Страница:
— Точно установлено, что Питт действительно отправился на озеро Орион, чтобы отдохнуть и восстановить силы после тяжелой травмы, полученной месяц назад, и двухнедельного пребывания в госпитале. Все последующие события, приведшие к ликвидации перевалочной базы, признаны аналитиками цепочкой досадных случайностей. Однако те же аналитики указывают на высокую вероятность привлечения ресурсов НУМА к операциям Службы иммиграции и натурализации и Береговой охраны по пресечению нелегальной иммиграции в США.
— Что ж, очень может быть, — задумчиво проговорил Шэнь, медленно остывая. — Но я этого мерзавца все равно не прошу, уж больно он мне насолил! И вот еще что, — добавил он после паузы. — Пожалуй, ты права. Отзови Гавровича, пускай займется расследованием здесь. Даю ему все полномочия и неограниченный кредит.
— А как же Питт, господин?
— Питт никуда не денется. Павел прикончит его позже, когда он вернется.
— Куда вернется, господин? В Манилу?
— При чем тут Манила?! — снова начал закипать магнат. — Какого черта ему там делать, в Маниле? Когда в Вашингтон вернется, понятно, дура?!
— Вы уверены, что он отправится именно в Вашингтон, господин? — спокойно спросила Сю, пропустив оскорбление мимо ушей.
— Конечно уверен, глупая ты курица! А знаешь почему? Да потому, что я, в отличие от тебя, изучал Питта не по фото, а по собранному на него в ФБР досье. Его прошлое известно мне в мельчайших подробностях — от пеленок до его появления на озере Орион. И я точно знаю, что он вернется домой при первой возможности. Он всегда туда возвращается.
Цунь Сю на другом конце провода вздрогнула и непроизвольно поежилась, интуитивно догадавшись, что задумал сотворить ее хозяин с человеком, к которому лично она ненависти не испытывала. Скорее наоборот...
— Вы имеете в виду старый самолетный ангар, в котором Питт живет вместе с коллекцией антикварных автомобилей? — уточнила она.
— Ты меня правильно поняла, моя лисичка, — прошипел Шэнь. — Представляю, каким будет его пробуждение, когда весь этот драгоценный хлам взорвется посреди ночи и запылает синим пламенем! Хотел бы я оказаться в это время где-нибудь поблизости, чтобы собственными глазами увидеть, как он горит и корчится вместе со своими игрушками! — Он на миг замолчал, пораженный внезапной идеей, и расплылся в довольной улыбке. — Кстати, не вижу причин, почему бы мне так и не сделать. Что скажешь, Сю?
— Ваш календарь уже расписан, и раньше следующей недели вы никак не сможете выбраться в Вашингтон, господин, — напомнила секретарша. — Послезавтра совет директоров, а в воскресенье вы летите в Пекин на встречу с министром госбезопасности.
— Все отменить, — решительно заявил магнат. — Завтра я отправляюсь в Штаты. Созвонись с нашими друзьями в Конгрессе и предупреди о моем приезде. И свяжись с президентом, нам нужно поговорить. Не нравится мне их возня вокруг луизианского терминала. Пора кое-кому немного укоротить ручонки. — Губы его растянулись в зловещей усмешке. — Кроме того, я просто обязан лично присутствовать на месте в тот исторический момент, когда Сангари в одночасье превратится из жалкого захолустья в крупнейший американский порт!
21
Часть третья
22
— Что ж, очень может быть, — задумчиво проговорил Шэнь, медленно остывая. — Но я этого мерзавца все равно не прошу, уж больно он мне насолил! И вот еще что, — добавил он после паузы. — Пожалуй, ты права. Отзови Гавровича, пускай займется расследованием здесь. Даю ему все полномочия и неограниченный кредит.
— А как же Питт, господин?
— Питт никуда не денется. Павел прикончит его позже, когда он вернется.
— Куда вернется, господин? В Манилу?
— При чем тут Манила?! — снова начал закипать магнат. — Какого черта ему там делать, в Маниле? Когда в Вашингтон вернется, понятно, дура?!
— Вы уверены, что он отправится именно в Вашингтон, господин? — спокойно спросила Сю, пропустив оскорбление мимо ушей.
— Конечно уверен, глупая ты курица! А знаешь почему? Да потому, что я, в отличие от тебя, изучал Питта не по фото, а по собранному на него в ФБР досье. Его прошлое известно мне в мельчайших подробностях — от пеленок до его появления на озере Орион. И я точно знаю, что он вернется домой при первой возможности. Он всегда туда возвращается.
Цунь Сю на другом конце провода вздрогнула и непроизвольно поежилась, интуитивно догадавшись, что задумал сотворить ее хозяин с человеком, к которому лично она ненависти не испытывала. Скорее наоборот...
— Вы имеете в виду старый самолетный ангар, в котором Питт живет вместе с коллекцией антикварных автомобилей? — уточнила она.
— Ты меня правильно поняла, моя лисичка, — прошипел Шэнь. — Представляю, каким будет его пробуждение, когда весь этот драгоценный хлам взорвется посреди ночи и запылает синим пламенем! Хотел бы я оказаться в это время где-нибудь поблизости, чтобы собственными глазами увидеть, как он горит и корчится вместе со своими игрушками! — Он на миг замолчал, пораженный внезапной идеей, и расплылся в довольной улыбке. — Кстати, не вижу причин, почему бы мне так и не сделать. Что скажешь, Сю?
— Ваш календарь уже расписан, и раньше следующей недели вы никак не сможете выбраться в Вашингтон, господин, — напомнила секретарша. — Послезавтра совет директоров, а в воскресенье вы летите в Пекин на встречу с министром госбезопасности.
— Все отменить, — решительно заявил магнат. — Завтра я отправляюсь в Штаты. Созвонись с нашими друзьями в Конгрессе и предупреди о моем приезде. И свяжись с президентом, нам нужно поговорить. Не нравится мне их возня вокруг луизианского терминала. Пора кое-кому немного укоротить ручонки. — Губы его растянулись в зловещей усмешке. — Кроме того, я просто обязан лично присутствовать на месте в тот исторический момент, когда Сангари в одночасье превратится из жалкого захолустья в крупнейший американский порт!
21
Восходящее солнце озарило своими первыми лучами ржавый лесовоз, несущийся по глади пустынных волн с невообразимой для столь дряхлой развалины скоростью, превышающей тридцать узлов. С продутыми балластными танками осадка «Орегона» уменьшилась на добрых шесть футов. Высоко задрав нос и осев на корму, он напоминал чудовищный глиссер, стремительно скачущий с гребня на гребень, подобно плоскому камешку, запущенному умелой рукой. Во время ночного аврала команда полностью очистила верхнюю палубу от обломков и замаскировала брезентом наиболее бросающиеся в глаза следы обстрела. Судовой хирург трудился до самого рассвета, извлекая пули и зашивая раны пострадавших бойцов. Погиб всего один человек, да и то по дурацкой случайности: шальной осколок от попавшего в ахтерштевень снаряда пронзил переборку машинного отделения и угодил прямо в висок оказавшемуся рядом с ней механику. Состояние раненых особых опасений не вызывало. Врачу удалось также заштопать полдюжины выживших китайских морпехов. Трупы остальных, включая лейтенанта и старшину, без лишних церемоний выкинули за борт.
Весь женский контингент экипажа добровольно взвалил на себя обязанности сестер милосердия. Мари дю Гар ассистировала хирургу, остальные ухаживали за помещенными в лазарет. Питту в этом плане повезло меньше других. Учитывая деликатный характер его ранения, он мог бы рассчитывать на особое внимание и сочувствие со стороны какой-нибудь хрупкой и очаровательной особы противоположного пола, но судьба-индейка, как всегда, сыграла с ним злую шутку. В сиделки Питту досталась Моника Крэбтри — величественная дама гренадерского роста и под центнер весом. В глаза ее называли Хозяйкой, а за глаза — Боцманшей. На судне она исполняла обязанности квартирмейстера, а в корпорации занимала высокий пост координатора по материальному обеспечению. Закончив перевязку, она с медвежьей игривостью шлепнула пациента по обнаженной оконечности спины и проворковала густым басом:
— Вот и все, дружочек, можешь надевать штаны. Кстати, у тебя очень симпатичная задница.
— Хотел бы я знать, — жалобно простонал Питт, натягивая шорты, — почему все женщины так фамильярно со мной обращаются?
— Да потому, что они с первого взгляда распознают под внешней суровостью ранимую душу и мягкое сердце сентиментального слюнтяя, — рассмеялась Моника.
— Вы что, умеете читать по ладони? — с подозрением уставился на нее Питт. — Или по ягодицам?
— Нет, дружочек, этого я не умею, — ухмыльнулась Боцманша, — зато бесподобно гадаю на картах. Если заглянешь ко мне сегодня вечерком, так уж и быть, раскину для тебя колоду таро. Ничего не утаю, дорогой, все, что было и что, будет, расскажу.
— Спасибо, как-нибудь в другой раз, — с содроганием отклонил предложение Питт, скорее согласившийся бы окунуться с головой в сточную канаву. — Боюсь, леди, что от ваших предсказаний у меня может приключиться расстройство желудка.
— Доброе утро, — поздоровался Питт. — Очень жаль, что ничего не вышло. А я так надеялся, что ваш эскулап совершит чудо и пришьет ее обратно!
— Он бы пришил, — хладнокровно усмехнулся капитан, — и даже предлагал, да только чертова пуля раздробила слишком большой кусок кости, и я сам отказался. Уж лучше протез, чем одна нога на полфута короче другой. Слава богу, что ниже колена. Как вам такая картинка: Хуан Кабрильо на дубовой ноге в роли Джона Сильвера?
— Знаете, сеньор председатель, — с сомнением покачал головой Питт, — в моем воображении вы как-то не очень вписываетесь в образ кровожадного пирата, ковыляющего по палубе на деревяшке с тесаком за поясом и костылем под мышкой.
— Ну почему же? — возразил шкипер. — В конце концов, то, чем я занимаюсь, по-другому и не назовешь.
— У меня на сей счет несколько иное мнение, но навязывать его вам я не собираюсь, — улыбнулся Питт. — Да и в сочувствии вы, как я погляжу, тоже не нуждаетесь.
— В чем я сейчас нуждаюсь, — проворчал Кабрильо, — так это в бутылочке «Божоле», чтобы восстановить потерю крови.
Питт осторожно, чтобы не потревожить рану, примостился бочком в кресло у кровати.
— Я слышал, вы приказали мистеру Хенли обогнуть Филиппины стороной?
— Приказал, — кивнул капитан. — Когда китайцы узнают, что мы потопили один из их лучших кораблей вместе с экипажем, они ни перед чем не остановятся, чтобы отомстить. Пойдут на все мыслимые и немыслимые дипломатические уловки и даже на прямое нарушение морского права, если решат, что это сойдет им с рук. Манила, во всяком случае, для «Орегона» закрыта. Не успеем мы бросить там якорь, как судно арестуют, а экипаж посадят в тюрьму.
— Куда же мы тогда направляемся?
— На остров Гуам. На американской территории мы будем в безопасности.
— Может, я не ко времени, — вновь заговорил Питт после паузы, — но позвольте выразить вам мои искренние сожаления по поводу ущерба, нанесенного вашему судну и экипажу по моей вине. Если бы я тогда не настоял на задержке выхода «Орегона» в море, чтобы проникнуть на «Юнайтед Стейтс»...
— По вашей вине?! — резко вскинулся шкипер, не дав ему закончить фразу. — Чушь! Вы слишком много на себя берете, мой друг. Между прочим, наши услуги оплачивает не Дирк Питт и даже не НУМА, а правительство США, заключившее контракт со мною и моими людьми на выполнение конкретного задания. Поэтому вся ответственность за принятые решения и их последствия лежит только на мне, и делить ее с кем бы то ни было, а тем паче переваливать на чужие плечи, я не намерен.
— Я понимаю, — смутился Питт, — но люди-то пострадали.
— Они знали, на что идут! — отрезал Кабрильо. — Более того, именно благодаря вашей последней вылазке каждому из них обеспечена солидная прибавка к обещанному гонорару.
— Как это? — удивился Питт.
— А вот так! Согласно контракту, в случае успеха миссии мы получаем бонус. Осмотр подводной части судна закончился безрезультатно, тогда как ваш повторный визит на объект позволил получить стратегически важную информацию, которая, несомненно, будет по достоинству оценена аналитиками соответствующих спецслужб.
— Но мы же не выяснили ничего конкретного, помимо того, что купленный Шэнем и освобожденный по его распоряжению от всей прежней начинки лайнер своим ходом направляется в принадлежащий ему же порт на американской территории.
— На мой взгляд, этого более чем достаточно, чтобы посчитать операцию удавшейся. В конце концов, отсутствие информации — тоже информация, — напомнил шкипер.
— Да что от нее толку, если мы так и не выяснили мотивов?! — с горечью воскликнул Питт.
— Интуиция мне подсказывает, — улыбнулся Кабрильо, — что, вернувшись домой, вы найдете ответ.
— А у меня, наоборот, нехорошее предчувствие, что ни хрена мы не узнаем, пока Шэнь не выложит на стол свой последний, решающий козырь.
Капитан выбил пепел из потухшей трубки в пепельницу. Нездоровая бледность и синева под глазами свидетельствовали о том, что затянувшийся разговор порядком его утомил.
— По крайней мере, Панамскому каналу катастрофа не угрожает, — констатировал он, откинувшись на подушку и устало смежив веки. — Другое дело, если бы вы обнаружили на лайнере набитые взрывчаткой трюмы...
— Нечто подобное однажды проделали союзники во время рейда на Сен-Назер в сорок четвертом, — заметил Питт. — Только тогда они заминировали списанный миноносец.
— Точно, — согласился Кабрильо. — Я даже его название помню — «Кэмпбеллтаун». Он протаранил сухой док, где нацисты собирались ремонтировать поврежденный «Тирпиц». Пока они бегали и суетились вокруг, сработал часовой механизм спрятанной в трюме многотонной бомбы. Погибло больше сотни зевак, а от дока осталось одно воспоминание.
— У Шэня другие масштабы, — усмехнулся Питт. — Чтобы разнести «Юнайтед Стейтс», понадобится целый эшелон тринитротолуола. Боюсь, правда, что после такого взрыва на милю вокруг не останется ничего живого.
— От него можно ожидать любой пакости. Как вы думаете, по зубам ему раздобыть атомную бомбу?
— Допустим, у него имеется в загашнике ядерный заряд, — принялся рассуждать вслух Питт. — Только применять атомное оружие для стрельбы по воробьям, во-первых, глупо, а во-вторых, накладно. Для бомбы, способной уничтожить город с миллионным населением, и цель требуется соответствующая. Но что он выиграет, сровняв с землей Сан-Франциско, Чикаго или Нью-Йорк? И какой смысл использовать в качестве средства доставки крупнейший в мире лайнер, обошедшийся Шэню в десятки миллионов долларов, когда ту же задачу можно решить куда проще и дешевле? Он ведь не религиозный фанатик и не террорист, а бизнесмен до мозга костей, преследующий исключительно собственную выгоду. Беда в том, что он хитер, коварен и удивительно изобретателен. Каков бы ни был его замысел, держу пари, что мы с вами и за тысячу лет не докопаемся до его сути.
— Вы правы, — со вздохом признал шкипер. — Шэню совсем не с руки разрушать города и уничтожать сотни тысяч людей, не говоря уже о том, что связать с ним взорванный лайнер не составит труда.
— А если...
— Что? — насторожился Кабрильо.
— Предположим, взрывчатка на «Юнайтед Стейтс» все-таки заложена, но в таком малом количестве, что мы с Алом просто ее не заметили в процессе осмотра судна.
— Почему в малом?
— Потому что достаточно нескольких десятков сравнительно небольших зарядов, размещенных в узловых точках корпуса, чтобы при их одновременном взрыве у лайнера отвалилось нише и он тут же затонул.
— Весьма перспективная версия. По-моему, вам стоит заняться ей вплотную.
— Я тоже так думаю. Кстати говоря, она косвенно подтверждается еще и тем, что мой напарник обнаружил задраенными все люки, ведущие в нижние трюмы.
— Тогда вам не хватает только гадалки, чтобы узнать, в каком месте Шэнь намеревается затопить «Юнайтед Стейтс», — чуть слышно пробормотал Кабрильо; глаза его закрылись, и он провалился в забытье.
Питт раскрыл рот, собираясь что-то ответить, но вовремя заметил, что собеседник потерял сознание. Поднявшись, он на цыпочках вышел из каюты и тихонько прикрыл за собой дверь.
— Мне даже как-то неудобно, — пожаловался шкипер. — Такое ощущение, будто я калиф багдадский!
— Счет за дополнительный кайф будет выслан вам по почте, — загробным голосом пообещал итальянец.
Прежде чем загрузить носилки в микроавтобус, друзья бережно опустили их на бетон пирса. Встав на колени, Питт заглянул в глаза капитану.
— Прощайте, сеньор председатель, — произнес он с чувством. — И знайте, что я горжусь знакомством с таким замечательным человеком, как вы.
— Я тоже очень рад, что судьба, пусть ненадолго, свела меня с вами, Дирк. Если вам когда-нибудь наскучит пахать за гроши в НУМА и вы станете подыскивать другое местечко, присылайте ваше резюме. Обещаю поддержать вашу кандидатуру на совете директоров. Работая в нашей корпорации, вы сможете посетить самые экзотические порты всех семи морей, значительно укрепить здоровье, благодаря постоянному пребыванию на свежем воздухе, и обеспечить себе достойную старость.
— Или безымянную могилку на дне, — усмехнулся Питт. — Да и насчет здоровья что-то сомневаюсь. Сдается мне, морские прогулки на вашей посудине чреваты внезапными прострелами в самых неподходящих частях организма. Хотя, если честно, я буду скучать по вашему «Орегону».
— Я тоже, — тяжело вздохнул Кабрильо.
— Ну, вам-то долго скучать не придется. Через недельку поправитесь и вернетесь обратно.
Шкипер покачал головой.
— Уже не вернусь. Это был последний рейс «Орегона». Нам придется подыскивать новое судно.
— Почему? — удивился Питт. — С ним вроде бы все в порядке. Подлатать немного — и будет как новенький.
— Может, у вас пепельницы переполнились? — участливо спросил Джордино. — Или мыши в торпедных аппаратах завелись?
— "Орегон" засветился, — пояснил Кабрильо. — Теперь он «скомпрометирован», если пользоваться жаргоном профессиональных разведчиков. Китайцам о немуже известно, а это значит, что не пройдет и недели, как соответствующая информация поступит в базы данных спецслужб всего мира. Он исчерпал свой потенциал в качестве судна-прикрытия, почему я и говорю, что теперь придется перебираться на другое.
— То есть вы не сворачиваете деятельность корпорации, если я вас правильно понял? — уточнил Питт.
— Ни в коем случае! Благодарное правительство уже предложило нам оборудовать новую плавбазу самым современным снаряжением, тяжелым вооружением и более мощными двигателями в кредит на исключительно льготных условиях. Думаю, за парочку рейсов мы с долгами рассчитаемся. Все акционеры приняли единогласное решение продолжать операции.
— Желаю удачи, — сказал Питт, пожимая на прощание руку шкиперу. — Быть может, нам еще доведется когда-нибудь снова поработать вместе.
— Мир тесен, так что будем надеяться, — улыбнулся тот.
Джордино жестом фокусника выудил откуда-то одну из своих знаменитых сигар и засунул ее в нагрудный кармашек рубашки Кабрильо.
— Рекомендую попробовать на досуге, сеньор председатель. Не бог весть что, но воняет куда приятней того богомерзкого зелья, которым вы набиваете вашу трубку.
Распрощавшись с капитаном, друзья долго провожали взглядом удаляющуюся санитарную машину. Осторожное покашливание за спиной заставило обоих резко обернуться. Седоволосый и седобородый мужчина лет шестидесяти в цветастой рубашке навыпуск, белых шортах и сандалиях на босу ногу вежливо поклонился и спросил:
— Мистер Питт и мистер Джордино, если не ошибаюсь?
— Допустим, — неприветливо буркнул Питт, быстро переглянувшись с напарником. — А вы кто такой?
Седой молча предъявил удостоверение и жетон.
— Вас срочно требуют в Вашингтон, — сообщил он. — Мне приказано обеспечить вашу доставку на военный аэродром. Самолет уже заправлен и ждет.
— А не староваты вы, дедушка, для рыцаря плаща и кинжала? — проворчал Джордино, изучавший документы с особым пристрастием. — В вашем возрасте пора бы уже внуков воспитывать.
— Старый конь борозды не испортит, — усмехнулся агент. — А что касается возраста, тут тоже свои преимущества имеются. Там, где на старикашку внимания не обратят, молодым, вроде вас, могут и башку оторвать.
— На чем поедем? — спросил Питт.
Старик повел глазами в направлении малолитражной «тойоты» далеко не последнего года выпуска, размалеванной в кричащих тонах под местное такси.
— Экипаж ждет, джентльмены.
— Неужели ЦРУ так сильно урезали бюджет, что ничего поприличней не нашлось? — возмутился итальянец. — В эту консервную банку я даже не втиснусь!
— Чем богаты, тем и рады, — философски пожал плечами встречающий. — Не нравится — топайте пешком.
Вопреки пессимизму Джордино, салон «тойоты» оказался достаточно просторным, да и движок на ней стоял раза в два помощнее родного. Не прошло и двадцати минут, как они уже сидели на каких-то ящиках в грузовом отсеке военно-транспортного самолета, выруливающего на взлетную полосу. Выглянув в иллюминатор, Питт помахал рукой «дедушке», внимательно наблюдающему за разбегом самолета, а когда тот взлетел, переключился на обозрение панорамы Гуама с высоты птичьего полета. Мало кто из американцев знает, как красив этот гористый остров вулканического происхождения с его пышной тропической растительностью, живописными водопадами и тянущимися на долгие мили великолепными пляжами под сенью многочисленных кокосовых пальм. А шустрые японцы уже давно облюбовали этот райский уголок у себя под боком и в сезон отпусков устремляются сюда целыми семьями, оккупируя все свободные номера в гостиницах и с утра до вечера загорая на мягком белом песочке.
Когда Гуам скрылся за горизонтом, а Джордино, по своему обыкновению, отключился и захрапел, Питт снова вернулся к проблеме «Юнайтед Стейтс», не дававшей ему покоя последние несколько суток. Он нисколько не сомневался, что отправленный к берегам Америки лайнер являет собой какую-то страшную угрозу его родной стране, предотвратить и устранить которую способен лишь один человек на всей планете. Вот только рассчитывать на добрую волю Шэня не приходится — людей такого склада может остановить или удержать от исполнения намеченного плана разве что скоропостижная кончина.
Мир вообще устроен несправедливо. Честный политик или порядочный бизнесмен — птица куда более редкая, чем белая ворона. Зато жуликов, мерзавцев и прочей швали пруд пруди. Душегубов тоже хватает: всяких там мафиози, наемных киллеров, серийных убийц, террористов. У кого-то десяток трупов на счету, у кого-то — сотни. Но эти в большинстве своем в одиночку орудуют или небольшой группой. А если в твоем распоряжении неограниченные ресурсы и армия головорезов, тут столько народу положить можно, что самому бесноватому фюреру мало не покажется. А ведь Шэнь не какой-нибудь генерал, скрепя сердце посылающий на верную смерть полк ради вывода из окружения корпуса или бросающий в прорыв последние резервы, чтобы развить наступление. У генералов хоть угрызения совести изредка случаются, а у таких, как Шэнь, сосредоточивших в своих руках огромные богатства и возомнивших себя над законом и вне его досягаемости, само это понятие в лексиконе отсутствует. Тысячи мертвых тел на дне озера Орион — прямое тому доказательство. Этому подонку ничего не стоит снять трубку и отдать приказ о ликвидации очередной партии стариков, женщин и детей, после чего выпить бокал шампанского и с аппетитом пообедать.
Питт плохо представлял, каким образом он может воспрепятствовать осуществлению кровожадных замыслов Шэня, но мысленно поклялся, что помешает ему любой ценой — пусть даже для этого потребуется пристрелить гада в присутствии десятков свидетелей. Слишком далеко тот зашел, чтобы отступить. Придумать бы еще, как к нему на расстояние выстрела подобраться, когда день и ночь его окружают многочисленные охранники... Так и не додумавшись ни до чего вразумительного, Питт пришел к выводу, что окончательно свихнется, если сей же момент не займется чем-либо более полезным для психики, нежели навязчивые фантазии на неприятную тему. С завистью покосившись на дрыхнущего без задних ног напарника, он прилег рядышком, закрыл глаза и постарался последовать его примеру. До Вашингтона оставалось еще часов десять лету — вполне достаточно, чтобы с помощью здорового сна вернуть на место поехавшую крышу.
Весь женский контингент экипажа добровольно взвалил на себя обязанности сестер милосердия. Мари дю Гар ассистировала хирургу, остальные ухаживали за помещенными в лазарет. Питту в этом плане повезло меньше других. Учитывая деликатный характер его ранения, он мог бы рассчитывать на особое внимание и сочувствие со стороны какой-нибудь хрупкой и очаровательной особы противоположного пола, но судьба-индейка, как всегда, сыграла с ним злую шутку. В сиделки Питту досталась Моника Крэбтри — величественная дама гренадерского роста и под центнер весом. В глаза ее называли Хозяйкой, а за глаза — Боцманшей. На судне она исполняла обязанности квартирмейстера, а в корпорации занимала высокий пост координатора по материальному обеспечению. Закончив перевязку, она с медвежьей игривостью шлепнула пациента по обнаженной оконечности спины и проворковала густым басом:
— Вот и все, дружочек, можешь надевать штаны. Кстати, у тебя очень симпатичная задница.
— Хотел бы я знать, — жалобно простонал Питт, натягивая шорты, — почему все женщины так фамильярно со мной обращаются?
— Да потому, что они с первого взгляда распознают под внешней суровостью ранимую душу и мягкое сердце сентиментального слюнтяя, — рассмеялась Моника.
— Вы что, умеете читать по ладони? — с подозрением уставился на нее Питт. — Или по ягодицам?
— Нет, дружочек, этого я не умею, — ухмыльнулась Боцманша, — зато бесподобно гадаю на картах. Если заглянешь ко мне сегодня вечерком, так уж и быть, раскину для тебя колоду таро. Ничего не утаю, дорогой, все, что было и что, будет, расскажу.
— Спасибо, как-нибудь в другой раз, — с содроганием отклонил предложение Питт, скорее согласившийся бы окунуться с головой в сточную канаву. — Боюсь, леди, что от ваших предсказаний у меня может приключиться расстройство желудка.
* * *
Заметно прихрамывая, Питт доковылял по коридору до капитанской каюты. Как и положено руководителю компании, председатель Кабрильо с возмущением отказался от лазаретной койки и потребовал себе отдельную палату. Не обращая внимания на подсоединенную капельницу, он привольно раскинулся на своей огромной кровати с резной спинкой под высоким шелковым балдахином, с трубкой в зубах и списком повреждений, полученных «Орегоном» в ходе ночного сражения, в свободной руке. Несмотря на утрату ноги, которую пришлось-таки ампутировать, вопреки оптимистичным прогнозам Питта, выглядел шкипер вполне адекватно и казался довольным жизнью. Обмотанная толстым слоем бинтов культя покоилась на горке подложенных под нее подушек.— Доброе утро, — поздоровался Питт. — Очень жаль, что ничего не вышло. А я так надеялся, что ваш эскулап совершит чудо и пришьет ее обратно!
— Он бы пришил, — хладнокровно усмехнулся капитан, — и даже предлагал, да только чертова пуля раздробила слишком большой кусок кости, и я сам отказался. Уж лучше протез, чем одна нога на полфута короче другой. Слава богу, что ниже колена. Как вам такая картинка: Хуан Кабрильо на дубовой ноге в роли Джона Сильвера?
— Знаете, сеньор председатель, — с сомнением покачал головой Питт, — в моем воображении вы как-то не очень вписываетесь в образ кровожадного пирата, ковыляющего по палубе на деревяшке с тесаком за поясом и костылем под мышкой.
— Ну почему же? — возразил шкипер. — В конце концов, то, чем я занимаюсь, по-другому и не назовешь.
— У меня на сей счет несколько иное мнение, но навязывать его вам я не собираюсь, — улыбнулся Питт. — Да и в сочувствии вы, как я погляжу, тоже не нуждаетесь.
— В чем я сейчас нуждаюсь, — проворчал Кабрильо, — так это в бутылочке «Божоле», чтобы восстановить потерю крови.
Питт осторожно, чтобы не потревожить рану, примостился бочком в кресло у кровати.
— Я слышал, вы приказали мистеру Хенли обогнуть Филиппины стороной?
— Приказал, — кивнул капитан. — Когда китайцы узнают, что мы потопили один из их лучших кораблей вместе с экипажем, они ни перед чем не остановятся, чтобы отомстить. Пойдут на все мыслимые и немыслимые дипломатические уловки и даже на прямое нарушение морского права, если решат, что это сойдет им с рук. Манила, во всяком случае, для «Орегона» закрыта. Не успеем мы бросить там якорь, как судно арестуют, а экипаж посадят в тюрьму.
— Куда же мы тогда направляемся?
— На остров Гуам. На американской территории мы будем в безопасности.
— Может, я не ко времени, — вновь заговорил Питт после паузы, — но позвольте выразить вам мои искренние сожаления по поводу ущерба, нанесенного вашему судну и экипажу по моей вине. Если бы я тогда не настоял на задержке выхода «Орегона» в море, чтобы проникнуть на «Юнайтед Стейтс»...
— По вашей вине?! — резко вскинулся шкипер, не дав ему закончить фразу. — Чушь! Вы слишком много на себя берете, мой друг. Между прочим, наши услуги оплачивает не Дирк Питт и даже не НУМА, а правительство США, заключившее контракт со мною и моими людьми на выполнение конкретного задания. Поэтому вся ответственность за принятые решения и их последствия лежит только на мне, и делить ее с кем бы то ни было, а тем паче переваливать на чужие плечи, я не намерен.
— Я понимаю, — смутился Питт, — но люди-то пострадали.
— Они знали, на что идут! — отрезал Кабрильо. — Более того, именно благодаря вашей последней вылазке каждому из них обеспечена солидная прибавка к обещанному гонорару.
— Как это? — удивился Питт.
— А вот так! Согласно контракту, в случае успеха миссии мы получаем бонус. Осмотр подводной части судна закончился безрезультатно, тогда как ваш повторный визит на объект позволил получить стратегически важную информацию, которая, несомненно, будет по достоинству оценена аналитиками соответствующих спецслужб.
— Но мы же не выяснили ничего конкретного, помимо того, что купленный Шэнем и освобожденный по его распоряжению от всей прежней начинки лайнер своим ходом направляется в принадлежащий ему же порт на американской территории.
— На мой взгляд, этого более чем достаточно, чтобы посчитать операцию удавшейся. В конце концов, отсутствие информации — тоже информация, — напомнил шкипер.
— Да что от нее толку, если мы так и не выяснили мотивов?! — с горечью воскликнул Питт.
— Интуиция мне подсказывает, — улыбнулся Кабрильо, — что, вернувшись домой, вы найдете ответ.
— А у меня, наоборот, нехорошее предчувствие, что ни хрена мы не узнаем, пока Шэнь не выложит на стол свой последний, решающий козырь.
Капитан выбил пепел из потухшей трубки в пепельницу. Нездоровая бледность и синева под глазами свидетельствовали о том, что затянувшийся разговор порядком его утомил.
— По крайней мере, Панамскому каналу катастрофа не угрожает, — констатировал он, откинувшись на подушку и устало смежив веки. — Другое дело, если бы вы обнаружили на лайнере набитые взрывчаткой трюмы...
— Нечто подобное однажды проделали союзники во время рейда на Сен-Назер в сорок четвертом, — заметил Питт. — Только тогда они заминировали списанный миноносец.
— Точно, — согласился Кабрильо. — Я даже его название помню — «Кэмпбеллтаун». Он протаранил сухой док, где нацисты собирались ремонтировать поврежденный «Тирпиц». Пока они бегали и суетились вокруг, сработал часовой механизм спрятанной в трюме многотонной бомбы. Погибло больше сотни зевак, а от дока осталось одно воспоминание.
— У Шэня другие масштабы, — усмехнулся Питт. — Чтобы разнести «Юнайтед Стейтс», понадобится целый эшелон тринитротолуола. Боюсь, правда, что после такого взрыва на милю вокруг не останется ничего живого.
— От него можно ожидать любой пакости. Как вы думаете, по зубам ему раздобыть атомную бомбу?
— Допустим, у него имеется в загашнике ядерный заряд, — принялся рассуждать вслух Питт. — Только применять атомное оружие для стрельбы по воробьям, во-первых, глупо, а во-вторых, накладно. Для бомбы, способной уничтожить город с миллионным населением, и цель требуется соответствующая. Но что он выиграет, сровняв с землей Сан-Франциско, Чикаго или Нью-Йорк? И какой смысл использовать в качестве средства доставки крупнейший в мире лайнер, обошедшийся Шэню в десятки миллионов долларов, когда ту же задачу можно решить куда проще и дешевле? Он ведь не религиозный фанатик и не террорист, а бизнесмен до мозга костей, преследующий исключительно собственную выгоду. Беда в том, что он хитер, коварен и удивительно изобретателен. Каков бы ни был его замысел, держу пари, что мы с вами и за тысячу лет не докопаемся до его сути.
— Вы правы, — со вздохом признал шкипер. — Шэню совсем не с руки разрушать города и уничтожать сотни тысяч людей, не говоря уже о том, что связать с ним взорванный лайнер не составит труда.
— А если...
— Что? — насторожился Кабрильо.
— Предположим, взрывчатка на «Юнайтед Стейтс» все-таки заложена, но в таком малом количестве, что мы с Алом просто ее не заметили в процессе осмотра судна.
— Почему в малом?
— Потому что достаточно нескольких десятков сравнительно небольших зарядов, размещенных в узловых точках корпуса, чтобы при их одновременном взрыве у лайнера отвалилось нише и он тут же затонул.
— Весьма перспективная версия. По-моему, вам стоит заняться ей вплотную.
— Я тоже так думаю. Кстати говоря, она косвенно подтверждается еще и тем, что мой напарник обнаружил задраенными все люки, ведущие в нижние трюмы.
— Тогда вам не хватает только гадалки, чтобы узнать, в каком месте Шэнь намеревается затопить «Юнайтед Стейтс», — чуть слышно пробормотал Кабрильо; глаза его закрылись, и он провалился в забытье.
Питт раскрыл рот, собираясь что-то ответить, но вовремя заметил, что собеседник потерял сознание. Поднявшись, он на цыпочках вышел из каюты и тихонько прикрыл за собой дверь.
* * *
Три дня спустя, приняв на борт портового лоцмана, «Орегон» вошел в гавань Гуама и пришвартовался у коммерческого терминала. Если не считать срезанной почти у основания снарядом грот-мачты, судно выглядело точно таким же, как на выходе из Манилы. На причале его поджидали несколько машин «скорой помощи», чтобы доставить раненых в госпиталь базирующейся на острове американской военной базы. Первыми увезли китайских морских пехотинцев, затем настала очередь пострадавших членов экипажа лесовоза. Питт и Джордино вежливо оттеснили санитаров и сами снесли на берег носилки с Хуаном Кабрильо.— Мне даже как-то неудобно, — пожаловался шкипер. — Такое ощущение, будто я калиф багдадский!
— Счет за дополнительный кайф будет выслан вам по почте, — загробным голосом пообещал итальянец.
Прежде чем загрузить носилки в микроавтобус, друзья бережно опустили их на бетон пирса. Встав на колени, Питт заглянул в глаза капитану.
— Прощайте, сеньор председатель, — произнес он с чувством. — И знайте, что я горжусь знакомством с таким замечательным человеком, как вы.
— Я тоже очень рад, что судьба, пусть ненадолго, свела меня с вами, Дирк. Если вам когда-нибудь наскучит пахать за гроши в НУМА и вы станете подыскивать другое местечко, присылайте ваше резюме. Обещаю поддержать вашу кандидатуру на совете директоров. Работая в нашей корпорации, вы сможете посетить самые экзотические порты всех семи морей, значительно укрепить здоровье, благодаря постоянному пребыванию на свежем воздухе, и обеспечить себе достойную старость.
— Или безымянную могилку на дне, — усмехнулся Питт. — Да и насчет здоровья что-то сомневаюсь. Сдается мне, морские прогулки на вашей посудине чреваты внезапными прострелами в самых неподходящих частях организма. Хотя, если честно, я буду скучать по вашему «Орегону».
— Я тоже, — тяжело вздохнул Кабрильо.
— Ну, вам-то долго скучать не придется. Через недельку поправитесь и вернетесь обратно.
Шкипер покачал головой.
— Уже не вернусь. Это был последний рейс «Орегона». Нам придется подыскивать новое судно.
— Почему? — удивился Питт. — С ним вроде бы все в порядке. Подлатать немного — и будет как новенький.
— Может, у вас пепельницы переполнились? — участливо спросил Джордино. — Или мыши в торпедных аппаратах завелись?
— "Орегон" засветился, — пояснил Кабрильо. — Теперь он «скомпрометирован», если пользоваться жаргоном профессиональных разведчиков. Китайцам о немуже известно, а это значит, что не пройдет и недели, как соответствующая информация поступит в базы данных спецслужб всего мира. Он исчерпал свой потенциал в качестве судна-прикрытия, почему я и говорю, что теперь придется перебираться на другое.
— То есть вы не сворачиваете деятельность корпорации, если я вас правильно понял? — уточнил Питт.
— Ни в коем случае! Благодарное правительство уже предложило нам оборудовать новую плавбазу самым современным снаряжением, тяжелым вооружением и более мощными двигателями в кредит на исключительно льготных условиях. Думаю, за парочку рейсов мы с долгами рассчитаемся. Все акционеры приняли единогласное решение продолжать операции.
— Желаю удачи, — сказал Питт, пожимая на прощание руку шкиперу. — Быть может, нам еще доведется когда-нибудь снова поработать вместе.
— Мир тесен, так что будем надеяться, — улыбнулся тот.
Джордино жестом фокусника выудил откуда-то одну из своих знаменитых сигар и засунул ее в нагрудный кармашек рубашки Кабрильо.
— Рекомендую попробовать на досуге, сеньор председатель. Не бог весть что, но воняет куда приятней того богомерзкого зелья, которым вы набиваете вашу трубку.
Распрощавшись с капитаном, друзья долго провожали взглядом удаляющуюся санитарную машину. Осторожное покашливание за спиной заставило обоих резко обернуться. Седоволосый и седобородый мужчина лет шестидесяти в цветастой рубашке навыпуск, белых шортах и сандалиях на босу ногу вежливо поклонился и спросил:
— Мистер Питт и мистер Джордино, если не ошибаюсь?
— Допустим, — неприветливо буркнул Питт, быстро переглянувшись с напарником. — А вы кто такой?
Седой молча предъявил удостоверение и жетон.
— Вас срочно требуют в Вашингтон, — сообщил он. — Мне приказано обеспечить вашу доставку на военный аэродром. Самолет уже заправлен и ждет.
— А не староваты вы, дедушка, для рыцаря плаща и кинжала? — проворчал Джордино, изучавший документы с особым пристрастием. — В вашем возрасте пора бы уже внуков воспитывать.
— Старый конь борозды не испортит, — усмехнулся агент. — А что касается возраста, тут тоже свои преимущества имеются. Там, где на старикашку внимания не обратят, молодым, вроде вас, могут и башку оторвать.
— На чем поедем? — спросил Питт.
Старик повел глазами в направлении малолитражной «тойоты» далеко не последнего года выпуска, размалеванной в кричащих тонах под местное такси.
— Экипаж ждет, джентльмены.
— Неужели ЦРУ так сильно урезали бюджет, что ничего поприличней не нашлось? — возмутился итальянец. — В эту консервную банку я даже не втиснусь!
— Чем богаты, тем и рады, — философски пожал плечами встречающий. — Не нравится — топайте пешком.
Вопреки пессимизму Джордино, салон «тойоты» оказался достаточно просторным, да и движок на ней стоял раза в два помощнее родного. Не прошло и двадцати минут, как они уже сидели на каких-то ящиках в грузовом отсеке военно-транспортного самолета, выруливающего на взлетную полосу. Выглянув в иллюминатор, Питт помахал рукой «дедушке», внимательно наблюдающему за разбегом самолета, а когда тот взлетел, переключился на обозрение панорамы Гуама с высоты птичьего полета. Мало кто из американцев знает, как красив этот гористый остров вулканического происхождения с его пышной тропической растительностью, живописными водопадами и тянущимися на долгие мили великолепными пляжами под сенью многочисленных кокосовых пальм. А шустрые японцы уже давно облюбовали этот райский уголок у себя под боком и в сезон отпусков устремляются сюда целыми семьями, оккупируя все свободные номера в гостиницах и с утра до вечера загорая на мягком белом песочке.
Когда Гуам скрылся за горизонтом, а Джордино, по своему обыкновению, отключился и захрапел, Питт снова вернулся к проблеме «Юнайтед Стейтс», не дававшей ему покоя последние несколько суток. Он нисколько не сомневался, что отправленный к берегам Америки лайнер являет собой какую-то страшную угрозу его родной стране, предотвратить и устранить которую способен лишь один человек на всей планете. Вот только рассчитывать на добрую волю Шэня не приходится — людей такого склада может остановить или удержать от исполнения намеченного плана разве что скоропостижная кончина.
Мир вообще устроен несправедливо. Честный политик или порядочный бизнесмен — птица куда более редкая, чем белая ворона. Зато жуликов, мерзавцев и прочей швали пруд пруди. Душегубов тоже хватает: всяких там мафиози, наемных киллеров, серийных убийц, террористов. У кого-то десяток трупов на счету, у кого-то — сотни. Но эти в большинстве своем в одиночку орудуют или небольшой группой. А если в твоем распоряжении неограниченные ресурсы и армия головорезов, тут столько народу положить можно, что самому бесноватому фюреру мало не покажется. А ведь Шэнь не какой-нибудь генерал, скрепя сердце посылающий на верную смерть полк ради вывода из окружения корпуса или бросающий в прорыв последние резервы, чтобы развить наступление. У генералов хоть угрызения совести изредка случаются, а у таких, как Шэнь, сосредоточивших в своих руках огромные богатства и возомнивших себя над законом и вне его досягаемости, само это понятие в лексиконе отсутствует. Тысячи мертвых тел на дне озера Орион — прямое тому доказательство. Этому подонку ничего не стоит снять трубку и отдать приказ о ликвидации очередной партии стариков, женщин и детей, после чего выпить бокал шампанского и с аппетитом пообедать.
Питт плохо представлял, каким образом он может воспрепятствовать осуществлению кровожадных замыслов Шэня, но мысленно поклялся, что помешает ему любой ценой — пусть даже для этого потребуется пристрелить гада в присутствии десятков свидетелей. Слишком далеко тот зашел, чтобы отступить. Придумать бы еще, как к нему на расстояние выстрела подобраться, когда день и ночь его окружают многочисленные охранники... Так и не додумавшись ни до чего вразумительного, Питт пришел к выводу, что окончательно свихнется, если сей же момент не займется чем-либо более полезным для психики, нежели навязчивые фантазии на неприятную тему. С завистью покосившись на дрыхнущего без задних ног напарника, он прилег рядышком, закрыл глаза и постарался последовать его примеру. До Вашингтона оставалось еще часов десять лету — вполне достаточно, чтобы с помощью здорового сна вернуть на место поехавшую крышу.
Часть третья
Канал в никуда
22
23 апреля 2000 года. Река Атчафалайя, Луизиана
Каждая из величайших рек мира, если рассматривать их по отдельности, обладает присущими только ей одной особенностями и своеобразием. Разливающийся под сенью пирамид Нил окутан романтической дымкой седой древностей. Само название Амазонка напоминает о бесчисленных авантюристах всех времен и народов, продирающихся сквозь джунгли в погоне за сокровищами исчезнувших цивилизаций. Янцзы олицетворяет своим плавным, неспешным течением загадочную душу Востока, прочно ассоциируясь с мутно-желтыми от ила водами, по которым скользят разукрашенные драконами джонки и сампаны. Но ни одна из них не возбуждает воображение до такой степени, как Миссисипи, воспетая и прославленная поколениями американских поэтов и прозаиков от Генри Лонгфелло и Вашингтона Ирвинга до Уолта Уитмена и Марка Твена.
Благодаря классическим произведениям последнего и трудам военных историков, эпоха колесных пароходов, приветствующих протяжными гудками каждое встречное судно, будь то дымящий буксир или простой плот, на котором катались Том Сойер и Гек Финн, а также сравнительно недавние кровопролитные сражения Гражданской войны между мониторами северян и броненосными плавбатареями конфедератов, воочию предстают перед мысленным взором и кажутся такими знакомыми и близкими, будто все это происходило только вчера.
Индейцы почтительно называли Миссисипи Отец-рекой. Это самая большая и полноводная река Северной Америки длиной три тысячи семьсот восемьдесят километров. На своем пути от болотистых низин в окрестностях Великих озер до Мексиканского залива она вбирает множество притоков, самый крупный из которых, Миссури, почти на две сотни километров превосходит ее по протяженности.
Изменчивая и непостоянная, как ртуть, в своем беге к океану Миссисипи упорно выискивает путь наименьшего сопротивления. За последние пять тысяч лет русло ее то и дело менялось, что связывается геологами с колебаниями уровня моря от окончания последнего ледникового периода до наших дней. В те времена она протекала почти на сорок миль западнее и вошла в современные рамки лишь за семьсот лет до Рождества Христова. Миссисипи до сих пор непредсказуема и в любой момент может взбрыкнуть, проложив себе новую дорожку в стороне от предыдущей. Достаточно сказать, что добрая половина плодородных почв Луизианы состоит из отложений ила и глинозема, намытых за тысячи миль к северу, в предгорьях Монтаны и Миннесоты.
Каждая из величайших рек мира, если рассматривать их по отдельности, обладает присущими только ей одной особенностями и своеобразием. Разливающийся под сенью пирамид Нил окутан романтической дымкой седой древностей. Само название Амазонка напоминает о бесчисленных авантюристах всех времен и народов, продирающихся сквозь джунгли в погоне за сокровищами исчезнувших цивилизаций. Янцзы олицетворяет своим плавным, неспешным течением загадочную душу Востока, прочно ассоциируясь с мутно-желтыми от ила водами, по которым скользят разукрашенные драконами джонки и сампаны. Но ни одна из них не возбуждает воображение до такой степени, как Миссисипи, воспетая и прославленная поколениями американских поэтов и прозаиков от Генри Лонгфелло и Вашингтона Ирвинга до Уолта Уитмена и Марка Твена.
Благодаря классическим произведениям последнего и трудам военных историков, эпоха колесных пароходов, приветствующих протяжными гудками каждое встречное судно, будь то дымящий буксир или простой плот, на котором катались Том Сойер и Гек Финн, а также сравнительно недавние кровопролитные сражения Гражданской войны между мониторами северян и броненосными плавбатареями конфедератов, воочию предстают перед мысленным взором и кажутся такими знакомыми и близкими, будто все это происходило только вчера.
Индейцы почтительно называли Миссисипи Отец-рекой. Это самая большая и полноводная река Северной Америки длиной три тысячи семьсот восемьдесят километров. На своем пути от болотистых низин в окрестностях Великих озер до Мексиканского залива она вбирает множество притоков, самый крупный из которых, Миссури, почти на две сотни километров превосходит ее по протяженности.
Изменчивая и непостоянная, как ртуть, в своем беге к океану Миссисипи упорно выискивает путь наименьшего сопротивления. За последние пять тысяч лет русло ее то и дело менялось, что связывается геологами с колебаниями уровня моря от окончания последнего ледникового периода до наших дней. В те времена она протекала почти на сорок миль западнее и вошла в современные рамки лишь за семьсот лет до Рождества Христова. Миссисипи до сих пор непредсказуема и в любой момент может взбрыкнуть, проложив себе новую дорожку в стороне от предыдущей. Достаточно сказать, что добрая половина плодородных почв Луизианы состоит из отложений ила и глинозема, намытых за тысячи миль к северу, в предгорьях Монтаны и Миннесоты.