Фаст Говард
Чудовищный муравей
Говард Фаст
Чудовищный муравей
Каждое лето, обыкновенно в августе, четверо моих близких друзей и я отправляемся на недельку порыбачить на озера Сейнт Реджис, в Адирондаке. Мы постоянно снимаем один и тот же домик, наслаждаемся греблей на каноэ, рыбалкой, а иногда даже вылавливаем несколько окуньков. Мы не так уж и сильны в рыбалке, но зато прекрасно играем в карты, с удовольствием занимаемся хозяйством и вообще расслабляемся.
Прошлым летом я приехал в Адирондак на три дня позже друзей. У меня накопились неотложные дела, которые я должен был закончить до отъезда. Погода стояла приятная - ровная и теплая, и я решил остаться еще на пару дней после отъезда моих друзей. Перед нашим домиком была небольшая совершенно ровная поляна, и мне захотелось часок-другой поиграть на ней в гольф. Вот почему металлическая клюшка для гольфа оказалась потом рядом с моей кроватью.
В первый день, когда я остался один, я открыл на ужин банку консервированной фасоли и пиво. Потом лег в постель, прихватив книгу "Жизнь на Миссисипи", пачку сигарет и двухсотграммовую плитку шоколада.
На улице было еще совсем светло. Сквозь окно проникало достаточно света, чтобы можно было свободно читать. Оторвавшись от книги, я как раз потянулся за очередной сигаретой, когда заметил его на ножке кровати. Кончиками пальцев я нащупал клюшку для гольфа и одним движением поднял и опустил ее. Удар вышел точным и беспощадным - я убил его.
Первым делом я обнаружил, что весь мокрый от пота. Потом почувствовал, что мне становится плохо. Я вышел на воздух. Меня рвало.
Прикоснуться к нему голыми руками не мог. Я взял кусок бумаги, поддел его и бросил в корзину для рыбы. Потом отнес корзину в багажник и поставил рядом с вещами, собранными для отъезда. Затем вернулся, запер дверь, сел в машину и поехал в Нью-Йорк. По дороге всего только раз остановился вздремнуть - на подъезде к Тровею. И проспал не более часа. Когда я подъехал к городу, уже почти рассвело.
Во время завтрака я объяснил жене, что мне никогда особенно не импонировало одиночество. Потом пошел в кабинет, закурил и принялся рассматривать корзину для рыбы, стоявшую на столе.
Я продолжал сидеть в своем кабинете и курить сигарету за сигаретой. В конце концов я позвонил в музей и спросил, кто заведует отделом энтомологии. Мне назвали имя - Бертрам Либермэн, и я попросил его к телефону. У него был приятный голос. Я представился, назвав свою фамилию Морган. Еще сказал, что я писатель, и Либермэн вежливо заметил, что слышал обо мне и даже читал что-то из моих вещей.
Я попросил Либермэна назначить мне встречу, если это возможно. Он ответил, что сегодня очень занят и спросил меня, нельзя ли перенести на завтра.
- Боюсь, что нам необходимо встретиться незамедлительно, - твердо сказал я.
- О! Вам нужно получить какую-нибудь информацию?
- Нет, я хотел бы показать вам один экземпляр.
- О!
- Я думаю вас это заинтересует.
- Это насекомое? - мягко спросил Либермэн.
- По крайней мере мне так кажется.
- О? Большое?
- Довольно большое, - ответил я.
- Одиннадцать часов вас устроят?
- Я буду, - сказал я.
- Еще один вопрос. Это насекомое - мертвое?
- Да, мертвое.
Кабинет Либэрмэна был большим и квадратным. Кроме него здесь были двое: человек из ФБР Фицджеральд и сенатор Хоппер.
Мы обменялись рукопожатиями, и Либермэн спросил меня, указывая на корзину:
- Это то самое?
- Да.
- Я могу посмотреть?
- Пожалуйста, - ответил я. - Я ничего не собираюсь от вас скрывать. Я могу даже вам его подарить.
- Спасибо, мистер Морган, - сказал Либермэн. Он открыл корзину и заглянул внутрь. Потом резко выпрямился, и Фицджеральд и Хоппер вопросительно посмотрели на него. Либермэн кивнул:
- Да.
- Как вы думаете, что это, мистер Морган? - спросил меня Либермэн.
- Мне кажется, вам это должно быть лучше известно.
- Да, конечно. Я только хотел узнать ваше мнение.
- Это - муравей. Таково мое впечатление. Но я впервые вижу муравья, длиной в четырнадцать-пятнадцать дюймов. И я надеюсь, что в последний.
- Понятное желание, - кивнул Либермэн.
Фицджеральд обратился ко мне:
- Могу я спросить вас, как вы убили его, мистер Морган?
- Клюшкой. Я имею в виду клюшку для гольфа. Я рыбачил с друзьями на озерах Сейнт Реджис в Адирондаке и взял с собой клюшку для коротких ударов. Короткие удары - самое слабое место в моей игре. Когда друзья уехали, я собирался тренироваться в коротких ударах по четыре-пять часов в день. Вы понимаете...
- Нет необходимости вдаваться в такие подробности, мистер Морган, улыбнулся Хоппер.
- Я мирно лежал в постели и читал, и вдруг увидел его на ножке кровати. Рядом со мной была клюшка...
- Я понимаю, - кивнул Фицджеральд.
- Вы стараетесь теперь не смотреть на него, - заметил Хоппер.
- А вы не могли бы сказать, мистер Морган, почему вы его убили, спросил Либермэн.
- Почему?
- Да, почему?
- Я не понимаю вас, - сказал я.
- Садитесь пожалуйста, мистер Морган, - кивнул Хоппер. - Постарайтесь расслабиться.
- Я не спал с тех пор. Мне очень бы хотелось отоспаться, а потом я бы рассказал вам, какой это было пыткой.
- Мы совсем не хотели огорчить вас, мистер Морган, - сказал Либермэн. Но мне кажется, что некоторые детали этого происшествия очень важны. Именно поэтому я и спрашиваю вас, почему вы его убили. У вас, наверное, была причина. Может быть, он нападал на вас?
- Нет.
- Сделал какое-нибудь неожиданное движение по направлению к вам?
- Нет. Он спокойно сидел на ножке моей кровати.
- Почему же тогда?
- Это не умышленно, - вмешался Фицджеральд. - Мы знаем, почему он убил его.
- Правда?
- Ответ очень прост, мистер Морган. Вы убили его потому, что вы человек.
- О?
- Да. Вы понимаете меня?
- Нет, не понимаю.
- Тогда почему же вы его убили? - снова задал этот вопрос Хоппер.
- Я до смерти перепугался.
Либермэн поднялся с кресла.
- Вы умный человек, мистер Морган, и я хочу вам кое-что показать.
Он открыл один из стенных шкафов, и я увидел восемь банок с формальдегидом, и в каждой из них был заспиртован точно такой же экземпляр, как мой. И все без исключения они были изуродованы, что говорило о насильственной смерти.
Либермэн закрыл шкаф.
- И это всего за пять дней, - сказал он и пожал плечами.
- Новый вид муравьев, - довольно глупо пробормотал я.
- Нет, это не муравьи. Подойдите сюда!
Либермэн пригласил меня к столу. Фицджеральд и Хоппер присоединились ко мне. Либермэн достал из ящика стола набор анатомических инструментов и, воспользовавшись одним из них, перевернул насекомое и показал на нижнюю часть туловища, похожую на грудную клетку.
- Видите, какое тут приспособление, мистер Морган.
- Да.
При помощи двух скальпелей Либермэн нашел бороздку и отделил заднюю часть туловища. Она оказалась полой, как жерло бомбометателя, и была похожа на контейнер, который носило на себе насекомое. В нем находились четыре своеобразных и удивительно гармоничных капсули, напоминающие орудия, каждая около полутора дюймов длиной.
Сейчас я видел муравья во всех деталях и понимал, что раньше толком не рассмотрел его. Мы никогда как следует не видим того, что страшит нас или вызывает чувство брезгливости. Сквозь омерзение ничего не увидишь. Но теперь, когда страх и ненависть отступили, я внимательно вглядывался в это существо и понимал, что передо мной был не муравей, хотя и очень походил на него.
- Я не знал! Что можно ожидать от человека при виде насекомого таких размеров?
Либермэн кивнул головой.
- Скажите мне ради бога, как оно называется!
- Мы не знаем, - сказал Хоппер. - Мы представления не имеем, что это такое.
Либермэн показал нам разбитый череп, из которого вытекала белая жидкость.
- Что-то подобное мозгу, - сказал он, - и в большом количестве.
- Это было, наверное, очень умное существо, - предположил Хоппер.
Либермэн рассуждал вслух:
- Совершенно ясно, что это насекомое с развивающейся структурой. Мы очень мало знаем об умственных способностях насекомых. Это не совсем то, что мы обычно понимаем под умом. Скорее совокупное явление - такое, как если бы приходилось задумываться над составляющими тела человека...
Хоппер и Фицджеральд с одобрением слушали Либермэна. Я задал вопрос:
- Что было бы, если бы это было возможно?
- Что?
- Проявление того вида совокупного ума, о котором вы говорите.
- О? Трудно сказать. Это было бы за гранью наших самых смелых предложений. Во всяком случае человек по сравнению с таким муравьем не представлял бы из себя ничего.
- Не верю, - отрезал я.
Мои собеседники невозмутимо ответили:
- Мы тоже не верим. Мы предполагаем.
- Но если это существо такое умное, почему оно не употребило ни одного из своих орудий против меня?
- А это было бы признаком ума? - мягко спросил Хоппер.
- Возможно, ни одна из этих капсул не является орудием, - заметил Либермэн.
- Вы не знаете этого точно? Разве у других таких существ не было таких же капсул?
- Были, - коротко ответил Фицджеральд.
- Откуда все-таки они взялись? Кем они были?
- Мы не знаем, - сказал Либермэн.
- Но вы можете это выяснить. У вас есть ученые, инженеры, и, слава Богу, мы живем в век фантастической техники. Разберите его на части!
- Мы это уже сделали.
- И что вы выяснили?
- Ничего.
- Вы хотите сказать, - спросил я, - что вы не в состоянии сделать никаких выводов относительно этих приспособлений - ни что это такое, ни как они работают, ни для какой цели существуют?
- Совершенно верно, - подтвердил Хоппер. - Ничего, мистер Морган.
- Но наверное они должны действовать как своего рода орудия.
- Почему? - спросил Либермэн. - Посмотрите на себя, мистер Морган. Вы культурный и умный человек и все-таки вы не можете представить себе такой склад ума, который исключал бы оружие как предмет первой необходимости. А ведь оружие - необычная вещь, мистер Морган. Это инструмент убийства. Мы никогда не задумываемся об этом, потому что оружие стало символом мира, в котором мы живем. Признаком цивилизации, мистер Морган? Или оружие и цивилизация в конечном счете несовместимы? Вы можете представить себе уровень мышления, при котором концепция убийства представляется невозможной или совсем не существует? Люди воспринимают окружающее субъективно. Почему тогда подобные существа, к примеру, не могут действовать, исходя из их уровня субъективности? Они идут на сближение с людьми - и в результате погибают. Почему? Скажите, мистер Морган, что может объяснить существование таких высокоорганизованных существ, как это? - Либермэн рукой показал на лежащее на столе насекомое. - Я самым серьезным образом спрашиваю вас. Какое вы можете дать этому объяснение?
- Несчастный случай, - пробормотал я.
- Восемь банок в моем шкафу? Восемь несчастных случаев?
- Я думаю, доктор Либермэн, - сказал Фицджеральд, - вы в конце концов найдете объяснение.
Я сел и закурил сигарету. Мои руки дрожали. Хоппер извиняющимся голосом сказал мне:
- Мы были довольно грубы с вами, мистер Морган. Но буквально за несколько дней еще восемь человек сделали то же, что и вы.
- Но скажите мне, откуда все-таки появляются эти существа?
- Почти не имеет значения, - честно сказал Хоппер. - Может быть, с другой планеты - с Луны или Марса, может, из недр земли. Неважно.
- Тогда почему вы не сообщите о них миру? Нужно положить этому конец, пока дело не зашло слишком далеко!
- Мы уже думали об этом, - признался Фицджеральд. - Но подумайте, что тогда начнется - истерия, паника, дикие предположения, что это результат атомной бомбы?
- Они могут совсем уйти, - сказал я.
- Могут, - подтвердил Либермэн. - Но если у них нет чувства смерти, у них, возможно, нет и чувства страха.
- Я склонен думать, что они все же уйдут, - вставил Фицджеральд. Должен же у них в конце концов быть инстинкт самосохранения, доктор!
- Надеюсь, - согласился Либермэн. - Надеюсь...
Чудовищный муравей
Каждое лето, обыкновенно в августе, четверо моих близких друзей и я отправляемся на недельку порыбачить на озера Сейнт Реджис, в Адирондаке. Мы постоянно снимаем один и тот же домик, наслаждаемся греблей на каноэ, рыбалкой, а иногда даже вылавливаем несколько окуньков. Мы не так уж и сильны в рыбалке, но зато прекрасно играем в карты, с удовольствием занимаемся хозяйством и вообще расслабляемся.
Прошлым летом я приехал в Адирондак на три дня позже друзей. У меня накопились неотложные дела, которые я должен был закончить до отъезда. Погода стояла приятная - ровная и теплая, и я решил остаться еще на пару дней после отъезда моих друзей. Перед нашим домиком была небольшая совершенно ровная поляна, и мне захотелось часок-другой поиграть на ней в гольф. Вот почему металлическая клюшка для гольфа оказалась потом рядом с моей кроватью.
В первый день, когда я остался один, я открыл на ужин банку консервированной фасоли и пиво. Потом лег в постель, прихватив книгу "Жизнь на Миссисипи", пачку сигарет и двухсотграммовую плитку шоколада.
На улице было еще совсем светло. Сквозь окно проникало достаточно света, чтобы можно было свободно читать. Оторвавшись от книги, я как раз потянулся за очередной сигаретой, когда заметил его на ножке кровати. Кончиками пальцев я нащупал клюшку для гольфа и одним движением поднял и опустил ее. Удар вышел точным и беспощадным - я убил его.
Первым делом я обнаружил, что весь мокрый от пота. Потом почувствовал, что мне становится плохо. Я вышел на воздух. Меня рвало.
Прикоснуться к нему голыми руками не мог. Я взял кусок бумаги, поддел его и бросил в корзину для рыбы. Потом отнес корзину в багажник и поставил рядом с вещами, собранными для отъезда. Затем вернулся, запер дверь, сел в машину и поехал в Нью-Йорк. По дороге всего только раз остановился вздремнуть - на подъезде к Тровею. И проспал не более часа. Когда я подъехал к городу, уже почти рассвело.
Во время завтрака я объяснил жене, что мне никогда особенно не импонировало одиночество. Потом пошел в кабинет, закурил и принялся рассматривать корзину для рыбы, стоявшую на столе.
Я продолжал сидеть в своем кабинете и курить сигарету за сигаретой. В конце концов я позвонил в музей и спросил, кто заведует отделом энтомологии. Мне назвали имя - Бертрам Либермэн, и я попросил его к телефону. У него был приятный голос. Я представился, назвав свою фамилию Морган. Еще сказал, что я писатель, и Либермэн вежливо заметил, что слышал обо мне и даже читал что-то из моих вещей.
Я попросил Либермэна назначить мне встречу, если это возможно. Он ответил, что сегодня очень занят и спросил меня, нельзя ли перенести на завтра.
- Боюсь, что нам необходимо встретиться незамедлительно, - твердо сказал я.
- О! Вам нужно получить какую-нибудь информацию?
- Нет, я хотел бы показать вам один экземпляр.
- О!
- Я думаю вас это заинтересует.
- Это насекомое? - мягко спросил Либермэн.
- По крайней мере мне так кажется.
- О? Большое?
- Довольно большое, - ответил я.
- Одиннадцать часов вас устроят?
- Я буду, - сказал я.
- Еще один вопрос. Это насекомое - мертвое?
- Да, мертвое.
Кабинет Либэрмэна был большим и квадратным. Кроме него здесь были двое: человек из ФБР Фицджеральд и сенатор Хоппер.
Мы обменялись рукопожатиями, и Либермэн спросил меня, указывая на корзину:
- Это то самое?
- Да.
- Я могу посмотреть?
- Пожалуйста, - ответил я. - Я ничего не собираюсь от вас скрывать. Я могу даже вам его подарить.
- Спасибо, мистер Морган, - сказал Либермэн. Он открыл корзину и заглянул внутрь. Потом резко выпрямился, и Фицджеральд и Хоппер вопросительно посмотрели на него. Либермэн кивнул:
- Да.
- Как вы думаете, что это, мистер Морган? - спросил меня Либермэн.
- Мне кажется, вам это должно быть лучше известно.
- Да, конечно. Я только хотел узнать ваше мнение.
- Это - муравей. Таково мое впечатление. Но я впервые вижу муравья, длиной в четырнадцать-пятнадцать дюймов. И я надеюсь, что в последний.
- Понятное желание, - кивнул Либермэн.
Фицджеральд обратился ко мне:
- Могу я спросить вас, как вы убили его, мистер Морган?
- Клюшкой. Я имею в виду клюшку для гольфа. Я рыбачил с друзьями на озерах Сейнт Реджис в Адирондаке и взял с собой клюшку для коротких ударов. Короткие удары - самое слабое место в моей игре. Когда друзья уехали, я собирался тренироваться в коротких ударах по четыре-пять часов в день. Вы понимаете...
- Нет необходимости вдаваться в такие подробности, мистер Морган, улыбнулся Хоппер.
- Я мирно лежал в постели и читал, и вдруг увидел его на ножке кровати. Рядом со мной была клюшка...
- Я понимаю, - кивнул Фицджеральд.
- Вы стараетесь теперь не смотреть на него, - заметил Хоппер.
- А вы не могли бы сказать, мистер Морган, почему вы его убили, спросил Либермэн.
- Почему?
- Да, почему?
- Я не понимаю вас, - сказал я.
- Садитесь пожалуйста, мистер Морган, - кивнул Хоппер. - Постарайтесь расслабиться.
- Я не спал с тех пор. Мне очень бы хотелось отоспаться, а потом я бы рассказал вам, какой это было пыткой.
- Мы совсем не хотели огорчить вас, мистер Морган, - сказал Либермэн. Но мне кажется, что некоторые детали этого происшествия очень важны. Именно поэтому я и спрашиваю вас, почему вы его убили. У вас, наверное, была причина. Может быть, он нападал на вас?
- Нет.
- Сделал какое-нибудь неожиданное движение по направлению к вам?
- Нет. Он спокойно сидел на ножке моей кровати.
- Почему же тогда?
- Это не умышленно, - вмешался Фицджеральд. - Мы знаем, почему он убил его.
- Правда?
- Ответ очень прост, мистер Морган. Вы убили его потому, что вы человек.
- О?
- Да. Вы понимаете меня?
- Нет, не понимаю.
- Тогда почему же вы его убили? - снова задал этот вопрос Хоппер.
- Я до смерти перепугался.
Либермэн поднялся с кресла.
- Вы умный человек, мистер Морган, и я хочу вам кое-что показать.
Он открыл один из стенных шкафов, и я увидел восемь банок с формальдегидом, и в каждой из них был заспиртован точно такой же экземпляр, как мой. И все без исключения они были изуродованы, что говорило о насильственной смерти.
Либермэн закрыл шкаф.
- И это всего за пять дней, - сказал он и пожал плечами.
- Новый вид муравьев, - довольно глупо пробормотал я.
- Нет, это не муравьи. Подойдите сюда!
Либермэн пригласил меня к столу. Фицджеральд и Хоппер присоединились ко мне. Либермэн достал из ящика стола набор анатомических инструментов и, воспользовавшись одним из них, перевернул насекомое и показал на нижнюю часть туловища, похожую на грудную клетку.
- Видите, какое тут приспособление, мистер Морган.
- Да.
При помощи двух скальпелей Либермэн нашел бороздку и отделил заднюю часть туловища. Она оказалась полой, как жерло бомбометателя, и была похожа на контейнер, который носило на себе насекомое. В нем находились четыре своеобразных и удивительно гармоничных капсули, напоминающие орудия, каждая около полутора дюймов длиной.
Сейчас я видел муравья во всех деталях и понимал, что раньше толком не рассмотрел его. Мы никогда как следует не видим того, что страшит нас или вызывает чувство брезгливости. Сквозь омерзение ничего не увидишь. Но теперь, когда страх и ненависть отступили, я внимательно вглядывался в это существо и понимал, что передо мной был не муравей, хотя и очень походил на него.
- Я не знал! Что можно ожидать от человека при виде насекомого таких размеров?
Либермэн кивнул головой.
- Скажите мне ради бога, как оно называется!
- Мы не знаем, - сказал Хоппер. - Мы представления не имеем, что это такое.
Либермэн показал нам разбитый череп, из которого вытекала белая жидкость.
- Что-то подобное мозгу, - сказал он, - и в большом количестве.
- Это было, наверное, очень умное существо, - предположил Хоппер.
Либермэн рассуждал вслух:
- Совершенно ясно, что это насекомое с развивающейся структурой. Мы очень мало знаем об умственных способностях насекомых. Это не совсем то, что мы обычно понимаем под умом. Скорее совокупное явление - такое, как если бы приходилось задумываться над составляющими тела человека...
Хоппер и Фицджеральд с одобрением слушали Либермэна. Я задал вопрос:
- Что было бы, если бы это было возможно?
- Что?
- Проявление того вида совокупного ума, о котором вы говорите.
- О? Трудно сказать. Это было бы за гранью наших самых смелых предложений. Во всяком случае человек по сравнению с таким муравьем не представлял бы из себя ничего.
- Не верю, - отрезал я.
Мои собеседники невозмутимо ответили:
- Мы тоже не верим. Мы предполагаем.
- Но если это существо такое умное, почему оно не употребило ни одного из своих орудий против меня?
- А это было бы признаком ума? - мягко спросил Хоппер.
- Возможно, ни одна из этих капсул не является орудием, - заметил Либермэн.
- Вы не знаете этого точно? Разве у других таких существ не было таких же капсул?
- Были, - коротко ответил Фицджеральд.
- Откуда все-таки они взялись? Кем они были?
- Мы не знаем, - сказал Либермэн.
- Но вы можете это выяснить. У вас есть ученые, инженеры, и, слава Богу, мы живем в век фантастической техники. Разберите его на части!
- Мы это уже сделали.
- И что вы выяснили?
- Ничего.
- Вы хотите сказать, - спросил я, - что вы не в состоянии сделать никаких выводов относительно этих приспособлений - ни что это такое, ни как они работают, ни для какой цели существуют?
- Совершенно верно, - подтвердил Хоппер. - Ничего, мистер Морган.
- Но наверное они должны действовать как своего рода орудия.
- Почему? - спросил Либермэн. - Посмотрите на себя, мистер Морган. Вы культурный и умный человек и все-таки вы не можете представить себе такой склад ума, который исключал бы оружие как предмет первой необходимости. А ведь оружие - необычная вещь, мистер Морган. Это инструмент убийства. Мы никогда не задумываемся об этом, потому что оружие стало символом мира, в котором мы живем. Признаком цивилизации, мистер Морган? Или оружие и цивилизация в конечном счете несовместимы? Вы можете представить себе уровень мышления, при котором концепция убийства представляется невозможной или совсем не существует? Люди воспринимают окружающее субъективно. Почему тогда подобные существа, к примеру, не могут действовать, исходя из их уровня субъективности? Они идут на сближение с людьми - и в результате погибают. Почему? Скажите, мистер Морган, что может объяснить существование таких высокоорганизованных существ, как это? - Либермэн рукой показал на лежащее на столе насекомое. - Я самым серьезным образом спрашиваю вас. Какое вы можете дать этому объяснение?
- Несчастный случай, - пробормотал я.
- Восемь банок в моем шкафу? Восемь несчастных случаев?
- Я думаю, доктор Либермэн, - сказал Фицджеральд, - вы в конце концов найдете объяснение.
Я сел и закурил сигарету. Мои руки дрожали. Хоппер извиняющимся голосом сказал мне:
- Мы были довольно грубы с вами, мистер Морган. Но буквально за несколько дней еще восемь человек сделали то же, что и вы.
- Но скажите мне, откуда все-таки появляются эти существа?
- Почти не имеет значения, - честно сказал Хоппер. - Может быть, с другой планеты - с Луны или Марса, может, из недр земли. Неважно.
- Тогда почему вы не сообщите о них миру? Нужно положить этому конец, пока дело не зашло слишком далеко!
- Мы уже думали об этом, - признался Фицджеральд. - Но подумайте, что тогда начнется - истерия, паника, дикие предположения, что это результат атомной бомбы?
- Они могут совсем уйти, - сказал я.
- Могут, - подтвердил Либермэн. - Но если у них нет чувства смерти, у них, возможно, нет и чувства страха.
- Я склонен думать, что они все же уйдут, - вставил Фицджеральд. Должен же у них в конце концов быть инстинкт самосохранения, доктор!
- Надеюсь, - согласился Либермэн. - Надеюсь...