День после конца света
Кусок планеты не поражал размерами, но пришлось довольствоваться малым. Потому что все остальное превратилось в камни, пыль, мусор. А тут все-таки остался участок земли, большая часть крестьянского дома, растущее перед ним дерево, даже пятачок пастбища с замороженным бараном. И ничего больше. Со всех сторон земля резко обрывалась, кое-где из нее торчали корни. На краю сидел мужчина, болтая ногами над пустотой. Отбросил сучок, который медленно скрылся из виду. Звали его Френк, а девушку, которая устроилась на качелях, закрепленных за ветви дерева, – Гвенн.
– Я же не пытался взять тебя силой. – Выглядел Френк мрачнее тучи. – Ты же знаешь, я не животное. Просто расстроился, ты должна это понимать, конец света, и все такое. Мне стало очень одиноко. Вот я и подумал, что поцелуй поможет мне забыть о случившемся. Поможет нам забыть.
– Да, Френк. – Гвенн, чтобы раскачаться, оттолкнулась ногой от земли.
– Так что у тебя не было причин для оплеухи. Все-таки мы – один экипаж.
– Я же извинилась за то, что ударила тебя, Френк. Я тоже расстроилась, ты должен это понимать. Такое случается не каждый день.
– Нет, не каждый.
– Так что не злись на меня. Лучше раскачай.
– Я не то чтобы злюсь. – Френк поднялся, стряхнул со штанины форменных брюк несколько замерзших травинок. – Наверное, немного обиделся, может, даже впал в депрессию. Невелика радость – получить оплеуху от женщины, которую любишь, – он толкнул Гвенн.
– Пожалуйста, давай не возвращаться к этому разговору, Френк. Все кончено. Ты так говоришь только потому, что тебе кой-чего хочется. И ты знаешь, что я люблю другого.
– Гвенн, дорогая, взгляни фактам в лицо. Ты больше не увидишь Роберта никогда…
– Полной уверенности у меня нет.
– А у меня есть. Планета взорвалась мгновенно, без всякого предупреждения, со всеми, кто находился на ней. Мы были в космическом корабле по другую сторону Луны и только поэтому остались живы. Но Роберт разделил общую судьбу. Он находился в Миннеаполисе, а Миннеаполиса больше нет.
– Мы этого не знаем.
– Знаем. Я не думаю, что Миннеаполису удалось выбраться из этой передряги. Наш радар обнаружил только этот кусок планеты. Крупнее ничего нет.
Гвенн нахмурилась, опустила ногу, остановив качели:
– Может остаться и кусок Миннеаполиса.
– С Робертом, замерзшим, как этот баран.
– Какой ты жестокий… ты просто хочешь причинить мне боль!
– Ну что ты. – Стоя сзади, он нежно обнял ее за плечи. – Я не хочу причинять тебе боль. Просто ты не должна уходить от реалий. Остались только ты и я. И я тебя люблю. Всем сердцем.
Пока он говорил, его руки соскользнули с плеч, двинулись ниже, на упругие округлости. Но Гвенн дернулась, спрыгнула с качелей на землю, отошла на пару шагов, уставилась на замерзшего барана.
– Интересно, он что-нибудь почувствовал?
– Кто… Роберт или баран?
– Как ты жесток!
Она топнула ножкой, угрожающе вскинула руку, когда он двинулся к ней. Френк что-то пробурчал себе под нос и плюхнулся на качели.
– Давай спустимся с небес на землю. Давай забудем все, что случилось на корабле. Забудем, что я пытался подкатиться к тебе, забудем, что хотел уложить в койку. Забудем все. Начнем жизнь с чистого листа. Сама видишь, в какой мы ситуации. Мы остались вдвоем. Я – Адам, ты – Ева…
– Гвенн.
– Я знаю, что тебя зовут Гвенн. Я хочу сказать, что мы теперь, как Адам и Ева, и на нас лежит ответственность за возрождение рода человеческого. Ты понимаешь?
– Да. Я думаю, ты по-прежнему пытаешься соблазнить меня.
– Черт побери, какая разница, что ты думаешь! Это наш долг. Провидение уберегло нас именно потому…
– Вроде бы ты говорил мне, что ты – атеист.
– А ты говорила, что ходишь в церковь. Я смотрю на ситуацию с твоей позиции.
– А я – с твоей. Ты – сексуально озабоченный.
– Скажи спасибо. Значит, у нас будет много детей. Родить их и вырастить – наш долг перед человечеством.
Гвенн, глубоко задумавшись, погладила барана по голове.
– Не знаю. Может, наилучший вариант – раз и навсегда со всем покончить. Мы взорвали мир, не так ли? Можно сказать, загрязнили окружающую среду во вселенском масштабе.
– Ты, конечно, шутишь. Мы не знаем, что произошло. Возможно, какая-то случайность…
– Хороша случайность.
– Ты же знаешь, как бывает… – Френк вскочил с качелей, шагнул к Гвенн. – Забудь о человечестве, – взмолился он. – Думай только о нас. Мы же остались вдвоем, больше никого. Тепло соприкосновения, конец одиночества, восторг поцелуя, слияние плоти…
– Если подойдешь ближе, я закричу!
– Кричи, сколько влезет! – проорал Френк со злобой и горечью, схватил Гвенн, рванул на себя. – Кто услышит? Я тебя люблю… хочу… не могу без тебя…
– Я же не пытался взять тебя силой. – Выглядел Френк мрачнее тучи. – Ты же знаешь, я не животное. Просто расстроился, ты должна это понимать, конец света, и все такое. Мне стало очень одиноко. Вот я и подумал, что поцелуй поможет мне забыть о случившемся. Поможет нам забыть.
– Да, Френк. – Гвенн, чтобы раскачаться, оттолкнулась ногой от земли.
– Так что у тебя не было причин для оплеухи. Все-таки мы – один экипаж.
– Я же извинилась за то, что ударила тебя, Френк. Я тоже расстроилась, ты должен это понимать. Такое случается не каждый день.
– Нет, не каждый.
– Так что не злись на меня. Лучше раскачай.
– Я не то чтобы злюсь. – Френк поднялся, стряхнул со штанины форменных брюк несколько замерзших травинок. – Наверное, немного обиделся, может, даже впал в депрессию. Невелика радость – получить оплеуху от женщины, которую любишь, – он толкнул Гвенн.
– Пожалуйста, давай не возвращаться к этому разговору, Френк. Все кончено. Ты так говоришь только потому, что тебе кой-чего хочется. И ты знаешь, что я люблю другого.
– Гвенн, дорогая, взгляни фактам в лицо. Ты больше не увидишь Роберта никогда…
– Полной уверенности у меня нет.
– А у меня есть. Планета взорвалась мгновенно, без всякого предупреждения, со всеми, кто находился на ней. Мы были в космическом корабле по другую сторону Луны и только поэтому остались живы. Но Роберт разделил общую судьбу. Он находился в Миннеаполисе, а Миннеаполиса больше нет.
– Мы этого не знаем.
– Знаем. Я не думаю, что Миннеаполису удалось выбраться из этой передряги. Наш радар обнаружил только этот кусок планеты. Крупнее ничего нет.
Гвенн нахмурилась, опустила ногу, остановив качели:
– Может остаться и кусок Миннеаполиса.
– С Робертом, замерзшим, как этот баран.
– Какой ты жестокий… ты просто хочешь причинить мне боль!
– Ну что ты. – Стоя сзади, он нежно обнял ее за плечи. – Я не хочу причинять тебе боль. Просто ты не должна уходить от реалий. Остались только ты и я. И я тебя люблю. Всем сердцем.
Пока он говорил, его руки соскользнули с плеч, двинулись ниже, на упругие округлости. Но Гвенн дернулась, спрыгнула с качелей на землю, отошла на пару шагов, уставилась на замерзшего барана.
– Интересно, он что-нибудь почувствовал?
– Кто… Роберт или баран?
– Как ты жесток!
Она топнула ножкой, угрожающе вскинула руку, когда он двинулся к ней. Френк что-то пробурчал себе под нос и плюхнулся на качели.
– Давай спустимся с небес на землю. Давай забудем все, что случилось на корабле. Забудем, что я пытался подкатиться к тебе, забудем, что хотел уложить в койку. Забудем все. Начнем жизнь с чистого листа. Сама видишь, в какой мы ситуации. Мы остались вдвоем. Я – Адам, ты – Ева…
– Гвенн.
– Я знаю, что тебя зовут Гвенн. Я хочу сказать, что мы теперь, как Адам и Ева, и на нас лежит ответственность за возрождение рода человеческого. Ты понимаешь?
– Да. Я думаю, ты по-прежнему пытаешься соблазнить меня.
– Черт побери, какая разница, что ты думаешь! Это наш долг. Провидение уберегло нас именно потому…
– Вроде бы ты говорил мне, что ты – атеист.
– А ты говорила, что ходишь в церковь. Я смотрю на ситуацию с твоей позиции.
– А я – с твоей. Ты – сексуально озабоченный.
– Скажи спасибо. Значит, у нас будет много детей. Родить их и вырастить – наш долг перед человечеством.
Гвенн, глубоко задумавшись, погладила барана по голове.
– Не знаю. Может, наилучший вариант – раз и навсегда со всем покончить. Мы взорвали мир, не так ли? Можно сказать, загрязнили окружающую среду во вселенском масштабе.
– Ты, конечно, шутишь. Мы не знаем, что произошло. Возможно, какая-то случайность…
– Хороша случайность.
– Ты же знаешь, как бывает… – Френк вскочил с качелей, шагнул к Гвенн. – Забудь о человечестве, – взмолился он. – Думай только о нас. Мы же остались вдвоем, больше никого. Тепло соприкосновения, конец одиночества, восторг поцелуя, слияние плоти…
– Если подойдешь ближе, я закричу!
– Кричи, сколько влезет! – проорал Френк со злобой и горечью, схватил Гвенн, рванул на себя. – Кто услышит? Я тебя люблю… хочу… не могу без тебя…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента