Эхерн Джерри. Жажда мести

Джерри Эхерн
ЖАЖДА МЕСТИ

Глава первая

   Хэнк Фрост приоткрыл глаз и прищурился из-под широкополой шляпы, натянутой низко на лоб в тщетной попытке спастись от обжигающего солнца. Он изнывал от жары, сонливости и скуки. Капитан достал пачку “Кэмела” и затянулся, прислонившись спиной к стволу чахлой пальмы, которая давала хоть какую-то тень.
   Спокойной жизни ему теперь не дождаться — и он прекрасно понимал это. По крайней мере, до тех пор, пока не умрет Ева Чапман, которую даже ее же наемники-негодяи называли “Ведьма”. Капитану и раньше приходилось выслеживать своих врагов, идти по их следу с целью совершения возмездия — так он расплатился, например, с. Марком Чапманом. Но никогда в жизни Фрост еще не лелеял в душе мечту об убийстве женщины. Он усмехнулся: это было единственное, что роднило его и Еву Чапман — жажда мести. Она хотела отомстить ему, он — ей. Он усмехнулся, не в состоянии представить какой-нибудь компромисс между ними. Нет, этому не бывать, он отомстит ей при первой же возможности, в любом месте, любым способом.
   Мышцы его еще болели после недавнего ранения и пребывания в больнице, куда он попал из-за покушения на него и на Бесс. Кем же все-таки приходится ему эта девушка? Невестой? Да, он любил ее, хотел жениться, но, как ни старался, не мог представить себя примерным семьянином.
   Бесс не пострадала, когда на пустынной лондонской улице на них посыпался град пуль из машины, битком набитой наемными убийцами. В следующий раз ей и Хэнку вряд ли удастся так легко отделаться. Они убьют ее. И его. Он сразу же отослал девушку в Штаты, к Майку О’Хара, особому агенту ФБР, который сам только недавно вышел из больницы после встречи с Ведьмой и ее головорезами.
   Фрост знал, что Майк давно питает заботливую отцовскую привязанность к Бесс. И капитан не сомневался, что если понадобится, тот отдаст за девушку свою жизнь.
   Сам он не терял в больнице время даром. С помощью Бесс и некоторых своих друзей-газетчиков Хэнк разузнал о загадочных крупных сделках на черном рынке оружия, которые совершились на севере Африки. В одной из них участвовала блондинка, действовавшая под именем Эвелин Чартерс. Фрост нюхом чуял, что в действительности это была Ева Чапман.
   Закупки вооружения — большого количества штурмовых винтовок, пулеметов, переносных зенитных комплексов, минометов и боеприпасов — свидетельствовали об одном: Ведьма готовила скрытую военную операцию в районе Средиземноморья. Может, на Ближнем Востоке, где продолжался затянувшийся исторический спор между арабами и израильтянами, может, в Сахаре, где тлел конфликт между правительством и местным населением. Не следовало забывать и о Турции и Греции. Хэнк не знал точно, и к нему не поступало никакой информации, которая бы помогла ему более точно определить место назревающего взрыва.
   Капитан отвлекся от своих невеселых мыслей, заметив поднимающийся вдалеке столб пыли, который тянулся в небо за приближающимся к оазису “джипом”. Еще минута — и можно было различить сидящих в машине двух человек в защитных очках. Один из них должен быть Рене Армендес, контрабандист оружия.
   Фрост медленно встал и натянул шляпу на лоб еще ниже, прикрыв широкими полями раненый глаз. Если эти люди имели дело с Евой, то та им точно рассказала о том, что разыскивает одноглазого наемника. Он надеялся выиграть хоть немного времени, пока они не разоблачат его.
   Хэнку было нестерпимо жарко в плотной полевой куртке, но он ее не снимал. Она скрывала браунинг армейского образца, который был заряжен и засунут сбоку за пояс в готовности к немедленному применению. И о нем раньше времени контрабандистам не следовало знать.
   “Джип” остановился.
   Фрост вздохнул и расстегнул нижнюю пуговицу куртки. Кроме пистолета, сзади на ремне в ножнах висел боевой нож, а в кармане рубашки находилось особое оружие, к которому он прибегнет только в случае крайней необходимости. Его им снабдили старые друзья из военного завода в Атланте. Они ласково называли его “карандашик”. И действительно, эта штука по виду походила на обыкновенный черный фломастер, но стоило снять колпачок… Фрост улыбнулся, вспомнив о действии этого фломастера. Кто-то из великих сказал: “Перо — могущественней, чем меч”, это был как раз тот случай. “Карандашик” и был мечом, совсем ничтожным по размеру, но от этого не менее смертельным. Такие игрушки пользовались все большей популярностью среди рыцарей плаща и кинжала.
   Двое выбрались из “джипа” и стали приближаться к нему. Хэнк не мог точно сказать, кто из них был Рене Армендес — оба были одинакового роста, темноволосые, загорелые, припорошены песком пустыни.
   — Ты тот американец, который хочет купить партию приборов ночного видения для Ливии?
   Капитан кивнул. Это было его легендой, а он знал, что ливийцы всегда закупали на черном рынке военное снаряжение, которое они не могли приобрести законным путем. Вряд ли эти двое верили ему, но звучала такая версия довольно правдоподобно.
   — Ты что, не можешь говорить?
   Фрост присмотрелся к визитерам более внимательно. У того, что стоял ближе к нему, часы были на правой руке. Значит, левша.
   — Я говорю только тогда, когда мне есть, что сказать.
   — Так тебе нужны эти приборы?
   Он точно был левшой, так как положил левую руку на пояс, чтобы в случае необходимости побыстрее выхватить оружие.
   — Не мне. Ливийцам.
   Это была правда — ливийцы действительно хотели приобрести инфракрасные камеры для разведывательных целей.
   — Я недавно говорил с одним человеком, он тоже хочет купить такие же приборы.
   — Да что вы, ливийцев не знаете? — улыбнулся Фрост. — Они ведь знают, что в открытую им не купить даже американскую использованную туалетную бумагу, вот и разнюхивают, где только можно. Это уже стало классической шуткой. Меня послали ливийцы из Лондона.
   — Так твои хозяева из Лондона?
   — Да, — соврал капитан.
   — Мы тебе не верим.
   — А мне плевать, — усмехнулся Хэнк, не спуская взгляда с левой руки контрабандиста, засунутой за пояс.
   — А может, ты сыщик?
   Фрост медленно сдвинул шляпу на затылок.
   — Ты видел когда-нибудь одноглазого сыщика? Он рассмеялся, почувствовав, что разгадал левшу, и от этого у него прибавилось уверенности. Ситуация напомнила ему какую-то комедию сороковых годов — берегитесь одноглазого проходимца! Капитан уже не сомневался, что они знают Еву Чапман.
   — Ребята, вы случайно не знаете девчонку по имени Ева? — решил он рискнуть.
   — Кого, кого?
   — Еву Чапман. Она же Эвелин Чартерс. Она же Ведьма. Знаете?
   — Ну и что, если знаем?
   — Ты был прав. Для ливийцев мне ничего не надо, если я что им и желаю, так это быстрейшего конца их правительству, — пошел напрямую Фрост. — Это оборудование мне нужно самому.
   — Тогда ты должен быть очень богатым, — ответил левша. — Такие приборы недешевы.
   — Я живу в Нью-Йорке и боюсь, что мою квартиру ограбят, вот и хочу установить в ней камеры, снимающие ночью. Сами понимаете, рост преступности и все такое.
   — А, город большого банана… Как же, слышали.
   — Да. Только не банана, а яблока. Ну так что, договоримся?
   — Не верю я тебе. Ты или сыщик, или лгун. А может, и то, и другое. Ева говорила нам об одноглазом…
   — Очень рад, что она не забывает обо мне, — перебил его Хэнк.
   — И она нам сказала, что если ты нам попадешься, тебя нужно пристрелить на месте.
   — И вы хотите последовать ее совету?
   — Хотим, — прорычал левша, отпрыгивая в сторону от своего товарища и выхватывая пистолет. Фрост сделал шаг назад.
   — А не слишком ли жарко для драки, ребята? — выкрикнул он, быстро нагнулся, подхватил горсть песка и бросил его прямо в глаза кинувшемуся на него левше. Наверное, это и был Армендес. Тот пронзительно заорал, выкрикивая арабские ругательства, поспешно нажал на курок, и пуля ударила в то место, где только что стоял Фрост. Но и одной секунды растерянности противника хватило капитану, чтобы вырвать из-за пояса браунинг, перекатиться вбок и открыть огонь. Первая пуля попала в сообщника Армендеса, которому не хватило реакции быстро достать свое оружие из кобуры. Увы, этому ему больше не суждено будет научиться… Его отбросило на пальму, он обнял ствол и медленно сполз, обливая его кровью.
   Капитан перекатился дальше по песку, а пули проморгавшегося Армендеса взбили рядом с ним зловещие фонтанчики. Фрост вскинул пистолет, и в этот момент оружие его врага заело. Араб с ужасом посмотрел на свой пистолет, затем перевел испуганный взгляд на Хэнка.
   — Брось его, идиот, — рассмеялся тот, поднимаясь на ноги.
   Армендес размахнулся и швырнул пистолет в капитана, словно герой захудалого вестерна. Фрост пригнулся, и оружие упало в песок.
   — Ну и что теперь? — засмеялся ему в лицо Хэнк и засунул браунинг за пояс. — Ты действительно Армендес?
   — Да, — прохрипел тот и мгновенным кошачьим движением левой руки извлек из-под рубашки нож с узким, длинным лезвием.
   — Хорошо, что сказал, а то я не стал бы с тобой заниматься всей этой ерундой, а прикончил бы на месте.
   Рука капитана метнулась назад, за пояс, и в его ладони оказался боевой нож. Армендес уже летел на него, но Хэнк успел отпрянуть в сторону и в падении сделал подсечку правой ногой, с силой ударив противника ниже колена. Тот словно подкошенный рухнул животом на землю и не успел подняться, как у него на спине сидел капитан с приставленным к шее лезвием.
   — А ну, бросай нож, а не то сейчас напьешься своей собственной крови, ублюдок, — прохрипел Фрост.
   Армендес выпустил из руки клинок, Хэнк наподдал его ногой, и он отлетел далеко в сторону. Не отводя ножа от горла еще продолжающего быть опасным араба, капитан не мог сообразить, что же теперь ему с ним делать…

Глава вторая

   Фрост закурил и незаметно поверх темных очков обвел взглядом посетителей бара. На его губах заиграла улыбка, и щеки, покрытые щетиной цвета соли с перцем, прочертили две вертикальные складки. Лучшего места, чтобы быть избитым, порезанным и ограбленным, сыскать было нельзя.
   Он взглянул на циферблат своего “Ролекса” и перевел взгляд на батарею пустых бокалов, выстроившихся на грубом деревянном столе, — он находился в этом притоне вот уже два часа. Капитан отхлебнул виски и поморщился: здесь, в баре “Приют моряка”, оно было вдвое разбавленное и вдвое опаснее для здоровья, чем дома. Жидкость с горьким лекарственным привкусом обожгла язык, и Хэнк едва сумел проглотить ее.
   После стычки с Армендесом Фрост с приставленным к шее противника ножом довольно живописно рассказал ему, что он с ним сделает, если тот только посмеет сделать какую-нибудь подлость, и бедному арабу ничего не оставалось, как привезти капитана туда, где он торговал оружием. Он совершал свои грязные делишки в большом оазисе неподалеку от опустошенной недавним пожаром деревушки. Там работали еще семь человек, раскладывая по ящикам винтовки М—16, вне всякого сомнения ворованные. Хэнк красноречиво помахал пистолетом, и работники разбежались.
   Тогда Фрост задал этому марокканцу-левше с испанской фамилией всего лишь один интересующий его вопрос, недвусмысленно ткнув стволом браунинга ему прямо в нос. Второй раз повторять не пришлось.
   Капитан получил на него ответ, поэтому-то сейчас и сидел в этом питейном заведении для матросов, расположенном рядом с причалами. Этой ночью отсюда уходил в море корабль с грузом оружия для Евы Чапман. Сухогруз “Циклоп”, плавающий под либерийским флагом, капитан — Ивэн Крюгер. Хэнк чуть не рассмеялся вслух — уж слишком необычной была ситуация, когда одноглазому наемнику необходимо будет проникнуть на корабль, носящий такое название! Циклоп, мрачный одноглазый великан из древнегреческих мифов. Занятное совпадение! Фрост снова отхлебнул ведьминого зелья, бросил взгляд на вход в бар и заметил еще одно совпадение, которое занятным ему не показалось.
   Внутрь вошли несколько человек, один из которых был тоже одноглазым, как и Фрост. Но этим их сходство не ограничивалось — они оба были одинаковой комплекции, темноволосы и одинаково нуждались в бритье. Одноглазый незнакомец о чем-то оживленно разговаривал с откуда-то взявшимся Рене Армендесом. Значит, тот не угомонился, как ему настойчиво советовал Фрост.
   — Черт побери! — невольно воскликнул капитан. — Надо было прикончить этого ублюдка.
   — Что ты там говоришь?
   Хэнк отвернулся, стараясь, чтобы Армендес его не заметил, и увидел, что за его стол уселся какой-то крепко поддатый верзила, который сверлил его взглядом своих налитых поросячих глаз.
   — Это ты о ком? — прохрипел он, наклоняясь над столом, и сигарета Фроста едва не вспыхнула в алкогольных парах его дыхания.
   Если Армендес не отказался от мысли рассчитаться с ним, может, будет легче затеряться в пьяной драке? Да и об его одноглазом приятеле не следует забывать… Ну что ж, почему бы и не попробовать?
   Он посмотрел на верзилу, выряженного, словно опереточный матрос, в грязную майку с белыми и красными полосами.
   — Дыши в сторону, кабан тухлый, а не то меня сейчас стошнит от одного твоего запаха, — обратился он к нему.
   Тот напрягся, пытаясь сообразить, достаточно ли такое оскорбление для того, чтобы дать за него в морду, но, видимо, так и не сообразил.
   — Не понял… — запинаясь, пробормотал он, и глаза его превратились в микроскопические щелки. — А ну-ка, повтори, мать твою…
   — Ладно, начнем сначала, — стал терпеливо разъяснять Фрост. — Я сказал, чтобы ты прикрыл свою вонючую пасть, и еще сказал, что твой отец забыл надеть презерватив, когда трахал твою маму — свинью поганую. Теперь понятно?
   Верзила зарычал от такой невиданной наглости и протянул над столом свои толстенные ручищи. Хэнк сразу засомневался в верности принятого им решения о драке. Но отступать было поздно.
   Дрожащие от ярости пальцы-сосиски неумолимо приближались к его горлу. Фрост резко размахнулся и что было силы врезал здоровяку слева в челюсть. Никакого эффекта. Ручищи того стали смыкаться вокруг горла капитана. Он саданул справа, но только ободрал кожу с костяшек о подбородок верзилы. Кольцо на шее сомкнулось.
   Хэнк замахнулся снизу обеими руками и двумя кулаками врезал так нерасчетливо выбранного противника по почкам. Никакого результата. Фрост почувствовал, что задыхается, перед глазом поплыли разноцветные круги. Он из последних сил выбросил вперед руки с растопыренными пальцами и впился ногтями верзиле в глаза.
   Раздался рев раненого быка, и захват вокруг горла ослаб. Капитан закашлялся и рухнул на пол, едва не теряя сознание. Поднявшись на колени, он сделал несколько глубоких вдохов и нанес резкий удар кулаком верзиле снизу в пах. Тот испустил еще один крик, на этот раз более похожий на человеческий, и схватился обеими руками за свои временно выведенные из строя мужские принадлежности.
   Хэнк вскочил на ноги, увидел налитые кровью глаза хромающего на него здоровяка и понял, что дела его плохи. В эту секунду он услышал еще один крик — Армендеса.
   — Вот он! Убейте его!
   Он резко развернулся и увидел, что Рене вытаскивает из-за пояса пистолет.
   Времени на рукопашную не оставалось. Фрост выхватил браунинг, и после двух выстрелов голова Армендеса разлетелась, как кровавый арбуз. Он отлетел в сторону, забрызгав мозгами стойку бара.
   Капитан перевел ствол на нависшего над ним здоровяка, чувствуя, что безопаснее всего для него было бы продырявить и того, но он понимал, что тот не был виноват в том, что именно его Фрост избрал, чтобы завязать драку. Поэтому он выждал еще секунду, широко размахнулся кулаком с зажатым пистолетом и врезал рукояткой верзиле в ухо, едва не отбив себе пальцы. Верзила зашатался, отступая назад, и Хэнк нанес ему удар пяткой в солнечное сплетение. Противник согнулся пополам, но устоял на ногах. Капитан засунул браунинг за пояс, не имея уже никакого желания стрелять в верзилу, и с двух рук от души врезал его по открытой шее. Тот рухнул на пол.
   Вдруг сбоку Хэнк почувствовал какое-то движение и инстинктивно пригнулся, едва увернувшись от просвистевшего рядом кулака. Он резко развернулся, ударил локтем и попал в висок моряку, который пришел на помощь своему дружку. Тот охнул, схватился за голову и пропустил еще один удар, который и свалил его оземь.
   Драка к этому времени уже шла по всему бару. В воздухе мелькали кулаки, летали стулья и столы ломались на куски под тяжестью падающих на них тел.
   Перед Фростом оказались с бутылкой в руке один из дружков Рене Армендеса и одноглазый моряк, с которым тот зашел в бар. Бутылка пролетела над головой Хэнка и, врезавшись в стену, разлетелась на мелкие осколки. Капитан бросился вперед и хуком справа отправил метнувшего ее в глубокий нокаут.
   Но в этот момент на него сбоку налетела целая куча дерущихся между собой моряков и его оттеснили от одноглазого. Когда Фрост раскидал в стороны беспорядочно махающих руками пьяных драчунов, он заметил, что его брат по несчастью сцепился с бородатым высоким типом уголовного вида, размахивающим ножом. Хэнк бросился ему на помощь, но было слишком поздно — он увидел, как бородач глубоко вогнал одноглазому лезвие в правый бок. Капитан прыгнул вперед и с лета сбил уголовника с ножом с ног, но тот вскочил с пола, угрожающе выставил впереди себя окровавленный нож и пошел на Фроста. Хэнк отпрянул к стойке бара, под руку ему подвернулась бутылка. И тут на него прыгнул длинный, целясь ножом в грудь. Капитан свободной рукой заблокировал кулак с лезвием и обрушил бутылку прямо тому на череп. Во все стороны полетели острые осколки и брызги дешевого виски. Он перехватил руку с ножом обеими ладонями и с силой ее вывернул. Лезвие выпало из разомкнувшихся пальцев, а его владельца капитан надолго успокоил несколькими ударами ногой, раздробив ему переносицу. Он бросился к распростертому на полу одноглазому моряку. Тот еще дышал, но из его рта текла струйка темной крови, а Фрост знал, что это значило. Он подхватил тело на руки и перевалил его через плечо.
   Однако уйти из бара было теперь не так-то легко. Разбрасывая всех на своем пути и ревя, словно раненый носорог, к нему приближался верзила в полосатой майке, явно жаждавший реванша. Хэнк выхватил браунинг, поднял его над головой и прокричал:
   — Извини меня, дружище, что так получилось! Я не хочу стрелять в тебя! Отойди в сторону и не мешай!
   Тот остановился на полпути, явно туго соображая, затем пожал плечами, развернулся и со злости треснул первого подвернувшегося под руку. Невинная жертва отлетела на стойку бара и снесла на пол оставшиеся бутылки и стаканы.
   Капитан опустил браунинг в карман и заторопился к выходу. Издали доносился вой полицейских сирен. Хэнк уже заметил, что человек, которого он несет, не дышит.

Глава третья

   — Вот это была драка, правда?
   Фрост поднял взгляд и посмотрел на восхищенно улыбающегося негра, сидящего в дальнем углу маленькой каюты.
   — Да уж…
   — Слышишь, Гарднер, — не отвязывался тот, — а кто ее начал?
   — А черт его знает, — пожал плечами капитан. — Я разговаривал с Армендесом и не видел.
   — Я тоже не видел. Интересно… — чернокожий матрос встал, хмыкнул и вышел из каюты.
   Хэнк прислонился к переборке и тяжело вздохнул. Пока выполнение операции оставляло желать лучшего. Там, в пустыне, он пожалел Армендеса и не стал его убивать, но все равно это пришлось сделать за сотню миль от пустыни, где он находился, получив от того необходимую информацию. В таком непрофессионализме он винил только себя. Или взять эту драку в баре. Тот одноглазый моряк, место которого занял Фрост, умер, и капитан так и не успел с ним поговорить. Поэтому у него не было ни малейшего представления, как вести себя на борту корабля. Кто из членов команды был его другом? Хорошо ли знал его капитан судна? Какая у него была кличка? Конечно, Хэнк прочитал найденные при убитом документы и знал, что того звали Марсель Гарднер, но вряд ли его все вокруг называли “Марсель” — слишком уж это имя походило на кличку какого-нибудь пуделя.
   Он посмотрел на часы “Таймекс”, снятые с руки Гарднера: через пять минут надо будет заступать на вахту. Фрост встал и похлопал себя по нагрудному карману рубашки, где лежал его неразлучный “Ролекс”, и по поясу, за которым был упрятан браунинг. Рубашка тоже принадлежала Гарднеру. Он поменялся с ним одеждой в темном закутке набережной и перебросил тело через парапет в воду. Капитану, можно считать, повезло — труп так и не всплыл в последующие шесть часов, в течение которых корабль Гарднера находился в бухте в ожидании утреннего прилива. На борту, под койкой Гарднера, Хэнк нашел сумку покойника, из которой ему пригодилась только некоторая чистая одежда. Гарднер курил марихуану, но капитан этим не баловался, с него хватило и проблем с выпивкой, которые он пережил в прошлом. Гарднер читал порнографические рассказы — Фрост был не против этого, только все книги, обнаруженные в сумке, оказались на испанском языке, а он знал его не так хорошо, чтобы понимать грязные словечки.
   Документы и другие бумаги, найденные в бумажнике, свидетельствовали о том, что Гарднер говорил по-английски. Но всего нельзя было предусмотреть. Когда вечером команда ужинала на камбузе, кто-то обратился к нему:
   — А почему это ты и не притрагиваешься к перцу? Так всегда любил его… Что, слишком горький?
   Фрост лишь пожал плечами и съел подряд три стручка огненного чилийского перца, который вначале едва не сжег ему рот, а немного погодя — задний проход.
   Радовало лишь то, что, судя по всему, у Гарднера не было дружков среди членов команды корабля, для которых все одноглазые были на одно лицо. По кличке к нему тоже никто не обращался.
   Но капитану удалось выяснить, что из всех моряков на борту был один, который плавал вместе с Гарднером один раз раньше. Его звали Амос Флейджер. Хэнк разузнал, как тот выглядит, чтобы хоть узнать его при встрече и не провалить на мелочи всю операцию. Флейджер почему-то любил стоять “собачью вахту” — в предрассветные часы, и их пути на корабле еще не пересекались, хотя шли третьи сутки плавания. Фрост подумал и решил сам встретиться с Флейджером. Для этого он поменялся вахтами с одним из трех матросов, вместе с которыми он жил в одной каюте, — с чернокожим Алжерноном Уинго по кличке “Нонни”.
   Все, пора идти. Фрост натянул на лоб козырек потрепанного кепи, которое он тоже нашел в сумке Гарднера, вышел в пустынный коридор и поднялся по трапу на темную палубу. Никого. Удачное время он выбрал, чтобы повстречаться с Флейджером. Хэнк зашагал на нос корабля, поправив нож, засунутый сзади за пояс.
   Далеко впереди над морем полыхали вечерние предгрозовые зарницы. Капитан вышел на бак, где у носового орудия должен был стоять вахту Флейджер. Эта пушка была установлена сразу после выхода корабля в открытое море. Фрост улыбнулся: значило ли это, что простого матроса Флейджера повысили в звании до корабельного канонира?
   Он заметил неясную тень рядом с орудием и оглянулся по сторонам. На палубе больше никого не было. Вдруг человек на носу обернулся и шагнул навстречу капитану. Хэнку не было видно его лица, но он знал, что это Флейджер.
   — Гарднер, это ты? — донесся до него незнакомый голос.
   — Я, — кашлянул Фрост. — Решил повидать тебя.
   — А ведь ты не Гарднер, одноглазый. Кто ты такой, черт бы тебя побрал?
   — Послушай, давай поговорим.
   Капитан стал приближаться к нему. Хэнк не хотел избавляться от него, но был готов это сделать, если того потребует сохранение его инкогнито на корабле.
   — Ты что, убил Гарднера?
   — Нет, — честно ответил Фрост. — Там, в баре, началась драка, и я хотел ему помочь, как такому же одноглазому брату по несчастью… Просто хотел поговорить с ним, но опоздал, ему всадили нож в почку. Я вынес его из бара на плечах, но он уже был мертв.
   — А потом ты поменялся с ним местами. Капитан кивнул, не будучи уверенным, что Флейджер видит движение его головы.
   — И что же тебе надо? Ты что, шпик из ФБР? Разнюхиваешь про оружие, которое мы везем для этой бабы, для Чапман?
   — А что тебе об этом известно? — спросил Фрост, остановившись в двух шагах от своего собеседника.
   — Мне известно лишь то, что капитан получит кучу денег за все эти игрушки, которые продал ему Рене Армендес, сволочь косорукая.
   — Можешь не волноваться, больше он ничего продавать не будет, — заметил капитан.
   — Ты его прикончил тоже?
   — Поосторожнее со своим “тоже”. Тебе же сказано — Гарднера я не убивал.
   — Ну да, понимаю, — вздохнул Флейджер. — Простое совпадение, что ты так на него похож и что ты тоже кривой. У тебя и правда один глаз или это просто какой-то дьявольский маскарад?
   — Эх, дружище, если бы только это действительно было маскарадом…
   Хэнк шагнул в сторону, в полосу желтого света, льющегося из иллюминатора, и поднял повязку, закрывающую изуродованный глаз.
   — Черт побери!
   — Да, я тоже так воскликнул, когда все это случилось.
   — А как ты его потерял?
   — Ну, в общем, рассказывать нечего, — усмехнулся капитан, — был когда-то у меня дружок по имени Джордж, очень неуклюжий и неловкий парень. И играли мы как-то в биллиард. Он стоял у одного конца стола, я — у другого. Джордж приготовился сделать кием удар, а я забыл сказать, что он был страшно близорукий, а очки носить стеснялся. Девочкам он, видите ли, в них не нравился. И черт меня дернул нагнуться над столом, хотел посмотреть, куда это он так долго прицеливается. А он, мерин слепой, видно принял белок моего левого глаза за биллиардный шар, ну и воткнул мне кий… Нет, не могу об этом вспоминать.