Страница:
Леонид КАГАНОВ
ХАРИЗМА
Внимание! Не спешите отвергать нижеприведенную информацию! Прочтите внимательно до конца и сами решите — возможно, это перевернет всю вашу жизнь как это было со мной?
Емельян Спам
Часть 1
ВЕСНА
СТУДЕНТ МАТВЕЕВ
(из дневника Лексы)
День начался отвратительно. Если точнее, день вообще не начался. Продолжался вчерашний вечер. Вчера вечером я сел за комп и стал разбираться с вирусом, который мне прислал по инету один чудик. По моей же просьбе прислал! Вирус был новый, я такого еще не видел. Но сделан бездарно. Судя по почерку — очередная поделка D00$ter-a, есть такой дурачок где-то в Новгороде. Вирус работал так: забирался глубоко в память компа и тихо сидел там до следующего сеанса выхода в Интернет. Тогда он автоматически рассылал себя каждому, чей адрес находил в компе, а затем стирал всю информацию с диска. Ну не идиотизм?
Естественно, я его не запускал и сесть в память моего компа тоже не дал. Я взял программу-отладчик, распластал вирус, как жука на стеклышке микроскопа, и посмотрел, как он устроен. Глупо устроен, чего тут говорить. Точно D00$ter. Ему еще расти и расти до настоящего хакера. Мне бы удалить эту дрянь и забыть. Поужинать и спать. Но такое зло взяло! Я снова полез отладчиком по цифровым внутренностям вируса и в том месте кода, который отвечал у него за сбор адресов в чужом компе, вписал адрес самого D00$ter-a десять раз. А процедуру уничтожения диска, естественно, запретил — я же не изверг. Теперь осталось пустить вирус гулять по инету. Пусть чайники его цепляют, и с каждого зараженного компа будет автоматически сыпаться десяток писем этому придурку в Новгород. Вот ему радости! Для начала пусть от меня придет десяток — вспомнит, кто такой Лекса…
Я запустил обезвреженный вирус и вышел в Интернет. Даже не буду его вычищать из памяти компа — пусть сидит там и каждый день шлет мусор D00$ter-y. Пошел поужинал. Вернулся, снова вышел в Интернет… И тут комп грохнулся! Все, что было на диске, — пропало. То есть совершенно, напрочь! Теперь-то я, конечно, понимаю, что произошло — они оба рядом лежали. Вирус D00$ter-a и копия, которую я обезвредил. А я, видать, промахнулся и запустил изначальную версию…
А что это значит? Это погиб вместе с диском курсовой проект, три недели работы… И все теперь заново, погибли там всякие адреса, штучки полезные, телефонная книжка моя тоже погибла… Где-то осталась на компашке копия полугодичной давности… Эх, да что там говорить! И самое обидное — ведь разоспался вирус всем-всем-всем по всей моей адресной книжке. И значит, D00$ter-y тоже. То-то будет радости! Он же до пенсии будет всем рассказывать, как самого Лексу подорвал! В общем, хуже некуда.
Разумеется, спать в ту ночь не пришлось — до утра восстанавливал комп, устанавливал систему заново. Утром мать заходит в комнату. И начинается как всегда! Ля-ля-ля, бу-бу-бу, опять всю ночь просидел за компьютером, не выключаешь эту штуку бесовскую ни на минуту, за что мне такое наказание? Ни помощи от сына, ни поддержки, уже и по дому ничего не прошу помочь, ни пол вымыть, ни в магазин сходить. Сидит как зомби, здоровье губит, из института вот-вот выгонят…
Ну, в общем, все как обычно, одними и теми же словами. А тут еще момент подходящий — я сижу злой, невыспавшийся. Ну, разорался я в ответ, наговорил всякого. В общем, снова мы поссорились. Мать губы поджала, ушла в комнату. И там плачет. Я ж не хотел! Ладно, думаю. Наплевать. Бывает. Поеду в институт. И поехал. Прикидываешь, в каком состоянии? Ну просто в никаком!
— Слышь, братуха? — говорит. — Бабку посади?
И я, главное, спросонья не понял, что он хочет. Мне послышалось “бабки”. Думаю, совсем сдурел парень, в метро попрошайничать?
— Нету, — говорю, — нету бабок, иди, иди себе дальше.
И глаза закрываю. И опять за плечо трясут.
— Ты чего, не понял? — говорит парень. — Ты куда меня послал, придурочный?
— Ну нету, — говорю, — рад бы, да у самого нету. В другой раз — обязательно.
— Чего-о-о? — подпрыгивает он, хватает меня за куртку своей лапищей и прямо вырывает с сиденья.
А публика вокруг, значит, так одобрительно гудит. А этот кадр хватает какую-то бабку и сажает ее на мое место.
— Ой, да не надо, милок, ой, да мне выходить уж скоро… — лопочет бабка.
Ну, нормальная ситуация, да? Ладно. Я на следующей станции сразу вышел, чтобы перейти в другой вагон, да не влез туда. Стою как дурак на платформе, жду следующего поезда, а его нет и нет. “Поезд по техническим причинам задерживается”. А народ все прибывает. Пятнадцать минут поездов не было!
Я все стою и представляю себе, как иду по улице вечером, и тут подходит ко мне тот парень. Слышь, говорит, ты чего тогда бабке не уступил, а? А я тут выхватываю из кармана пистолет… Хотя откуда у меня пистолет? Ладно, пусть будет газовый баллончик. Поднимаю я баллончик и говорю ему…
Тут поезд наконец едет. А народу — тьма. Ну, думаю, чем я не бульдозер? Хорошо хоть у самого края платформы стою, влезу. И лезу. Машинист орет “не держите двери!”, а я лезу. И народ лезет. Ну я влез. Двери закрылись с третьей попытки. Только пакет мой с тетрадкой и плеером снаружи остался! Ручки полиэтиленовые у меня в кулаке, а все остальное — за дверями! Даром сердобольные тетки, из тех, что не влезли, махали руками машинисту — он и не видел. И поехал. А ручки-то хлипкие… Короче, до следующей станции я добрался без плеера и тетрадки. Двери открываются — и только две полоски полиэтиленовые у меня в кулаке зажаты. Все остальное — где-то в тоннеле по стенке размазано. Это нормальный день, да?
Ну, что я на лекцию Косача опоздал, это уже не надо говорить. А Косач же, гад сумасшедший, никого не пускает. Как часы у него пискнут, так хватает первый попавшийся стул и ножкой просовывает в дверную ручку! Забаррикадировал дверь — и к доске. Хвать мел — и давай формулы фигачить, только успевай записывать… И хоть ты директор, хоть кто — никому не откроет до перерыва. Скажи, это нормальный человек?
Ты дальше слушай, это еще не все. Я спускаюсь в буфет — сосиску съесть, не завтракал же. Буфет закрыт. Санитарный день. Тараканов травят. Обычно студентов, а сегодня тараканов. Ладно… Иду на улицу, к ларькам. Покупаю шоколадку и сухарики с солью. Не потому что извращенец, а потому что нету ничего другого, это ж пивные ларьки. Съел. Только еще больше проголодался. Ну, думаю, добегу до маркета, куплю хоть булку с кефиром. Добежал, купил, сжевал. Прибегаю в институт к самому концу перерыва, бегу по коридору — дверь аудитории перед моим носом захлопывается. Косач снова ножку стула просунул и вторую часть лекции читает — бухтит из-за двери, мелом скрипит по доске. Занавес.
Чего делать? Пошел в библиотеку, сел в читалке, поспал. И тоже не слава богу — и вторую пару проспал, и не выспался — только еще больше спать захотелось. Я уже понял, то все мои счастливые звезды сегодня сошлись клином и улетели, курлыкая, в теплые края. Иду на английский. Наши курят на лестнице. Меня, как всегда, никто не замечает, Подхожу к Баранову, дергаю его за рукав.
— Слышь, братуха, — говорю, — чего было у Косача?
А он не слышит, стоит ко мне спиной. Они все стоят кружком и анекдоты рассказывают, судя по ржанию. А я как клоун стою у них за спинами и трясу Баранова. Зло такое берет…
— Баранов! — говорю. — Баранов!!!
А он не слышит. Ладно. Я отошел в сторонку, походил, постоял. Снова подошел.
— Баранов!!!
— Ой боже… — поворачивается Баранов. — Слушай, как ты меня достал уже! Как ты задолбал, ты бы знал! Чего тебе надо, Алекс? Чего пришел? Не видишь, мы разговариваем?
И поворачивается обратно. Вот так вот, взял и нахамил на пустом месте… Я снова его дергаю.
— Баранов, ты чего? Он не оборачивается.
— Баранов, я только спросить хотел!
— У меня, между прочим, имя есть, — отвечает Баранов, не поворачиваясь.
Имя у него есть! Воспитывать он меня вздумал! Всю жизнь все вокруг называют его Барановым. Ну фамилия такая, чего поделаешь? Из тех фамилий, что не оставляют никакого шанса для имени и отчества. Не знаю почему, но это так. В самом деле, чем фамилия “Баранов” отличается от “Птицын”? Вроде Птицын даже короче на слух. Но почему-то никто не зовет Петьку по фамилии. А Баранова никто не зовет по имени. всюду, где бы он ни появился, ни представился, его начинают звать Барановым. Даже если скроет фамилию — все равно разузнают. Или вот тот же Косач, табуретку ему в корму! Разве есть у человека с фамилией “Косач” хоть малейший шанс, что студенты между собой будут его называть Владимир Владленович? Да его даже в лицо так никто не называет. “Э-э-э… а-а-а… скажите, пожалуйста… Э-э-э… а-а-а… а вот у меня такой вопрос по курсовой…”
Ну так вот, обида меня такая берет.
— Скотина ты, — говорю, — Баранов, и урод!
— Чего ты вякнул, придурок? — оборачивается Баранов.
— Пошел ты… — говорю.
— Ты куда меня послал, придурочный?! — И толкает меня. И не так чтоб сильно. Но то ли я невыспавшийся, то ли зазевался, но я с размаху падаю на пол, и еще так неудачно, на локоть. Локоть обдирается под рубашкой. И наши все замолчали, смотрят, не понимают, чего случилось. Вот встать и врезать ему! По морде этой наглой! По носу! По яйцам ногой!
Встаю, отряхиваюсь. Поворачиваюсь и иду в аудиторию. Залезаю на последнюю парту. Кладу голову на руки, пытаюсь спать. Локоть болит, спать не получается. Тут звонок, наши входят, по партам забиваются. На меня никто не смотрит. Англичанка входит, дура толстая, Маргарита Тихоновна, начинает говорить, обращается к кому-то. То русские слова, то английские — не разобрать. А я смотрю перед собой. Локоть болит. Иду я по улице вечером, и тут подходит ко мне Баранов. Слышь, говорит, как ты меня достал уже! Как ты задолбал, ты бы знал! Чего тебе надо, Алекс? Чего ты ходишь по улицам? А я тут выхватываю пистолет… Нет, баллончик! Да нет, просто кулаком. Или как в том фильме — ногой прямо по носу. Баранов отлетает к стене и падает на мостовую. И обдирает себе все локти! И локти у него болят-болят-болят… А тут выходит тот парень из метро… Слышь, говорит… Нет, ничего не говорит. Сразу кидается в атаку. Только сперва вынимает нож — и кидается в атаку. А я подпрыгиваю и в прыжке… нет, стоп! Все не так! Все иначе! Идет наша Аленка вечером домой. И выходит тот парень, с ножом. Слышь, говорит… Или лучше сразу кидается? Да, конечно, сразу, чего тут думать! Сразу кидается на Аленку с ножом. И тут вылетаю я. С ногой впереди… И в монитор ему. И левой рукой — бац!!! И правой — бац!!! А тут Аленка мне говорит…
— Чего ты там плечами трясешь, Матвеев — говорит Маргарита Тихоновна своим скрипучим голосом. — Продолжай!
— Я не трясу плечами! — возмущаюсь я.
— А я тебе говорю — продолжай!!
— Да не трясу я плечами, что за бред?!!
— Не паясничай, Матвеев! — подпрыгивает Маргарита Тихоновна. — Продолжай!!!
Оборачивается Аленка, шепотом:
— Семнадцатая страница! Со второго абзаца!
Вот ведь девчоночка классная…
— Да у Матвеева и методички нет! — объявляет Маргарита Тихоновна таким тоном, будто у меня нет штанов. — Продолжай, Баранов!
Вздорная тетка! Десять лет назад сочинила тощую брошюрку идиотских текстов, распечатала на институтской множительной машине тиражом в пятьсот штук и заставляет уж которое по счету поколение студентов читать, переводить, а кое-что и наизусть зубрить… Это та методичка, которая сегодня в метро погибла вместе с плеером и тетрадкой…
— Аур Автоматик Институт… — тарахтит Баранов.
— Инститьют! — скрипуче поправляет Маргарита Тихоновна. — Вы четвертый курс или где?
— Инститьют консистс от севен схаир…
На мою парту шлепается бумажная шпулька. Я разворачиваю: “Возьми картошку, кило пять — вдруг печь”. Что за бред? И кто это мог кинуть? Ну уж не Аленка, наверно?
Смотрю, Шуршик поворачивается, мне кивает. Картошка? Кручу пальцем у виска. Шуршик делает круглые глаза, кивает и отворачивается. Ну это нормальный человек, да? Я шарю в парте — в парте всегда валяются бумажки, — вынимаю листок, почти новенький, пишу “Бредишь?”, комкаю и кидаю.
— Матвеев — за дверь! — командует Маргарита Тихоновна. — И Птицын продолжает.
— Маргарита Тихоновна… — говорю.
— Матвеев, я сказала — за дверь!
— Ну Маргарита Тихоновна, я тихо сижу…
— А зачем ты мне тут нужен? Пришел без методички, занимаешься посторонними делами. За дверь!
И ведь она права. Зачем я сюда пришел? Эх, я бы сейчас домой пошел — и спать. В Интернете почту проверить — и спать. Но у нас еще одно занятие, семинар у Косача. Я уже и так его лекцию прогулял — обе части, семинар он не простит.
— Матвеев — за дверь! Живо!
Поднимаюсь и выхожу. Ну вот скажи, нормальный денек, да? Иду опять в читалку, сплю. Хорошо хоть на этот раз просыпаюсь вовремя и бегу на семинар. Подхожу к аудитории Косача, навстречу Шуршик.
— Эй, Шуршик, — говорю, — что это за бред с картошкой?
— Почему бред? — удивляется Шуршик. — Мы же костер разведем, в углях и поджарим. Не любишь печеную картошку?
— Какой костер?
— На даче у Коляныча. Там же лес начинается за забором.
— Ничего не понимаю.
— Ты что, не едешь с нами завтра? — удивляется Шуршик.
— С кем с вами? Куда?
— Алекс, ты чего? Завтра суббота! Вся наша группа едет завтра на дачу к Колянычу. У него день рождения, заодно шашлыки сделаем. Об этом речь уже вторую неделю!
— Первый раз слышу. А кто едет?
— Да все едут! Даже Ваджай поедет.
Ваджай — это индус у нас в группе. По-русски говорит с трудом, но все время улыбается. Мы с ним когда-то о магии много беседовали. Все-таки Индия — это культура такая…
Но толку от него не добьешься. Чую — что-то умеет, но скрывает.
— Первый раз слышу, — говорю, — про вашу дачу. Мне никто ничего не говорил!
— Как так? — изумляется Шуршик. — Все об этом только и говорят!
— Мне никто не говорил.
— Короче, завтра в десять стрелка на метро “Комсомольская”, в центре зала. Ждем до половины и бежим на электричку. Бери картошки пять кило, ну и там сам смотри чего. Выпить бери.
— Да ну, не поеду я, — говорю Шуршику. — Чего я там забыл? И когда возвращаться?
— В воскресенье вечером, там дача здоровенная, места много где спать рухнуть.
— Не поеду, — говорю. — Чего мне там делать?
— Алекс, кончай занудствовать! — говорит Шуршик и корчит унылую рожу. — Все едут. Дача. Праздник. Костер. Песни петь, пиво пить! А то так вею жизнь перед монитором своим просидишь.
— Не твое дело, — говорю. — Не поеду, и все. И вообще, Коляныч меня не приглашал.
— Он всю группу приглашал. Тебе что, особое приглашение нужно? Он всех рад видеть. Ну… и тебя тоже.
— Не поеду.
— Ну и дурак. Все едут. — Тут Шуршик так многозначительно на меня смотрит. — Аленка едет.
— При чем тут Аленка?! — возмущаюсь я.
— Ни при чем, — соглашается Шуршик. — Просто, к слову.
— К какому такому слову? Мне совершенно неинтересно, едет Аленка или не едет! Я тут при чем? Мне-то какое дело до Аленки?
— Да чего ты орешь-то?
— Плевать я хотел на Аленку!!!
— Тише ты!
— Повторяю — плевать я хотел на Аленку!!!
Шуршик делает круглые глаза и показывает ими куда-то в коридор за моей спиной. Черт меня за язык тянул! Я делаю над собой усилие и не оборачиваюсь. Еще не хватало обернуться.
Вот и все. Это была последняя неприятность в тот день. Кажется, последняя. Но я знаю — то, что случилось в субботу, как-то было связано со всеми этими событиями. Чувствовал я, не надо было мне на эту дачу ехать…
А, чуть не забыл! Вот еще что в тот день было. Пришел я домой и, конечно, полез в Интернет. Ну так, по мелочи — почту проверил, в форуме одном погавкался с местными чайниками и только собрался отключиться, как захотелось мне одну штучку проверить.
Дело в том, что в институте у нас есть ректор Кузаров. Суровый мужик, в годах уже. Сидит за тремя дверями и двумя секретаршами. Никто из простых смертных студентов его не видел, но все боятся. Половину времени он за границей проводит. По конференциям научным, по зарубежным университетам. Так вот, насмотрелся он, видимо, в разных там сорбоннах, как все устроено, и выпустил по нашему институту приказ — полностью автоматизировать учебный процесс, Как это происходит — объяснять не надо, наверно? Скажу только, что сам видел: секретарша декана печатает на пишущей машинке приказ об отчислении Витьки Кольцова и относит его наверх, секретарше ректора. А на следующий день приказ появляется на доске объявлений в виде компьютерной распечатки! Значит, секретарша ректора его с бумажки вручную набрала заново и в электронную базу данных запустила! Нормально, да? Такой идиотизм только у нас может быть.
Ну, правда, это только первый месяц так было. Потом им объяснили что к чему, пишмашинки выкинули, везде компы поставили и сеткой соединили. А на этаже у ректора здоровенный сервер, и все учебные документы там хранятся в базе. Комп тот, насколько я знаю, к инету никак не подключен, И правильно, что не подключен, это они разумно сделали. Но зато он связан по сети с целым классом информатики на том же этаже. А там компы, конечно, с Интернетом соединены. А я на днях в один из тех компов маленькую фичу запустил… Совсем маленькую, незаметную. И главное — по сути, безобидную. В общем, это долго объяснять, да и не нужно. Просто вспомнил я про это дело, полез проверить, смотрю — сработала моя фитюлька по полной программе: открылся доступ на сервер учебной части, и я туда могу теперь прямо из Интернета через класс информатики забраться! Ну, в смысле не забраться, а увидеть его из инета. Это только полдела. А чтобы прямо залезть туда и покопаться — это сложнее. А так, чтоб не завалить его ненароком, и так уйти, чтобы следов не осталось, — еще сложнее. Но шансы есть. И я взялся за работу. Ковырялся часа два. Только не спрашивай как! У Лексы свои методы, свои ноу-хау. Спроси лучше в Интернете, кто такой Лекса — тебе про меня много чего расскажут.
Наконец открыл я сервер. И вижу перед собой как на ладони — и оценки все, и приказы об отчислениях, и отдельный журнал с выговорами, и даже бухгалтерия местная, премии сотрудникам и всякое такое… Ну что ты с ними будешь делать, идиотами? Прямо хоть бери и Баранову двойки проставляй. Встал я из-за компа, потянулся, сходил на кухню, чайку налил. Пью чаек — гнусный, вторая или третья заварка, да еще весна, вода хлорированная, вонючая. Пью я это пойло и думаю — ну, вот оно, могущество! Правь что хочешь — и уходи. Первым делом — поставить себе зачет по физкультуре! А то к сессии не допустят с моими прогулами. Этот старикан лысый со свистком мне прогулы никогда не зачтет, а где я столько справок возьму? А Баранову — приказ на отчисление выписать и в папку секретарши положить. Завтра распечатает — и вывесит. И ведь самое главное — никто никогда не поймает и не узнает, если сам не проболтаюсь! Но вот от этой мысли мне как-то противно сделалось…
Поэтому ничего я делать там не стал, только нашел личную папку ректора и создал там новый пустой раздел с заголовком: “Ректор дурак, курит табак, спички ворует, пароль не шифрует!” Пустячок, а приятно! Черт побери, кто не ломал сервера, не обманывал защиту, тому никогда не понять, до чего же это приятно — обмануть всех, перехитрить, вломиться в святая святых, автограф оставить и уйти! В общем, сделал я это, прибрал за собой, следы замел, вышел из Интернета и спать лег.
А спалось мне плохо. Казалось бы — двое суток без сна, но нет. Не спится. То ли от радости, что вот так, запросто, за пару часов открыл все институтские замки? Ворочался, ворочался. Сначала все мне казалось, что комп слишком сильно шумит. Хотя вентилятор там почти бесшумный, специально чтоб круглые сутки не выключать. В общем, лежал я, крутился с боку на бок, смотрю на потолок, как там полоски сквозь шторы проползают — машины за окном фарами светят.
Затем светать начало помаленьку, а я все лежу и представляю, как иду я вечером по улице и вижу, что в подворотне стоит Косач, а к нему пристает тот парень с ножом из метро. Или Баранов. Баранов — логичнее, у него свои претензии к Косачу. Хотя парень с ножом — тоже нормально. Короче, кто-то из них. И приставляет нож к горлу Косача. Черт его знает, ограбить, наверно, хочет. Не суть важно. А тут в самый последний момент я выпрыгиваю — руки в блоке, нога вперед — бах! И нож вылетает у него из руки, бряк об стенку подворотни — только рыжие искры веером по бетону!
А я уже разворачиваюсь и в прыжке — бац! В морду. И он отлетает к стенке подворотни, ударяется снова башкой крепко и падает… Но конечно, сразу же вскакивает и вытаскивает пистолет. Направляет на меня — и спускает курок. Два раза!
Думаешь, конец мне? Не на того напал! Я же не дурак на месте стоять, верно? Резко прыгаю вбок и ухожу в кувырке, и за мной следом пули свистят очередью и бетонные крошки сыплются из стенки. Потому что это не пистолет у него, как мне сначала показалось, а автомат такой небольшой. Ну, я падаю на живот — и в обратную сторону вдоль стены кувыркаюсь. И опять за мной пули тарахтят и горячий бетонный щебень за воротник падает. И я тут бросаюсь к нему, хватаю за дуло автомата и вверх дергаю. А сам подпрыгиваю — и бац ногой по горлу. И он падает замертво. Потому что я горло проломил ему насквозь ботинком, так что голова отлетела в сторону.
А Косач такой стоит ошарашенный, смотрит на меня — и вдруг узнает! И удивляется жутко, очки у него на лоб лезут, он шепчет: “Матвеев? Ты? Ну кто бы мог подумать! Откуда же ты такое умеешь? Ты ж такой тихий всегда был!”
Ага! А ты чего думал?!! Тихий?!! Это я маскировался! Но мало того! Бандит-то не один был! Тут к подворотне подъезжает машина. Две машины — с разных сторон подворотни! Разворачиваются и перегораживают оба выхода. Из них выскакивают здоровенные мужики с автоматами. Морды как у того парня, который с ножом в метро был. Перебитые-перекошенные. И злые, как Баранов. А я кидаюсь в прыжке к трупу и хватаю его автомат. И сразу отпрыгиваю к противоположной стенке. А Косач? Они же его сейчас изрешетят! Это же все выпускники его бывшие! Нет!!!
Я кидаюсь и заслоняю грудью Косача! А в меня стреляют, и у меня вся грудь в пулях! Но и я их, конечно, всех одной очередью — насмерть. Ну и после этого силы мои кончаются, я падаю и умираю. А Косач стоит надо мной, и Аленка тут еще с собачкой своей гуляла, мимо шла, стоят они, слезы льют. По-моему, красота!
Вот на этом месте я заснул. И приснился мне опять лифт. Тебе никогда лифт не снится? Мне часто снится, неприятный такой сон. Я часто думаю — почему именно лифт? Не машина, не сарай дачный? Наверно, потому что мозгам человеческим труднее всего к лифту привыкнуть. Действительно, странно: вроде зашел ты в крохотную комнату, встал; посередине, дверь закрылась, открылась — а ты уже совсем, в другом месте.
А мне почему-то с лифтом всякая фигня снится. Никак с ним во сне не получается справиться. Вот и тут — захожу я в лифт, кажется, даже в моем доме дело происходит. Нажимаю, как обычно, девятый этаж. Дверь закрывается — и привозит меня лифт на пятый. Я снова нажимаю девятый — а он меня на первый привозит! Я опять нажимаю девятый — и лифт начинает ехать, ехать медленно, останавливается между этажами… И чувствую я-он вбок едет, горизонтально. Сквозь дом, сквозь бетон — черт знает куда. И понимаю я — конец мне. Завезет он меня туда, откуда уже не выбраться. И свет в лифте так медленно-медленно начинает гаснуть… А я начинаю кричать и стучать во сне в стенки кабины — и просыпаюсь.
Просыпаюсь, заворачиваюсь в одеяло и сажусь к компу. Лезу в Интернет и смотрю там по поиску — что бы такое мог означать сон про лифт? Нахожу всякие сонники, но они древние, никаких лифтов там нет, только разные вилы, телеги, кони черные и белые фигурируют. Увлекся я, читал, к чему кони снятся. Хорошо, Интернет у меня халявный. Выходило, что кони к нечистой силе. А все остальное — как правило, к письму или к дождю. Во люди жили раньше, писем ждали! Мне этих писем по инету дюжина в день приходит. Сидел я так до утра в одеяле, ноги жутко замерзли, и нос заложило.
А потом неожиданно собрался и поехал к ним на дачу, Зачем, спросишь? Да сам не знаю. Нечистый попутал. Картошки, конечно, никакой не купил, опаздывал. Пива купил бутылок пять и банку с маринованными огурцами. Огурцы — они в любой компании пригодятся, я знаю.
Приехал на стрелку в последний момент — все уже уходили. Я их догнал на эскалаторе. Загрузились мы в электричку, едем. Чтобы время скоротать, кто-то предложил анекдоты рассказывать. Рассказываем, смеемся. Только мне не смешно, потому что до меня никак очередь не дойдет. Наконец все отговорились, наступила пауза — вот, думаю, расскажу! Но как назло — все из головы вылетели. Так обидно!, Я же только вчера читал, мне по рассылке пришла очередная топ-десятка! Из всей десятки ни одного не помню… Хотя бы один! Вот, вспомнил! Про мышку. Классный такой анекдот! Только рот открыл, а тут Баранов орет:
— А вот еще! Ну раз, значит, короче! Попали русский, немец и Штирлиц на необитаемый остров!
И пошел, и пошел языком чесать… Старье-то какое. Да он еще переврал половину. А все ржут, и даже пассажиры с другого конца вагона головами вертят. Вот что значит громкий и уверенный голос.
— Там не так совсем! — говорю. — Там Штирлиц отвечает, что…
Естественно, я его не запускал и сесть в память моего компа тоже не дал. Я взял программу-отладчик, распластал вирус, как жука на стеклышке микроскопа, и посмотрел, как он устроен. Глупо устроен, чего тут говорить. Точно D00$ter. Ему еще расти и расти до настоящего хакера. Мне бы удалить эту дрянь и забыть. Поужинать и спать. Но такое зло взяло! Я снова полез отладчиком по цифровым внутренностям вируса и в том месте кода, который отвечал у него за сбор адресов в чужом компе, вписал адрес самого D00$ter-a десять раз. А процедуру уничтожения диска, естественно, запретил — я же не изверг. Теперь осталось пустить вирус гулять по инету. Пусть чайники его цепляют, и с каждого зараженного компа будет автоматически сыпаться десяток писем этому придурку в Новгород. Вот ему радости! Для начала пусть от меня придет десяток — вспомнит, кто такой Лекса…
Я запустил обезвреженный вирус и вышел в Интернет. Даже не буду его вычищать из памяти компа — пусть сидит там и каждый день шлет мусор D00$ter-y. Пошел поужинал. Вернулся, снова вышел в Интернет… И тут комп грохнулся! Все, что было на диске, — пропало. То есть совершенно, напрочь! Теперь-то я, конечно, понимаю, что произошло — они оба рядом лежали. Вирус D00$ter-a и копия, которую я обезвредил. А я, видать, промахнулся и запустил изначальную версию…
А что это значит? Это погиб вместе с диском курсовой проект, три недели работы… И все теперь заново, погибли там всякие адреса, штучки полезные, телефонная книжка моя тоже погибла… Где-то осталась на компашке копия полугодичной давности… Эх, да что там говорить! И самое обидное — ведь разоспался вирус всем-всем-всем по всей моей адресной книжке. И значит, D00$ter-y тоже. То-то будет радости! Он же до пенсии будет всем рассказывать, как самого Лексу подорвал! В общем, хуже некуда.
Разумеется, спать в ту ночь не пришлось — до утра восстанавливал комп, устанавливал систему заново. Утром мать заходит в комнату. И начинается как всегда! Ля-ля-ля, бу-бу-бу, опять всю ночь просидел за компьютером, не выключаешь эту штуку бесовскую ни на минуту, за что мне такое наказание? Ни помощи от сына, ни поддержки, уже и по дому ничего не прошу помочь, ни пол вымыть, ни в магазин сходить. Сидит как зомби, здоровье губит, из института вот-вот выгонят…
Ну, в общем, все как обычно, одними и теми же словами. А тут еще момент подходящий — я сижу злой, невыспавшийся. Ну, разорался я в ответ, наговорил всякого. В общем, снова мы поссорились. Мать губы поджала, ушла в комнату. И там плачет. Я ж не хотел! Ладно, думаю. Наплевать. Бывает. Поеду в институт. И поехал. Прикидываешь, в каком состоянии? Ну просто в никаком!
* * *
Еду себе в метро, никого не трогаю, кажется, даже сплю. А народу вокруг набилось — туча. Я-то на конечной садился в пустой вагон. Еду, сплю. И тут меня за плечо трясут, грубо так. Поднимаю глаза — стоит передо мной детина. Здоровенный — мама моя! Морда — во! Монитор пятнадцать дюймов. И нос перебит ровно посередине.— Слышь, братуха? — говорит. — Бабку посади?
И я, главное, спросонья не понял, что он хочет. Мне послышалось “бабки”. Думаю, совсем сдурел парень, в метро попрошайничать?
— Нету, — говорю, — нету бабок, иди, иди себе дальше.
И глаза закрываю. И опять за плечо трясут.
— Ты чего, не понял? — говорит парень. — Ты куда меня послал, придурочный?
— Ну нету, — говорю, — рад бы, да у самого нету. В другой раз — обязательно.
— Чего-о-о? — подпрыгивает он, хватает меня за куртку своей лапищей и прямо вырывает с сиденья.
А публика вокруг, значит, так одобрительно гудит. А этот кадр хватает какую-то бабку и сажает ее на мое место.
— Ой, да не надо, милок, ой, да мне выходить уж скоро… — лопочет бабка.
Ну, нормальная ситуация, да? Ладно. Я на следующей станции сразу вышел, чтобы перейти в другой вагон, да не влез туда. Стою как дурак на платформе, жду следующего поезда, а его нет и нет. “Поезд по техническим причинам задерживается”. А народ все прибывает. Пятнадцать минут поездов не было!
Я все стою и представляю себе, как иду по улице вечером, и тут подходит ко мне тот парень. Слышь, говорит, ты чего тогда бабке не уступил, а? А я тут выхватываю из кармана пистолет… Хотя откуда у меня пистолет? Ладно, пусть будет газовый баллончик. Поднимаю я баллончик и говорю ему…
Тут поезд наконец едет. А народу — тьма. Ну, думаю, чем я не бульдозер? Хорошо хоть у самого края платформы стою, влезу. И лезу. Машинист орет “не держите двери!”, а я лезу. И народ лезет. Ну я влез. Двери закрылись с третьей попытки. Только пакет мой с тетрадкой и плеером снаружи остался! Ручки полиэтиленовые у меня в кулаке, а все остальное — за дверями! Даром сердобольные тетки, из тех, что не влезли, махали руками машинисту — он и не видел. И поехал. А ручки-то хлипкие… Короче, до следующей станции я добрался без плеера и тетрадки. Двери открываются — и только две полоски полиэтиленовые у меня в кулаке зажаты. Все остальное — где-то в тоннеле по стенке размазано. Это нормальный день, да?
Ну, что я на лекцию Косача опоздал, это уже не надо говорить. А Косач же, гад сумасшедший, никого не пускает. Как часы у него пискнут, так хватает первый попавшийся стул и ножкой просовывает в дверную ручку! Забаррикадировал дверь — и к доске. Хвать мел — и давай формулы фигачить, только успевай записывать… И хоть ты директор, хоть кто — никому не откроет до перерыва. Скажи, это нормальный человек?
Ты дальше слушай, это еще не все. Я спускаюсь в буфет — сосиску съесть, не завтракал же. Буфет закрыт. Санитарный день. Тараканов травят. Обычно студентов, а сегодня тараканов. Ладно… Иду на улицу, к ларькам. Покупаю шоколадку и сухарики с солью. Не потому что извращенец, а потому что нету ничего другого, это ж пивные ларьки. Съел. Только еще больше проголодался. Ну, думаю, добегу до маркета, куплю хоть булку с кефиром. Добежал, купил, сжевал. Прибегаю в институт к самому концу перерыва, бегу по коридору — дверь аудитории перед моим носом захлопывается. Косач снова ножку стула просунул и вторую часть лекции читает — бухтит из-за двери, мелом скрипит по доске. Занавес.
Чего делать? Пошел в библиотеку, сел в читалке, поспал. И тоже не слава богу — и вторую пару проспал, и не выспался — только еще больше спать захотелось. Я уже понял, то все мои счастливые звезды сегодня сошлись клином и улетели, курлыкая, в теплые края. Иду на английский. Наши курят на лестнице. Меня, как всегда, никто не замечает, Подхожу к Баранову, дергаю его за рукав.
— Слышь, братуха, — говорю, — чего было у Косача?
А он не слышит, стоит ко мне спиной. Они все стоят кружком и анекдоты рассказывают, судя по ржанию. А я как клоун стою у них за спинами и трясу Баранова. Зло такое берет…
— Баранов! — говорю. — Баранов!!!
А он не слышит. Ладно. Я отошел в сторонку, походил, постоял. Снова подошел.
— Баранов!!!
— Ой боже… — поворачивается Баранов. — Слушай, как ты меня достал уже! Как ты задолбал, ты бы знал! Чего тебе надо, Алекс? Чего пришел? Не видишь, мы разговариваем?
И поворачивается обратно. Вот так вот, взял и нахамил на пустом месте… Я снова его дергаю.
— Баранов, ты чего? Он не оборачивается.
— Баранов, я только спросить хотел!
— У меня, между прочим, имя есть, — отвечает Баранов, не поворачиваясь.
Имя у него есть! Воспитывать он меня вздумал! Всю жизнь все вокруг называют его Барановым. Ну фамилия такая, чего поделаешь? Из тех фамилий, что не оставляют никакого шанса для имени и отчества. Не знаю почему, но это так. В самом деле, чем фамилия “Баранов” отличается от “Птицын”? Вроде Птицын даже короче на слух. Но почему-то никто не зовет Петьку по фамилии. А Баранова никто не зовет по имени. всюду, где бы он ни появился, ни представился, его начинают звать Барановым. Даже если скроет фамилию — все равно разузнают. Или вот тот же Косач, табуретку ему в корму! Разве есть у человека с фамилией “Косач” хоть малейший шанс, что студенты между собой будут его называть Владимир Владленович? Да его даже в лицо так никто не называет. “Э-э-э… а-а-а… скажите, пожалуйста… Э-э-э… а-а-а… а вот у меня такой вопрос по курсовой…”
Ну так вот, обида меня такая берет.
— Скотина ты, — говорю, — Баранов, и урод!
— Чего ты вякнул, придурок? — оборачивается Баранов.
— Пошел ты… — говорю.
— Ты куда меня послал, придурочный?! — И толкает меня. И не так чтоб сильно. Но то ли я невыспавшийся, то ли зазевался, но я с размаху падаю на пол, и еще так неудачно, на локоть. Локоть обдирается под рубашкой. И наши все замолчали, смотрят, не понимают, чего случилось. Вот встать и врезать ему! По морде этой наглой! По носу! По яйцам ногой!
Встаю, отряхиваюсь. Поворачиваюсь и иду в аудиторию. Залезаю на последнюю парту. Кладу голову на руки, пытаюсь спать. Локоть болит, спать не получается. Тут звонок, наши входят, по партам забиваются. На меня никто не смотрит. Англичанка входит, дура толстая, Маргарита Тихоновна, начинает говорить, обращается к кому-то. То русские слова, то английские — не разобрать. А я смотрю перед собой. Локоть болит. Иду я по улице вечером, и тут подходит ко мне Баранов. Слышь, говорит, как ты меня достал уже! Как ты задолбал, ты бы знал! Чего тебе надо, Алекс? Чего ты ходишь по улицам? А я тут выхватываю пистолет… Нет, баллончик! Да нет, просто кулаком. Или как в том фильме — ногой прямо по носу. Баранов отлетает к стене и падает на мостовую. И обдирает себе все локти! И локти у него болят-болят-болят… А тут выходит тот парень из метро… Слышь, говорит… Нет, ничего не говорит. Сразу кидается в атаку. Только сперва вынимает нож — и кидается в атаку. А я подпрыгиваю и в прыжке… нет, стоп! Все не так! Все иначе! Идет наша Аленка вечером домой. И выходит тот парень, с ножом. Слышь, говорит… Или лучше сразу кидается? Да, конечно, сразу, чего тут думать! Сразу кидается на Аленку с ножом. И тут вылетаю я. С ногой впереди… И в монитор ему. И левой рукой — бац!!! И правой — бац!!! А тут Аленка мне говорит…
— Чего ты там плечами трясешь, Матвеев — говорит Маргарита Тихоновна своим скрипучим голосом. — Продолжай!
— Я не трясу плечами! — возмущаюсь я.
— А я тебе говорю — продолжай!!
— Да не трясу я плечами, что за бред?!!
— Не паясничай, Матвеев! — подпрыгивает Маргарита Тихоновна. — Продолжай!!!
Оборачивается Аленка, шепотом:
— Семнадцатая страница! Со второго абзаца!
Вот ведь девчоночка классная…
— Да у Матвеева и методички нет! — объявляет Маргарита Тихоновна таким тоном, будто у меня нет штанов. — Продолжай, Баранов!
Вздорная тетка! Десять лет назад сочинила тощую брошюрку идиотских текстов, распечатала на институтской множительной машине тиражом в пятьсот штук и заставляет уж которое по счету поколение студентов читать, переводить, а кое-что и наизусть зубрить… Это та методичка, которая сегодня в метро погибла вместе с плеером и тетрадкой…
— Аур Автоматик Институт… — тарахтит Баранов.
— Инститьют! — скрипуче поправляет Маргарита Тихоновна. — Вы четвертый курс или где?
— Инститьют консистс от севен схаир…
На мою парту шлепается бумажная шпулька. Я разворачиваю: “Возьми картошку, кило пять — вдруг печь”. Что за бред? И кто это мог кинуть? Ну уж не Аленка, наверно?
Смотрю, Шуршик поворачивается, мне кивает. Картошка? Кручу пальцем у виска. Шуршик делает круглые глаза, кивает и отворачивается. Ну это нормальный человек, да? Я шарю в парте — в парте всегда валяются бумажки, — вынимаю листок, почти новенький, пишу “Бредишь?”, комкаю и кидаю.
— Матвеев — за дверь! — командует Маргарита Тихоновна. — И Птицын продолжает.
— Маргарита Тихоновна… — говорю.
— Матвеев, я сказала — за дверь!
— Ну Маргарита Тихоновна, я тихо сижу…
— А зачем ты мне тут нужен? Пришел без методички, занимаешься посторонними делами. За дверь!
И ведь она права. Зачем я сюда пришел? Эх, я бы сейчас домой пошел — и спать. В Интернете почту проверить — и спать. Но у нас еще одно занятие, семинар у Косача. Я уже и так его лекцию прогулял — обе части, семинар он не простит.
— Матвеев — за дверь! Живо!
Поднимаюсь и выхожу. Ну вот скажи, нормальный денек, да? Иду опять в читалку, сплю. Хорошо хоть на этот раз просыпаюсь вовремя и бегу на семинар. Подхожу к аудитории Косача, навстречу Шуршик.
— Эй, Шуршик, — говорю, — что это за бред с картошкой?
— Почему бред? — удивляется Шуршик. — Мы же костер разведем, в углях и поджарим. Не любишь печеную картошку?
— Какой костер?
— На даче у Коляныча. Там же лес начинается за забором.
— Ничего не понимаю.
— Ты что, не едешь с нами завтра? — удивляется Шуршик.
— С кем с вами? Куда?
— Алекс, ты чего? Завтра суббота! Вся наша группа едет завтра на дачу к Колянычу. У него день рождения, заодно шашлыки сделаем. Об этом речь уже вторую неделю!
— Первый раз слышу. А кто едет?
— Да все едут! Даже Ваджай поедет.
Ваджай — это индус у нас в группе. По-русски говорит с трудом, но все время улыбается. Мы с ним когда-то о магии много беседовали. Все-таки Индия — это культура такая…
Но толку от него не добьешься. Чую — что-то умеет, но скрывает.
— Первый раз слышу, — говорю, — про вашу дачу. Мне никто ничего не говорил!
— Как так? — изумляется Шуршик. — Все об этом только и говорят!
— Мне никто не говорил.
— Короче, завтра в десять стрелка на метро “Комсомольская”, в центре зала. Ждем до половины и бежим на электричку. Бери картошки пять кило, ну и там сам смотри чего. Выпить бери.
— Да ну, не поеду я, — говорю Шуршику. — Чего я там забыл? И когда возвращаться?
— В воскресенье вечером, там дача здоровенная, места много где спать рухнуть.
— Не поеду, — говорю. — Чего мне там делать?
— Алекс, кончай занудствовать! — говорит Шуршик и корчит унылую рожу. — Все едут. Дача. Праздник. Костер. Песни петь, пиво пить! А то так вею жизнь перед монитором своим просидишь.
— Не твое дело, — говорю. — Не поеду, и все. И вообще, Коляныч меня не приглашал.
— Он всю группу приглашал. Тебе что, особое приглашение нужно? Он всех рад видеть. Ну… и тебя тоже.
— Не поеду.
— Ну и дурак. Все едут. — Тут Шуршик так многозначительно на меня смотрит. — Аленка едет.
— При чем тут Аленка?! — возмущаюсь я.
— Ни при чем, — соглашается Шуршик. — Просто, к слову.
— К какому такому слову? Мне совершенно неинтересно, едет Аленка или не едет! Я тут при чем? Мне-то какое дело до Аленки?
— Да чего ты орешь-то?
— Плевать я хотел на Аленку!!!
— Тише ты!
— Повторяю — плевать я хотел на Аленку!!!
Шуршик делает круглые глаза и показывает ими куда-то в коридор за моей спиной. Черт меня за язык тянул! Я делаю над собой усилие и не оборачиваюсь. Еще не хватало обернуться.
Вот и все. Это была последняя неприятность в тот день. Кажется, последняя. Но я знаю — то, что случилось в субботу, как-то было связано со всеми этими событиями. Чувствовал я, не надо было мне на эту дачу ехать…
А, чуть не забыл! Вот еще что в тот день было. Пришел я домой и, конечно, полез в Интернет. Ну так, по мелочи — почту проверил, в форуме одном погавкался с местными чайниками и только собрался отключиться, как захотелось мне одну штучку проверить.
Дело в том, что в институте у нас есть ректор Кузаров. Суровый мужик, в годах уже. Сидит за тремя дверями и двумя секретаршами. Никто из простых смертных студентов его не видел, но все боятся. Половину времени он за границей проводит. По конференциям научным, по зарубежным университетам. Так вот, насмотрелся он, видимо, в разных там сорбоннах, как все устроено, и выпустил по нашему институту приказ — полностью автоматизировать учебный процесс, Как это происходит — объяснять не надо, наверно? Скажу только, что сам видел: секретарша декана печатает на пишущей машинке приказ об отчислении Витьки Кольцова и относит его наверх, секретарше ректора. А на следующий день приказ появляется на доске объявлений в виде компьютерной распечатки! Значит, секретарша ректора его с бумажки вручную набрала заново и в электронную базу данных запустила! Нормально, да? Такой идиотизм только у нас может быть.
Ну, правда, это только первый месяц так было. Потом им объяснили что к чему, пишмашинки выкинули, везде компы поставили и сеткой соединили. А на этаже у ректора здоровенный сервер, и все учебные документы там хранятся в базе. Комп тот, насколько я знаю, к инету никак не подключен, И правильно, что не подключен, это они разумно сделали. Но зато он связан по сети с целым классом информатики на том же этаже. А там компы, конечно, с Интернетом соединены. А я на днях в один из тех компов маленькую фичу запустил… Совсем маленькую, незаметную. И главное — по сути, безобидную. В общем, это долго объяснять, да и не нужно. Просто вспомнил я про это дело, полез проверить, смотрю — сработала моя фитюлька по полной программе: открылся доступ на сервер учебной части, и я туда могу теперь прямо из Интернета через класс информатики забраться! Ну, в смысле не забраться, а увидеть его из инета. Это только полдела. А чтобы прямо залезть туда и покопаться — это сложнее. А так, чтоб не завалить его ненароком, и так уйти, чтобы следов не осталось, — еще сложнее. Но шансы есть. И я взялся за работу. Ковырялся часа два. Только не спрашивай как! У Лексы свои методы, свои ноу-хау. Спроси лучше в Интернете, кто такой Лекса — тебе про меня много чего расскажут.
Наконец открыл я сервер. И вижу перед собой как на ладони — и оценки все, и приказы об отчислениях, и отдельный журнал с выговорами, и даже бухгалтерия местная, премии сотрудникам и всякое такое… Ну что ты с ними будешь делать, идиотами? Прямо хоть бери и Баранову двойки проставляй. Встал я из-за компа, потянулся, сходил на кухню, чайку налил. Пью чаек — гнусный, вторая или третья заварка, да еще весна, вода хлорированная, вонючая. Пью я это пойло и думаю — ну, вот оно, могущество! Правь что хочешь — и уходи. Первым делом — поставить себе зачет по физкультуре! А то к сессии не допустят с моими прогулами. Этот старикан лысый со свистком мне прогулы никогда не зачтет, а где я столько справок возьму? А Баранову — приказ на отчисление выписать и в папку секретарши положить. Завтра распечатает — и вывесит. И ведь самое главное — никто никогда не поймает и не узнает, если сам не проболтаюсь! Но вот от этой мысли мне как-то противно сделалось…
Поэтому ничего я делать там не стал, только нашел личную папку ректора и создал там новый пустой раздел с заголовком: “Ректор дурак, курит табак, спички ворует, пароль не шифрует!” Пустячок, а приятно! Черт побери, кто не ломал сервера, не обманывал защиту, тому никогда не понять, до чего же это приятно — обмануть всех, перехитрить, вломиться в святая святых, автограф оставить и уйти! В общем, сделал я это, прибрал за собой, следы замел, вышел из Интернета и спать лег.
А спалось мне плохо. Казалось бы — двое суток без сна, но нет. Не спится. То ли от радости, что вот так, запросто, за пару часов открыл все институтские замки? Ворочался, ворочался. Сначала все мне казалось, что комп слишком сильно шумит. Хотя вентилятор там почти бесшумный, специально чтоб круглые сутки не выключать. В общем, лежал я, крутился с боку на бок, смотрю на потолок, как там полоски сквозь шторы проползают — машины за окном фарами светят.
Затем светать начало помаленьку, а я все лежу и представляю, как иду я вечером по улице и вижу, что в подворотне стоит Косач, а к нему пристает тот парень с ножом из метро. Или Баранов. Баранов — логичнее, у него свои претензии к Косачу. Хотя парень с ножом — тоже нормально. Короче, кто-то из них. И приставляет нож к горлу Косача. Черт его знает, ограбить, наверно, хочет. Не суть важно. А тут в самый последний момент я выпрыгиваю — руки в блоке, нога вперед — бах! И нож вылетает у него из руки, бряк об стенку подворотни — только рыжие искры веером по бетону!
А я уже разворачиваюсь и в прыжке — бац! В морду. И он отлетает к стенке подворотни, ударяется снова башкой крепко и падает… Но конечно, сразу же вскакивает и вытаскивает пистолет. Направляет на меня — и спускает курок. Два раза!
Думаешь, конец мне? Не на того напал! Я же не дурак на месте стоять, верно? Резко прыгаю вбок и ухожу в кувырке, и за мной следом пули свистят очередью и бетонные крошки сыплются из стенки. Потому что это не пистолет у него, как мне сначала показалось, а автомат такой небольшой. Ну, я падаю на живот — и в обратную сторону вдоль стены кувыркаюсь. И опять за мной пули тарахтят и горячий бетонный щебень за воротник падает. И я тут бросаюсь к нему, хватаю за дуло автомата и вверх дергаю. А сам подпрыгиваю — и бац ногой по горлу. И он падает замертво. Потому что я горло проломил ему насквозь ботинком, так что голова отлетела в сторону.
А Косач такой стоит ошарашенный, смотрит на меня — и вдруг узнает! И удивляется жутко, очки у него на лоб лезут, он шепчет: “Матвеев? Ты? Ну кто бы мог подумать! Откуда же ты такое умеешь? Ты ж такой тихий всегда был!”
Ага! А ты чего думал?!! Тихий?!! Это я маскировался! Но мало того! Бандит-то не один был! Тут к подворотне подъезжает машина. Две машины — с разных сторон подворотни! Разворачиваются и перегораживают оба выхода. Из них выскакивают здоровенные мужики с автоматами. Морды как у того парня, который с ножом в метро был. Перебитые-перекошенные. И злые, как Баранов. А я кидаюсь в прыжке к трупу и хватаю его автомат. И сразу отпрыгиваю к противоположной стенке. А Косач? Они же его сейчас изрешетят! Это же все выпускники его бывшие! Нет!!!
Я кидаюсь и заслоняю грудью Косача! А в меня стреляют, и у меня вся грудь в пулях! Но и я их, конечно, всех одной очередью — насмерть. Ну и после этого силы мои кончаются, я падаю и умираю. А Косач стоит надо мной, и Аленка тут еще с собачкой своей гуляла, мимо шла, стоят они, слезы льют. По-моему, красота!
Вот на этом месте я заснул. И приснился мне опять лифт. Тебе никогда лифт не снится? Мне часто снится, неприятный такой сон. Я часто думаю — почему именно лифт? Не машина, не сарай дачный? Наверно, потому что мозгам человеческим труднее всего к лифту привыкнуть. Действительно, странно: вроде зашел ты в крохотную комнату, встал; посередине, дверь закрылась, открылась — а ты уже совсем, в другом месте.
А мне почему-то с лифтом всякая фигня снится. Никак с ним во сне не получается справиться. Вот и тут — захожу я в лифт, кажется, даже в моем доме дело происходит. Нажимаю, как обычно, девятый этаж. Дверь закрывается — и привозит меня лифт на пятый. Я снова нажимаю девятый — а он меня на первый привозит! Я опять нажимаю девятый — и лифт начинает ехать, ехать медленно, останавливается между этажами… И чувствую я-он вбок едет, горизонтально. Сквозь дом, сквозь бетон — черт знает куда. И понимаю я — конец мне. Завезет он меня туда, откуда уже не выбраться. И свет в лифте так медленно-медленно начинает гаснуть… А я начинаю кричать и стучать во сне в стенки кабины — и просыпаюсь.
Просыпаюсь, заворачиваюсь в одеяло и сажусь к компу. Лезу в Интернет и смотрю там по поиску — что бы такое мог означать сон про лифт? Нахожу всякие сонники, но они древние, никаких лифтов там нет, только разные вилы, телеги, кони черные и белые фигурируют. Увлекся я, читал, к чему кони снятся. Хорошо, Интернет у меня халявный. Выходило, что кони к нечистой силе. А все остальное — как правило, к письму или к дождю. Во люди жили раньше, писем ждали! Мне этих писем по инету дюжина в день приходит. Сидел я так до утра в одеяле, ноги жутко замерзли, и нос заложило.
А потом неожиданно собрался и поехал к ним на дачу, Зачем, спросишь? Да сам не знаю. Нечистый попутал. Картошки, конечно, никакой не купил, опаздывал. Пива купил бутылок пять и банку с маринованными огурцами. Огурцы — они в любой компании пригодятся, я знаю.
Приехал на стрелку в последний момент — все уже уходили. Я их догнал на эскалаторе. Загрузились мы в электричку, едем. Чтобы время скоротать, кто-то предложил анекдоты рассказывать. Рассказываем, смеемся. Только мне не смешно, потому что до меня никак очередь не дойдет. Наконец все отговорились, наступила пауза — вот, думаю, расскажу! Но как назло — все из головы вылетели. Так обидно!, Я же только вчера читал, мне по рассылке пришла очередная топ-десятка! Из всей десятки ни одного не помню… Хотя бы один! Вот, вспомнил! Про мышку. Классный такой анекдот! Только рот открыл, а тут Баранов орет:
— А вот еще! Ну раз, значит, короче! Попали русский, немец и Штирлиц на необитаемый остров!
И пошел, и пошел языком чесать… Старье-то какое. Да он еще переврал половину. А все ржут, и даже пассажиры с другого конца вагона головами вертят. Вот что значит громкий и уверенный голос.
— Там не так совсем! — говорю. — Там Штирлиц отвечает, что…