Энок Сюзанна. Покоренная любовью

Сюзанна Энок
Покоренная любовью

Глава 1

   Желто-красные розы лениво покачивались на легком ветерке. Слушая малиновку, заливавшуюся в кроне дерева у нее за спиной, Мэдлин Уиллитс срезала три самых красивых цветка и бережно положила их в плетеную корзинку, уколов при этом палец.
   – Ох, черт! – вырвалось у нее.
   В этот момент из окна спальни хозяина дома донесся грохот, напоминавший удар грома. От неожиданности девушка даже подпрыгнула.
   – Мисс Мэдди! – послышался отчаянный крик домоправительницы.
   – Боже! – пробормотала Мэдди. Уронив секатор в корзинку, она подобрала юбки и бросилась к входу на кухню.
   Как только девушка приблизилась, миссис Хадсон распахнула дверь, и Мэдди сунула корзинку в пухлые руки домоправительницы.
   – Что случилось? – крикнула она через плечо, пробираясь по центральному холлу среди любопытных слуг к лестнице, ведущей на второй этаж.
   – Не знаю, Мэдди, – донеслось сзади. – С ним был Гарретт.
   – Гарретт! – позвала девушка.
   На верхней лестничной площадке появился дворецкий. Лицо его горело, он вытирал густой коричневый подтек соуса с черной куртки.
   – Это была всего-навсего почта! – возмущался он.
   Затем из спальни вслед за Гарреттом пулей вылетел Билл Томкинс, за которым гналось чайное блюдце.
   – На этот раз он чуть не убил меня, – задыхаясь, выговорил лакей, прислоняясь к перилам.
   – А вам вообще там нечего было делать, – неодобрительно заметила Мэдди, переводя дух перед битвой.
   – А что мне оставалось делать – продолжать вытирать лампы, пока он орет как сумасшедший? Он напугал меня до полусмерти! – воскликнул Билл Томкинс, вздрагивая.
   Дворецкий фыркнул:
   – Скажи спасибо, что остался жив.
   Бросив на слуг предостерегающий взгляд, Мэдди помахала перед открытой дверью рукой с наброшенной на нее шалью.
   – Мы сдаемся, мистер Бэнкрофт! Все домочадцы разбиты. Из комнаты вновь донеслось рычание, за которым последовал глухой удар от брошенной в стену подушки.
   – Ха! Перестань болтать чепуху и покажи свое хорошенькое личико, девочка, – приказал раздраженный голос Малькольма Бэнкрофта.
   Мэдди вошла в спальню. Ближайшую стену украшали подтеки из остатков завтрака, а подушки, которым следовало подпирать мистера Бэнкрофта в постели, были раскиданы по полу. Ее хозяин лежал плашмя на спине среди смятых простыней.
   – Вот это да! Настоящее побоище. – Мэдди даже неодобрительно прищелкнула языком.
   Он неловко приподнял голову, собираясь пригвоздить ее мрачным взглядом темных глаз к порогу.
   – Чушь, – произнес больной и снова повалился на постель. Подавив улыбку, Мэдди принялась подбирать подушки.
   – Что так заинтересовало вас в сегодняшней почте?
   – Вредно быть такой умной, Мэдди. И тебя интересуют не новости, а эти «напыщенные ничтожества».
   Помогая ему усесться, она почувствовала, как в душу ее закрадывается тревога.
   – Похоже, вы позаимствовали мой любимый эпитет. Полагаю, нас собирается навестить новый король? Приказать начистить серебро – или спрятать его подальше? Вы ведь знаете короля Георга намного лучше меня.
   Как она и ожидала, упоминание о Георге IV отвлекло ее хозяина от того, что так расстроило его раньше.
   – Сумасшедший король Георг! Толстый король Георг! Что еще – слепой король Георг?
   Мэдди фыркнула, испытывая облегчение от того, что в его | о носе прозвучали насмешливые нотки.
   – Члены королевской семьи слепы ко всему, кроме своих кошельков.
   Мистер Бэнкрофт одобрительно хмыкнул:
   – Ты права. – Слабой левой рукой он указал на скомканный лист бумаги, лежащий на гренке. – И от этой болезни в Англии не застрахован никто, кому можно претендовать на титул. Подай мне то письмо, дорогая.
   Мэдди стряхнула с письма крошки и, подавив горячее желание прочитать его, протянула многострадальный листок Малькольму. Впрочем, он, как всегда, сообщит ей новости сам.
   Вольной неловко расправил письмо на груди.
   – Послушай, Мэдди, и соберись с духом. – Бэнкрофт откашлялся и поднес к глазам скомканное послание. – «Брат». – Он замолчал и посмотрел на нее, ожидая, пока до девушки дойдет течение этого слова.
   Внутри у Мэдди что-то неприятно шевельнулось, и последним из подобранных подушек выпала из рук.
   – Герцог Хайбэрроу наконец ответил на ваше письмо, – пробормотала она, опускаясь в удобное кресло возле кровати.
   – Мы написали ему две недели назад, когда-то он должен бы я ответить. – Бэнкрофт еще раз взглянул на нее. – Я начал былоподозревать, что ты сожгла то письмо.
   Мэдди выпрямилась.
   – Я же сказала, что отправила его, – ответила она и подумала о том, как велик был соблазн «случайно» уронить послание в камин в своей спальне.
   – Знаю, что ты сделала все, как нужно. – Ее хозяин коротко улыбнулся, затем вновь вернулся к письму. – «Брат, – снова начал он, – я находился в Йорке, когда пришло известие о твоей несвоевременной болезни. Я сел писать тебе, как только вернулся в замок Хайбэрроу».
   – Вы были правы, – заметила Мэдди, когда мистер Бэнкрофт остановился, чтобы перевести дыхание. В последние дни он быстро уставал. – Он всегда употребляет слово «замок», не правда ли?
   – При каждом удобном случае. Продолжаю: «Виктория шлет тебе пожелания скорейшего выздоровления, хотя тебе хорошо известно, что мне на это наплевать».
   – Боже, как он ужасен!
   – «В настоящее время я занят посевными работами в угодьях замка Хайбэрроу. Иначе, невзирая на твои прежние дурацкие высказывания, я постарался бы навестить тебя в Лэнгли-Холле».
   – Ну конечно, – скептически согласились оба одновременно.
   Мэдди, наслушавшаяся историй о высокомерии и напыщенности герцога, вздохнула с облегчением. Слава Богу – он не приедет.
   – Вот и отлично, – сказала она, поднимаясь. – И не было никаких причин пугать меня до полусмерти. Как вам не стыдно!
   – Боюсь, это была хорошая новость.
   – О! – Мэдди вновь медленно опустилась в кресло.
   – Теперь, пожалуйста, сохраняй спокойствие.
   – Совсем как вы, – кивнув, поддразнила она его.
   – Замолчи. «Однако, – продолжил чтение мистер Малькольм, – вырастить урожай в Лэнгли – важнее всего, поэтому я поговорил с Куинланом, и он согласился отправиться в Сомерсет, чтобы наблюдать за посевной и присмотреть за имением, покаты поправляешься. Он отправится сразу же, как получит от меня письмо, и прибудет в Лэнгли пятнадцатого числа сего месяца. Твой Льюис».
   Мэдди бросила взгляд в окно. Прелестное весеннее утро, первое без дождя за последние три дня, сразу поблекло. Она глубоко вздохнула:
   – Полагаю, его светлость имеет в виду Куинлана Улисса Бэнкрофта?
   Ее хозяин с сочувствующим видом кивнул:
   – Боюсь, что да. Маркиз Уэрфилд собственной персоной!
   Мэдди кашлянула.
   – Понятно.
   Он протянул руку и сжал ее пальцы.
   – Мне очень жаль, дорогая. Ты знакома с ним?
   Девушка отрицательно покачала головой:
   – К счастью, нет. Кажется, он был в Испании во время моего… визита в Лондон, если можно так сказать. – Мэдди нахмурилась при этом воспоминании.
   – Ты ни в чем не виновата, моя девочка, – успокаивающе заметил Малькольм.
   Она бросила на него взгляд, исполненный признательности, как бы раздумывая, кто кого должен утешать.
   – Вы единственный, кто так думает. Никто ведь ничего не видел, кроме глупого поцелуя и того, как этот человек пытался погладить меня поверх платья. Их не волнует, что я не желаю иметь никаких дел ни с ними, ни с тем ужасным мерзавцем – Спенсером. Я вообще не хочу иметь ничего общего с лондонским светом.
   – Но ведь Куинлана там не было, поэтому не волнуйся понапрасну. Впрочем, он ничего и не сказал бы. Это было бы невежливо, как ты понимаешь.
   – Я и не волнуюсь. – Мэдди выпрямилась, освобождая пальцы из успокаивающего пожатия. – И я не робкого десятка, мистер Бэнкрофт.
   Больной хихикнул.
   – Никогда бы не посмел обвинять тебя в трусости.
   – Просто я… раздосадована. – Точнее, она находилась на грани истерики, хотя в последнее время ее не покидало предчувствие, что спокойные дни миновали. Раз уж письмо отправили в замок Хайбэрроу, кто-то должен был откликнуться.
   Мэдди не пришлось познакомиться с маркизом Уэрфилдом, однако она была наслышана о нем. Куинлан Улисс Бэнкрофт – любимец нового короля – был самых голубых кровей и принадлежал к сливкам высшего общества. Она уже презирала его, еще не видя его изнеженного, избалованного, самовлюбленного лица. Он был одним из «них». Общество называло их «аристократией», но по собственному опыту девушка знала, что это слово не отражало их сущности.
   – Я думала, мы сообщили его светлости, что за Лэнгли найдется, кому присмотреть во время вашей болезни.
   – Ты ведь не думаешь, что герцога это волнует? Он владеет Лэнгли-Холлом, а я им только управляю. И он обязательно предпримет все необходимые меры, чтобы сохранить свое материальное благосостояние с моего согласия или без оного. Ты же знаешь об этом.
   Мэдди вздохнула:
   – Разумеется, но при всем при этом он должен был сначала поинтересоваться, нуждаетесь ли вы в помощи, прежде чем навязывать вам своего сына.
   Неожиданно мистер Бэнкрофт рассмеялся, его щеки окрасил легкий румянец.
   – Не думаю, что Куинлан позволит кому-либо навязать себя.
   – Как он, должно быть, благороден, – равнодушно заметила Мэдди.
   Ее хозяин подозрительно прищурился.
   – Помни об одном, дорогая, чем меньше ты ему причинишь беспокойства, тем короче и безобиднее будет его визит сюда.
   Щеки Мэдди вспыхнули. Чертов маркиз. Если бы он не был племянником Бэнкрофта… Прошло почти четыре года с тех пор, как родственники виделись в последний раз. Мэдди сколько угодно могла ненавидеть «проклятую аристократию», но она прекрасно знала, как одиноко чувствует себя Малькольм, будучи оторванным от семьи.
   Да, ее не слишком радовал приезд Уэрфилда, однако она не собиралась топать ногами или как-то иначе проявлять свое раздражение.
   – Я буду вести себя, как подобает, – заверила его она.
   Малькольм улыбнулся:
   – Не сомневаюсь!
   – Если и он будет действовать так же, – добавила Мэдди.
   – Об этом не беспокойся. Я уже говорил тебе, что он – олицетворение хороших манер.
   – Теряю дар речи при одной мысли, что увижу такую выдающуюся личность.
   – Мэдди, – предупреждающе кашлянул Бэнкрофт. Он постарался сесть попрямее, ворча от усилия, так как парализованные ноги мешали любому его движению. – Лучше пошли миссис Иддингз в деревню, пусть она сообщит новость всем соседям.
   – Полагаю, чтобы местное население успело скрыться в горах?
   – Наши соседи никогда не простили бы мне, если бы я не известил их заранее о приезде маркиза Уэрфилда в Лэнгли. Титул в этих местах более редкое явление, чем верблюд, пролезающий в игольное ушко.
   Мэдди вздохнула.
   – Они будут вне себя от возбуждения, понятия не имею, как Я сама справлюсь со своими чувствами.
   – Пожалуйста, попытайся, хорошо? Девушка улыбнулась:
   – Конечно, но только ради вас.
   Он взглянул на нее с любовью и пониманием, которыми никогда не баловал ее собственный отец.
   – Спасибо.
   – Не за что. – Она встала. – Я сейчас принесу вам чаю.
   – И не забудь печенье с персиками. Мой завтрак постигла катастрофа.
   Она оглянулась через плечо и улыбнулась:
   – Хорошо, что у нас в кладовке хранятся сладости.
   – Да уж!
   Мэдди уведомила миссис Иддингз о скором приезде маркиза Уэрфилда, затем послала кухарку в Хартгроув купить овощей и посплетничать на досуге. Принеся мистеру Бэнкрофту замену его первому завтраку, Мэдди скрылась в оранжерее, заставленной глиняными горшками для цветов, где она могла отвести душу и выругаться вдали от чужих ушей. Глупая, глупая знать, всегда появляющаяся там, где ее не желают видеть! И не нуждаются в ней.
   – Мэдлин?
   – К черту! – пробормотала Мэдди. – Я здесь, миссис Фаулер, – отозвалась она.
   Девушка надеялась, что соседи пожалуют за подробностями не раньше завтрашнего утра. Очевидно, сплетни миссис Иддингз оказались более эффективными, чем предполагал мистер Бэнкрофт. Взяв себя в руки, Мэдди вышла из оранжереи.
   – О, вот вы где, Мэдди! – На миссис Фаулер было ее любимое платье для дневных визитов. Не приходилось сомневаться, что она разнесет новость по всем домам вдоль лужайки, как только выведает у Мэдди все о приезде маркиза.
   – Добрый день!
   – Действительно так. – Миссис Фаулер счастливо вздохнула, и на ее округлых щеках появились ямочки. Она сняла листок с волос Мэдди. – Я слышала, к нам в Сомерсет скоро прибудет важный гость. Я вне себя от предвкушения!
   – О да, вы…
   – Боже, – продолжила миссис Фаулер, складывая руки в молитвенном жесте, – маркиз. – Она нагнулась вперед и понизила голос, хотя вокруг не было никого, кто мог бы их услышать, за исключением зябликов. – Я слышала, он очень красив и его доход составляет двадцать тысяч фунтов в год. Вы можете себе это представить? Двадцать тысяч в год!
   Подавив раздражение, Мэдди кивнула и быстрым шагом направилась к дому. Плохо было уже то, что ей придется принимать Уэрфилда, так нет же, ей еще приходится обсуждать его.
   – Похоже, вы прекрасно осведомлены, миссис Фаулер.
   – Барон Монтесс – кузен миссис Бичамп, вот от него-то нам многое и известно.
   – Да, я слышала об этом.
   – Как долго он намерен пробыть в Лэнгли?
   – По правде сказать, не знаю. В связи с тем, что скоро начнется лондонский сезон, не думаю, что он задержится здесь надолго.
   Миссис Фаулер почтительно вздохнула:
   – Да, сезон.
   Мэдди захотелось рассмеяться при виде благоговейного выражения на ее лице.
   – Вы уже сообщили новость Лидии и Салли?
   – Это они мне все рассказали. Такие славные девочки! И, знаете, Лидия стала неплохо играть на фортепьяно.
   – Да, я…
   – О, я знаю, что Салли еще не выходит в свет, но ей уже семнадцать. Здесь в деревне, вдалеке от Лондона, лорд Уэрфилд вряд ли будет строго соблюдать этикет, как вы думаете?
   Мэдди слышала, что маркиз строжайше придерживался этикета, где бы ни находился.
   – Ну конечно, – согласилась она, пряча лукавую улыбку. Если что-то могло заставить Уэрфилда сократить свой визит в Лэнгли, так это дочери миссис Фаулер.
   – Отлично, отлично. – Миссис Фаулер болтала без умолку, затем замолчала и поднесла платок ко рту, безуспешно пытаясь подавить легкомысленный приступ смеха. – Я кое-что придумала!
   Мэдди неохотно замедлила шаги.
   – О чем вы?
   – Я поговорю с мистером Фаулером насчет того, чтобы организовать сельский бал в честь лорда Уэрфилда. Представляете, как это будет эффектно! И приглашу всех – всех, кроме Дардинейлов. Эта мисс Дардинейл совершенно невыносима.
   К слову, Патриция Дардинейл была самой хорошенькой молодой леди в округе.
   – Думаю, вы забыли о второй дочери, миссис Фаулер. Я слышала, Лидия изрядно преуспела в пении за последний год. Полагаю, что если что-то и может привлечь внимание джентльмена, так это хорошо исполненная песня.
   Миссис Фаулер сжала руку Мэдди.
   – Спасибо, дорогая! И вы тоже должны прийти, так как мистер Бэнкрофт вряд ли покинет Лэнгли без вас. Если, конечно, маркиз не возьмет на себя заботу о нем. Это было бы очень благородно с его стороны!
   Мэдди нахмурилась. Она и не думала об этом. Вполне возможно, что назойливый, навязчивый аристократ сочтет, что женщина не способна справляться со своими обязанностями, как бы успешно она ни выполняла их за последние четыре года.
   – Да, это действительно было бы очень благородно.
 
   В сотый раз Куинлан Улисс Бэнкрофт терял читаемую страницу в «Айвенго». Он бросил книгу на кожаное сиденье рядом с собой и, придерживая рукой шляпу, высунул голову из окна.
   – Послушай, Клеймор, мы что, должны отдавать дань каждой колдобине, камню и луже в Сомерсете?
   Со стороны высокого сиденья показалось лицо кучера.
   – Простите, милорд, – сказал он и вновь исчез. – Если позволите заметить, – донесся сверху его голос, – король Георг явно никогда не путешествовал по этой дороге.
   Куин откинулся на спинку сиденья и вернулся к чтению, пока колесо экипажа не нырнуло в очередную рытвину.
   – Счастливчик Георг, – пробормотал он.
   Неохотно отложив в сторону книгу, молодой человек вытянул длинные ноги и положил их на противоположное сиденье. Вздохнув, он обратил взор на проплывавшие мимо окрестности южного графства Сомерсет. Хорошо хоть погода прояснилась, и зеленые, поросшие деревьями луга пахли травой, а не пасшимся на них скотом.
   Маркиз вытащил из кармашка жилета часы и взглянул на них. По его подсчетам, минут через двадцать они, наконец, прибудут в Лэнгли-Холл. Ему пришлось провести целых три дня в экипаже, с привязанным сзади отличным жеребцом. Он мог бы отправить багаж вслед за собой, а добраться до Лэнгли верхом вдвое быстрее, – но герцог, его отец, написал в письме, что ему необходимо приехать именно пятнадцатого.
   Дядя Малькольм, несомненно, воспринял бы скоропалительный приезд племянника как угрозу своему управлению имением Лэнгли. И меньше всего Куину хотелось увеличивать антагонизм между Льюисом и Малькольмом Бэнкрофтами. Ни при каких обстоятельствах он не приехал бы раньше назначенного отцом срока, хотя его не очень-то привлекала идея стать жертвенной овцой.
   Семь лет молчания между братьями Бэнкрофт давно уже стали предметом шуток и сплетен в лондонском свете. Дядя Малькольм всегда был любимым родственником молодого маркиза, и, даже если придется провести какое-то время среди провинциалов, он намеревался сделать все возможное, чтобы наконец светские острословы замолчали.
   Если повезет, он легко справится с бухгалтерскими книгами имения Лэнгли и проведет посевную, что, как он надеялся, I го может дяде Малькольму благосклоннее взглянуть на примирение с братом и в то же время заставит герцога дружелюбнее относиться к окружающему миру.
   И если не произойдет ничего непредвиденного, у него будет время вернуться в Уэрфилд за несколько недель до начала лондонского сезона. Наступающее лето обещало стать очень насыщенным. В первую очередь придется позаботиться о свадьбе, а уж потом составить расписание остальных светских мероприятий.
   Куин зевнул и потянулся. Элоиза в последних письмах делана достаточно прозрачные намеки по поводу их отношений, и нужно было как можно скорее официально оформить их договоренность. По крайней мере, предстоящая женитьба не вызывала у Куина отвращения – и чем скорее она состоится, тем лучше. Воркотня герцога по поводу отсутствия внуков перешла в рев – словно для этого ему было недостаточно другого повода.
   – Милорд, – закричал Клеймор со своего сиденья, – похоже, это Лэнгли.
   Куин подвинулся и выглянул в окно. Перед ним на невысоком холме, на фоне покрытого легкими облачками полуденного неба, в окружении деревьев расположился Лэнгли-Холл. Небольшое имение славилось своей рыбалкой – хотя это и было небольшим утешением после такого долгого путешествия.
   – Я сделаю из тебя жаркое, ты, чертово животное! Огромная розовая свинья, визжа, мчалась вдоль дороги. Ее преследовали двое мужчин с вилами и краснолицая женщина с граблями. Горячие лошади бросились в сторону, чуть было не опрокинув экипаж маркиза на колючую изгородь, окаймлявшую дорогу.
   – Тпру, парни! – крикнул Клеймор, в то время как Куин стукнулся о стенку кареты, а его шляпа упала на пол. – Извините, милорд! – обратился кучер к хозяину. – Проклятая деревенщина, никаких манер!
   Маркиз нагнулся и поднял шляпу.
   – Великолепно, – вздохнул он, отряхивая шляпу и водружая ее на голову. – Вот мы и прибыли!

Глава 2

   – Приехал! Приехал!
   Мэдлин чуть не уколола себе палец, услышав эту недобрую весть от взволнованной посудомойки. Прибыл маркиз Уэрфилд, и прибыл точно в назначенное время. Несомненно, он счел бы бестактным приехать позже условленного срока, хотя она и надеялась, что его что-нибудь задержит.
   Девушке не терпелось подбежать к ближайшему окну и самой взглянуть на гостя, хотя бы для того, чтобы убедиться, что ночной кошмар стал явью. Однако она видела сотни экипажей и не меньшее число английских лордов. И, Бог тому свидетель, смотреть было особо не на что. Ничего особенного они собой не представляли.
   Мэдди терпеливо подшивала поля прошлогодней весенней желтой шляпки. Возможно, она сможет проносить ее все лето. За последние годы девушка стала неплохой швеей, что было вызвано крайней необходимостью. Но все же она удивилась, когда, повертев шляпку, обнаружила, что та выглядит очень мило.
   – Он здесь, мисс Мэдди! Идите туда скорее! – воскликнула миссис Ходжес.
   – Знаю, знаю, – ответила девушка, хотя сомневалась, что ее услышали Билл Томкинс и домоправительница, пробежавшие мимо открытой двери маленькой столовой, примыкавшей к кухне. Вздохнув, она отложила шляпку и поднялась, чтобы присоединиться к остальным домочадцам.
   – О, только посмотрите, миссис Ходжес! Какая прекрасная карета! – воскликнул Томкинс. Он вытянул длинную шею и выглянул из окна прихожей поверх голов других слуг. – Готов поспорить, что у самого короля нет ничего красивее.
   Даже всегда бесстрастный Гарретт явно нервничал. Его взгляд скользил от окна к напольным часам в холле и обратно, словно он пытался вычислить, когда именно следует распахнуть входную дверь, чтобы это выглядело наиболее эффектно.
   – Не волнуйтесь, Гарретт, – подбодрила его Мэдди. – Возможно, маркиз не прочь покричать время от времени, но уверена – он не кусается.
   Гарретт бросил на нее косой взгляд.
   – Можете оставаться при своем мнении, мисс Мэдди, но вы никогда не встречали остальных Бэнкрофтов. Я не сделаю ни одной ошибки в присутствии лорда Уэрфилда.
   – Ах, бросьте! Единственная разница между лордом и бедняком в том, что один может позволить себе быть грубым, а другой – нет.
   Раздраженные взгляды и осуждающие замечания ясно показывали, что никто из слуг не собирался слушать ее дальнейшие размышления на эту тему. Мэдди закатила глаза и нарочно остановилась позади взволнованной толпы у окна. Достаточно скоро они увидят, как мало их надутый герой напоминает боготворимый ими образ.
   Цокот копыт приблизился под аккомпанемент грохота большой кареты. Гарретт еще раз одернул свою ливрею, кивнул собравшимся слугам и распахнул двойную входную дверь. Процессия слуг и домочадцев Лэнгли, поправляя шейные платки и оборки на фартуках, устремилась из дверей по низким ступеням и расположилась по обе стороны подъездной дорожки.
   Проследовав за слугами, Мэдди вышла на широкое мраморное крыльцо, откуда могла наблюдать за происходящим, не привлекая к себе излишнего внимания.
   Подъезжавший по выщербленной каменной дорожке экипаж с красно-желтым гербом Уэрфилдов на дверце был темным, огромным. Великолепная четверка черных, в тон карете, лошадей нетерпеливо остановилась перед онемевшими слугами, а привязанный позади кареты гнедой жеребец поднялся на дыбы, прежде чем застыть на месте. Мэдди фыркнула. Этот помпезный задавака привез с собой собственного скакуна, словно лошади из конюшен Лэнгли недостаточно хороши для него.
   Не успел Билл Томкинс сделать шаг, чтобы открыть дверь экипажа, как ливрейный слуга, соскочив с сиденья рядом с кучером, опередил его. С привычной легкостью он опустил ступеньки под дверью кареты, затем с поклоном отступил на шаг.
   Из полумрака показалась элегантная нога, обутая в начищенный высокий сапог. Затем последовала вторая нога, открывая мускулистые бедра, обтянутые парой бежевых лосин. Скептический взгляд Мэдди отметил голубовато-серый жилет, синее пальто, облегающее широкую грудь, и белоснежный галстук, уютно расположившийся под безукоризненно накрахмаленным воротничком сорочки. Рука в белой лайковой перчатке протянула лакею отполированную трость красного дерева с украшенным перламутром набалдашником из черного дерева.
   Покидая карету, маркиз смотрел под ноги, и голубая шляпа, лихо надвинутая на вьющиеся волосы ярко-медового цвета, скрывала от Мэдди его лицо.
   – Шут, – пробормотала девушка, на которую весь этот наряд не произвел никакого впечатления.
   Занятия фехтованием и боксом могли сделать его гибким и атлетичным, но они не могли исправить курносый нос или кривые зубы. А также замаскировать последствия праздной разгульной жизни.
   Наконец маркиз поднял голову. Пара нефритовых озер, зеленых, как лес после дождя, оглядели подъездную дорожку, взволнованных слуг и красные каменные стены Лэнгли-Холла. Глаза Мэдди отметили прекрасно выточенный нос, лишенный каких-либо недостатков, и волевой подбородок. Губы, способные лишить покоя любую молодую девушку, сказали что-то лакею, который тут же вернул трость ее владельцу, а элегантный жест указал взволнованному лакею из Лэнгли, что надо разгрузить огромную гору багажа на верху кареты.
   Затем лорд Уэрфилд направился навстречу слугам имения.
   Миссис Ходжес приветствовала его глубоким реверансом.
   – Добро пожаловать в Лэнгли, милорд, – сказала она, ее пухлые щеки пылали от возбуждения. – Я – миссис Ходжес, домоправительница.
   – Добрый день. – Он отпустил ее легким поклоном головы, двигаясь далее вдоль линии слуг. Нефритовые глаза одаривали взглядом каждого.
   – Добрый день! Добро пожаловать! Очень рады! – Приветствия сыпались одно за другим, пока он шел к низким ступеням.