Страница:
Она последний раз потянулась как следует, уселась за стол и набрала номер в Ланкастере. У Барнсов никто не подходил.
Винс приехал ровно в семь. На нем был серый в тонкую полоску костюм хорошего покроя и коричневый с бежевым галстук. Вот уж точно не женщина выбирала, подумала Нона, вспомнив, какое значение Мэтт придавал тому, какой галстук надеть с какой рубашкой и каким костюмом.
Они пошли в ресторанчик на Бродвее, за несколько кварталов от ее дома.
— Давай о делах поговорим на десерт, — предложил Винс. И за ужином каждый рассказывал о себе. — Если бы ты давала в газету объявление, что бы ты про себя написала? — спросил он.
Нона помолчала.
— Белая женщина, сорок один год, разведена, режиссер кабельного телевидения.
Он отпил виски.
— А дальше?
— Родилась и выросла в Манхэттене. Мне кажется, за пределами Манхэттена живут только ненормальные.
Он засмеялся. Она заметила, что при этом в уголках его глаз собрались добрые морщинки.
Нона пригубила вино.
— Бургундское великолепное, — сказала она. — Надеюсь, ты тоже попробуешь под бифштекс?
— Обязательно. Что еще ты укажешь в объявлении?
— Закончила Бэрнард. Как видишь, я даже не уезжала из Манхэттена, чтобы учиться. Правда, я жила за границей год и люблю путешествовать, но только не дольше трех недель.
— Это объявление тебе в копеечку встанет.
— Заканчиваю. Люблю чистоту, но не люблю убираться. Ты видел мой кабинет. Ничего не смыслю в комнатных цветах. Хорошо готовлю, но предпочитаю что-нибудь на скорую руку. Обожаю джаз. Ах да, я хорошо танцую.
— Я помню, ты познакомилась с Эрин Келли и Дарси Скотт в танцевальной секции, ты говорила, — сказал Д'Амброзио и увидел, как глаза Ноны потемнели от боли. Он поспешил сменить тему: — Мое объявление значительно короче. Я на государственной службе. Белый мужчина, сорок три года, в разводе, агент ФБР, вырос в Уолдвике, штат Нью-Джерси, закончил университет в Нью-Йорке. Танцую, как медведь. Люблю путешествовать, только если не во Вьетнам. Трех лет там мне хватило. И последнее, но, может быть, самое важное — у меня пятнадцатилетний сын Хэнк, отличный парень.
Она хвалила это заведение не зря: бифштексы были замечательные. За кофе они перешли к делам.
— Записываемся через две недели, — сказала Нона. — Я хотела бы, чтобы ты выступил последним, чтобы у людей осталось впечатление, что эти свидания по объявлениям — вещь весьма небезобидная. Ты ведь собираешься показать фотографии пропавших девушек, да?
— Да. Вполне может быть, что кому-нибудь из зрителей что-то известно. Когда они вышли из кафе, на улице было очень холодно. Нона задохнулась от колючего пронизывающего ветра. Когда они переходили улицу, Винс взял ее под руку. Он не выпустил ее локтя до самого подъезда.
Она предложила ему подняться выпить чего-нибудь, и он согласился. Нона с облегчением вспомнила, что сегодня должна была прийти Лола и убрать квартиру. Значит, не стыдно будет за беспорядок.
Ее квартира из семи комнат располагалась в доме, построенном еще до войны. Она заметила, как Д'Амброзио поднял брови, увидев большое фойе, высокие потолки, окна во всю стену с видом на западную часть Центрального парка, картины в гостиной, массивную старинную мебель.
— Очень мило, — отреагировал он.
— Когда мои родители переехали во Флориду, они оставили мне все так, как есть. Я — их единственный ребенок, и когда они наезжают в Нью-Йорк, папе так удобнее. Он терпеть не может гостиниц. — Она подошла к бару. — Что ты будешь?
Она налила им обоим самбук, потом вдруг вспомнила:
— Еще только четверть десятого. Ничего, если я позвоню? — Она порылась в сумочке. Ища в записной книжке номер Барнсов, она объяснила, зачем они ей понадобились.
На этот раз трубку сняли сразу же. Кровь застыла у Ноны в жилах, когда она сообразила, что звуки, доносившиеся из трубки, — это женские крики. Мужской голос автоматически произнес приветствие, было ясно, что говорящий в замешательстве.
— Простите, не знаю, кто это звонит, повесьте, пожалуйста, трубку. Мне надо срочно позвонить в полицию. Нас весь день не было дома, мы только что приехали и открыли почту. Моей жене принесли посылку.
Крики перешли в душераздирающий вопль. Нона кивком показала Винсу, чтобы он взял вторую трубку.
— Наша дочь, — продолжал мужчина в недоумении, — она пропала два года назад. А в посылке ее туфля и еще одна — атласная, на высоком каблуке. — Голос сорвался на крик: — Кто это прислал? Почему? Это что, значит, Клэр умерла?
Выйти из такси Дарси помог швейцар. Она вошла в ресторан «Ле Кирк» и почувствовала, что наконец начала приходить в себя после свидания с Леном Паркером. Она и не знала, что потратила на него столько сил. Голова все еще гудела от сознания того, что он встречался с Эрин. Почему он это отрицал? Эрин от него сбежала. Естественно, она больше не собиралась с ним видеться. Или он просто не хотел, чтобы его расспрашивали, не хотел признаваться, что все наврал о себе?
Когда ее родители приезжали в Нью-Йорк, они всегда обедали в «Ле Кирк». Это прекрасный ресторан. Почему она сама не ходит сюда чаще? Как двум таким красивым людям удалось произвести на свет этакого мышонка? И как одна фраза могла так глубоко запасть в душу?
Бар располагался слева. Он был маленький и уютный и позволял не просто убить время, но и приятно скоротать несколько минут в ожидании свободного столика или знакомого. Около стойки оживленно беседовала молодая парочка. На другом конце в одиночестве стоял мужчина. Ну, а я самый обыкновенный.
Майкл Нэш был к себе несправедлив. Русые волосы, красивое лицо, которое, может быть, слегка портил слишком острый подбородок, длинное гибкое тело, темно-синий костюм в едва заметную полоску, синий, отливающий серебром галстук. Он смотрел на нее с явным удовольствием, и она отметила про себя, что глаза у него совершенно необычного цвета — ярко-синие, как темные сапфиры.
— Дарси Скотт. — В его голосе прозвучал не вопрос, а уверенность. Он кивнул метрдотелю и взял ее под руку.
Их усадили за столик в центре зала прямо напротив входа. Майкл Нэш, должно быть, здесь частый и уважаемый гость.
— Что-нибудь выпьешь? Вино?
— Белое, пожалуйста. И стакан воды.
Он заказал бутылку пеллегрино и стакан шардонне, потом улыбнулся.
— Ну вот, теперь, когда с делами на время покончено, как говорит один мой приятель, очень рад, Дарси, с вами познакомиться.
Следующие полчаса он сознательно старался увести разговор в сторону от смерти Эрин. Дарси только потом поняла это. Когда, наконец, она откинулась в кресле, потягивая вино и пощипывая булочку, он произнес:
— Дело сделано. Вы успокоились.
Дарси широко открыла глаза.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что наблюдал за вами. Вы вошли стремительно, и по вашему виду было ясно, что вы находитесь в крайне нервозном состоянии. Что-нибудь случилось?
— Нет, ничего. Вообще-то, я хотела бы поговорить об Эрин.
— Я тоже. Но, Дарси... — Он помолчал. — Поймите, я не могу вдруг перестать делать то, чем занимаюсь весь день. Я психиатр.
Он виновато улыбнулся.
Она чувствовала, что волнение наконец немного улеглось.
— Это я должна извиниться. Вы абсолютно правы. Я в самом деле была взвинчена, когда пришла сюда. — И она рассказала о Лене Паркере.
Он внимательно слушал, слегка наклонив голову.
— Надеюсь, вы заявите о нем в полицию.
— Точнее, в ФБР.
— Винсенту Д'Амброзио? Я уже говорил вам по телефону, что он во вторник заходил ко мне. К сожалению, я не много мог ему сообщить. Мы встречались с Эрин в баре несколько недель тому назад. Я сразу понял, что такой девушке вовсе ни к чему искать знакомств по объявлениям, и заявил ей об этом прямо. Она рассказала мне о телепередаче, которую готовит ее приятельница. И упомянула вас. Сказала, вместе с ней на объявления отвечает ее лучшая подруга.
Дарси кивнула в надежде, что сумеет сдержать слезы.
— Обычно я не вдаюсь в подробности, почему сам занимаюсь тем же — это из-за книги, которую я пишу, — но Эрин я во всем признался. Мы обменялись впечатлениями о людях, с которыми сталкивались по объявлениям. Я постарался запомнить все, что она мне рассказывала, но она не называла имен. В основном это были всякие смешные случаи. Я и заподозрить не мог, что у нее были какие-то неприятности.
— "Личные контакты самого неприятного свойства", называла она их.
Нэш засмеялся.
— Да, это я помню. Мы договорились встретиться еще как-нибудь и поужинать вместе. Я хотел побыстрее закончить книгу, а она работала над колье. Я сказал, что позвоню. А когда собрался наконец, ее телефон не отвечал. Как я понял со слов Винсента Д'Амброзио, было уже поздно.
— Это случилось в тот вечер, когда она собиралась на свидание с человеком по имени Чарлз Норт. И хотя он не пришел, я все равно уверена, что ее смерть как-то связана с объявлениями о знакомствах.
— Если вы уверены в этом, почему сами до сих пор отвечаете на них?
— Потому, что я хочу найти этого человека.
Он нахмурился, но не проронил ни слова. Они оба изучали меню и остановили свой выбор на рыбе по-дуврски. За едой Нэш старался говорить о чем угодно, но только не о гибели Эрин. Он рассказал о себе.
— Мой отец разбогател на пластмассе. Буквально делал из нее деньги. Потом купил в Бриджуотере чудовищный дом с претензией на стиль. Он был милым простым человеком, и каждый раз, когда я думаю, зачем нам троим нужен был дом из двадцати комнат, я вспоминаю, как он бывал горд, когда показывал его гостям.
Он коснулся своего развода.
— Я женился через неделю после выпуска. Это была большая ошибка для нас обоих. Дело было не в деньгах, но занятия медициной, особенно продолжительное изучение психологии — тяжелый, неблагодарный труд. У нас не хватало времени друг для друга. Через четыре года она не выдержала. Сейчас Шерил живет в Чикаго, у нее трое детей.
Настала очередь Дарси. Она осторожно обошла тему родителей, не назвав их имен, и перескочила к рассказу о том, как бросила работу в рекламном агентстве и открыла свою контору по дизайну интерьеров.
— Однажды кто-то сказал, что я — новая версия фирмы «Стэнфорд и сын». Наверное, в этом есть доля истины, но мне нравится. — Ей вспомнилась комната, которую она оформляла для шестнадцатилетней девочки, попавшей в аварию.
Если он и заметил, что она что-то не договаривает, то не подал виду. Салат принесли как раз в тот момент, когда возле их столика остановился знакомый ее родителей, режиссер.
— Дарси! — Последовали поцелуи и объятия. Он представился Майклу Нэшу. — Хэрри Кэртис. — Снова повернулся к Дарси. — Ты все хорошеешь. Слышал, твои родители на гастролях в Австралии. Как там дела?
— Они только что уехали.
— Ну, передавай им привет. — Он обнял ее еще раз и направился к своему столику.
В глазах Нэша не отразилось любопытство. Вот что значит психиатр, подумала Дарси. Они ждут, когда ты сам все им расскажешь. Она не предложила никакого объяснения словам Кэртиса.
Ужин прошел замечательно. Нэш признался, что у него две страсти в жизни — верховая езда и теннис.
— Именно это и удерживает меня в Бриджуотере.
Когда принесли кофе, он вернулся к разговору о гибели Эрин.
— Дарси, я редко даю советы, даже бесплатные, но мне кажется, тебе лучше отказаться от этих свиданий по объявлениям. Тот парень из ФБР произвел на меня впечатление человека компетентного, и, насколько я могу судить, он не успокоится, пока убийца Эрин не получит по заслугам.
— Он мне именно так и сказал. Но я думаю, каждый должен делать свое. — Она выдавила улыбку. — Когда я последний раз разговаривала с Эрин по телефону, она призналась мне, что повстречала очень милого человека, а он, представьте себе, так и не позвонил. Ручаюсь, это был ты.
Он отвез ее домой на такси, попросил шофера подождать и проводил до двери. Дул резкий ветер, и он встал так, чтобы укрыть ее от его порывов, пока она открывает дверь своим ключом.
— Можно я тебе еще позвоню?
— Буду рада. — Ей показалось на мгновение, что он собирается поцеловать ее в щеку, но он только пожал ей руку и вернулся к ожидавшему такси.
Ветер вырывал дверь из рук, и она закрывалась медленно. Когда замок уже защелкнулся, она услышала позади шаги и обернулась. Сквозь стекло она увидела мужчину, взбегающего по ступенькам. Еще секунда — и он бы оказался вместе с ней в вестибюле. Узнав в нем Лена Паркера, она онемела от страха и стояла, широко открыв глаза, а он толкнул дверь, со всей силы пнул ее ногой, потом развернулся и бросился бежать по улице.
Глава 10
Винс приехал ровно в семь. На нем был серый в тонкую полоску костюм хорошего покроя и коричневый с бежевым галстук. Вот уж точно не женщина выбирала, подумала Нона, вспомнив, какое значение Мэтт придавал тому, какой галстук надеть с какой рубашкой и каким костюмом.
Они пошли в ресторанчик на Бродвее, за несколько кварталов от ее дома.
— Давай о делах поговорим на десерт, — предложил Винс. И за ужином каждый рассказывал о себе. — Если бы ты давала в газету объявление, что бы ты про себя написала? — спросил он.
Нона помолчала.
— Белая женщина, сорок один год, разведена, режиссер кабельного телевидения.
Он отпил виски.
— А дальше?
— Родилась и выросла в Манхэттене. Мне кажется, за пределами Манхэттена живут только ненормальные.
Он засмеялся. Она заметила, что при этом в уголках его глаз собрались добрые морщинки.
Нона пригубила вино.
— Бургундское великолепное, — сказала она. — Надеюсь, ты тоже попробуешь под бифштекс?
— Обязательно. Что еще ты укажешь в объявлении?
— Закончила Бэрнард. Как видишь, я даже не уезжала из Манхэттена, чтобы учиться. Правда, я жила за границей год и люблю путешествовать, но только не дольше трех недель.
— Это объявление тебе в копеечку встанет.
— Заканчиваю. Люблю чистоту, но не люблю убираться. Ты видел мой кабинет. Ничего не смыслю в комнатных цветах. Хорошо готовлю, но предпочитаю что-нибудь на скорую руку. Обожаю джаз. Ах да, я хорошо танцую.
— Я помню, ты познакомилась с Эрин Келли и Дарси Скотт в танцевальной секции, ты говорила, — сказал Д'Амброзио и увидел, как глаза Ноны потемнели от боли. Он поспешил сменить тему: — Мое объявление значительно короче. Я на государственной службе. Белый мужчина, сорок три года, в разводе, агент ФБР, вырос в Уолдвике, штат Нью-Джерси, закончил университет в Нью-Йорке. Танцую, как медведь. Люблю путешествовать, только если не во Вьетнам. Трех лет там мне хватило. И последнее, но, может быть, самое важное — у меня пятнадцатилетний сын Хэнк, отличный парень.
Она хвалила это заведение не зря: бифштексы были замечательные. За кофе они перешли к делам.
— Записываемся через две недели, — сказала Нона. — Я хотела бы, чтобы ты выступил последним, чтобы у людей осталось впечатление, что эти свидания по объявлениям — вещь весьма небезобидная. Ты ведь собираешься показать фотографии пропавших девушек, да?
— Да. Вполне может быть, что кому-нибудь из зрителей что-то известно. Когда они вышли из кафе, на улице было очень холодно. Нона задохнулась от колючего пронизывающего ветра. Когда они переходили улицу, Винс взял ее под руку. Он не выпустил ее локтя до самого подъезда.
Она предложила ему подняться выпить чего-нибудь, и он согласился. Нона с облегчением вспомнила, что сегодня должна была прийти Лола и убрать квартиру. Значит, не стыдно будет за беспорядок.
Ее квартира из семи комнат располагалась в доме, построенном еще до войны. Она заметила, как Д'Амброзио поднял брови, увидев большое фойе, высокие потолки, окна во всю стену с видом на западную часть Центрального парка, картины в гостиной, массивную старинную мебель.
— Очень мило, — отреагировал он.
— Когда мои родители переехали во Флориду, они оставили мне все так, как есть. Я — их единственный ребенок, и когда они наезжают в Нью-Йорк, папе так удобнее. Он терпеть не может гостиниц. — Она подошла к бару. — Что ты будешь?
Она налила им обоим самбук, потом вдруг вспомнила:
— Еще только четверть десятого. Ничего, если я позвоню? — Она порылась в сумочке. Ища в записной книжке номер Барнсов, она объяснила, зачем они ей понадобились.
На этот раз трубку сняли сразу же. Кровь застыла у Ноны в жилах, когда она сообразила, что звуки, доносившиеся из трубки, — это женские крики. Мужской голос автоматически произнес приветствие, было ясно, что говорящий в замешательстве.
— Простите, не знаю, кто это звонит, повесьте, пожалуйста, трубку. Мне надо срочно позвонить в полицию. Нас весь день не было дома, мы только что приехали и открыли почту. Моей жене принесли посылку.
Крики перешли в душераздирающий вопль. Нона кивком показала Винсу, чтобы он взял вторую трубку.
— Наша дочь, — продолжал мужчина в недоумении, — она пропала два года назад. А в посылке ее туфля и еще одна — атласная, на высоком каблуке. — Голос сорвался на крик: — Кто это прислал? Почему? Это что, значит, Клэр умерла?
Выйти из такси Дарси помог швейцар. Она вошла в ресторан «Ле Кирк» и почувствовала, что наконец начала приходить в себя после свидания с Леном Паркером. Она и не знала, что потратила на него столько сил. Голова все еще гудела от сознания того, что он встречался с Эрин. Почему он это отрицал? Эрин от него сбежала. Естественно, она больше не собиралась с ним видеться. Или он просто не хотел, чтобы его расспрашивали, не хотел признаваться, что все наврал о себе?
Когда ее родители приезжали в Нью-Йорк, они всегда обедали в «Ле Кирк». Это прекрасный ресторан. Почему она сама не ходит сюда чаще? Как двум таким красивым людям удалось произвести на свет этакого мышонка? И как одна фраза могла так глубоко запасть в душу?
Бар располагался слева. Он был маленький и уютный и позволял не просто убить время, но и приятно скоротать несколько минут в ожидании свободного столика или знакомого. Около стойки оживленно беседовала молодая парочка. На другом конце в одиночестве стоял мужчина. Ну, а я самый обыкновенный.
Майкл Нэш был к себе несправедлив. Русые волосы, красивое лицо, которое, может быть, слегка портил слишком острый подбородок, длинное гибкое тело, темно-синий костюм в едва заметную полоску, синий, отливающий серебром галстук. Он смотрел на нее с явным удовольствием, и она отметила про себя, что глаза у него совершенно необычного цвета — ярко-синие, как темные сапфиры.
— Дарси Скотт. — В его голосе прозвучал не вопрос, а уверенность. Он кивнул метрдотелю и взял ее под руку.
Их усадили за столик в центре зала прямо напротив входа. Майкл Нэш, должно быть, здесь частый и уважаемый гость.
— Что-нибудь выпьешь? Вино?
— Белое, пожалуйста. И стакан воды.
Он заказал бутылку пеллегрино и стакан шардонне, потом улыбнулся.
— Ну вот, теперь, когда с делами на время покончено, как говорит один мой приятель, очень рад, Дарси, с вами познакомиться.
Следующие полчаса он сознательно старался увести разговор в сторону от смерти Эрин. Дарси только потом поняла это. Когда, наконец, она откинулась в кресле, потягивая вино и пощипывая булочку, он произнес:
— Дело сделано. Вы успокоились.
Дарси широко открыла глаза.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что наблюдал за вами. Вы вошли стремительно, и по вашему виду было ясно, что вы находитесь в крайне нервозном состоянии. Что-нибудь случилось?
— Нет, ничего. Вообще-то, я хотела бы поговорить об Эрин.
— Я тоже. Но, Дарси... — Он помолчал. — Поймите, я не могу вдруг перестать делать то, чем занимаюсь весь день. Я психиатр.
Он виновато улыбнулся.
Она чувствовала, что волнение наконец немного улеглось.
— Это я должна извиниться. Вы абсолютно правы. Я в самом деле была взвинчена, когда пришла сюда. — И она рассказала о Лене Паркере.
Он внимательно слушал, слегка наклонив голову.
— Надеюсь, вы заявите о нем в полицию.
— Точнее, в ФБР.
— Винсенту Д'Амброзио? Я уже говорил вам по телефону, что он во вторник заходил ко мне. К сожалению, я не много мог ему сообщить. Мы встречались с Эрин в баре несколько недель тому назад. Я сразу понял, что такой девушке вовсе ни к чему искать знакомств по объявлениям, и заявил ей об этом прямо. Она рассказала мне о телепередаче, которую готовит ее приятельница. И упомянула вас. Сказала, вместе с ней на объявления отвечает ее лучшая подруга.
Дарси кивнула в надежде, что сумеет сдержать слезы.
— Обычно я не вдаюсь в подробности, почему сам занимаюсь тем же — это из-за книги, которую я пишу, — но Эрин я во всем признался. Мы обменялись впечатлениями о людях, с которыми сталкивались по объявлениям. Я постарался запомнить все, что она мне рассказывала, но она не называла имен. В основном это были всякие смешные случаи. Я и заподозрить не мог, что у нее были какие-то неприятности.
— "Личные контакты самого неприятного свойства", называла она их.
Нэш засмеялся.
— Да, это я помню. Мы договорились встретиться еще как-нибудь и поужинать вместе. Я хотел побыстрее закончить книгу, а она работала над колье. Я сказал, что позвоню. А когда собрался наконец, ее телефон не отвечал. Как я понял со слов Винсента Д'Амброзио, было уже поздно.
— Это случилось в тот вечер, когда она собиралась на свидание с человеком по имени Чарлз Норт. И хотя он не пришел, я все равно уверена, что ее смерть как-то связана с объявлениями о знакомствах.
— Если вы уверены в этом, почему сами до сих пор отвечаете на них?
— Потому, что я хочу найти этого человека.
Он нахмурился, но не проронил ни слова. Они оба изучали меню и остановили свой выбор на рыбе по-дуврски. За едой Нэш старался говорить о чем угодно, но только не о гибели Эрин. Он рассказал о себе.
— Мой отец разбогател на пластмассе. Буквально делал из нее деньги. Потом купил в Бриджуотере чудовищный дом с претензией на стиль. Он был милым простым человеком, и каждый раз, когда я думаю, зачем нам троим нужен был дом из двадцати комнат, я вспоминаю, как он бывал горд, когда показывал его гостям.
Он коснулся своего развода.
— Я женился через неделю после выпуска. Это была большая ошибка для нас обоих. Дело было не в деньгах, но занятия медициной, особенно продолжительное изучение психологии — тяжелый, неблагодарный труд. У нас не хватало времени друг для друга. Через четыре года она не выдержала. Сейчас Шерил живет в Чикаго, у нее трое детей.
Настала очередь Дарси. Она осторожно обошла тему родителей, не назвав их имен, и перескочила к рассказу о том, как бросила работу в рекламном агентстве и открыла свою контору по дизайну интерьеров.
— Однажды кто-то сказал, что я — новая версия фирмы «Стэнфорд и сын». Наверное, в этом есть доля истины, но мне нравится. — Ей вспомнилась комната, которую она оформляла для шестнадцатилетней девочки, попавшей в аварию.
Если он и заметил, что она что-то не договаривает, то не подал виду. Салат принесли как раз в тот момент, когда возле их столика остановился знакомый ее родителей, режиссер.
— Дарси! — Последовали поцелуи и объятия. Он представился Майклу Нэшу. — Хэрри Кэртис. — Снова повернулся к Дарси. — Ты все хорошеешь. Слышал, твои родители на гастролях в Австралии. Как там дела?
— Они только что уехали.
— Ну, передавай им привет. — Он обнял ее еще раз и направился к своему столику.
В глазах Нэша не отразилось любопытство. Вот что значит психиатр, подумала Дарси. Они ждут, когда ты сам все им расскажешь. Она не предложила никакого объяснения словам Кэртиса.
Ужин прошел замечательно. Нэш признался, что у него две страсти в жизни — верховая езда и теннис.
— Именно это и удерживает меня в Бриджуотере.
Когда принесли кофе, он вернулся к разговору о гибели Эрин.
— Дарси, я редко даю советы, даже бесплатные, но мне кажется, тебе лучше отказаться от этих свиданий по объявлениям. Тот парень из ФБР произвел на меня впечатление человека компетентного, и, насколько я могу судить, он не успокоится, пока убийца Эрин не получит по заслугам.
— Он мне именно так и сказал. Но я думаю, каждый должен делать свое. — Она выдавила улыбку. — Когда я последний раз разговаривала с Эрин по телефону, она призналась мне, что повстречала очень милого человека, а он, представьте себе, так и не позвонил. Ручаюсь, это был ты.
Он отвез ее домой на такси, попросил шофера подождать и проводил до двери. Дул резкий ветер, и он встал так, чтобы укрыть ее от его порывов, пока она открывает дверь своим ключом.
— Можно я тебе еще позвоню?
— Буду рада. — Ей показалось на мгновение, что он собирается поцеловать ее в щеку, но он только пожал ей руку и вернулся к ожидавшему такси.
Ветер вырывал дверь из рук, и она закрывалась медленно. Когда замок уже защелкнулся, она услышала позади шаги и обернулась. Сквозь стекло она увидела мужчину, взбегающего по ступенькам. Еще секунда — и он бы оказался вместе с ней в вестибюле. Узнав в нем Лена Паркера, она онемела от страха и стояла, широко открыв глаза, а он толкнул дверь, со всей силы пнул ее ногой, потом развернулся и бросился бежать по улице.
Глава 10
Пятница, 1 марта
Лежа в постели, Грета Шеридан раздумывала, вставать ей или попытаться заснуть еще на часок. Порывистый мартовский ветер бился в окна, рамы стучали, и ей припомнилось, что Крис неоднократно предлагал заменить их. Серый свет раннего утра проникал в комнату сквозь задернутые шторы.
Ей нравилось спать в холодной комнате. Одеяла и плед не давали замерзнуть, а белый с голубым муаровый балдахин над кроватью создавал впечатление уюта и защищенности.
Ей приснилась Нэн. Через две недели, тринадцатого марта, годовщина ее смерти. Накануне Нэн исполнилось девятнадцать. В этом году она праздновала бы свой день рождения в тридцать четвертый раз.
Праздновала бы.
Грета нетерпеливо отбросила одеяло, протянув руку, взяла мягкий халат и встала с постели. Сунув ноги в домашние туфли, она вышла в коридор и по винтовой лестнице спустилась на первый этаж. Она понимала, почему Крис так беспокоится. Дом большой, и все знают, что она живет одна. «Ты даже представить себе не можешь, насколько просто профессионалу отключить сигнализацию», — предупреждал он ее.
«Но я люблю этот дом». Каждая комната здесь связана с дорогими ее сердцу воспоминаниями. Грете почему-то казалось, что уехать отсюда означало бы распроститься с ними тоже. А если Крис наконец устроит свою жизнь, думала Грета, не замечая, что улыбается, и подарит ей внуков, они будут с удовольствием сюда приезжать.
У боковой двери лежала «Таймс». Пока варился кофе, Грета принялась ее просматривать. На одной из последних страниц была короткая заметка о той девушке, которую нашли мертвой в Нью-Йорке на прошлой неделе. Убийство по шаблону. Какая жуткая мысль. Как могло случиться, что по земле ходят два таких страшных человека, один из которых лишил жизни Нэн, а другой — Эрин Келли? Осталась бы Эрин Келли жива, если бы по телевизору не показали ту передачу?
И что это она пыталась вспомнить, когда настояла на том, чтобы посмотреть ее? «Нэн, Нэн, — думала она. — Ты говорила мне что-то важное, а я никак не могу сообразить, что именно».
Вот Нэн болтает о школе, занятиях, друзьях, поклонниках. Нэн с нетерпением ждет поездки во Францию всем классом. Нэн, которая так любила танцевать. «Я танцевать могу до самого утра». Эта песенка написана словно для нее.
Эрин Келли тоже нашли в одной туфельке на высоком каблуке. На высоком каблуке? Что-то такое есть в этих двух словах... С досадой Грета открыла «Таймс» на странице с кроссвордом.
Зазвонил телефон. Это был Грегори Лэйтон. Она познакомилась с ним на днях на приеме в клубе. Федеральный судья, шестьдесят с небольшим, живет в Кенте в сорока милях отсюда. «Очень симпатичный вдовец», — шепнула ей Присцилла Клэйберн. Он и вправду очень симпатичный и приглашает на ужин сегодня вечером. Грета приняла приглашение и положила трубку. Она вдруг поняла, что предвкушает удовольствие от приятного вечера.
Дороти пришла ровно в девять.
— Надеюсь, миссис Шеридан, вам не нужно выходить сегодня утром из дому. Ветер кошмарный. — По дороге она захватила почту и среди прочего — объемистую посылку, которую сунула под мышку. Она положила все это на стол и нахмурилась. — Странная какая штука. Без обратного адреса. Слушайте, это не бомба, а?
— Скорее всего опять дурацкие письма по поводу той передачи, чтоб ей неладно было. — Грета потянула бечевку, которой был перевязан пакет, но ее вдруг охватила паника. — Нет, и правда, странная. Лучше я позвоню Глену Муру.
Шеф полиции Мур только что появился в своем кабинете в управлении.
— Не трогайте пакет, миссис Шеридан, — отрывисто сказал он, — мы немедленно приедем. — Он связался с полицией штата. Они обещали прислать к Шериданам человека из отдела по борьбе с терроризмом со специальным оборудованием.
В девять часов, с величайшем осторожностью держа пакет перед собой, офицер из отдела по борьбе с терроризмом установил его для просвечивания. Из гостиной, куда отправили женщин, Грета услышала, как он с облегчением рассмеялся. Она поспешила обратно в кухню, Дороти следом за ней.
— Не-а, не взорвется, — успокоил он ее, — всего навсего пара разных туфель.
Грета увидела испуг на лице Мура, почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, когда офицер разорвал оберточную бумагу и достал обувную коробку. На крышке была нарисована нарядная туфелька. Он открыл коробку. Внутри, завернутые в папиросную бумагу, рядышком лежали вечерняя туфля на высоком каблуке и поношенная спортивная тапочка.
— О, Нэн! Моя Нэн! — Грета потеряла сознание и уже не почувствовала, как Мур подхватил ее на руки.
В пятницу Дарси пробудилась от беспокойного сна в три часа ночи.
Настойчиво звонил телефон. Потянувшись за трубкой, она взглянула на будильник. «Алло», — сказала она быстро, вдруг испугавшись чего-то.
— Дарси, — прошептали в трубке. Голос ей показался знакомым, но она не могла вспомнить, кому он принадлежит.
— Кто это?
Шепот сразу перешел в крик.
— Не смей больше захлопывать передо мной дверь! Слышишь? Слышишь, я тебе говорю?
Лен Паркер. Она бросила трубку и укрылась одеялом с головой. Минуту спустя телефон зазвонил снова. Она не ответила. Звонки продолжались. Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать звонков. Она понимала, что должна поднять трубку, но не могла даже дотронуться до нее, так как знала, что на том конце Паркер.
Наконец звонки прекратились. Она вырвала штепсель из розетки, бросилась в гостиную, включила автоответчик и опять запрыгнула в постель, захлопнув за собой дверь спальни.
Он и с Эрин то же проделывал? Шпионил за ней, когда она сбежала от него? Может быть, шел за ней до бара, где она должна была встретиться с Чарлзом Нортом? Может быть, втолкнул ее в машину?
Утром она позвонит Винсу Д'Амброзио.
Два часа после этого она не могла заснуть, потом провалилась в темноту, где ее тревожили смутные беспокойные видения.
В семь тридцать она проснулась от внезапно охватившего ее страха, потом вспомнила, что именно ее испугало. Долгий горячий душ помог немного успокоиться. Она натянула джинсы, свитер с большим круглым воротом, свои любимые сапоги.
Записей на автоответчике не было: звонивший сразу вешал трубку.
Сок и кофе за столиком у окна. Вид на безжизненный парк. В восемь часов раздался телефонный звонок. Господи, только бы не Лен Паркер. Затаив дыхание, она сняла трубку.
— Дарси, надеюсь, я не слишком рано. Я просто хотел сказать, что мне вчера было хорошо с тобой.
Она с облегчением вздохнула.
— О, Майкл, я тоже думаю, что мы вчера провели изумительный вечер.
— Что-то случилось? Что-нибудь серьезное?
Было так приятно слышать в его голосе заботу. Она рассказала ему про Лена Паркера, про то, как он рвался в дверь, как звонил ночью.
— Это я виноват, я не проводил тебя до квартиры.
— Вовсе нет.
— Дарси, пожалуйста, позвони тому агенту ФБР и сделай официальное заявление об этом типе Паркере. И может быть, мне удастся уговорить тебя не ходить больше на свидания по объявлениям?
— Боюсь, что нет. Но я обещаю позвонить Винсу Д'Амброзио не откладывая.
Попрощавшись, она положила трубку. Странно, но она почти успокоилась.
Она позвонила Винсу из офиса. На протяжении всего разговора Бев стояла рядом и слушала, широко открыв глаза. Ей пришлось говорить с другим агентом, Винс улетел в Ланкастер. Он записал все, что она сказала.
— Мы работаем в контакте с полицией. Сейчас же займемся этим типом. Спасибо, мисс.
Позвонила Нона и объяснила, почему Винс уехал в Ланкастер.
— Дарси, это просто кошмар. Одно дело, если кто-то посмотрел «Невыдуманные преступления» и в его больном мозгу созрел план совершить такое же убийство... Но похоже, этот кто-то занимается такими делами уже давно. Клэр Барнс пропала два года назад. У них с Эрин столько общего. Ее ожидал большой успех в одном мюзикле на Бродвее. А Эрин только что добилась успеха у «Бертолини».
Только что добилась успеха у «Бертолини». Эти слова застряли в голове Дарси и не давали ей покоя, пока она звонила по телефону, отвечала на звонки, просматривала газеты в поисках объявлений о распродаже мебели в Коннектикуте и Нью-Джерси, ездила на квартиру, которую она оформляла для сдачи внаем, и наконец заскочила в бистро перекусить и выпить кофе.
И тут она поняла, что ее беспокоит. Только что добилась успеха у «Бертолини». Эрин говорила, что должна получить за колье двадцать тысяч долларов. В суматохе Дарси забыла о той, показавшейся ей странной, записи на автоответчике в квартире Эрин. Она позвонит им сразу, как вернется в офис, и уточнит.
К телефону подошел Альдо Марко. Это кто-то из родственников наводит справки?
— Я душеприказчица Эрин Келли. — Как жутко произносить такие слова.
— Они уже выплатили гонорар Джею Стрэттону, менеджеру Эрин Келли. Какое-нибудь недоразумение?
— Нет, нет. — Так значит, Стрэттон взял на себя роль менеджера Эрин. Дома его не было. На автоответчике она оставила краткую запись:
«Срочно позвоните по поводу гонорара Эрин».
Джей Стрэттон позвонил около пяти.
— Прошу прощения. Конечно, мне нужно было связаться с вами раньше. Я уезжал. Как мне оформить чек? — Он начал убеждать Дарси, что, пока был в отъезде, только и думал об Эрин. — Эрин была такая красивая, такая одаренная девушка. Я абсолютно уверен, что кому-то было известно о драгоценностях и он убил ее с целью ограбления, а потом постарался представить дело так, как будто это убийство скопировано с той передачи. Уж если кому-то и было известно о драгоценностях, так это тебе. Дарси с трудом удавалось выслушивать Стрэттона и вежливо отвечать на его сочувственные замечания. Его опять несколько дней не будет в городе. Они договорились встретиться в понедельник вечером.
Некоторое время после этого разговора Дарси невидящими глазами смотрела прямо перед собой, потом произнесла вслух: «И в самом деле, как вы говорите, мистер Стрэттон, почему бы двум самым лучшим друзьям Эрин не познакомиться поближе?» Она тяжело вздохнула. Надо заняться делами, а то скоро пора собираться на свидание с номером 1527.
Винс вылетел в Ланкастер первым же рейсом в пятницу. Он убедительно просил отца Клэр Барнс никому, кроме ближайших родственников, не рассказывать о посылке с туфлями. Но когда он прибыл в аэропорт, все местные газеты пестрели заголовками о случившемся. Он позвонил Барнсам домой и узнал, что вчера вечером миссис Барнс на «скорой» увезли в больницу.
Лоренс Барнс был представительным мужчиной крепкого телосложения, который в других обстоятельствах, подумал Винс, выглядел бы весьма внушительно. Сейчас, сидя у постели своей жены, он с тревогой всматривался в ее лицо. После укола она забылась тяжелым сном. Рядом с ней сидела молодая женщина. Винс предъявил свое удостоверение и вышел в коридор, Барнс и молодая женщина последовали за ним.
Барнс представил ее как свою вторую дочь, Кэрен.
— В приемном покое оказался репортер. Он слышал, как Эмма кричала про посылку и про то, что Клэр умерла.
— Где туфли сейчас?
— У нас дома.
За туфлями его подвезла Кэрен. Она работала юристом в одной фирме в Питтсбурге и, в отличие от родителей, никогда не надеялась, что в один прекрасный день Клэр вернется.
— Если бы она была жива, она бы ни за что на свете на упустила шанс участвовать в шоу Томми Тьюна.
Дом Барнсов был построен в колониальной стиле и располагался в фешенебельном пригороде. Участок по крайней мере в акр, отметил про себя Винс. На улице поджидала машина с телевидения. Кэрен Барнс быстро проехала мимо, свернула на дорожку, ведущую к дому, и вырулила к заднему крыльцу. Им наперерез бросился репортер, но полицейский его остановил.
Стены гостиной были увешаны семейными фотографиями в рамках, многие запечатлели Кэрен и Клэр в разном возрасте. Кэрен взяла в руки снимок, стоявший на пианино.
— Я сделала его, когда видела Клэр последний раз. Мы гуляли в Центральном парке незадолго до того, как она исчезла.
Стройная. Хорошенькая. Блондинка. Около двадцати пяти. Веселая улыбка. «Да, приятель, выбирать ты умеешь», — с горечью подумал Винс.
— Можно взять? Я ее размножу, а оригинал верну вам.
Посылка стояла на столике в холле. Обычная оберточная бумага, почтовый бланк, какие продаются в любом почтовом отделении, адрес написан крупными печатными буквами. Отправлена из Нью-Йорк-сити. На коробке никаких отметок, только на крышке изящно выполненный рисунок нарядной туфельки на высоком каблуке. Две разные туфли. Одна — белая сандалия фирмы «Бруно Магли», другая — золотая туфелька с ремешком и открытым носком, на высоком тонком каблуке. Обе туфли одного размера — шесть, малая полнота.
Лежа в постели, Грета Шеридан раздумывала, вставать ей или попытаться заснуть еще на часок. Порывистый мартовский ветер бился в окна, рамы стучали, и ей припомнилось, что Крис неоднократно предлагал заменить их. Серый свет раннего утра проникал в комнату сквозь задернутые шторы.
Ей нравилось спать в холодной комнате. Одеяла и плед не давали замерзнуть, а белый с голубым муаровый балдахин над кроватью создавал впечатление уюта и защищенности.
Ей приснилась Нэн. Через две недели, тринадцатого марта, годовщина ее смерти. Накануне Нэн исполнилось девятнадцать. В этом году она праздновала бы свой день рождения в тридцать четвертый раз.
Праздновала бы.
Грета нетерпеливо отбросила одеяло, протянув руку, взяла мягкий халат и встала с постели. Сунув ноги в домашние туфли, она вышла в коридор и по винтовой лестнице спустилась на первый этаж. Она понимала, почему Крис так беспокоится. Дом большой, и все знают, что она живет одна. «Ты даже представить себе не можешь, насколько просто профессионалу отключить сигнализацию», — предупреждал он ее.
«Но я люблю этот дом». Каждая комната здесь связана с дорогими ее сердцу воспоминаниями. Грете почему-то казалось, что уехать отсюда означало бы распроститься с ними тоже. А если Крис наконец устроит свою жизнь, думала Грета, не замечая, что улыбается, и подарит ей внуков, они будут с удовольствием сюда приезжать.
У боковой двери лежала «Таймс». Пока варился кофе, Грета принялась ее просматривать. На одной из последних страниц была короткая заметка о той девушке, которую нашли мертвой в Нью-Йорке на прошлой неделе. Убийство по шаблону. Какая жуткая мысль. Как могло случиться, что по земле ходят два таких страшных человека, один из которых лишил жизни Нэн, а другой — Эрин Келли? Осталась бы Эрин Келли жива, если бы по телевизору не показали ту передачу?
И что это она пыталась вспомнить, когда настояла на том, чтобы посмотреть ее? «Нэн, Нэн, — думала она. — Ты говорила мне что-то важное, а я никак не могу сообразить, что именно».
Вот Нэн болтает о школе, занятиях, друзьях, поклонниках. Нэн с нетерпением ждет поездки во Францию всем классом. Нэн, которая так любила танцевать. «Я танцевать могу до самого утра». Эта песенка написана словно для нее.
Эрин Келли тоже нашли в одной туфельке на высоком каблуке. На высоком каблуке? Что-то такое есть в этих двух словах... С досадой Грета открыла «Таймс» на странице с кроссвордом.
Зазвонил телефон. Это был Грегори Лэйтон. Она познакомилась с ним на днях на приеме в клубе. Федеральный судья, шестьдесят с небольшим, живет в Кенте в сорока милях отсюда. «Очень симпатичный вдовец», — шепнула ей Присцилла Клэйберн. Он и вправду очень симпатичный и приглашает на ужин сегодня вечером. Грета приняла приглашение и положила трубку. Она вдруг поняла, что предвкушает удовольствие от приятного вечера.
Дороти пришла ровно в девять.
— Надеюсь, миссис Шеридан, вам не нужно выходить сегодня утром из дому. Ветер кошмарный. — По дороге она захватила почту и среди прочего — объемистую посылку, которую сунула под мышку. Она положила все это на стол и нахмурилась. — Странная какая штука. Без обратного адреса. Слушайте, это не бомба, а?
— Скорее всего опять дурацкие письма по поводу той передачи, чтоб ей неладно было. — Грета потянула бечевку, которой был перевязан пакет, но ее вдруг охватила паника. — Нет, и правда, странная. Лучше я позвоню Глену Муру.
Шеф полиции Мур только что появился в своем кабинете в управлении.
— Не трогайте пакет, миссис Шеридан, — отрывисто сказал он, — мы немедленно приедем. — Он связался с полицией штата. Они обещали прислать к Шериданам человека из отдела по борьбе с терроризмом со специальным оборудованием.
В девять часов, с величайшем осторожностью держа пакет перед собой, офицер из отдела по борьбе с терроризмом установил его для просвечивания. Из гостиной, куда отправили женщин, Грета услышала, как он с облегчением рассмеялся. Она поспешила обратно в кухню, Дороти следом за ней.
— Не-а, не взорвется, — успокоил он ее, — всего навсего пара разных туфель.
Грета увидела испуг на лице Мура, почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, когда офицер разорвал оберточную бумагу и достал обувную коробку. На крышке была нарисована нарядная туфелька. Он открыл коробку. Внутри, завернутые в папиросную бумагу, рядышком лежали вечерняя туфля на высоком каблуке и поношенная спортивная тапочка.
— О, Нэн! Моя Нэн! — Грета потеряла сознание и уже не почувствовала, как Мур подхватил ее на руки.
В пятницу Дарси пробудилась от беспокойного сна в три часа ночи.
Настойчиво звонил телефон. Потянувшись за трубкой, она взглянула на будильник. «Алло», — сказала она быстро, вдруг испугавшись чего-то.
— Дарси, — прошептали в трубке. Голос ей показался знакомым, но она не могла вспомнить, кому он принадлежит.
— Кто это?
Шепот сразу перешел в крик.
— Не смей больше захлопывать передо мной дверь! Слышишь? Слышишь, я тебе говорю?
Лен Паркер. Она бросила трубку и укрылась одеялом с головой. Минуту спустя телефон зазвонил снова. Она не ответила. Звонки продолжались. Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать звонков. Она понимала, что должна поднять трубку, но не могла даже дотронуться до нее, так как знала, что на том конце Паркер.
Наконец звонки прекратились. Она вырвала штепсель из розетки, бросилась в гостиную, включила автоответчик и опять запрыгнула в постель, захлопнув за собой дверь спальни.
Он и с Эрин то же проделывал? Шпионил за ней, когда она сбежала от него? Может быть, шел за ней до бара, где она должна была встретиться с Чарлзом Нортом? Может быть, втолкнул ее в машину?
Утром она позвонит Винсу Д'Амброзио.
Два часа после этого она не могла заснуть, потом провалилась в темноту, где ее тревожили смутные беспокойные видения.
В семь тридцать она проснулась от внезапно охватившего ее страха, потом вспомнила, что именно ее испугало. Долгий горячий душ помог немного успокоиться. Она натянула джинсы, свитер с большим круглым воротом, свои любимые сапоги.
Записей на автоответчике не было: звонивший сразу вешал трубку.
Сок и кофе за столиком у окна. Вид на безжизненный парк. В восемь часов раздался телефонный звонок. Господи, только бы не Лен Паркер. Затаив дыхание, она сняла трубку.
— Дарси, надеюсь, я не слишком рано. Я просто хотел сказать, что мне вчера было хорошо с тобой.
Она с облегчением вздохнула.
— О, Майкл, я тоже думаю, что мы вчера провели изумительный вечер.
— Что-то случилось? Что-нибудь серьезное?
Было так приятно слышать в его голосе заботу. Она рассказала ему про Лена Паркера, про то, как он рвался в дверь, как звонил ночью.
— Это я виноват, я не проводил тебя до квартиры.
— Вовсе нет.
— Дарси, пожалуйста, позвони тому агенту ФБР и сделай официальное заявление об этом типе Паркере. И может быть, мне удастся уговорить тебя не ходить больше на свидания по объявлениям?
— Боюсь, что нет. Но я обещаю позвонить Винсу Д'Амброзио не откладывая.
Попрощавшись, она положила трубку. Странно, но она почти успокоилась.
Она позвонила Винсу из офиса. На протяжении всего разговора Бев стояла рядом и слушала, широко открыв глаза. Ей пришлось говорить с другим агентом, Винс улетел в Ланкастер. Он записал все, что она сказала.
— Мы работаем в контакте с полицией. Сейчас же займемся этим типом. Спасибо, мисс.
Позвонила Нона и объяснила, почему Винс уехал в Ланкастер.
— Дарси, это просто кошмар. Одно дело, если кто-то посмотрел «Невыдуманные преступления» и в его больном мозгу созрел план совершить такое же убийство... Но похоже, этот кто-то занимается такими делами уже давно. Клэр Барнс пропала два года назад. У них с Эрин столько общего. Ее ожидал большой успех в одном мюзикле на Бродвее. А Эрин только что добилась успеха у «Бертолини».
Только что добилась успеха у «Бертолини». Эти слова застряли в голове Дарси и не давали ей покоя, пока она звонила по телефону, отвечала на звонки, просматривала газеты в поисках объявлений о распродаже мебели в Коннектикуте и Нью-Джерси, ездила на квартиру, которую она оформляла для сдачи внаем, и наконец заскочила в бистро перекусить и выпить кофе.
И тут она поняла, что ее беспокоит. Только что добилась успеха у «Бертолини». Эрин говорила, что должна получить за колье двадцать тысяч долларов. В суматохе Дарси забыла о той, показавшейся ей странной, записи на автоответчике в квартире Эрин. Она позвонит им сразу, как вернется в офис, и уточнит.
К телефону подошел Альдо Марко. Это кто-то из родственников наводит справки?
— Я душеприказчица Эрин Келли. — Как жутко произносить такие слова.
— Они уже выплатили гонорар Джею Стрэттону, менеджеру Эрин Келли. Какое-нибудь недоразумение?
— Нет, нет. — Так значит, Стрэттон взял на себя роль менеджера Эрин. Дома его не было. На автоответчике она оставила краткую запись:
«Срочно позвоните по поводу гонорара Эрин».
Джей Стрэттон позвонил около пяти.
— Прошу прощения. Конечно, мне нужно было связаться с вами раньше. Я уезжал. Как мне оформить чек? — Он начал убеждать Дарси, что, пока был в отъезде, только и думал об Эрин. — Эрин была такая красивая, такая одаренная девушка. Я абсолютно уверен, что кому-то было известно о драгоценностях и он убил ее с целью ограбления, а потом постарался представить дело так, как будто это убийство скопировано с той передачи. Уж если кому-то и было известно о драгоценностях, так это тебе. Дарси с трудом удавалось выслушивать Стрэттона и вежливо отвечать на его сочувственные замечания. Его опять несколько дней не будет в городе. Они договорились встретиться в понедельник вечером.
Некоторое время после этого разговора Дарси невидящими глазами смотрела прямо перед собой, потом произнесла вслух: «И в самом деле, как вы говорите, мистер Стрэттон, почему бы двум самым лучшим друзьям Эрин не познакомиться поближе?» Она тяжело вздохнула. Надо заняться делами, а то скоро пора собираться на свидание с номером 1527.
Винс вылетел в Ланкастер первым же рейсом в пятницу. Он убедительно просил отца Клэр Барнс никому, кроме ближайших родственников, не рассказывать о посылке с туфлями. Но когда он прибыл в аэропорт, все местные газеты пестрели заголовками о случившемся. Он позвонил Барнсам домой и узнал, что вчера вечером миссис Барнс на «скорой» увезли в больницу.
Лоренс Барнс был представительным мужчиной крепкого телосложения, который в других обстоятельствах, подумал Винс, выглядел бы весьма внушительно. Сейчас, сидя у постели своей жены, он с тревогой всматривался в ее лицо. После укола она забылась тяжелым сном. Рядом с ней сидела молодая женщина. Винс предъявил свое удостоверение и вышел в коридор, Барнс и молодая женщина последовали за ним.
Барнс представил ее как свою вторую дочь, Кэрен.
— В приемном покое оказался репортер. Он слышал, как Эмма кричала про посылку и про то, что Клэр умерла.
— Где туфли сейчас?
— У нас дома.
За туфлями его подвезла Кэрен. Она работала юристом в одной фирме в Питтсбурге и, в отличие от родителей, никогда не надеялась, что в один прекрасный день Клэр вернется.
— Если бы она была жива, она бы ни за что на свете на упустила шанс участвовать в шоу Томми Тьюна.
Дом Барнсов был построен в колониальной стиле и располагался в фешенебельном пригороде. Участок по крайней мере в акр, отметил про себя Винс. На улице поджидала машина с телевидения. Кэрен Барнс быстро проехала мимо, свернула на дорожку, ведущую к дому, и вырулила к заднему крыльцу. Им наперерез бросился репортер, но полицейский его остановил.
Стены гостиной были увешаны семейными фотографиями в рамках, многие запечатлели Кэрен и Клэр в разном возрасте. Кэрен взяла в руки снимок, стоявший на пианино.
— Я сделала его, когда видела Клэр последний раз. Мы гуляли в Центральном парке незадолго до того, как она исчезла.
Стройная. Хорошенькая. Блондинка. Около двадцати пяти. Веселая улыбка. «Да, приятель, выбирать ты умеешь», — с горечью подумал Винс.
— Можно взять? Я ее размножу, а оригинал верну вам.
Посылка стояла на столике в холле. Обычная оберточная бумага, почтовый бланк, какие продаются в любом почтовом отделении, адрес написан крупными печатными буквами. Отправлена из Нью-Йорк-сити. На коробке никаких отметок, только на крышке изящно выполненный рисунок нарядной туфельки на высоком каблуке. Две разные туфли. Одна — белая сандалия фирмы «Бруно Магли», другая — золотая туфелька с ремешком и открытым носком, на высоком тонком каблуке. Обе туфли одного размера — шесть, малая полнота.