Кнорре Федор Федорович. Капитан Крокус

   Все кошки и собаки, теснясь и толкаясь, припали носами к сеткам, во все глаза следя за Крокусом. Обезьяний дедушка, подхватив детёныша, в волнении бегал вдоль решётки, высматривая, не открывается ли уже где-нибудь проход.
   Ежи тяжело сопели, просовывая чёрные мордочки в ячейки сетки, целая толпа разных собак, большущих собачищ и маленьких собачонок, повиливая хвостами, умоляюще чуть слышно умильно стонали от нетерпения, не смея громко лаять. Кошки мяукали шёпотом, напирая на решётку, а старый обезьяний дедушка сдавленно гукнул и протянул вперёд своего обезьянёнка, показывая, что именно его надо раньше всех отсюда унести.
   А енот вскочил на дыбы, уцепившись передними лапками за сетку, и долго смотрел ему вслед своими обведёнными кругами глазками, необыкновенно похожий на зашитого в меховую шкурку смертельно встревоженного крошечного человечка в больших роговых очках.
   Железная дверь на роликах по краям была глубоко вдвинута в стену. Изнутри на ней не было ни одной щёлки: просто толстая гладкая железная стена, автоматически раздвигающаяся механизмом с кнопкой или рычагом снаружи.
   Капитан осмотрел и ощупал каждый сантиметр двери, хотя уже понял - здесь, как в каждой тюрьме, запоров изнутри не может быть.
   Он слышал позади себя тяжёлое дыхание и знал, что, обернувшись, увидит сотни устремлённых на него с надеждой глаз. Поэтому он не оборачивался, а делал вид, что пробует что-то, на что-то надеется, уже прекрасно отдавая себе отчёт, что открыть эту дверь своими силами так же легко, как вскрыть несгораемый сейф ножом для открывания консервов.
   Что же делать? Открыть клетки? Выпустить львов и ждать, пока за ними не придут?..
   Минута за минутой уходили, складывались в часы, и каждая минута казалась бедному Капитану длиной в час, а каждый час - как самые длинные и самые противные сутки в жизни...
   Глава 21. ЛАБИРИНТ БЕЗ ВЫХОДА
   Уже некоторое время, прислушиваясь, Капитан слышал какое-то царапанье за дверью. <Наверное, ещё какой-нибудь несчастный зверёк, застрявший в промежуточном помещении>, - подумал Капитан.
   Зверёк поцарапался, потом довольно сильно ударил лапой в дверь... нет, скорее даже копытцем - удар был довольно звонкий.
   Потом послышалось какое-то хныканье, похожее на плач. Терять Капитану было нечего, и он решился спросить:
   - Кто там?
   - А тебе какое дело, дрянь! - яростно отозвался тонкий голосок из-за двери. - Вот открой дверь, тогда узнаешь! Открой!
   - А что ты тогда сделаешь? - осторожно осведомился Капитан.
   - Как дам тебе в нос, так будешь знать! Открывай, трус паршивый! Чего ты трусишь, я ведь маленький! - Голосок был тоненький, но прямо-таки дрожал от ненависти.
   - Не очень-то я тебе поверил! - как можно равнодушнее заметил Капитан, хотя сердце у него быстро забилось. - Если бы захотел, ты бы сам открыл дверь да и вошёл! Запор-то с твоей стороны!
   - Врёшь, трус несчастный! Нет у меня тут никакого запора! - И дверь опять лягнули ногой.
   - Погоди, не бесись одну минутку!
   Мальчик опять лягнул, и Крокус умоляюще повторил:
   - Удержись, не бесись одну секунду. Ну?.. Погляди, там, кажется, справа, а может быть, слева должна быть кнопка!
   - Врёшь, лгун несчастный! - завопил мальчик. - Никакой кнопки тут нет, тут просто... какая-то штучка торчит из стены.
   - Рычажок?
   - Ну, может, рычажок.
   - Нажми его! Нажми скорей!
   - А вот не стану! - злорадно проговорил голос мальчика. - Раз ты просишь, я и не стану!
   Капитан от досады стукнул себя кулаком по голове. Неужели он всё испортил? Стиснув зубы, с громадным усилием улыбнулся и зевнул:
   - Ну, как хочешь... Конечно, если ты побаиваешься... За дверью раздался визг бешенства, топот, и вдруг железная стена ворот раскололась надвое и с лёгким шумом разъехалась на две стороны. На пороге оказался взъерошенный мальчик. Он стоял, широко расставив ноги, крепко сжав кулаки, прищурив заплаканные, красные и припухшие, но злобные глаза.
   - А-а-а! - завопил мальчик. - Вот ты где! Это ты всё наделал! Ну. погоди! - Он пригнулся, кинулся вперёд, с разгона стукнул Капитана головой в живот и принялся с удивительной быстротой и энергией без остановки молотить его кулаками.
   После отчаянного сопротивления Капитану с большим трудом удалось схватить драчуна в обнимку, оторвать от земли и крепко прижать к себе. Но и в таком стеснённом положении мальчик продолжал дрыгать руками и ногами, как заводной чертёнок.
   - Да перестань ты дрыгаться! Не бесись, выслушай меня! - терпеливо и настойчиво повторял Капитан, в то время как мальчик, вцепившись ему в волосы, дёргал их во все стороны, одновременно отчаянно пытаясь как-нибудь брыкнуть Капитана ногой.
   - Пусти!
   - Хорошо, я тебя отпущу, если ты обещаешь...
   - Обещаю залепить в нос!
   - Ну, так я не буду торопиться. Может быть, у тебя кончится завод. Наконец брыканье стало ослабевать, и вцепившиеся в Капитана Крокуса руки стали совсем вяло подёргивать его волосы.
   - Ну... сти...
   - Ну, а теперь, когда я тебя отпущу, ты...
   - ...в нос... - прохрипел мальчик.
   Он еле дышал от усталости. Капитан осторожно поставил его на пол и отпустил руки. Мальчик пошатнулся, протёр себе один глаз, залитый слезами злости и потом, с трудом разглядел стоявшего перед ним Капитана, вялым движением отвёл назад руку и... стукнул Капитана прямо в нос!
   К счастью, драчун так ослабел, что удар получил не очень сильный.
   Потирая нос, Капитан примирительно сказал:
   - Ну вот, она сбылась наконец, твоя мечта. Можем мы с тобой поговорить спокойно? Как ты сюда вошёл? Зачем? И не приглядывайся больше к моему носу, хватит!
   Мальчик с трудом отвёл глаза от его носа и минуту тяжело дышал, не в силах разговаривать. Он совсем было утих. но вдруг подскочил как ужаленный, принял боксёрскую стойку и крикнул:
   - А ты кто такой? Ты чучельщик? Говори! - Он уже шагнул вперёд, чтоб снова кинуться в сражение, но что-то его остановило.
   - Да ты погляди кругом, сумасшедший! Не видишь, куда ты попал?
   Мальчик удивлённо оглядел длинные ряды клеток с притаившимися зверями и вдруг, что-то вспомнив, безнадёжно махнул рукой, шлёпнулся на пол и заревел, закрыв лицо руками.
   Он плакал так самозабвенно и безутешно, что даже не заметил, что его недавний противник стоит, наклонившись над ним. поглаживает по голове и ласково приговаривает что-то успокоительное. Мальчик каким-то образом уже полностью убедился, что Капитан вовсе не принадлежит к тем, кому он так жаждал дать в нос.
   Капитан достал носовой платок и стал вытирать мальчику глаза. Сначала тот сердито толкался и отворачивался, но вскоре Капитан почувствовал на своей руке, в которой был зажат мокрый комок носового платка, маленькую шершавую руку. Немного погодя мальчик оттолкнул руку с платком, вскинул голову и, глядя прямо в глаза Крокусу, собравшись с силами, заговорил. У него даже заскрипело что-то внутри от натуги, так трудно ему было заговорить:
   - Они его набили, жабы противные!.. Ненавижу!.. Набили моего Уголька, вот что они сделали!
   - Это собака?
   - Что значит - собака! - ожесточённо вскинулся мальчик. - Это мой Уголёк, и вот что они с ним сделали! Я его прятал в стиральной машине, когда за ним приходили. Один раз он просидел три часа в холодильнике и молчал, потому что он всё понимал. Но они его выследили без меня, схватили и увезли, когда я хотел с ним убежать куда-нибудь из города совсем! И я бросился за ними, под фургоном проехал сюда и пробрался, чтоб его спасти, и вот я его нашёл... А теперь мне всё равно, я никому не верю, и тебе тоже, и я всех ненавижу и ничего не боюсь, и я... Эх, хоть бы дать кому-нибудь в нос за это!
   Капитан понимающе кивал, слушая его рассказ. Чучело угольно-чёрной собаки с грустным выражением пожилой морды лежало на боку сразу за раздвижной дверью.
   - Видно, что славная была собачка, - сочувственно заметил Капитан.
   - Что ты понимаешь! - опять взвился мальчик. - Он был щенком, когда я родился, но потом он рос быстрее меня и стал уже пожилой. Он всегда тосковал, когда мы уходили из дому, и так радовался, когда мы возвращались благополучно. А когда я был один раз очень болен, он ничего не пил и не ел и лежал у моей двери много дней, и я знаю, он собственной лапы не пожалел, чтоб меня вылечить. Даже когда я просто купался, он бросался в воду и старался меня вытащить на берег! И теперь он был уже почти старый, и он так привык, чтоб с ним обращались с уважением... Ну, хоть бы уж его просто убили. А его сначала напугали, очень обидели, швырнули в фургон, привезли сюда, и он ждал и надеялся, что я ему помогу!.. Теперь всех буду ненавидеть всю жизнь! Не желаю разговаривать! И ни на одну собаку больше не посмотрю!
   Капитан едва успел схватить его за плечо, так стремительно он кинулся к выходу.
   - Отстань! Ненавижу! И тебя ненавижу! - вырываясь, кричал неуёмный мальчишка.
   - Нельзя ненавидеть всех! - не отпуская его, твердо сказал Капитан. - Если ты ненавидишь тех, кто сделал чучело из твоего Уголька, тыне можешь ненавидеть тех, из кого тоже хотят сделать чучела.
   - На всех мне теперь наплевать! Уголька мне никто не вернёт!
   - Нет, стой, сперва посмотри в глаза всем этим зверям, кошкам, собакам, белкам, еноту. Ты не хочешь им помочь?
   - Я сюда пришёл за Угольком, а теперь...
   - Ты думаешь, что ты его очень любил? Чушь! Можешь уходить! Если бы ты любил его по-настоящему, ты не бормотал бы всякой чепухи. Ты бы просто стал защищать всех других попавших в беду. Всех обиженных - за одного обиженного. А тебе бы только по носам щёлкать. Безмозглый, бездушный щелкун! Уходи!.. Брр!.. С каким отвращением твой Уголёк сейчас отвернулся бы от тебя! Лапы бы тебе не подал!
   - Врёшь, подал бы!.. - топнул ногой мальчик.
   - Ни за что! - презрительно отчеканил Капитан и отвернулся, прислушиваясь к натужному сопению у себя за спиной.
   Немного погодя он почувствовал, что его потихоньку толкают пальцем в поясницу и дёргают за штаны.
   - Ну, а как их спасать-то? - сварливо пробурчал вполголоса мальчик. - Ты дело говори, а нечего там рассуждать... Ой, да тут и обезьянёнок! Я таких маленьких не видел! А этот как называется, в очках, на меня уставился? И всех их сюда притащили на чучела! У-у, гады! Говори скорей, чего делать. Я отчаянный человек теперь!
   - Ты выход знаешь?
   - Я уже и сам запутался. Да всё равно четыре железных дурака сторожат выход и один живой. Они никого не выпустят.
   Стараясь ступать как можно более неслышно, они пошли по длинному, без единого окна полукруглому бетонному коридору. В полутьме поблёскивали вделанные в пол рельсы для вагонеток, на которых доставлялось сырьё на конвейер Чучельномеханического комбината. В тишине глухо ворчали вентиляторы. Что-то зловеще шипело у них под ногами. Включались с мягким шорохом и начинали жужжать какие-то механизмы. Тонкие трубы тянулись вдоль стен, то убегая к самому потолку, то, ныряя, исчезали в полу.
   На развилке безоконного коридора рельсы ушли влево. Нерешительно переглянувшись, они двинулись вправо по тому ответвлению, где не было рельсов. Несколько глазков, вделанных в стену на разной высоте, чуть поблёскивали. На всякий случай они проползли так, чтоб не попасть в поле зрения их лучей.
   Наконец они добрались до чего-то очень похожего на обыкновенную лестницу чёрного хода. Здесь было полутемно, грязно, на площадке валялись полуразломанные ящики - видно было, что сюда давно не ступала нога человека. А если и ступала, то не для того, чтобы хоть немножко прибрать и подмести.
   Перелезая через ящики, они поднялись наверх, вышли в новый полукруглый коридор и увидели первое и единственное окно, проделанное на высоте четвёртого этажа. Внизу виднелся со всех сторон замкнутый высокой каменной стеной двор, гладкий, как бетонный стол, без единой травинки или трещинки.
   Всё было мертво, голо и освещено, как днём, только за стеклом что-то неровно шелестело и шуршало: там шёл обыкновенный, живой дождь и водяные капли, прилетевшие с тёмного ночного неба, начинали светиться, попадая в свет ярких фонарей.
   С каким-то облегчением мальчик и Капитан постояли у окна страшного комбината, радуясь, что есть ещё на свете дождь.
   Не успели они отвернуться от окна, как что-то ярко сверкнуло в полутьме, промчавшись сверху вниз. Это была маленькая кабина узкого, как снаряд, лифта. Рядом с шахтой лифта вилась винтовая лестница. Капитан ощупал свой громадный пистолет и бесшумно двинулся по лестнице вниз, туда, куда умчался лифт.
   Нижнее помещение было ярко освещено, и они остановились, прижимаясь к стене и не решаясь перешагнуть порог света.
   --------------------------------------------------------------------------
   ----
   Глава 22. ВЫХОД ИЗ ЛАБИРИНТА
   Капитан отлично понимал опасность заблудиться в бесконечных коридорах и переходах Чучельномеханического комбината.
   Он даже подозревал, что они уже слегка заблудились. Приближалось утро, и Капитан чувствовал, что те самые длинные, медлительные минуты, которые еле ползли, пока он мучился без дела в ожидании у задвинутых железных дверей, теперь стали какими-то коротышками и помчались вскачь.
   Капитан с отчаянием чувствовал, что надежда на спасение несчастных зверей тает в нём, как ледяная сосулька на горячей сковородке.
   Рядом, в ярко освещённом помещении, слышалось какое-то пошаркивание, невнятное бормотание и причмокивание. Вдруг явственно донёсся смешок. Неприятный смешок. Так может хихикать от удовольствия человек, увидев, что другой шлёпнулся в грязную лужу. Ничего более приятного такой смешок не мог выражать.
   Капитан Крокус осторожно заглянул за угол.
   Громадный ярко освещённый зал с широкими полками по стенам был весь заставлен длинными рядами чучел. А вдоль этих рядов шаркая, неторопливо подвигался господин Почётный Ростовщик с записной книжечкой. Он пересчитывал чучела, отмечал что-то острым карандашиком и, пытливо вглядываясь, двигался дальше. Сделав очередную заметку, он сочно причмокивал, точно во рту у него расплывался большой кусок халвы, и приговаривал:
   - Сто белочек и ещё одна белочка!.. Ах ты проказница! Навострила ушки? А поздно! Попалась!.. Маловато сегодня белочек... А вот кошечки нынче удались!.. Двести восемьдесят шесть кошечек. Урожай на кошечек! Мяу-мяу?.. А вот и собачки, смирные скотинки, не лают, не кусают... Ну, что смотришь, будто укусить хочешь? Не укусишь, дрянь! - И, скривив рот, он два раза стукнул по носу чучело большой широкогрудой пастушьей овчарки.
   Почётный Ростовщик подходил всё ближе к двери, так что разговаривать даже шёпотом было опасно. И Капитан принял мгновенно единственно правильное решение: объясняться при помощи знаков!
   Он изобразил двумя пальцами ножки бегущего человека, чтобы узнать, проходил ли раньше мальчик по этому помещению. Затем он высоко вопросительно поднял брови и ткнул пальцем в сторону входа в зал, чтобы уточнить, о чём идёт речь. И наконец, нахмурясь, покрутил пальцем вокруг лба, призывая мальчика хорошенько подумать и всё припомнить.
   Мальчик понятливо кивнул. Он был уверен, что совершенно точно понял все знаки Капитана. Первое: <Не боишься идти дальше?>, второе: <Тогда иди туда>, третье: <Веди себя храбро, как индеец, голова которого украшена боевым убором из орлиных перьев>.
   Он презрительно усмехнулся и, прежде чем Крокус успел его остановить, смело бросился вперёд с твёрдым намерением не посрамить предполагаемого индейского головного убора.
   Капитан Крокус схватился за голову, но было уже поздно.
   Услышав за спиной быстрые шаги, Почётный Ростовщик обернулся как ужаленный. Мальчик подбежал и. слегка подпрыгнув, с необыкновенной быстротой стукнул господина Почётного Ростовщика в нос.
   - Не укусит?.. Вот тебе! - и снова: бац!
   Но в третий раз ему уже ударить не удалось. Почётный Ростовщик проворно нырнул под полку с чучелами и там, согнувшись в три погибели, очень ловко начал отбрыкиваться ногами, так что к нему никак нельзя было подступиться. При этом он выхватил из кармана маленький аппаратик, величиной с обыкновенную зажигалку прошлого века, нажал кнопку и быстро проговорил прямо в неё что-то полушёпотом.
   Капитан Крокус с пистолетом наготове бросился на помощь мальчику, скрываться было уже бесполезно! Но в то же мгновение что-то с силой толкнуло его в бок так, что он отлетел обратно к лестнице. Мимо него со свистом пронеслись два безголовых железных муравья.
   Почётный Ростовщик пискнул в свою <зажигалку>: <Взять сырьевого мальчика!> - и в ту же секунду безголовые муравьи своими восемью парами рук сцапали, окольцевали, спеленали и сжали мальчика так, что тот не мог шевельнуться.
   Тогда Почётный Ростовщик выбрался из-под полки. Очень спокойно он негромко скомандовал:
   - Свет! Малую потрошильно-набивочную машину 24-ВЖ включить!
   Тотчас весь комбинат осветился мертвенным зелёным светом без теней, и где-то вдалеке зарокотали ожившие моторы, сотрясая стены комбината лёгкой дрожью.
   Почётный Ростовщик, поёживаясь от удовольствия, подошёл поближе и пощёлкал мальчика по носу точно так, как недавно щёлкал потрошёную овчарку.
   - Забрался маленький хитренький преступничек? А? Ах, до чего хорошенькое сердитенькое чучело из тебя приготовят! Обещаю, что мы тебя поставим вот на эту полочку. Среди собачек и котяточек!
   Он, кряхтя, нагнулся и откинул крышку люка. За ней открылось чёрное отверстие горизонтальной трубы, по дну которой с лёгким шуршанием мчалась бесконечная лента подачи на конвейер.
   - Мальчика отправить на... - смакуя каждое слово, скомандовал Ростовщик.
   И безголовые, легко подхватив спелёнатого мальчика, подскочили к открытому люку, ожидая конца команды. Но господин Почётный Ростовщик, вместо того чтобы скомандовать <на конвейер>, неожиданно сказал: <Ик! ...уп!.. эп!.. ип!..> каждый раз громко икая, и безголовые, только бессмысленно дёргаясь от готовности всё выполнить, прислушивались к этой странной команде, которую никак не могли понять.
   Может быть, в первый раз за всю жизнь оба непоседливых бегающих егозливых глаза господина Почётного Ростовщика сошлись, остановились, застыли и упёрлись в одну точку, круглую и очень чёрную, точно это было крошечное окошечко, через которое видна очень далёкая дорога. В двадцати пяти сантиметрах от носа господина Почётного Ростовщика зияло отверстие ствола громадного пистолета Капитана Крокуса, нацеленного ему в лоб.
   - Сию же минуту отпустите мальчика. Я считаю до трёх. Раз... два...
   - Не выношу нечётных чисел! Остановитесь на двойке! - завизжал Ростовщик. - Мы отлично договоримся по-хорошему!.. Э-э. да ведь это Капитан Крокус, мы же с вами такие старые приятели!
   - Не пробуйте что-нибудь шепнуть в вашу окаянную зажигалку, - холодно сказал Крокус. - Это будет команда <три>.
   Ростовщик, скрипнув зубами, быстро опустил подбиравшуюся потихоньку ко рту руку, в которой была зажата <зажигалка>.
   - Но без моей, как вы называете, зажигалки я даже не могу скомандовать им отпустить мальчика. Они работают только от неё!
   - Хорошо, - сказал Крокус. - Но, если вы попробуете сказать одно лишнее слово, оно будет последним. Я не промахиваюсь.
   - Вы, Капитан? Такой благородный? Никогда не поверю, что вы способны стрелять в человека. В безобидного старичка. Вы же добренький! За всю жизнь вы ни в одного льва не выстрелили! Вы не сможете. Нет!
   - Да, - сознался Крокус, - мне это будет очень противно и трудно. Мне потребуется сделать большое усилие над собой, чтоб пристрелить даже вас. Но даю вам честное слово, я это усилие сделаю!
   - Вот как? - с сомнением пробормотал Почётный Ростовщик, и глаза его опять забегали во все стороны, как две охотничьи собаки, выпущенные в разные стороны в поисках какой-нибудь мелкой дичи в кустах. - Так зачем же нам ссориться? Я прикажу его отпустить.
   - Говорите по словам, медленно!
   Почётный Ростовщик поднёс <зажигалку> ко рту, заскрипел зубами и, не спуская глаз с дула, проговорил:
   - От-пус-ти-те сырье-вого маль-чи-ка...
   Крокус чуть-чуть покосился и увидел, что восьмирукие клещи разжались и мальчик, вскочив на ноги, лягнул ногой одного из безголовых и плюнул другому в то место, где у того могла бы быть морда.
   Господин Почётный Ростовщик, уловив этот момент, отскочил в сторону и торжествующе завопил:
   - Тревога!.. Тревога!.. Бери сырьё!
   Капитан Крокус не успел выстрелить, потому что железные клешни налетевших на него железных муравьев уже схватили его и стиснули восемью обручами. Пистолет, упав на пол, выпалил, как небольшая пушка; господин Почётный Ростовщик завизжал от страха, когда толстая пуля, рикошетом описав несколько зигзагов и отскочив в последний раз, прожужжала в сантиметре от его носа. Вдруг он почувствовал резкую боль в руке и выронил на пол <зажигалку>.
   А мальчик, укусивший его за руку, схватил её и крикнул:
   - Отпустить сырьё!
   Капитан почувствовал, что клешни раскрылись. Он бросился на помощь мальчику, которого уже схватил Ростовщик и теперь выворачивал ему руку, чтоб отнять машинку.
   Машинка покатилась по полу, Ростовщик упал на неё плашмя всем телом, успев крикнуть:
   - Взять мальчишку!.. Тревога!
   Но тут Капитан хватил Почётного Ростовщика особым <львиным> ударом так, что тот выпучил глаза и сел на пол. Капитан подхватил <зажигалку>, скомандовал:
   - Отпустить мальчика!
   Но едва клешни разжались, как Ростовщик, вцепившись в руку Капитана, крикнул:
   - Взять его!
   Теперь все трое катались по полу и кричали в <зажигалку>, а обалдевшие укладчики хватали то одного, то другого и тут же отпускали, пока задыхающийся Почётный Ростовщик не крикнул:
   - Сырьё на конвейер!
   Капитан в эту минуту вырвал наконец и крепко сжал машинку в кулаке. А того, у кого в руках была машинка, муравьи не трогали. Он услышал, как завизжал господин Почётный Ростовщик, и увидел, как безголовые впихнули его в открытый люк и захлопнули крышку. В воздухе повис удаляющийся, такой отчаянный, точно он летел на санках с крутой горки, визг умчавшегося по конвейеру Ростовщика.
   - Отпустить! - еле мог пробормотать ошеломлённый Капитан, когда безголовые снова сцапали мальчика.
   Машинка в его руке непрерывно квакала, спрашивая:
   <Какая тревога? Какая тревога?..>
   Капитан прислушался: по всему зданию неслись тревожные звонки, гремели отодвигаемые двери.
   <Какая тревога? Какая тревога?..>
   - Внимание! - крикнул Капитан. - Пожарная тревога! Пожарная тревога!
   Машинка удовлетворённо квакнула: <Ага!>, щёлкнула и замолчала. Тотчас звонки смолкли и глухо загудели по всем помещениям пожарные сирены.
   Мальчик вдруг закричал, указывая на пустое место на полке среди длинных рядов чучел:
   - Вот здесь он стоял! Тут я его нашёл, моего Уголька! А потом я его взял с собой и пошёл вон в ту сторону.
   - Бежим! - крикнул Капитан, хватая его за руку.
   - Ага! - квакнули оба безголовых муравья и побежали за ними следом, переваливаясь, как утята за старой уткой.
   - Стойте, болваны!.. Вы вот чего... Хватайте друг друга! Так! Крепче! И не пускайте!
   Укладчики налетели друг на друга, обхватили своими клешнями и так застыли.
   Капитан с мальчиком бежали, схватившись за руки. Навстречу им мчались, кудахтая и пересвистываясь индюшиными голосами, автопожарные с огнетушителями и автотермометрами, выискивая место пожара. Мимо Капитана они промчались, даже не взглянув в его сторону.
   Все двери распахивались по пожарной тревоге, пожарные и автосторожа носились по этажам и свиристели тревожно и недоуменно, нигде не находя огня.
   Где-то вдали сквозь отворившиеся ворота был виден выход во двор, где косой дождь заливал фонари и хлестал о каменную стену ограды.
   А вот наконец и длинный склад, где томится несчастное живое сырьё комбината. С самого порога Капитан крикнул старому льву:
   - Проход открыт!
   Молоденькая львица подпрыгнула от восторга, почти перевернувшись в воздухе. Старый лев рявкнул, но его не испугались даже кролики. Даже маленький енот в очках теперь свирепо тряс свою железную сетку, точно почуял в своих слабых лапках богатырскую силу.
   - Живо открывай все клетки! - приказал Капитан мальчику и сам стал торопливо отодвигать все засовы и задвижки.
   - А они меня не цапнут? Нет? А друг друга не слопают?
   - Живей, живей всё открывай! - торопил Капитан. - Никого они не тронут! У зверей есть Закон общего бедствия. Когда начинается лесной пожар или наводнение, Закон вступает в силу. Звери никогда не нарушат закона.
   Длинные бетонные коридоры комбината наполнились лаем, кудахтаньем, рёвом, чириканьем. Собачья стая мчалась к выходу вперемежку с зайцами и лисятами. Кролики толкались с маленькими собачонками, а кошки еле поспевали следом. Медлительные ежи и белки и морские свинки теснились вокруг ног Капитана, семенили, как могли, старались от него не отставать.
   Молодой лев попробовал было броситься напролом вперёд, но получил от старого льва такую затрещину, что долго тряс головой и чихал, отскочив на прежнее место. Сам старый лев сдержанно шёл так близко от Капитана, что тот чувствовал всё время его плечо у своего колена. С другого бока, цепляясь одной рукой за его пояс, бежал вприпрыжку обезьяний дедушка, прижимая малыша к груди.
   Едва добравшись до выхода, вылетели на волю воробьи во главе с хвастунишкой, умчалась, мечась из стороны в сторону от слепящих фонарей, синичка.
   - Открыть ворота! - скомандовал Капитан, поднеся <зажигалку> ко рту.
   Ворота, у которых теснились подбежавшие первыми собаки, даже не дрогнули. Напрасно капитан повторял приказ. Наконец аппаратик квакнул: <Не понял!>
   - Открыть все ворота! - скомандовал Капитан, и ворота мгновенно распахнулись, а аппаратик квакнул: <Ага!>