куда идет?
- Нет, - ответил я.
- Совсем ничего не сказал?
- Абсолютно ничего. Я попытался заговорить с ним, но он только
отмахнулся, и я решил оставить его в покое. После разговора с Маршем я
хотел спросить его кое о чем, но он замахал руками, схватил шляпу и
убежал.
Мы переглянулись.
- А может быть... - инспектор постучал пальцем по лбу.
Впервые я готов был согласиться с этим. Джепп и раньше неоднократно
высказывал мысль о том, что Пуаро немного "того". Это случалось, когда
инспектор не мог понять мудреных теорий моего друга. Но я должен
сознаться, что на этот раз и я не понимал поведения Пуаро. Если он и не
"тронулся", то все равно как-то подозрительно изменился. Его теория с
блеском подтвердилась, а он сразу же отказался от нее.
Поскольку я был самым преданным его другом, то встревожился не на
шутку.
- Он всегда был человеком со странностями, - продолжал Джепп. - Смотрел
на все под своим углом, да уж больно угол этот косой. Все делал по-своему,
все не так, как у людей. Я признаю, конечно, что он вроде гения, но
говорят, что гении часто ходят по самому краю, что им нужно совсем
немного, чтобы свихнуться. Пуаро всегда нравилось усложнять. Простые,
понятные вещи ему не по душе. Ему надо себя помучить. Он отошел от
реальной жизни и создал свой собственный мирок. Чем-то он напоминает мне
старую леди, раскладывающую пасьянс. У той если не выходит, то она
начинает подкладывать нужные карты. А у Пуаро наоборот: если выходит
слишком легко, то он нужные карты прячет, чтобы потом поломать себе
голову!
Мне было трудно возразить инспектору. Я был слишком обеспокоен и
расстроен, чтобы мыслить ясно. Я тоже не мог найти объяснения поведению
Пуаро. Не могу описать вам, как я беспокоился за своего друга.
И вот когда в комнате воцарилась тоскливая тишина, вошел Пуаро. Слава
богу, он был совершенно спокоен. Он аккуратно снял шляпу, положил ее
вместе с тростью на стол и сел на свое обычное место.
- Вы пришли, Джепп? Очень рад. Я как раз думал о том, что нам надо как
можно скорее поговорить.
Инспектор молча смотрел на моего друга. Джепп понимал, что это только
вступление, и ждал разъяснений.
Пуаро медленно, подбирая слова, начал:
- Ecoutez [послушайте (фр.)], Джепп. Мы все неправы. Абсолютно неправы.
Печально, но факт: мы совершили ошибку.
- Да ладно вам, - самоуверенно сказал инспектор.
- Вовсе не ладно. Я скорблю.
- Не надо жалеть этого молодого человека. Он получит по заслугам.
- Да не его я жалею, а вас.
- Меня? Ну, обо мне не надо беспокоиться.
- А я все равно жалею. Кто намекнул, что вы должны двигаться в этом
направлении? Эркюль Пуаро. Mais oui, я подал вам эту мысль. Я привлек ваше
внимание к Карлотте Адамс, я упомянул вам о ее письме в Америку. Каждый
ваш шаг направлял именно я!
- Я бы и сам пришел к разгадке, - холодно заметил Джепп. - Вы меня
просто немного опередили.
- Cela se peut [может быть (фр.)]. Но это меня не утешает. Если ваш
авторитет пошатнется из-за того, что вы слушали меня, я буду жестоко
упрекать себя.
Было похоже, что этот разговор только забавлял инспектора. Он, видимо,
думал, что Пуаро движут честолюбивые мотивы и что мой друг сердится за то,
что Джепп присвоил себе лавры успешно раскрытого преступления.
- Да вы не волнуйтесь, Пуаро, - стал успокаивать инспектор. - Я не
забуду упомянуть где надо, что и вы подали кое-какие неплохие идеи в ходе
расследования.
И Джепп подмигнул мне.
- Дело вовсе не в этом, - мой друг досадливо щелкнул языком. - Не нужно
нигде упоминать о моих заслугах. Более того, заслуг здесь нет никаких.
Вас, инспектор, ожидает фиаско, и я, Эркюль Пуаро, этому виной.
Лицо моего друга выражало крайнюю степень меланхолии, и Джепп
неожиданно громко захохотал. Пуаро обиделся.
- Извините, мистер Пуаро, - инспектор вытер слезы, - но сейчас вы
похожи на умирающего лебедя. Послушайте, давайте забудем этот разговор.
Слава или позор - в этом деле я готов взять все на себя. Оно, конечно,
получит большую огласку, здесь вы правы. Ну что ж, я приложу все силы,
чтобы добыть веские улики. Может случиться и так, что смышленый адвокат
все же вытащит их светлость. На жюри присяжных никогда нельзя положиться.
Но даже если и так, мне-то что? Все равно моя совесть будет чиста:
убийцу-то мы поймали. И если вдруг какая-нибудь служанка-замухрышка из
дома лорда Эдвера в истерике признается, что убийство - дело ее рук, то и
в этом случае я не буду плакаться, что меня веди по ложному следу. Так что
все честно.
Пуаро посмотрел на инспектора печально и с сожалением.
- Вы, Джепп, всегда и во всем уверены. Всегда и во всем! Вы никогда не
задумаетесь: а возможно ли это? А может ли так быть? Вы никогда не
сомневаетесь, не удивляетесь, никогда не скажете себе: что-то все слишком
просто!
- Вы абсолютно правы, меня не терзают сомнения. Вот именно здесь вы,
простите за выражение, и даете осечку, Пуаро. А почему не может быть
просто? А что плохого, если получилось просто?
Пуаро вздохнул, развел руками и покачал головой:
- C'est fini [кончено (фр.)]. Я не скажу больше ни слова на эту тему.
- Вот и отлично, - с чувством произнес инспектор. - А теперь поговорим
о вещах более важных. Хотите послушать, чем я сейчас занимаюсь?
- Ну конечно.
- Я поговорил с нашей уважаемой Джеральдиной, и ее рассказ точь-в-точь
совпадает с тем, что нам поведали их светлость. Может быть, она тоже
замешана в убийстве, но не думаю. Она по уши влюблена в Марша, и я считаю,
что он просто обманул ее. Она ужасно расстроилась, когда узнала, что он
арестован.
- Правда? А секретарша, мисс Кэрролл?
- Думаю, она не особенно удивилась. Впрочем, это мое личное мнение.
- Ну а жемчужное ожерелье? - спросил я. - Оно действительно существует?
- На все сто процентов. Марш действительно взял за него деньги под
залог на следующее утро. Но не думаю, что это как-то влияет на нашу
версию. А произошло, как мне кажется, вот что: когда Марш встретил в опере
свою кузину, ему неожиданно пришла в голову идея. Он был в отчаянии, а тут
в лице Джеральдины он увидел спасение. Наверное, он и раньше планировал
нечто в этом роде, поэтому и ключ носил с собой. Не верю, что он наткнулся
на него случайно. И вот когда Марш заговорил с девушкой, он смекнул, что
если впутает ее в эту историю, то получит дополнительные гарантии своей
безопасности. Он играет на ее чувствах к нему, намекает на ожерелье. Она
уступает. Потом Марш с Джеральдиной отправляются к ней домой. Он входит в
дом вслед за девушкой и проникает в библиотеку. Может быть, лорд Эдвер
дремал в это время в кресле. Так или иначе, Маршу достаточно всего двух
секунд, чтобы сделать свое дело. Потом он покидает дом. Вряд ли он хотел,
чтобы девушка застала его там. Марш рассчитывал, что, когда Джеральдина
выйдет, он будет опять прохаживаться возле такси. Марш также надеялся, что
таксист не увидит, как он входит в дом, а будет думать, что он в ожидании
девушки ходит возле машины и курит. Не забывайте, что такси было
развернуто в противоположную сторону.
Конечно, на следующий день Марш вынужден был заложить ожерелье, чтобы
произвести впечатление человеку нуждающегося в деньгах. Потом все узнают
об убийстве, и Марш, пугая Джеральдину последствиями, заставляет ее
молчать об этой поездке. В случае чего они всегда могут сказать, что в
перерыве прогуливались возле театра.
- Почему же они сразу нам об этом не сказали? - отрывисто спросил
Пуаро.
- Наверное, Марш не решался, - пожал плечами инспектор. - Считал, что
Джеральдина не сможет хладнокровно солгать. Она девушка нервная.
- Да, - задумчиво протянул Пуаро. - Нервная.
Через пару минут он задал новый вопрос:
- А вам не кажется странным, что капитан Марш взял с собой девушку,
хотя ему было куда проще съездить одному? Спокойно открыть дверь своим
ключом, убить дядю и вернуться в оперу? Для чего же он берет свою нервную
кузину, которая, увидев его в доме, может в любую минуту закричать и
выдать его? И зачем он оставил поблизости такси?
Джепп ухмыльнулся.
- Вы или я, конечно, провернули бы это дело без свидетелей. Но мы-то с
вами умнее Рональда Марша.
- Не разделяю вашей уверенности. Он произвел на меня впечатление весьма
умного человека.
- Но не такого умного, как мистер Эркюль Пуаро! - засмеялся инспектор.
- И перестаньте возражать! Я знаю, что говорю.
Пуаро неодобрительно посмотрел на Джеппа.
- И если он не виноват, зачем ему надо было просить мисс Адамс выдавать
себя за леди Эдвер? - продолжал тот. - Этому "розыгрышу" может быть только
одно объяснение: преступник хотел отвести от себя подозрения.
- Здесь я с вами абсолютно согласен.
- Рад, что вы хоть в чем-то согласны.
- Может быть, Марш действительно говорил с мисс Адамс, - начал
размышлять вслух Пуаро, - хотя на самом деле... нет, это глупо.
И взглянув на Джеппа, мой друг неожиданно выпалил:
- Что вы думаете о смерти Карлотты Адамс?
Инспектор откашлялся.
- Я склонен думать, что это несчастный случай. Согласен, что он
пришелся Маршу очень кстати, но подозревать его в убийстве мисс Адамс я не
могу. После оперы его алиби выглядит вполне убедительным. Он был в
"Собрание" с Дортаймерами до начала второго ночи. А Адамс легла спать
задолго до этого. Нет, по-моему, это пример того, как чертовски удачливы
бывают иной раз преступники. Впрочем, если бы этот несчастный случай не
произошел, он все равно бы знал, как поступить с Карлоттой. Сначала
запугал бы ее, сказав, что ее арестуют по подозрению в убийстве, если она
признается, а потом бы утихомирил новой суммой денег.
- А вас не удивляет, - начал Пуаро, глядя прямо перед собой, - вас не
удивляет, что в этом случае мисс Адамс обрекала бы на смерть невинного
человека? Ведь ее показания могли бы спасти Джейн Уилкинсон?
- Джейн Уилкинсон и так не повесили бы. Показания всех гостей на
вечеринке сэра Монтегю делают ее алиби исключительно сильным.
- _Но убийца не знал об этом_. Он должен был бы рассчитывать на то, что
Джейн Уилкинсон приговорят к смертной казни, а Карлотта Адамс будет
молчать.
- Любите вы поговорить, Пуаро, правда? И вы целиком убеждены теперь в
том, что Рональд Марш - эдакий белокурый мальчишка, который и мухи не
обидит. Вы верите, что он видел человека, тайком вошедшего в этот же дом?
Пуаро пожал плечами.
- Как вы думаете, кого этот человек напомнил ему? - спросил Джепп. -
Могу только догадываться.
- Знаменитого киноактера Брайена Мартина! Человека, который даже и в
глаза не видел лорда Эдвера! Ну, что скажете?
- Что ж, если мистер Мартин действительно открыл дверь ключом и вошел в
дом лорда Эдвера, это весьма странно.
- Ха! - презрительно отозвался Джепп. - А теперь слушайте внимательно:
в тот вечер мистера Мартина вообще не было в Лондоне. Он пригласил одну
юную леди за город, в Молеси. И вернулись они лишь около полуночи.
- Я не удавлен, - мягко произнес Пуаро. - Эта леди тоже актриса?
- Нет. У нее шляпный магазин. Ее фамилия Драйвер. Она дружила с мисс
Адамс. Я думаю, вы согласитесь, что ее показания не вызывают сомнений.
- Я не оспариваю их, мой друг.
- По правде сказать, старина, вы оказались не на высоте, и вы знаете
это. Вас увели в сторону эти небылицы Рональда Марша. Не было никакого
мужчины, который якобы входил в дом номер 17. Да и в соседние дома тоже
никто не входил. И к какому выводу мы приходим? Мы приходим к выводу, что
новый лорд Эдвер - лгун.
Пуаро печально покачал головой. Джепп встал. К инспектору вернулось
благодушное настроение.
- Сейчас мы на правильном пути, не возражайте.
- А кто этот Д.? "Париж, ноябрь"?
- Наверное, какая-то старая история, - инспектор пожал плечами. - Что
подозрительного в том, что девушка получила от кого-то подарок полгода
назад? И почему это обязательно должно быть связано с преступлением? Мы
должны здраво смотреть на вещи.
- Полгода назад, - пробормотал Пуаро, и неожиданно в его глазах
загорелся огонек. - Dieu, que je suis bete! [Боже, как я глуп! (фр.)]
- Что он сказал? - спросил меня Джепп.
- Послушайте, - Пуаро встал и постучал пальцем по груди инспектора. -
Почему служанка мисс Адамс не узнала эту коробочку? Почему ее не узнала
мисс Драйвер?
- Ну и почему?
- А потому, что эта коробочка была совершенно новой! Ее подарили мисс
Адамс совсем недавно! "Париж, ноябрь" - все это замечательно, но
несомненно эта дата говорит о том, что этот сувенир должны были вручить в
ноябре _нынешнего_ года! Но его подарили _раньше_. Да, коробку купили
совсем недавно! Очень недавно! Проверьте эту версию, мой добрый Джепп,
умоляю вас. Это, конечно, всего лишь предположение, но шанс есть. Этот
сувенир купили где-то за границей, вероятно в Париже. Если бы коробочку
купили в Лондоне, какой-нибудь ювелир уже наверняка отозвался бы, ведь ее
фотография и описание были во всех газетах. Да, да, именно в Париже.
Может, и в каком-нибудь другом городе, но скорей всего в Париже. Выясните,
очень прошу вас. Наведите справки. Мне просто необходимо знать, кто этот
загадочный Д.
- Вреда от этого не будет, - добродушно заметил Джепп. - Не могу
сказать, что я разделяю вашу уверенность в том, что эта коробочка имеет
для следствия какое-то значение. Но я сделаю все, что в моих силах. Чем
больше мы знаем, тем лучше.
И бодро попрощавшись, инспектор покинул нас.
- А теперь, - сказал Пуаро, - мы примем наш ленч.
Он взял меня под руку и улыбнулся.
- У меня появилась надежда, - пояснил он.
Я был рад, что мой друг возвращается в свое обычное состояние. Лично я
по-прежнему верил, что убийство совершил Рональд. Теперь я решил, что мой
друг, убежденный аргументами Джеппа, тоже пришел к этому заключению.
Поиски покупателя коробочки, подаренной мисс Адамс, были, вероятно,
последней попыткой Пуаро спасти свой авторитет.
Дружески беседуя, мы отправились в ресторан. Я был несколько удивлен,
когда заметил за одним из столиков в противоположном конце зала Брайена
Мартина и Дженни Драйвер. Вспомнив рассказ Джеппа, я стал подозревать
между молодыми людьми возможный роман. Они тоже заметили нас, и Дженни
помахала рукой. Когда мы пили кофе, она покинула своего спутника и подошла
к нашему столику, подвижная и энергичная, как и в прошлый раз.
- Можно мне присесть и поговорить с вами минутку, мистер Пуаро?
- Разумеется, мадемуазель. Мне доставляет истинное удовольствие видеть
вас. Может и мистер Мартин к нам присоединится?
- Я сказала ему, что не надо. Видите ли, я хочу поговорить с вами о
Карлотте.
- Слушаю, мадемуазель.
- Вы хотели узнать что-нибудь о ее отношениях с мужчинами?
- Да, да.
- Знаете, бывает так, что нужные факты не сразу приходят в голову. А
потом начинаешь припоминать случайные слова и фразы, которым раньше не
придал значения, и вырисовывается определенная картина. После нашей с вами
встречи я все думала и думала и, когда я стала вспоминать как следует, о
чем мы разговаривали с Карлоттой, я пришла к некоторым выводам.
- Я вас слушаю, мадемуазель.
- Я думаю, что человеком, к которому Карлотта питала симпатию или
начинала чувствовать что-то в этом роде, был Рональд Марш. Знаете, тот,
который унаследовал титул лорда Эдвера. - Почему вы так думаете,
мадемуазель? - Ну, например, Карлотта заговорила однажды об одном молодом
человеке, которому очень трудно живется, и о том, как это сильно влияет на
его характер. Вот, мол, хороший человек под влиянием обстоятельств катится
вниз, и хотя он небезгрешен, но против него грешат больше. Это первое, что
начинает говорить женщина о мужчине, к которому питает симпатию. Я очень
часто слышу подобные речи! Карлотте всегда хватало здравого смысла, но вот
здесь она показала себя абсолютной идиоткой, ничего не смыслящей в жизни.
Конечно, она делала вид, что никого конкретного не имеет в виду и что речь
якобы идет о людях вообще. Но почти сразу же после этого она заговорила о
Рональде Марше, о том, как отвратительно, по ее мнению, с ним обходятся.
Она взяла его будто бы в качестве примера. Тогда я не придала этому
значения, но теперь... кто знает? Теперь мне кажется, что она
симпатизировала именно ему. Что скажете, мистер Пуаро?
И она серьезно посмотрела на моего друга.
- Думаю, что вы дали мне весьма ценную информацию.
- Замечательно! - Джейн захлопала в ладоши.
Пуаро добродушно взглянул на девушку.
- Вероятно, вы еще не знаете, что джентльмен, о котором мы только что
говорили, Рональд Марш, или новый лорд Эдвер, недавно арестован.
- О! - мисс Драйвер даже рот приоткрыла от удивления. - Тогда мой
рассказ запоздал.
- Для меня никогда ничего не поздно, - заявил Пуаро. - Спасибо,
мадемуазель.
Девушка вернулась к Брайену Мартину.
- Ну вот, Пуаро, - начал я. - Теперь ваша уверенность в невиновности
Рональда Марша несомненно пошатнулась.
- Нет, Гастингс. Наоборот, укрепилась.
Несмотря на это героическое заявление, мой друг втайне наверняка
разделял мои убеждения.
Прошло несколько дней, в течение которых Пуаро ни разу не упомянул о
деле лорда Эдвера. Если о нем начинал говорить я, мой друг отвечал
односложно и без энтузиазма. Иными словами, он умыл руки. Какой бы
гениальной ни была его новая версия относительно убийства на Риджент-гейт,
теперь он вынужден был признать, что она не подтвердилась и что его первое
предположение оказалось верным и Рональд Марш обвинен в преступлении
справедливо. Только натура Пуаро не позволяла ему открыто признать свое
поражение, и он делал вид, что это дело его больше не интересует. Именно
таким образом я истолковывал поведение моего друга, и было похоже, что
факты подтверждают мое предположение. Пуаро не проявил ни малейшего
интереса к судебному процессу, который, впрочем, был чистой формальностью.
Он занялся другими делами и как будто забыл об убийстве лорда Эдвера. Лишь
почти две недели спустя я понял, как я ошибался.
Мы завтракали. Рядом с тарелкой Пуаро как всегда лежала пачка писем.
Неожиданно, когда он начал ловко сортировать их, у него вырвался
удивленно-радостный крик: мой друг заметил конверт с американской маркой.
Я удивился тому, что подобный пустяк мог доставить Пуаро такую радость, и
стал с интересом наблюдать за ним. Ножом для открывания писем Пуаро вскрыл
конверт. Там оказалось несколько листков.
Бегло просмотрев их, мой друг прочитал один лист дважды и обратился ко
мне:
- Хотите взглянуть, Гастингс? Я взял письмо.
_"Дорогой мистер Пуаро! Я была очень тронута вашим добрым письмом. Мне
сейчас просто не по себе от того, что происходит вокруг. Огромное горе
обрушилось на меня, а тут еще приходится выслушивать всякие оскорбительные
намеки о Карлотте, моей дорогой и нежной сестре, лучше которой вряд ли
можно найти на белом свете. Нет, мистер Пуаро, она не принимала
наркотиков. Я в этом уверена. Такие вещи внушали Карлотте ужас. Она сама
об этом часто говорила. Если и случилось так, что она сыграла какую-то
роль в смерти человека, то это совершенно без злого умысла, и ее письмо
подтверждает это. Посылаю его вам, как вы и просили. Мне очень не хочется
расставаться с последним в ее жизни письмом, но я знаю, что вы будете
обращаться с ним аккуратно и потом вернете мне. Если оно поможет раскрыть
тайну смерти моей сестры, как вы обещаете, что ж, пусть побудет у вас.
Вы спрашиваете, упоминала ли Карлотта кого-нибудь из своих друзей
отдельно. Она, конечно, писала о многих своих знакомых, но никого в
отдельности не упоминала. Я думаю, что чаще всего она встречалась с
Брайеном Мартином, которого мы знаем уже давно, с девушкой по имени Дженни
Драйвер и капитаном Рональдом Маршем.
Очень хотелось бы помочь вам, но я не знаю как. Вы написали мне такое
доброе письмо, с таким пониманием отнеслись к моей беде, что я думаю, вы
хорошо представляете, кем мы были с Карлоттой друг для друга. С
благодарностью, ваша Люси Адамс.
P.S. Только что приходил полицейский и просил у меня письмо Карлотты. Я
сказала ему, что уже отправила его вам. Это, конечно, неправда, но мне
почему-то кажется, что вы должны увидеть письмо первым. Наверное,
Скотленд-Ярду нужна улика против убийцы. Когда попользуетесь письмом,
пожалуйста, отдайте его полицейским, но напомните им, чтобы они потом
вернули его вам. Вы понимаете, что значат для меня последние слова
Карлотты"._
- Значит, это вы попросили ее? - спросил я, откладывая письмо в
сторону. - Но зачем? К чему вам оригинал письма?
- Честное слово, не знаю, Гастингс. Просто надеюсь, что в нем окажется
что-то такое, что поможет мне объяснить необъяснимое.
Пуаро внимательно изучал листки, написанные рукой Карлотты Адамс.
- Не пойму, что можно извлечь из письма Карлотты. Она сама дала его
служанке для отправки. Никакого мошенничества. Да и в самом тексте нет
ничего примечательного.
- Знаю, знаю, - вздохнул Пуаро. - Именно поэтому мне так трудно. Дело в
том, Гастингс, что письма в таком виде, в каком имеем его мы, _просто быть
не может_.
- Что за ерунда?
- Si, si, это так. Видите ли, я представлял себе это дело следующим
образом: в нем обязательно _должны_ иметь место некоторые факты. Они
сменяют друг друга в определенной четкой последовательности. Это понятно.
И вдруг письмо, которому в этой цепочке просто нет места. Так кто неправ:
Эркюль Пуаро или письмо?
- Вы не думаете, что неправ может быть Эркюль Пуаро? - как можно
деликатней спросил я.
Мой друг бросил на меня укоризненный взгляд.
- Бывало, что и я ошибался, но это - не тот случай. Итак, если это
письмо невозможно, стало быть, так оно и есть. В нем скрыто что-то такое,
чего мы не замечаем. Вот я и ищу это "что-то".
И после этих слов Пуаро отправился изучать письмо с помощью
миниатюрного микроскопа. Внимательно просмотрев каждую страницу, он
передавал листы мне. Я, конечно, не увидел в них ничего особенного: письмо
было написано четким, разборчивым почерком, и его текст точь-в-точь
совпадал с текстом, переданным по телеграфу.
- Никакой подделки. Все написано одной рукой, - вздохнул Пуаро. - Но
этого, как я сказал, не может быть...
Он прервал себя на полуслове и нетерпеливым жестом указал на листки,
лежавшие рядом со мной. Я передал их Пуаро, и он снова углубился в
изучение письма.
Я вышел из-за стола и подошел к окну. Неожиданно Пуаро вскрикнул. Я
вздрогнул и повернулся.
- Идите скорее сюда, Гастингс! Смотрите!
Мой друг буквально дрожал от нетерпения. Его глаза стали зелеными, как
у кота. Указательный палец, которым он тыкал в один из листков, тоже
дрожал.
Я подбежал к нему и, конечно же, не увидел ничего особенного.
- Разве вы не видите? У всех листов, кроме одного, края абсолютно
ровные. Это одинарные листы. А вот у этого, смотрите, какой у него
неровный левый край. Потому что от этого листка что-то оторвали. Поняли
теперь, что я имею в виду? _Это был двойной лист, и, как видите, его
вторая половина отсутствует_.
Вид у меня, несомненно, был довольно глупый.
- Да, в этом что-то есть, - отозвался я.
- Конечно есть! В этом-то вся соль. Прочитайте и вы все поймете.
Я взял листок и начал читать.
- Ну, видите? - спросил Пуаро. - Предыдущий лист обрывается там, где
Карлотта пишет о капитане Марше. Ей жаль его, и потом идет следующий
текст: "Мистеру Маршу очень нравятся мои пародии и то, как я изображаю
леди Эдвер. Он даже считает, что лорд Эдвер - и тот не заметил бы разницы,
а на днях..." На этих словах обрывается предыдущий лист. Но, mon ami,
_следующий лист отсутствует_. Новая страница начинается с "...он говорит".
_Это "он" вовсе не обязательно относится к капитану Маршу_. Так оно и есть
на самом деле: розыгрыш предложил Карлотте кто-то другой. Заметьте, что
имя Марша после этого нигде не упоминается. О, c'est epatant! [Это
великолепно! (фр.)] Убийца каким-то образом завладел этим письмом и сразу
понял, что оно может выдать его. Несомненно, сначала он хотел вообще
уничтожить эту улику. Но, прочитав письмо, преступник находит другой
способ. Он вырывает один лист, и таким образом под подозрением оказывается
другой человек, к тому же тот, у которого есть веский мотив для убийства
лорда Эдвера. Да, это письмо оказалось великолепным подарком для убийцы!
Как говорится, лучшего и не придумаешь!
Я взглянул на Пуаро почти с восхищением. Я говорю "почти", поскольку не
был до конца уверен в правильности его предположения. Мне представлялось
вполне возможным, что Карлотта сама использовала для письма одинарный
лист. Но лицо моего друга сияло такой радостью, что у меня не хватило духу
намекнуть ему на такую прозаическую вероятность. В конце концов, может
быть, он и прав.
И все же я осмелился указать Пуаро на слабое место в его версии.
- А как письмо попало в руки преступника? Служанка сказала, что мисс
Адамс сама достала его из своей сумки и передала ей.
- Отсюда следует, что либо служанка лжет, либо в тот вечер Карлотта
Адамс встречалась с убийцей.
Я кивнул.
- Мне кажется, что второе более вероятно, - продолжал Пуаро. - Мы все
еще не знаем, где находилась мисс Адамс с того времени, как она вышла из
дома, и до того момента, когда она сдала свой портфель в камеру хранения
вокзала Юстон. Мне кажется, что в этот промежуток времени она встретилась
с убийцей в условленном месте. Может быть, они поужинали вместе, и он дал
ей последние указания. Мы можем только догадываться, как преступник
завладел ее письмом. Возможно, она держала его в руке, чтобы опустить в
почтовый ящик, и в ресторане положила письмо на стол. Преступник увидел
адрес и почувствовал опасность. Каким-то образом он незаметно взял письмо,
нашел предлог, чтобы выйти из-за стола, открыл конверт, прочитал
содержание и вырвал лист. Потом опять положил письмо на стол или отдал
мисс Адамс перед тем, как она уходила. А может, сказал ей, что она его
- Нет, - ответил я.
- Совсем ничего не сказал?
- Абсолютно ничего. Я попытался заговорить с ним, но он только
отмахнулся, и я решил оставить его в покое. После разговора с Маршем я
хотел спросить его кое о чем, но он замахал руками, схватил шляпу и
убежал.
Мы переглянулись.
- А может быть... - инспектор постучал пальцем по лбу.
Впервые я готов был согласиться с этим. Джепп и раньше неоднократно
высказывал мысль о том, что Пуаро немного "того". Это случалось, когда
инспектор не мог понять мудреных теорий моего друга. Но я должен
сознаться, что на этот раз и я не понимал поведения Пуаро. Если он и не
"тронулся", то все равно как-то подозрительно изменился. Его теория с
блеском подтвердилась, а он сразу же отказался от нее.
Поскольку я был самым преданным его другом, то встревожился не на
шутку.
- Он всегда был человеком со странностями, - продолжал Джепп. - Смотрел
на все под своим углом, да уж больно угол этот косой. Все делал по-своему,
все не так, как у людей. Я признаю, конечно, что он вроде гения, но
говорят, что гении часто ходят по самому краю, что им нужно совсем
немного, чтобы свихнуться. Пуаро всегда нравилось усложнять. Простые,
понятные вещи ему не по душе. Ему надо себя помучить. Он отошел от
реальной жизни и создал свой собственный мирок. Чем-то он напоминает мне
старую леди, раскладывающую пасьянс. У той если не выходит, то она
начинает подкладывать нужные карты. А у Пуаро наоборот: если выходит
слишком легко, то он нужные карты прячет, чтобы потом поломать себе
голову!
Мне было трудно возразить инспектору. Я был слишком обеспокоен и
расстроен, чтобы мыслить ясно. Я тоже не мог найти объяснения поведению
Пуаро. Не могу описать вам, как я беспокоился за своего друга.
И вот когда в комнате воцарилась тоскливая тишина, вошел Пуаро. Слава
богу, он был совершенно спокоен. Он аккуратно снял шляпу, положил ее
вместе с тростью на стол и сел на свое обычное место.
- Вы пришли, Джепп? Очень рад. Я как раз думал о том, что нам надо как
можно скорее поговорить.
Инспектор молча смотрел на моего друга. Джепп понимал, что это только
вступление, и ждал разъяснений.
Пуаро медленно, подбирая слова, начал:
- Ecoutez [послушайте (фр.)], Джепп. Мы все неправы. Абсолютно неправы.
Печально, но факт: мы совершили ошибку.
- Да ладно вам, - самоуверенно сказал инспектор.
- Вовсе не ладно. Я скорблю.
- Не надо жалеть этого молодого человека. Он получит по заслугам.
- Да не его я жалею, а вас.
- Меня? Ну, обо мне не надо беспокоиться.
- А я все равно жалею. Кто намекнул, что вы должны двигаться в этом
направлении? Эркюль Пуаро. Mais oui, я подал вам эту мысль. Я привлек ваше
внимание к Карлотте Адамс, я упомянул вам о ее письме в Америку. Каждый
ваш шаг направлял именно я!
- Я бы и сам пришел к разгадке, - холодно заметил Джепп. - Вы меня
просто немного опередили.
- Cela se peut [может быть (фр.)]. Но это меня не утешает. Если ваш
авторитет пошатнется из-за того, что вы слушали меня, я буду жестоко
упрекать себя.
Было похоже, что этот разговор только забавлял инспектора. Он, видимо,
думал, что Пуаро движут честолюбивые мотивы и что мой друг сердится за то,
что Джепп присвоил себе лавры успешно раскрытого преступления.
- Да вы не волнуйтесь, Пуаро, - стал успокаивать инспектор. - Я не
забуду упомянуть где надо, что и вы подали кое-какие неплохие идеи в ходе
расследования.
И Джепп подмигнул мне.
- Дело вовсе не в этом, - мой друг досадливо щелкнул языком. - Не нужно
нигде упоминать о моих заслугах. Более того, заслуг здесь нет никаких.
Вас, инспектор, ожидает фиаско, и я, Эркюль Пуаро, этому виной.
Лицо моего друга выражало крайнюю степень меланхолии, и Джепп
неожиданно громко захохотал. Пуаро обиделся.
- Извините, мистер Пуаро, - инспектор вытер слезы, - но сейчас вы
похожи на умирающего лебедя. Послушайте, давайте забудем этот разговор.
Слава или позор - в этом деле я готов взять все на себя. Оно, конечно,
получит большую огласку, здесь вы правы. Ну что ж, я приложу все силы,
чтобы добыть веские улики. Может случиться и так, что смышленый адвокат
все же вытащит их светлость. На жюри присяжных никогда нельзя положиться.
Но даже если и так, мне-то что? Все равно моя совесть будет чиста:
убийцу-то мы поймали. И если вдруг какая-нибудь служанка-замухрышка из
дома лорда Эдвера в истерике признается, что убийство - дело ее рук, то и
в этом случае я не буду плакаться, что меня веди по ложному следу. Так что
все честно.
Пуаро посмотрел на инспектора печально и с сожалением.
- Вы, Джепп, всегда и во всем уверены. Всегда и во всем! Вы никогда не
задумаетесь: а возможно ли это? А может ли так быть? Вы никогда не
сомневаетесь, не удивляетесь, никогда не скажете себе: что-то все слишком
просто!
- Вы абсолютно правы, меня не терзают сомнения. Вот именно здесь вы,
простите за выражение, и даете осечку, Пуаро. А почему не может быть
просто? А что плохого, если получилось просто?
Пуаро вздохнул, развел руками и покачал головой:
- C'est fini [кончено (фр.)]. Я не скажу больше ни слова на эту тему.
- Вот и отлично, - с чувством произнес инспектор. - А теперь поговорим
о вещах более важных. Хотите послушать, чем я сейчас занимаюсь?
- Ну конечно.
- Я поговорил с нашей уважаемой Джеральдиной, и ее рассказ точь-в-точь
совпадает с тем, что нам поведали их светлость. Может быть, она тоже
замешана в убийстве, но не думаю. Она по уши влюблена в Марша, и я считаю,
что он просто обманул ее. Она ужасно расстроилась, когда узнала, что он
арестован.
- Правда? А секретарша, мисс Кэрролл?
- Думаю, она не особенно удивилась. Впрочем, это мое личное мнение.
- Ну а жемчужное ожерелье? - спросил я. - Оно действительно существует?
- На все сто процентов. Марш действительно взял за него деньги под
залог на следующее утро. Но не думаю, что это как-то влияет на нашу
версию. А произошло, как мне кажется, вот что: когда Марш встретил в опере
свою кузину, ему неожиданно пришла в голову идея. Он был в отчаянии, а тут
в лице Джеральдины он увидел спасение. Наверное, он и раньше планировал
нечто в этом роде, поэтому и ключ носил с собой. Не верю, что он наткнулся
на него случайно. И вот когда Марш заговорил с девушкой, он смекнул, что
если впутает ее в эту историю, то получит дополнительные гарантии своей
безопасности. Он играет на ее чувствах к нему, намекает на ожерелье. Она
уступает. Потом Марш с Джеральдиной отправляются к ней домой. Он входит в
дом вслед за девушкой и проникает в библиотеку. Может быть, лорд Эдвер
дремал в это время в кресле. Так или иначе, Маршу достаточно всего двух
секунд, чтобы сделать свое дело. Потом он покидает дом. Вряд ли он хотел,
чтобы девушка застала его там. Марш рассчитывал, что, когда Джеральдина
выйдет, он будет опять прохаживаться возле такси. Марш также надеялся, что
таксист не увидит, как он входит в дом, а будет думать, что он в ожидании
девушки ходит возле машины и курит. Не забывайте, что такси было
развернуто в противоположную сторону.
Конечно, на следующий день Марш вынужден был заложить ожерелье, чтобы
произвести впечатление человеку нуждающегося в деньгах. Потом все узнают
об убийстве, и Марш, пугая Джеральдину последствиями, заставляет ее
молчать об этой поездке. В случае чего они всегда могут сказать, что в
перерыве прогуливались возле театра.
- Почему же они сразу нам об этом не сказали? - отрывисто спросил
Пуаро.
- Наверное, Марш не решался, - пожал плечами инспектор. - Считал, что
Джеральдина не сможет хладнокровно солгать. Она девушка нервная.
- Да, - задумчиво протянул Пуаро. - Нервная.
Через пару минут он задал новый вопрос:
- А вам не кажется странным, что капитан Марш взял с собой девушку,
хотя ему было куда проще съездить одному? Спокойно открыть дверь своим
ключом, убить дядю и вернуться в оперу? Для чего же он берет свою нервную
кузину, которая, увидев его в доме, может в любую минуту закричать и
выдать его? И зачем он оставил поблизости такси?
Джепп ухмыльнулся.
- Вы или я, конечно, провернули бы это дело без свидетелей. Но мы-то с
вами умнее Рональда Марша.
- Не разделяю вашей уверенности. Он произвел на меня впечатление весьма
умного человека.
- Но не такого умного, как мистер Эркюль Пуаро! - засмеялся инспектор.
- И перестаньте возражать! Я знаю, что говорю.
Пуаро неодобрительно посмотрел на Джеппа.
- И если он не виноват, зачем ему надо было просить мисс Адамс выдавать
себя за леди Эдвер? - продолжал тот. - Этому "розыгрышу" может быть только
одно объяснение: преступник хотел отвести от себя подозрения.
- Здесь я с вами абсолютно согласен.
- Рад, что вы хоть в чем-то согласны.
- Может быть, Марш действительно говорил с мисс Адамс, - начал
размышлять вслух Пуаро, - хотя на самом деле... нет, это глупо.
И взглянув на Джеппа, мой друг неожиданно выпалил:
- Что вы думаете о смерти Карлотты Адамс?
Инспектор откашлялся.
- Я склонен думать, что это несчастный случай. Согласен, что он
пришелся Маршу очень кстати, но подозревать его в убийстве мисс Адамс я не
могу. После оперы его алиби выглядит вполне убедительным. Он был в
"Собрание" с Дортаймерами до начала второго ночи. А Адамс легла спать
задолго до этого. Нет, по-моему, это пример того, как чертовски удачливы
бывают иной раз преступники. Впрочем, если бы этот несчастный случай не
произошел, он все равно бы знал, как поступить с Карлоттой. Сначала
запугал бы ее, сказав, что ее арестуют по подозрению в убийстве, если она
признается, а потом бы утихомирил новой суммой денег.
- А вас не удивляет, - начал Пуаро, глядя прямо перед собой, - вас не
удивляет, что в этом случае мисс Адамс обрекала бы на смерть невинного
человека? Ведь ее показания могли бы спасти Джейн Уилкинсон?
- Джейн Уилкинсон и так не повесили бы. Показания всех гостей на
вечеринке сэра Монтегю делают ее алиби исключительно сильным.
- _Но убийца не знал об этом_. Он должен был бы рассчитывать на то, что
Джейн Уилкинсон приговорят к смертной казни, а Карлотта Адамс будет
молчать.
- Любите вы поговорить, Пуаро, правда? И вы целиком убеждены теперь в
том, что Рональд Марш - эдакий белокурый мальчишка, который и мухи не
обидит. Вы верите, что он видел человека, тайком вошедшего в этот же дом?
Пуаро пожал плечами.
- Как вы думаете, кого этот человек напомнил ему? - спросил Джепп. -
Могу только догадываться.
- Знаменитого киноактера Брайена Мартина! Человека, который даже и в
глаза не видел лорда Эдвера! Ну, что скажете?
- Что ж, если мистер Мартин действительно открыл дверь ключом и вошел в
дом лорда Эдвера, это весьма странно.
- Ха! - презрительно отозвался Джепп. - А теперь слушайте внимательно:
в тот вечер мистера Мартина вообще не было в Лондоне. Он пригласил одну
юную леди за город, в Молеси. И вернулись они лишь около полуночи.
- Я не удавлен, - мягко произнес Пуаро. - Эта леди тоже актриса?
- Нет. У нее шляпный магазин. Ее фамилия Драйвер. Она дружила с мисс
Адамс. Я думаю, вы согласитесь, что ее показания не вызывают сомнений.
- Я не оспариваю их, мой друг.
- По правде сказать, старина, вы оказались не на высоте, и вы знаете
это. Вас увели в сторону эти небылицы Рональда Марша. Не было никакого
мужчины, который якобы входил в дом номер 17. Да и в соседние дома тоже
никто не входил. И к какому выводу мы приходим? Мы приходим к выводу, что
новый лорд Эдвер - лгун.
Пуаро печально покачал головой. Джепп встал. К инспектору вернулось
благодушное настроение.
- Сейчас мы на правильном пути, не возражайте.
- А кто этот Д.? "Париж, ноябрь"?
- Наверное, какая-то старая история, - инспектор пожал плечами. - Что
подозрительного в том, что девушка получила от кого-то подарок полгода
назад? И почему это обязательно должно быть связано с преступлением? Мы
должны здраво смотреть на вещи.
- Полгода назад, - пробормотал Пуаро, и неожиданно в его глазах
загорелся огонек. - Dieu, que je suis bete! [Боже, как я глуп! (фр.)]
- Что он сказал? - спросил меня Джепп.
- Послушайте, - Пуаро встал и постучал пальцем по груди инспектора. -
Почему служанка мисс Адамс не узнала эту коробочку? Почему ее не узнала
мисс Драйвер?
- Ну и почему?
- А потому, что эта коробочка была совершенно новой! Ее подарили мисс
Адамс совсем недавно! "Париж, ноябрь" - все это замечательно, но
несомненно эта дата говорит о том, что этот сувенир должны были вручить в
ноябре _нынешнего_ года! Но его подарили _раньше_. Да, коробку купили
совсем недавно! Очень недавно! Проверьте эту версию, мой добрый Джепп,
умоляю вас. Это, конечно, всего лишь предположение, но шанс есть. Этот
сувенир купили где-то за границей, вероятно в Париже. Если бы коробочку
купили в Лондоне, какой-нибудь ювелир уже наверняка отозвался бы, ведь ее
фотография и описание были во всех газетах. Да, да, именно в Париже.
Может, и в каком-нибудь другом городе, но скорей всего в Париже. Выясните,
очень прошу вас. Наведите справки. Мне просто необходимо знать, кто этот
загадочный Д.
- Вреда от этого не будет, - добродушно заметил Джепп. - Не могу
сказать, что я разделяю вашу уверенность в том, что эта коробочка имеет
для следствия какое-то значение. Но я сделаю все, что в моих силах. Чем
больше мы знаем, тем лучше.
И бодро попрощавшись, инспектор покинул нас.
- А теперь, - сказал Пуаро, - мы примем наш ленч.
Он взял меня под руку и улыбнулся.
- У меня появилась надежда, - пояснил он.
Я был рад, что мой друг возвращается в свое обычное состояние. Лично я
по-прежнему верил, что убийство совершил Рональд. Теперь я решил, что мой
друг, убежденный аргументами Джеппа, тоже пришел к этому заключению.
Поиски покупателя коробочки, подаренной мисс Адамс, были, вероятно,
последней попыткой Пуаро спасти свой авторитет.
Дружески беседуя, мы отправились в ресторан. Я был несколько удивлен,
когда заметил за одним из столиков в противоположном конце зала Брайена
Мартина и Дженни Драйвер. Вспомнив рассказ Джеппа, я стал подозревать
между молодыми людьми возможный роман. Они тоже заметили нас, и Дженни
помахала рукой. Когда мы пили кофе, она покинула своего спутника и подошла
к нашему столику, подвижная и энергичная, как и в прошлый раз.
- Можно мне присесть и поговорить с вами минутку, мистер Пуаро?
- Разумеется, мадемуазель. Мне доставляет истинное удовольствие видеть
вас. Может и мистер Мартин к нам присоединится?
- Я сказала ему, что не надо. Видите ли, я хочу поговорить с вами о
Карлотте.
- Слушаю, мадемуазель.
- Вы хотели узнать что-нибудь о ее отношениях с мужчинами?
- Да, да.
- Знаете, бывает так, что нужные факты не сразу приходят в голову. А
потом начинаешь припоминать случайные слова и фразы, которым раньше не
придал значения, и вырисовывается определенная картина. После нашей с вами
встречи я все думала и думала и, когда я стала вспоминать как следует, о
чем мы разговаривали с Карлоттой, я пришла к некоторым выводам.
- Я вас слушаю, мадемуазель.
- Я думаю, что человеком, к которому Карлотта питала симпатию или
начинала чувствовать что-то в этом роде, был Рональд Марш. Знаете, тот,
который унаследовал титул лорда Эдвера. - Почему вы так думаете,
мадемуазель? - Ну, например, Карлотта заговорила однажды об одном молодом
человеке, которому очень трудно живется, и о том, как это сильно влияет на
его характер. Вот, мол, хороший человек под влиянием обстоятельств катится
вниз, и хотя он небезгрешен, но против него грешат больше. Это первое, что
начинает говорить женщина о мужчине, к которому питает симпатию. Я очень
часто слышу подобные речи! Карлотте всегда хватало здравого смысла, но вот
здесь она показала себя абсолютной идиоткой, ничего не смыслящей в жизни.
Конечно, она делала вид, что никого конкретного не имеет в виду и что речь
якобы идет о людях вообще. Но почти сразу же после этого она заговорила о
Рональде Марше, о том, как отвратительно, по ее мнению, с ним обходятся.
Она взяла его будто бы в качестве примера. Тогда я не придала этому
значения, но теперь... кто знает? Теперь мне кажется, что она
симпатизировала именно ему. Что скажете, мистер Пуаро?
И она серьезно посмотрела на моего друга.
- Думаю, что вы дали мне весьма ценную информацию.
- Замечательно! - Джейн захлопала в ладоши.
Пуаро добродушно взглянул на девушку.
- Вероятно, вы еще не знаете, что джентльмен, о котором мы только что
говорили, Рональд Марш, или новый лорд Эдвер, недавно арестован.
- О! - мисс Драйвер даже рот приоткрыла от удивления. - Тогда мой
рассказ запоздал.
- Для меня никогда ничего не поздно, - заявил Пуаро. - Спасибо,
мадемуазель.
Девушка вернулась к Брайену Мартину.
- Ну вот, Пуаро, - начал я. - Теперь ваша уверенность в невиновности
Рональда Марша несомненно пошатнулась.
- Нет, Гастингс. Наоборот, укрепилась.
Несмотря на это героическое заявление, мой друг втайне наверняка
разделял мои убеждения.
Прошло несколько дней, в течение которых Пуаро ни разу не упомянул о
деле лорда Эдвера. Если о нем начинал говорить я, мой друг отвечал
односложно и без энтузиазма. Иными словами, он умыл руки. Какой бы
гениальной ни была его новая версия относительно убийства на Риджент-гейт,
теперь он вынужден был признать, что она не подтвердилась и что его первое
предположение оказалось верным и Рональд Марш обвинен в преступлении
справедливо. Только натура Пуаро не позволяла ему открыто признать свое
поражение, и он делал вид, что это дело его больше не интересует. Именно
таким образом я истолковывал поведение моего друга, и было похоже, что
факты подтверждают мое предположение. Пуаро не проявил ни малейшего
интереса к судебному процессу, который, впрочем, был чистой формальностью.
Он занялся другими делами и как будто забыл об убийстве лорда Эдвера. Лишь
почти две недели спустя я понял, как я ошибался.
Мы завтракали. Рядом с тарелкой Пуаро как всегда лежала пачка писем.
Неожиданно, когда он начал ловко сортировать их, у него вырвался
удивленно-радостный крик: мой друг заметил конверт с американской маркой.
Я удивился тому, что подобный пустяк мог доставить Пуаро такую радость, и
стал с интересом наблюдать за ним. Ножом для открывания писем Пуаро вскрыл
конверт. Там оказалось несколько листков.
Бегло просмотрев их, мой друг прочитал один лист дважды и обратился ко
мне:
- Хотите взглянуть, Гастингс? Я взял письмо.
_"Дорогой мистер Пуаро! Я была очень тронута вашим добрым письмом. Мне
сейчас просто не по себе от того, что происходит вокруг. Огромное горе
обрушилось на меня, а тут еще приходится выслушивать всякие оскорбительные
намеки о Карлотте, моей дорогой и нежной сестре, лучше которой вряд ли
можно найти на белом свете. Нет, мистер Пуаро, она не принимала
наркотиков. Я в этом уверена. Такие вещи внушали Карлотте ужас. Она сама
об этом часто говорила. Если и случилось так, что она сыграла какую-то
роль в смерти человека, то это совершенно без злого умысла, и ее письмо
подтверждает это. Посылаю его вам, как вы и просили. Мне очень не хочется
расставаться с последним в ее жизни письмом, но я знаю, что вы будете
обращаться с ним аккуратно и потом вернете мне. Если оно поможет раскрыть
тайну смерти моей сестры, как вы обещаете, что ж, пусть побудет у вас.
Вы спрашиваете, упоминала ли Карлотта кого-нибудь из своих друзей
отдельно. Она, конечно, писала о многих своих знакомых, но никого в
отдельности не упоминала. Я думаю, что чаще всего она встречалась с
Брайеном Мартином, которого мы знаем уже давно, с девушкой по имени Дженни
Драйвер и капитаном Рональдом Маршем.
Очень хотелось бы помочь вам, но я не знаю как. Вы написали мне такое
доброе письмо, с таким пониманием отнеслись к моей беде, что я думаю, вы
хорошо представляете, кем мы были с Карлоттой друг для друга. С
благодарностью, ваша Люси Адамс.
P.S. Только что приходил полицейский и просил у меня письмо Карлотты. Я
сказала ему, что уже отправила его вам. Это, конечно, неправда, но мне
почему-то кажется, что вы должны увидеть письмо первым. Наверное,
Скотленд-Ярду нужна улика против убийцы. Когда попользуетесь письмом,
пожалуйста, отдайте его полицейским, но напомните им, чтобы они потом
вернули его вам. Вы понимаете, что значат для меня последние слова
Карлотты"._
- Значит, это вы попросили ее? - спросил я, откладывая письмо в
сторону. - Но зачем? К чему вам оригинал письма?
- Честное слово, не знаю, Гастингс. Просто надеюсь, что в нем окажется
что-то такое, что поможет мне объяснить необъяснимое.
Пуаро внимательно изучал листки, написанные рукой Карлотты Адамс.
- Не пойму, что можно извлечь из письма Карлотты. Она сама дала его
служанке для отправки. Никакого мошенничества. Да и в самом тексте нет
ничего примечательного.
- Знаю, знаю, - вздохнул Пуаро. - Именно поэтому мне так трудно. Дело в
том, Гастингс, что письма в таком виде, в каком имеем его мы, _просто быть
не может_.
- Что за ерунда?
- Si, si, это так. Видите ли, я представлял себе это дело следующим
образом: в нем обязательно _должны_ иметь место некоторые факты. Они
сменяют друг друга в определенной четкой последовательности. Это понятно.
И вдруг письмо, которому в этой цепочке просто нет места. Так кто неправ:
Эркюль Пуаро или письмо?
- Вы не думаете, что неправ может быть Эркюль Пуаро? - как можно
деликатней спросил я.
Мой друг бросил на меня укоризненный взгляд.
- Бывало, что и я ошибался, но это - не тот случай. Итак, если это
письмо невозможно, стало быть, так оно и есть. В нем скрыто что-то такое,
чего мы не замечаем. Вот я и ищу это "что-то".
И после этих слов Пуаро отправился изучать письмо с помощью
миниатюрного микроскопа. Внимательно просмотрев каждую страницу, он
передавал листы мне. Я, конечно, не увидел в них ничего особенного: письмо
было написано четким, разборчивым почерком, и его текст точь-в-точь
совпадал с текстом, переданным по телеграфу.
- Никакой подделки. Все написано одной рукой, - вздохнул Пуаро. - Но
этого, как я сказал, не может быть...
Он прервал себя на полуслове и нетерпеливым жестом указал на листки,
лежавшие рядом со мной. Я передал их Пуаро, и он снова углубился в
изучение письма.
Я вышел из-за стола и подошел к окну. Неожиданно Пуаро вскрикнул. Я
вздрогнул и повернулся.
- Идите скорее сюда, Гастингс! Смотрите!
Мой друг буквально дрожал от нетерпения. Его глаза стали зелеными, как
у кота. Указательный палец, которым он тыкал в один из листков, тоже
дрожал.
Я подбежал к нему и, конечно же, не увидел ничего особенного.
- Разве вы не видите? У всех листов, кроме одного, края абсолютно
ровные. Это одинарные листы. А вот у этого, смотрите, какой у него
неровный левый край. Потому что от этого листка что-то оторвали. Поняли
теперь, что я имею в виду? _Это был двойной лист, и, как видите, его
вторая половина отсутствует_.
Вид у меня, несомненно, был довольно глупый.
- Да, в этом что-то есть, - отозвался я.
- Конечно есть! В этом-то вся соль. Прочитайте и вы все поймете.
Я взял листок и начал читать.
- Ну, видите? - спросил Пуаро. - Предыдущий лист обрывается там, где
Карлотта пишет о капитане Марше. Ей жаль его, и потом идет следующий
текст: "Мистеру Маршу очень нравятся мои пародии и то, как я изображаю
леди Эдвер. Он даже считает, что лорд Эдвер - и тот не заметил бы разницы,
а на днях..." На этих словах обрывается предыдущий лист. Но, mon ami,
_следующий лист отсутствует_. Новая страница начинается с "...он говорит".
_Это "он" вовсе не обязательно относится к капитану Маршу_. Так оно и есть
на самом деле: розыгрыш предложил Карлотте кто-то другой. Заметьте, что
имя Марша после этого нигде не упоминается. О, c'est epatant! [Это
великолепно! (фр.)] Убийца каким-то образом завладел этим письмом и сразу
понял, что оно может выдать его. Несомненно, сначала он хотел вообще
уничтожить эту улику. Но, прочитав письмо, преступник находит другой
способ. Он вырывает один лист, и таким образом под подозрением оказывается
другой человек, к тому же тот, у которого есть веский мотив для убийства
лорда Эдвера. Да, это письмо оказалось великолепным подарком для убийцы!
Как говорится, лучшего и не придумаешь!
Я взглянул на Пуаро почти с восхищением. Я говорю "почти", поскольку не
был до конца уверен в правильности его предположения. Мне представлялось
вполне возможным, что Карлотта сама использовала для письма одинарный
лист. Но лицо моего друга сияло такой радостью, что у меня не хватило духу
намекнуть ему на такую прозаическую вероятность. В конце концов, может
быть, он и прав.
И все же я осмелился указать Пуаро на слабое место в его версии.
- А как письмо попало в руки преступника? Служанка сказала, что мисс
Адамс сама достала его из своей сумки и передала ей.
- Отсюда следует, что либо служанка лжет, либо в тот вечер Карлотта
Адамс встречалась с убийцей.
Я кивнул.
- Мне кажется, что второе более вероятно, - продолжал Пуаро. - Мы все
еще не знаем, где находилась мисс Адамс с того времени, как она вышла из
дома, и до того момента, когда она сдала свой портфель в камеру хранения
вокзала Юстон. Мне кажется, что в этот промежуток времени она встретилась
с убийцей в условленном месте. Может быть, они поужинали вместе, и он дал
ей последние указания. Мы можем только догадываться, как преступник
завладел ее письмом. Возможно, она держала его в руке, чтобы опустить в
почтовый ящик, и в ресторане положила письмо на стол. Преступник увидел
адрес и почувствовал опасность. Каким-то образом он незаметно взял письмо,
нашел предлог, чтобы выйти из-за стола, открыл конверт, прочитал
содержание и вырвал лист. Потом опять положил письмо на стол или отдал
мисс Адамс перед тем, как она уходила. А может, сказал ей, что она его