— У вас есть какое-нибудь оружие? — спросил дед.
   — Нам оно ни к чему. Мы мудрые и знаем все. Наша память очень вместительна. Мы можем построить дезинтеграторы, тепловые излучатели, космические корабли…
   — Нет, не можем, — перебил его второй либль. — У нас нет пальцев.
   Это была правда: косматые лапки либлей ни на что путное не годились.
   — Но мы заставим землян сделать нам оружие, — сказал первый.
   Дед тяпнул виски и передернулся.
   — У тебя что, всегда так? — спросил он. — Знал я, что ты большой ученый, но думал, что ученые делают всякие колотушки для атомов. На кой черт тебе машина времени?
   — Она принесла нас, — сказал либль. — Ах, какой счастливый день для Земли!
   — Это как посмотреть, — заметил Гэллегер. — Но прежде, чем вы отправите ультиматум в Вашингтон, может, я вас чем-нибудь угощу? Блюдечко молока, а?
   — Мы не животные! — оскорбился толстый либль. — Мы пьем из чашек, честное слово!
   Гэллегер принес три чашки, подогрел немного молока и налил. Чуть поколебавшись, он поставил чашки на пол — для этих маленьких существ столы были слишком высоки. Пропищав «спасибо», либли взяли чашки задними лапками и принялись лакать длинными розовыми язычками.
   — Вкусно, — сказал один.
   — Не болтай с полным ртом, — оборвал его толстый. Похоже, он был у них за шефа.
   Гэллегер вытянулся на диване и взглянул на деда.
   — Эта машина времени… — проговорил он. — Я ничего не помню. Нужно будет отправить либлей домой, но разработка метода займет у меня какое-то время. Иногда мне кажется, что я слишком много пью.
   — Гони эти мысли прочь, — сказал дед. — Когда я был в твоем возрасте, мне не нужна была машина времени, чтобы увидеть тридцатисантиметровых зверушек. Для этого хватало пшеничной, — добавил он, облизывая сморщенные губы. — Ты слишком много работаешь, вот что.
   — Ну-у… — протянул Гэллегер, — от этого никуда не деться. А зачем я вообще ее делал?
   — Не знаю. Болтал что-то об убийстве собственного деда и о предсказании будущего. Я ничего не понял.
   — Минуточку! Я что-то припоминаю. Это хрестоматийный парадокс путешествия во времени — убийство собственного деда…
   — Как ты начал об этом болтать, я сразу за топор, — сказал дед. — Мне еще рано протягивать ноги. — Он захохотал. — Я помню еще какую-то дрянь с привкусом бензина… но чувствую себя отлично.
   — А что было потом?
   — Из машины или откуда-то еще выскочили эти крошки. Ты сказал, что машина плохо настроена, и подправил ее.
   — Интересно, что же пришло мне в голову, — задумался Гэллегер.
   Либли допили молоко.
   — Готово. — сказал толстый. — Теперь пора завоевывать мир. С чего нужно начинать?
   Гэллегер пожал плечами.
   — Боюсь, что не смогу вам ничего присоветовать. Меня никогда к этому не влекло. Не представляю, как за это берутся.
   — Сначала мы разрушим большие города, — оживленно сказал самый маленький либль. — а потом захватим самых красивых девушек и потребуем выкуп. Все испугаются, и мы победим.
   — Как ты до этого додумался? — спросил Гэллегер.
   — Все это есть в книгах. Так всегда делают, мы точно знаем. Мы будем тиранами и будем всех мочить. Можно еще молока?
   — И мне тоже. — хором произнести двое других.
   Улыбаясь, Гэллегер налил им еще.
   — Похоже, вы не очень-то удивились, оказавшись здесь.
   — Это тоже есть в книгах.
   Хлюп-хлюп.
   — В смысле… то, что здесь сейчас происходит?
   — Нет, о путешествии во времени. В наши дни все романы пишут о науке и прочих таких вещах. Мы много читаем, а то в Долине почти нечего делать, — печально закончил либль.
   — Вы читаете только об этом?
   — Нет, мы читаем все: и научные книги, и романы. Как делать дезинтеграторы и тому подобное. Мы расскажем тебе, как нужно сделать оружие для нас.
   — Спасибо. И такие книги у вас всем доступны?
   — Конечно. А почему бы и нет?
   — Мне кажется, это опасно.
   — Мне тоже, — задумчиво сказал толстый либль. — Но почему-то ничего не случается.
   Гэллегер помолчал.
   — А вы можете рассказать мне, как делать тепловой излучатель?
   — Да. А потом разрушим большие города и захватим…
   — Знаю-знаю — захватите красивых девушек и потребуете выкуп. А зачем?
   — Мы знаем, как нужно себя вести, — ответил один из либлей. — Мы книги читаем, честное слово. — Молоко пролилось из его чашки, он посмотрел на лужу, и уши у него от огорчения поникли.
   Двое остальных утешающе похлопали его по спине.
   — Не плачь, — велел самый большой.
   — Но я должен, — сказал либль. — Так написано.
   — Ты все перепутал. Над разлитым молоком не плачут.
   — Нет, плачут. И я буду, — уперся первый и принялся рыдать.
   Гэллегер принес ему еще молока.
   — Так что с этим тепловым излучателем?
   — Это просто, — сказал толстый либль и объяснил, в чем дело.
   Действительно, это было просто. Дед, конечно, ни хрена не понял, но с интересом смотрел, как работает Гэллегер. Через полчаса все было готово. Это на самом деле оказался тепловой излучатель: он прожег дыру в дверце шкафа.
   — Фью! — присвистнул Гэллегер, глядя на дымок от обугленного дерева.
   — Надо же! — Он взглянул на металлический цилиндр, который держал в руке.
   — Человека этим тоже можно убить, — буркнул толстый либль. — Как того, во дворе.
   — Да, мож… Что?! Где?
   — Во дворе. Мы сначала сидели на нем, но потом он остыл. У него в груди дыра.
   — Это ваша работа, — обвиняюще сказал Гэллегер.
   — Нет. Он, наверное, тоже из другого времени. Тепловой излучатель прожег в нем дыру.
   — Кто… кто он?
   — Я его никогда раньше не видел, — ответил толстый либль, явно теряя интерес к этой теме. — Я хочу еще молока. — Он запрыгнул на рабочий стол Гэллегера и выглянул в окно. — Йо-хо! Этот мир — наш!
   В дверь позвонили.
   — Дед, посмотри, кто там, — сказал слегка побледневший Гэллегер. — Наверное, кредитор. Они привыкли уходить отсюда пустыми. О боже, я еще никого не убивал…
   — А я уже… — буркнул дед перед тем, как выйти, но не объяснил, что имеет в виду.
   Гэллегер в обществе маленьких либлей вышел во двор. Случилось непоправимое: посреди розовых кустов лежал труп мужчины, старого и бородатого, совершенно лысого. Труп был одет в странный наряд — что-то вроде эластичного цветного целлофана. В груди его зияла большая дыра, прожженная тепловым излучателем.
   — Он мне кого-то напоминает, — заметил Гэллегер. — Не знаю только, кого. Он выпал из времени уже мертвый?
   — Мертвый, но еще теплый. — ответь либль. — Это было приятно.
   Гэллегер содрогнулся — отвратительные маленькие чудовища. Но, видимо, они безвредны, иначе не получили бы доступа к опасной информации. Присутствие либлей беспокоило Гэллегера куда меньше, чем присутствие трупа.
   Откуда-то издалека донеслись протесты деда.
   Либли вдруг попрятались под кустами, а во двор вышли дед и еще трое мужчин. При виде голубых мундиров и сверкающих пуговиц Гэллегер бросил тепловой излучатель на грядку, для верности нагреб на него ногой земли и изобразил нечто вроде приветливой улыбки.
   — Привет, парни. Я как раз собирался звонить вам. Кто-то подкинул труп ко мне во двор.
   Как заметил Гэллегер, двое из визитеров были полицейскими — хорошо сложенные, недоверчивые и быстроглазые. Третьим был невысокий элегантный человечек со светлыми волосами, приклеенными к узкой голове, и тонкими усиками под носом. Он немного напоминал лису.
   На груди его красовался Знак Почетного Полицейского, а это могло значить и много, и мало, в зависимости от того, кто его носит.
   — Я не мог их удержать, — сказал дед. — Так что тебе конец, молодой человек.
   — Это он так шутит, — объяснил Гэллегер полицейским.
   — Честное слово, я уже собирался…
   — Довольно. Как вас зовут?
   Гэллегер представился.
   — Угу. — Полицейский присел, чтобы осмотреть тело.
   — Ого! Что вы с ним сделали?
   — Ничего. Когда я вышел утром, он уже лежал здесь. Может, выпал из какого-то окна. — Гэллегер указал на небоскребы вокруг.
   — Он не выпал — ни одна кость не сломана. Выглядит он так, словно вы проткнули его раскаленной докрасна кочергой, — заметил полицейский. — Кто это такой?
   — Не знаю. Я никогда его не видел. А кто вам сказал…
   — Никогда не оставляйте труп на виду, мистер Гэллегер. Кто-нибудь сверху — оттуда, например, — может его увидеть и позвонить в полицию.
   — Ага, понимаю.
   — Мы узнаем, кто его убил, — с иронией заметил полицейский, — пусть это вас не тревожит. И узнаем, кто он. А может, вы сами нам расскажете?
   — Доказательства…
   — Достаточно. — Огромные ладони хлопнули. — Я позвоню, чтобы приехал коронер. Где видеофон?
   — Дед, покажи ему, — устало сказал Гэллегер.
   Элегантный человечек со светлыми волосами сделал шаг вперед.
   — Гроарти, осмотрите дом, пока Баннистер говорит по видео. Я останусь здесь, с мистером Гэллегером.
   — Так точно, мистер Кэнтрелл.
   Полицейские ушли вместе с дедом.
   — Прошу прощения, — сказал Кэнтрелл, быстро шагнул вперед и присел. Воткнув тонкие пальцы в землю у ног Гэллегера, он вытащил тепловой излучатель и с легкой улыбкой принялся его разглядывать. Гэллегер затаил дыхание.
   — Интересно, откуда это здесь взялось? — пробормотал он, лихорадочно придумывая выход.
   — Это вы его спрятали, — ответил Кэнтрелл. — Я видел. К счастью, полицейский ничего не заметил. Пожалуй, я оставлю эту штуку себе. — Он сунул цилиндр в карман. — Вещественное доказательство, а? Рана в вашем трупе довольна необычна…
   — Это не мой труп!
   — Он лежит на вашем дворе. Мистер Гэллегер, меня очень интересует оружие. Что это за устройство?
   — Это… это просто фонарик.
   Кэнтрелл вынул цилиндр из кармана и направил на Гэллегера.
   — Понимаю. Если я нажму вот эту кнопку…
   — Это тепловой излучатель, — быстро сказал Гэллегер, отступая в сторону. — Ради бога, осторожнее!
   — Гмм… Его сделали вы?
   — Да…
   — И убили им этого человека?
   — Нет!
   — Советую вам не распространяться на эту тему, — сказал Кэнтрелл, снова пряча цилиндр в карман. — Как только полиция наложит на него лапы, вам крышка. Ни одно известное оружие не наносит таких ран, и им будет нелегко доказать, что это ваша работа. Мистер Гэллегер, я почему-то верю, что не вы убили этого человека. Сам не знаю, почему. Может, учитываю вашу репутацию. Известно, что вы довольно эксцентричны, но известно также, что вы неплохой изобретатель.
   — Спасибо, — сказал Гэллегер. — Но… это мой излучатель.
   — Может, мне представить его как вещественное доказательство номер один?
   — Он ваш.
   — Договорились, — с улыбкой сказал Кэнтрелл. — Я посмотрю, что можно для вас сделать.
   Как выяснилось, мог он не так уж много. Почти любой может получить Знак Почетного Полицейского, но политические связи не обязательно означают волосатую лапу в полиции. Однажды запущенную машину закона остановить было нелегко. К счастью, в те времена права личности были священны, что, впрочем, объяснялось развитием телекоммуникаций: ни один преступник просто-напросто не мог скрыться. Гэллегеру было предписано не покидать Манхеттен, и полиция не сомневалась, что едва он попытается это сделать, система видеотелефонов мигом сядет ему на хвост. Не требовалось даже выставлять охранников. Трехмерное фото Гэллегера уже попало в картотеки транспортных центров Манхеттена, и если бы он попытался купить билет на стратоплан или на ховер, его бы немедленно опознали, отчитали и отправили домой.
   Сбитый с толку коронер повез труп в морг, полицейские и Кэнтрелл удалились. Дед, трое либлей и Гэллегер остались в лаборатории, сидели, ошеломленно переглядываясь.
   — Машина времени, — сказал Гэллегер, нажимая кнопки алкогольного органа. — Надо же! И зачем я все это сделал?
   — Они ни в чем не могут тебя обвинить, — заметил дед.
   — Правосудие стоит дорого. Если я не найду хорошего адвоката, мне конец.
   — А разве суд не может дать тебе адвоката?
   — Может, только мне это не поможет. Юриспруденция в наши дни похожа на игру в шахматы: требуется сотрудничество множества специалистов, чтобы изучить все возможные подходы. Меня могут приговорить, если я пропущу хоть один крючок. Именно адвокаты контролируют политическую власть, дедушка. Есть у них и свои лоббисты. Вина и невиновность ничего не значат по сравнению с хорошим адвокатом. А это требует денег.
   — Деньги не понадобятся, — сказал толстый либль. — Когда мы завоюем мир, то введем свою денежную систему.
   Гэллегер не обратил на него внимания.
   — Дед, у тебя есть деньги?
   — Нет. В Мэйне мне немного нужно.
   Гэллегер окинул взглядом лабораторию.
   — Может, что-нибудь продать?.. Этот тепловой излучатель… хотя нет. Мне крышка, если кто-нибудь узнает, что он у меня есть. Надеюсь, Кэнтрелл никому его не покажет. Машина времени… — Он подошел к загадочному агрегату и осмотрел его. — Жаль, не помню, как она действует. И на кой черт…
   — Но ведь ты собрал ее сам, разве нет?
   — Ее собрало мое подсознание. Оно любит такие фокусы. Интересно, зачем тут этот рычаг? — Гэллегер проверил его. Ничего не произошло. — Все это так сложно. Если я не узнаю, как она действует, значит, не смогу на ней заработать.
   — Вчера вечером, — задумчиво произнес дед, — ты кричал о каком-то Хеллвиге, который что-то тебе заказал.
   Глаза Гэллегера вспыхнули, но ненадолго.
   — Помню, — сказал он. — Это полный нуль с манией величия. Он жаждет славы и сказал, что даст мне кучу денег, если я ему это обеспечу.
   — Ну, так валяй!
   — А как? — спросил Гэллегер. — Я мог бы изобрести что-нибудь и отдать ему, чтобы он выдал за свое, но ведь никто не поверит, что такой болван, как Руфус Хеллвиг способен на большее, чем сложить два и два. А может, даже это выше его сил. Впрочем…
   Гэллегер сел к видеофону, и вскоре на экране появилось жирное белое лицо. Руфус Хеллвиг был чудовищно толстым лысым мужчиной. Больше всего он походил на идиота в крайней стадии монголизма. Деньги обеспечили ему власть, но, к величайшему его сожалению, не позволили добиться всеобщего уважения. Никто им не восхищался, над ним просто смеялись, поскольку кроме денег у него за душой не было ничего. Некоторые магнаты относятся к этому спокойно, но Хеллвиг был не из таких. Сейчас он смотрел на Гэллегера волком.
   — Что-то придумали?
   — Да, работаю над одной вещью. Но это дорого стоит, и мне нужен аванс.
   — Ага… — сказал Хеллвиг неприятным тоном. — Аванс. Но вы уже получили один на прошлой неделе.
   — Может, и получил, — согласился Гэллегер. — Не помню.
   — Вы были пьяны.
   — Да ну?!
   — И цитировали Хайяма.
   — Что именно?
   — Что-то о весне, уходящей с розами.
   — Значит, точно был пьян, — печально признал Гэллегер. — На сколько я вас раскрутил?
   Хеллвиг назвал сумму, и конструктор убито покачал головой.
   — Деньги утекают у меня между пальцами, как вода. Ну ладно, дайте мне еще немного.
   — Да вы спятили! — рявкнул Хеллвиг. — Сперва покажите результаты, а потом заикайтесь насчет денег!
   — В газовой камере я только заикнуться и успею, — заметил Гэллегер, но богач уже отключился.
   Дед отхлебнул из стакана и вздохнул.
   — А что с этим Кэнтреллом? Может, он поможет?
   — Сомневаюсь. Я у него на крючке, а о нем самом не знаю ничего.
   — Тогда я, пожалуй, двину обратно в Мэйн, — сказал дед.
   Гэллегер вздохнул.
   — И ты меня бросаешь?
   — Ну, разве что у тебя есть еще немного водки…
   — Тебе все равно не уехать: ты теперь соучастник преступления. У тебя точно нет денег?
   Дед в этом не сомневался. Гэллегер еще раз взглянул на машину времени и жалобно вздохнул. Черти бы взяли это подсознание! Вот что получается, если знаешь о науке понаслышке, а не как следует. То, что Гэллегер был гением, не мешало ему постоянно впутываться в невероятные неприятности. Он вспомнил, что однажды уже построил машину времени, но она не действовала.
   — Интересно, зачем Кэнтреллу этот тепловой излучатель? — задумался Гэллегер.
   Либли, изучавшие своими золотистыми глазками и розовыми носами помещение лаборатории, рядком уселись перед Гэллегером.
   — Когда мы завоюем мир, тебе не о чем будет беспокоиться, — сказали они ему.
   — Спасибо, — ответил Гэллегер. — Вы мне очень помогли. Однако сейчас мне позарез нужны деньги. И много. Я должен нанять адвоката.
   — Зачем?
   — Чтобы меня не осудили за убийство. Это трудно объяснить, ведь вы не знаете законов нашего времени… — Гэллегер открыл рот. — О, у меня идея!
   — Какая?
   — Вы рассказали мне, как сделать этот тепловой излучатель. Может, расскажете еще о чем-нибудь? На чем можно быстро заработать?
   — Конечно, с удовольствием. Но лучше бы вам воспользоваться обратной мозговой связью.
   — В другой раз. Начинайте же. Или нет, лучше я буду спрашивать. Какие устройства есть в вашем мире?
   В дверь позвонили. Это явился детектив по фамилии Махони — высокий мужчина с ироничным взглядом и ухоженными черными волосами. Либли, не желавшие, чтобы их видели, пока они не разработают до конца план завоевания мира, поспешно спрятались. Махони приветствовал Гэллегера и деда сдержанным кивком.
   — Добрый день. У нас в участке возникла небольшая проблема. Так, ничего серьезного.
   — Это неприятно, — согласился Гэллегер. — Выпьете?
   — Нет, спасибо. Я хотел бы снять у вас отпечатки пальцев. И рисунок сетчатки, если можно.
   — Пожалуйста, пожалуйста.
   Махони кликнул техника. Пальцы Гэллегера прижали к особой ткани, а фотоаппарат со специальным объективом сделал снимок палочек, колбочек и кровеносных сосудов глаза. Махони хмуро следил за процедурой. Вскоре техник представил детективу результаты.
   — Ну и дела, — сказал Махони.
   — О чем это вы? — поинтересовался Гэллегер.
   — Этот труп с вашего двора…
   — Ну-ну?
   — У него те же отпечатки пальцев, что и у вас. И рисунок сетчатки тоже. Этого не объяснить даже пластической операцией. Что это был за парень, мистер Гэллегер?
   Конструктор вытаращился на него.
   — Черт возьми! Мои отпечатки? Но это же просто невозможно!
   — Совершенно верно, — согласился Махони. Вы действительно не знаете, кто это?
   Техник, стоявший у окна, протяжно свистнул.
   — Эй, Махони, — позвал он, — подойди-ка на минутку. Хочу тебе кое-что показать.
   — Это может подождать?
   — При нынешней жаре не очень долго, — ответят техник. — Во дворе лежит еще один труп.
   Гэллегер с дедом испуганно переглянулись. Они так и остались сидеть, когда детектив и техник поспешно выбежали из лаборатории. Со двора донеслись возбужденные крики.
   — Еще один? — спросил дед.
   Гэллегер кивнул.
   — Похоже на то. Пожалуй, надо…
   — Смываться?
   — И думать не моги. Надо посмотреть, что там такое на этот раз.
   Это и вправду оказался труп. И на сей раз причиной смерти было узкое отверстие, прожженное в жилете из пластикорда и, соответственно, в груди. Несомненно, выстрел из теплового излучателя. Вид убитого поверг Гэллегера в шок — и было от чего: конструктор смотрел на собственный труп!
   Впрочем, не совсем. Убитый выглядел лет на десять старше Гэллегера, лицо его было еще более худым, а в черных волосах поблескивала седина. Одежда его была весьма необычного покроя, однако сходство было несомненно.
   — Та-ак… — протянул Махони, разглядывая Гэллегера.
   — Ваш брат-близнец?
   — Я удивлен не меньше вас, — слабым голосом пробормотал конструктор.
   Махони скрипнул зубами, дрожащей рукой вынул сигару и прикурил.
   — Послушайте, — сказал он, — не знаю, что это за фокус, но он мне не нравится. Если и у этого парня отпечатки пальцев и сетчатки окажутся такими же, как у вас… Я вовсе не собираюсь сходить с ума. Ясно?
   — Это невозможно, — сказал техник.
   Махони загнал всех в дом и позвонил в участок.
   — Инспектор? Я насчет тела, которое привезли час назад… помните, дело Гэллегера?
   — Вы его нашли? — спросил инспектор.
   Махони замер.
   — Не понял… Я говорю о теле с непонятными отпечатками пальцев.
   — И я о нем же. Нашли вы его или нет?
   — Но оно же в морге!
   — Было, — сказал инспектор. — Еще десять минут назад. А потом его украли. Прямо из морга.
   Махони, облизывая губы, медленно переваривал сообщение.
   — Инспектор, — сказал он наконец, — у меня есть для вас тело. Но другое. Я только что нашел его во дворе у Гэллегера. Причина смерти та же.
   — Что-о?!
   — Дыра, прожженная в груди. Труп здорово похож на Гэллегера.
   — Похож на… А как с отпечатками пальцев, которые я велел вам проверить?
   — Я все сделал. Ответ положительный.
   — Но это же невозможно!
   — Подождите, вот увидите новый труп! — рявкнул Махони. — Пришлите сюда парней, ладно?
   — Уже отправляю. Что за сумасшедшее дело…
   Экран погас. Гэллегер раздал всем выпивку и брякнулся на диван. Голова у него кружилась.
   — Послушай, — сказал дед, — тебя нельзя отдать под суд за убийство того, первого, парня. Если его украли, нет corpus delicti [4].
   — Чтоб меня… ну, конечно! — Гэллегер вскочил. — Это так, Махони?
   Детектив прищурился.
   — В общем-то, да. Однако не забывайте о том, что я нашел во дворе. Вас вполне могут отправить в газовую камеру за второго.
   — О! — Гэллегер вновь опустился на диван. — Но я же его не убивал!
   — Это вы так говорите.
   — Разумеется. И дальше буду говорить. Разбудите меня, когда все закончится. Я должен подумать. — Гэллегер сунул мундштук органа в рот, настроил его на медленную подачу и расслабился, потихоньку глотая коньяк. Он закрыл глаза, задумался, но ответа так и не нашел.
   Вскоре комната вновь заполнилась людьми, и началась обычная в таких случаях рутина. Гэллегер отвечал на вопросы, используя только часть своего мозга. Наконец полиция уехала, забрав с собой второе тело. Подкрепленный алкоголем разум Гэллегера обострился, его подсознание помалу переводило управление на себя.
   — Кажется, я понял, — наконец сказал он деду. — Ну-ка, посмотрим… — Он подошел к машине времени и подергал рычаги. — Нет, не могу ее выключить. Похоже, она настроена на определенное событие. Я начинаю вспоминать, о чем мы говорили вчера вечером.
   — О предсказании будущего? — спросил дед.
   — Угу. Не было у нас спора насчет того, может ли человек предвидеть собственную смерть?
   — Был.
   — Вот тебе и ответ. Я настроил машину так, чтобы она предсказала мою собственную смерть. Она движется вдоль темпоральной линии, догоняет мое будущее in articulo mortis [5] и переносит мой труп в наше время. То есть, мой будущий труп.
   — Спятил, — уверенно констатировал дед.
   — Нет, тут все правильно, — настаивал Гэллегер. — Первым трупом был тоже я. В возрасте семидесяти или восьмидесяти лет. Тогда меня убьют выстрелом из излучателя. Через сорок лет или около того, — задумчиво закончил он.
   — Гм-м… Излучатель у Кэнтрелла…
   Дед недовольно скривился.
   — А как быть со вторым телом? Не знаешь?
   — Разумеется, знаю. Параллельные временные линии. Альтернативное будущее. Вероятности. Слышал о такой теории?
   — Не.
   — Она утверждает, что существует бесконечное множество различных вариантов будущего. Изменив настоящее, мы автоматически переходим к иному варианту будущего. Нечто вроде переключения железнодорожной стрелки. Если бы ты не женился на бабушке, меня бы здесь сейчас не было. Понятно?
   — Не, — ответят дед, наливая себе еще, а Гэллегер продолжал:
   — Согласно варианту А, я буду убит выстрелом из теплового излучателя в возрасте около восьмидесяти лет. Я доставил свой труп по временной линии в настоящее и, разумеется, оно изменилось. До этого в варианте А не было места трупу восьмидесятилетнего Гзллегера. Появившись здесь он изменил будущее. В результате мы переместились на другую временную линию.
   — Глупости, — пробормотал дед.
   — Тихо, дедуля, дай поразмыслить. В данный момент действует другая линия, вариант В. На этой линии я буду убит из излучателя в возрасте около сорока пяти лет. Поскольку машина настроена так, чтобы переносить сюда мое тело, едва только я умру, она так и сделала — материализовала мой сорокапятилетний труп. А труп восьмидесятилетнего меня, ясно, исчез.
   — Ха-ха!
   — Так и должно быть. Его просто не существовало в варианте В. Когда вариант В был реализован, вариант А отпал. Равно как и первый труп.
   Старик вдруг радостно закивал.
   — Понял! — воскликнул он. — Решил прикинуться психом? Мудрое решение.
   — Ха! — фыркнул в ответ Гэллегер.
   Он подошел к машине времени и попытался ее выключить. Ничего не вышло, машина не поддавалась. Казалось, она всецело посвятила себя материализации трупов Гэллегера.
   Что же теперь будет? В данный момент действует альтернативный вариант В. Однако, труп В не должен был существовать в конкретном настоящем. Это был фактор X. АВ + Х = С. Новая переменная и новый труп. Гэллегер поспешно выглянул во двор. Он был пуст, пока, по крайней мере. Слава Богу и за это.
   «Так или иначе, — думал Гэллегер, — меня не могут осудить за убийство самого себя. Или могут? Можно ли применить здесь закон, запрещающий самоубийство? Нет, это бред. Я не совершал никакого самоубийства, и по-прежнему жив».