Профессорская дочь Женька хочет есть. Я ее спрашиваю:
   Хочешь гречки? Нет. Овсянки? Нет. Ядрицы? Нет. Пшенички? Нет. Манки хочешь? Нет. Ячменных хлопьев? Нет. Щец тебе сварю? Нет. Удивительная избалованность. Я не понимаю, чего она хочет. Я вообще плохо понимаю, чего хотят женщины. Деликатесами я ее кормить не собираюсь. Деликатесы - на зиму. Вот начнется тотальный голод, и мы будем есть деликатесы.
   Мороз. Холодный ясный воздух. Приходится надевать два плаща. Пора покупать пальто, но жалко денег. Заливаю каток водой из глубокой лужи. Черной, грязной водой, а утром снова все тает. Надо где-нибудь украсть дворницкую лопату. У меня, как у проститутки, мечта жить честным трудом, разгребать снег для людей. Если разбогатею -- в следующем году постараюсь нанять за два доллара поливальную машину, если они еще существуют на свете.
   Хочется лежать в Мертвом море, смотреть на небо и никогда оттуда не вылезать. Ближе к Содому вода лазоревого цвета. Скоро зацветут маки, арабки залезают в воду в платьях, немцы понаедут с псориазом. Неужели никогда в жизни не увидеть мне больше Содома!
   Женька, что у нас сегодня в театре?
   - Ты знаешь, совершенно точные данные: у Виктюка в театре всего двое голубых. Причем один из них - электромонтер.
   - Думаю, что врут. Но бывают еще скрытые голубые! Ты читала книгу "Мальчики и девочки"? Бывают левши, а бывают частичные левши: левша на левый глаз, левша на левое ухо, левша на левую почку, но хватит сегодня о театре.
   Живя с Женькой, я стал большим специалистом по театру.
   ........
   РЕПОРТАЖ 12
   Ах, когда я вернусь. Галич
   Несколько раз повторили, что цены на свечи не будут увеличиваться. Это меня начинает настораживать, похоже, что зимой придется писать при свечах.
   Большие вклады держать в банках опасно - видимо, тайна вклада не сохраняется. На тебя наезжают и под пистолетом заставляют деньги снять. Бедным быть безопаснее, ты никому не нужен, кроме избиркома. Целый день к нам приходят избирательные старушки с избирательными листовками. Женька не отпирает никому и говорит, что не прописаны, а я открываю дверь всем старушкам и обещаю голосовать за всех, раз они уже приперлись на восьмой этаж.
   Хорошо бы основать партию старушек, я готов ее возглавить.
   Я говорю своей жене, профессорской дочери Женьке:
   Считай себя снова невестой!
   Невеста без места, -- рассеянно отвечает Женька
   - Я хочу помочь тебе вернуться в твою привычную среду, в отчий дом! Ты не должна тратить свои душевные силы на такого никчемного человека.- говорю я и понимаю, что меня очень внимательно слушают. Я на верном пути.
   - Неужели мы вместе выйдем в третье тысячелетие? -спрашиваю я профессорскую дочку.
   - Нам бы до 200-летия Пушкина дожить!- отвечает она.
   Мой сын, израильский солдат Давид посмотрел Ромео и Джульетту в БДТ и говорит, что, если очень нужно, он может еще пойти в театр, но лучше бы не нужно. Только чтобы я не обижался. Через год он еще раз приедет из израильской армии, и купит мне машину и ботинки "доктор Мартин". Чтобы я не ходил зимой в кроссовках. Я его успокаиваю, говорю, что мне все равно. Но он не верит.
   Памперсы стоят восемьдесят рублей . Мы перестали их покупать. Памперсы восемьдесят, а банка сгущенки - восемь. За десять банок сгущенки пусть он ссытся на пол. Ковры можно убрать, не баре. Тем более, что ковры вытерты до дыр. Я столько лет за границей не мог позволить себе вволю поесть вареной сгущенки, что я не желаю, чтобы ее писали на ветер.
   Не надо было заводить детей!
   Ах, не надо было заводить детей? Половой жизнью мы больше не живем. Пока памперсы не подешевеют, я объявляю великий сексуальный пост.
   Пока памперсы не подешевеют можно еще ходить на Сезанна и на Сильфиду. Но лично я в Зимний дворец ходить не собираюсь. Когда я после десятилетнего перерыва попал в Эрмитаж, он показался мне заштатной коллекцией второразрядных картин. Сволочь Хаммер вывез все, что можно было вывезти. Я нанял себе румяную девку-экскурсовода с большой косой до попы,
   Но это меня не спасло. Мне ужасно нравилась коса, мне ужасно нравилось, что я нанял себе девушку по сопровождению по музею, но уже через час я умирал со скуки. Картин много, но шедевров нет. Я сел на банкетку и заснул. Жуткий позор! Ни в Берлине, ни в Вене, ни во Флоренции со мной такого не случалось. Правда, я дважды засыпал в Ватикане. На меня действует католический дух. В Русском музее тоже тоска. Я хожу только на Филонова и еще на три картины. На картину Филонова можно купить очень много памперсов. Целый пароход памперсов. Хватит на всю жизнь.
   Снег идет три дня. Безумно хорошо. Я не хочу уходить с улицы. Катка мне оказалось мало. Я работал с одним шкетом, который, видимо, тоже меня обворовал. Ему не хотелось возвращаться домой, потому что его обещал убить дед за то, что он прогулял школу и вчера украл и истратил бабушкину пенсию. Мы сделали хоккейные ворота и залили горку. Для основы мы притащили с помойки старый холодильник "Юрюзань" и батарею, и поставили их на кирпичи. Школьники идут из школы и обязательно все ломают, но я с ослиным упрямством заливаю снова. Ломают не со зла, просто по дороге в школу что-нибудь хочется сломать, и горка не выдерживает. Я попросил профессорскую дочку разрешить мне снять полированную дверь в прихожей и вморозить ее в горку, но она не разрешает. Весной можно было бы разморозить каток и поставить ее на место. Мамонты сохраняются много миллионов лет, что за одну зиму может произойти с полированной дверью!
   Мальчишки расчистили рядом сквер и поставили "иглу". Все воры. Внутри курят и жгут газеты, чтобы замерзли оттаяли а потом замерзли стены. Мои воспитанники все время что-нибудь воруют и предлагают мне перекупить свою добычу. Вчера украли прекрасную двойную лопату для катков. Я побоялся ее перекупать и они сдали алюминий по цене лома. Взрослые никогда не помогают делать каток- только вот такая шпана.
   Женька купила мне "словарь для молодежи". Там много новых слов. "Лохматка" - это женский половой орган. Мне очень нравятся молодежные слова.
   Каток помогают заливать брат и сестра Маша и Миша.
   У них довольно ангельские личики, но это трудные дети. Они живут у интеллигентной бабушки -- дворника, но неинтеллигентный дедушка говорит, что этих "ублюдков" нужно поместить в детский дом. Потому что они воруют все деньги, которые бабушка-дворник забывает спрятать. В прошлом месяце они украли две пенсии, и истратили их за полтора часа. У них стандартный семейный анамнез, к которым я начинаю привыкать. Папа убил маму, за то, что она встречалась с одним дяденькой, и получил восемь лет. Дяденька отделался ушибами. Третьего ребенка отдали другой бабушке в Воронеж. Там она хорошо учится в первом классе. А Миша с Машей в школе бывают редко, бабка бегает за внуками целыми днями по дворам, но за ними не угнаться.
   Ко мне начали наведываться мормоны. Два румяных толстомордых америкоса, которых я нашел у помойки. Старейшина Палмер и старейшина Смит. Они рассказывают мне главные мормонские тайны, но денег жмоты не предлагают. Анька говорит, что "америкосы" и "негритосы" говорить нельзя. Надо говорить два "европоамериканца". Я прочитал их главную мормонскую Книгу. Там ни одного раза не употребляют слово "спасение". Это мне не очень подходит, но мне нравятся законы их штата. почему они не присылают старейшин другого пола : я чувствую, что готов в мормоны, если они будут присылать девчат.
   Приедут две румяные лохматки и я пойду в мормоны. Но мне старейшине Палмеру эти тонкости не перевести
   Я говорю своей жене Женьке, ты слышала про штат Юта, со столицей Солк лейк сити? Там разрешено двоеженство!
   - Какие еще мормоны?- спрашивает меня Женька.
   Список моего курса. Космач- доктор мед.наук, Бобка Клементьев- доктор мед.наук., Боря Шашков- профессор зав.отделением, главный врач, главный врач, профессор- консультант. Ху из ху. Профессора, профессора, доктора наук, главные врачи, главврач тюремной больницы, завотделениями. Я завидую всем страшной завистью. Ужасно, что все это не из моей жизни. А где моя жизнь? Она нигде. Гинеколог специальной поликлиники творческих работников! Скорее даже работниц. Им мог бы быть я! Как бездарно пролетела жизнь. Я мечтал стать акушером-гинекологом волейбольной сборной. Я до сих пор еще думаю об этом, когда смотрю волейбол. Потому я и перестал быть гинекологом, что меня беспокоили эти мысли. Еще я мечтал стать председателем совета отряда, но дальше звеньевого я ни разу не поднялся. Бог шельму метит!
   Я объясняю своей жене, профессорской дочке Женьке, что думать, что актер театра глобус Шакспер, этот Василий Иванович со своим молибденовым носом, мог быть создателем Ромео и Джульетты, значит допускать, что человек, не обладающий сверхкультурой, из ниоткуда, может сделать скачок к гениальным откровениям. В пример я обычно ставлю себя: если бы мне еще хоть капельку сверхкультуры, разве я сидел бы здесь на этом колченогом стуле, разве я писал бы эти идиотские репортажи, период этот мне обычно не закончить. Разве я торчал бы безвыездно в этой благословенной стране, где красная икра дешевле сыра.
   Открытый чемпионат Петербурга. Ветеранам и инвалидам бесплатно, но в первый сектор. Это из гуманности. Не ветеранам чего-нибудь, а просто ветеранам жизни. Я пришел на закрытые корты с инвалидом. По дороге мы долго карабкались по склонам обледеневшего парка Победы. Там есть места, где на одной ноге не подняться. И инвалид скатывался под горку. Но по глубокому снегу мы все-таки добрели до зала. Инвалида направили в первый сектор, а меня не пустили в первый сектор, потому что у меня был билет в третий сектор, а первый сектор специально предназначался для инвалидов. Правда, первый сектор не просто за пределами корта, но с него вообще не видно корта. И сначала я долго перелезал из третьего сектора к инвалиду, а потом мы долго перелезали с инвалидом поближе, чтобы было видно как Сафин бездарно играет со швейцарцем. Эти перелезания меня очень утомили, и до конца встречи я клевал носом. Все-таки мне намного больше нравится женский теннис.
   В городе начинается фестиваль театров. Из Москвы приезжает "Горе от ума" с Меньшиковым. Моя жена, профессорская дочь Женька, говорит, что в Москве есть такая тусовка: они не голубые, но с женщинами не спят. И Меньшиков у них главный. Я говорю Женьке, что мне очень нравится такая тусовка. И что нужно, чтобы туда пробиться? Она отвечает, что для этого нельзя спать с женщинами, это у них такой образ мыслей. Но я решаю, что цена очень завышена, и решаю туда пока не пробиваться. Еще в спектакле занята Екатерина Васильева и Мигицко. Екатерина Васильева играет не знаю кого, наверное, старуху Изергиль, а Мигицко- Репетилова. Все они не спят с женщинами. Билеты стоят по четыреста рублей штука и контрамарок не достать.
   Ну и черт с ними!
   Обменный пункт в Пассаже. Вкладываешь туда доллары и с ужасом ждешь, появятся ли русские рубли. Чувствуешь себя полным идиотом. Особенно когда появляются рубли.
   В России мне нет смысла нагибаться за деньгами -- идешь выпрямившись, глаза сверкают от духовности и холодного счастья. На деньги, которые тут роняют, не купить даже спичек. В Иерусалиме - не так. Согнешься в три погибели и скрюченный бредешь по базару, ищешь под ногами шекели. Особенно зимой, когда нет работы. Особенно перед началом субботы. Найдешь пару шекелей и долго ходишь по рядам, думаешь, чего бы еще купить. Маслинок черных мятых, авокадо с бочком, хумуса баночку можно взять грамм 250, фейхуа мягонькое, яблочек на варенье, кукурузки молоденькой, баклажанчик, клубнички январской все это в шабат кушенькаешь. Я ненавижу материю! Но очень хочется мятых арабских маслин. Просто наваждение какое-то.
   Моя жена, профессорская дочь Женька тихо бранится на кухне: ".......я ни черта не понимаю в этой пьесе.у меня депрессия.Зав кафедрой дает мне идиотскую тему, по которой я ничего не собираюсь писать. Ты покупаешь на редкость пересохшую икру и еще говоришь какие -то глупости про Станиславского. Весь мир считает его гением, а какой-то дебил, невежда, который ничего о нем никогда не слышал, считает его "напыщенным самодовольным павианом". Откуда ты это взял?
   Ты хоть понимаешь, что он был идеалом мужской красоты!? Женщины валялись у подъезда его дома. Ты просто примитивный идиот. Ты хуже Гезенцвея, который что-то невнятно бормочет про Чехова!"
   -Так разводимся?
   -Нет, ты никогда не увидишь развода!
   -Но почему!?
   -Исключительно из принципа.
   Женька говорит, что мужчины обычно не любят выяснять отношения. Но, к сожалению, бывают исключения.
   РЕПОРТАЖ13
   Ах, когда я вернусь. Галич
   Голодаю седьмой день. Вечером я, наконец, поем. Что бы ни говорили любители голодания, но для меня -- это сущая пытка. Меня утешает только, что профессорская дочь Женька к вечеру купит мне большой помидор, головку чеснока и сварит мне каких-нибудь овощей с солью. И я оттянусь. Нет ничего вкуснее этой первой еды после голода. А пока я в бане, я мирно парюсь. Господи, я у себя на родине. Я свой, я парюсь с моим голым народом в общем зале. Потому что люкс, черт его дери, работает только с девяти и ждать его целый час мне лень. Номерков больше не существует. Здесь не воруют, здесь больше нечего украсть, кроме кальсон. Я налил себе в тазик желтенькой нездоровой водички, я зажал под мышкой веник. Я в царстве белой плоти. Я на старческом призывном пункте Союза ССР. Нас вместе с тазиками отсылают в Усть-Мартановский район Чечни. Мы суровые римляне, вот и римские цифры на башенных часах в предбаннике. Как быстро течет римское время! И кто напустил сюда столько страшных обрюзгших латинцев?!
   Нас тут 27 голых человек с сабельными шрамами, 53 ноги. Передайте куда-нибудь в Галактику, что мы мирные люди, из нас можно на мыльном кафеле выложить слова "миру-мир". Вот читайте нашу доску объявлений! Помывка 3,5 рубля (раздевание, помывка, одевание), за помывку меньше часа оплата полная, за помывку больше часа доплата 26 копеек за каждые 5 минут. А в льготный понедельник час всего 1 рубль 05 копеек, а за каждые пять минут больше часа доплата всего девять копеек. Считайте, что если доллар стоит 25 рублей, то помывка в течение часа стоит 4 цента, а доплата каждые пять минут всего 0,37 цента, то есть в Чикаго даже нет такой валюты, и за лишние пять минут помывки в Чикаго доплатить просто невозможно. Эй, в Галактике, прилетайте к нам помыться!
   Но я не советую вам прилетать в льготные дни.
   Миша сегодня катался мимо нашего катка на лестнице троллейбуса. Мише восемь лет, а его сестре Маше скоро одиннадцать. Миша много катается на троллейбусах. Он висит сзади на лестнице, а ноги волочатся по асфальту. В трех метрах за ним едет ряд легковых машин. Я бы так не смог. Вот это жизнь! Это покруче секса.
   Девочка Маша уже неделю живет в подвале соседнего дома, чтобы ее не убил дед. На этот раз она украла триста рублей из сахарницы. Бабушка-дворник в подвале чистенько прибрала, и Маша говорит, что совсем не страшно. По утрам Маша приходит к нам за питьевой водой, и я делаю ей бутерброд. Девочка Маша говорит, что если у нее родятся дети, то она этих уродов сразу утопит. Она вообще пока не хочет детей. Еду она ворует в магазинах, и все-таки для одиннадцати лет она очень много курит.
   Мой одноклассник всю жизнь работает на оборонном заводе. Говорит, что все разворовывают. Посылают снаряды в Индию, но те ничего не платят. Или кто-нибудь перехватывает снаряды по пути. Йоги. Но завод получает новый заказ из Индии, и безо всяких денег сразу начинает над ним работать. Зарплаты уже много месяцев никто не получает, но голодных бунтов нет. Все держатся за свои рабочие места и как-то выкручиваются. У кого огород. Кто ездит за грибами. Кто ставит сеточку.
   Миноги, которые я закупил во время кризиса, оказались испорченными. Вот так проживешь жизнь, и никогда не попробуешь миног. Надо сразу все съедать, нужно пользоваться жизнью и ничего не экономить. Не нужно
   оставлять запас красной икры, который после твоей смерти достанется неизвестно кому!
   Хорошо бы еще этими миногами накормить моего соседа Василия Ивановича, но как же его заставить их съесть, даже очень пьяного?
   Наш учитель физики Николай Николаевич идет после запоя по Рубинштейна. Во время этого запоя он ночевал у нас всего один раз, он спал под столом на кухне и пил только настойку боярышника. Хорошая вещь. Она на 70 градусном спирту, но ее дают в аптеках без рецепта. Даже можно попросить в долг от аритмии. Получается на сто граммов по десять копеек за градус. Самая дешевая водка сейчас стоит втрое больше, Николай Николаевич считает это в доли секунды. На ступеньках маленького гастронома сидит рабочий магазина и допивает бутылку пива. На руке наколка, перстенек, ну типа "отсидел срок звонком", пара ходок, еще что-то такое. И рабочий сидит уже прилично поддавший. Физик мой спрашивает, "за наколки отвечаешь?" А тот говорит: "Ясное дело, отвечаю". Николай Николаевич хороший физик, кандидат наук, две монографии, я забыл на какую тему, кажется, по физике твердого тела, но во время запоя на него страшно смотреть. Запои у него не очень частые, раза три-четыре в год. И он говорит рабочему, "оставь, земеля, глоточек". А рабочий вытирает рот и говорит, "отгадай загадку, и я тебе оставлю". Физик говорит, "ну, давай !".
   - Что такое гугол?
   А Николай Николаевич без секундной паузы говорит, "это единица в сотой степени". И они уставились друг на друга с очень большим удивлением. Рабочий не ожидал, конечно, что задрипанный и потертый алкаш мог ответить на такой сложный вопрос, а Николаю Николаевичу тоже было от чего удивиться. И рабочий тогда ему говорит: "пойдем я тебе не глоток, а бутылочку пива куплю. Или держи червонец, и купи сам, какое хочешь". И Николай Николаевич купил себе Балтику, четверочку. Вот такая история.
   Я говорю своей жене, профессорской дочке Женьке: "Неужели тебе не хочется снова стать невестой? Встретить человека своего круга, с высокими духовными запросами!"
   Пока не удается уговорить ее сделать решительный шаг и меня бросить.
   - А твои родители отоварились?- заботливо спрашиваю я жену.
   Когда мы будем есть все, что ты закупил?- отвечает она мне вопросом на вопрос.
   Никогда! Это не для пожирания, это в высшем смысле!
   Все, что заплесневеет, я тебя заставлю прожевать, проглотить и съесть!
   Ты удивительная мещанка. А еще папа-профессор. Неужели ты не понимаешь, что к весне мы будем варить и есть мокасины.
   Вообще непонятно, чего же люди едят? Пенсионеры рыщут по округе в поисках бутылок. Я тоже припрятал несколько бутылок из-под пива на антресолях. Бутылки от шампанского никто не принимает.
   На Просвещения сегодня ночью шел снег. Но в квартире тепло, бесплатно телефон, вода. Газ -- сущие копейки. Есть консервы и гречка, зиму можно выдержать.
   Я получил письмо из Америки от одной докторицы:....
   It was so hot here that we broke some power cables and lost electricity in this region of the city. We walked up
   32 stories in dark stairways, we had no water, no email!, etc. But now we have air conditioning again and everything is "normal" (to the extent that it ever is).
   Хорошо, что у нас нет небоскребов! 32 этажа пешком мне был бы не выдержать. И еще в руках полные сетки с продуктами, и подкуренные негры с ножами, которых и не увидеть в темноте! Им тоже нелегко, нечего злорадствовать. Но я продолжаю искать счастливое место на Земле, в котором захочется весело и беззаботно
   поджидать близкий конец света.
   Звоню Фельке Залесову -- он зав.отделением в платной поликлинике. Я не видел его двадцать семь лет.
   - Феликс Владимирович?
   - Да. С кем имею честь говорить?
   - Это майор Степанцов из главного пожарного управления. Мы вас очень долго искали. Вы ведь служили в пожарных частях в 1970 году? Так вот вы были премированы медалью и денежным призом. Вы ведь были в первом карауле.
   ...Клюнет или не клюнет?
   Фелька всегда был жадноватым. Против денежного приза он ничего возражать не будет.
   - Приз-то большой? -- спрашивает он со смешком.
   - Да в районе двух тысяч рублей уже набежало, считайте сто долларов. И прекрасная история для "Медицинской газеты"! Награда двадцать лет искала своего владельца! Но вам нужно будет участвовать в лыжном кроссе, 50 км для ветеранов, бежать можно медленно, вы же бывший мастер спорта!
   Из небытия всплыл Саша Фрадис. Саша -- дезертир американской армии. Во время Войны в Заливе он сбежал из армии, сел в тюрьму, потом появился у меня в Иерусалиме. Или наоборот. Много лет назад мы вместе работали в альплагере, я был врачом, а Сашка работал на кухне. Сейчас он привез в Москву из Германии выставку работ. Он служил офицером в американском корпусе в Мюнхене и там остался. Он не фотограф, у него театрализованные фотопостановки, но он снимает только нимфеток. Все-таки американская армия -- это удивительный сексуальный сброд! Перед отъездом из Израиля Саша ночевал у моей подруги Кати Капович. Вечером они много пили. А утром, перед тем как поехать в аэропорт, он просунул голову в дверь и попросил, чтобы Катя его не провожала. Он так и сказал, "можешь не вставать". Катя встала попозже, оттого что в кухне очень пахло. Саша перед отъездом поставил электрический чайник на газ. Чайник обмяк и сам стал очень странной формы, стал похож на хорошенькую скособоченную нимфетку. Я не стал поддерживать с Сашей по телефону разговор о нимфетках. И я побоялся рассказать ему про Машу из подвала. Она -- стопроцентная нимфетка. Хорошо бы никакой американский эстет ее там не обнаружил.
   Прибежали мальчишки, которые заливают со мной каток. Говорят, что у помойки лежит расчлененный труп. Жалуются, что взрослые его даже не могут прикрыть брезентом. Рядом стоит милиционер, пьет чай из термоса и ест бутерброд с докторской.
   Очень тяжело заливать каток, когда нужно переться с ведрами с восьмого этажа. Хорошие дети не помогают мне заливать каток, потому что по утрам они ходят в школу.
   Снег идет без конца. Хочется его пить, курить, купаться. Якутская кровь, с этим ничего не поделать. Профессорская дочка вышла со мной убирать снег. Я чувствую себя Макаренко. Может быть, у меня к ней, я боюсь этого слова. Иногда пятилетнего брака и двух сыновей недостаточно, но вдруг, когда фифа, с которой вы проживаете, выходит вместе с вами убирать снег, вы начинаете приглядываться к ней повнимательнее. Скорее всего, ее выход с лопатой -- чистейшая случайность. Может быть, она слышала, что мой каток показывали по телевизору. Других реальных причин я пока придумать не могу.
   Старушки -- смешной народ. Они любят сидеть на морозе и торговать. Идет снег или дождь, но сидит очередь инициативных старушек, обхохочешься. Молодых берут в участок, а старушек милиция не трогает. Старушки и рады были бы, чтобы их увезли с мороза. Но куда их повезешь? И их там надо кормить, даже если это какая-нибудь специальная тюрьма для старушек или спецприемник. Да еще теплой пищей. И милиция их почти бесплатно вообще не замечает. Торгуют кто чем, кто соленьем, кто вареньице варит. Попрячут свои ящики за Союзпечатью и под кустами, а утро наступает и уже снова тянутся с мешочками. Я довольно хорошо варю яблочное варенье и клубнику, скоро я натренирую себя на старушку и попробую с ними там зарабатывать. Правда, радиокомитет обещал заплатить мне за серию передач, но только двадцать семь рублей за семь передач. Это доллар с четвертью. На семь эта сумма вообще не делится, поэтому я не могу определить, сколько стоит одна передача.
   Кондуктора обходят беременных женщин и женщин с новорожденными стороной. Денег с них не берут. В городе заговор кондукторов! Я тоже хочу стать кондуктором. Но я точно знаю, что я буду весь день ходить и зажиливать билеты. А еще хуже, что я весь день буду считать, сколько раз по два рубля я уже наворовал, и все время сбиваться, поэтому я пока не работаю.
   - Что это у тебя на шкафу? -- спрашивает меня Женька.
   - Это тыква.
   - Почему она не желтая?
   - Она пожелтеет.
   Мы все тут еще пожелтеем.
   - Я за тебя держусь, - задумчиво говорит она, - только потому, что все остальные мужики еще хуже.
   - Но достаточный ли это повод, чтобы портить мне жизнь?
   - Достаточный.