - он кивнул в сторону Гангута, - и недоволен будет. Хотел узнать, приехал ли...
   - Понятно, - кивнул Окунь, - а что насчет Ряхи думаешь? Кто его завалил? И где Пионер?
   - Ничего не знаю, без булды. - Неожиданно для всех, включая, видимо, себя самого, Куцый перекрестился.
   - Что скажешь? - Окунь повернулся к Гангуту.
   Тот, скорчив недоуменную физиономию, пожал плечами.
   Было видно, что Советник еще продолжает питать некие подозрения насчет Куцего, тем не менее он вернул боевику пистолет, задав при этом очередной вопрос:
   -Тебе черный джип "БМВ" навстречу не попадался? На Минке или ближе к Арканово?
   - Что-то не припомню. Вообще-то я за рулем по сторонам не зырю.
   - Похвально. А гаишник тебя нигде не останавливал?
   - Было дело. Недалеко от Арканово.
   - Как он выглядел?
   - Рыжеватый такой старлей. - Почувствовав, что удачно ответил на все вопросы, Куцый еще более приободрился.
   Советник развернулся к Гангуту:
   - Кто из родных у Ряхи остался?
   - Жены и детей нет. Вроде мать с сестрой где-то в Сибири.
   - Тогда лучше всего просто избавиться от трупа. Займись этим, Куцый. Потом не пропадай. Будь на связи. А мы с бригадиром в Москву возвращаемся. - Когда Гангут с Окунем уселись в машину, последний произнес: - А у Пионера-то есть и молодая жена, и дочка. Верно, Гангут?
   Бригадир кивнул, ожидая услышать продолжение - что подразумевает под этими словами ближайший помощник Прохора? Однако тот надолго умолк, вроде бы сосредоточившись на процессе вождения серебристого "Мерседеса".
   Гангут, который, конечно, испытал известное потрясение при виде своего убитого боевика, чувствовал вместе с тем и определенное удовлетворение. Смерть Ряхи фактически снимала все подозрения с его парней относительно похищения Финка.
   Чтобы в этом окончательно удостовериться, он решился прервать молчание Советника:
   - Выходит, мои пацаны ни при чем? Кассира не они из моего гаража выдернули?
   - Выходит, что так, - как бы нехотя произнес Окунь, и бригадир довольно улыбнулся. - А с другой стороны, кто в таком случае это мог быть? Ты, когда Финка в свой гараж вез, слежку, случайно, за собой не видел?
   Вопрос показался Гангуту нелепым и даже обидным:
   - Если б засек хвост, неужели б не срезал его?
   - Да, задачка, похоже, не для наших с тобой ай-кью. - Окунь испустил легкий вздох.
   - Чего, чего? - встрепенулся Гангут.
   - Это я так, про себя... не обращай внимания... Ну что ж, мы можем с тобой подвести некоторые промежуточные итоги. Ясно, что, кто бы ни извлек кассира из "ракушки", теперь тот у своих дружков.
   - А может быть, как раз друганы Финка сейчас его и ищут? - чуть ли не впервые в жизни попытался возразить Советнику бригадир. - Наверняка это они мочканули Ряху, а Пионера взяли живым и сейчас пытают.
   - Что твой Пионер в руках людей Финка - сомнений нет. Но о том, что похитил кассира с тайной хазы именно ты со своими братками, они наверняка узнали у самого Финка.
   - Чего ж они тогда хотят? Зачем завалили Ряху? Из мести?
   - Не думаю. Может, они и захотят со временем отомстить, но сейчас их действия продиктованы другими соображениями. Люди Финка - или сам Финк почему-то очень торопятся.
   - Так чего же они, блин, все-таки хотят?
   - Узнать, кто тебе сдал Финка, естественно, - пожал плечами Окунь.
   - Все равно я что-то не врубаюсь... Эти пацаны Финка в таком разе должны были выйти на меня. Я ведь вел переговоры с "Центурионом".
   - Они этого знать не могли. Они знали только, что вы пришли за Финком вчетвером - ты, Куцый, Ряха и Пионер. В принципе любой из вас мог быть в курсе - кто конкретно сдал кассира. Я попытаюсь тебе смоделировать ситуацию.
   После этих слов Гангут в очередной раз с уважением посмотрел на Советника: его умные речи приводили бригадира в священный трепет.
   - Кстати, я забыл тебя спросить, - спохватился Окунь, - Финк заезжал на эту аркановскую дачу?
   - Угу. Он в таких случаях мне звонил и предупреждал, чтобы в ближайший день ее не занимали.
   Окунь удовлетворенно кивнул.
   - Так вот, когда Финка привели в чувство, он потребовал от своих людей, чтобы те выяснили, кто его сдал. Причем почему-то потребовал сделать это немедленно. Видимо, они сразу же направились к тебе, Куцему, Ряхе и Пионеру. По всем четырем адресам. На квартирах решили вас не брать сложно. Посчитали, что проще где-нибудь в дороге. Но, - тут Окунь слегка улыбнулся, - ты слишком долго спал, а Куцый, видимо, возился со своей забарахлившей тачкой в слишком людном месте. Потому-то они сели на хвост Ряхе и Пионеру, выехавшим на хазу первыми. Дальнейшее - понятно. Скорее всего, Ряха попытался сопротивляться, и его просто застрелили, а Пионера увезли и сейчас выколачивают из парня нужные этим ребятам сведения.
   Гангут покачал головой:
   - И Пионер, и Ряха - пацаны тертые, хвост бы точно засекли.
   - Людям Финка необязательно было светиться за ними всю дорогу, назидательно пояснил Окунь. - Как только кассир понял, что твои боевички едут в сторону аркановской дачи, преследователи вышли из зоны прямой видимости. - После паузы он добавил: - Так или иначе, Финк - жив, и это уже хорошо. Где Финк, там и деньги.
   - Я все хотел спросить тебя, Советник, а много этот самый Финк бабок с собой прихватил? - осторожно и даже немного смущенно осведомился Гангут, поскольку к финансовым делам группировки браткам не самого высокого уровня, вроде бригадиров, выказывать интерес было не принято. Но сейчас Советник являлся для него не просто членом балаковской верхушки, а подельником. Гангут, при всей своей недалекости, не мог не понимать, что Окунь, покрывая его тяжкий прокол, оказывается в таком же уязвимом положении, как и сам бригадир. Непоздоровится обоим, если Прохор обо всем об этом как-нибудь прокоцает.
   Окунь ответил не сразу, потому как сам не знал, чем удалось поживиться Финку. Но сказать такое бригадиру, значит, уронить себя в его глазах, что в отношениях со всеми этими братками - просто недопустимо. Однако Советник хорошо знал, как главарь группировки вел дела с прошлым, погибшим в автокатастрофе, кассиром, и полагал, что в принципе суть отношений авторитета и нового хранителя общака вряд ли претерпела существенные изменения.