Лицо Роланда передернулось от злости. Он подошел вплотную к Пагу и с ненавистью взглянул на него сверху вниз.
   — Ничего подобного! — прошипел он. — Все, что касается Каролины — как раз таки моего ума дело! Попробуй только причинить ей хоть малейшее зло, и тогда я…
   — Да что ты несешь! — возмутился Паг и поторопился рассеять заблуждение, в котором пребывал его собеседник: — Ведь в данном случае зло исходит от нее самой! Она намеренно сталкивает нас друг с другом, чтобы мы с тобой передрались и перегрызлись, точно дворовые псы, ей на потеху! Я не удивлюсь, если Каролина теперь…
   Внезапно Паг почувствовал, что земля позади него вздыбилась и, резко двинувшись вверх, пребольно ударила его по незащищенному затылку. Перед его изумленным взором поплыли, все увеличиваясь, огненные круги, в ушах раздался оглушительный звон. Лишь несколько мгновений спустя он понял, что это Роланд сильным ударом сбил его с ног. Паг тряхнул головой, и зрение его обрело былую ясность. Он увидел Роланда, возвышавшегося над ним в воинственной позе, с крепко сжатыми кулаками. Тот с ненавистью взглянул на поверженного противника и сквозь зубы процедил:
   — Если ты скажешь о принцессе еще хоть одно худое слово, берегись! Я из тебя дух вышибу!
   Паг почувствовал прилив небывалой ярости, которая клокотала в нем, ища выхода. Он медленно, не спуская глаз с Роланда, поднялся на ноги и выпрямился во весь свой небольшой рост. У него теперь и мысли не было о том, чтобы поговорить с Роландом по душам. Задиристый сквайр лишил их обоих возможности прибегнуть к этому достойному выходу из создавшейся ситуации. Теперь им оставалось лишь одно — драться. Паг зло усмехнулся и бросил в лицо Роланду:
   — Ты целых два года волочился за ней без всякого успеха. Разве этого мало, чтобы понять: ты ей не нужен?!
   Роланд с шумом втянул ноздрями воздух и набросился на Пага. Оба придворных покатились по земле и принялись что было сил тузить друг друга. Впрочем, эти удары не причиняли ни одному из противников сколько-нибудь значительной боли. Кулак Роланда обрушивался, в основном, на грудь, плечи и руки Пага. Тот изловчился и ухватил старшего сквайра за шею, на короткий миг парализовав его движения. Но замешательство Роланда длилось недолго. С хриплым проклятием он уперся коленом в живот Пага и отшвырнул его от себя. Тот вскочил на ноги, а следом за ним поднялся с земли и Роланд. Юноши, слегка согнув спины и выставив вперед руки, не мигая уставились друг на друга. Ярость на лице Роланда сменилась холодной, расчетливой злобой. Он легким, пружинистым шажком сократил расстояние между собой и Пагом, одновременно выставив вперед правую руку, сжатую в кулак и согнутую в локте, и прикрывая кулаком левой свою грудь и живот. У Пага не было ни малейшего опыта в поединках, именуемых кулачными боями, хотя он не раз наблюдал подобные сражения, разыгрываемые во дворе замка бродячими циркачами. Ему было хорошо известно, что сквайр Роланд знаком с этим искусством отнюдь не понаслышке.
   Паг решил опередить опасного противника и ударил правой рукой, метя в голову Роланда, но тот отпрыгнул назад, и Паг, чтобы удержать равновесие, завертелся на одном месте. Стоило ему остановиться, и Роланд хорошо рассчитанным ударом левой едва не раздробил ему скулу. Голова Пага откинулась назад, он пошатнулся, и это спасло его щеку от нового болезненного соприкосновения с кулаком взбешенного сквайра.
   Отступив назад, Паг заслонил лицо сжатыми в кулаки руками и тряхнул головой, чтобы разогнать разноцветные круги и огненные точки, затмевавшие его взор. Он едва успел увернуться от следующего удара Роланда и, воспользовавшись преимуществом своей позиции, ударил того плечом в живот. Роланд опрокинулся навзничь, и Паг обрушился на него сверху, стараясь прижать к земле руки противника. Но, более сильный, Роланд сумел быстро высвободить одну руку, согнул ее и резко выбросил вверх. Острый локоть сквайра ткнулся Пагу в висок. Ученик чародея тяжело рухнул на землю.
   Едва лишь силы вернулись к нему, он поднялся на ноги, но очередной удар по лицу ослепил и оглушил его. Весь мир вдруг взорвался мучительной болью, на фоне которой все новые и новые атаки Роланда, его умелые удары воспринимались Пагом как нечто отдаленное, не имевшее к нему непосредственного отношения. Но внезапно в какой-то части его угасавшего сознания стали помимо его воли свершаться процессы, которыми он мог управлять лишь отчасти, поскольку сам неведомо как подпал под их власть. Как и во время столкновения с троллями, перед его мысленным взором внезапно возникли яркие, багровокрасные буквы, сложившиеся в знакомые слова волшебного заклинания, и он стал мысленно повторять эти слова, направляя их действие на опасного противника, готового умертвить его.
   Он перестал быть сквайром Пагом, учеником чародея Кулгана, превратившись в какое-то низшее, примитивное существо, не способное рассуждать, взвешивать свои поступки и предвидеть их последствия. Им владел лишь инстинкт самосохранения, который повелевал убить лютого врага, чтобы самому остаться в живых.
   Но внезапно к отчаянному желанию выжить любой ценой примешалось чувство тревоги. Оно нарастало с неудержимой силой и вскоре заслонило собой его слепую ненависть к беспощадному противнику. Месяцы учения не прошли даром. Паг на мгновение увидел перед собой лицо своего мастера, услышал его хрипловатый голос, предостерегавший:
   — Ни в коем случае не злоупотребляй дарованной тебе силой!
   Паг глубоко вздохнул и медленно, с усилием открыл глаза.
   Сквозь багровую завесу, расцвеченную золотистыми искрами, Паг не без труда разглядел Роланда, который все это время находился всего в каком-нибудь ярде от него. Глаза сквайра вылезли из орбит, он склонился почти до земли, силясь расцепить невидимые пальцы, сжимавшие его горло. При виде этой странной картины сознание Пага прояснилось. Он мгновенно понял, что произошло с Роландом и какой опасности тот подвергался по его вине. Подбежав к нему, Паг схватил его за запястья.
   — Перестань, Роланд! Все это тебе только мерещится! На самом деле ничьи руки не душат тебя, кроме твоих собственных!
   Однако Роланд явно не видел и не слышал Пага. Он погибал от удушья, и минуты его жизни были сочтены. Отчаяние придало Пагу сил. Он с трудом расцепил судорожно сведенные пальцы сквайра, отвел его руки в стороны и ударил по багровому, со вздувшимися жилами лицу. Роланд закашлялся, мотнул головой и стал хрипло, с жадностью хватать ртом воздух.
   Сочувственно взглянув на него, Паг пробормотал:
   — Вот видишь, все это тебе только казалось. Ты едва не задохнулся.
   Роланд все еще не пришел в себя после испытанного потрясения. Приложив ладонь к горлу, он с ужасом взглянул на Пага и отпрянул в сторону. Едва очутившись на безопасном расстоянии, он попытался дрожащей рукой вытянуть из ножен свой меч. Паг приблизился к нему и помотал головой:
   — Не делай этого.
   Роланд взглянул ему в глаза и понял, что у него и в самом деле больше не было причин страшиться ученика чародея. Он молча кивнул и опустился на землю. Теперь это был уже не прежний задира и озорник Роланд. Что-то внутри него надломилось. Оборванный, вывалявшийся в грязи, усталый и растерянный, он стал походить на дворового мальчишку, получившего первую в своей жизни взбучку. На глаза его навернулись слезы.
   — Боже, как тяжело! — выдохнул он.
   Паг примостился на земле рядом с ним и сочувственно взглянул в его красивое молодое лицо, искаженное страданием.
   — Бедняга! Ты подпал под власть чар куда более сильных, чем те, которыми управляет мой учитель, а порой и я!
   Роланд с опаской взглянул на Пага, затем лицо его вновь приняло скорбное выражение, и по щеке сквайра скатилась слеза. Плечи его поникли, и он кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Несколько мгновений он боролся с подступавшими слезами, но наконец к нему вернулось былое умение владеть собой. Он глубоко хотя ему и удалось сбить тебя с ног. Ведь ты так здорово огрел спросил:
   — А ты?
   Паг растянулся на земле, чувствуя, как к нему возвращаются силы и уверенность в себе.
   —Я… я не знаю. Честное слово, не знаю, Роланд. Не могу понять ни себя, ни тем более ее. Порой я ни о ком другом и думать не могу, но бывает, что мне хочется убежать от нее на край света.
   Роланд покачал головой:
   — А вот я — совсем другое дело. Я безраздельно нахожусь в ее власти. Когда она рядом, у меня словно мозги отшибает. Совсем перестаю соображать, что к чему!
   Паг хмыкнул. Роланд искоса взглянул на него и тоже усмехнулся.
   — Не сердись, — пробормотал Паг, — но твои слова почему-то показались мне ужасно забавными. Я подумал, что сегодня ты решил в отместку за все это вышибить мозги мне! — Роланд кивнул, и оба сквайра громко расхохотались. Через некоторое время Паг стал икать от смеха. Они с Роландом сидели на земле, держась за животы, и по щекам их струились слезы.
   Роланд первым пришел в себя. Он уперся ладонями в землю и шумно вздохнул, покачивая головой.
   — Ну и отшибли же мы друг другу мозги! — сказал Паг, и обоими снова овладел приступ веселья.
   — Вот это мило! — раздалось позади них. Паг и Роланд разом обернулись и увидели стоявшую на дорожке Каролину и двух молоденьких фрейлин, державшихся на некотором отдалении от нее. Мальчики умолкли и смущенно переглянулись. Каролина с презрительной гримаской оглядела их и процедила: — Что ж, раз вы так довольны обществом друг друга, не буду вам мешать.
   Роланд скосил глаза на Пага. Вид у него при этом был хотя и растерянный, но вместе с тем настолько плутоватый, что Паг вновь зашелся смехом, а через мгновение к нему присоединился и Роланд. Паг откинулся на спину, Роланд вытянул вперед ноги и обхватил голову руками. Лицо Каролины зарделось от гнева, и голосом, исполненным холодной ярости, она бросила им:
   — Прошу извинить меня!
   Принцесса и фрейлины поспешно удалились. Прежде чем за ними захлопнулась дверь замка, Каролина с негодованием воскликнула:
   — Мальчишки!
   Смех Пага и Роланда оборвался так же неожиданно, как и начался. Роланд первым встал с земли и протянул руку Пагу. Паг с усилием поднялся и взглянул в глаза сквайра. Тот потупился и глухо проговорил:
   — Прости меня, Паг! Я виноват, что затеял эту ссору. — Внезапно голос его зазвенел, глаза подернулись дымкой. — Но постарайся понять меня. Я ночей не сплю, думая о ней. Я с такой надеждой ожидаю каждой встречи с ней! Но с тех пор, как ты спас ее от троллей, она только о тебе и говорит! — Дотронувшись до шеи, он повел головой из стороны в сторону, и в глазах его снова мелькнул страх. — Подумать, я до того рассвирепел, что готов был убить тебя, а вместо этого сам чуть не погиб!
   Паг искоса взглянул на дверь, которая вела из сада в замок и за которой только что исчезла принцесса, и согласно кивнул:
   — Я тоже виноват перед тобой, Роланд. Я не вполне владел собой и потому прибег к приему, которым мне не следовало пользоваться. Счастье еще, что мне удалось вовремя остановиться. Ведь я вспомнил и мысленно повторил текст того заклинания, которое помогло мне разделаться с троллями.
   — Судьбу которых я чуть было не разделил! — подхватил Роланд, с невольным почтением взглянув на низкорослого Пага.
   — Мне не следовало прибегать к этому опасному оружию! — горячо воскликнул Паг. — Тем более, направлять его против тебя!
   Роланд с минуту глядел в его лицо, затем печально усмехнулся:
   — Только теперь я понял, как все обстояло на самом деле. Я поступил очень скверно, а ты был прав: она и в самом деле решила натравить нас друг на друга. Я вел себя, как последний дурак. И принцесса совершенно права, что предпочла тебя.
   Паг покачал головой:
   — Поверь, Роланд, то, что так вышло, порой больше огорчает и бесит меня, чем радует.
   Роланд понимающе улыбнулся:
   — Мне ясно одно — Каролина упряма и своевольна. Ее мало волнует то, что чувствуем мы с тобой.
   Паг пожал плечами:
   — И все же, что мне-то делать, хотел бы я знать!
   Роланд сперва удивленно вскинул брови, затем от души рассмеялся:
   — Нашел кого спросить! Я же ведь только и делаю, что пляшу под ее дудку. Мое суждение в любом случае окажется пристрастным. И все же, знаешь, говорят, девичье сердце переменчиво. Я не стану больше злиться на тебя за то, что она к тебе неравнодушна, но… — Он испытующе взглянул на Пага: — Но ведь и ты не станешь возражать, если я буду с надеждой ждать перемены?
   — Разумеется нет! — заверил его Паг. — Знаешь, честно говоря, мне было бы гораздо легче — не лучше, а именно легче, если бы Каролина не обращала на меня никакого внимания. Я просто не знаю, что и думать обо всем этом. Мне еще предстоят долгие годы ученичества. Когда-нибудь я должен буду управлять имением, которое пожаловал мне герцог. А теперь еще нелегкая принесла к нам этих цурани. Тут поневоле голова пойдет кругом!
   Роланд сочувственно улыбнулся Пагу и положил руку ему на плечо.
   —А я и позабыл, что ты одновременно ученик и придворный. В этом отношении мое положение гораздо яснее. Тебе, конечно же, приходится нелегко. Зато ты можешь сам принимать решения и отвечать за них. А моя судьба во многом была решена еще до того, как я появился на свет. — Он лукаво улыбнулся и предложил: — Послушай, а не выпить ли нам в знак окончания вражды по кружке доброго эля?
   — Я-то не против, — улыбнулся Паг, — но боюсь, у Мегара найдутся возражения на этот счет.
   Роланд заговорщически подмигнул ему и приложил палец к губам:
   — А Мегар тут вовсе ни при чем. Я знаю одну лазейку в винный погреб. Пойдем, я тебе ее покажу. Там мы и выпьем по паре кружек за здоровье друг друга!
   Роланд направился было к выходу из сада, но Паг остановил его, потянув за рукав.
   — Постой, Роланд. Я хотел тебе сказать… Мне жаль, что мы нынче сцепились…
   Роланд усмехнулся и закивал головой:
   — Мне тоже, Паг! — Он протянул руку. — Мир?
   Паг обеими руками стиснул ладонь сквайра.
   — Мир!
   Роланд и Паг вышли из сада и направились в глубину хозяйственного двора. Но стоило им свернуть за угол замка, как глазам их представилось душераздирающее зрелище: бедняга Томас, обливаясь потом, маршировал в полном воинском снаряжении от дверей казармы до бокового выхода из замка и обратно.
   Он был облачен в подкольчужник и слегка поржавевшую кольчугу, которая была ему велика, на голове его красовался шлем, на ногах поверх кожаных сапог — металлические Паголенники. В одной руке Томас держал большой круглый щит, в другой — тяжелое копье двенадцати футов длиной, увенчанное железным наконечником. Вид у бедняги был столь нелепый и комичный, что сквайры, при всем сочувствии к нему, не удержались от улыбок. Томас, стараясь не выронить копье, невольно кренился влево. При поворотах его слегка заносило, и, чтобы не свалиться наземь, он вынужден был притопывать ногой и отталкиваться ею от земли.
   За этой экзекуцией наблюдал сержант замкового гарнизона. Он отбивал такт шагам Томаса и, пряча улыбку, зычным голосом командовал:
   — Ать-два, левой! Кр-ругом!
   Паг был знаком с высоким, добродушным сержантом Гарданом. Кешианец по рождению, тот, как и все жители Империи, был темнокож и темноволос. Его алые губы раздвинулись в широкой ухмылке, стоило ему завидеть Пага и Роланда. Гардан был почти так же широк в плечах, как могучий Мичем, и отличался такой же грациозной легкостью и стремительностью движений. В его темных волосах пробивалась седина, но лицо сержанта, без малого тридцать лет верой и правдой прослужившего в войсках герцога, казалось молодым. Подмигнув Роланду и Пагу, он резко скомандовал:
   — Стой! — И Томас повиновался.
   Сквайры приблизились к Гардану, и тот с напускной суровостью бросил бедняге Томасу:
   — Напра-во! — Томас подчинился. — К нам изволили подойти придворные его величества. На караул! — Томас вытянул правую руку вперед, склонив копье, которое, дрогнув в неопытной руке, едва не ткнулось острием в землю.
   Великан Гардан шутливо отсалютовал Пагу и Роланду:
   — Добрый день, сквайры! — и вновь повернулся к Томасу. — Выше руки. Марш вперед! — Томас, подавив тяжелый вздох, продолжал маршировать к казармам.
   Усмехнувшись, Роланд полюбопытствовал:
   — Что это за учение для одного бедняги Томаса? Где же остальные ученики мастера Фэннона?
   Положив одну ладонь на рукоятку своего меча, а другой махнув в сторону Томаса, Гардан отчеканил:
   — Мастер клинка Фэннон считает, что воину Томасу полезно поупражняться в маршировке под моим надзором. Еще немного, и он сможет гордиться своей образцовой выучкой! — Понизив голос, он добавил: — Томас — крепкий паренек. Уверен, после всего этого он будет чувствовать себя вполне сносно, разве что натрет волдыри на ногах.
   — Но к чему все это? — настойчиво допытывался Роланд. Паг лишь покачивал головой.
   — Наш юный герой за последние несколько дней потерял два меча. С первым-то еще куда ни шло: не каждый день юнцам вроде него и сквайра Пага доводится забраться на борт вражеского судна. Понятное дело, он волновался, да и спешил унести оттуда ноги, пока прилив не подхватил посудину. Но второй был найден на сырой от дождя земле возле деревянного чурбана для упражнений тем самым утром, когда королева эльфов со своей свитой отбывала в Эльвандар. И Томаса, который должен был упражняться во владении мечом до самого обеда, нигде поблизости не оказалось.
   Паг печально вздохнул. Ведь это по его вине Томас забыл о своем мече. Оба они, сгорая от любопытства и нетерпения, последовали за кузнецом Гарделлом, а потом занялись испытанием вытяжного зонта. И вот чем это теперь обернулось для бедняги Томаса!
   Тем временем вконец изнуренный Томас домаршировал до дверей казармы и, повернувшись, отправился назад. Гардан с любопытством всмотрелся в покрытые синяками и выпачканные в грязи лица обоих сквайров.
   — Что это с вами, юные господа? — поинтересовался он.
   Роланд закашлялся и хрипло произнес:
   — Я… Я взялся научить Пага некоторым приемам кулачного боя.
   Гардан осторожно взял Пага за подбородок и повернул его лицо к свету. Он внимательно вгляделся в повреждения, причиненные нежной коже подростка кулаком Роланда, и обратился к старшему из юношей:
   — Роланд, прошу тебя, ты только не вздумай учить моих воинов искусству обращения с мечом. Нам ведь некем будет их заменить! — Потрепав Пага по голове, он заключил: — У тебя, сквайр, поутру будет огромный синяк под глазом. Но ничего! Бывает ведь и хуже!
   Паг неловко переступил с ноги на ногу и, желая сменить тему разговора, спросил:
   — А как твои сыновья, Гардан?
   — Спасибо, Паг, недурно. С охотой учатся своему ремеслу и мечтают рано или поздно разбогатеть, — все, кроме самого младшего. Фэксон по-прежнему желает только одного — чтоб мастер Фэннон взял его в ученики в следующем году. А остальные со временем станут заправскими каретниками, как и мой брат Джехейл, у которого они состоят теперь в подмастерьях и учениках. — Гардан невесело усмехнулся. — Теперь, когда с нами остался один Фэксон, в доме так пусто да тихо! Но хозяйка моя не против. Говорит, наконец-то у нас мир и покой. — Тут сержант широко осклабился и погладил смуглой ладонью черную бороду. — Но ведь скоро старшие того и гляди женятся, а там и внучата пойдут, вот и снова в доме нашем, пусть только временами, будут звучать ребячьи голоса.
   Когда Томас в очередной раз приблизился к сержанту и сквайрам, Паг негромко спросил:
   — Могу я поговорить с осужденным, Гардан?
   Тот оглушительно расхохотался и кивнул:
   — Ладно уж. Я на минутку отвернусь. Только недолго, сквайр!
   Роланд остался беседовать с Гарданом, а Паг Пагнал маршировавшего Томаса и зашагал рядом с ним.
   — Как ты, дружище? — участливо спросил он.
   Томас искоса взглянул на него и бодрым голосом ответил:
   — О, лучше и быть не может! Еще два часа таких мучений, и меня можно будет снести на кладбище!
   — Так тебе что же, и отдохнуть не позволяют?
   — Полчаса назад мне разрешено было пять минут простоять в стойке на караул. — Он дошел до казармы и, намеренно резко развернувшись, устремился к воротам. — После того, как мы приладили этот дурацкий колпак над твоей печью, я стремглав побежал к чурбану, но меча своего там не нашел. У меня прямо сердце оборвалось. Я его повсюду искал, спрашивал мальчишек с конюшни, чуть не задал трепку Рульфу — подумал было, что он его нарочно спрятал. А когда я вернулся в казарму, Фэннон сидел на моей койке и смазывал лезвие жиром. Другие ребята животы со смеху понадрывали, когда он посмотрел на меня исподлобья и сказал: «Если ты считаешь, что с мечом тебе больше упражняться ни к чему, тогда поучись как следует маршировать в полном воинском снаряжении. На это тебе отводится аж целый день!» — Томас шмыгнул носом. — Сил моих больше нет, Паг! Я просто с ног валюсь!
   Они прошли мимо Роланда и Гардана. Паг с трудом подавил улыбку. Ситуация, в которой оказался Томас, казалась ему и впрямь забавной. Понизив голос, он проговорил:
   — Я, пожалуй, пойду. А то еще нелегкая принесет сюда твоего мастера и он в наказание за наш разговор велит тебе и завтра маршировать тут в полном снаряжении. — И он едва не прыснул со смеху.
   — Что ты, что ты! — ужаснулся Томас. — Да помилуют меня боги! Ты уж лучше и вправду иди своей дорогой, Паг!
   Паг склонился к самому его уху и зашептал:
   — Когда тебя отпустят, приходи в винный погреб. Мы с Роландом будем ждать тебя там. — Он подошел к сержанту и Роланду и кивнул Гардану. — Спасибо!
   — Не за что, Паг. Не беспокойся, с твоим другом ничего страшного не приключится! Зато это послужит ему хорошим уроком.
   — Надеюсь, он больше не станет разбрасывать оружие где попало, — сказал Роланд.
   — Твоя правда, — с улыбкой кивнул Гардан. — Мастер Фэннон простил его на первый раз, а теперь уж пусть не обессудит. Фэннон не желает, чтобы это вошло у него в привычку. А знаете, ваш друг — самый толковый ученик мастера Фэннона после Аруты. Только это между нами, ладно? Фэннон всегда строг с теми, кто подает большие надежды. Всего вам хорошего, сквайры. Кстати, — Паг и Роланд, собравшиеся было уходить, настороженно замерли, — я никому не расскажу про ваши успехи в изучении приемов кулачного боя.
   Все трое от души рассмеялись. Поблагодарив Гардана за обещание, Паг и Роланд направились к винному погребу. Вслед им донесся монотонный голос сержанта, вновь принявшегося командовать:
   — Ать-два, левой!
   Паг приканчивал свою вторую кружку эля, а Роланд — четвертую, когда к ним присоединился изнемогший от маршировки Томас. Он отер все еще влажный лоб и шумно вздохнул.
   — Похоже, мир перевернулся. Фэннон взял да и отпустил меня!
   — С чего это он? — спросил Паг.
   Роланд лениво приподнялся с мешка, полного отборного ячменя, дотянулся до верхней полки грубо сколоченного деревянного буфета, снял с нее тяжелую глиняную кружку и бросил ее Томасу. Тот поймал кружку на лету и подставил ее под кран небольшой бочки, из которой уже успели угоститься оба сквайра. Паг повернул кран, и пенный напиток хлынул во вместительный сосуд. Томас сдул пену и сделал несколько больших глотков. Эль явно пришелся ему по вкусу. Издав блаженный вздох, он вытер губы тыльной стороной ладони и повернулся к Пагу.
   — Что-то стряслось, Паг. Фэннон только что примчался к казармам, закричал на меня, чтоб я бросал свои игрушки, и куда-то убежал. И Гардана за собой утянул.
   — Может быть, герцог решил, не откладывая, отправиться на восток? Томас пожал плечами.
   — Кто его знает? — Он окинул внимательным взором лица Пага и Роланда. — Ну и хороши же вы оба! Что случилось?
   Паг пожал плечами, предоставив Роланду объяснить случившееся. Роланд криво усмехнулся и заявил:
   — Мы с Пагом готовились к предстоящим состязаниям по кулачному бою.
   Паг, в этот момент поднесший свою кружку к губам, едва не захлебнулся элем. Отставив кружку в сторону, он от души расхохотался. Томас осуждающе покачал головой:
   — Ну и мастер же ты, Роланд, морочить людям головы. Признавайтесь, вы подрались из-за принцессы?
   Паг и Роланд, переглянувшись, разом набросились на Томаса и повалили его на пол. Роланд прижал руки юного воина к земле, затем кивнул Пагу, чтобы тот сменил его, снял с полки свою кружку, до половины наполненную элем и поднял ее над головой оторопевшего Томаса. Набрав полную грудь воздуха, он торжественным тоном изрек:
   — Будь нем, как рыба! Да замкнет твои уста сей божественный напиток! — и вылил содержимое кружки на лицо отчаянно сопротивлявшегося Томаса.
   Икнув, Паг пробормотал:
   — И я требую того же! — Остатки эля из его кружки были тотчас же выплеснуты в разинутый рот друга.
   Томас не без труда высвободился из рук двоих сквайров и, хохоча и отплевываясь, вскочил на ноги.
   — Ага! — торжествующе крикнул он. — Все-таки я был прав! — Паг и Томас вновь шутя надвинулись на него, но Томас предостерегающе поднял руки. -Полегче, вы оба! Роланд, ты ведь еще не забыл, как я расквасил тебе нос?
   Роланд не спеша, с подчеркнутым достоинством вышел на середину погреба и величественно кивнул головой.
   — Наш друг сказал правду! — проговорил он, обращаясь к Пагу. — Но я хотел бы внести в этот вопрос некоторую ясность. — Тут сквайр пошатнулся и едва не опрокинулся на спину. На секунду лицо его, утратив былое величие, исказилось страхом, но, обретя равновесие и выставив вперед левую ногу, он вновь напустил на себя надменный вид и со вздохом заключил: — Да будет вам известно, что единственной причиной того, что Томас разбил мне нос, явилось его коварное злоупотребление своим преимуществом передо мной!