– У него есть одно слабое место, – поделился с ней Броснан. – Он и близко не подойдет ни к кому из ИРА, боясь предательства с их стороны. Это оставляет ему только одну возможную среду, где он может получить помощь, – преступный мир. Он достанет там все: оружие, взрывчатку, даже физическую помощь. Он отправится в совершенно определенное место, и вы знаете, где оно находится.
   – В восточной части Лондона?
   – Да, почти такое же романтичное местечко, как «маленькая Италия» в Нью-Йорке или Бронкс. [6]Там действовала банда братьев Крей, которая больше других напоминала голливудских гангстеров, и банда Ричардсона. Вы много знаете о восточной части Лондона?
   – Я думала, что все это дело прошлое.
   – Вовсе нет. Крупные бандиты, «губернаторы», как их называют, действуют почти законными путями, но все старомодные преступления – кражи, ограбления банков, машин, перевозящих деньги и ценности, – все это осталось прерогативой тех же банд. Все они семейные люди, и смотрят на свое дело как на бизнес. Если вы окажетесь у них на пути, они убьют вас.
   – Очень мило!
   – И все знают, кто они такие, в том числе и полиция. Именно в этом обществе Диллон и будет искать себе помощников.
   – Послушайте, – сказала она, – но это ведь очень спаянная компания.
   – Вы правы, но, видите ли, у меня случайно есть «пропуск» туда.
   – Но как, черт возьми, вам это удалось? Он налил ей еще шампанского.
   – В тысяча девятьсот шестьдесят восьмом во Вьетнаме, во времена буйной и глупой юности, я был коммандос. Я сформировал отделение спецназа для проведения операций в Камбодже, причем совершенно нелегально. Я набирал людей из всех подразделений, и это были парни экстра-класса. У нас было даже несколько морских пехотинцев. Там я встретился с Харри Фладом.
   – Харри Флад? – повторила она и нахмурилась. – Почему-то это имя кажется мне знакомым.
   – Вполне возможно. Я объясню. Харри мой ровесник. Родился в Бруклине. Его мать умерла родами. Его растил отец, который умер, когда Харри было восемнадцать. Он завербовался в морскую пехоту, чтобы было на что жить. Его отправили во Вьетнам, где я его и встретил. – Броснан рассмеялся. – Я никогда не забуду нашу первую встречу: в вонючем болоте по шею в дельте Меконга.
   – Звучит довольно забавно.
   – Это еще не все. Он получил Серебряную звезду и Военно-морской крест. В шестьдесят девятом, когда я выбрался оттуда, ему оставался еще год. Его послали в Лондон, в охрану посольства. Он был уже сержантом, тогда-то это и случилось.
   – Что он сделал?
   – Однажды вечером он повстречал девушку в старом бальном зале лицея. Девушку звали Джин Дарк. Это была милая хорошенькая девушка двадцати лет в ситцевом платье. Но была одна особенность: ее семья – настоящие гангстеры, или, как их называют в восточной части Лондона, настоящие негодяи. Ее отец был главой маленькой империи на берегу реки и даже пользовался такой же известностью, как братья Крей. Он потом умер.
   – И что случилось? – Мэри была заинтригована.
   – Мать Джин пыталась взять дело в свои руки. Ее все называли мамаша Дарк. Но у них возникли трудности: активизировались конкурирующие банды или что-то в этом роде. Харри и Джин поженились. Харри ушел со службы, остался в семье и вошел в дело. Убрал конкурентов, вы понимаете…
   – Вы хотите сказать, что он стал гангстером?
   – Выражаясь изящно, да. На самом деле больше чем гангстером. Он стал одним из самых крупных «губернаторов» восточной части Лондона.
   – Господи, теперь я вспомнила. Ему принадлежат казино. Этот человек заправляет всеми делами на побережье Темзы.
   – Верно. Джин умерла от рака пять или шесть лет назад. Ее мать умерла задолго до нее. Харри продолжил дело.
   – Он теперь британский подданный?
   – Нет, он никогда не отказывался от своего американского гражданства. Власти не могли выслать его, потому что у него не было уголовного прошлого. Ни разу не был в тюрьме, ни единого дня.
   – Он все еще гангстер?
   – Это зависит от того, что вы вкладываете в это слово. Он много чего натворил, однако избежал наказания. Но его люди совершали в основном старомодные преступления.
   – То есть ничего отвратительного: ни наркотиков, ни проституции? Просто вооруженные грабежи, так называемая «защита» и тому подобные вещи?
   – Не надо так. Он владеет казино, его деньги вложены в электронную промышленность, строительный бизнес. Он владеет половиной Ваппинга и почти всем побережьем реки. Все исключительно в рамках закона.
   – И все еще гангстер?
   – Скажем так: он остается «губернатором» для многих жителей восточной части Лондона. Они зовут его янки. Он вам понравится.
   – Понравится? – Она посмотрела на него с изумлением. – Когда мы с ним встретимся?
   – Как только я сумею договориться. Все, что происходит в восточной части Лондона, становится известным Харри или его людям. Если кто-то и может помочь мне поймать Сина Диллона, то этот человек он.
   Появился официант и поставил перед ними горшочки с луковым супом.
   – Хорошо, – сказал Броснан, – давайте есть. Я умираю от голода.
   Харри Флад свернулся в углу ямы, обхватив себя руками, чтобы сохранить тепло собственного тела. Он был голый по пояс и босой. На нем были только штаны. Яма была небольшой, всего несколько квадратных футов, а дождь лил без остановки через бамбуковую решетку, находившуюся высоко над его головой. Иногда вьетконговец смотрел на него сверху, показывая посетителям «собаку-янки», который сидел на корточках в своем собственном дерьме, давно привыкнув к зловонию.
   Ему казалось, что он сидел в этой яме всегда, время для него перестало существовать. Никогда он не испытывал такого безысходного отчаяния. Дождь усилился, вода лилась водопадом, быстро заполняя яму. Он теперь стоял, а вода доходила ему до груди. Она хлестала через его голову, и он уже не чувствовал дна, барахтаясь, чтобы удержаться на плаву, борясь за каждый глоток воздуха и цепляясь за края ямы. Внезапно чья-то рука схватила его за руку, рука сильного человека, который вытащил его из воды – теперь он снова мог дышать.
   Харри Флад проснулся и сел на постели. Он часто видел этот сон после возвращения из Вьетнама. Хотя это было чертовски давно. Обычно сон обрывался, когда он начинал тонуть. Вытаскивающая его рука снилась впервые.
   Он потянулся за часами: было почти десять. Обычно он ложился поспать в начале вечера, прежде чем отправиться в какой-нибудь клуб. На этот раз он проспал слишком долго. Он надел часы, поспешил в ванную и принял душ. Начав бриться, он заметил седину в своих темных волосах.
   – Это случается со всеми, Харри, – сказал он тихо себе под нос и улыбнулся.
   Он всегда улыбался, хотя любой, кто присмотрелся бы: к нему повнимательнее, заметил бы в его улыбке что-то похожее на мировую скорбь. Это была улыбка человека, который разочаровался в жизни. У него было симпатичное, но жесткое лицо, развитая мускулатура и широкие плечи. «Совсем неплохо для сорока шести лет», – так он обычно говорил сам себе хотя бы раз в день для собственного успокоения. Он надел черную шелковую рубашку, застегнув ее на все пуговицы, но не надев галстука, облачился в просторный костюм от Армани из темно-коричневого плотного шелка и оглядел себя в зеркале.
   – Снова в путь, малыш, – сказал он и вышел. Квартира Харри Флада была огромной и являлась частью складов на Кейбл-Варф. Кирпичные стены гостиной были покрашены в белый цвет, деревянный пол покрыт лаком, везде были разбросаны индейские коврики. Тут же стояли удобные диваны, бар со стойкой и рядами бутылок разнообразнейших напитков. Они предназначались только для гостей, так как сам он никогда не пил спиртного. У дальней стены стоял большой письменный стол, а над ним висели полки, забитые книгами.
   Он открыл створки французского окна и вышел на балкон, с которого открывался вид на реку. Было очень холодно. Мост был справа, а сразу за ним виднелся освещенный прожекторами лондонский Тауэр. Мимо него вниз по реке проплыл пароход. Его огни в темноте были такими яркими, что он мог видеть, как по палубе снуют члены команды. Вид реки всегда вызывал у него бодрящее чувство. Харри глубоко вдохнул холодный воздух.
   В дальнем конце гостиной открылась дверь, и в комнату вошел Мордекай Флетчер: сто восемьдесят сантиметров роста, светлые волосы, аккуратно подстриженные усы. На нем был хорошо сшитый спортивный пиджак и галстук. Но внешность его была далеко не заурядной: вокруг глаз шрамы, нос, сломанный не один раз, приплюснут.
   – Ты встал? – спросил он глухим голосом.
   – А то ты не видишь, – ответил Флад. Мордекай был его надежной правой рукой вот уже пятнадцать лет – боксер-тяжеловес, у которого хватило здравого смысла уйти с ринга до того, как из его мозгов сделают гоголь-моголь. Он зашел за стойку бара, налил в стакан минеральной воды «Перье», добавил льда и лимона и подал Фладу.
   Тот взял стакан, не сказав спасибо.
   – Господи, как я люблю эту старую реку! Что-нибудь случилось?
   – Заходил ваш бухгалтер. Надо было подписать несколько бумаг по реконструкции рынка. Я сказал, чтобы он оставил бумаги до утра.
   – Это все?
   – Морис звонил из клуба «Эмбесси». Он сказал, что туда заходил перекусить Джек Харвей с этой сукой, своей племянницей.
   – Мирой? Что еще?
   – Морис сказал, что Харвей спрашивал, будете ли вы там позже. Сказал, что вернется попытать счастья за столом. – Мордекай помедлил, но все-таки продолжил: – Вы знаете, Харри, что нужно этому ублюдку и избегаете его поэтому?
   – Мы этим не торгуем, Мордекай, и не собираемся быть его партнерами. Харвей – самый большой мошенник в восточном Лондоне. По сравнению с ним братья Крей просто детишки из детского сада.
   – Я считал, что этот титул ваш, Харри.
   – Я никогда не имел дела с наркотиками, Мордекай, никогда не был сутенером, и ты это знаешь. Ладно, я действительно был негодяем когда-то, как и ты.
   Он прошел в гостиную, подошел к столу и взял в руки фотографию в серебряной рамке, которая всегда там стояла.
   – Все эти проклятые месяцы, когда умирала Джин, мне все было безразлично. – Флад покачал головой. – И ты знаешь об обещании, которое она заставила меня дать ей перед смертью, – покончить с прошлым.
   Мордекай закрыл окно.
   – Я знаю, Харри. Джин была необыкновенная женщина.
   – Вот почему я встал на этот путь. И разве я был не прав? Ты знаешь, сколько стоит вся наша фирма? Почти пятьдесят миллионов. – Он ухмыльнулся. – Так что пусть Джек Харвей и подобные ему пачкают руки, если им это нравится.
   – Да, но для большинства людей в восточном Лондоне вы все еще «губернатор», Харри. Вы все еще «янки».
   – Я не жалуюсь. – Флад открыл гардероб и достал оттуда темное пальто. – Временами это здорово помогает делу, я знаю. А теперь пошли. Кто сегодня за рулем?
   – Чарли Солтер.
   – Хорошо. Мордекай помедлил.
   – Мне взять пушку, Харри?
   – Ради Бога, не надо, Мордекай. Мы же теперь законопослушные граждане. Я твержу тебе об этом без конца.
   – Но Харвей этого не понимает, вот в чем беда.
   – Оставь его мне.
   Они спустились в бывшем грузовом лифте вниз, в помещение склада, где их ждал черный «мерседес». Прислонившись к дверце, Чарли Солтер читал газету. Это был маленький жилистый человек в серой форме. Он быстро сложил газету и открыл заднюю дверцу машины.
   – Куда, Харри?
   – В «Эмбесси», и поезжай осторожно. Сегодня вечером кругом лед, а я хочу просмотреть газету.
   Солтер сел за руль. Мордекай устроился рядом с ним, протянул руку к кнопке и закрыл дверь. Двери склада открылись, и они повернули к набережной. Флад развернул газету, откинулся на сиденье и начал читать, как развиваются события в Персидском заливе.
   Клуб «Эмбесси» был всего в полумиле от квартиры Флада, на Ваппинг-Хай-стрит. Его открыли только шесть месяцев назад, это было частью проекта застройки бывших складов, осуществлявшейся их собственником, Харри Фладом. Стоянка машин, находившаяся на боковой улочке позади клуба, была забита машинами. В маленькой будке сидел сторож, старый негр.
   – Ваше место, господин Флад, я не занимал, – сказал он, выходя из будки.
   Флад вышел из машины вместе с Мордекаем, вытащил из кармана бумажник, а Солтер поставил машину на место. Он вынул пятифунтовую банкноту и отдал ее старику:
   – Смотри не закути, Фредди.
   – На это? – заулыбался старик. – Сегодня я на них не смогу купить даже женщину на задворках трактира. Инфляция – ужасная вещь, господин Флад.
   Флад и Мордекай засмеялись и пошли по переулку, где их нагнал Солтер. Свернув за угол, они подошли к входу. Внутри было тепло и роскошно: пол был выложен черными и белыми плитками, стены облицованы дубовыми панелями, на них висели картины, написанные маслом. Как только гардеробщица взяла у них пальто, к ним поспешил человек невысокого роста в вечернем костюме. У него был ярко выраженный французский акцент.
   – Какая радость видеть вас, господин Флад. Вы будете ужинать?
   – Думаю, да, Морис. Но вначале мы оглядимся. Харвея еще нет?
   – Пока нет.
   Они спустились по лестнице в главный зал ресторана. Там была похожая обстановка: деревянные панели, картины, отгороженные друг от друга столики, кожаные стулья. Зал был заполнен, официанты трудились вовсю. На небольшом возвышении в углу играло трио музыкантов, там же находилась небольшая площадка для танцев.
   Морис проследовал между столиками и открыл дверь, обитую кожей, которая вела в игорный зал заведения. Там было полно народу. Люди сидели вокруг рулетки, все места за столами были заняты.
   – Много мы теряем? – Флад посмотрел на Мориса.
   – И проигрываем и выигрываем, господин Флад. В результате, как правило, все выравнивается.
   – Во всяком случае, игроков много.
   – Но нет ни одного араба, – заметил Мордекай.
   – Они приуныли, – сказал Морис. – Из-за этого переполоха в Персидском заливе.
   – А вы бы не приуныли? – ухмыльнулся Флад. – Пошли, пора поесть.
   У него было свое место в углу, возле оркестра, откуда был виден весь зал. Он заказал лососину холодного копчения, яичницу и минеральную воду «Перье». Потом достал из старого серебряного портсигара сигарету «Кэмел». К английским сигаретам он так и не смог привыкнуть. Мордекай дал ему прикурить и прислонился к стене. Флад сидел, рассеянно следя за тем, что происходит в зале. Он переживал один из тех мрачных моментов, когда человек спрашивает себя, для чего вообще существует жизнь.
   Чарли Солтер спустился по ступенькам и быстро пошел между столиками к Фладу.
   – Джек Харвей и Мира только что пришли, – сообщил он.
   Харвею было пятьдесят лет. Он был среднего роста, слегка полноват, чего не мог скрыть даже темно-синий костюм, сшитый на заказ. Он был лыс, а его мясистое невзрачное лицо наводило на воспоминания о ком-то из римских императоров.
   Его племяннице Мире было тридцать, но выглядела она гораздо моложе. Ее блестящие черные волосы были собраны в пучок при помощи гребня с брильянтами. На лице никакой косметики, только губы накрашены кроваво-красной помадой. На ней были разукрашенный блестками жакет, и черная мини-юбка от Джанни Версаччи и черные туфли на очень высоком каблуке: она была очень маленькая, не выше ста пятидесяти сантиметров. Она выглядела очень привлекательно, и мужчины оглядывались на нее. Мира была правой рукой своего дяди, имея диплом Лондонского университета по теории бизнеса, она оставалась такой же безжалостной и беспринципной, как дядя.
   Флад не поднялся, ожидая, когда они подойдут. – Харри, старина! – сказал Харвей и сел за стол. – Ты не возражаешь, если мы присоединимся к тебе? Мира наклонилась и поцеловала Флада в щеку.
   – Вам нравятся мои новые духи, Харри? Стоят целое состояние! Но Джек говорит, что они возбуждают и хорошо пахнут.
   – Его слова для тебя много значат, не так ли? – заметил Флад.
   Она села по другую сторону от Флада. Харвей взял сигару, отрезал кончик и взглянул на Мордекая.
   – Послушай, где твоя проклятая зажигалка? Мордекай достал зажигалку и поднес огонь Харвею, не моргнув глазом.
   – Можно ли получить выпивку? – спросила Мира. – Мы знаем, что вы, Харри, не пьете, но подумайте об остальных, о нас, бедных прохвостах.
   В ее речи слышался небольшой акцент кокни, совсем чуть-чуть, что придавало ей своеобразную пикантность. Она положила свою руку на его колено, и Флад спросил:
   – Коктейль с шампанским? Это вы хотите?
   – Для начала сойдет и это.
   – Только не для меня, я не могу пить эту мочу, – сказал Харвей. – Шотландский виски и содовая. Большой стакан.
   Морис, который стоял поблизости, передал заказ официанту, потом наклонился к Фладу и спросил шепотом:
   – Ваша яичница, господин Флад?
   – Давайте ее сюда, – ответил Флад.
   Морис ушел и через минуту появился официант с серебряным подносом. Он снял крышку и поставил тарелку перед Фладом, который тут же начал есть.
   Харвей спросил:
   – Харри, я никогда не видел, чтобы ты ел настоящую еду. У тебя что-нибудь не в порядке?
   – Не в этом дело, – ответил Флад. – Еда не представляет для меня особого интереса, Джек. Когда я пареньком был во Вьетнаме, вьетконговцы держали меня некоторое время в яме. Я научился тогда довольствоваться совсем малым. Потом я получил пулю в живот. Потерял восемнадцать дюймов кишок.
   – Вы должны будете как-нибудь показать мне свой шов, – заявила Мира.
   – У всего есть своя хорошая сторона. Если бы не этот выстрел, то Корпус морской пехоты не отпустил бы меня на это прекрасное место в охране лондонского посольства.
   – И ты не встретил бы Джину, – добавил Харвей. – Я помню тот год, когда вы поженились, Харри, год, когда умер ее старый отец, Сэм Дарк… – Он покачал головой. – Он стал некоронованным королем восточной части Лондона после того, как посадили братьев Крей. А Джин! – Он вновь покачал головой. – Какой успех! Парни стояли в очереди, добиваясь ее внимания. Среди них был даже гвардейский офицер, лорд. – Он повернулся к Мире: – Настоящий.
   – А она вышла замуж за меня, – сказал Флад.
   – Она могла бы выбрать и хуже, Харри. Я имею в виду, что ты помог ей, чтобы дела шли хорошо, особенно после того, как умерла ее мать. Мы все знаем это.
   Флад отодвинул тарелку и вытер рот салфеткой.
   – Вечер комплиментов, Джек? Теперь выкладывай, зачем ты действительно пришел.
   – Ты знаешь, что мне нужно, Харри. Я хочу вступить в дело. Казино, теперь их четыре, и сколько клубов, Мира?
   – Шесть, – сказала она.
   – И все эти сооружения на реке, – продолжил Харвей. – Ты должен поделиться пирогом.
   – Есть одна неувязка, Джек, – ответил ему Флад. – Я законный бизнесмен, и уже давно, а ты… – Он покачал головой. – Плут всегда останется плутом.
   – Ты, ублюдок янки! Ты не можешь говорить со мной подобным образом.
   – Я это только что сделал.
   – Мы в деле, Харри, хочешь ты этого или нет.
   – Попробуй, – заявил Флад.
   Солтер пересек зал и прислонился к стене рядом с Мордекаем. Тот сказал ему что-то шепотом, и Солтер ушел.
   Мира сказала:
   – Послушайте, Харри, он говорит действительно серьезно. Так что будьте благоразумны. Все, чего мы хотим, это участвовать в деле.
   – Вы входите со мной в дело и попадаете в производство компьютеров, строительный бизнес, клубы и игорные дома, – ответил ей Флад. – А я участвую вместе с вами в сводничестве, проституции, наркобизнесе и так называемой «защите». Даже если бы я трижды в день принимал душ, обтирался одеколоном, то и тогда бы не чувствовал себя чистым.
   – Ты подонок, янки! – Она подняла руку, но Флад тут же схватил ее за запястье.
   Харвей встал:
   – Оставь, Мира, оставь. Пойдем. Я еще поговорю с тобой, Харри.
   – Надеюсь, этого не будет, – сказал ему Флад. Они ушли, а Мордекай склонился к Фладу:
   – Он просто мерзкий кусок грязи. От него и его приятелей меня просто тошнит.
   – Он ничем не брезгует, – сказал Флад. – Не Пыхти, Мордекай, и достань мне чашку кофе.
   – Свинья, – произнес Джек Харвей, когда они шли по тротуару к своей машине. – Я отправлю его в ад за то, что он так разговаривал со мной.
   – Я тебе говорила, что мы просто теряем время.
   – Да. – Он натянул перчатки на свои большие руки. – Значит, придется показать ему, что мы не шутим.
   Темный фургон стоял в конце улицы. Когда они подошли, зажглись боковые фары. Молодому человеку, глянувшему из-за руля машины, было лет двадцать пять. У него было жесткое лицо и угрожающий вид в черной кожаной летчицкой куртке и кепке.
   – Господин Харвей… – сказал он.
   – Молодец, Билли, как раз вовремя. – Харвей обернулся к племяннице: – Я не думаю, что ты встречалась с Билли Ватсоном, Мира.
   – Нет, мы не знакомы, – проговорила она, окинув его взглядом.
   – Сколько человек у тебя в машине? – спросил Харвей.
   – Четверо, господин Харвей. Я слышал, что этот Мордекай Флетчер просто зверь. – Он поднял бейсбольную биту. – Эта штука охладит его.
   – Никакой стрельбы, я предупредил тебя.
   – Да, господин Харвей.
   – Все, что требуется, это хорошая взбучка и, может быть, пара сломанных ног. Займитесь этим. Он должен выйти когда-нибудь.
   Харвей и Мира прошли дальше по тротуару.
   – Пятеро? Ты думаешь этого достаточно? – спросила она.
   – Достаточно? – Он хрипло рассмеялся. – Кто он, по-твоему, такой? Сэм Дарк? Тот был действительно силен, а этот проклятый янки… Они его изуродуют. Поставят его на костыли месяцев на шесть. Они крепкие парни, Мира.
   – Ты уверен? – спросила она.
   – Теперь пойдем, а то я окоченел, – проговорил он и свернул на стоянку для машин.
   Примерно через час Харри Флад собрался уходить. Когда гардеробщица помогала ему надеть пальто, он обратился к Мордекаю:
   – Где Чарли?
   – Я послал его пару минут тому назад разогреть машину. Я думаю, идет зима, Харри, и скоро эта проклятая Темза покроется льдом.
   Флад засмеялся, они спустились по ступенькам и пошли по тротуару. Все произошло очень быстро. Задние дверцы фургона, припаркованного на другой стороне улицы, быстро открылись, и оттуда выскочили несколько парней. Они бросились к Харри и Мордекаю. У них в руках были бейсбольные биты. Первый замахнулся, но Мордекай поднырнул, блокировал удар и перебросил его через бедро на ступени, ведущие в подвал сзади него.
   Четверо других остановились, потом окружили их, готовые нанести удар.
   – Так дело не пойдет, – сказал Билли Ватсон. – Надо ломать ноги.
   Сзади них раздался выстрел. Он прозвучал очень громко в морозном воздухе. Еще один выстрел. Бандиты обернулись и увидели Чарли Солтера, появившегося из темноты и перезаряжавшего свой обрез.
   – А ну-ка, бросьте биты, – сказал он, – если не хотите все подохнуть тут.
   Они мгновенно повиновались. Мордекай подошел, посмотрел на них и схватил ближайшего за волосы.
   – На кого вы работаете, сынок? – рявкнул он.
   – Я не знаю, мистер.
   Мордекай перевернул его и протащил под оградой так, что заостренные шипы прошли в сантиметре от его лица.
   – Я спрашиваю, на кого вы работаете? Парень тут же раскололся:
   – Джек Харвей. Нам заплатили. Нас втянул Билли.
   – Ты, ублюдок! Еще поплатишься, – взорвался Билли.
   Мордекай взглянул на Флада, который кивнул ему.
   – Ты останешься, – сказал он Билли. – Остальные пусть сматываются.
   Они повернулись и побежали. Билли Ватсон стоял, злобно глядя на них. Солтер заявил:
   – Этому парню требуется хорошая взбучка.
   Билли внезапно схватил одну из бейсбольных бит и поднял ее, обороняясь.
   – Ладно. Давай, Харри Флад, важная птица! Сам ты ведь ничего не можешь, да, приятель?
   Мордекай сделал шаг вперед, но Флад сказал:
   – Не надо. – И направился к Билли сам. – Хорошо, сынок, давай.
   Билли взмахнул битой. Флад уклонился, схватил его за запястье правой руки и скрутил. Билли вскрикнул, выронил биту, американец развернулся и нанес локтем сильный удар ему в лицо. Билли упал на колено.
   Мордекай поднял бейсбольную биту.
   – Не надо, – сказал Флад. – Он свое получил, пошли.
   Флад закурил, и они пошли по улице.
   – А что с Харвеем? Вы собираетесь пришить его? – спросил Мордекай.
   – Я подумаю, – ответил Флад.
   Они перешли улицу и вошли на стоянку.
   Билли Ватсон собрался с силами, поднялся и постоял немного, покачиваясь и ухватившись за ограду. Шел снег. Он повернулся и побрел, прихрамывая, через дорогу к фургону. Когда он обогнул машину и подошел к дверце, из аллеи вышла Мира Харвей, придерживая рукой поднятый воротник шубы.
   – Все пошло не по плану, правда?
   – Мисс Харвей? – проворчал он. – Я думал, вы ушли.
   – После того как дядя высадил меня, я взяла такси и вернулась. Мне хотелось посмотреть спектакль.
   – Вы хотите сказать, что ждали, что все произойдет именно так?
   – Боюсь, ты прав, солнышко. Мой дядя иногда делает ошибки, слишком поддается эмоциям. Ты действительно думаешь, что пять таких молодчиков, как ты, смогут справиться с Харри Фладом? – Она открыла дверцу машины и толкнула его туда. – Давай, подвинься. Машину поведу я.
   Она забралась на место водителя, ее шуба расстегнулась, а мини-юбка задралась.
   – Но куда мы едем? – спросил Билли.
   – Ко мне. Тебе, солнышко, нужна хорошая горячая ванна.
   Левой рукой она сильно ущипнула его, включила зажигание и тронулась с места.

VII

   Самолет из Джерси прибыл в Хитроу вскоре после одиннадцати утра на следующий день. Доставка багажа заняла полчаса, и Диллон ждал свой чемодан, сидя с газетой в руке и покуривая. Военная удача была на стороне сил коалиции. Несколько самолетов было сбито в Ираке, зато последствия воздушных налетов были ужасны.