Герберт Фрэнк. Барьер Сантароги

   – Я не понимаю, – пробормотал он.
   – Вы все еще не избавились от заблуждений внешнего мира, – заметил Бурдо. – Там, во внешнем мире, они на самом деле не пытаются понять Вселенную. Да, они утверждают обратное, но в действительности они стремятся вовсе не к этому. Обратите внимание на то, что они делают. Они пытаются завоевать Вселенную. Боги – только часть Вселенной… даже боги, созданные людьми.
   – Значит, раз вы не можете победить их, – начал Дейсейн, – то для того, чтобы не оказаться самому в роли побежденного, полезный бог соглашается с теми, кто совершает на него нападки. Правильно?
   – А вы действительно сообразительны, как и говорила Дженни, – заметил Бурдо.
   – Значит, чужаки во внешнем мире совершают нападки на своих богов, – продолжал Дейсейн.
   – Все, кроме презренных рабов, в душе должны совершать подобные нападки, – сказал Бурдо. – Ведь вы пытаетесь изменить бога? Как по-другому можно назвать это, как не обвинением бога в том, что он не согласен с вами?
   – И вы все это узнаете из телевизионных передач?
   – Все это из… – Бурдо захихикал. – О нет, доктор Джил… Вы не будете возражать, если я буду называть вас доктором Джилом?
   Дейсейн повернулся к Бурдо и увидел вопросительное выражение на лице собеседника. Доктор Джил. Если ответишь, что ты против, то тебя сочтут за упрямого идиота. Но Дейсейн чувствовал, что, дав согласие на это, он сделает шаг назад, сдаст позицию в важной битве. Однако он не видел видимых причин для возражений.
   – Как вам будет угодно, – ответил Дейсейн. – Только объясните мне насчет телевидения.
   – Это… наше окно во внешний мир, – начал Бурдо. – Весь внешний мир с его постоянной целесообразностью находится там, целый мир – это телевидение. И мы наблюдаем за ним благодаря…
   – Постоянной целесообразности? – Дейсейн попытался приподняться на локтях, однако в результате добился лишь того, что заныли от боли его обожженные руки. Он упал обратно на постель, не отрывая взгляда от Бурдо.
   – Ну, конечно, сэр. Внешний мир действует по принципу временной целесообразности, доктор Джил. Вы должны знать это. И всегда почему-то выходит так, что временное качество переходит в постоянное. Временный налог, вызванная необходимостью блиц-война, временная жестокость, которой придет конец, как только изменятся определенные условия… правительственные агентства, созданные для постоянного…
   – Значит, вы следите за выпусками новостей и черпаете все из…
   – Не только из новостей, доктор Джил. Из всего, и наши наблюдатели пишут сжатые отчеты, в которых… Поймите, телевидение показывает все, жизнь внешнего мира. Его жители – зрители. Они ждут, когда все само собой образуется, и не хотят сделать больше, чем нажимать на кнопку выключателя своего телевизора. Они хотят сидеть, откинувшись на спинку кресел, и ждать у моря погоды: вдруг им как-то повезет в жизни. Они смотрят ночные представления, а потом выключают свои телевизоры. Затем отправляются спать – что аналогично тому, как они выключают телевизор. Вся беда в том, что эти ночные представления часто заканчиваются позже, чем они думают. Это ведет к отчаянию – от их неспособности понять это, доктор Джил. А отчаяние в свою очередь ведет к насилию. И вот наступает утро почти для любого из этих бедолаг из внешнего мира, и тогда они осознают, что они ничего не приобретают в этой жизни, сколько бы они ни просидели у телевизора. Да этого и не может произойти, потому что они не принимают участия в жизни. Они никогда не поднимались на подмостки сцены, никогда не обладали ничем настоящим. Это все была иллюзия… заблуждение.
   Дейсейн впитывал поток этих слов, их значение и подтекст. Он с ужасом ощущал истинность сказанного Бурдо.
   – Итак, они полностью отключаются, – пробормотал Дейсейн.
   – Это все телевидение, – заметил Бурдо.
   Дейсейн повернул голову и посмотрел в окно.
   – Вообще-то вам, доктор Джил, не мешало бы поесть, – произнес Бурдо.
   – Нет.
   – Доктор Джил, в определенных вещах вы кажетесь мудрым человеком, но вот что касается остальных…
   – Не называйте меня мудрым, – прервал его Дейсейн. – Называйте меня человеком с большим жизненным опытом.
   – Здесь самая лучшая еда, – продолжал увещевать его Бурдо. – Я пойду и сам приготовлю завтрак. Вам не нужно бояться.
   – Я уже не раз обжигался, – заметил Дейсейн.
   – Но в огне обжигаются горшки, доктор Джил.
   – Уин, я восхищаюсь вами и вы внушаете мне доверие. Вы спасли мне жизнь. Не думаю, что от вас этого ждали, но вы сделали это. Вот почему доктор Паже и направил вас сюда. Но несчастный случай может произойти… даже с вами.
   – Мне больно слышать это, доктор Джил. Я не из тех, кто одной рукой кормит кукурузой, а другой пытается запихнуть вам в глотку кочерыжку.
   Дейсейн вздохнул. Он обидел Бурдо, но, с другой стороны… Внезапно Дейсейну пришла в голову мысль, что он сидит на какой-то особого рода бомбе. Сантарога прекратила нападения на него, вероятно частично, из-за его нынешней беспомощности. Но эта коммуна способна вернуться к созданию несчастных случаев, если ему вздумается позволить себе нечто, что запрещено здесь.
   В этот момент Дейсейн желал лишь одного: оказаться подальше от этой долины. Он отчаянно хотел этого – даже понимая, что для исполнения этого желания он будет объявлен вне закона.
   Дверь рядом с Бурдо открылась. В комнату боком вошла медсестра, толкая перед собой тележку. Она повернулась, и Дейсейн узнал ее: Дженни.
   Забыв о своих ожогах, Дейсейн приподнялся на локтях.
   Дженни посмотрела на него со странной болью в глазах. Ее полные губы были надуты. Длинные черные волосы, аккуратно зачесанные назад, были перехвачены лентой. Она была в белом халате, белых чулках, белых туфлях… без головного убора.
   Дейсейн проглотил комок в горле.
   – Мисс Дженни, – начал Бурдо. – Что это у вас там, на тележке?
   Она ответила, не отводя взгляда от Дейсейна:
   – Немного еды для этого сумасшедшего. Я сама приготовила ее.
   – Я пытался заставить его поесть, – вздохнул Бурдо, – но он отказался.
   – Вы не могли бы оставить нас наедине, Уин? – попросила девушка. – Я хотела бы…
   – Доктор сказал, что мне нельзя…
   – Уин, пожалуйста… – Она умоляюще взглянула на негра.
   Бурдо замялся.
   – Ну хорошо… поскольку это ты…
   – Спасибо, Уин.
   – Двадцать минут. Я буду тут, в коридоре, сразу за дверью, если понадобится, позовете меня.
   – Спасибо, Уин. – Дженни снова перевела взгляд на Дейсейна.
   Бурдо вышел из комнаты и тихо закрыл дверь за собой.
   – Джен, я, – начал Дейсейн, однако девушка перебила его:
   – Молчи! Тебе не нужно терять силы. Дядя Ларри сказал…
   – Я не собираюсь есть здесь, – заявил Дейсейн.
   Дженни топнула ногой.
   – Джил, да ты просто…
   – Да, я идиот, – закончил он за нее. – Но самое главное – то, что я еще жив.
   – Ты только посмотри на себя! Посмотри…
   – Как Гарри Шелер?
   Немного помолчав, девушка ответила:
   – Он будет жить. Останется несколько шрамов, как, впрочем, и у тебя, но ты…
   – Они выяснили, что произошло?
   – Это был несчастный случай.
   – Всего-навсего? Просто несчастный случай?
   – Сказали, что что-то сломалось в топливном насосе… слабый контакт в электропроводке одной из фар и…
   – Несчастный случай, – закончил за нее Дейсейн. – Ясно. – Он опустился на подушку.
   – Я принесла тебе яиц, гренок и меда, – сказала Дженни. – Ты должен поесть что-нибудь, чтобы поддержать свои…
   – Нет.
   – Джил!
   – Я сказал «нет».
   – Чего ты боишься?
   – Еще одного несчастного случая.
   – Но ведь я сама приготовила еду!
   Он повернул голову, пристально посмотрел на нее и сказал тихим голосом:
   – Не подходи ко мне. Я люблю тебя.
   – Джилберт!
   – Ведь ты говорила эти слова, – напомнил он ей.
   Ее лицо побледнело. Она прислонилась к тележке, вся дрожа.
   – Я знаю, – прошептала она. – Иногда я могу чувствовать… – Она подняла глаза, по щекам потекли слезы. – Но я действительно люблю тебя. И сейчас ты ранен. Я хочу позаботиться о тебе. Мне необходимо позаботиться о тебе. Вот, смотри! – Она подняла крышку над одной из тарелок, стоявших на тележке, зачерпнула ложкой и положила себе в рот.
   – Дженни, – прошептал Дейсейн. Страдальческий взгляд, сила его любви к ней… ему захотелось заключить ее в объятия и…
   Глаза Дженни расширились. Она протянула обе руки к горлу. Она пыталась что-то произнести, но не могла выдавить из себя ни звука.
   – Дженни!
   Она затрясла головой, глаза ее закатились.
   Дейсейн отбросил покрывала с постели, поморщился от боли, которая пронзила его руки. Но он не обращал внимания на эту боль и, соскользнув на холодный, покрытый кафелем пол, выпрямился. И тут же почувствовал головокружение.
   Дженни, все еще держа руки у горла, пятилась к двери.
   Дейсейн направился к ней, чувствуя, как больничная пижама хлещет по ногам. Двигаться было неимоверно трудно, ноги были как ватные.
   Неожиданно Дженни рухнула на пол.
   Дейсейн, вспомнив о Бурдо, закричал:
   – На помощь! Уин! На помощь! – Он споткнулся и вцепился в край тележки, толкая ее вперед.
   Когда дверь распахнулась, Дейсейн беспомощно сидел на полу. Бурдо остался стоять на пороге, глядя на него, потом посмотрел на Дженни, лежавшую на полу с закрытыми глазами, подняв колени и тяжело дыша.
   – Позовите врача, – хриплым голосом произнес Дейсейн. – Что-то в еде. Она съела немного…
   Бурдо сразу понял его, повернулся и выбежал в коридор, оставив дверь открытой.
   Дейсейн пополз к Дженни. Комната качалась и изгибалась под ним. Руки дрожали. В тяжелом дыхании Дженни он услышал свист, отчего ему захотелось броситься к ней, но на это не было сил. Он преодолел всего несколько футов, когда в комнату ворвался Паже, а сразу за ним – Бурдо.
   Паже, лицо которого представляло мертвенно-бледную маску, опустился на одно колено рядом с Дженни, потом указал на Дейсейна:
   – Отнесите его в постель.
   – Еда на тележке, – прохрипел Дейсейн. – Она съела немного.
   Светловолосая медсестра в белом чепчике, закатив в комнату тележку, склонилась над Паже. Но дальше Дейсейн уже не мог видеть их – Бурдо, взяв его в охапку, понес его к кровати.
   – Вы останетесь здесь, доктор Джил, – сказал Бурдо. Он повернулся и посмотрел в сторону двери.
   – Аллергическая реакция, – констатировал Паже. – Сужение гортани. Дайте мне двойную трубку – придется как следует продуть ее.
   Медсестра передала Паже что-то, и он стал колдовать над Дженни, стоя спиной к Дейсейну, закрывая тем самым обзор.
   – Атропин, – сказал Паже.
   И снова он взял у медсестры что-то.
   Дейсейну было трудно сосредоточить свое внимание на них. Страх сдавил горло. «Почему я так ослаб? – подумал он. – Господи милостивый, не дай умереть ей! Прошу тебя, спаси ее!»
   В дверях появились лица из числа обслуживающего персонала клиники с округлившимися глазами, молчаливые.
   Паже, оторвав взгляд от Дженни, произнес:
   – Нужны носилки на подставке с колесиками.
   Несколько лиц тут же исчезло. Вскоре из коридора донеслись звуки колес.
   Паже выпрямился и сказал:
   – Больше ничего здесь я не могу сделать. Положите ее на носилки – голова должна находиться ниже ног. – Он повернулся к Дейсейну. – Что она съела?
   – Она попробовала… – Дейсейн указал на тележку с едой. – Она с чего-то сняла крышку. Яйца?
   Паже шагнул к тележке, поднял тарелку и понюхал ее. Дейсейн увидел, как за его спиной двое санитаров с медсестрой поднимают Дженни и несут ее к двери. На секунду мелькнуло ее мертвенно-бледное лицо с трубочкой, свисавшей с уголка рта.
   – Это яд? – спросил Бурдо хриплым голосом.
   – Конечно, это яд, – резко ответил Паже. – Действует, как аконит. – Он схватил тарелку и выбежал из комнаты.
   Дейсейн слушал, как звуки колес и быстрые шаги затихали в коридоре, пока Бурдо не закрыл дверь, заглушив все звуки.
   Все тело Дейсейна покрылось потом. Он безвольно лежал на постели, наблюдая за тем, как Бурдо закутывает его в одеяла.
   – На одно мгновение, – произнес вдруг Бурдо, – мне… мне показалось, что вы причинили Дженни вред.
   «Она не может умереть», – подумал Дейсейн.
   – Простите, – попросил извинения Бурдо, – я знаю, вы никогда не причинили бы ей вреда.
   – Она не может умереть, – прошептал Дейсейн.
   Он поднял взгляд и увидел, как по щекам негра потекли сверкающие струйки слез. И это вызвало почему-то гнев в Дейсейне. Он чувствовал, ка гнев закипает в нем, но не способен был остановить это. Его обуяла ярость! И направлена она была не на Бурдо, а на ту бестелесную сущность Сантароги, то коллективное существо, которое пыталось использовать женщину, которую он любил, чтобы убить его. Он пронзил взглядом Бурдо.
   – Доктор Ларри не допустит, чтобы с Дженни что-нибудь случилось, – сказал Бурдо. – Он…
   Увидев блеск в глазах Дейсейна, Бурдо инстинктивно попятился.
   – Убирайтесь отсюда! – прохрипел Дейсейн.
   – Но ведь доктор сказал, чтобы я…
   – Доктор Джил приказывает вам убираться отсюда ко всем чертям!
   На лице Бурдо застыла упрямая гримаса.
   – Я не оставлю вас одного.
   Дейсейн рухнул на постель. Что он мог поделать?
   – Прошлой ночью вы перенесли страшный шок, – продолжал Бурдо. – Пришлось даже сделать вам переливание крови. Вас нельзя оставлять одного.
   «Значит, они сделали мне переливание? – подумал Дейсейн. – Почему они не убили меня тогда? Наверное, потому что хотели спасти мне жизнь ради Дженни!»
   – Вы все так беспокоитесь о Дженни, – заметил Дейсейн. – Но сделали так, что она едва не убила меня. Конечно, это нарушило бы ее психику, но разве имеет это какое-либо значение, верно? Пожертвовать Дженни, вот ваш приговор, вы, стая…
   – Вы разговариваете, как сумасшедший, доктор Джил, – перебил его Бурдо.
   Так же быстро, как возник, гнев покинул Дейсейна. К чему эти нападки на бедного Уина? Да и вообще какой смысл в нападках на всех сантарожанцев? Они не в состоянии видеть дальше собственного носа. Он почувствовал себя опустошенным. Конечно, эти слова кажутся Бурдо безумными. То, что для одного общества имеет смысл, другому кажется ненормальным.
   Дейсейн проклял слабость, которая охватила его тело.
   «Перенесли страшный шок».
   Дейсейн подумал, что же он станет делать, если Дженни умрет. Это было удивительное тройственное ощущение: часть его горестно вздыхала от этой мысли, другая часть проклинала судьбу, которая загнала его в этот угол… а еще одна часть его все время занималась анализом, анализом, анализом…
   «Насколько перенесенный мною шок был усугублен Джасперсом? Может быть, я стал таким же чувствительным, как и сантарожанцы?
   Они тут же убьют меня, если Дженни умрет», – подумал он.
   – Я буду просто сидеть здесь, возле двери, – сказал Бурдо. – Если вам что-нибудь понадобится, обязательно скажите мне.
   Он сел на стул лицом к Дейсейну, сложив руки на груди, – просто вылитый охранник.
   Дейсейн закрыл глаза и подумал: «Дженни, пожалуйста, не умирай». – Он вспомнил объяснения Паже того, каким образом Гарри Шелеру стало известно о смерти брата.
   Пустое пространство.
   «Какой клеткой своего организма я ощущаю Дженни?» – задал себе вопрос Дейсейн.
   Его беспокоило то, что он не способен зондировать свои ощущения внутри себя, и только присутствие Дженни успокаивающе действовало на него. И это было самым важным для него. Она должна была быть рядом. Только сантарожанец мог принести ему спокойствие.
   «Но я не сантарожанец».
   Дейсейну казалось, что он ходит по лезвию бритвы, с одной стороны которой – огромный бессознательный океан мира людей, в котором он родился, а с другой – озеро спокойствия, где каждая его капелька знает соседние.
   Он услышал, как открылась дверь, и сразу же ощутил, как в бессознательном океане начала зарождаться буря, а поверхность озера поколебал лишь легкий ветерок. Ощущение того, что он балансирует, ослабло. Дейсейн открыл глаза. Посреди комнаты стоял Паже. Вокруг его шеи висел стетоскоп. В глазах застыла усталость. Он внимательно смотрел на Дейсейна задумчивым хмурым взглядом.
   – Дженни? – прошептал Дейсейн.
   – Она будет жить, – ответил Паже. – Но смерть была рядом.
   Дейсейн закрыл глаза и глубоко вздохнул.
   – Сколько же еще подобных несчастных случаев будет у нас? – спросил он. Он открыл глаза и встретился со взглядом Паже.
   Бурдо подошел к Паже и сказал:
   – Он говорил как сумасшедший, доктор Ларри.
   – Уин, прошу тебя, ты не мог бы на секунду оставить нас вдвоем? – попросил Паже.
   – Вы уверены, что так нужно? – Бурдо с хмурым видом посмотрел на Дейсейна.
   – Прошу тебя, – повторил Паже. Он перенес стул к кровати Дейсейна и сел перед ним.
   – Я буду сразу за дверью, – сказал Бурдо.
   Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
   – Вы огорчили Уина, а это довольно трудно сделать, – заметил Паже.
   – «Огорчили…» – тупо повторил Дейсейн, глядя на собеседника. Потом спросил: – Что вы думаете по поводу того, что случилось?
   Паже посмотрел на свою правую руку, сжал ее в кулак, потом раскрыл его. Он покачал головой.
   – Мне бы не хотелось показаться вам, Джилберт, легкомысленным человеком. Я… – Он посмотрел на Дейсейна. – Должно ведь быть какое-то разумное, рациональное объяснение.
   – Значит, вы не думаете, что слово «несчастный случай» объясняет все это.
   – Вообще-то несчастные случаи происходят…
   – Мы оба знаем, что в данных случаях об использовании выражения «несчастный случай» в его привычном значении не может быть и речи, – перебил его Дейсейн.
   Паже вскинул руки и откинулся на спинку стула. Он сжал губы, потом произнес:
   – Хорошо, с психиатрической точки зрения…
   – Давайте без этого! – рявкнул Дейсейн. – Сейчас вы заведете старую пластинку насчет «невротической предрасположенности к несчастным случаям», о каких-то нарушениях в психике, из-за чего человек не способен контролировать свои действия. Куда же делся этот контроль тогда, на мосту? Или же тот случай с мальчиком с луком и стрелой, или же…
   – Мальчик с луком и стрелой?
   Дейсейн, плюнув на свое обещание, рассказал об инциденте в парке и добавил:
   – И как быть с подъемником в гараже или пожаром? И как вы объясните яд в еде, которую приготовила Дженни… именно Дженни! Еда, которую она…
   – Вы правы! У вас есть все основания…
   – Основания? Да у меня целая совокупность фактов, подтверждающих то, что Сантарога пытается убить меня. Вы уже убили ни в чем не повинного молодого человека. Едва не убили Дженни. Кто следующий?
   – Во имя Господа, почему мы должны…
   – Чтобы ликвидировать угрозу. Разве это не очевидно? И я – эта угроза.
   – Да, теперь действительно…
   – Именно теперь! Не считаете ли вы совершенно нормальным, если бы я увез Дженни из этой сумасшедшей долины и свистнул в свисток?
   – Дженни не оставит свою… – Он замолчал. – Свистните в свисток? Что вы имеете в виду?
   – Послушайте, кто из нас заставляет рыдать ангелов? – спросил Дейсейн.
   – Вы божитесь, что любите Дженни и не хотите ей зла. Но разве есть что-то более ужасное, чем использование ее в качестве орудия моей смерти?
   Паже побледнел и два раза прерывисто вздохнул.
   – Она… Должно же быть… Что вы имеете в виду под словами «свистнул в свисток»?
   – Инспектор департамента труда когда-нибудь изучал сложившуюся систему детского труда в вашей школе? – спросил Дейсейн. – А как насчет государственного департамента умственной гигиены? По данным, которые вы предоставляете, в Сантароге нет случаев умственного помешательства.
   – Джилберт, вы не понимаете, о чем говорите.
   – Неужели? А как насчет антиправительственной пропаганды в вашей газете?
   – Мы не выступаем против правительства, Джилберт, мы…
   – Что? Да я никогда раньше не видел такой…
   – Пожалуйста, позвольте мне все же закончить. Мы не выступаем против правительства – мы против порядков во внешнем мире. Это две совершенно разных вещи.
   – Вы считаете, что все люди там… сумасшедшие?
   – Мы считаем, что они сожрут сами себя.
   «Безумие, безумие», – подумал Дейсейн. Он уставился в потолок. Все его тело покрылось потом. Та эмоциональность, с которой он спорил с Паже…
   – Почему вы поручили Бурдо наблюдать за мной?
   Паже пожал плечами.
   – Я… на тот случай, если вы окажетесь правы в своих…
   – И вы для этого выбрали Бурдо. – Дейсейн снова посмотрел на Паже. Казалось, тот сражался сам с собой, нервно сжимая и разжимая кулаки.
   – Причины вполне очевидные, – произнес он.
   – Вы не позволите мне выехать из долины, не так ли? – спросил Дейсейн.
   – Вы не в том физическом состоянии, чтобы…
   – Так смогу ли я когда-нибудь уехать?
   Паже встретил пристальный взгляд Дейсейна.
   – Как мне доказать вам, что мы на самом деле…
   – Есть ли здесь какое-либо место, где я мог бы оградить себя от всяких несчастных случаев? – спросил Дейсейн.
   – Оградить себя от… – Паже покачал головой.
   – Вы ведь хотите доказать, что у вас только честные намерения относительно меня, – заметил Дейсейн.
   Паже сжал губы, потом сказал:
   – В пентхаузе на крыше есть отдельная комната-изолятор – со своей кухней, удобствами, все, что надо для проживания. Если вы…
   – Может ли Бурдо провести меня туда и не убить при этом?
   Паже вздохнул.
   – Я сам доставлю вас туда, как только смогу…
   – Нет, Бурдо.
   – Ладно, если вы так хотите. Вас могут перевезти в кресле.
   – Я пойду пешком.
   – Вы еще слишком слабы, чтобы…
   – Я найду силы. Бурдо поможет мне.
   – Очень хорошо. Что же касается еды, мы можем…
   – Я буду есть из консервных баночек, выбранных наугад на рынке. Бурдо будет покупать их для меня, пока я…
   – Послушайте…
   – Вот так все и будет, доктор. Он будет предоставлять мне широкий ассортимент, а я буду наугад выбирать что-нибудь.
   – Вы принимаете ненужные…
   – Давайте попробуем и посмотрим, сколько еще произойдет несчастных случаев.
   Паже несколько секунд внимательно смотрел не него, потом сказал:
   – Как скажете.
   – А как быть с Дженни? Когда я смогу встретиться с ней?
   – Она перенесла сильное потрясение, да еще это жестокое отравление. По моему мнению, никому не следует ее навещать, если только…
   – Я не покину комнату до тех пор, пока не пойму, что мне ничего не угрожает, – произнес Дейсейн. – Когда она сможет прийти ко мне?
   – Наверное, через несколько дней. – Паже направил на Дейсейна указательный палец. – А теперь выслушайте меня, Джилберт. Вы никогда не сможете убедить Дженни выехать из долины. Она никогда не согласится.
   – Пусть это решит сама Дженни.
   – Хорошо. – Паже кивнул. – Сами убедитесь. – Он направился к двери и открыл ее. – Уин?
   Бурдо прошел мимо Паже в комнату.
   – Он все еще говорит как сумасшедший, доктор Ларри?
   – Мы собираемся провести один эксперимент, Уин, – сказал Паже. – Здоровье доктора Дейсейна и счастье Дженни требует, чтобы он переселился в отдельную комнату-изолятор. – Паже указал пальцем на потолок. – Он хочет, чтобы ты помог ему перебраться туда.
   – Сейчас возьму кресло на колесиках, – произнес Бурдо.
   – Доктор Дейсейн хочет идти пешком, – остановил его Паже.
   – А он в состоянии это делать? – Озадаченный Бурдо повернул к Дейсейну нахмурившееся лицо. – Он слишком слаб, чтобы просто постоять на ногах несколько…
   – Кажется, доктор Дейсейн полагается на твою силу, – заметил Паже. – Думаешь, справишься?
   – Я могу понести его, – предложил Бурдо, – но это будет выглядеть, как…
   – Обращайся с ним с такой же осторожностью, как с беспомощным младенцем, – указал Паже.
   – Как скажете, доктор Ларри.
   Бурдо прошел к кровати, помог Дейсейну сесть на край постели. Голова Дейсейна закружилась. Комната начала вращаться, и он как в тумане увидел, как Паже прошел к двери, открыл ее и, обернувшись, посмотрел на Бурдо.
   – Мое влияние будет ощущаться всюду в течение некоторого времени, – произнес Паже. – Вы не против того, Джилберт, если я время от времени буду заглядывать к вам – исключительно в медицинских целях?
   – Пока вы не расскажете мне о своих намерениях в отношении меня, не возражаю, – ответил Дейсейн.
   – Только должен предупредить вас, что бинты надо изредка менять.
   – Может Уин делать перевязку?
   – Ваше доверие к Уину очень трогательно, – заметил Паже. – Я уверен, что это и на него произвело впечатление.
   – Так может он…
   – Да, я уверен, что может, получив у меня инструкции.
   – Ну, тогда все в порядке, – вздохнул Дейсейн.
   С помощью Бурдо Дейсейн поднялся на ноги. Несколько секунд он постоял, тяжело дыша, опершись на плечо Бурдо. Паже вышел из комнаты, оставив дверь открытой.
   – Вы уверены, что сможете идти, сэр? – спросил Бурдо.
   Дейсейн попытался сделать шаг. Колени как бы стали резиновыми, и он бы упал, если бы Бурдо не поддерживал его.
   – Мы поедем на лифте? – спросил Дейсейн.
   – Да, сэр. Это прямо по коридору.
   – Тогда пошли к нему.
   – Да, сэр. Извините, сэр. – Бурдо наклонился и, взяв Дейсейна на руки, повернулся и направился к двери.
   Перед глазами Дейсейна промелькнуло удивленное лицо какой-то медсестры, шедшей по коридору. Он почувствовал себя дураком, оказавшись в этом беспомощном положении… но что он мог поделать? Медсестра хмурым взглядом окинула Бурдо, который, не обращая на нее никакого внимания, нажал локтем на кнопку вызова лифта. Медсестра, громко стуча каблуками, пошла дальше по коридору.