Страница:
– Здрасте!
Почему-то британский акцент прозвучал неестественно. Уолли не спеша осмотрел всех сидящих в зале журналисток, нагло улыбаясь и по очереди заглядывая в глаза каждой. Вот обжигающий взор коснулся сидящей рядом Виктории, и она глупо захихикала. До меня дело не дошло: я не позволила, уставившись в девственно чистую страницу лежащего на коленях блокнота.
Он, конечно, супер, но недельную дозу красавцев я уже получила – больше не хочу, спасибо!
– Тогда перейдем к вопросам, – после небольшой паузы объявила Дестини, позволив мужчине закончить визуальное насилие над всеми девушками в зале. Оглядев собравшихся, пресс-секретарь студии показала на журналистку из «Гламура», поднявшую свой карандаш. – Да, пожалуйста!
– Карен Дэвидсон, «Гламур», – начала брюнетка с гладким каре, называя свое имя, как это требовалось на каждой конференции.
Можно подумать, звездам не все равно; уверена, наши имена у них в одно ухо влетают, в другое вылетают. Кайли вежливо кивнула, а Джойнер чуть подался вперед и игриво подмигнул. Репортер хихикнула и залилась краской.
– Вопрос для Уолли. В фильме вы играете физика-ядерщика. Трудно было освоить принципы ядерной физиологии, чтобы убедительно сыграть роль?
– Ядерная физиология? – наклонившись к Виктории, прошептала я. – Это что такое?
Сдержав очередной смешок, девушка покачала головой.
– Отличный вопрос, милая! – Уолли откинулся на спинку кресла так, что жестко накрахмаленная рубашка захрустела. Он буквально раздевал Карен глазами, и ей это нравилось. – Знаете, с юности увлекаюсь ядерной физиологией, так что основами и до фильма владел. Обожаю технику: рычаги, схемы, кнопочки… Наверное, поэтому со сценарием особых трудностей не возникло: я на лету все схватывал. Ядерная физиология – наука, жизненно необходимая каждому, – в заключение изрек Джойнер.
Карен Дэвидсон кивнула и застрочила в блокноте, а я в изнеможении закатила глаза: ясно представляю хит сентябрьского «Гламура»: «Уолли Джойнер – тайный интеллектуал, обожающий ядерную физику».
– Теперь вы. – Дестини показала на Викторию.
– Виктория Лим, «Космополитен», – голоском десятилетней девочки представилась подруга. – У меня вопрос для Кайли.
Кинодива апатично кивнула.
– Вы уже в третий раз играете аналогичную роль: беспомощную особу, которую спасает сильный умный мужчина. Вас не коробит такое амплуа?
– Нет, – не встречаясь ни с кем глазами, отозвалась австралийка, посмотрела на безупречно накрашенные ногти, а потом и вовсе спряталась в своем маленьком мирке: обручальное кольцо такое красивое и блестящее, зачем ей репортеры?
Мы с Викторией переглянулись: повисла неловкая пауза, похоже, актриса больше ничего не скажет.
– Ммм, ладно, – кивнула моя неунывающая подруга, а вот Дестини было не по себе: конференция явно пошла не по плану. – Тогда скажите, насколько эти роли соответствуют вашему характеру?
Хороший вопрос, на такой «да» или «нет» не ответишь!
Кайли подняла глаза, но вид у нее был по-прежнему отсутствующий.
– Я могу вжиться в любую роль, – бесцветным голосом заявила она, смахнув с джинсов невидимую пылинку. На лицо упала непослушная прядка, актриса убрала ее за ухо и стала разглядывать ногти. – Именно в этом признак настоящего мастерства.
Журналистка от злости чуть зубами не заскрипела, а меня душил беззвучный смех – похоже, эту фифочку не пробьешь. Что же, попробуем еще раз.
Я подняла руку, и Дестини кивнула.
– Клэр Райли, «Стиль», – быстро представилась я и бросилась в атаку. – По-вашему, какой пример вы подаете молодым девушкам?
Пресс-секретарь раскрыла рот от удивления, а соседка мерзко захихикала. Знаю, получилось очень ехидно, но в данный момент мне плевать.
– Вас не волнует, что они подумают: для женщины нормально сидеть и ждать помощи от мужчины, а не самой решать свои проблемы?
– Это Действительно нормально, – закатывая глаза, вздохнула Кайли.
– Значит, вы считаете, девушка должна быть пассивной и во всем полагаться на сильных мира сего? – поддела я.
– Да, я так считаю, – снова вздохнула актриса и повернулась к Дестини. – По-моему, мы говорим ни о чем. Давайте сменим тему, ладно?
Опустившись на стул, я никак не могла прийти в себя. И она нравится Коулу? Это с ней он завел интрижку? На нее смотрел с неподдельным обожанием? О чем только думают мужчины!
С другой стороны, к ногам Кайли падают тысячи парней, а мне не удалось удержать даже одного…
Неужели стоит прислушаться к советам актрисы и сидеть сложа руки, пока какой-нибудь принц не спасет?! Хотя поклонников у этой красавицы намного больше, чем у меня, что значительно повышает ее шансы отыскать принца среди лягушек. А вот я впустую перецеловала столько жаб, что признаваться стыдно.
Пресс-конференция шла своим чередом, а я старательно делала записи, которые подозрительно напоминали структурную схему аналогичных журналистских форумов: обилие шаблонных фраз, хвалебные оды режиссеру, завуалированные притязания на «Оскара» и краткий рассказ о сюжетных линиях, еще не известных широкой прессе. Я почти перестала слушать – конспектировать в таком состоянии легко, – когда вопрос журналистки «Тин-тоника» неожиданно вывел меня из полудремы.
– Кайли, с кем из актеров вам больше всего понравилось работать? – выпалила молодая женщина, не в силах поверить в то, что разговаривает со звездой первой величины.
Широко улыбаясь, она ждала ответа. Глупенькая, не замечает, что та даже не удостоила ее взглядом.
Я затаила дыхание. Только не Коул Браннон… Только не Коул Браннон…
– Коул Браннон, – после небольшой паузы объявила австралийка.
Небритое лицо Уолли от удивления вытянулось.
– И конечно же, Уолли Джойнер, – быстро поправилась внимательная Кайли, но сказанного не воротишь.
– А как же ваш супруг Патрик О'Хара? – спросила Эшли Теддер из «Силуэта».
– И Патрик тоже, – уничтожающе посмотрев на журналистку, отозвалась красавица.
Неужели обратила на нас внимание!
– Значит, слухи о вашем романе с Брайтоном – правда? – услышала я собственный голос и тут же покраснела: теперь голубые глаза актрисы прожигали насквозь меня.
Ну кто за язык тянул? На секунду расслабилась – и вот результат.
– Коул – мой близкий друг, – сквозь зубы процедила красавица, хотя мне послышалось в ее голосе тайное торжество. – Очень близкий друг. Остальное додумайте сами.
Кто-то из коллег засмеялся, а я покраснела еще сильнее.
Актриса принялась изучать потолок. Так даже лучше, потому что я смотрела на нее с неприкрытой ненавистью. Додумать подробности самой? Что это, черт возьми, значит?
Можно не сомневаться: с ним ее роднит дикая животная страсть.
Как же они могут? О чем думают?
А что еще важнее, почему это меня волнует? Австралийская актриса – безумно обаятельная, стильная, страстная красавица, а меня знаменитый мальчик, скорее всего, запомнил жалкой, неуклюжей коротышкой, с ног до головы облепленной рвотой с примесью текилы. Да уж, до его очаровательных партнерш мне как до Луны!
– Кайли Дейн и Коул Браннон – любовники, – прошептала Виктория, когда мы выходили из зала.
Я чуть не споткнулась, но, повернувшись к подруге, сделала вид, будто мне все равно.
– Боже, этот Коул такой душка! – закурлыкала Виктория, не обращая внимания на мое убитое лицо. – Ну и парочка! Неудивительно, что он выбрал самую красивую женщину Голливуда.
– Да, – борясь с приступом тошноты, выдавила я, – неудивительно.
ИСПОЛНИТЕЛЬ ГЛАВНОЙ РОЛИ
Почему-то британский акцент прозвучал неестественно. Уолли не спеша осмотрел всех сидящих в зале журналисток, нагло улыбаясь и по очереди заглядывая в глаза каждой. Вот обжигающий взор коснулся сидящей рядом Виктории, и она глупо захихикала. До меня дело не дошло: я не позволила, уставившись в девственно чистую страницу лежащего на коленях блокнота.
Он, конечно, супер, но недельную дозу красавцев я уже получила – больше не хочу, спасибо!
– Тогда перейдем к вопросам, – после небольшой паузы объявила Дестини, позволив мужчине закончить визуальное насилие над всеми девушками в зале. Оглядев собравшихся, пресс-секретарь студии показала на журналистку из «Гламура», поднявшую свой карандаш. – Да, пожалуйста!
– Карен Дэвидсон, «Гламур», – начала брюнетка с гладким каре, называя свое имя, как это требовалось на каждой конференции.
Можно подумать, звездам не все равно; уверена, наши имена у них в одно ухо влетают, в другое вылетают. Кайли вежливо кивнула, а Джойнер чуть подался вперед и игриво подмигнул. Репортер хихикнула и залилась краской.
– Вопрос для Уолли. В фильме вы играете физика-ядерщика. Трудно было освоить принципы ядерной физиологии, чтобы убедительно сыграть роль?
– Ядерная физиология? – наклонившись к Виктории, прошептала я. – Это что такое?
Сдержав очередной смешок, девушка покачала головой.
– Отличный вопрос, милая! – Уолли откинулся на спинку кресла так, что жестко накрахмаленная рубашка захрустела. Он буквально раздевал Карен глазами, и ей это нравилось. – Знаете, с юности увлекаюсь ядерной физиологией, так что основами и до фильма владел. Обожаю технику: рычаги, схемы, кнопочки… Наверное, поэтому со сценарием особых трудностей не возникло: я на лету все схватывал. Ядерная физиология – наука, жизненно необходимая каждому, – в заключение изрек Джойнер.
Карен Дэвидсон кивнула и застрочила в блокноте, а я в изнеможении закатила глаза: ясно представляю хит сентябрьского «Гламура»: «Уолли Джойнер – тайный интеллектуал, обожающий ядерную физику».
– Теперь вы. – Дестини показала на Викторию.
– Виктория Лим, «Космополитен», – голоском десятилетней девочки представилась подруга. – У меня вопрос для Кайли.
Кинодива апатично кивнула.
– Вы уже в третий раз играете аналогичную роль: беспомощную особу, которую спасает сильный умный мужчина. Вас не коробит такое амплуа?
– Нет, – не встречаясь ни с кем глазами, отозвалась австралийка, посмотрела на безупречно накрашенные ногти, а потом и вовсе спряталась в своем маленьком мирке: обручальное кольцо такое красивое и блестящее, зачем ей репортеры?
Мы с Викторией переглянулись: повисла неловкая пауза, похоже, актриса больше ничего не скажет.
– Ммм, ладно, – кивнула моя неунывающая подруга, а вот Дестини было не по себе: конференция явно пошла не по плану. – Тогда скажите, насколько эти роли соответствуют вашему характеру?
Хороший вопрос, на такой «да» или «нет» не ответишь!
Кайли подняла глаза, но вид у нее был по-прежнему отсутствующий.
– Я могу вжиться в любую роль, – бесцветным голосом заявила она, смахнув с джинсов невидимую пылинку. На лицо упала непослушная прядка, актриса убрала ее за ухо и стала разглядывать ногти. – Именно в этом признак настоящего мастерства.
Журналистка от злости чуть зубами не заскрипела, а меня душил беззвучный смех – похоже, эту фифочку не пробьешь. Что же, попробуем еще раз.
Я подняла руку, и Дестини кивнула.
– Клэр Райли, «Стиль», – быстро представилась я и бросилась в атаку. – По-вашему, какой пример вы подаете молодым девушкам?
Пресс-секретарь раскрыла рот от удивления, а соседка мерзко захихикала. Знаю, получилось очень ехидно, но в данный момент мне плевать.
– Вас не волнует, что они подумают: для женщины нормально сидеть и ждать помощи от мужчины, а не самой решать свои проблемы?
– Это Действительно нормально, – закатывая глаза, вздохнула Кайли.
– Значит, вы считаете, девушка должна быть пассивной и во всем полагаться на сильных мира сего? – поддела я.
– Да, я так считаю, – снова вздохнула актриса и повернулась к Дестини. – По-моему, мы говорим ни о чем. Давайте сменим тему, ладно?
Опустившись на стул, я никак не могла прийти в себя. И она нравится Коулу? Это с ней он завел интрижку? На нее смотрел с неподдельным обожанием? О чем только думают мужчины!
С другой стороны, к ногам Кайли падают тысячи парней, а мне не удалось удержать даже одного…
Неужели стоит прислушаться к советам актрисы и сидеть сложа руки, пока какой-нибудь принц не спасет?! Хотя поклонников у этой красавицы намного больше, чем у меня, что значительно повышает ее шансы отыскать принца среди лягушек. А вот я впустую перецеловала столько жаб, что признаваться стыдно.
Пресс-конференция шла своим чередом, а я старательно делала записи, которые подозрительно напоминали структурную схему аналогичных журналистских форумов: обилие шаблонных фраз, хвалебные оды режиссеру, завуалированные притязания на «Оскара» и краткий рассказ о сюжетных линиях, еще не известных широкой прессе. Я почти перестала слушать – конспектировать в таком состоянии легко, – когда вопрос журналистки «Тин-тоника» неожиданно вывел меня из полудремы.
– Кайли, с кем из актеров вам больше всего понравилось работать? – выпалила молодая женщина, не в силах поверить в то, что разговаривает со звездой первой величины.
Широко улыбаясь, она ждала ответа. Глупенькая, не замечает, что та даже не удостоила ее взглядом.
Я затаила дыхание. Только не Коул Браннон… Только не Коул Браннон…
– Коул Браннон, – после небольшой паузы объявила австралийка.
Небритое лицо Уолли от удивления вытянулось.
– И конечно же, Уолли Джойнер, – быстро поправилась внимательная Кайли, но сказанного не воротишь.
– А как же ваш супруг Патрик О'Хара? – спросила Эшли Теддер из «Силуэта».
– И Патрик тоже, – уничтожающе посмотрев на журналистку, отозвалась красавица.
Неужели обратила на нас внимание!
– Значит, слухи о вашем романе с Брайтоном – правда? – услышала я собственный голос и тут же покраснела: теперь голубые глаза актрисы прожигали насквозь меня.
Ну кто за язык тянул? На секунду расслабилась – и вот результат.
– Коул – мой близкий друг, – сквозь зубы процедила красавица, хотя мне послышалось в ее голосе тайное торжество. – Очень близкий друг. Остальное додумайте сами.
Кто-то из коллег засмеялся, а я покраснела еще сильнее.
Актриса принялась изучать потолок. Так даже лучше, потому что я смотрела на нее с неприкрытой ненавистью. Додумать подробности самой? Что это, черт возьми, значит?
Можно не сомневаться: с ним ее роднит дикая животная страсть.
Как же они могут? О чем думают?
А что еще важнее, почему это меня волнует? Австралийская актриса – безумно обаятельная, стильная, страстная красавица, а меня знаменитый мальчик, скорее всего, запомнил жалкой, неуклюжей коротышкой, с ног до головы облепленной рвотой с примесью текилы. Да уж, до его очаровательных партнерш мне как до Луны!
– Кайли Дейн и Коул Браннон – любовники, – прошептала Виктория, когда мы выходили из зала.
Я чуть не споткнулась, но, повернувшись к подруге, сделала вид, будто мне все равно.
– Боже, этот Коул такой душка! – закурлыкала Виктория, не обращая внимания на мое убитое лицо. – Ну и парочка! Неудивительно, что он выбрал самую красивую женщину Голливуда.
– Да, – борясь с приступом тошноты, выдавила я, – неудивительно.
ИСПОЛНИТЕЛЬ ГЛАВНОЙ РОЛИ
Вернувшись в редакцию, я с облегчением обнаружила: удача наконец вернулась ко мне. Личной жизни это, увы, не касалось, но если в любви катастрофически не везло, то хотя бы профессиональные успехи радовали. Пожалуй, в такой ситуации выбирать не приходилось.
В мое отсутствие звонила Кэрол Браун, пресс-секретарь Джулии Стайлз, радостным голосом наговорившая на автоответчик, что после обеда будет в офисе и ждет моих дополнительных вопросов. Значит, к концу дня смогу переделать историю с обложки – замечательно! Следующим было сообщение от пресс-секретаря Мэнди Мур, предложившей блиц-интервью со своей подопечной (нужно, чтобы Маргарет согласилась: наши читатели обожают разносторонне талантливых молодых звезд), затем агент Тэрин Джошуа. Молодую певицу Тэрин я выбрала для первого интервью в новой рубрике, которую на прошлой планерке предложила Мейт. «Она с удовольствием ответит на ваши вопросы», – заверила ее агент. Я должна позвонить завтра и назначить время. Так что, тьфу-тьфу-тьфу, с сентябрем все пока складывается как нельзя лучше.
Следующие несколько часов ушли на подготовку вопросов, которые нужно задать Кэрол. Затем сбегала перекусить, а на обратном пути купила в фойе редакции кофе с обезжиренным молоком. Почти час пришлось переписывать заметки с утренней пресс-конференции: вспоминая равнодушный голос Кайли Дейн, я по-девчоночьи закатывала глаза. В два – еще один перерыв: вынесла в мусорный контейнер цветы Коула, несмотря на протесты Уэнди, которые, честно говоря, не были особо бурными. В тот день за ланчем Жан Мишель подарил ей дюжину роз, и в глубине души она радовалась, что композиция, полностью затмевавшая ее букет, исчезла.
Кроме того, я смогла отдать ей вазу. Этот официант не спал с половиной Голливуда, и поэтому его букет будет стоять здесь.
Я успела перезвонить Кэрол и начала перечитывать очерк о Джулии Стайлз, когда помощница литредактора, сидящая ближе всех к приемной, восторженно взвизгнула. Буквально через полминуты две ее подруги вскочили из-за стола и бросились в коридор, исчезнув из моего поля зрения.
Уэнди подняла брови, когда ее помощница Эмбер сорвалась с места и понеслась в приемную, радостно хлопая в ладоши. В коридоре восторженно визжали и шептались, но мы не знали, в чем дело, пока мимо не пролетела Энн Амстер.
– Не поверите, кто к нам пришел! – на бегу закричала она. – Только что позвонила Кортни из приемной, говорит, бросай все и беги сюда! А вы что сидите?
Я снова посмотрела на Уэнди.
– Что, черт возьми, происходит? – с обычной для себя прямотой спросила моя подруга.
– Понятия не имею, никогда ничего подобного не видела, – пробормотала я.
Вообще-то девушки из нашей редакции с завидной регулярностью совершают странные, а порой и сумасбродные поступки, но сегодняшний визг – это уже чересчур.
Крики не умолкали, а наши коллеги одна за другой пропадали за углом. Скоро и исчезать стало некуда: возбужденная толпа заполнила приемную и с угрожающей скоростью двигалась в нашем направлении.
Устав переглядываться, мы с Уэнди посмотрели на Мейт, которая вышла из кабинета, чтобы взглянуть на бесчинства. Очень похоже на передачу канала «Дискавери». Ничуть не удивилась бы, увидев австралийца в камуфляже, который объявит: в «Стиле» вводится новый брачный ритуал или что-нибудь подобное.
С каждой секундой безумная толпа все ближе. Вот из нее выпали две практикантки, переглянулись, восторженно пискнули и снова бросились в гущу. Музыкальный редактор Хлоя Майкл – обычно воплощение хладнокровия и спокойствия – подпрыгивала на месте, как первоклассница, протягивая в центр толпы листок бумаги и ручку.
– Они все с ума посходили! – прочитала мои мысли Уэнди.
И тут из-за угла показался он.
В редакции журнала «Стиль» – моего журнала – в окружении моих коллег, которые вели себя как полные идиотки, находился человек, которого я никак не ожидала здесь увидеть ни сегодня, ни вообще когда-либо.
Коул Браннон.
Мой Коул Браннон.
Вернее, не мой, а Кайли Дейн. Коул Браннон, перед которым я страшно унизилась. Коул Браннон, оказавшийся самым обычным лгуном. Коул Браннон, который кормил меня круассанами. Коул Браннон, который из жалости послал цветы. Коул Браннон, слишком обворожительный и известный, чтобы встречаться с такой девушкой, как я.
Вот он оглядывает разделенные перегородкой кабинеты, раздает автографы истошно кричащим женщинам, замечает меня и улыбается, будто забыв о существовании беснующихся коллег.
Уголки рта поползли было к ушам, но уже через секунду вмешалась железная воля. Стоп, разве я рада его появлению? Вспомни, Клэр, он же мерзкий лгун! Красавец или нет, кого это волнует? Явно не меня.
– Это Коул Браннон! – зашептала Уэнди. Будто у меня глаз нет! – Он у нас в редакции!
– Да уж, – уныло проговорила я, стараясь помнить: ямочки на красивом загорелом лице, широкие плечи, которые однажды видела в мелких капельках воды, и сияющая улыбка к моей работе совершенно не относятся.
Коул снова улыбнулся поверх скачущих женских голов и продвинулся на пару сантиметров ближе. Боже, почему у меня щеки горят? Неужели краснею? Я ведь профессионал и никаких чувств к нему не испытываю, пусть даже он безумно сексуальный! Никогда не смогу полюбить того, кто бессовестно врет, спит с замужней женщиной, так красив и абсолютно недосягаем.
Совершенно бессмысленно надеяться, что звезда Голливуда будет встречаться с такой девушкой, как я.
Продолжая улыбаться, Браннон вежливо отвечал на вопросы моих коллег. Понемногу толпа редела: ассистенты и редакторы получали автографы и, ошеломленные счастьем, расходились по местам. Энн Амстер даже попросила ее обнять, и актер любезно согласился. Вероятно, разыгралось воображение, но показалось, что начальницу Уэнди обняли не так крепко и сердечно, как меня.
– Он мой любимый актер, – застенчиво призналась Энн, пролетев мимо нас к своему кабинету.
Ее хихикающие помощницы бросились следом, прижимая к груди свернутые пополам листочки.
Наконец Коул дал последний автограф и остался один, если это возможно в разделенной прозрачными перегородками редакции, сотрудницы которой не отрываясь на него смотрели.
Наши взгляды встретились. Ну почему мои щеки так горят? Почему желудок сжимается, а в горле застыл ком?
Внезапно я поняла, как отвратительно это выглядит со стороны: для Мейт, для Маргарет, если выйдет из кабинета, для всех остальных… Знаменитый актер пришел ко мне? Зачем? Неужели с Кайли Дейн скучно стало? Меня мутило: в ушах эхом раздавались слова австралийки: «Остальное додумайте сами», – насмехался призрачный голос. Отлично, это я всегда умела.
Он уже на пороге моего кабинета, стоит, прислонившись к двери, такой же великолепный, как в воскресенье утром: каштановые кудри задорно взъерошены, на щеках румянец, а джинсы «Дизель» и черная рубашка сидят как влитые.
Но я старалась на этом не зацикливаться. Разве важно, что он, самый красивый парень на свете, с каждым разом выглядит все обольстительнее и обольстительнее? Совсем нет!
– Привет! – тихо сказал он, вкладывая во взгляд не меньше чувств и энергии, чем в те, что дарил своим партнершам на экране.
Я зарделась, напоминая себе: он вовсе не сексуальный. Обманщики не могут быть сексуальными!
– Привет, – эхом отозвалась я.
Нужно злиться, злиться на него за ложь. За то, что помогал Кайли обманывать мужа. За то, что спал с Иваной Донателли. За то, что пусть на мгновение, но позволил поверить, что я ничуть не хуже других женщин. Что я не ничтожество…
Вот так-то лучше, чувствую праведный гнев, а не возбуждение.
Быстрый взгляд на редакцию: все глаза устремлены на нас. В кабинетах надрываются телефоны, но трубку никто не поднимает. Я тревожно ерзала на стуле: нетрудно догадаться, что на уме у коллег: вот тебе и принципиальная – роман со звездой закрутила. Подруга и та выразительно подняла брови.
– Может, стоило бейсболку надеть? – лукаво подмигнул Коул, а мне пришлось нахмуриться. – Ну, чтобы не узнали, – пояснил он, очевидно, подумав, что я не поняла.
– Может…
Я разглядывала клавиатуру, всеми фибрами души желая стать невидимкой или чтобы этот парень не казался таким неотразимым, соблазнительным и, черт побери, милым. Потому что он вовсе не милый. Потому что это обман, а правда совсем другая.
– Клэр! – прошипела из-за перегородки подруга и, поймав мой беспомощный взгляд, принялась строить выразительные гримасы.
– Ах да! – воскликнула я. – Коул, познакомься, это моя подруга Уэнди!
Веснушчатое лицо насупилось. Перевод ясен: она вовсе не это имела в виду! Ей хотелось, чтобы я была доброй и кокетливой, но, думаю, в качестве утешительного приза знакомство с актером вполне подойдет.
– Значит, ты Уэнди! – обрадовался он. – Наконец-то мы с тобой познакомились!
Шагнув к перегородке, он протянул руку. Та пожала ее, встав на цыпочки, и густо покраснела.
Вжавшись в стул, я зажмурилась, вдруг на этот раз получится: «Уйди! Уйди!» Сейчас открою глаза, и он исчезнет?
– Прости, что побеспокоил тебя на работе, – прервал мою медитацию никуда не исчезнувший Коул.
– Что ты здесь делаешь? – спросила я, и, могу поклясться, его красивое лицо помрачнело.
Наклонившись вперед, Коул заговорил тихо, чтобы не слышала Уэнди. Вся редакция навострила уши, а я была страшно благодарна, что он хотя бы пытается вести себя разумно.
– Телефон ты не оставила, я несколько раз заходил к тебе домой, но никто не открывал… Хотелось убедиться, что с тобой все в порядке… ну, сама знаешь, после… всего.
Щеки полыхали: я не решалась поверить собственным ушам. Коул Браннон ходил мимо моего дома? Так сильно беспокоился, что решил зайти ко мне на работу?
– И ты пришел сюда? – прошептала я.
– У меня была фотосессия в этом же здании, – пожал плечами актер, явно чувствуя себя неловко. – Вот и подумал: зайду, Клэр проведаю.
Очень лестно, но я тотчас спохватилась: за нами следят сотни глаз. На смену благодарности пришла злость, потому что память, вопреки всякой логике, воскресила фотографии из «Будуара».
– Спасибо за заботу, – выдавила я, чувствуя, как сухо и холодно звучит мой ответ, – но со мной все в порядке.
Только бы сердце перестало так бешено стучать! Откуда в груди появился такой мощный звук, будто из хороших колонок?
– Ясно, – проговорил Коул, прислонился к стене и внимательно вгляделся в мое лицо.
Интересно, мне показалось, или его правда расстроил не слишком теплый прием?
– Очень рад. Просто я беспокоился – послал букет, а ты даже не позвонила… Вот и подумал, может, что-то случилось…
– Спасибо за цветы, – чопорно поблагодарила я.
В синих глазах мелькнула обида, но уже через секунду красивые черты просветлели, несмотря на все мои старания. Ладно, Браннон хоть и лгун, но букет мне отправил, может, стоит вести себя поприветливее?
Глубокий вдох, медленный выдох.
– Прости… Они были просто чудесные. Следовало позвонить, прости… Только… в последнее время столько проблем…
«Например, как не возненавидеть тебя за то, что соврал мне о Кайли Дейн? – проговорил внутренний голос. – Или что делать с собственной глупостью и наивными мечтами? Или как смириться с тем, что меня больше никто не полюбит? Что, легко?»
– Да, я знаю, – отозвался Коул, который никак не мог знать, что за мысли роятся в моем воспаленном мозгу. – То есть представляю. Просто хочу сказать: если понадобится помощь… – он запнулся и, готова поклясться, покраснел еще сильнее, – если понадобится помощь, звони в любой момент. Вдруг просто поговорить захочешь, ну, или что-нибудь…
– Спасибо.
Я украдкой взглянула на Уэнди: похоже, подруга сейчас лишится чувств от волнения. Остальные коллеги вытянули шеи, стараясь уловить хоть слово. Внезапно я почувствовала себя такой уязвимой и беззащитной…
– Слушай, ты точно в порядке? – с тревогой спросил актер.
– Да, – резковато ответила я.
Взгляды из соседних кабинетов становились все более напряженными и, как мне показалось, менее дружелюбными.
Совсем неплохо, если коллегам кажется: Коул Браннон в меня влюблен. Только бы чего-то непрофессионального не заподозрили! Такого и близко нет, и я бы никогда не допустила…
Они ведь не знают, что на самом деле я полнейшее ничтожество и такой парень даже смотреть на меня не будет. Раз уж Том отказался со мной спать, то первый красавец Голливуда и подавно не захочет!
– Здесь разговаривать нельзя, – внезапно выпалила я, чувствуя, как на глазах рассыпается моя репутация.
– Да? – удивился Коул и, быстро оглядев офис, снова на меня посмотрел. – Извини, не хотел…
– Пошли, – вскочив со стула, я схватила его за руку и потащила по коридору мимо сгорающих от любопытства коллег.
Куда веду, сама не знала, пока в глубине фойе не заметила мужскую уборную. Оглядевшись по сторонам, толкнула Коула за дверь, почти уверенная, что там никого не окажется. Из пятидесяти двух сотрудников редакции мужчина только один, значит, шансы на то, что он решит воспользоваться туалетом именно в это время, ничтожно малы.
Никого, как я и рассчитывала. Наконец-то мы одни!
– Слушай, – зашипела я, как только тяжелая дверь скрыла нас от любопытных взглядов, – ты не можешь просто так сюда приходить. Что сотрудники скажут?
– Извини, – проговорил он, удивленный и слегка уязвленный, и на секунду я смутилась. – Просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Даже не думал…
Молодой человек прислонился к стене, а я продолжала на него наступать.
– Мало того, что Сидра застала нас вместе и решила… ну, ты сам знаешь что, а теперь вся редакция видела!
Неужели я грожу ему пальцем? Совсем как рассерженная мамаша! Я покачала головой, смутившись окончательно.
– Извини, я ведь… знаю, ты пришел помочь, и очень это ценю. Просто боюсь, что люди подумают.
– Почему? – мягко спросил Браннон.
Судя по всему, он не злится из-за моего выговора. В синих глазах что-то другое… Очень похоже на жалость. Мне стало стыдно. Совершенно не нуждаюсь в этом. Не хочу, чтобы он меня приласкал, а потом помчался к обаяшке Кайли или холодной красавице Иване Донателли.
– Почему тебе так важно, что они думают?
– Потому что важно, – угрюмо буркнула я, понимая, что веду себя по-детски. – А еще я дорожу работой и репутацией и не хочу рисковать.
Мы смотрели друг другу в глаза, и я знала, что вот-вот расплачусь. Коул ничего не понимает, да и не может понять, что значит быть самым молодым редактором развлекательного раздела в крупном глянцевом журнале. Он даже не догадывается, как приходится постоянно держать себя в тисках, чтобы никто не подумал: я незаслуженно заняла чужое место.
Он не может осознать, что чувствуешь, застав бойфренда с другой, и это когда ты из кожи вон лезла, добиваясь его любви. Когда изо всех сил старалась ему угодить. Когда силиконовая сестрица твоей коллеги оказалась ему милее. Когда понимаешь, что тебя не полюбит ни один парень в здравом уме и твердом рассудке.
Господи, да я полное ничтожество! Страшно захотелось, чтобы Коул обнял меня покрепче, прижал к груди и сказал, что все будет хорошо. Только это ерунда, мои розовые сопли!
– От него есть новости? – тихо и осторожно спросил Браннон.
– От кого? – растерялась я.
– От твоего бойфренда, – смущенно переступая с ноги на ногу, пояснил он. – Ну, или бывшего бойфренда, не знаю, как назвать… Этого твоего знакомого.
– А-а, – протянула я. Вот так, целый год старалась, пылинки сдувала, а его «твоим знакомым» называют. Никаких вестей не было, но, если признаюсь, стану для актера еще более жалкой, а этого я не вынесу. – Мм, да, Том звонил, и мы поговорили, – тут же соврала я и посмотрела на Браннона: да, похоже, он совсем не такого ответа ждал. Прочистив горло, приготовилась плести дальше. Сама не знаю, почему просто не сказала ему правду, но я уже вошла в раж. – Еще он цветы прислал, так что все в порядке, это было простое недоразумение.
Коул молчал, а я проклинала себя самыми последними словами: разве нельзя было придумать что-нибудь менее идиотское?! «Недоразумение»? Какой смысл я вложила в это слово?
– Понятно… – проговорил он. – Вот и хорошо, похоже, у вас все налаживается.
– Угу. – Все сильнее увязая во лжи, я на ходу сочиняла новые подробности. – Просто он понял, как много может потерять, как сильно меня любит и так далее, – радостно щебетала я, не решаясь посмотреть Коулу в глаза. – Прощать или нет, еще не решила, но, когда тебя так сильно любят, сам понимаешь…
Не договорив, я украдкой взглянула на молодого человека: от шока он явно не оправился.
– Очень рад, – произнес Браннон. Теперь он не хочет на меня смотреть! – При условии, что он будет хорошо к тебе относиться.
Да Том никогда, ни единого дня не относился ко мне хорошо!
– Это касается только нас с Томом, – надменно отрезала я.
– Да-да, естественно, – заторопился Коул. – Просто хочу, чтобы ты знала: можешь позвонить мне в любую минуту с любой проблемой… Только, похоже, у тебя все хорошо.
– Просто замечательно! – растягивая губы в победоносной улыбке, заявила я.
Так и есть: жизнь прекрасна и удивительна.
– Хорошо…
– Отлично!
В уборной повисла неловкая тишина. Смотреть на Коула нельзя: он так близко… Прислонился к стене, до него сантиметров десять, не больше. Чувствую легкий запах одеколона, а его дыхание ерошит мои вьющиеся пряди. Всего на секунду, но мне показалось: я не прочь остаться здесь навсегда… Что за ерунда: он совсем не моего круга, а в довершение всего наверняка считает меня жалкой. (Вообще-то неважно, но и вид у меня действительно смешной, что еще раз подтвердит правильность его выводов.)
В мое отсутствие звонила Кэрол Браун, пресс-секретарь Джулии Стайлз, радостным голосом наговорившая на автоответчик, что после обеда будет в офисе и ждет моих дополнительных вопросов. Значит, к концу дня смогу переделать историю с обложки – замечательно! Следующим было сообщение от пресс-секретаря Мэнди Мур, предложившей блиц-интервью со своей подопечной (нужно, чтобы Маргарет согласилась: наши читатели обожают разносторонне талантливых молодых звезд), затем агент Тэрин Джошуа. Молодую певицу Тэрин я выбрала для первого интервью в новой рубрике, которую на прошлой планерке предложила Мейт. «Она с удовольствием ответит на ваши вопросы», – заверила ее агент. Я должна позвонить завтра и назначить время. Так что, тьфу-тьфу-тьфу, с сентябрем все пока складывается как нельзя лучше.
Следующие несколько часов ушли на подготовку вопросов, которые нужно задать Кэрол. Затем сбегала перекусить, а на обратном пути купила в фойе редакции кофе с обезжиренным молоком. Почти час пришлось переписывать заметки с утренней пресс-конференции: вспоминая равнодушный голос Кайли Дейн, я по-девчоночьи закатывала глаза. В два – еще один перерыв: вынесла в мусорный контейнер цветы Коула, несмотря на протесты Уэнди, которые, честно говоря, не были особо бурными. В тот день за ланчем Жан Мишель подарил ей дюжину роз, и в глубине души она радовалась, что композиция, полностью затмевавшая ее букет, исчезла.
Кроме того, я смогла отдать ей вазу. Этот официант не спал с половиной Голливуда, и поэтому его букет будет стоять здесь.
Я успела перезвонить Кэрол и начала перечитывать очерк о Джулии Стайлз, когда помощница литредактора, сидящая ближе всех к приемной, восторженно взвизгнула. Буквально через полминуты две ее подруги вскочили из-за стола и бросились в коридор, исчезнув из моего поля зрения.
Уэнди подняла брови, когда ее помощница Эмбер сорвалась с места и понеслась в приемную, радостно хлопая в ладоши. В коридоре восторженно визжали и шептались, но мы не знали, в чем дело, пока мимо не пролетела Энн Амстер.
– Не поверите, кто к нам пришел! – на бегу закричала она. – Только что позвонила Кортни из приемной, говорит, бросай все и беги сюда! А вы что сидите?
Я снова посмотрела на Уэнди.
– Что, черт возьми, происходит? – с обычной для себя прямотой спросила моя подруга.
– Понятия не имею, никогда ничего подобного не видела, – пробормотала я.
Вообще-то девушки из нашей редакции с завидной регулярностью совершают странные, а порой и сумасбродные поступки, но сегодняшний визг – это уже чересчур.
Крики не умолкали, а наши коллеги одна за другой пропадали за углом. Скоро и исчезать стало некуда: возбужденная толпа заполнила приемную и с угрожающей скоростью двигалась в нашем направлении.
Устав переглядываться, мы с Уэнди посмотрели на Мейт, которая вышла из кабинета, чтобы взглянуть на бесчинства. Очень похоже на передачу канала «Дискавери». Ничуть не удивилась бы, увидев австралийца в камуфляже, который объявит: в «Стиле» вводится новый брачный ритуал или что-нибудь подобное.
С каждой секундой безумная толпа все ближе. Вот из нее выпали две практикантки, переглянулись, восторженно пискнули и снова бросились в гущу. Музыкальный редактор Хлоя Майкл – обычно воплощение хладнокровия и спокойствия – подпрыгивала на месте, как первоклассница, протягивая в центр толпы листок бумаги и ручку.
– Они все с ума посходили! – прочитала мои мысли Уэнди.
И тут из-за угла показался он.
В редакции журнала «Стиль» – моего журнала – в окружении моих коллег, которые вели себя как полные идиотки, находился человек, которого я никак не ожидала здесь увидеть ни сегодня, ни вообще когда-либо.
Коул Браннон.
Мой Коул Браннон.
Вернее, не мой, а Кайли Дейн. Коул Браннон, перед которым я страшно унизилась. Коул Браннон, оказавшийся самым обычным лгуном. Коул Браннон, который кормил меня круассанами. Коул Браннон, который из жалости послал цветы. Коул Браннон, слишком обворожительный и известный, чтобы встречаться с такой девушкой, как я.
Вот он оглядывает разделенные перегородкой кабинеты, раздает автографы истошно кричащим женщинам, замечает меня и улыбается, будто забыв о существовании беснующихся коллег.
Уголки рта поползли было к ушам, но уже через секунду вмешалась железная воля. Стоп, разве я рада его появлению? Вспомни, Клэр, он же мерзкий лгун! Красавец или нет, кого это волнует? Явно не меня.
– Это Коул Браннон! – зашептала Уэнди. Будто у меня глаз нет! – Он у нас в редакции!
– Да уж, – уныло проговорила я, стараясь помнить: ямочки на красивом загорелом лице, широкие плечи, которые однажды видела в мелких капельках воды, и сияющая улыбка к моей работе совершенно не относятся.
Коул снова улыбнулся поверх скачущих женских голов и продвинулся на пару сантиметров ближе. Боже, почему у меня щеки горят? Неужели краснею? Я ведь профессионал и никаких чувств к нему не испытываю, пусть даже он безумно сексуальный! Никогда не смогу полюбить того, кто бессовестно врет, спит с замужней женщиной, так красив и абсолютно недосягаем.
Совершенно бессмысленно надеяться, что звезда Голливуда будет встречаться с такой девушкой, как я.
Продолжая улыбаться, Браннон вежливо отвечал на вопросы моих коллег. Понемногу толпа редела: ассистенты и редакторы получали автографы и, ошеломленные счастьем, расходились по местам. Энн Амстер даже попросила ее обнять, и актер любезно согласился. Вероятно, разыгралось воображение, но показалось, что начальницу Уэнди обняли не так крепко и сердечно, как меня.
– Он мой любимый актер, – застенчиво призналась Энн, пролетев мимо нас к своему кабинету.
Ее хихикающие помощницы бросились следом, прижимая к груди свернутые пополам листочки.
Наконец Коул дал последний автограф и остался один, если это возможно в разделенной прозрачными перегородками редакции, сотрудницы которой не отрываясь на него смотрели.
Наши взгляды встретились. Ну почему мои щеки так горят? Почему желудок сжимается, а в горле застыл ком?
Внезапно я поняла, как отвратительно это выглядит со стороны: для Мейт, для Маргарет, если выйдет из кабинета, для всех остальных… Знаменитый актер пришел ко мне? Зачем? Неужели с Кайли Дейн скучно стало? Меня мутило: в ушах эхом раздавались слова австралийки: «Остальное додумайте сами», – насмехался призрачный голос. Отлично, это я всегда умела.
Он уже на пороге моего кабинета, стоит, прислонившись к двери, такой же великолепный, как в воскресенье утром: каштановые кудри задорно взъерошены, на щеках румянец, а джинсы «Дизель» и черная рубашка сидят как влитые.
Но я старалась на этом не зацикливаться. Разве важно, что он, самый красивый парень на свете, с каждым разом выглядит все обольстительнее и обольстительнее? Совсем нет!
– Привет! – тихо сказал он, вкладывая во взгляд не меньше чувств и энергии, чем в те, что дарил своим партнершам на экране.
Я зарделась, напоминая себе: он вовсе не сексуальный. Обманщики не могут быть сексуальными!
– Привет, – эхом отозвалась я.
Нужно злиться, злиться на него за ложь. За то, что помогал Кайли обманывать мужа. За то, что спал с Иваной Донателли. За то, что пусть на мгновение, но позволил поверить, что я ничуть не хуже других женщин. Что я не ничтожество…
Вот так-то лучше, чувствую праведный гнев, а не возбуждение.
Быстрый взгляд на редакцию: все глаза устремлены на нас. В кабинетах надрываются телефоны, но трубку никто не поднимает. Я тревожно ерзала на стуле: нетрудно догадаться, что на уме у коллег: вот тебе и принципиальная – роман со звездой закрутила. Подруга и та выразительно подняла брови.
– Может, стоило бейсболку надеть? – лукаво подмигнул Коул, а мне пришлось нахмуриться. – Ну, чтобы не узнали, – пояснил он, очевидно, подумав, что я не поняла.
– Может…
Я разглядывала клавиатуру, всеми фибрами души желая стать невидимкой или чтобы этот парень не казался таким неотразимым, соблазнительным и, черт побери, милым. Потому что он вовсе не милый. Потому что это обман, а правда совсем другая.
– Клэр! – прошипела из-за перегородки подруга и, поймав мой беспомощный взгляд, принялась строить выразительные гримасы.
– Ах да! – воскликнула я. – Коул, познакомься, это моя подруга Уэнди!
Веснушчатое лицо насупилось. Перевод ясен: она вовсе не это имела в виду! Ей хотелось, чтобы я была доброй и кокетливой, но, думаю, в качестве утешительного приза знакомство с актером вполне подойдет.
– Значит, ты Уэнди! – обрадовался он. – Наконец-то мы с тобой познакомились!
Шагнув к перегородке, он протянул руку. Та пожала ее, встав на цыпочки, и густо покраснела.
Вжавшись в стул, я зажмурилась, вдруг на этот раз получится: «Уйди! Уйди!» Сейчас открою глаза, и он исчезнет?
– Прости, что побеспокоил тебя на работе, – прервал мою медитацию никуда не исчезнувший Коул.
– Что ты здесь делаешь? – спросила я, и, могу поклясться, его красивое лицо помрачнело.
Наклонившись вперед, Коул заговорил тихо, чтобы не слышала Уэнди. Вся редакция навострила уши, а я была страшно благодарна, что он хотя бы пытается вести себя разумно.
– Телефон ты не оставила, я несколько раз заходил к тебе домой, но никто не открывал… Хотелось убедиться, что с тобой все в порядке… ну, сама знаешь, после… всего.
Щеки полыхали: я не решалась поверить собственным ушам. Коул Браннон ходил мимо моего дома? Так сильно беспокоился, что решил зайти ко мне на работу?
– И ты пришел сюда? – прошептала я.
– У меня была фотосессия в этом же здании, – пожал плечами актер, явно чувствуя себя неловко. – Вот и подумал: зайду, Клэр проведаю.
Очень лестно, но я тотчас спохватилась: за нами следят сотни глаз. На смену благодарности пришла злость, потому что память, вопреки всякой логике, воскресила фотографии из «Будуара».
– Спасибо за заботу, – выдавила я, чувствуя, как сухо и холодно звучит мой ответ, – но со мной все в порядке.
Только бы сердце перестало так бешено стучать! Откуда в груди появился такой мощный звук, будто из хороших колонок?
– Ясно, – проговорил Коул, прислонился к стене и внимательно вгляделся в мое лицо.
Интересно, мне показалось, или его правда расстроил не слишком теплый прием?
– Очень рад. Просто я беспокоился – послал букет, а ты даже не позвонила… Вот и подумал, может, что-то случилось…
– Спасибо за цветы, – чопорно поблагодарила я.
В синих глазах мелькнула обида, но уже через секунду красивые черты просветлели, несмотря на все мои старания. Ладно, Браннон хоть и лгун, но букет мне отправил, может, стоит вести себя поприветливее?
Глубокий вдох, медленный выдох.
– Прости… Они были просто чудесные. Следовало позвонить, прости… Только… в последнее время столько проблем…
«Например, как не возненавидеть тебя за то, что соврал мне о Кайли Дейн? – проговорил внутренний голос. – Или что делать с собственной глупостью и наивными мечтами? Или как смириться с тем, что меня больше никто не полюбит? Что, легко?»
– Да, я знаю, – отозвался Коул, который никак не мог знать, что за мысли роятся в моем воспаленном мозгу. – То есть представляю. Просто хочу сказать: если понадобится помощь… – он запнулся и, готова поклясться, покраснел еще сильнее, – если понадобится помощь, звони в любой момент. Вдруг просто поговорить захочешь, ну, или что-нибудь…
– Спасибо.
Я украдкой взглянула на Уэнди: похоже, подруга сейчас лишится чувств от волнения. Остальные коллеги вытянули шеи, стараясь уловить хоть слово. Внезапно я почувствовала себя такой уязвимой и беззащитной…
– Слушай, ты точно в порядке? – с тревогой спросил актер.
– Да, – резковато ответила я.
Взгляды из соседних кабинетов становились все более напряженными и, как мне показалось, менее дружелюбными.
Совсем неплохо, если коллегам кажется: Коул Браннон в меня влюблен. Только бы чего-то непрофессионального не заподозрили! Такого и близко нет, и я бы никогда не допустила…
Они ведь не знают, что на самом деле я полнейшее ничтожество и такой парень даже смотреть на меня не будет. Раз уж Том отказался со мной спать, то первый красавец Голливуда и подавно не захочет!
– Здесь разговаривать нельзя, – внезапно выпалила я, чувствуя, как на глазах рассыпается моя репутация.
– Да? – удивился Коул и, быстро оглядев офис, снова на меня посмотрел. – Извини, не хотел…
– Пошли, – вскочив со стула, я схватила его за руку и потащила по коридору мимо сгорающих от любопытства коллег.
Куда веду, сама не знала, пока в глубине фойе не заметила мужскую уборную. Оглядевшись по сторонам, толкнула Коула за дверь, почти уверенная, что там никого не окажется. Из пятидесяти двух сотрудников редакции мужчина только один, значит, шансы на то, что он решит воспользоваться туалетом именно в это время, ничтожно малы.
Никого, как я и рассчитывала. Наконец-то мы одни!
– Слушай, – зашипела я, как только тяжелая дверь скрыла нас от любопытных взглядов, – ты не можешь просто так сюда приходить. Что сотрудники скажут?
– Извини, – проговорил он, удивленный и слегка уязвленный, и на секунду я смутилась. – Просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Даже не думал…
Молодой человек прислонился к стене, а я продолжала на него наступать.
– Мало того, что Сидра застала нас вместе и решила… ну, ты сам знаешь что, а теперь вся редакция видела!
Неужели я грожу ему пальцем? Совсем как рассерженная мамаша! Я покачала головой, смутившись окончательно.
– Извини, я ведь… знаю, ты пришел помочь, и очень это ценю. Просто боюсь, что люди подумают.
– Почему? – мягко спросил Браннон.
Судя по всему, он не злится из-за моего выговора. В синих глазах что-то другое… Очень похоже на жалость. Мне стало стыдно. Совершенно не нуждаюсь в этом. Не хочу, чтобы он меня приласкал, а потом помчался к обаяшке Кайли или холодной красавице Иване Донателли.
– Почему тебе так важно, что они думают?
– Потому что важно, – угрюмо буркнула я, понимая, что веду себя по-детски. – А еще я дорожу работой и репутацией и не хочу рисковать.
Мы смотрели друг другу в глаза, и я знала, что вот-вот расплачусь. Коул ничего не понимает, да и не может понять, что значит быть самым молодым редактором развлекательного раздела в крупном глянцевом журнале. Он даже не догадывается, как приходится постоянно держать себя в тисках, чтобы никто не подумал: я незаслуженно заняла чужое место.
Он не может осознать, что чувствуешь, застав бойфренда с другой, и это когда ты из кожи вон лезла, добиваясь его любви. Когда изо всех сил старалась ему угодить. Когда силиконовая сестрица твоей коллеги оказалась ему милее. Когда понимаешь, что тебя не полюбит ни один парень в здравом уме и твердом рассудке.
Господи, да я полное ничтожество! Страшно захотелось, чтобы Коул обнял меня покрепче, прижал к груди и сказал, что все будет хорошо. Только это ерунда, мои розовые сопли!
– От него есть новости? – тихо и осторожно спросил Браннон.
– От кого? – растерялась я.
– От твоего бойфренда, – смущенно переступая с ноги на ногу, пояснил он. – Ну, или бывшего бойфренда, не знаю, как назвать… Этого твоего знакомого.
– А-а, – протянула я. Вот так, целый год старалась, пылинки сдувала, а его «твоим знакомым» называют. Никаких вестей не было, но, если признаюсь, стану для актера еще более жалкой, а этого я не вынесу. – Мм, да, Том звонил, и мы поговорили, – тут же соврала я и посмотрела на Браннона: да, похоже, он совсем не такого ответа ждал. Прочистив горло, приготовилась плести дальше. Сама не знаю, почему просто не сказала ему правду, но я уже вошла в раж. – Еще он цветы прислал, так что все в порядке, это было простое недоразумение.
Коул молчал, а я проклинала себя самыми последними словами: разве нельзя было придумать что-нибудь менее идиотское?! «Недоразумение»? Какой смысл я вложила в это слово?
– Понятно… – проговорил он. – Вот и хорошо, похоже, у вас все налаживается.
– Угу. – Все сильнее увязая во лжи, я на ходу сочиняла новые подробности. – Просто он понял, как много может потерять, как сильно меня любит и так далее, – радостно щебетала я, не решаясь посмотреть Коулу в глаза. – Прощать или нет, еще не решила, но, когда тебя так сильно любят, сам понимаешь…
Не договорив, я украдкой взглянула на молодого человека: от шока он явно не оправился.
– Очень рад, – произнес Браннон. Теперь он не хочет на меня смотреть! – При условии, что он будет хорошо к тебе относиться.
Да Том никогда, ни единого дня не относился ко мне хорошо!
– Это касается только нас с Томом, – надменно отрезала я.
– Да-да, естественно, – заторопился Коул. – Просто хочу, чтобы ты знала: можешь позвонить мне в любую минуту с любой проблемой… Только, похоже, у тебя все хорошо.
– Просто замечательно! – растягивая губы в победоносной улыбке, заявила я.
Так и есть: жизнь прекрасна и удивительна.
– Хорошо…
– Отлично!
В уборной повисла неловкая тишина. Смотреть на Коула нельзя: он так близко… Прислонился к стене, до него сантиметров десять, не больше. Чувствую легкий запах одеколона, а его дыхание ерошит мои вьющиеся пряди. Всего на секунду, но мне показалось: я не прочь остаться здесь навсегда… Что за ерунда: он совсем не моего круга, а в довершение всего наверняка считает меня жалкой. (Вообще-то неважно, но и вид у меня действительно смешной, что еще раз подтвердит правильность его выводов.)