Страница:
2 Например, прежние слова Тарантьева, относившиеся и к Обломову, и к квартире («живешь свинья свиньей…»), заменились более нейтральными: «…живешь точно на постоялом дворе…» (наст. изд., т. 5, с. 64; наст. изд., т. 4, с. 46, строки 14-15).
Сноски к стр. 85
1 На наш взгляд, не лишено оснований предположение Б. В. Томашевского о том, что зерном будущего «парада гостей» могли быть и начальные слова из программы на л. 1 рукописи («Его будят записками, то от приятелей…» – наст. изд., т. 5, с. 5, сноска 6, пункт 1), хотя и «измененные в корне» (см.: Юров Б. ‹Томашевский Б. В.› Как работал Гончаров / Лит. учеба. 1931. № 9. С. 110).
Сноски к стр. 86
1 См. о них выше, с. 43.
2 См. об этом выше, с. 27.
Сноски к стр. 87
1 См.: наст. изд., т. 1, с. 679-698; т. 3, с. 452-466. Эту правку Б. М. Энгельгардт справедливо определил как «борьбу со стилем», как переход от «повышенной романтической прозы» «к иным, более нейтральным» выражениям. Он писал: «Так эпитет „глубокий” сменил эпитет „неистовый”, слово „чувство” заменило „страсть”, „вол-канический огонь” и „пламень” исчезли вовсе, вместо „бешенства” стало „тоска” и „раздражение” и т. д. и т. д. В этом, заметим между прочим, одна из самых главных тенденций стилистической правки Гончарова вообще» (ЛН Гончаров. С. 56).
2 См. об этом выше, с. 32-33.
Сноски к стр. 95
1 См. об этом ниже, с. 500.
Сноски к стр. 97
1 18 января 1860 г. он подал прошение на имя попечителя учебного округа И. Д. Делянова и был уволен с 1 февраля этого же года (см.: Летопись. С. 103, 105).
2 В письме к А. А. Толстой от 14 апреля 1874 г. он писал: «…хотелось мне всегда и призван я был писать, а между тем должен был служить. Мне, нервозному, впечатлительно-раздражительному организму, нужен воздух ясный и сухой, солнце, некоторое спокойствие, а я сорок лет живу под свинцовым небом, в туманах – и не наберу месяца в году, чтобы заняться, чем хотелось и чем следовало…».
3 На службу Гончаров вернулся в конце сентября 1862 г., приняв на себя обязанности главного редактора газеты «Северная почта» (см.: Летопись. С. 123).
4 В 1860 г. был опубликован первый отрывок из романа «Обрыв»: «Софья Николаевна Беловодова. (Пять глав из романа «Эпизоды из жизни Райского»)» (С. 1860. № 2. С. 409-454), а в 1861 г. еще два: «Бабушка. (Из романа «Эпизоды из жизни Райского»)» (ОЗ. 1861. № 1. С. 1-38) и «Портрет. (Из романа «Эпизоды из жизни Райского»)» (ОЗ. 1861. № 2. С. 251-278).
5 См. письма к А. А. Кирмаловой от 20 сентября и 19 октября 1861 г. и к А. А. Музалевской от 20 сентября 1862 г.
6 О значительной правке текста для этого издания см.: наст. изд., т. 1, с. 682-686.
Сноски к стр. 98
1 21 февраля 1862 г. в № 39 «Северной почты» появилось объявление о продаже «Обыкновенной истории» и «Обломова», сопровожденное следующими словами: «Оба издания, вновь переработанные автором, отпечатаны на отличной бумаге, крупным шрифтом…». Несколькими днями ранее подробное объявление было напечатано и в газете «С.-Петербургские ведомости». Оно заключалось словами: «Оба издания, вновь пересмотренные автором…» (№ 31, 35, 45. 9 и 14 февр., 1 марта). В последующих объявлениях «Северной почты» называлась еще вышедшая к этому времени книга «Фрегат „Паллада”», но не повторялись слова о «переработке» или «пересмотре» текста книг (см.: Сев. почта. 1862. № 259. 28 нояб.; 1863. № 45. 27 февр. и др.).
Сноски к стр. 100
1 См. об этом выше, с. 45-48.
Сноски к стр. 105
1 См. об этом выше, с. 84-85.
2 Вряд ли можно полностью согласиться с мнением Б. В. Томашевского, первым обратившего внимание на изменения в портрете Обломова. Он писал: «…мы имеем такую последовательность: в рукописи – полное подчеркнуто физиологических подробностей описание, в первом издании оно приобретает романтическую окраску, наконец, во втором издании – установка явно рассчитывается на реалистический характер изложения» (Юров Б.‹ Томашевский Б. В.› Как работал Гончаров // Лит. учеба. 1931. № 9. С. 117). Если бы это было так, Гончаров ввел бы этот реалистический портрет в текст собраний сочинений 1884 и 1887 гг.
Сноски к стр. 106
1 Тех самых «сцеплений», о которых Л. Н. Толстой так писал в письме к Н. Н. Страхову от 23-26 апреля 1876 г.: «…каждая мысль, выраженная словами особо, теряет свой смысл, страшно понижается, когда берется одна из того сцепления, в котором она находится. Само же сцепление составлено не мыслью (я думаю), а чем-то другим, и выразить основу этого сцепления непосредственно словами нельзя: а можно только посредственно – словами описывая образы, действия, положения…» (Толстой. Т. 62. С. 269).
Сноски к стр. 108
1 Так же как и «Обыкновенная история», исчезнувшая из продажи значительно ранее (см. об этом: наст. изд., т. 1, с. 690 и сноска 1 к ней).
Сноски к стр. 109
1 Отзвук этих настроений писателя сохранился в рассказе одного из мемуаристов о вечере у Я. П. Полонского в 1880 г., на котором зашла речь о том, что ставшие библиографической редкостью сочинения Гончарова следовало бы издать вновь. Присутствовавший на вечере Гончаров при этих словах «чуть было из-за стола не выскочил. – Как, к чему это делать, зачем вновь издавать мои сочинения? их теперь никто не будет читать! – воскликнул он с раздражением» (Ободовский К. Листки из записной книжки // Исторический вестн. 1893. № 12. C. 777).
2 Они состоялись 22 и 27 октября 1882 г. в летней резиденции императора в Гатчине (см.: Правительственный вестн. 1882. № 235 и 238. 26 и 29 окт.).
3 В письме от 8 ноября 1882 г. Кони говорил: «Если бы я был государем ‹…› я бы Вам „высочайше повелел” издать Ваши сочинения – и этот акт самовластия, я уверен, приветствовался бы всеми партиями без различия» (Кони А. Ф. Собр. соч.: В 8 т. М., 1969. Т. VIII. С. 54).
Сноски к стр. 110
1 До него, также в 1883 г., вышло третье отдельное издание романа.
2 Этот роман набирался не по тексту 1868 г., а по тексту 1862 г. (см. об этом: наст. изд., т. 1, с. 689-692).
Сноски к стр. 112
1 Например: «на середину» вместо «на средину»; «проживете» вместо «проживите»; «заставляли висеть» вместо «заставляя висеть»; «выпадает» вместо «выпадет»; «двуличного» вместо «двуличневого»; «кротость примирения во взгляд и в улыбку» вместо «и кротость в улыбку» (наст. изд., т. 5, с. 444, вариант к с. 12, строка 13; с. 452, вариант к с. 84, строка 14; с. 455, вариант к с. 110, строки 32-33; с. 462, вариант к с. 155, строки 36-37; с. 463, вариант к с. 162, строки 11-12; с. 486, вариант к с. 401, строка 3).
Сноски к стр. 114
1 Подробнее см.: Жданова М. Б. И. А. Гончаров и Трейгуты (новые материалы) // Гончаров. Материалы 1994. С. 275-286. Именно поэтому представляется неубедительным предположение Л. С. Гейро, что фрагмент «- То-то само! ~ разговор о «нехороших словах”» был пропущен при наборе журнальной публикации (1859) и пропуск был восполнен лишь в тексте первого собрания сочинений (см.: ЛП «Обломов» С. 635). Вряд ли спустя почти четверть века Гончаров мог вспомнить об этом пропуске; это было явно новое дополнение в издании 1884 г.
Сноски к стр. 116
1 «Кофе подавался ему так же тщательно, чисто и вкусно, как вначале, когда он, несколько лет назад, переехал в эту квартиру» (наст. изд., т. 4, с. 471).
Сноски к стр. 117
1 В журнальном тексте была дата «1849 года» (см.: наст. изд., т. 5, с. 462, вариант к с. 151, строки 20-21).
2 Характерно, что ни в первом романе, ни в последнем подобные датировки не появлялись.
3 См.: наст. изд., т. 5, с. 443-494.
4 См.: наст. изд., т. 1, с. 679-698; т. 3, с. 452-466.
Сноски к стр. 118
1 Л. С. Гейро предложила текст 1862 г. (см.: ЛП «Обломов». С. 7-382), основываясь на том, что он представляет собою «новую редакцию романа» и «в полной мере соответствует авторской воле» (Там же. С. 636, 631). Вызывает возражение то, что текст 1862 г. рассматривается как редакция. Такому утверждению противоречит собственный вывод исследовательницы, сделанный на основе изучения движения текста романа. Все произведенные исправления и изменения сводятся, по ее словам, к следующим позициям: «Во-первых, сокращения, во-вторых, смысловые, в-третьих, стилистические изменения. Велась она (правка. -Ред.) на разных уровнях: от слов (в том числе и грамматических форм) до изменения фразы и, наконец, до вторжения в значительные по своему объему фрагменты. Сокращения текста – как связанные с его переработкой, так и совершенно самостоятельные» (Там же. С. 625). Кроме того, неубедительными кажутся рассуждения Л. С. Гейро о введенном «по памяти» фрагменте текста из издания, которое было «просто забыто» (см. об этом выше, с. 112). Добавим, что после 1883 г. зрение писателя улучшилось, и он мог бы ввести в последнее прижизненное издание и другие элементы правки 1862 г., но не сделал этого. Как уже говорилось, Гончаров выбирал для издания 1884 г. отдельные исправления из общей обильной правки 1862 г.
Сноски к стр. 121
1 Сбои в именах других персонажей романа, иногда слишком очевидные, возможно, и не случайны: в главе «Сон Обломова» в составе «свиты» маменьки Ильи Ильича на одной странице (110) упоминаются в паре Настасья Ивановна и Степанида Агаповна; двумя абзацами ниже Настасья Ивановна становится Настасьей Петровной, а Степанида Агаповна – Степанидой Ивановной; через две страницы Настасье Ивановне возвращается первое отчество (которое за ней и остается на с. 126 и 127), а Степаниде Ивановне (Агаповне) прибавляется еще и третье – Тихоновна; у появившейся на с. 126 Пелагеи Игнатьевны отчество сохраняется и на следующей странице, а на с. 131 она уже именуется Пелагеей Ивановной. Все эти «дамы» «свиты» – персонажи без речей, за исключением последней: она чуть ли не местный Мартын Задека – и удостаивается похвалы самого Ильи Ивановича (с. 131).
Сноски к стр. 122
1 Это имя встречается в сибирских главах «Фрегата „Паллада”» -там фигурирует реальный Бичурин – архиепископ Иннокентий (Вениаминов) (см.: наст. изд., т. 2, с. 688, и т. 3, с. 770).
2 Т. е. поклоном Ольги.
Сноски к стр. 123
1 О том, что Штольц «член компании, отправляющей шерсть и пшеницу в Одессу», см.: наст. изд., т. 5, с. 254, вариант к с. 161, строки 7-11 (глава II части второй); ср. также упоминания о его «торговых делах в Одессе» во фрагменте чернового автографа главы VIII части четвертой (там же, с. 237) и в окончательном тексте (наст. изд., т. 4, с. 446). Почаев в первоначальной редакции части первой задает Обломову вопрос о «наших акционерах» (наст. изд., т. 5, с. 185).
Сноски к стр. 124
1 Имеется в виду статья: Скабичевский А. Беседы о русской словесности: (Критические письма). Письмо первое: Наше современное литературное безвременье // ОЗ. 1876. № 11. Отд. VIII. С. 1-33. Скабичевский, исходя из того, что «творчество, в наибольшем напряжении своих сил, отражает образы действительности в преувеличенном виде сравнительно с представлениями простых смертных» (Там же. С. 15), рассуждал следующим образом: «…указывают на личности, внушившие г-ну Гончарову Обломова и Марка Волохова ‹…›. К этому могу я прибавить свои собственные наблюдения. Мне случалось видеть те две личности, которые были знакомы г-ну Гончарову и которые, может быть, сознательно, а может быть, и бессознательно для самого автора послужили оригиналами для его типов. Действительно, они несколько напоминают собою один Обломова, другой – Марка Волохова. Но только напоминают» (Там же. С. 21-22). И далее: «…г-н Гончаров увлекся типом Обломова не потому, что Обломовых много, а потому, что его поразили некоторые черты характера знакомого господина. Когда г-н Гончаров писал роман, он только и имел в виду представить как можно рельефнее и резче эти черты. А затем уже найти сходство Обломова с массою людей, подобных ему, которых писатель никогда не видал, не имел понятия о их существовании, – это уже дело читателей и критиков: писатель здесь в стороне» (Там же. С. 23).
2 Факт этот впервые отмечен в статье: Бершова Е. В. Работа И. А. Гончарова над образом Ольги в романе «Обломов» // Учен. зап. Калинингр. пед. ин-та. 1958. Вып. 4. С. 130.
Сноски к стр. 125
1 См.: ЛП «Обломов» . С. 562.
2 Как известно, эти «наслоения», прежде чем слиться в единый художественный образ, фиксировались Гончаровым в качестве заготовок. Однако его способ был отличен от способа И. С. Тургенева, который, составляя списки персонажей своих произведений, делал пометы об их прототипах, или от способа Л. Н. Толстого, который спрашивал у родственников, можно ли использовать в новом произведении случаи, которые они ему сообщили.
3 См. также более подробное рассуждение в письме к П. Г. Ганзену от 24 мая 1878 г.: «…одни требуют от искусства исключительно служения только злобам дня, другие вовсе отворачиваются от искусства, называя это „забавою барства”, и стремятся к утилитарным целям и т. д. Есть, конечно, и истинные друзья здравых начал и вкуса и в науке, и в искусстве – но в настоящее время они пока составляют меньшинство. И в понятиях об искусстве, взглядах, вкусе произошло много перемен, вызванных новым временем, так что – не один мой „Обрыв”, но почти все сочинения прежних писателей, не имеющие тенденциозных целей и остающиеся верными художественным идеалам, встречаются холодно, чтоб не сказать больше! ‹…› Если, на нашей памяти и глазах, сошли со сцены и с каждым днем теряют значение в новых людях звезды такой величины, как Пушкин, Гоголь, Лермонтов, которых молодые поколения вовсе не читают, хотя могилы их еще не успели зарасти травой, то чего же можем ожидать мы, их последователи и ученики?».
Сноски к стр. 126
1 Милюков А. П. «Обломов», роман И. Гончарова // Светоч. 1860. № 1. Отд. III. С. 32. Однако далее критик замечал: «Из этого, конечно, не следует, чтоб автор, создавая свои любимые характеры, рисовал в них собственный портрет: такое предположение было бы так же нелепо, как и то, будто Пушкин выразил самого себя в Онегине или Ленском, а Лермонтов в Печорине» (Там же). Ср. у И. Ф. Анненского: «…в художественный тип входит душа поэта многочисленными своими функциями, – в тип врастают мысли, чувства, желания, стремления, идеалы поэта» («Обломов» в критике. С. 224).
Сноски к стр. 127
1 См., например, высказывание П. Н. Сакулина в предисловии к публикации писем Гончарова к Е. В. Толстой: «Контакт между двумя психическими процессами (написанием романа и переживанием любовного чувства. – Ред.) был неизбежен, и это дает нам основание протянуть нити от переписки Гончарова к его роману „Обломов”. В этом случае мы идем по пути, на который давно уже вступили исследователи Гончарова (и С. А. Венгеров, и особенно Е. А. Ляцкий) и который санкционируется известным признанием Гончарова в статье „Лучше поздно, чем никогда”…» – и далее следует эта цитата (Сакулин П. Н. Новая глава из биографии И. А. Гончарова в неизданных письмах // Голос минувшего. 1913. № 11. С. 57).
2 См.: наст. изд., т. 1, с. 619-620, 633-634.
3 См.: Гродецкая А. Г. Литературное окружение молодого Гончарова (по материалам архива Пушкинского Дома) // Гончаров. Материалы 1994. С. 63.
Сноски к стр. 128
1 О масках Гончарова см. также: Гейро Л. С. История создания и публикации романа «Обломов» // ЛП «Обломов». С. 550. Напомним о том, каким увидел писателя Г. Н. Потанин: «В другой раз я видел Гончарова другим человеком, в третий – третьим, уже совсем непохожим на первого и второго, и чем больше в него всматривался, тем больше казался он мне непонятным и неуловимым: он по-петербургски мог в одно и то же время смеяться и плакать, шутить и важно говорить» (цит. по: Гончаров И. А. Очерки; статьи; письма; Воспоминания современников. М., 1986. С. 478). Несмотря на многочисленные неточности и прямо сочиненные эпизоды этих воспоминаний (например, описание радости Н. Н. Трегубова, в действительности умершего в 1848 г., по поводу путешествия крестника на «Палладе»), следует отметить, что Потанин не стремился создать приглаженный образ писателя. Более точно о неровности характера Гончарова, которая заставляла современников относиться к нему, словно к нескольким разным людям, писал А. Н. Пыпин (в 1855 г.), отмечавший «видимую манеру избалованности и самодовольного каприза», которая была свойственна писателю (Пыпин А. Н. Мои заметки. М., 1910. С. 103).
2 ‹Григорьев А. А.› Русская литература в 1849 году // ОЗ. 1850. № 1. Отд. V. С. 15-16.
3 Пятковский А. «Обломов»: Роман И. Гончарова. СПб., 1859 // ЖМНП. 1859. № 8. Отд. VI. С. 97.
Сноски к стр. 129
1 Дружинин А. В. «Обломов», роман И. А. Гончарова. Два тома. СПб., 1859 // «Обломов» в критике. С. 115.
2 Стоюнин В. Я. «Обломов», роман г. Гончарова // Рус. мир. 1859. № 21. 29 мая. С. 505.
3 Добролюбов Н. А. «Очерки Дона» А. Филонова // Добролюбов Н. А. Собр. соч. М.; Л., 1962. Т. V. С. 474.
4 Григорьев А. А. И. С. Тургенев и его деятельность. (По поводу романа «Дворянское гнездо»): Письма к Г. Г. А. К. Б. // Рус. слово. 1859. № 8. Отд. II. С. 5.
5 К. Б. Кушелев-Безбородко Г. А. О значении романа нравов в наше время: (По поводу нового романа г. Гончарова «Обломов») // Рус. слово. 1859. № 7. Отд. «Критика». С. 5.
Сноски к стр. 132
1 Сходный мотив находим и в письме к Стасюлевичу от 13 (25) июня 1868 г.
Сноски к стр. 134
1 Дриль Д. А. Психофизические типы в их соотношении с преступностью и ее разновидностями: (Нервные, истерики, эпилептики и оскуделые разных степеней) // Юридический вестн. 1890. Т. IV. № 2. С. 214, 237. Полемику с этой статьей см.: Обнинский П. Н. Иллюзии позитивизма // Журнал гражданского и уголовного права. 1890. № 4. С. 154-156.
2 У Соловьева, однако, был предшественник: в 1892 г. Ю. Н. Говоруха-Отрок писал, что «для правильного понимания типа Обломова надо исправить Гончарова, надо совершенно устранить в созданном им лице черту физической болезни…» («Обломов» в критике. С. 342). Существует еще одно, несколько более позднее (1904) относительно работы Е. А. Соловьева высказывание на эту тему: обломовские «сны наяву» указывают «не только на праздность, но и на некоторую ненормальность душевной жизни» героя (Овсянико-Куликовский 1989. Т. 2. С. 237).
3 Соловьев Е. А. И. А. Гончаров, его жизнь и литературная деятельность: (Биографический очерк). СПб., 1895. С. 55.
4 Там же. С. 58.
Сноски к стр. 135
1 Тер-Микельян С. Г. Больная душа Гончарова. Пг., 1916. Первыми печатными работами на тему «ненормальности» Гончарова были статьи М. Ф. Суперанского (Суперанский М. Ф. И. А. Гончаров и новые материалы для его биографии // ВЕ. 1908. № 11, 12) и Е. А. Боброва (Бобров Е. А. К характеристике И. А. Гончарова // Рус. филол. вестн. Варшава, 1908. Т. 59. С. 294-295). Результатом дальнейшей работы Суперанского в этом направлении явилась его статья 1913 г. (не опубликованная при жизни ученого) «Болезнь Гончарова», в которой были собраны и систематизированы многочисленные свидетельства современников писателя и наблюдения над текстами его писем (см.: Суперанский М. Ф. Болезнь Гончарова / Предисл. В. А. Недзвецкого; Публ. и коммент. М. И. Трепалиной // ЛН Гончаров. С. 574-634).
2 См.: Пиксанов Н. К. Два века русской литературы: Пособие для высшей школы, преподавателей словесности и самообразования. 1-е изд.: М.; Пг., 1923; 2-е изд.; перераб. М., 1924; в пособии как отдельная тема выделена «Психопатологическая экспертизалитера туры».
3 Тер-Микельян С. Г. Больная душа Гончарова. С. 20.
Сноски к стр. 136
1 Кони А. Ф. Собр. соч.: В 8 т. М., 1969. Т. VII. С. 38. И тем не менее в чисто бытовом плане нельзя полностью отрицать отсутствие в Гончарове «обломовских» черт. М. Ф. Суперанским было записано свидетельство симбирских родственников писателя (воспоминание относится к 1862 г., когда Гончаров побывал на родине): «Ходил он действительно очень много; ездить же не любил. Когда последнее было необходимо, то просил дать ему таких кляч, „которые с третьего кнута с ноги на ногу переступят” (‹…› „обломовская” черта самого автора)» (ВЕ. 1908. № 11. С. 23). В другой работе Суперанский, цитируя письмо Гончарова к М. М. Кирмалову от 17 декабря 1849 г., в котором писатель извиняется за то, что не сможет скоро прислать статуэтки петербургских знаменитостей работы Степанова, так как испытывает сложности с упаковкой, замечает: «Хотя Гончаров – далеко не Обломов, но здесь нельзя не видеть чисто обломовской черты – боязни хлопот» (Там же. 1907. № 2. С. 585).
Сноски к стр. 138
1 Налимов А. Обломов как педагогический тип // Образование. 1901. № 1. С. 31. Примером подобного подхода к личности Гончарова служит пассаж в статье М. А. Протопопова «Гончаров» (1891). Он полагал, что Гончаров был психологом, индивидуалистом по преимуществу, и его объективность была, по его собственному слову, апатией, равнодушием: «Это равнодушие не имело ничего общего ни с отчаянием пессимиста, ни с эпикурейством эгоиста, ни с философией квиетиста, ни с холодным презрением циника, – это была чисто обломовская лень, которой нет ни до чего дела просто потому, что соснуть хочется, еще потому, что, сколько ни волнуйся, ни жизнь, ни люди не изменятся, а от волнений между тем и печень, и желудок могут расстроиться. Раз, единственный только раз, Гончаров, можно сказать, вышел из себя: это было при встрече с Марком Волоховым, на которого наш объективист напал с совершенно несвойственною ему запальчивостью и полемическим увлечением. Что же? Ведь и Обломов ‹…› дал однажды „громкую оплеуху” Тарантьеву, который явился в его глазах тем, чем Марк Волохов был для Гончарова с самого начала: ловким мошенником, настойчивым пройдохой и бесстыдным шантажистом» («Обломов» в критике. С. 190). Однако высказывались и иные взгляды. Так, например, Н. И. Коробка писал: «Хотя у самого Гончарова довольно много обломовских черт, но в основе эти натуры совершенно разные. Гончаров, при всей пассивности, обладал большим запасом воли и выдержкой, которой отличался от современников-дворян. Его пассивность была пассивностью человека себе на уме, эпикурейца, любящего покой и не желающего его нарушить, в значительной мере в силу смутного, но глубоко запавшего в душу сознания, что такое нарушение покоя, при-неподвижности жизни, ни к чему не приведет, кроме смешного положения Дон Кихота. Пассивность Гончарова была пассивностью трезвой натуры, очень одаренной чувством самосохранения и чувствовавшей суть тогдашней русской жизни, ровной, безмятежной, не терпевшей беспокойных людей» (Коробка Н. И. Опыт обзора истории русской литературы для школ и самообразования. СПб., 1907. Ч. 3. С. 187). Не с этим ли выводом полемизировал М. Ф. Суперанский в уже упоминавшейся статье «Болезнь Гончарова»: «Сравнивая Гончарова с Обломовым, обычно приписывают автору одну черту его знаменитого героя – лень. Но ленью он страдал всего менее. Но у него, несомненно, была другая черта Обломова – его безволие, „недостаток характера и силы воли”, слабость воли. Назвать его человеком сильной воли, способным преодолевать встречающиеся на жизненном пути препятствия, нельзя ни в каком случае. Его отличительною чертою была пассивность, подчинение обстоятельствам, направившим как всю жизнь вообще, так и детали» (ЛН Гончаров. С. 613).
Сноски к стр. 139
1 Словарь литературных типов. СПб., 1914. Т. VII, вып. 9-10: Типы Гончарова. С. 360. Для полноты картины следует учесть мнение И. И. Замотина (см.: Замотин И. И. Типы русской интеллигенции в изображении художественного реализма 40-50-х годов: И. А. Гончаров в 40-50-х годах; его романы «Обыкновенная история» и «Обломов» // Замотин И. И. Сороковые и шестидесятые годы: (Очерки по истории русской литературы XIX столетия). 2-е изд. Пг., 1915. С. 167-186) и В. Е. Евгеньева-Максимова ( Евгеньев-Максимов В. Е. И. А. Гончаров: Жизнь, личность, творчество. М., 1925. С. 74-77).
Сноски к стр. 140
1 Цейтлин. С. 154. На А. Г. Цейтлина ссылался Н. О. Лосский в своей работе 1957 г. (см.: Лосский Н. О. Характер русского народа / Лосский Н. О. Условия абсолютного добра; Основы этики; Характер русского народа. М., 1991. С. 272, 273). Замечая, что «Гончаров, родившийся не в помещичьей, а в купеческой семье, был частичным Обломовым», и цитируя по Цейтлину отрывки из писем Гончарова, подтверждающие, что автор «Обломова» неоднократно упоминал о свойственной ему лени, Лосский писал: «…Гончаров высоко ценил совершенство формы и языка художественных произведений; в начале своей писательской деятельности он уничтожал многое написанное им, подмечая недостатки своих произведений. Такая кропотливая работа вызывала у него припадки апатии и лени, и надо удивляться силе его воли, благодаря которой он выработал в конце концов превосходный язык и создал классические произведения русской литературы». Сила воли Гончарова для Лосского была чертой, свойственной писателю как русскому человеку: «Сила воли русского народа обнаруживается ‹…› в том, что русский человек, заметив какой-либо свой недостаток и нравственно осудив его, повинуясь чувству долга, преодолевает его и вырабатывает в совершенстве противоположное ему положительное качество». Тем не менее существует работа (написана в 1952 г.), поддерживающая идеи «субъективной школы»: Сергеев-Ценский С. Н. И. А. Гончаров: (К 140-летию со дня рождения) / Сергеев-Ценский С. Н. Трудитесь много и радостно: Избр. публицистика. М., 1975. С. 174-192. Автор полагал, что три романа – это «три ипостаси, три лица самого автора», что необходимо «иметь в виду и помнить всякому вообще читателю, что большие книги, над которыми работают те или иные писатели-художники, не то чтобы обдумываются, а просто живут в мозгу их творцов, живут долго, живут упорно, и никто и ничто не может заставить лиц, действующих в не написанных еще книгах, покинуть их обиталище, пока они не будут воплощены в художественном слове. ‹…› Писатель-художник живет не только настоящим, но и прошлым и будущим, в зависимости от того, что его занимает, какая тема, и развертывается во всю ширину именно в другом, иллюзорном своем бытии, поражая иногда своей нечувствительностью к тому, чем живут около другие. Именно таким было и творчество Гончарова. Прежде всего оно было совершенно субъективным» (Там же. С. 176). Относительно «Обломова» Сергеев-Ценский писал: «Причиной лени и апатии Обломова, героя романа, была его болезнь, очень полно и основательно наблюденная Гончаровым из себя самого, и название этой болезни „абулия”, что значит „безволие”» (Там же. С. 184).