Грегори Киз
На грани победы 2: Возрождение
ПРОЛОГ
Кровь, дрейфующая в свете звёзд.
Это было первое, что увидел Джейсен Соло, открыв глаза. В дымке капли крови казались чёрными, словно гладко отполированными жемчужинами, отражавшими древний свет звёзд, который просачивался сквозь транспаристил. Он рассеянно заметил, что все сфероиды вращаются в одном и том же направлении.
Он также вращался, правда, очень медленно, словно сквозь кровавую мглу. Даже при незначительном освещении он мог определить, что находится в нескольких сантиметрах от стены.
Почувствовав резкую боль одновременно в ноге и макушке, он наконец понял, что было источником этой кровавой дымки. Становилось холодно и душно.
Что же происходит?
За иллюминатором что-то неестественно большое затмило свет звёзд, и тогда он вспомнил.
Цавонг Ла, мастер войны йуужань-вонгов, царапнул отточенными обсидиановыми когтями своей новой ноги по живым кораллам на полу командной залы и стал скептически осматривать конечность в бледном свете миколюминесцентных стен.
Он мог бы клонировать ногу, которой он лишился по вине проклятого джиидая, но тогда он испытал бы не только позор, но и личное неудовлетворение. Было достаточно и того, что сделал этот неверный. Зачем притворяться, что никакой раны нет?
Но хромой мастер войны быстро потеряет уважение, особенно если не он сам принёс эту конечность в жертву богам.
Боль потихоньку угасала, и чувства возвращались в стопу, в то время как нервы прокладывали себе путь внутрь тела. Четыре бронированных пальца вуа'сы уже были практически готовы к ходьбе.
Такой выбор был данью уважения самым древним традициям йуужань-вонгов. Первый мастер войны, сотворённый Йун-Йуужанем, был не йуужань-вонгом, а неким ужасным чудовищем, прозванным вуа’сой. Йуужань-вонг вызвал зверя на поединок, одолел его и занял его место. По сей день Вуа – наиболее популярное имя, дающееся потомству касты воинов.
Цавонг Ла приказал формовщикам вырастить для него вуа’су. Хотя это существо вымерло сразу после уничтожения родной планеты йуужань-вонгов, его модель по-прежнему существовала в архивах формовщиков, именуемых касами. Они сотворили этого монстра, мастер дрался с ним и победил даже несмотря на отсутствие одной конечности. Теперь Цавонг Ла знал, что боги по-прежнему на его стороне и считают его достойным своего положения.
А от свежего трупа вуа’сы он получил новую ногу.
– Мастер войны?
Цавонг Ла узнал голос помощника, Селонга Лиана, но не оторвался от изучения приза.
– Говори.
– Кое-кто желает пообщаться с вами.
– Но это не заранее условленная встреча?
– Нет, мастер войны. Пришла Нгаалу, жрица секты обманщиков.
Цавонг Ла издал громкий горловой рык. Последователи богини Йун-Харлы уже давненько разочаровывали йуужань-вонгов. Тем не менее, секта до сих пор оставалась могущественной, а верховный владыка Шимрра продолжал благосклонно смотреть на кривляния приверженцев богини обмана. И так как Йун-Харла надзирала за кастой воинов и, возможно, помогла ему в бою с вуа’сой, то он, мастер войны, так и быть, тоже благосклонно отнесётся к последователям её культа.
– Я выслушаю её.
Через мгновение вошла жрица. Она имела стройную фигуру, её немного скошенный назад лоб был уже, чем у соплеменников, голубоватые мешочки под глазами имели форму полумесяца. Она носила церемониальную робу из живой ткани, выращенной так, чтобы походить на содранную кожу.
– Мастер войны, – она отсалютовала ему скрещёнными руками. – Для меня большая честь…
– Что у тебя за дело? – бросил он в нетерпении. – У меня есть и более важные занятия. Тебя послал Харрар?
– Именно так, мастер войны.
– Тогда говори.
– Жрица Элан, которая погибла в войне с неверными…
– Которая провалила своё задание, – напомнил ей Цавонг Ла.
– Это так, мастер войны. Она потерпела неудачу, но умерла во славу доблестного народа йуужань-вонгов. У жрицы Элан была любимица, разумное существо по имени Вержер.
– Я осведомлён об этом. И эта любимица не погибла вместе с госпожой?
– Нет, мастер войны. Это и есть причина, по которой я явилась к вам. Она совершила побег и вернулась.
– В самом деле?
– Да, мастер войны. Она поведала нам много любопытного о неверных из того, что она узнала во время своего заключения. Она знает больше, но отказывается говорить. Она требует аудиенции у вас, Цавонг Ла.
– И ты не думаешь, что это какой-нибудь ловкий трюк неверных? К примеру, с целью убить меня?
– Мы не до конца доверяем ей, мастер войны, но мы решили донести до вас её слова, чтобы вы сами определили, как с ней поступить.
Цавонг Ла чуть склонил покрытую шрамами голову набок.
– Ты поступила разумно. Несомненно, она должна быть допрошена и исследована при помощи хаар виника. После этого приведи её на мой корабль, но держи подальше от меня. Скажи ей, что мне нужны доказательства правдивости её слов и намерений, прежде чем она предстанет передо мной самолично.
– Будет сделано, мастер войны.
Он подал жрице знак, и она немедленно удалилась. Хорошо. Жрица, знающая своё место.
У окантованного алым входа в приёмные покои жрицу мгновенно сменил слуга.
– Мастер войны, прибыл Куранг Ла. И исполнитель, Ном Анор.
– Немедленно впустить их, – распорядился Цавонг Ла.
Куранг Ла был его кровным братом, менее рослой копией самого мастера. Его лицо пересекали глубокие отметины, а клеймо домена Ла, пусть и не такое большое, как разрез мастера войны от уха до уха, свидетельствовало о его высоком происхождении.
– Белек тиу, мастер войны! – Куранг Ла отсалютовал скрещёнными руками, секундой позже аналогичным жестом удостоил мастера исполнитель. – Жду ваших приказаний.
Цавонг Ла кивнул своему брату и принялся буравить Ном Анора пристальным взглядом. Настоящий глаз исполнителя и его ядовитый плаэрйин бол в другой глазнице, не мигая, смотрели на начальство.
– Исполнитель! – прогрохотал Цавонг Ла. – Я изучил твои последние предложения. Ты уверен, что неверные созрели для новых завоеваний?
– Стены их крепостей ослаблены, мастер войны, – отозвался Ном Анор. – Я лично лицезрел это собственными глазами. Битва будет скоротечной, победа нам обеспечена.
– Подобное я слышал и раньше, – прорычал мастер войны и повернулся к воину. – Куранг Ла, ты был введён в курс дела. У тебя есть, что добавить?
Куранг Ла открыл рот, полный острых зубов.
– Завоевания всегда приятны, – отметил он. – Однако, в настоящий момент начинать новую кампанию мне кажется неразумным. Неверные дрожат перед нашим величием, они боятся переходить в контрнаступление, смеют мечтать о том, что война закончилась у Дуро и мы довольствуемся возможностью жить с ними в одной галактике наравне. В этом наше преимущество; корабельная матка решит их судьбу, но ей нужно время. Сейчас наши корабли сильно рассеяны по галактике. Пока корабельная матка не нарастит наш флот, любой неверный шаг может обойтись нам дорогой ценой.
– Никакой цены не будет! – клятвенно заверил Ном Анор. – Нужно нанести удар прямо сейчас. Если мы промедлим, джиидаи получат больше свободы для ответного манёвра.
– Джиидаи! – прорычал Цавонг Ла. – Скажи мне, Ном Анор. Со всеми твоими контактами в среде неверных и с твоим самопровозглашённым опытом манипулирования ими, почему ты не можешь привести мне одного единственного джиидая, о котором я мечтаю больше других – Джейсена Соло?
Ном Анор даже не вздрогнул.
– Эта задача не из лёгких, мастер войны, – заметил он. – Некоторые джиидаи и их союзники превратились в отступников. Они больше не отвечают ни перед сенатом, ни перед каким-либо другим органом власти, где я имею контакты. Моё мнение таково: когда вы заявили неверным, что остановите вторжение, если нам доставят всех джиидаев, это было выдающимся шагом. Этот шаг дал нам время укрепить позиции и обезопасить территорию. Он привёл к нам многих джиидаев. Но Джейсен – родственник Скайуокера, самого могущественного из них. Он сын Леи Органы Соло и Хана Соло, очень опасных противников, которые пока ускользают от нас. У меня есть идеи, как раскрыть их местоположение; даже сейчас мой план уже работает в отношении Скайуокера и его сожительницы Мары и он вскоре приведёт к нам и остальных беглецов, включая Джейсена.
– И ты хочешь бросить всю нашу мощь на джиидаев? Ударить в самое сердце?
– Нет, мастер войны. Но мой план привносит отчаяние и смятение в сенат. Он даст нам возможность устранить джиидайскую угрозу навсегда. В данный момент правительство Новой Республики всё ещё отказывается признавать джиидаев вне закона. Одним ударом я могу изменить это положение, а кроме того выстроить новый бастион, плацдарм для атаки на Центр. Но нужно действовать прямо сейчас: если мы промедлим, мы потеряем прекрасную возможность.
– Ном Анор уже немало насоветовал нам в прошлом, – вставил веское слово Куранг Ла. – Как мы можем вновь полагаться на его заверения?
– Ты прав, мой брат, – согласился мастер войны. – Но меня бесит промедление, стратегия выжидания. По словам этих малодушных неверных, за последние месяцы ряды джиидаев сильно поредели. Нас жестоко унизили на Явине 4. Должна состояться расплата – Йун-Йуужань истосковался по запаху крови.
– Если вы пожелаете, мастер войны, – произнёс Куранг Ла. – Я лично поведу флот. Я не уклонюсь от битвы, если мой долг зовёт меня.
– Хурр, – прошипел Цавонг Ла, обдумывая факты. – Ном Анор, приводи в действие свой план. Куранг Ла двинет в бой наши эскадрильи, а ты будешь наставлять его, как действовать. И если ты опять подведёшь меня, тебя постигнет жестокая кара. Если же всё пройдёт гладко, как ты меня уверяешь, я прощу тебе твои более ранние прегрешения. Ты всё понял?
– Я понял, мастер войны. Я не подведу вас.
– Очень на это надеюсь. Куранг Ла, у тебя есть, что сказать?
– Нет, мастер войны. Мои обязанности мне ясны. – Он вновь отсалютовал. – Белек тиу. Неверные падут перед нашей мощью. Их корабли загорятся, словно падающие звёзды. Всё, что я говорю, считайте, уже сделано.
Это было первое, что увидел Джейсен Соло, открыв глаза. В дымке капли крови казались чёрными, словно гладко отполированными жемчужинами, отражавшими древний свет звёзд, который просачивался сквозь транспаристил. Он рассеянно заметил, что все сфероиды вращаются в одном и том же направлении.
Он также вращался, правда, очень медленно, словно сквозь кровавую мглу. Даже при незначительном освещении он мог определить, что находится в нескольких сантиметрах от стены.
Почувствовав резкую боль одновременно в ноге и макушке, он наконец понял, что было источником этой кровавой дымки. Становилось холодно и душно.
Что же происходит?
За иллюминатором что-то неестественно большое затмило свет звёзд, и тогда он вспомнил.
***
Цавонг Ла, мастер войны йуужань-вонгов, царапнул отточенными обсидиановыми когтями своей новой ноги по живым кораллам на полу командной залы и стал скептически осматривать конечность в бледном свете миколюминесцентных стен.
Он мог бы клонировать ногу, которой он лишился по вине проклятого джиидая, но тогда он испытал бы не только позор, но и личное неудовлетворение. Было достаточно и того, что сделал этот неверный. Зачем притворяться, что никакой раны нет?
Но хромой мастер войны быстро потеряет уважение, особенно если не он сам принёс эту конечность в жертву богам.
Боль потихоньку угасала, и чувства возвращались в стопу, в то время как нервы прокладывали себе путь внутрь тела. Четыре бронированных пальца вуа'сы уже были практически готовы к ходьбе.
Такой выбор был данью уважения самым древним традициям йуужань-вонгов. Первый мастер войны, сотворённый Йун-Йуужанем, был не йуужань-вонгом, а неким ужасным чудовищем, прозванным вуа’сой. Йуужань-вонг вызвал зверя на поединок, одолел его и занял его место. По сей день Вуа – наиболее популярное имя, дающееся потомству касты воинов.
Цавонг Ла приказал формовщикам вырастить для него вуа’су. Хотя это существо вымерло сразу после уничтожения родной планеты йуужань-вонгов, его модель по-прежнему существовала в архивах формовщиков, именуемых касами. Они сотворили этого монстра, мастер дрался с ним и победил даже несмотря на отсутствие одной конечности. Теперь Цавонг Ла знал, что боги по-прежнему на его стороне и считают его достойным своего положения.
А от свежего трупа вуа’сы он получил новую ногу.
– Мастер войны?
Цавонг Ла узнал голос помощника, Селонга Лиана, но не оторвался от изучения приза.
– Говори.
– Кое-кто желает пообщаться с вами.
– Но это не заранее условленная встреча?
– Нет, мастер войны. Пришла Нгаалу, жрица секты обманщиков.
Цавонг Ла издал громкий горловой рык. Последователи богини Йун-Харлы уже давненько разочаровывали йуужань-вонгов. Тем не менее, секта до сих пор оставалась могущественной, а верховный владыка Шимрра продолжал благосклонно смотреть на кривляния приверженцев богини обмана. И так как Йун-Харла надзирала за кастой воинов и, возможно, помогла ему в бою с вуа’сой, то он, мастер войны, так и быть, тоже благосклонно отнесётся к последователям её культа.
– Я выслушаю её.
Через мгновение вошла жрица. Она имела стройную фигуру, её немного скошенный назад лоб был уже, чем у соплеменников, голубоватые мешочки под глазами имели форму полумесяца. Она носила церемониальную робу из живой ткани, выращенной так, чтобы походить на содранную кожу.
– Мастер войны, – она отсалютовала ему скрещёнными руками. – Для меня большая честь…
– Что у тебя за дело? – бросил он в нетерпении. – У меня есть и более важные занятия. Тебя послал Харрар?
– Именно так, мастер войны.
– Тогда говори.
– Жрица Элан, которая погибла в войне с неверными…
– Которая провалила своё задание, – напомнил ей Цавонг Ла.
– Это так, мастер войны. Она потерпела неудачу, но умерла во славу доблестного народа йуужань-вонгов. У жрицы Элан была любимица, разумное существо по имени Вержер.
– Я осведомлён об этом. И эта любимица не погибла вместе с госпожой?
– Нет, мастер войны. Это и есть причина, по которой я явилась к вам. Она совершила побег и вернулась.
– В самом деле?
– Да, мастер войны. Она поведала нам много любопытного о неверных из того, что она узнала во время своего заключения. Она знает больше, но отказывается говорить. Она требует аудиенции у вас, Цавонг Ла.
– И ты не думаешь, что это какой-нибудь ловкий трюк неверных? К примеру, с целью убить меня?
– Мы не до конца доверяем ей, мастер войны, но мы решили донести до вас её слова, чтобы вы сами определили, как с ней поступить.
Цавонг Ла чуть склонил покрытую шрамами голову набок.
– Ты поступила разумно. Несомненно, она должна быть допрошена и исследована при помощи хаар виника. После этого приведи её на мой корабль, но держи подальше от меня. Скажи ей, что мне нужны доказательства правдивости её слов и намерений, прежде чем она предстанет передо мной самолично.
– Будет сделано, мастер войны.
Он подал жрице знак, и она немедленно удалилась. Хорошо. Жрица, знающая своё место.
У окантованного алым входа в приёмные покои жрицу мгновенно сменил слуга.
– Мастер войны, прибыл Куранг Ла. И исполнитель, Ном Анор.
– Немедленно впустить их, – распорядился Цавонг Ла.
Куранг Ла был его кровным братом, менее рослой копией самого мастера. Его лицо пересекали глубокие отметины, а клеймо домена Ла, пусть и не такое большое, как разрез мастера войны от уха до уха, свидетельствовало о его высоком происхождении.
– Белек тиу, мастер войны! – Куранг Ла отсалютовал скрещёнными руками, секундой позже аналогичным жестом удостоил мастера исполнитель. – Жду ваших приказаний.
Цавонг Ла кивнул своему брату и принялся буравить Ном Анора пристальным взглядом. Настоящий глаз исполнителя и его ядовитый плаэрйин бол в другой глазнице, не мигая, смотрели на начальство.
– Исполнитель! – прогрохотал Цавонг Ла. – Я изучил твои последние предложения. Ты уверен, что неверные созрели для новых завоеваний?
– Стены их крепостей ослаблены, мастер войны, – отозвался Ном Анор. – Я лично лицезрел это собственными глазами. Битва будет скоротечной, победа нам обеспечена.
– Подобное я слышал и раньше, – прорычал мастер войны и повернулся к воину. – Куранг Ла, ты был введён в курс дела. У тебя есть, что добавить?
Куранг Ла открыл рот, полный острых зубов.
– Завоевания всегда приятны, – отметил он. – Однако, в настоящий момент начинать новую кампанию мне кажется неразумным. Неверные дрожат перед нашим величием, они боятся переходить в контрнаступление, смеют мечтать о том, что война закончилась у Дуро и мы довольствуемся возможностью жить с ними в одной галактике наравне. В этом наше преимущество; корабельная матка решит их судьбу, но ей нужно время. Сейчас наши корабли сильно рассеяны по галактике. Пока корабельная матка не нарастит наш флот, любой неверный шаг может обойтись нам дорогой ценой.
– Никакой цены не будет! – клятвенно заверил Ном Анор. – Нужно нанести удар прямо сейчас. Если мы промедлим, джиидаи получат больше свободы для ответного манёвра.
– Джиидаи! – прорычал Цавонг Ла. – Скажи мне, Ном Анор. Со всеми твоими контактами в среде неверных и с твоим самопровозглашённым опытом манипулирования ими, почему ты не можешь привести мне одного единственного джиидая, о котором я мечтаю больше других – Джейсена Соло?
Ном Анор даже не вздрогнул.
– Эта задача не из лёгких, мастер войны, – заметил он. – Некоторые джиидаи и их союзники превратились в отступников. Они больше не отвечают ни перед сенатом, ни перед каким-либо другим органом власти, где я имею контакты. Моё мнение таково: когда вы заявили неверным, что остановите вторжение, если нам доставят всех джиидаев, это было выдающимся шагом. Этот шаг дал нам время укрепить позиции и обезопасить территорию. Он привёл к нам многих джиидаев. Но Джейсен – родственник Скайуокера, самого могущественного из них. Он сын Леи Органы Соло и Хана Соло, очень опасных противников, которые пока ускользают от нас. У меня есть идеи, как раскрыть их местоположение; даже сейчас мой план уже работает в отношении Скайуокера и его сожительницы Мары и он вскоре приведёт к нам и остальных беглецов, включая Джейсена.
– И ты хочешь бросить всю нашу мощь на джиидаев? Ударить в самое сердце?
– Нет, мастер войны. Но мой план привносит отчаяние и смятение в сенат. Он даст нам возможность устранить джиидайскую угрозу навсегда. В данный момент правительство Новой Республики всё ещё отказывается признавать джиидаев вне закона. Одним ударом я могу изменить это положение, а кроме того выстроить новый бастион, плацдарм для атаки на Центр. Но нужно действовать прямо сейчас: если мы промедлим, мы потеряем прекрасную возможность.
– Ном Анор уже немало насоветовал нам в прошлом, – вставил веское слово Куранг Ла. – Как мы можем вновь полагаться на его заверения?
– Ты прав, мой брат, – согласился мастер войны. – Но меня бесит промедление, стратегия выжидания. По словам этих малодушных неверных, за последние месяцы ряды джиидаев сильно поредели. Нас жестоко унизили на Явине 4. Должна состояться расплата – Йун-Йуужань истосковался по запаху крови.
– Если вы пожелаете, мастер войны, – произнёс Куранг Ла. – Я лично поведу флот. Я не уклонюсь от битвы, если мой долг зовёт меня.
– Хурр, – прошипел Цавонг Ла, обдумывая факты. – Ном Анор, приводи в действие свой план. Куранг Ла двинет в бой наши эскадрильи, а ты будешь наставлять его, как действовать. И если ты опять подведёшь меня, тебя постигнет жестокая кара. Если же всё пройдёт гладко, как ты меня уверяешь, я прощу тебе твои более ранние прегрешения. Ты всё понял?
– Я понял, мастер войны. Я не подведу вас.
– Очень на это надеюсь. Куранг Ла, у тебя есть, что сказать?
– Нет, мастер войны. Мои обязанности мне ясны. – Он вновь отсалютовал. – Белек тиу. Неверные падут перед нашей мощью. Их корабли загорятся, словно падающие звёзды. Всё, что я говорю, считайте, уже сделано.
ЧАСТЬ 1
ПОРОГ
Глава 1
– У тебя были идеи и похуже, Люк, – неохотно подметила Мара Джейд Скайуокер, откинув голову таким образом, чтобы солнечный свет падал на лицо, а густые рыжеватые локоны свешивались назад. В таком положении, с закрытыми глазами, на фоне голубой глади моря её красота на миг просто затмила воображение Люка.
Зелёные глаза Мары распахнулись, и она некоторое время смотрела на мужа задумчиво и нежно, прежде чем цинично изогнуть брови.
– Опять печёшься о моём здоровье?
– Нет, – произнёс он мягко. – Просто думаю, как абсурдно счастлив я сейчас.
– Эй. У тебя играют гормоны. – Она взяла его руку и мягко сжала её. – Вставай. Давай прогуляемся.
– Уверена, что тебе это по силам?
– Что, неужели хочешь понести меня на руках? Конечно, уверена. Я беременная, а не хромая. Или ты думаешь, для нашего ребёнка будет лучше, если я целые дни буду пролёживать, прохлаждаясь на солнышке?
– Я просто считал, что ты собиралась немного отдохнуть.
– Именно. Это и есть отдых. Мы наедине, вдвоём, на красивейшем острове. Ну, что-то вроде острова. Пойдём.
Песок под босыми ногами Люка был мягким и тёплым. Он с большой неохотой расхаживал без обуви, но Мара настояла на том, что именно так нормальные люди и ведут себя на пляже. К своему удивлению, он обнаружил, что всё это до боли напоминало о его весёлом детстве на Татуине. Тогда, в такой же прохладе раннего вечера – один из тех редких периодов, когда оба солнца переходили в стадию заката – он снимал ботинки и наслаждался ощущением всё ещё тёплого песка между пальцами. Конечно же, если только рядом не было дяди Оуэна. Старик обязательно пустился бы читать нотации о том, что обувь ужасно необходима и что Люк теряет столь драгоценную влагу, безвозвратно уходящую в почву.
На момент ему даже почудился голос дяди и запах жаркого из гижу тёти Беру. У него возникло побуждение срочно обуться.
Оуэн и Беру Ларсы были первыми личными утратами Люка Скайуокера в войне с Империей. Он надеялся, что они понимали, за что умерли.
Он скучал по ним. Энакин Скайуокер, может быть, и был его отцом, но его настоящими родителями были Ларсы.
– Интересно, как там Хан с Леей? – задумчиво произнесла Мара, прервав его размышления.
– Уверен, они в порядке. Они улетели всего на несколько дней.
– Как думаешь, Джейсену следовало отправляться с ними?
– Почему нет? Он достаточно часто доказывал всем, чего стоит. Да и не забывай: они его родители. Помимо всего прочего, когда половина галактики жаждет твоей крови, лучше не сидеть на одном месте.
– Ты прав. Я просто имела в виду, что от этого только хуже Джейне. Ей непросто от мысли, что она сидит сложа руки, пока её брат где-то участвует в битвах.
– Да, я её понимаю. Но Разбойная эскадрилья должна скоро вновь призвать её под свои знамена.
– Уверена, что так и будет, – голос Мары однако звучал далеко не так убеждённо.
– На самом деле ты так не думаешь? – заметил Люк.
– Нет. Думаю, они бы хотели этого, но её обучение джедая в данный момент требует от неё политической ответственности.
– Когда это Проныры в последний раз пеклись о политике? Кто тебе наговорил такую чушь?
– Не так многословно, но я слышала кое-что, и я научена читать между строк. Надеюсь, я не права, ради блага Джейны.
В её заявлении прозвучало что-то, что заставило Люка насторожиться. Он прислушался к Силе.
– Мара, – воскликнул он, – любовь моя, я, конечно, верю, что собирание паразитов на этом странном пляже расслабляет, но…
– Ерунда. Этот песок стерилен, как изолированная колба в лаборатории. Ходить босиком здесь совершенно безопасно. И тебе же нравится чувствовать его, разве нет?
– Как скажешь. Но с сего момента я запрещаю говорить о политике, джедаях, войне, йуужань-вонгах и прочих бестолковостях. Мы сюда пришли отдыхать, так что забудь обо всём этом… хотя бы на пару дней.
Она сощурила глаза.
– Ты единственный, кто думает, что вся вселенная разверзнется, если ты не придёшь и не будешь поддерживать её вращение.
– Не я тут беременный.
– Попробуй сказать что-нибудь подобное снова, и я заставлю тебя захотеть им стать, – довольно резко высказалась Мара. – Кстати, если мы решим повторить, придёт твоя очередь быть беременным.
– Так и быть, мы сыграем в сабакк – так и решим, чья будет очередь, – парировал Люк, стараясь сохранить на лице как можно более невозмутимое выражение. Не получилось. Тогда он поцеловал супругу и был награждён не менее страстным поцелуем в ответ.
Они продолжили свою прогулку вдоль побережья, мимо рощи хаотично насаженных ползучих вьюнков слии, опирающихся на переплетённые корни и увенчанных шапками гигантских прозрачных листьев. Волны начали накатывать на песок, чего не делали раньше: это означало лишь, что Люк и Мара подошли к изгибу "острова".
В действительности островом тут и не пахло: то был скорее аккуратно ухоженный парк, дрейфующий в "море" полимерных ячеек, наполненных инертным газом. Построенные богатыми торговцами для развлечений во времена Старой Республики, десятки таких "островов" бороздили западное искусственное море Корусканта. Император не одобрил подобную фривольность, и большинство "островов" были на десятилетия заперты в доках и заброшены. Тем не менее, многие из них оказалось нетрудно восстановить, и во времена зарождения Новой Республики несколько предприимчивых бизнесменов закупили партию "островов" и сделали на них бизнес. Одним из таких дельцов, что не удивительно, оказался Лэндо Калриссиан, давний друг Люка Скайуокера. Он предложил Люку пользоваться "островом" в любое время, когда тот пожелает. Прошло немало лет, прежде чем Люк воспользовался этим щедрым предложением.
И он был рад, что решился на это – Маре тут нравилось. Но и она, безусловно, была права. При всём том, что происходило вокруг, трудно было не думать об этом как о пустой трате времени.
Но некоторым чувствам нельзя было доверять. Все признаки у Мары были налицо, её живот сильно округлился, и она страдала от физического дискомфорта, как страдает любая женщина в её положении. Ничто в её обучении контрабандиста, киллера или рыцаря-джедая не подготовило её к такой ситуации, и, несмотря на очевидную любовь к своему ещё не родившемуся сыну, физическая усталость многотонной грудой давила на неё. Её высказывания относительно Джейны можно было бы с тем же успехом применить и к ней самой.
И, конечно, было много других проблем и беспокойств, и их "карманный рай" вряд ли подходил для того, чтобы забыть о них, но, по крайней мере, здесь они могли несколько раз глубоко вдохнуть и притвориться, что они на далёкой, необитаемой планете, где можно спрятаться от беспорядка, разросшегося по всей галактике со времён битв с Империей.
Нет, забудь об этом. Империя пыталась уничтожить лишь нашу свободу, продвигала к власти тёмную сторону Силы. Нынешняя угроза может привести к вымиранию всего населения галактики.
Меж тем уже опускался вечер, а Люк всё брёл со своей женой по берегу, притворяясь, что не думает ни о чём, кроме них двоих и заката. Пусть и понимал прекрасно, что его притворство лежит перед супругой как на ладони.
– Как мы назовем его? – Мара внезапно нарушила молчание. Солнце уже исчезло за горизонтом, и теперь Корускант разрушал иллюзию первозданной природы. Далёкие берега ещё рдели алым огнём, а вечернее небо оставалось на горизонте тёмно-красным. Только в районе зенита оно походило на небеса большинства безлунных планет, но и в этом случае оно было украшено разноцветными огнями аэрокаров и звёздных кораблей, спешивших домой, из дома или в другой порт. Миллионы огоньков, у каждого своя жизнь, каждый вызывает свою вспышку в Силе, протекающей вокруг них, сквозь них.
Нет, здесь не было никаких иллюзий. Всё было естественно. И по-своему красиво, если только глаза были готовы воспринимать эту красоту.
– Я не знаю, – он вздохнул. – Не знаю даже, с чего начать.
– Эй, это же просто имя!
– Но каждый почему-то верит, что оно очень важно. С тех пор, как мы стали светскими людьми, ты не представляешь, как много предложений относительно имени я получил, и многие от очень странных личностей.
Мара резко остановилась, и в её лице просквозило удивление.
– Ты боишься, – констатировала она.
Он кивнул.
– Боюсь. Я считаю, что нельзя говорить "это просто имя", когда оно даётся таким людям, как мы. Посмотри на Энакина. Лея назвала его в честь нашего отца, человека, ставшего Дартом Вейдером, в знак признания того, что он поборол тёмную сторону Силы и умер хорошим человеком. Это как примирение, символ того, что шрамы войны можно залечить. Что мы можем прощать и продолжать жить. Но для Энакина это настоящая пытка. Когда он был маленьким, он всё время боялся, что пойдёт по той же тропе, что и его дед. Это просто имя, но притом тяжёлая ноша на его плечах. Пройдут годы, прежде чем мы узнаем обо всех последствиях этого решения.
– Люк, твоя сестра – политик, и рассуждает, как одна из них. Дать такое имя – это было хорошо для галактики, но не для её ребёнка.
– Точно, – с неохотой признал Люк. – И нравится мне это или нет, но из-за того, что мы такие, Мара, наш ребёнок унаследует часть нашего бремени. Я просто боюсь взвалить на его плечи лишнее. Предположим, я назову его Оби-Ваном как дань уважения моему первому учителю. Будет ли он считать, что я требую от него стать таким же великим воином? Иметь такую же репутацию? Будет ли он чувствовать, что его жизненный выбор уже сделан за него?
– Я вижу, ты много думал над этим вопросом.
– Видимо, так.
– Заметил, как быстро это вернуло нас к той теме, которую ты запретил обсуждать?
– Ой! Ты права.
– Люк, мы те, кто мы есть. – Мара осторожно коснулась его плеча. – Мы не можем отречься от этих проблем даже на необитаемом острове. – Она окунула ногу в волну, накатившую на берег. Люк прикрыл глаза, ловя лицом порывы свежего ветра.
– Возможно, ты и права.
– Ладно, выброси из головы, – бросила Мара, игриво пнув волну, так что вода забрызгала отворот его брюк. Но затем улыбка на её лице вновь разгладилась. – Есть одна вещь, о которой я обязана сообщить тебе прямо сейчас, – заявила она.
– И что же это?
– Я очень голодна. Очень-очень. И если я прямо сейчас не поем, то я засолю тебя в морской воде и схрумкаю с аппетитом.
– Ты будешь разочарована. Вода здесь пресная. Пойдём. Павильон недалеко, и нас там уже ждёт еда.
Люк и Мара обедали на улице за столом из полированного жёлтого селонианского мрамора, в то время как цветы вокруг них издавали некое подобие спокойной музыки и выделяли неповторимый аромат, дополняющий запахи от блюд. Люк ощущал себя избалованным ребёнком и потому испытывал чувство вины, но не выражал свои мысли открыто.
Идиллию нарушил протокольный дроид, появившийся в дверях павильона.
– Господин Скайуокер, к нам поступил запрос с аэрокара на приземление внутри охраняемой зоны.
– У тебя есть сигнал?
– Конечно, сэр.
– Переведи на голопроектор на нашем столе.
– Как пожелаете, сэр.
Голографический образ человеческой головы высветился над останками пищи. Лицо принадлежало мужчине, оно было вытянутым и обладало аристократическими чертами.
– Кент Хамнер, – проговорил Люк, ощущая стойкое покалывание в затылке, означавшее лишь одно: предчувствие беды. – Какими судьбами?
Полковник в отставке изобразил улыбку.
– Ничего важного. Просто решил навестить старого друга. Могу я подняться на борт?
Таковы были его слова. В выражении его лица проскальзывало, что он прибыл совсем с другими намерениями.
– Какие проблемы! Соединись с корабельным компьютером – он укажет, где тебе можно приземлиться. Надеюсь, ты любишь жареный нилог.
– О, одно из моих любимых блюд. Скоро увидимся.
Несколько мгновений спустя Хамнер появился в сопровождении дроида из бокового коридора, ведущего в павильон.
– Когда я гляжу на вас двоих, мне кажется, что я всё ещё молод, – с улыбкой заметил Хамнер, разглядывая обедающую парочку.
– Ты и сейчас не древний старец, – отозвалась Мара.
Хамнер галантно поклонился.
– Мара, выглядишь, как всегда, потрясающе. Мои поздравления с наступающим.
– Большое спасибо, Кент.
– Присаживайся, – пригласил его Люк. – Заказать тебе что-нибудь?
– Какой-нибудь холодный стимулирующий напиток. Удиви меня.
Люк отослал дроида за заказом, дав ему весьма неопределённые инструкции, после чего повернулся к Хамнеру, успевшему к тому времени расположиться на стуле.
– Ты пришёл не для того, чтобы просто поздравить нас, не так ли?
Хамнер понуро кивнул.
– Нет, я пришёл, чтобы предупредить вас. Борск Фей’лиа подготовил ордер на ваш арест. Он будет выписан приблизительно через шесть стандартных часов.
Зелёные глаза Мары распахнулись, и она некоторое время смотрела на мужа задумчиво и нежно, прежде чем цинично изогнуть брови.
– Опять печёшься о моём здоровье?
– Нет, – произнёс он мягко. – Просто думаю, как абсурдно счастлив я сейчас.
– Эй. У тебя играют гормоны. – Она взяла его руку и мягко сжала её. – Вставай. Давай прогуляемся.
– Уверена, что тебе это по силам?
– Что, неужели хочешь понести меня на руках? Конечно, уверена. Я беременная, а не хромая. Или ты думаешь, для нашего ребёнка будет лучше, если я целые дни буду пролёживать, прохлаждаясь на солнышке?
– Я просто считал, что ты собиралась немного отдохнуть.
– Именно. Это и есть отдых. Мы наедине, вдвоём, на красивейшем острове. Ну, что-то вроде острова. Пойдём.
Песок под босыми ногами Люка был мягким и тёплым. Он с большой неохотой расхаживал без обуви, но Мара настояла на том, что именно так нормальные люди и ведут себя на пляже. К своему удивлению, он обнаружил, что всё это до боли напоминало о его весёлом детстве на Татуине. Тогда, в такой же прохладе раннего вечера – один из тех редких периодов, когда оба солнца переходили в стадию заката – он снимал ботинки и наслаждался ощущением всё ещё тёплого песка между пальцами. Конечно же, если только рядом не было дяди Оуэна. Старик обязательно пустился бы читать нотации о том, что обувь ужасно необходима и что Люк теряет столь драгоценную влагу, безвозвратно уходящую в почву.
На момент ему даже почудился голос дяди и запах жаркого из гижу тёти Беру. У него возникло побуждение срочно обуться.
Оуэн и Беру Ларсы были первыми личными утратами Люка Скайуокера в войне с Империей. Он надеялся, что они понимали, за что умерли.
Он скучал по ним. Энакин Скайуокер, может быть, и был его отцом, но его настоящими родителями были Ларсы.
– Интересно, как там Хан с Леей? – задумчиво произнесла Мара, прервав его размышления.
– Уверен, они в порядке. Они улетели всего на несколько дней.
– Как думаешь, Джейсену следовало отправляться с ними?
– Почему нет? Он достаточно часто доказывал всем, чего стоит. Да и не забывай: они его родители. Помимо всего прочего, когда половина галактики жаждет твоей крови, лучше не сидеть на одном месте.
– Ты прав. Я просто имела в виду, что от этого только хуже Джейне. Ей непросто от мысли, что она сидит сложа руки, пока её брат где-то участвует в битвах.
– Да, я её понимаю. Но Разбойная эскадрилья должна скоро вновь призвать её под свои знамена.
– Уверена, что так и будет, – голос Мары однако звучал далеко не так убеждённо.
– На самом деле ты так не думаешь? – заметил Люк.
– Нет. Думаю, они бы хотели этого, но её обучение джедая в данный момент требует от неё политической ответственности.
– Когда это Проныры в последний раз пеклись о политике? Кто тебе наговорил такую чушь?
– Не так многословно, но я слышала кое-что, и я научена читать между строк. Надеюсь, я не права, ради блага Джейны.
В её заявлении прозвучало что-то, что заставило Люка насторожиться. Он прислушался к Силе.
– Мара, – воскликнул он, – любовь моя, я, конечно, верю, что собирание паразитов на этом странном пляже расслабляет, но…
– Ерунда. Этот песок стерилен, как изолированная колба в лаборатории. Ходить босиком здесь совершенно безопасно. И тебе же нравится чувствовать его, разве нет?
– Как скажешь. Но с сего момента я запрещаю говорить о политике, джедаях, войне, йуужань-вонгах и прочих бестолковостях. Мы сюда пришли отдыхать, так что забудь обо всём этом… хотя бы на пару дней.
Она сощурила глаза.
– Ты единственный, кто думает, что вся вселенная разверзнется, если ты не придёшь и не будешь поддерживать её вращение.
– Не я тут беременный.
– Попробуй сказать что-нибудь подобное снова, и я заставлю тебя захотеть им стать, – довольно резко высказалась Мара. – Кстати, если мы решим повторить, придёт твоя очередь быть беременным.
– Так и быть, мы сыграем в сабакк – так и решим, чья будет очередь, – парировал Люк, стараясь сохранить на лице как можно более невозмутимое выражение. Не получилось. Тогда он поцеловал супругу и был награждён не менее страстным поцелуем в ответ.
Они продолжили свою прогулку вдоль побережья, мимо рощи хаотично насаженных ползучих вьюнков слии, опирающихся на переплетённые корни и увенчанных шапками гигантских прозрачных листьев. Волны начали накатывать на песок, чего не делали раньше: это означало лишь, что Люк и Мара подошли к изгибу "острова".
В действительности островом тут и не пахло: то был скорее аккуратно ухоженный парк, дрейфующий в "море" полимерных ячеек, наполненных инертным газом. Построенные богатыми торговцами для развлечений во времена Старой Республики, десятки таких "островов" бороздили западное искусственное море Корусканта. Император не одобрил подобную фривольность, и большинство "островов" были на десятилетия заперты в доках и заброшены. Тем не менее, многие из них оказалось нетрудно восстановить, и во времена зарождения Новой Республики несколько предприимчивых бизнесменов закупили партию "островов" и сделали на них бизнес. Одним из таких дельцов, что не удивительно, оказался Лэндо Калриссиан, давний друг Люка Скайуокера. Он предложил Люку пользоваться "островом" в любое время, когда тот пожелает. Прошло немало лет, прежде чем Люк воспользовался этим щедрым предложением.
И он был рад, что решился на это – Маре тут нравилось. Но и она, безусловно, была права. При всём том, что происходило вокруг, трудно было не думать об этом как о пустой трате времени.
Но некоторым чувствам нельзя было доверять. Все признаки у Мары были налицо, её живот сильно округлился, и она страдала от физического дискомфорта, как страдает любая женщина в её положении. Ничто в её обучении контрабандиста, киллера или рыцаря-джедая не подготовило её к такой ситуации, и, несмотря на очевидную любовь к своему ещё не родившемуся сыну, физическая усталость многотонной грудой давила на неё. Её высказывания относительно Джейны можно было бы с тем же успехом применить и к ней самой.
И, конечно, было много других проблем и беспокойств, и их "карманный рай" вряд ли подходил для того, чтобы забыть о них, но, по крайней мере, здесь они могли несколько раз глубоко вдохнуть и притвориться, что они на далёкой, необитаемой планете, где можно спрятаться от беспорядка, разросшегося по всей галактике со времён битв с Империей.
Нет, забудь об этом. Империя пыталась уничтожить лишь нашу свободу, продвигала к власти тёмную сторону Силы. Нынешняя угроза может привести к вымиранию всего населения галактики.
Меж тем уже опускался вечер, а Люк всё брёл со своей женой по берегу, притворяясь, что не думает ни о чём, кроме них двоих и заката. Пусть и понимал прекрасно, что его притворство лежит перед супругой как на ладони.
– Как мы назовем его? – Мара внезапно нарушила молчание. Солнце уже исчезло за горизонтом, и теперь Корускант разрушал иллюзию первозданной природы. Далёкие берега ещё рдели алым огнём, а вечернее небо оставалось на горизонте тёмно-красным. Только в районе зенита оно походило на небеса большинства безлунных планет, но и в этом случае оно было украшено разноцветными огнями аэрокаров и звёздных кораблей, спешивших домой, из дома или в другой порт. Миллионы огоньков, у каждого своя жизнь, каждый вызывает свою вспышку в Силе, протекающей вокруг них, сквозь них.
Нет, здесь не было никаких иллюзий. Всё было естественно. И по-своему красиво, если только глаза были готовы воспринимать эту красоту.
– Я не знаю, – он вздохнул. – Не знаю даже, с чего начать.
– Эй, это же просто имя!
– Но каждый почему-то верит, что оно очень важно. С тех пор, как мы стали светскими людьми, ты не представляешь, как много предложений относительно имени я получил, и многие от очень странных личностей.
Мара резко остановилась, и в её лице просквозило удивление.
– Ты боишься, – констатировала она.
Он кивнул.
– Боюсь. Я считаю, что нельзя говорить "это просто имя", когда оно даётся таким людям, как мы. Посмотри на Энакина. Лея назвала его в честь нашего отца, человека, ставшего Дартом Вейдером, в знак признания того, что он поборол тёмную сторону Силы и умер хорошим человеком. Это как примирение, символ того, что шрамы войны можно залечить. Что мы можем прощать и продолжать жить. Но для Энакина это настоящая пытка. Когда он был маленьким, он всё время боялся, что пойдёт по той же тропе, что и его дед. Это просто имя, но притом тяжёлая ноша на его плечах. Пройдут годы, прежде чем мы узнаем обо всех последствиях этого решения.
– Люк, твоя сестра – политик, и рассуждает, как одна из них. Дать такое имя – это было хорошо для галактики, но не для её ребёнка.
– Точно, – с неохотой признал Люк. – И нравится мне это или нет, но из-за того, что мы такие, Мара, наш ребёнок унаследует часть нашего бремени. Я просто боюсь взвалить на его плечи лишнее. Предположим, я назову его Оби-Ваном как дань уважения моему первому учителю. Будет ли он считать, что я требую от него стать таким же великим воином? Иметь такую же репутацию? Будет ли он чувствовать, что его жизненный выбор уже сделан за него?
– Я вижу, ты много думал над этим вопросом.
– Видимо, так.
– Заметил, как быстро это вернуло нас к той теме, которую ты запретил обсуждать?
– Ой! Ты права.
– Люк, мы те, кто мы есть. – Мара осторожно коснулась его плеча. – Мы не можем отречься от этих проблем даже на необитаемом острове. – Она окунула ногу в волну, накатившую на берег. Люк прикрыл глаза, ловя лицом порывы свежего ветра.
– Возможно, ты и права.
– Ладно, выброси из головы, – бросила Мара, игриво пнув волну, так что вода забрызгала отворот его брюк. Но затем улыбка на её лице вновь разгладилась. – Есть одна вещь, о которой я обязана сообщить тебе прямо сейчас, – заявила она.
– И что же это?
– Я очень голодна. Очень-очень. И если я прямо сейчас не поем, то я засолю тебя в морской воде и схрумкаю с аппетитом.
– Ты будешь разочарована. Вода здесь пресная. Пойдём. Павильон недалеко, и нас там уже ждёт еда.
***
Люк и Мара обедали на улице за столом из полированного жёлтого селонианского мрамора, в то время как цветы вокруг них издавали некое подобие спокойной музыки и выделяли неповторимый аромат, дополняющий запахи от блюд. Люк ощущал себя избалованным ребёнком и потому испытывал чувство вины, но не выражал свои мысли открыто.
Идиллию нарушил протокольный дроид, появившийся в дверях павильона.
– Господин Скайуокер, к нам поступил запрос с аэрокара на приземление внутри охраняемой зоны.
– У тебя есть сигнал?
– Конечно, сэр.
– Переведи на голопроектор на нашем столе.
– Как пожелаете, сэр.
Голографический образ человеческой головы высветился над останками пищи. Лицо принадлежало мужчине, оно было вытянутым и обладало аристократическими чертами.
– Кент Хамнер, – проговорил Люк, ощущая стойкое покалывание в затылке, означавшее лишь одно: предчувствие беды. – Какими судьбами?
Полковник в отставке изобразил улыбку.
– Ничего важного. Просто решил навестить старого друга. Могу я подняться на борт?
Таковы были его слова. В выражении его лица проскальзывало, что он прибыл совсем с другими намерениями.
– Какие проблемы! Соединись с корабельным компьютером – он укажет, где тебе можно приземлиться. Надеюсь, ты любишь жареный нилог.
– О, одно из моих любимых блюд. Скоро увидимся.
Несколько мгновений спустя Хамнер появился в сопровождении дроида из бокового коридора, ведущего в павильон.
– Когда я гляжу на вас двоих, мне кажется, что я всё ещё молод, – с улыбкой заметил Хамнер, разглядывая обедающую парочку.
– Ты и сейчас не древний старец, – отозвалась Мара.
Хамнер галантно поклонился.
– Мара, выглядишь, как всегда, потрясающе. Мои поздравления с наступающим.
– Большое спасибо, Кент.
– Присаживайся, – пригласил его Люк. – Заказать тебе что-нибудь?
– Какой-нибудь холодный стимулирующий напиток. Удиви меня.
Люк отослал дроида за заказом, дав ему весьма неопределённые инструкции, после чего повернулся к Хамнеру, успевшему к тому времени расположиться на стуле.
– Ты пришёл не для того, чтобы просто поздравить нас, не так ли?
Хамнер понуро кивнул.
– Нет, я пришёл, чтобы предупредить вас. Борск Фей’лиа подготовил ордер на ваш арест. Он будет выписан приблизительно через шесть стандартных часов.
Глава 2
Где-то между Кореллианской торговой дугой и сектором Катол звёздный разрушитель "Вольный торговец" выпрыгнул из гиперпространства, переориентировал свой массивный клиновидный корпус и вновь перешёл на сверхсветовую. Посторонний наблюдатель имел бы всего минуту на то, чтобы поинтересоваться, что же это делает звёздный разрушитель, да ещё и окрашенный в ярко-алый цвет, в таком удалённом уголке космического пространства.
Глубоко в недрах разрушителя Энакин Соло даже не обратил внимания на смену курса: так он был поглощён своим занятием. Он крепко сжимал световой меч, направив луч в сторону пола и держа эфес на уровне лба. Двумя быстрыми движениями запястья он отразил пару выстрелов, выпущенных дистанционно управляемым тренажёром, что вращался вокруг него с бешеной скоростью; затем он резко переместил меч назад в идентичную позицию, чтобы поймать разряды от второго тренажёра, после чего распластался на полу, приняв на светящееся лезвие ещё несколько разрядов. Невероятный кульбит помог ему избежать попадания под согласованный шквальный огонь двух летающих сфер, и к тому времени, как его ноги вновь коснулись палубы, он успел провести сложную серию взмахов, парировав разряды и отправив их остывать на стенах.
Энакин вошёл в ритм, его голубые глаза заблестели, словно электронные дуги, а лучи выстрелов вылетали всё быстрее, всё чаще, всё мощнее. Через несколько минут такой свистопляски взлохмаченные волосы юноши стали прилипать к голове, а джедайскую робу можно было выжимать от пота, но ни один из лучей не оставил своей отметины на его теле.
Он только слегка разогрелся.
– Стоп! – скомандовал он. Сферы немедленно застопорились и притихли.
Он деактивировал световой меч и отложил его в сторону. Из шкафчика в стене он извлёк другой меч, надавил кнопку активации и сделал несколько глубоких вдохов, восстанавливая пульс. Он находился в тихом и скромном уголке корабля, в обычной кладовой, напичканной всевозможным хламом и приспособленной под тренировочный зал. Пёстрая тройка дроидов разглядывала его немигающими фоторецепторами. Даже невооружённым глазом было заметно, что дроиды собраны вручную из, казалось бы, несовместимых деталей, но в основе каждого из них лежал стандартный каркас рабочего робота. На первый взгляд они не представляли угрозы, но, присмотревшись, можно было обнаружить в их руках довольно опасные жезлы: острые на одном конце и загнутые крюком на другом. Жезлы были невероятно похожи на змей, и это впечатление усиливалось, стоило лишь обратить внимание, как колышутся их рукояти.
Глубоко в недрах разрушителя Энакин Соло даже не обратил внимания на смену курса: так он был поглощён своим занятием. Он крепко сжимал световой меч, направив луч в сторону пола и держа эфес на уровне лба. Двумя быстрыми движениями запястья он отразил пару выстрелов, выпущенных дистанционно управляемым тренажёром, что вращался вокруг него с бешеной скоростью; затем он резко переместил меч назад в идентичную позицию, чтобы поймать разряды от второго тренажёра, после чего распластался на полу, приняв на светящееся лезвие ещё несколько разрядов. Невероятный кульбит помог ему избежать попадания под согласованный шквальный огонь двух летающих сфер, и к тому времени, как его ноги вновь коснулись палубы, он успел провести сложную серию взмахов, парировав разряды и отправив их остывать на стенах.
Энакин вошёл в ритм, его голубые глаза заблестели, словно электронные дуги, а лучи выстрелов вылетали всё быстрее, всё чаще, всё мощнее. Через несколько минут такой свистопляски взлохмаченные волосы юноши стали прилипать к голове, а джедайскую робу можно было выжимать от пота, но ни один из лучей не оставил своей отметины на его теле.
Он только слегка разогрелся.
– Стоп! – скомандовал он. Сферы немедленно застопорились и притихли.
Он деактивировал световой меч и отложил его в сторону. Из шкафчика в стене он извлёк другой меч, надавил кнопку активации и сделал несколько глубоких вдохов, восстанавливая пульс. Он находился в тихом и скромном уголке корабля, в обычной кладовой, напичканной всевозможным хламом и приспособленной под тренировочный зал. Пёстрая тройка дроидов разглядывала его немигающими фоторецепторами. Даже невооружённым глазом было заметно, что дроиды собраны вручную из, казалось бы, несовместимых деталей, но в основе каждого из них лежал стандартный каркас рабочего робота. На первый взгляд они не представляли угрозы, но, присмотревшись, можно было обнаружить в их руках довольно опасные жезлы: острые на одном конце и загнутые крюком на другом. Жезлы были невероятно похожи на змей, и это впечатление усиливалось, стоило лишь обратить внимание, как колышутся их рукояти.