Конрад Иоганнес
Баземайер и пришельцы
Иоганнес Конрад
Баземайер и пришельцы
Мы сидели в театральном буфете и спорили о том, есть ли жизнь на других планетах. Ассистент режиссера Хашебуш упорно отрицал даже малейший шанс существования обитаемых миров. Зато актер Буттхольд, заядлый рыбак, вполне допускал, что на далеких планетах живут хотя бы угри. "Должны же они где-то в мировом пространстве объявиться, - сокрушался он, - если их у нас теперь днем с огнем не сыщешь!"
В это время в кафе вошел наш ночной сторож Баземайер, человек земной, полета мысли лишенный. "Господин Баземайер, - с места в карьер накинулся на него Буттхольд, - что вы думаете о жизни на других планетах?" - "Я? проворчал Баземайер. - Да я и слышать об этом ничего не желаю!" - "А почему не желаете?" - поинтересовался Буттхольд. "А потому, - ответил Баземайер, - что они показались мне подозрительными типами, эти ребята сверху". - "Какие такие ребята сверху?" - поразился я. "Ну, эти, из космоса... Мепонсы или мупансы..." - мрачно сказал Баземайер.
Он не заставил себя долго упрашивать и степенно приступил к рассказу.
"Короче, было это в конце сентября. Сижу я себе преспокойно в своей швейцарской, как вдруг вижу, что на лужайку перед нашим театром садится огромная штуковина, похожая на глубокую тарелку. Подхожу я, значит, поближе, а мне навстречу худющий такой парень в резиновом костюме и блестящих туфлях. Размахивает своими тремя руками, улыбается, будто отца родного увидел, и какие-то хрипящие звуки издает. И все хочет меня обнять, Меня его нос, похожий на небольшой хобот, ничуть не испугал, просто я обниматься терпеть не могу! Отодвинул я, значит, этого парня от себя и вежливо так сказал, что мне, мол, не нравится, что они сели прямо на газон, где даже ходить воспрещается.
Парень замахал, словно ошалелый, двумя руками, а третьей сунул мне под нос какую-то штуку. Потом вместе с ней исчез в своей тарелке. Через минуту вернулся, а с ним еще двое. У самого маленького серебристый ящичек. Самый толстый из них что-то прошелестел в ящичек, который вдруг стал говорить моим голосом, что они, дескать, мипунсы или мопансы с планеты Коппукель, из другой Галактики, и летели сюда целых шестьдесят лет, сонные, конечно. А сейчас хотят встретиться у нас с ответственным лицом. "Что значит ответственным лицом? - говорю я. - Каждый из нас за что-то отвечает". Не стану же я из-за каких-то неизвестных мне существ, которые толком и говорить-то не умеют, будить ночью директора!"
Тут самый длинный попытался с помощью ящика поговорить со сломанным автомобилем господина Пичнана.
Я, конечно, только головой покачал. "Извините, господа, - сказал я, но всяким там существам, которые пытаются заговорить с машинами, а не с ответственным ночным дежурным, здесь делать нечего".
Ну, тогда они вернулись в свою тарелку и отчалили. Всю лужайку нашу испортили. Свинство какое, а еще считают себя образованными людьми!" Баземайер покачал головой.
"Неужели они ничего не оставили... ну, как бы на память?" - простонал с пылающими глазами Хашебуш. "Почему же? - ответил Баземайер. - Оставили. Фонарь какой-то. Когда нажмешь на кнопку, на экране появляется бородатый старик с хоботом и пишет какие-то математические значки. Только я пошевелюсь, он сразу на меня вопросительно смотрит. Ну я и выбросил этот фонарь в мусорный ящик. В конце концов, я ночной дежурный, а не какая-нибудь счетная машина".
Баземайер умолк. Молчали и мы, словно громом пораженные. Лишь спустя минут пять после того, как он ушел, Буттхольд прошептал: "Почему же он не спросил, водятся ли у них угри? Почему же он не спросил, голова его садовая?"
Баземайер и пришельцы
Мы сидели в театральном буфете и спорили о том, есть ли жизнь на других планетах. Ассистент режиссера Хашебуш упорно отрицал даже малейший шанс существования обитаемых миров. Зато актер Буттхольд, заядлый рыбак, вполне допускал, что на далеких планетах живут хотя бы угри. "Должны же они где-то в мировом пространстве объявиться, - сокрушался он, - если их у нас теперь днем с огнем не сыщешь!"
В это время в кафе вошел наш ночной сторож Баземайер, человек земной, полета мысли лишенный. "Господин Баземайер, - с места в карьер накинулся на него Буттхольд, - что вы думаете о жизни на других планетах?" - "Я? проворчал Баземайер. - Да я и слышать об этом ничего не желаю!" - "А почему не желаете?" - поинтересовался Буттхольд. "А потому, - ответил Баземайер, - что они показались мне подозрительными типами, эти ребята сверху". - "Какие такие ребята сверху?" - поразился я. "Ну, эти, из космоса... Мепонсы или мупансы..." - мрачно сказал Баземайер.
Он не заставил себя долго упрашивать и степенно приступил к рассказу.
"Короче, было это в конце сентября. Сижу я себе преспокойно в своей швейцарской, как вдруг вижу, что на лужайку перед нашим театром садится огромная штуковина, похожая на глубокую тарелку. Подхожу я, значит, поближе, а мне навстречу худющий такой парень в резиновом костюме и блестящих туфлях. Размахивает своими тремя руками, улыбается, будто отца родного увидел, и какие-то хрипящие звуки издает. И все хочет меня обнять, Меня его нос, похожий на небольшой хобот, ничуть не испугал, просто я обниматься терпеть не могу! Отодвинул я, значит, этого парня от себя и вежливо так сказал, что мне, мол, не нравится, что они сели прямо на газон, где даже ходить воспрещается.
Парень замахал, словно ошалелый, двумя руками, а третьей сунул мне под нос какую-то штуку. Потом вместе с ней исчез в своей тарелке. Через минуту вернулся, а с ним еще двое. У самого маленького серебристый ящичек. Самый толстый из них что-то прошелестел в ящичек, который вдруг стал говорить моим голосом, что они, дескать, мипунсы или мопансы с планеты Коппукель, из другой Галактики, и летели сюда целых шестьдесят лет, сонные, конечно. А сейчас хотят встретиться у нас с ответственным лицом. "Что значит ответственным лицом? - говорю я. - Каждый из нас за что-то отвечает". Не стану же я из-за каких-то неизвестных мне существ, которые толком и говорить-то не умеют, будить ночью директора!"
Тут самый длинный попытался с помощью ящика поговорить со сломанным автомобилем господина Пичнана.
Я, конечно, только головой покачал. "Извините, господа, - сказал я, но всяким там существам, которые пытаются заговорить с машинами, а не с ответственным ночным дежурным, здесь делать нечего".
Ну, тогда они вернулись в свою тарелку и отчалили. Всю лужайку нашу испортили. Свинство какое, а еще считают себя образованными людьми!" Баземайер покачал головой.
"Неужели они ничего не оставили... ну, как бы на память?" - простонал с пылающими глазами Хашебуш. "Почему же? - ответил Баземайер. - Оставили. Фонарь какой-то. Когда нажмешь на кнопку, на экране появляется бородатый старик с хоботом и пишет какие-то математические значки. Только я пошевелюсь, он сразу на меня вопросительно смотрит. Ну я и выбросил этот фонарь в мусорный ящик. В конце концов, я ночной дежурный, а не какая-нибудь счетная машина".
Баземайер умолк. Молчали и мы, словно громом пораженные. Лишь спустя минут пять после того, как он ушел, Буттхольд прошептал: "Почему же он не спросил, водятся ли у них угри? Почему же он не спросил, голова его садовая?"