Страница:
Билл, герой Галактики, на планете закупоренных мозгов
Глава 1
– Занимайте места, ребята, – произнес Подхалим в рупор, который стащил у инструктора по строевой подготовке. Благодаря рупору его голос прозвучал омерзительно сипло – точь-в-точь как инструкторский. – Наступает момент, которого все вы ждали, – вскрытие футляра на новой ноге Билла, выросшей из имплантированного зародыша. Всего лишь десять баксов за билет! Зато какое вас ожидает зрелище – уникальное и, быть может, отталкивающее!
Казарма, в которой должно было произойти это событие, быстро заполнялась. Увидеть, что там выросло на ноге у Билла, пожелало большинство из тех, чья служба проходила в лагере Паралич. Зародыш Биллу имплантировали три дня назад на медицинском спутнике ХРИП-32, что находился Неизвестно Где, после чего переправили Героя Галактики в лагерь Паралич, крупное военное поселение на планете Ловчила. Разбинтовать трансплантат можно было только через три дня, никак не раньше; выполнение медицинских рекомендаций обеспечивалось бинтом с электронным хронометражем. С подобными бинтами время от времени возникали проблемы, однако Билла, по счастью, они миновали. По крайней мере так ему казалось.
В лагере Паралич насчитывалось пятьдесят тысяч космических десантников, которые откровенно маялись от безделья. Лагерь располагался на территории в сотню наполовину ушедших под воду акров посреди Нечестивой Топи, самого большого и мокрого из болот планеты Ловчила. Почему лагерь построили именно на болоте, до сих пор оставалось загадкой. Впрочем, для кого как. Кое-кто утверждал, что произошла ошибка, и не где-нибудь, а в ставке главнокомандования на Гелиоре. Другие считали, что место было выбрано с умыслом: ведь суровые условия закаляют людей – если, конечно, не приканчивают их, не калечат и не сводят с ума.
«Ну и ладно, лишь бы хватало новобранцев».
Таков был девиз 69-го Боевого Дальнекосмического полка Убийц-Визгунов – части, к которой приписали Билла.
– Давай снимай, – поторопил Кенарси. – Посмотрим, что там у тебя такое.
Билл огляделся по сторонам. В казарме было не протолкнуться. Значит, по десять баксов с носа… Билл прикинул, что на эти деньги, которые собирал для него Подхалим, он сможет купить себе новые башмаки. Потребность в замене обуви возникала после каждой операции на ноге, а те происходили весьма часто; армия же, естественно, не собиралась покрывать его затраты на обувку, которую он нередко даже не надевал, поскольку правый башмак явно не налез бы на изуродованную медициной ступню.
Подхалим с энтузиазмом замахал руками, давая понять, что можно начинать. Добродушный, почтительный и послушный, он испытывал восторг буквально перед всем на свете и постоянно норовил помочь товарищам. Такое поведение шло вразрез с армейскими привычками, вот почему десантники ненавидели Подхалима и дали ему это прозвище. Правда, Биллу он нравился, поскольку напоминал Трудягу Бигера, который вел себя точно так же. Однако тот, разумеется, был роботом и шпионом чинджеров.
– Ладно! – Билл взялся за бинт. Прозвучал сигнал тревоги, пальцы обожгло разрядом электрического тока. – Ой! Похоже, рановато. – Бинт хрипло зажужжал, конец полосы вдруг оказался свободным. – А вот теперь пора. – Билл принялся разворачивать бинт. Зрители дружно подались вперед, в едином порыве вздохнули, покраснели, побледнели, задышали с натугой; некоторые нервно ломали руки. Откровенно говоря, нога Билла не представляла собой ничего особенного, но в военном лагере, где невыразимо противно и невыносимо скучно, и тараканьи бега вызывают интерес ничуть не меньший, чем схватка обнаженных дам, что борются на полу, залитом желе.
Возбуждение – или что там было – достигло пика, когда Билл размотал бинт до конца. Около восьмидесяти дюжих, покрытых шрамами воинов – нижних чинов, чей коэффициент умственного развития был меньше даже того самого чина, – что набились в задымленное помещение, уставились на ногу Героя Галактики.
Вы наверняка решили, что первым на свою ногу посмотрел сам Билл: ведь, в конце-то концов, нога не чья-нибудь, а его. А вот и нет. Разматывая бинт, Билл суеверно глядел совсем в другую сторону, ибо накануне в ступне возникли странные ощущения и ему стало боязно.
Он посмотрел на лица товарищей. Солдаты неотрывно глядели на его ногу. Внезапно кто-то прицокнул языком. Ничего подобного Билл не ожидал. И вдруг зрители захохотали. То был не вежливый, не одобрительный смех, на какой можно рассчитывать при раскрытии трансплантата, а самый настоящий гогот, вроде того, каким встречают удачную шутку.
Билл взглянул вниз, отвел взгляд, снова посмотрел на ступню, моргнул, хотел было вновь отвернуться, но передумал, собрался с духом и воззрился на свою ногу.
– Знаешь, Билл, – проговорил Ковальски, – я думал, будет какая-нибудь лажа. В смысле – ну что может быть под бинтом? Тебе имплантируют зародыш, из которого вырастает нога, и все дела. Я ошибался, Билл. Спасибо за удовольствие. Последний раз я так смеялся, когда прикончили нашего командира.
– Как будто порядок, – заметил Билл, пошевелив когтистыми пальцами.
Со ступней и впрямь все было в порядке, разве что она больше подошла бы аллигатору, ибо из зародыша на ноге Билла проросла чудесная зеленая, чешуйчатая, со множеством когтей крокодилья лапа.
Что натворили эти докторишки? Может, они экспериментировали, пытались превратить его в рептилию? Вполне возможно. Недавно ему прирастили гигантскую лапу цыпленка-мутанта, так что все может быть, тем более – в армии. Следующая же ступня была что надо, избыток пальцев нисколько не мешал; жалко, что она засохла и отвалилась.
Крокодилья лапа была зеленой и маленькой, однако ей уже можно было пользоваться; вдобавок она, вероятно, со временем станет гораздо больше. «Все крокодилы обзавидуются», – мрачно подумал Билл. До того, что новая ступня – шедевр хирургического искусства, ему не было никакого дела. Пускай хоть трижды шедевр, не очень-то полезный, но шедевр, – Билл, как и многие до него, обезумел от ярости, а потому плевать хотел на такие тонкости.
Казарма, в которой должно было произойти это событие, быстро заполнялась. Увидеть, что там выросло на ноге у Билла, пожелало большинство из тех, чья служба проходила в лагере Паралич. Зародыш Биллу имплантировали три дня назад на медицинском спутнике ХРИП-32, что находился Неизвестно Где, после чего переправили Героя Галактики в лагерь Паралич, крупное военное поселение на планете Ловчила. Разбинтовать трансплантат можно было только через три дня, никак не раньше; выполнение медицинских рекомендаций обеспечивалось бинтом с электронным хронометражем. С подобными бинтами время от времени возникали проблемы, однако Билла, по счастью, они миновали. По крайней мере так ему казалось.
В лагере Паралич насчитывалось пятьдесят тысяч космических десантников, которые откровенно маялись от безделья. Лагерь располагался на территории в сотню наполовину ушедших под воду акров посреди Нечестивой Топи, самого большого и мокрого из болот планеты Ловчила. Почему лагерь построили именно на болоте, до сих пор оставалось загадкой. Впрочем, для кого как. Кое-кто утверждал, что произошла ошибка, и не где-нибудь, а в ставке главнокомандования на Гелиоре. Другие считали, что место было выбрано с умыслом: ведь суровые условия закаляют людей – если, конечно, не приканчивают их, не калечат и не сводят с ума.
«Ну и ладно, лишь бы хватало новобранцев».
Таков был девиз 69-го Боевого Дальнекосмического полка Убийц-Визгунов – части, к которой приписали Билла.
– Давай снимай, – поторопил Кенарси. – Посмотрим, что там у тебя такое.
Билл огляделся по сторонам. В казарме было не протолкнуться. Значит, по десять баксов с носа… Билл прикинул, что на эти деньги, которые собирал для него Подхалим, он сможет купить себе новые башмаки. Потребность в замене обуви возникала после каждой операции на ноге, а те происходили весьма часто; армия же, естественно, не собиралась покрывать его затраты на обувку, которую он нередко даже не надевал, поскольку правый башмак явно не налез бы на изуродованную медициной ступню.
Подхалим с энтузиазмом замахал руками, давая понять, что можно начинать. Добродушный, почтительный и послушный, он испытывал восторг буквально перед всем на свете и постоянно норовил помочь товарищам. Такое поведение шло вразрез с армейскими привычками, вот почему десантники ненавидели Подхалима и дали ему это прозвище. Правда, Биллу он нравился, поскольку напоминал Трудягу Бигера, который вел себя точно так же. Однако тот, разумеется, был роботом и шпионом чинджеров.
– Ладно! – Билл взялся за бинт. Прозвучал сигнал тревоги, пальцы обожгло разрядом электрического тока. – Ой! Похоже, рановато. – Бинт хрипло зажужжал, конец полосы вдруг оказался свободным. – А вот теперь пора. – Билл принялся разворачивать бинт. Зрители дружно подались вперед, в едином порыве вздохнули, покраснели, побледнели, задышали с натугой; некоторые нервно ломали руки. Откровенно говоря, нога Билла не представляла собой ничего особенного, но в военном лагере, где невыразимо противно и невыносимо скучно, и тараканьи бега вызывают интерес ничуть не меньший, чем схватка обнаженных дам, что борются на полу, залитом желе.
Возбуждение – или что там было – достигло пика, когда Билл размотал бинт до конца. Около восьмидесяти дюжих, покрытых шрамами воинов – нижних чинов, чей коэффициент умственного развития был меньше даже того самого чина, – что набились в задымленное помещение, уставились на ногу Героя Галактики.
Вы наверняка решили, что первым на свою ногу посмотрел сам Билл: ведь, в конце-то концов, нога не чья-нибудь, а его. А вот и нет. Разматывая бинт, Билл суеверно глядел совсем в другую сторону, ибо накануне в ступне возникли странные ощущения и ему стало боязно.
Он посмотрел на лица товарищей. Солдаты неотрывно глядели на его ногу. Внезапно кто-то прицокнул языком. Ничего подобного Билл не ожидал. И вдруг зрители захохотали. То был не вежливый, не одобрительный смех, на какой можно рассчитывать при раскрытии трансплантата, а самый настоящий гогот, вроде того, каким встречают удачную шутку.
Билл взглянул вниз, отвел взгляд, снова посмотрел на ступню, моргнул, хотел было вновь отвернуться, но передумал, собрался с духом и воззрился на свою ногу.
– Знаешь, Билл, – проговорил Ковальски, – я думал, будет какая-нибудь лажа. В смысле – ну что может быть под бинтом? Тебе имплантируют зародыш, из которого вырастает нога, и все дела. Я ошибался, Билл. Спасибо за удовольствие. Последний раз я так смеялся, когда прикончили нашего командира.
– Как будто порядок, – заметил Билл, пошевелив когтистыми пальцами.
Со ступней и впрямь все было в порядке, разве что она больше подошла бы аллигатору, ибо из зародыша на ноге Билла проросла чудесная зеленая, чешуйчатая, со множеством когтей крокодилья лапа.
Что натворили эти докторишки? Может, они экспериментировали, пытались превратить его в рептилию? Вполне возможно. Недавно ему прирастили гигантскую лапу цыпленка-мутанта, так что все может быть, тем более – в армии. Следующая же ступня была что надо, избыток пальцев нисколько не мешал; жалко, что она засохла и отвалилась.
Крокодилья лапа была зеленой и маленькой, однако ей уже можно было пользоваться; вдобавок она, вероятно, со временем станет гораздо больше. «Все крокодилы обзавидуются», – мрачно подумал Билл. До того, что новая ступня – шедевр хирургического искусства, ему не было никакого дела. Пускай хоть трижды шедевр, не очень-то полезный, но шедевр, – Билл, как и многие до него, обезумел от ярости, а потому плевать хотел на такие тонкости.
Глава 2
Билл ковылял по коридору, слегка кренясь влево и припадая на шишковатую и когтистую крокодилью лапу, которая еще продолжала расти, хотя пока и оставалась короче левой ступни приблизительно на дюйм; впрочем, она спокойно выдерживала вес Билла. Неудобство заключалось разве что в том, что когти царапали пол.
Герой Галактики направлялся в крохотное помещение на двенадцатом уровне центральной площади лагеря. Ближе к концу пути он немного запыхался, ибо, чтобы не ковылять, а шагать на крокодильей лапе, требуется известная сноровка.
Помещение размерами десять на десять футов делилось на две половины. Одну отвели под приемную, вторую занимал компьютер марки «Квинтиформ», не самой последней модели, но все же, как полагали, достаточно надежный.
Билл вошел в приемную и сел на стул. Он оказался единственным посетителем, что было само по себе удивительно, поскольку обычно на прием к компьютеру стояла очередь.
Едва усевшись, Билл услышал раскатистый металлический голос:
– Привет! Говорит компьютер «Квинтиформ». Пожалуйста, пройдите внутрь и предъявите свой личный знак.
Билл послушно встал. Стены второй половины помещения были выкрашены в бежевый цвет, наподобие корпуса компьютера. На них располагались различные переключатели и шкалы, а выше находились громкоговорители, через один из которых звучала мелодия самбы. Герой Галактики предъявил личный знак. Компьютер зашипел и защелкал, давая понять, что опознал посетителя.
– Итак, Билл, – произнес он, – какие трудности?
– Четверо врачей с медицинского спутника Асклепий имплантировали мне зародыш ступни, – объяснил Билл. – Полюбуйся, что из нее выросло!
Компьютер вытянул металлическую ложноножку с мигающим глазом на конце и внимательно осмотрел крокодилью лапу.
– Ба! – Неожиданно он захихикал.
– Не вижу ничего смешного, – заявил Билл. – И потом, роботы не должны смеяться.
– Извини, – отозвался компьютер. – Я всего лишь хотел подбодрить тебя. Полагаю, ты желаешь, чтобы врачи приделали похожую ступню и на вторую ногу?
– Нет! Мне нужны нормальные человеческие ноги – такие, с какими я родился!
– Ну разумеется. – Компьютер загудел, зажужжал; должно быть, рылся в своей памяти, разыскивая наиболее подходящий вариант. Какое-то время спустя он сказал: – Отправляйся в комнату 1223-В на уровне «Ярь-медянка», сектор «Вектор – Вектор-2». Там тебе помогут.
Попасть в лагере в нужное место было не слишком просто, поскольку главный корпус представлял собой нечто вроде средних размеров города. В нем насчитывалось свыше трех тысяч комнат, имелись также камеры пыток, залы для встреч, склады контрацептивов, продовольствия и имущества, кафетерии внутривенного питания и прочее, и все это размещалось на десяти уровнях. Некоторые десантники бродили по корпусу днями напролет. Почти на каждом перекрестке коридоров можно было натолкнуться на солдат, крепко спящих на куче пятнистых комбинезонов. Если тебя куда-то посылали, считалось необходимым прихватить в дорогу еду и полную канистру воды. Однако Биллу повезло – едва он очутился в коридоре, рядом с ним остановился электрический карт – маленький автомобильчик.
– Привет, Билл, – поздоровался автопилот карта. – Компьютер поручил мне доставить тебя к месту назначения. Выпить хочешь? Мы должны заботиться о наших доблестных парнях.
Биллу показалось, что карт ведет себя уж чересчур дружелюбно. Тем не менее он забрался в кабину. До комнаты 1223-В добираться неизвестно сколько, так что лучше ехать, чем топать пешком.
Карт помчался по грязно-желтым коридорам, мурлыча какой-то веселенький мотивчик. Они миновали секторы обслуживания и связи и очутились в секторе планирования.
– Что-то не похоже на госпиталь, – заметил Билл.
– Не беспокойся, – откликнулся карт. – Я знаю, куда еду.
Машина въехала на пандус, юркнула в коридор и покатила к двери в его дальнем конце. Билл моргнул, ибо карт ехал все быстрее, а дверь была, судя по всему, закрыта. Герой Галактики съежился на сиденье, зажмурился и обхватил голову руками, однако удара не последовало. Тогда он осмотрелся по сторонам. По-видимому, дверь, створки которой снова смыкались, открывалась каким-нибудь фотоэлементом.
Карт привез Билла в офицерский бар с обстановкой в стиле древних земных салунов. Лампы с абажурами, темная мебель из великолепной пластмассы, длинная стойка, за ней бармены в белых рубашках, музыкальный автомат, который изрыгал старомодный рок: музыку исполняли на подделках под старинные инструменты вроде синтезаторов и электрогитар; некоторые из них выглядели так, словно им несколько сотен лет, хотя, вполне возможно, их изготовили всего лишь на прошлой неделе. В баре находилось с дюжину офицеров обоего пола. Все они были в форме и держали в руках бокалы и разразились приветственными возгласами, когда карт влетел в комнату, аккуратно развернулся посередине и замер в неподвижности.
– Прошу прощения, – проговорил Билл. – Это госпиталь?
Ответом ему был громкий, добродушный хохот. Мужчины столпились вокруг Билла и принялись расхваливать его остроумие. Одна из женщин – в чине майора, никак не меньше, – пышногрудая блондинка со вздернутым носиком, плюхнулась Герою Галактики на колени и звучно поцеловала в губы. Кто-то спросил, не хочет ли он выпить. Происходящее настолько потрясло Билла, что он ответил утвердительно и получил в руки громадный кубок, наполненный коктейлем из всех тех алкогольных напитков, которые в тот день подавались в баре. Явственно ощущался привкус рома, равно как и запах конского навоза – ведь пойло было, что называется, лошадиным; благодарный Билл осушил кубок одним глотком, ибо давно усвоил, что к дармовой выпивке не принюхиваются.
Майорша спрыгнула с колен Билла, чуть ли не ткнулась своим носом в его, проникновенно поглядела ему в глаза и произнесла будоражащим контральто:
– Ты такой, каким я тебя воображала. – На Билла пахнуло виски.
– Ну… – проговорил Билл. – Я стараюсь…
– Как умно! – пробормотал один полковник, обращаясь к другому.
– Толковый парень, – заявил седовласый полковник, которому, похоже, подчинялись остальные офицеры. – Угостите его сигарой. И плесните ему того коньяку, который мы позаимствовали на складе Главной базы после победоносной атаки.
Сигара в одной руке, рюмка коньяка в другой, глупая ухмылка на лице, – Билл оказался совершенно не готов к вопросу, который задал майор с лисьей физиономией и эмблемой второго директората контрразведки – перекрещенные знаки вопроса – на погонах.
– Скажи-ка, Билл, что ты думаешь по поводу цурихианской проблемы?
– А она имеет какое-нибудь отношение к медицине? – справился Билл. – Если да, я хочу пожаловаться.
– Приятель, – воскликнул майор, – ты что, ничего не знаешь о планете Цурис?
– Я здесь всего три дня, сэр, – отозвался Билл, топя в коньяке свои подозрения насчет офицерской благожелательности. В глубине души он догадывался, что эта благожелательность – наигранная. А еще глубже гнездилось стремление напиться до отключки шикарным командирским коньяком.
– И чем ты занимался?
– В основном растил новую ногу, – признался Билл. – Я как раз…
– Потом, потом, – перебил майор. – Цурис – планета, которая находится неподалеку отсюда. Порой ее называют Загадочной Планетой.
– А, тогда я о ней слышал, – промямлил Билл, сознание которого потихоньку затуманивалось. – Оттуда передают по радио диковинные сообщения, верно?
Майор пустился в объяснения. По его словам, начальству военной базы на Ловчиле поручили прояснить положение дел на таинственном Цурисе, о котором не было известно практически ничего. Плотный облачный слой мешал сделать хотя бы мало-мальски приличные фотографии поверхности. Разумеется, в облаках возникали разрывы, сквозь которые на планету проникали солнечные лучи; но когда к ним подлетали разведывательные корабли, разрывы немедля затягивались.
– Чудеса, – проговорил Билл. – Будто кто-то ими управляет, а?
– Молодец, – похвалил майор. – Выпей еще. Как ты уже сказал, с Цуриса поступают радиосигналы, однако мы не можем их понять. Самое же неприятное то, что звездолеты, которые оказываются поблизости от Цуриса, вдруг исчезают, а появляются в миллионах миль от планеты, каким образом – никто не знает.
– Пожалуй, от такого местечка лучше держаться подальше, – признал с пьяной искренностью Билл, кивая и одновременно попивая коньяк, что у него получалось не слишком хорошо.
– Если бы мы могли, – откликнулся майор. – Мы не можем, поскольку мы – армия и не идем, куда нам хочется.
– Слушайте, слушайте! – закричали остальные офицеры, поспешно осушая бокалы.
– Вдобавок, – продолжал майор, – если на Цурисе существует некая сила, способная отклонить звездолет от курса на миллионы миль, она имеет для нас огромное значение. Мы должны знать, как она действует и собираются ли цурихиане – или кто там живет на планете – использовать ее против Империи.
– Если да, – прибавил седовласый полковник, – нам нужно выбить из цурихиан всякую дурь прежде, чем они нападут на нас.
– Пожалуй, – произнес капитан ударных войск, – будет разумно выбить из них дурь, даже если они не замышляют ничего дурного.
– Слушайте, слушайте! – затянули нараспев офицеры.
Все уставились на Билла, ожидая, что он скажет. Билл попытался принять глубокомысленный вид, хотя мысли в голове бессовестно путались.
– А вы не пробовали послать разведчика? Он бы все высмотрел и доложил.
– Приятель, – отозвался майор, пряча отвращение за кривой улыбкой, – мы посылали их неоднократно. Ты, наверное, догадываешься, что ни один не вернулся и ни о чем не доложил.
– Печально, – пробормотал Билл, пуская пузыри, и вдруг преисполнился кровожадности. – Значит, надо шарахнуть по ним атомными торпедами! Хоть одна да прорвется. Уничтожить! Стереть в порошок!
– Мы думали об этом, – сказал майор. – Но, как пишут в левых газетах, поступить так означало бы нарушить правила ведения войны, что не понравилось бы нашим любезным кандидатам на следующих местных выборах. Они требуют, чтобы мы действовали в рамках закона. Объявление войны и прочая дребедень. Если их не изберут, мы вольны творить что угодно, но пока наши руки связаны, ракеты застряли в шахтах, а потому приходится топить печаль в стакане.
– Ну… – Билл пораскинул мозгами. – Почему бы не объявить войну?
Офицеры одобрительно закивали.
– Ты правильно мыслишь, солдат. Но все упирается в выборы. Пока они не пройдут, никаких войн. Зато потом мы можем бомбить цурихиан в свое удовольствие. Однако на данный момент нам необходима иллюзия законности. Проблема в том, что на Цурисе до сих пор не удалось отыскать кого-либо, с кем можно было бы вести переговоры. Вообще-то порой создается впечатление, что на планете никого нет.
– Все очень просто, – заявил полковник. – Я уверен, подобная мысль к вам наверняка приходила. Нужно отправить на Цурис корабль-разведчик с человеком на борту, вручить этому человеку послание Верховного Адмирала; цурихиане вряд ли откажутся его выслушать. Затем мы предъявим им требования, которые они, без сомнения, отвергнут, и у нас появится возможность выставить как причину войны «жестокое оскорбление, которое не смыть елейными заверениями».
– Но цурихиане могут принести извинения, причем настолько быстро, что опередят наши приготовления, – заметил другой полковник.
– В современной войне скорость – это все, – изрек майор. – Что скажешь, Билл?
– По-моему, план неплохой, – ответил Билл. – А теперь, если вы покажете мне дорогу в госпиталь…
– Сейчас некогда, солдат, – бросил майор. – Хотим поздравить тебя. Известно ли тебе, как летать на беспилотном корабле?
– Минуточку! – воскликнул Билл. – При чем тут я?
– Приятель, – объяснил майор, – войдя в нашу комнату, ты тем самым добровольно вызвался лететь на Цурис.
– Я не знал! Меня послал компьютер!
– Совершенно верно. Он выбрал тебя добровольцем.
– Разве так можно?
– Не знаю, не знаю. – Майор поскреб затылок. – Почему ты не спросил у него? – Он злорадно хихикнул, а Билл, который попытался вскочить, несмотря на слабость в ногах, почувствовал, как на его лодыжках защелкнулись автоматические кандалы.
Герой Галактики направлялся в крохотное помещение на двенадцатом уровне центральной площади лагеря. Ближе к концу пути он немного запыхался, ибо, чтобы не ковылять, а шагать на крокодильей лапе, требуется известная сноровка.
Помещение размерами десять на десять футов делилось на две половины. Одну отвели под приемную, вторую занимал компьютер марки «Квинтиформ», не самой последней модели, но все же, как полагали, достаточно надежный.
Билл вошел в приемную и сел на стул. Он оказался единственным посетителем, что было само по себе удивительно, поскольку обычно на прием к компьютеру стояла очередь.
Едва усевшись, Билл услышал раскатистый металлический голос:
– Привет! Говорит компьютер «Квинтиформ». Пожалуйста, пройдите внутрь и предъявите свой личный знак.
Билл послушно встал. Стены второй половины помещения были выкрашены в бежевый цвет, наподобие корпуса компьютера. На них располагались различные переключатели и шкалы, а выше находились громкоговорители, через один из которых звучала мелодия самбы. Герой Галактики предъявил личный знак. Компьютер зашипел и защелкал, давая понять, что опознал посетителя.
– Итак, Билл, – произнес он, – какие трудности?
– Четверо врачей с медицинского спутника Асклепий имплантировали мне зародыш ступни, – объяснил Билл. – Полюбуйся, что из нее выросло!
Компьютер вытянул металлическую ложноножку с мигающим глазом на конце и внимательно осмотрел крокодилью лапу.
– Ба! – Неожиданно он захихикал.
– Не вижу ничего смешного, – заявил Билл. – И потом, роботы не должны смеяться.
– Извини, – отозвался компьютер. – Я всего лишь хотел подбодрить тебя. Полагаю, ты желаешь, чтобы врачи приделали похожую ступню и на вторую ногу?
– Нет! Мне нужны нормальные человеческие ноги – такие, с какими я родился!
– Ну разумеется. – Компьютер загудел, зажужжал; должно быть, рылся в своей памяти, разыскивая наиболее подходящий вариант. Какое-то время спустя он сказал: – Отправляйся в комнату 1223-В на уровне «Ярь-медянка», сектор «Вектор – Вектор-2». Там тебе помогут.
Попасть в лагере в нужное место было не слишком просто, поскольку главный корпус представлял собой нечто вроде средних размеров города. В нем насчитывалось свыше трех тысяч комнат, имелись также камеры пыток, залы для встреч, склады контрацептивов, продовольствия и имущества, кафетерии внутривенного питания и прочее, и все это размещалось на десяти уровнях. Некоторые десантники бродили по корпусу днями напролет. Почти на каждом перекрестке коридоров можно было натолкнуться на солдат, крепко спящих на куче пятнистых комбинезонов. Если тебя куда-то посылали, считалось необходимым прихватить в дорогу еду и полную канистру воды. Однако Биллу повезло – едва он очутился в коридоре, рядом с ним остановился электрический карт – маленький автомобильчик.
– Привет, Билл, – поздоровался автопилот карта. – Компьютер поручил мне доставить тебя к месту назначения. Выпить хочешь? Мы должны заботиться о наших доблестных парнях.
Биллу показалось, что карт ведет себя уж чересчур дружелюбно. Тем не менее он забрался в кабину. До комнаты 1223-В добираться неизвестно сколько, так что лучше ехать, чем топать пешком.
Карт помчался по грязно-желтым коридорам, мурлыча какой-то веселенький мотивчик. Они миновали секторы обслуживания и связи и очутились в секторе планирования.
– Что-то не похоже на госпиталь, – заметил Билл.
– Не беспокойся, – откликнулся карт. – Я знаю, куда еду.
Машина въехала на пандус, юркнула в коридор и покатила к двери в его дальнем конце. Билл моргнул, ибо карт ехал все быстрее, а дверь была, судя по всему, закрыта. Герой Галактики съежился на сиденье, зажмурился и обхватил голову руками, однако удара не последовало. Тогда он осмотрелся по сторонам. По-видимому, дверь, створки которой снова смыкались, открывалась каким-нибудь фотоэлементом.
Карт привез Билла в офицерский бар с обстановкой в стиле древних земных салунов. Лампы с абажурами, темная мебель из великолепной пластмассы, длинная стойка, за ней бармены в белых рубашках, музыкальный автомат, который изрыгал старомодный рок: музыку исполняли на подделках под старинные инструменты вроде синтезаторов и электрогитар; некоторые из них выглядели так, словно им несколько сотен лет, хотя, вполне возможно, их изготовили всего лишь на прошлой неделе. В баре находилось с дюжину офицеров обоего пола. Все они были в форме и держали в руках бокалы и разразились приветственными возгласами, когда карт влетел в комнату, аккуратно развернулся посередине и замер в неподвижности.
– Прошу прощения, – проговорил Билл. – Это госпиталь?
Ответом ему был громкий, добродушный хохот. Мужчины столпились вокруг Билла и принялись расхваливать его остроумие. Одна из женщин – в чине майора, никак не меньше, – пышногрудая блондинка со вздернутым носиком, плюхнулась Герою Галактики на колени и звучно поцеловала в губы. Кто-то спросил, не хочет ли он выпить. Происходящее настолько потрясло Билла, что он ответил утвердительно и получил в руки громадный кубок, наполненный коктейлем из всех тех алкогольных напитков, которые в тот день подавались в баре. Явственно ощущался привкус рома, равно как и запах конского навоза – ведь пойло было, что называется, лошадиным; благодарный Билл осушил кубок одним глотком, ибо давно усвоил, что к дармовой выпивке не принюхиваются.
Майорша спрыгнула с колен Билла, чуть ли не ткнулась своим носом в его, проникновенно поглядела ему в глаза и произнесла будоражащим контральто:
– Ты такой, каким я тебя воображала. – На Билла пахнуло виски.
– Ну… – проговорил Билл. – Я стараюсь…
– Как умно! – пробормотал один полковник, обращаясь к другому.
– Толковый парень, – заявил седовласый полковник, которому, похоже, подчинялись остальные офицеры. – Угостите его сигарой. И плесните ему того коньяку, который мы позаимствовали на складе Главной базы после победоносной атаки.
Сигара в одной руке, рюмка коньяка в другой, глупая ухмылка на лице, – Билл оказался совершенно не готов к вопросу, который задал майор с лисьей физиономией и эмблемой второго директората контрразведки – перекрещенные знаки вопроса – на погонах.
– Скажи-ка, Билл, что ты думаешь по поводу цурихианской проблемы?
– А она имеет какое-нибудь отношение к медицине? – справился Билл. – Если да, я хочу пожаловаться.
– Приятель, – воскликнул майор, – ты что, ничего не знаешь о планете Цурис?
– Я здесь всего три дня, сэр, – отозвался Билл, топя в коньяке свои подозрения насчет офицерской благожелательности. В глубине души он догадывался, что эта благожелательность – наигранная. А еще глубже гнездилось стремление напиться до отключки шикарным командирским коньяком.
– И чем ты занимался?
– В основном растил новую ногу, – признался Билл. – Я как раз…
– Потом, потом, – перебил майор. – Цурис – планета, которая находится неподалеку отсюда. Порой ее называют Загадочной Планетой.
– А, тогда я о ней слышал, – промямлил Билл, сознание которого потихоньку затуманивалось. – Оттуда передают по радио диковинные сообщения, верно?
Майор пустился в объяснения. По его словам, начальству военной базы на Ловчиле поручили прояснить положение дел на таинственном Цурисе, о котором не было известно практически ничего. Плотный облачный слой мешал сделать хотя бы мало-мальски приличные фотографии поверхности. Разумеется, в облаках возникали разрывы, сквозь которые на планету проникали солнечные лучи; но когда к ним подлетали разведывательные корабли, разрывы немедля затягивались.
– Чудеса, – проговорил Билл. – Будто кто-то ими управляет, а?
– Молодец, – похвалил майор. – Выпей еще. Как ты уже сказал, с Цуриса поступают радиосигналы, однако мы не можем их понять. Самое же неприятное то, что звездолеты, которые оказываются поблизости от Цуриса, вдруг исчезают, а появляются в миллионах миль от планеты, каким образом – никто не знает.
– Пожалуй, от такого местечка лучше держаться подальше, – признал с пьяной искренностью Билл, кивая и одновременно попивая коньяк, что у него получалось не слишком хорошо.
– Если бы мы могли, – откликнулся майор. – Мы не можем, поскольку мы – армия и не идем, куда нам хочется.
– Слушайте, слушайте! – закричали остальные офицеры, поспешно осушая бокалы.
– Вдобавок, – продолжал майор, – если на Цурисе существует некая сила, способная отклонить звездолет от курса на миллионы миль, она имеет для нас огромное значение. Мы должны знать, как она действует и собираются ли цурихиане – или кто там живет на планете – использовать ее против Империи.
– Если да, – прибавил седовласый полковник, – нам нужно выбить из цурихиан всякую дурь прежде, чем они нападут на нас.
– Пожалуй, – произнес капитан ударных войск, – будет разумно выбить из них дурь, даже если они не замышляют ничего дурного.
– Слушайте, слушайте! – затянули нараспев офицеры.
Все уставились на Билла, ожидая, что он скажет. Билл попытался принять глубокомысленный вид, хотя мысли в голове бессовестно путались.
– А вы не пробовали послать разведчика? Он бы все высмотрел и доложил.
– Приятель, – отозвался майор, пряча отвращение за кривой улыбкой, – мы посылали их неоднократно. Ты, наверное, догадываешься, что ни один не вернулся и ни о чем не доложил.
– Печально, – пробормотал Билл, пуская пузыри, и вдруг преисполнился кровожадности. – Значит, надо шарахнуть по ним атомными торпедами! Хоть одна да прорвется. Уничтожить! Стереть в порошок!
– Мы думали об этом, – сказал майор. – Но, как пишут в левых газетах, поступить так означало бы нарушить правила ведения войны, что не понравилось бы нашим любезным кандидатам на следующих местных выборах. Они требуют, чтобы мы действовали в рамках закона. Объявление войны и прочая дребедень. Если их не изберут, мы вольны творить что угодно, но пока наши руки связаны, ракеты застряли в шахтах, а потому приходится топить печаль в стакане.
– Ну… – Билл пораскинул мозгами. – Почему бы не объявить войну?
Офицеры одобрительно закивали.
– Ты правильно мыслишь, солдат. Но все упирается в выборы. Пока они не пройдут, никаких войн. Зато потом мы можем бомбить цурихиан в свое удовольствие. Однако на данный момент нам необходима иллюзия законности. Проблема в том, что на Цурисе до сих пор не удалось отыскать кого-либо, с кем можно было бы вести переговоры. Вообще-то порой создается впечатление, что на планете никого нет.
– Все очень просто, – заявил полковник. – Я уверен, подобная мысль к вам наверняка приходила. Нужно отправить на Цурис корабль-разведчик с человеком на борту, вручить этому человеку послание Верховного Адмирала; цурихиане вряд ли откажутся его выслушать. Затем мы предъявим им требования, которые они, без сомнения, отвергнут, и у нас появится возможность выставить как причину войны «жестокое оскорбление, которое не смыть елейными заверениями».
– Но цурихиане могут принести извинения, причем настолько быстро, что опередят наши приготовления, – заметил другой полковник.
– В современной войне скорость – это все, – изрек майор. – Что скажешь, Билл?
– По-моему, план неплохой, – ответил Билл. – А теперь, если вы покажете мне дорогу в госпиталь…
– Сейчас некогда, солдат, – бросил майор. – Хотим поздравить тебя. Известно ли тебе, как летать на беспилотном корабле?
– Минуточку! – воскликнул Билл. – При чем тут я?
– Приятель, – объяснил майор, – войдя в нашу комнату, ты тем самым добровольно вызвался лететь на Цурис.
– Я не знал! Меня послал компьютер!
– Совершенно верно. Он выбрал тебя добровольцем.
– Разве так можно?
– Не знаю, не знаю. – Майор поскреб затылок. – Почему ты не спросил у него? – Он злорадно хихикнул, а Билл, который попытался вскочить, несмотря на слабость в ногах, почувствовал, как на его лодыжках защелкнулись автоматические кандалы.
Глава 3
Подхалим выглядел просто ужасно. Да, в последнее время ему изрядно досталось. Друзья-товарищи шпыняли его почем зря за то, что он непременно норовил помочь, проявлял заботу – словом, вел себя не так, как положено десантнику. Первое правило, которое должен усвоить настоящий солдат, гласит: «Свой зад дороже чужого». Военный психиатр определил у Подхалима запущенную болезнь Шмидаса, которая представляла собой зеркальный вариант случая Мидаса, когда все, к чему ни притронешься, превращается в золото. Однако с психиатром не согласился его коллега, доктор майор Шмелленфусс, который заявил, что Подхалим – классический пример пациента с комплексом неудачника, осложненным саморазрушительными тенденциями. Подхалим же знал только одно: что жизнь становится хуже и хуже, а ведь он всего лишь хотел осчастливить ближних!
И вот очередное тому подтверждение. Неудивительно, что выглядел он ужасно. Да и кто будет выглядеть иначе, когда его прижмут спиной к раскаленному баку для кипячения белья? Вдобавок перед Подхалимом стоял Билл, занесший для удара окорокоподобный кулак.
– Чего? – переспросил Билл, не опуская кулак.
– Понимаешь, записавшись в добровольцы, ты заработал медаль, приличную премию, годичный запас таблеток от венерических болезней и, что важнее всего, незамедлительный почетный отпуск!
– Отпуск?
– Да, Билл! Ты сможешь слетать домой!
При мысли о родной планете Фигеринадон Билла охватила ностальгия. О, как бы ему хотелось вернуться!
– Ты уверен? – справился он.
– Ну конечно! Когда выполнишь задание, загляни к офицеру-вербовщику. Он все устроит.
– Здорово! – проговорил Билл. – Вся беда в том, что мое задание – чистое самоубийство и я вряд ли выживу. Значит, отпуск мне не понадобится, верно?
– Ты выживешь, – заявил Подхалим. – Я тебе гарантирую.
– Чего?
– Записав добровольцем тебя, я записался сам. Я буду приглядывать за тобой, Билл.
– Да ты и за собой не можешь приглядеть. – Билл вздохнул. – Знаешь, Подхалим, спасибо за помощь, но лучше бы ты не лез не в свое дело.
– Понимаю, Билл, – проговорил Подхалим, отпрыгивая от бака, который сделался чересчур уж горячим. Он догадался, что непосредственная опасность миновала. Билл порой впадал в бешенство, но, если расправа хотя бы немного откладывалась, довольно скоро успокаивался.
– Между прочим, – поинтересовался Билл, – почему ты записал меня добровольцем? Ведь вызваться мог только я сам.
– Тут ты прав, – признал Подхалим. – Может, сумеешь уломать компьютер.
– Снова привет! – поздоровался компьютер. – Ты был здесь не так давно, верно? Извини, что спрашиваю, но зрение у меня уже не то. Что поделаешь, старею, ортикон совсем износился. А всем наплевать. – Он механически зарыдал. Звук был отвратительный.
– Я приходил с ногой, – объяснил Билл громко, чтобы заглушить электронного плаксу.
– С ногой? Про ноги я всегда все помню! Покажи-ка! – Билл поднес ногу к видеоэкрану. – Фьюить! Шикарная лапа! Но я ее раньше не видел. Говорю же, про ноги я не забываю.
– Ну вспомни! – принялся умолять Билл. – Ты ведь изучал ее в прошлый раз. Что ты за компьютер, если ничего не помнишь!
– Я все помню. Компьютеры не могут забывать. Просто в последнее время я о твоей ноге не думал. Подожди, пороюсь в памяти. У меня все по полочкам разложено… А, вот оно! Верно, ты что-то говорил насчет ноги, а я направил тебя в офицерский бар.
– Ну да. Офицеры сказали мне, что, придя к ним, я вызвался добровольцем на опасное задание.
– Правильно, – подтвердил компьютер. – Они просили добровольца, и я отправил им первого, кто заглянул сюда.
– Меня?
– Тебя.
– Но я не вызывался!
– Тра-та-та! В смысле «извини, но ты вызвался». Логическое допущение.
– Не понял.
– Я предположил, что ты бы вызвался, если бы тебя спросили. В компьютерах имеются специальные схемы, позволяющие строить предположения.
– Но можно же было спросить! – рявкнул Билл.
– Зачем мне тогда мои схемы, на которые ухлопали столько денег? Я и так знал, что отважный боец вроде тебя будет счастлив вызваться добровольцем на опасное задание, несмотря на пустяковые проблемы с ногой.
– Ты ошибся, – заявил Билл.
– Что ж, – отозвался компьютер, по видеоэкрану которого пробежала рябь – этакое электронное пожатие плечами, – от ошибок никто не застрахован, верно?
– Еще чего! – гаркнул Билл и стукнул кулаком по экрану. – Я вырву твои лживые транзисторы! – Он снова ударил по экрану. Тот вдруг замигал красным.
– Рядовой, смирно! – скомандовал компьютер хриплым голосом.
– Чего? – изумился Билл.
– Ты слышал. Перед тобой военный компьютер в чине полковника, а ты – рядовой и должен обращаться ко мне, как положено, иначе у тебя будет куча неприятностей.
– Так точно, сэр, – выдавил Билл, становясь по стойке «смирно». Офицеры все одинаковы, даже если они – компьютеры.
– Значит, по-твоему, с тобой обошлись несправедливо. Что ты предлагаешь?
– Кинем жребий, – ответил Билл. – Или вы выберете другого добровольца из всего личного состава лагеря методом тыка.
– И ты удовлетворишься моим выбором?
– Так точно.
– Хорошо. – Видеоэкран прорезала разноцветная молния, затем по нему побежали имена. Послышался звук, напоминающий тот, с каким катится по столу шарик рулетки. – Все. Выбор сделан.
– Замечательно. Я могу идти?
– Конечно. Удачи, солдат.
Билл открыл дверь. Снаружи стояли двое громадных полицейских с тяжелыми подбородками. Они подхватили Билла под руки.
– Как ты, наверное, догадался, – прибавил компьютер, – жребий снова пал на тебя.
Полицейские поволокли солдата с крокодильей лапой вместо человеческой ступни по коридору. Вскоре он очутился на обзорной площадке, где находились несколько генералов, ожидавших предмета обозрения. Билл открыл рот, чтобы завопить. Один полицейский ткнул его локтем под дых, второй ударил по почкам.
Когда несколько секунд спустя Билл очнулся – кто-то жестоко выворачивал ему нос, – первый полицейский наклонился к Герою Галактики и произнес:
– Слушай, приятель, ты все равно полетишь на этом корабле. Вопрос только в том, в каком виде – целый и невредимый или инвалидом. Мы тебе покажем, как закатывать сцены перед «шишками».
– Они терпеть не могут сцен, – добавил второй. – И мы тоже.
– Нам делают втык, если добровольцы начинают упрямиться, – пояснил первый.
– Может, покалечим его на всякий случай? – спросил второй.
– Лишим голоса?
– Он тогда будет махать руками.
– Ты прав.
Полицейские принялись засучивать рукава.
– Не стоит, – проговорил Билл. – Сажайте меня на корабль.
– Сперва ты поднимешься к генералам, пожмешь каждому руку и скажешь, что счастлив быть добровольцем.
– Тогда пошли, – ответил Билл.
И вот очередное тому подтверждение. Неудивительно, что выглядел он ужасно. Да и кто будет выглядеть иначе, когда его прижмут спиной к раскаленному баку для кипячения белья? Вдобавок перед Подхалимом стоял Билл, занесший для удара окорокоподобный кулак.
– Чего? – переспросил Билл, не опуская кулак.
– Понимаешь, записавшись в добровольцы, ты заработал медаль, приличную премию, годичный запас таблеток от венерических болезней и, что важнее всего, незамедлительный почетный отпуск!
– Отпуск?
– Да, Билл! Ты сможешь слетать домой!
При мысли о родной планете Фигеринадон Билла охватила ностальгия. О, как бы ему хотелось вернуться!
– Ты уверен? – справился он.
– Ну конечно! Когда выполнишь задание, загляни к офицеру-вербовщику. Он все устроит.
– Здорово! – проговорил Билл. – Вся беда в том, что мое задание – чистое самоубийство и я вряд ли выживу. Значит, отпуск мне не понадобится, верно?
– Ты выживешь, – заявил Подхалим. – Я тебе гарантирую.
– Чего?
– Записав добровольцем тебя, я записался сам. Я буду приглядывать за тобой, Билл.
– Да ты и за собой не можешь приглядеть. – Билл вздохнул. – Знаешь, Подхалим, спасибо за помощь, но лучше бы ты не лез не в свое дело.
– Понимаю, Билл, – проговорил Подхалим, отпрыгивая от бака, который сделался чересчур уж горячим. Он догадался, что непосредственная опасность миновала. Билл порой впадал в бешенство, но, если расправа хотя бы немного откладывалась, довольно скоро успокаивался.
– Между прочим, – поинтересовался Билл, – почему ты записал меня добровольцем? Ведь вызваться мог только я сам.
– Тут ты прав, – признал Подхалим. – Может, сумеешь уломать компьютер.
– Снова привет! – поздоровался компьютер. – Ты был здесь не так давно, верно? Извини, что спрашиваю, но зрение у меня уже не то. Что поделаешь, старею, ортикон совсем износился. А всем наплевать. – Он механически зарыдал. Звук был отвратительный.
– Я приходил с ногой, – объяснил Билл громко, чтобы заглушить электронного плаксу.
– С ногой? Про ноги я всегда все помню! Покажи-ка! – Билл поднес ногу к видеоэкрану. – Фьюить! Шикарная лапа! Но я ее раньше не видел. Говорю же, про ноги я не забываю.
– Ну вспомни! – принялся умолять Билл. – Ты ведь изучал ее в прошлый раз. Что ты за компьютер, если ничего не помнишь!
– Я все помню. Компьютеры не могут забывать. Просто в последнее время я о твоей ноге не думал. Подожди, пороюсь в памяти. У меня все по полочкам разложено… А, вот оно! Верно, ты что-то говорил насчет ноги, а я направил тебя в офицерский бар.
– Ну да. Офицеры сказали мне, что, придя к ним, я вызвался добровольцем на опасное задание.
– Правильно, – подтвердил компьютер. – Они просили добровольца, и я отправил им первого, кто заглянул сюда.
– Меня?
– Тебя.
– Но я не вызывался!
– Тра-та-та! В смысле «извини, но ты вызвался». Логическое допущение.
– Не понял.
– Я предположил, что ты бы вызвался, если бы тебя спросили. В компьютерах имеются специальные схемы, позволяющие строить предположения.
– Но можно же было спросить! – рявкнул Билл.
– Зачем мне тогда мои схемы, на которые ухлопали столько денег? Я и так знал, что отважный боец вроде тебя будет счастлив вызваться добровольцем на опасное задание, несмотря на пустяковые проблемы с ногой.
– Ты ошибся, – заявил Билл.
– Что ж, – отозвался компьютер, по видеоэкрану которого пробежала рябь – этакое электронное пожатие плечами, – от ошибок никто не застрахован, верно?
– Еще чего! – гаркнул Билл и стукнул кулаком по экрану. – Я вырву твои лживые транзисторы! – Он снова ударил по экрану. Тот вдруг замигал красным.
– Рядовой, смирно! – скомандовал компьютер хриплым голосом.
– Чего? – изумился Билл.
– Ты слышал. Перед тобой военный компьютер в чине полковника, а ты – рядовой и должен обращаться ко мне, как положено, иначе у тебя будет куча неприятностей.
– Так точно, сэр, – выдавил Билл, становясь по стойке «смирно». Офицеры все одинаковы, даже если они – компьютеры.
– Значит, по-твоему, с тобой обошлись несправедливо. Что ты предлагаешь?
– Кинем жребий, – ответил Билл. – Или вы выберете другого добровольца из всего личного состава лагеря методом тыка.
– И ты удовлетворишься моим выбором?
– Так точно.
– Хорошо. – Видеоэкран прорезала разноцветная молния, затем по нему побежали имена. Послышался звук, напоминающий тот, с каким катится по столу шарик рулетки. – Все. Выбор сделан.
– Замечательно. Я могу идти?
– Конечно. Удачи, солдат.
Билл открыл дверь. Снаружи стояли двое громадных полицейских с тяжелыми подбородками. Они подхватили Билла под руки.
– Как ты, наверное, догадался, – прибавил компьютер, – жребий снова пал на тебя.
Полицейские поволокли солдата с крокодильей лапой вместо человеческой ступни по коридору. Вскоре он очутился на обзорной площадке, где находились несколько генералов, ожидавших предмета обозрения. Билл открыл рот, чтобы завопить. Один полицейский ткнул его локтем под дых, второй ударил по почкам.
Когда несколько секунд спустя Билл очнулся – кто-то жестоко выворачивал ему нос, – первый полицейский наклонился к Герою Галактики и произнес:
– Слушай, приятель, ты все равно полетишь на этом корабле. Вопрос только в том, в каком виде – целый и невредимый или инвалидом. Мы тебе покажем, как закатывать сцены перед «шишками».
– Они терпеть не могут сцен, – добавил второй. – И мы тоже.
– Нам делают втык, если добровольцы начинают упрямиться, – пояснил первый.
– Может, покалечим его на всякий случай? – спросил второй.
– Лишим голоса?
– Он тогда будет махать руками.
– Ты прав.
Полицейские принялись засучивать рукава.
– Не стоит, – проговорил Билл. – Сажайте меня на корабль.
– Сперва ты поднимешься к генералам, пожмешь каждому руку и скажешь, что счастлив быть добровольцем.
– Тогда пошли, – ответил Билл.